Текст книги "Сборник " Песня, зовущая домой""

Автор книги: Дорис Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Глава девятая

Я выключила свет уже после полуночи и, казалось, проспала всего несколько минут, когда внезапно проснулась. Я часто просыпаюсь ночью, прислушиваюсь к издаваемым пони звукам и снова засыпаю. Это пробуждение было совсем другим – ужасным. В комнате стоял шум – резкий, отчаянный, непрекращающийся. Он добирался до самых чувствительных закоулков моих ушей, и это было просто пыткой. Что это звякает? Что-нибудь сорвалось, хотя?.. Почему все это не разбудило Роджера Росса? Почему?..

Я резко села в постели. Что-то включилось, хотя и не должно было… Да это же пожарная тревога!

Висевшую в моей комнате инструкцию о порядке действий на случай пожара я прочла так же небрежно, как месяц назад читала руководство по аварийной эвакуации из самолета. «Если принято решение об эвакуации, сигналом будет служить звон колокола. Услышав тревогу, немедленно покиньте здание по главной лестнице. Если это невозможно, используйте пожарный выход слева от двери этой комнаты».

Нелепо дрожащими руками я накинула пальто и натянула туфли. Что еще? О да, закрыть окна и двери. Мое окно всегда открыто. Закрывая его, я увидела, что некоторые постояльцы уже вышли. А мама? Магда с близнецами? Я их не увидела.

Почти с чувством облегчения я прошла вдоль коридора вместе с обитателями соседних комнат. Все выглядело как обычно, и на главной лестнице не было дыма. Мы спустились по ней и вышли в ночную прохладу. И тут я увидела огонь. Он оказался совсем не в главном здании, а в крыле, где размещались кухня и комнаты персонала. Его уже охватили клубы густого дыма, и с одного конца пламя жадно лизало стену.

Мама, ощущая тошноту, подумала я, и закрыла глаза.

– Есть там… там еще кто-нибудь остался? – Не знаю, как мне удалось это выговорить.

Мне ответил кто-то, стоявший поблизости.

– Слава Богу, нет. Все вышли, – и в это мгновение ко мне бросилась мама. Она обняла меня, как ребенка, и я обнаружила, что делаю то же самое.

– Да где же пожарные? – стонала мама. Она могла бы этого и не говорить.

Жаркая сухая погода не способствовала тушению огня, и казалось заранее решенным, что кухня выгорит, несмотря на героические усилия Роджера Росса и его помощников. Оставалось очень немного времени, чтобы спасти главное крыло и новую пристройку, и хотя мне, возможно, и не следовало горевать по поводу кирпичей и цемента, когда персонал благополучно спасся, но я успела полюбить старое здание с чудесной лестницей и длинной анфиладой комнат. Если бы оно сгорело, у меня бы сердце разорвалось. За те несколько недель, что я здесь жила, у меня было столько радостей; конечно, случались и плохие моменты, но вообще здесь жилось тепло, нежно и счастливо.

Мама отошла. Я заметила Магду и подошла к ней. Близнецы с совершенно круглыми глазами стояли рядом с ней.

– Пожарная машина выехала, – сообщил мне Йен. – Дебора, у нее будет звонить колокол, верно? Верно? – Я кивнула. – Вот это да, вот здорово!

– А папа приедет? – вдруг пропищала Руфь. – Дебора, я хочу, чтобы он приехал. Мне не нравятся все эти люди. – Она бросила неодобрительный взгляд на разрозненную коллекцию ночного белья и бигудей, и я чуть было не улыбнулась. Следующее замечание сразу стерло мою улыбку: – Хани! – завопила Руфь, еще шире раскрывая глаза. – Мы же не взяли Хани! Она же в моей кровати!

– Мы ее обязательно достанем, милая, – неопределенно сказала я. Я подумала, что от маминой спальни теперь мало что осталось и только могла надеяться, что ей удалось прихватить с собой немногие драгоценности, которые ей подарил папа.

