Текст книги "Цена твоей Любви (СИ)"
Автор книги: Доминика Магницкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Липкие прикосновения вызывают мерзкое чувство тошноты. Меня трясёт от волны неприятия и отторжения. Зверский ужас вызывает ледяной озноб. От осознания собственной слабости хочется зарычать во весь голос.
В какой-то момент мне всё же удается вывернуться. Блондин отвлекается, и тогда я до скрипа в зубах стискиваю его руку. До крови прикусываю кожу и отшатываюсь, с ужасом вылетая на улицу.
Брайс озадаченно смотрит на свою ладонь, а затем насмешливо улыбается. Демонстративно указывает на мою шею и заводит двигатель.
– Я оставил тебе подарок. Остальное возьму потом, – резко срывается с места и быстро сворачивает за угол.
Глава 19. Шмидт
Скорость. Меткость. Жажда идеального результата. Это всё, чего я хочу. Это всё, что может помочь отвлечься. Забыться. Мысленно окрасить стены кровью. Оставить отпечаток, символизирующий её смерть.
Дьявол! Это ведь не так уж сложно – спустить курок, и дело с концом. Что я творю? Зачем порочу память о ней? Легче-то не стало. Только хуже. Лёгкие горят огнем, сердце готово выпрыгнуть из тела, а ядовитые спазмы сжимают горло. И всё из-за безголовой девчонки, которой слишком повезло. Она сыграла в русскую рулетку и, мать её, выжила. Судьба выкинула неверную карту. Подарила шанс совсем не той.
Амелия должна была сдохнуть. Я должен был прикончить её еще в больнице. Но не смог. Смотрел на белые волосы, бледное лицо и запавшие щеки и постоянно сравнивал. Мозг просто отказывался верить. Глаза вмиг делались слепыми. Я каждый день, как грешник, приходил на исповедь. В её палату. В место, насквозь пропитанное смертью.
И заранее знал – убью. Сломаю. Уничтожу. Разорву на части. Превращу её в кровоточащее месиво и успокоюсь. Таков был план.
Потом понял – не смогу. Амелия – всё, что осталось от Моники. Умрёт она – я тоже пойду в расход. Подохну от пули. Сам спущу курок.
И это – самое забавное. Моя проклятая жизнь напрямую зависит от лживой сучки. Я крепко подсел на иглу её страданий. Ничего не спасает – ни адреналин, ни убийства, ни стрельба, ни элитные шлюхи.
Дрянь. Пристрелить бы, да рука не поднимается. Она ведёт свою игру. Выпускает наружу гнилое нутро. Думает, что я ничего не знаю. Держит меня за идиота.
Ладно. Пусть так. Недолго ей бегать осталось.
Она не заслуживает ничего, кроме боли. Я покажу ей весь спектр. Только начал, а она уже рыдает. Слабачка. Дешёвка. Дерьмовая актриса. Я растащу её душу по ниточкам. Посмотрим, как она запоёт, когда вернёт свою память. Когда вспомнит, кто я такой, и что я могу с ней сделать.
Полиция – лишь верхушка. Видимая защита. Легко подкупаемая. И, благодаря Амелии, я десятки раз в этом убедился. Спасибо за хороший урок. Быстро нутро выворачивает. На вертеле жарит.
Что же. Теперь её очередь.
Усмехаюсь и достаю револьвер 38 калибра. Любуюсь. Оцениваю. Занимаю стандартную позицию.
Оружие мягко ложится в ладонь. Тело помнит навыки, выработанные годами. Действую на рефлексах. Полагаюсь на инстинкт. Никогда не промахиваюсь.
Мои враги убеждаются в этом на собственном опыте. Все, кто выжил после моей пули, самонадеянно думают, что дело в осечке. Верят в удачу. Молятся богу, благодарят за спасение души.
Глупые шавки. Наивные до ломки в нервах. Больно поздно понимают, что я намеренно промахнулся – лишь в нашу последнюю встречу, когда выстрел поражает сердце. И всё, что им остается – харкать кровью и скулить у моих ног.