– Я ее достану! – крикнула Руфь и выдернула руку из моей.

Я видела, как она понеслась по траве, виляя между попадавшимися на пути группками людей. Даже тогда я не слишком взволновалась. Она будет вынуждена остановиться, когда окажется близко к жару и реву пламени. Впоследствии я поняла, что это была преступная небрежность, но я даже не крикнула, чтобы они ее задержали. Я просто не спеша побежала за ней, размышляя, где купить новую Хани и как успеть сшить ей одежду до моего отъезда в понедельник. Но я рассчитывала без учета того, что создатель Руфи не вложил в нее никакого страха. Она не остановилась у двери, и никто как будто не обратил на нее внимания. Она наклонила голову и бросилась прямо в слепящий дым.

Как она на это отважилась? Какой другой ребенок не был бы парализован ужасом? Я сама была почти парализована, когда нырнула следом за ней. Света уже не было, и я только могла предположить, что она побежала вверх по лестнице к своему номеру.

– Руфь! – Мои легкие сразу наполнились удушливыми испарениями.

Я с трудом вспоминаю, что было дальше. В какой-то момент я усилием воли заставляла себя подниматься по лестнице – в следующий меня крепко и с яростью схватила мужская рука, обладатель которой очевидно полагал, что я бессмысленно рискую ради вещей или денег.

– Обратно! – прохрипел голос Адама. Я совсем не удивилась, что он здесь, а не в трех милях отсюда в своей квартире.

– Руфь… – я хватала воздух. – Где-то там… наверху!

Хватка ослабла. Раздалось: «Боже мой» – и Адам протиснулся мимо меня.

Я повернулась, чтобы спускаться, споткнулась и оступилась. Как в кошмаре, я стала соскальзывать, беспомощно цепляясь за перила. Последнее, что я помнила, – это падение вперед, в темноту.

Не в беззвучную темноту. Время от времени я как будто всплывала на поверхность и смутно слышала голоса и завывание, похожее на звук сирены. Однажды мне даже показалось, что кто-то держит меня за руку, и я пыталась заговорить с ним.

– Ад… ад… – но слова застревали в горле.

– Все в порядке, – успокаивающе произнес голос, – теперь все в порядке. – Голос был мне знаком, и я как-то ощутила, что все в порядке, и оставила попытки что-либо предпринять.

Потом совершенно внезапно темнота исчезла, и моя голова совсем прояснилась. Я открыла глаза, и на этот раз со мной заговорил совсем незнакомый голос.

– Вы не спите, милочка? Я позову сестру.

Сестру? Где я? Кто это сказал? Поморгав, мне удалось сфокусироваться на окружающем – утренний свет, голубая стена, алюминиевая спинка кровати, рядом со мной пожилая особа в халате, и через некоторое время – энергично ступающие ноги и девушка в халате медсестры.

– А, мисс Белл, и как вы себя чувствуете?

– Только что проснулась, – сказала пожилая особа, очевидно тоже пациент. Она похлопала по моему одеялу в полоску, сказала:

– Еще увидимся милочка, – и ушла.

– Это больница, – сделала я гениальное умозаключение, и вдруг все вспомнила. Пожар в отеле… мое падение с лестницы… и Руфь.

– Руфь! – Я попыталась сесть. – Она?..

– Да, с ней все в порядке. – Этой сестре поставить бы «отлично» за сообразительность. – Вообще-то отец забрал ее домой. Этой девочке очень повезло.

– А как Адам?

– Вы хотите сказать мистер Баллести? Ну, ему не так повезло. Он все еще здесь. Но ничего страшного, – твердо сказала сестра. – Несколько ожогов и вывихнуто плечо. Ничего, он поправится. – Она вопросительно посмотрела на меня: – А о себе вы не хотите узнать?

– О, со мной все в порядке, – сказала я и тут же поняла, что ощущение в правой ноге было не совсем обычным.

– Конечно, будет в порядке, – согласилась сестра. – Но боюсь, что вам какое-то время придется быть поосторожнее с этой щиколоткой.

Насколько я могла понять, там сломалась маленькая косточка. Потом щиколотку просветили рентгеном: совместили кости и наложили гипс. Я спросила, нельзя ли мне вернуться домой, и вдруг осознала, что мне, возможно, некуда возвращаться. Существует ли еще отель «Тор Рок»? Да, заверили они, и мама только и ждет, когда я буду готова ее видеть, чтобы все мне рассказать. Мама довольно-таки слезливо восстановила последовательность событий. Пожарные приехали сразу же после того, как я побежала за Руфью. «Милая, да ты же могла сгореть там!» Они сумели справиться с огнем, хотя спасти кухонное крыло было уже невозможно. Адам пробрался прямо в коридор, нашел Руфь и вынес ее в безопасное место.

– Ему пришлось выбраться на крышу. Пожарные сняли их как раз перед тем, как крыша рухнула. Мы все это видели. Ох, моя милая, мне кажется, что я никогда этого не забуду. – Ее лицо побледнело.

– А меня кто вытащил? Тоже пожарные? – спросила я.

– Ну, ты ведь не забралась так далеко, – сказала мама. – Колин Камерон нашел тебя у самой двери. Видишь ли, тебе стало плохо от падения, а не от огня.

– Колин Камерон? Но его не могло быть… Мы же оставили его в Сикоуве…

– Да, но он приехал вслед за вами. Как это он сказал? – Мама выглядела усталой и расстроенной, да и немудрено. – О, милая, я не помню – что-то о том, что он хочет с тобой помириться. Во всяком случае, он приехал сразу после Адама, и когда ему сказали про тебя и Руфь, он, естественно…

–  Естественно? – выдохнула я, вдруг представив этот удушающий дым и вздымавшееся передо мной яркое оранжевое пламя. Ничего «естественного» не было в том, чтобы броситься в этот ад. Я вспомнила про свой тошнотворный страх и как безжалостно мне пришлось его подавить.

– Ну, ты знаешь, что я имею в виду, – стала оправдываться мама. – Она ведь его ребенок. Вот Адам – это настоящий герой. – Ее лицо сияло. – Все только о нем и говорят.

Оказалось, что Адам не уехал домой, а прогуливался по пустоши, когда заметил огонь.

Доктор сказал, что я должна пробыть в госпитале по крайней мере еще несколько дней, а со слов мамы я поняла, что к тому времени она, возможно, кончит работать в «Тор Роке». С пожаром его нынешний сезон закончился, и постояльцев попросили выехать по возможности скорее.

Позднее вечером я уговорила одну из молоденьких сестер отвести меня вниз, чтобы навестить Адама этажом ниже. Его палата была больше моей и казалась бесконечной, когда сестра толкала мое кресло по проходу. На дальнем конце кровать была закрыта белой занавесью, и здесь она наконец остановилась.

– Мистер Баллести! К вам посетитель. – Блестя глазами, она заглянула за занавеску.

– И давно пора! – с чувством откликнулся голос Адама. – Вы же говорили, милочка, что…

Сестра начальственным тоном прервала:

– Ну, мистер Баллести, если вы будете так волноваться, ей придется уйти.

–  Уйти? – Адам, казалось, задыхался. – Да если только вы ее отпустите, я не знаю… – Он вдруг замолк, когда сестра отдернула занавеску и я явилась ему во всем сиянии инвалидного кресла и госпитального халата. Кстати, халат оказался не шедшего мне рыжего оттенка. – Деб, – сказал он изменившимся голосом. – Деб!

– А кто же еще, как вы думали? – шутливо спросила я, и в то же мгновение меня осенило – Магда Камерон. Когда я снова взглянула на Адама, его бледность сменилась темным румянцем.