Я поднимаю руку и прицеливаюсь. Вслепую навожу ствол. Слишком темно, чтобы четко увидеть цель. Но зрение мне и не нужно. Достаточно взять повыше и плотнее обхватить револьвер…
Внезапно за спиной раздаётся глухой треск сухих веток. Я промахиваюсь. Пуля разрезает листву деревьев и бесцельно исчезает в темноте леса.
– Черт возьми, умеешь же ты веселье испортить, – раздражённо шиплю и оборачиваюсь.
– Нахера ты забрался в эту глушь? Больше пострелять негде?
Оставляю вопрос без внимания. Хрипло бросаю:
– Я до последнего думал, что ты не приедешь.
Гастон подходит ближе. Отмечаю признаки усталости и потухшие глаза. Даже ночью приехал в рабочей форме. Непривычное зрелище – безоружный коп. Неужто доверяет?
– Я и не собирался, – хмурится и недовольно качает головой.
– Тогда почему ты здесь? – театрально развожу руки в стороны.
Мы посреди заброшки. Вокруг – глухой лес. Прибьют и не откопают. Идеальное место для секретного разговора. Или для устранения. Тут уж как повезёт.
– Услышал о делах, которые ты провернул. Всех поставил на уши. Хотел лично узнать – ты совсем рехнулся? Готовишь пласт для похорон?
Чую нотки беспокойства. Он злится. Переживает, прекрасно понимая, что я непременно стану причиной его головной боли. И всё же, несмотря на то, что сейчас мы по разные стороны баррикад, не предаёт. Помнит, как быстро меня вышвырнули за борт. Чтит операции, которые мы проворачивали вместе.
– О чём ты? Я просто делаю свою работу, – пожимаю плечами и усмехаюсь. Предугадываю его ответ.
– Забудь. Опомнись, пока не поздно. Сейчас ты буквально топчешься по минам. Когда взорвёт – никто тебе не поможет.
– Я в курсе, – засовываю руки в карманы. Резко говорю. – Мне нужна твоя помощь.
– Я больше ничем тебе не обязан, – потирает лицо и хмуро бросает, – твоя война давно закончилась. Смирись. Не все выходят победителями.
– Я – выйду, – сухо констатирую факт. Равнодушно добавляю. – Я не прошу тебя встать на мою сторону. Просто сделай одно одолжение. И разойдемся, как бывшие приятели.
Гастон выдерживает паузу. На всякий случай уточняет:
– Это связано с той девчонкой, которую я отвёз к тебе?
– Нет, – сжимаю руки в кулаки, но он, к счастью, этого не видит.
Дерьмо. Единое упоминание, и я уже готов слететь с катушек.
– Ладно. Тогда рассказывай.
Он готов к диалогу. Это хорошо. Значит, не придётся долго возиться. Я бы и без него справился, но как-то не горю желанием отхватить несколько пуль. Мало ли – вдруг одна достигнет цели.
– Через три дня будет выгрузка оружия. В порту.
Гастон резко перебивает:
– Как ты просёк? – открыто удивляется. Хочет узнать правду, но у меня свои источники, которые я не намерен выдавать.
По крайней мере, пока что.
– Не суть. Я хочу, чтобы легавые не ввязывались в это дело. Лично разберусь.
– Ты серьезно? – его губы расплываются в глупой улыбке. На лице – почти неуловимое напряжение.
– Да. Просто отзови своих. Пусть не лезут. Я не справлюсь, если стану мишенью с двух сторон.
– Мать твою, Шмидт, ты в своём уме? Хочешь перейти дорогу Мафии?
– Чем ты недоволен? – зло скалюсь. – Я сделаю всю работу за вас. Отдам оружие – у меня своего полно. Сдам членов «Каморры». Вам останется только расписаться в бумажках и закрыть операцию.
Упоминать о том, что «сдавать» буду лишь тела, считаю лишним.
– Ты же понимаешь, что кражей занимаются пешки? До верхов не достать. Тупое занятие. Наживешь еще больше врагов.
– Плевать. Сотней больше, сотней меньше – не так уж важно. Переживу, – едко хмыкаю и раздраженно втягиваю воздух. Стискиваю зубы. – Я же не требую людей, заряженную артиллерию и подстраховку. Только одно – не вмешивайтесь.