Я поступила так, как всегда поступала в таких случаях, – заговорила быстро и практически не слыша ни одного произносимого мной слова. Это Магда нужна была Адаму, а вовсе не я. Я ему никогда не была нужна. Он чувствовал себя слишком мне обязанным за мою глупую работу с коттеджем, чтобы об этом сказать, и, может быть, в каком-то смысле я ему нравилась, но это не была та нужда, которую мужчина испытывает в женщине. То, как он назвал меня – «уравновешенная девушка» и «лицо, к которому хочешь возвращаться домой», – само по себе было доказательством. Я умела готовить и шить, и наводить порядок, я могла учить, я была способна на многое, но я не была романтичной. Мне бы никогда не зажечь море – во всяком случае для такого, как Адам. Тем вечером два с половиной года назад он пытался уговорить себя, но понял, что это бесполезно. И тогда я тоже поняла это.

С другой стороны, Магда зажигала моря, почти не замечая этого.

– Извините за плохой прием, – извинялся Адам, – я принял вас за кое-кого, кто собирался вытащить меня отсюда.

У меня отвисла челюсть.

– А разве они вас отпустят?

– Они ничего не могу поделать, если я за себя поручусь. Им только и надо, что получить мою подпись.

– Почему вы не попросите перевести вас в отдельную палату?

– Вы шутите, – насмешливо сказал он. – Может, у них и появится свободная через неделю.

Казалось, я все говорила невпопад, даже когда с жаром упомянула о нашем спасении.

– Черт побери, чем вы там занимались? Вы разве не знаете этих детишек? Вам надо было вцепиться в них мертвой хваткой.

Его слова оказались последней каплей, потому что именно это я повторяла сама себе с тех пор, как пришла в сознание.

– О дьявол, – без малейшего сочувствия пробормотал он. – Только не это, Бога ради!

В это мгновение занавеси раздвинулись, и вошла Магда Камерон.

– Хватит, Адам, – резко сказала она. – Может, вы и герой. Вам не обязательно быть еще и кровожадным.

– Вы опоздали, разрази вас гром, – дружелюбно обвинил ее Адам. – Подойдите сюда и избавьте меня от мучений.

– Не могу, – легко произнесла Магда, – я еще не говорила с доктором. – Она, почти как само собой разумеющееся, пересекла комнату и приложилась губами к его губам. У меня осталось впечатление, что это было проделано ради меня, было мягким намеком на что-то. Я поняла. Быстрый, совершенно без следа нежности поцелуй – я бы поцеловала его совсем не так.

– Вы не могли бы позвать сестру? – неловко спросила я ее. – Мне уже пора вернуться наверх.

Она сделала еще лучше и сама покатила меня к лифту.

– Деб, можно я вам что-то скажу? Свой своего всегда поймет. Так что вы остаетесь ни с чем. – Не обращая внимания на мою попытку возразить, она продолжала: – Адам не пытается втереть мне очки. Я его вижу насквозь. – Она помолчала и понизила голос. – Можете меня осуждать, но после десяти лет с Гордоном Адам воспринимается освежающе. – Мы подъехали к лифту. Она обошла кресло и встала передо мной. – Я старше вас, Деб, – мягко сказала Магда, дотронувшись до моего плеча. – И искушеннее. И я крепкий орешек. Гордон, – она издала сдавленный смешок, – был «офицер и джентльмен». Когда я его встретила, мне надо было бежать без оглядки. Он был Камерон с головы до пяток, донкихотство, простота, доброта, – но я не убежала. Я осталась и влюбилась в него – и потом десять лет ходила по натянутому канату. О, это того стоило. – Ее глаза смягчились. – Но в следующий раз я выберу ношу по себе. И еще, Деб, – неловко добавила она, – вы мне нравитесь. Не довольствуйтесь остатками. Вы слишком хороши для этого.

– Вам это не мешает, милочка? – спросила моя пожилая соседка, указывая на транзисторный приемник на своей кровати. – Это хорошая программа. Если повезет, можно услышать Колина Камерона.

Был вечер воскресенья, и передавали концерт по заявкам больниц.

– Он прелестно поет, – продолжала миссис Редмонд, – у меня от него мурашки бегут по спине. А у вас, милочка?

– Ну, не совсем, – неуверенно ответила я. Верно, что последние несколько дней от Колина, по крайней мере, от мыслей о нем по мне пробегали мурашки, но отнюдь не удовольствия.

Но моя соседка уже беседовала с обитательницей кровати на другой стороне палаты, и я с благодарностью оставила ее за этим занятием. Уже почти подошло время для посетителей, но мама не собиралась зайти. Завтра она с Роджером Россом должны были отвезти меня обратно в отель.

Адам уже выписался, но сообщила мне об этом одна из сестер.

– И если хотите знать, – изложила она свое мнение, – этой миссис Камерон нелегко придется. Он совсем не сахар.

Тут я поняла то, что должна была бы понять еще в пятницу. Это Магда хлопотала о том, чтобы Адама выписали. Скорее всего, она забрала его в «Тор Рок». Я знала, что Роджер и Дороти Росс не принимали постояльцев, но Адам был старым другом, а деньги Камеронов являлись, видимо, достаточно мощным фактором, чтобы продлить пребывание остальных на неделю-другую.

Во всяком случае, что касалось меня, то глава Колин-Адам была уже прочитана. Это стало ясно за последние несколько дней. Так мне и надо. С одним я пыталась вломиться в чуждый мне мир, другому непрошенно предлагала доморощенную любовь на замену страсти, от которой Адам бежал в глушь много лет назад. Больше такого не случится. Что я умела – так это обучать экономике домашнего хозяйства, и в дальнейшем собиралась этого придерживаться.

– Хелло, Дебби, – услышала я.

В твидовом пиджаке приятного торфяного цвета и в бежевой рубашке с глухим воротом он выглядел еще крупнее, чем обычно. Неловко сжимавшие букет руки также казались слишком большими.

– Как дела? – спросил он, положив цветы на кровать. – Надеюсь, гораздо лучше, чем когда я вас видел последний раз.

Эти слова напомнили мне, чем я ему обязана.

– Я как будто должна поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.

– Пожалуй, в сравнении с тем, что вы пытались сделать для меня, – серьезно сказал он, – то, что сделал я, было совсем не опасным.

Это было уж слишком – так все перевернуть.

– Я во всем виновата, – неуверенно начала я. – И я так ужасно переживала. Никогда бы не подумала, что она решится зайти внутрь.

Его большая ладонь накрыла мою.

– Можете мне не рассказывать. Я-то знаю Анни. Она как тот сказочный народец из песни. – Он негромко продекламировал. – Глаза их словно лепестки цветка, дыханье – дуновенье ветерка.

– Вовсе нет. – Внезапно я больше не могла сдерживаться. – Она просто обыкновенная шестилетняя девочка, чересчур хорошенькая и уже довольно-таки избалованная. Я готова биться об заклад, что об Йене вы никогда не думаете как о маленьком эльфе.

– Ну, действительно, – серьезно признал отец Йена. – Честно говоря, не думаю.

– Но они похожи, как две горошины, – с чувством сказала я. – Только Йен, как и подобает мужчине, принимает вещи такими, какие они есть. – И не требует, чтобы ему уделяли все внимание, могла бы добавить я. Конечно, в четверг в театре он выкрикнул свое имя, но это предназначалось только для одних ушей. К оркестровой яме его бы и дикими лошадьми не затащить – со всеми этими нацеленными на него из зала глазами.

– Я знаю, что достаточно вмешивалась в ваши дела, – покаянно сказала я, – но прошу вас, не проглядите Йена. Вы так нужны ему.

В глядевших на меня голубых глазах было что-то непонятно беспокоящее, как будто он знал то, что я оставила невысказанным.

– Он так похож на вас, Колин. Вы оба смеетесь, и мир смеется с вами, и в наши дни это так чудесно.

– Спасибо, Дебора, постараюсь не забыть, – серьезно сказал Колин. – Наверное, вы очень хорошая учительница. Я знаю, что за последние несколько недель вы меня многому научили.

Я вдруг ужасно смутилась.

– С Руфью все в порядке?

– Все отлично. Они продержали ее ночь для уверенности. Вообще-то мы все вместе сюда приехали. Трое на один билет. – В его глазах проскочили искорки.

Я вспомнила звук сирены в темноте и голос, который сказал: «Все в порядке».

Чувствуя, что у меня порозовели щеки, я спросила:

– Вы имеете в виду – на машине скорой помощи?

Он кивнул, и я с беспокойством вспомнила еще кое-что. Пытаясь ответить голосу, я пробовала выговорить «Адам». Догадался ли он?

– Спасибо вам за все, – уверенно сказала я. – И просто сказать не могу, как я рада, что с Руфью ничего не случилось. Наверное, они еще в отеле?

– Ну, уж нет, видите ли, они закрывают отель, так что вчера я отвез детей в Лондон, и туда прилетели мои родители и забрали их домой. Так было лучше. Джин и Лочлан – это моя сестра и ее муж – наверное, до конца каникул возьмут их на свою ферму.

– Ах, вот как. – Я ужасно расстроилась, что больше не увижу их, но ему было еще хуже. – Но вы хотели, чтобы они были рядом…

– Это неважно, – сказал он так же уверенно, как и я до этого. – Все равно им надо было бы вернуться раньше, чтобы подготовиться к школе.

– А… а где Магда? – с трудом выговорила я.

– Она… э… – нерешительно начал он, и потом посмотрел мне прямо в глаза. – Она присматривает за Адамом. – Смысл слов медленно доходил до меня. – Говорят, не в отеле, а на квартире. – Как будто читая мои мысли, Колин продолжал так осторожно, как если бы объяснял Руфи. – Может быть, вы или я так бы не сделали, но я думаю, что не нам судить. Я уж точно слишком в долгу у Адама, чтобы этим заниматься. А вы, Дебора, вы очень смелая, и вы способны любить. – Да, подумала я, от него не укрылось, что в машине я пыталась произнести имя Адама. – Иногда лучшее, что может сделать любящий человек, – это отойти в сторону. – Его ладонь опять накрыла мою и сжала ее. – А теперь я должен принести другое извинение – это то, зачем я пришел.

Он вдруг замолчал, когда с одеяла моей соседки донесся голос диск-жокея:

– А еще на этой неделе пришла толстенькая пачка писем, и, отвечая на них, Колин Камерон споет «Серый домик на Западе».

Через мгновение два Колина запели, один прекрасным и очень полным голосом, другой сдержанно и отставая на пару нот. Слушая, как об этом пост первый Колин, я с удивлением обнаружила, что верное старое лицо, к которому возвращаешься домой, могло означать что угодно, но только не корзинку нуждавшихся в починке вещей и не неприбранную маленькую женушку. Совершенно по-идиотски я думала про «лицо, что счастье нам приносит», когда миссис Редмонд посмотрела в нашу сторону. Этого не хватало, подумала я, повторения концерта для престарелых. Но ошиблась. Взгляд миссис Редмонд выражал недовольство, и она нагнулась вперед.

– Простите, не могли бы вы не мешать нам слушать? Нам не каждый день доводится услышать Колина Камерона.

Надо было видеть лицо Колина! Глаза округлились, щеки покраснели, рот открылся и захлопнулся. Но он замолчал. Да и вряд ли он мог поступить иначе. Потому что последние несколько минут часа для посетителей мы сидели, глядя друг на друга и трясясь от сдерживаемого смеха. Гонг, служивший сигналом для ухода посетителей, совпал с последними нотами «Серого домика на Западе», и Колин встал и протянул мне руку.

– Передайте мою любовь Йену и Руфи, – горячо сказала я.

Его лицо осветилось озорной улыбкой, он плюхнулся на кровать и придвинулся ко мне.

– Не могу, если вы сперва не дадите ее мне.

Теплые, дразнящие руки по-медвежьи обхватили меня.

– Вот где в самом деле славная толстенькая пачка, – объявил их хозяин.