Он задумывается. Негодует и тихо говорит:
– Может не получиться. Я руковожу лишь своим отделом. Вдруг…
– Никаких «вдруг». Не притворяйся безвластным. Я знаю, что тебя повысили, – холодно добавляю, – кстати, поздравляю. Карьера идёт в гору, да?
Чувствую, как горячая кровь кипит в жилах. Бурлит с такой мощью, что мозг отключается. Последние силы уходят на то, чтобы не двигаться с места. Иначе могу не сдержаться.
– Рон, мне правда жаль, что с тобой так обошлись, – сочувственно поджимает губы.
Этот жест вызывает во мне лишь агрессию. Сразу хочется спустить всю обойму. Обидно – не в кого.
– Давай без лирики. Так ты поможешь? – равнодушно бросаю. Просить и умолять не собираюсь.
– Хорошо. Но, пожалуйста, не заставляй меня приходить на твои похороны, – обреченно соглашается.
– Не буду. Приглашу на похороны наших врагов, – зловеще улыбаюсь.
Мощная волна адреналина поражает сердце. Во рту появляется металлический привкус. Тело наполняется привычной жаждой.
Жаждой возмездия. И крови.
Ну что, Брайс, поиграем?
Глава 20. Моника даёт отпор
Спустя три дня
Судьбоносный день наступил слишком быстро. Острое чувство грядущей беды преследовало меня везде – утром, ночью, на прогулке и в кошмарах. Ни на секунду не отпускало. Терзало душу и сильно выматывало. Начисто лишало трезвого рассудка.
Всё это время я проводила с Брайсом. В основном он учил меня самообороне и стрельбе. Тренировал выносливость тела и подготавливал его к экстремальным условиям, граничащим с выживанием. Мы сразу обговорили, что великим стрелком за несколько дней я точно не стану, поэтому делали акцент на технике и скорости. Я насмешливо подмечала, что лучший навык – быстрое бегство, но постепенно с удивлением обнаружила, что тело с лёгкостью подчиняется моей воле.
Словно раньше я неплохо умела драться и не раз держала пистолет в ладонях. Это вызывало стойкое недоумение, но, к счастью, лишь у меня. Брайс же мои невероятные умения воспринимал как данность и со спокойной улыбкой гордо говорил: «Узнаю свою девочку».
Эта фраза провоцировала совсем неуместную злость, но я старалась вкладывать бешеную ярость в удары и взращивать в себе бойца, способного одним махом устранить противника. Увы, несмотря на все попытки, я так и не смогла победить Брайса. Он, в отличие от меня, был в отличной форме, потому что не провел последние месяцы в кровати и не впадал в кому.
Я отчаянно пыталась настроить себя на хороший исход, но мерзкое предчувствие не давало покоя. И, когда наступил день, после которого всё полетело в бездну, я поймала себя на мысли, что при любом раскладе живой мне не уйти. Если провалим задание – нас убьют, а если выполним – мне светит страшная «сказка», насквозь пропитанная кровью и обманом.
Буквально с раннего утра я тряслась и с ужасом смотрела на оружие, оставленное Брайсом. Стрелять по мишеням несложно – достаточно сконцентрироваться, а вот хватит ли у меня смелости взять на мушку живого человека?
Кем я стану, если уподоблюсь людям, которых презираю и ненавижу? Очевидно – чудовищем. Таким же, как Шмидт, Алдо и Брайс.
Первый особенно беспокоил. Он больше не врывался в мой дом, не сторожил у дверей, не терзал тело и, казалось, вовсе забыл о моём существовании. Я нутром чуяла – это не к добру. Рон задумал что-то ужасное и ещё проявит себя. Заставит захлебнуться горечью и криком.
Боже. Если бы я только знала, насколько была права…
Ровно в четыре утра за мной заехал Брайс. Я понадеялась на то, что мама поздно проснется, и оставила ей записку. Солгала, сказав, что мне нужно на собеседование. Как иронично, ведь, по сути, я действительно еду на работу. На работу, которая включает в себя грабёж, оружие, убийства и криминал.
Чертовски неправильный ход. Зверская ошибка.
– Ты готова? – вкрадчиво спрашивает блондин.
Нет. Хочется прокричать, но вместо этого я говорю:
– Конечно. Какой у нас план?
Мы быстро выезжаем из моего района и набираем скорость. Сердце тревожно бьётся о рёбра. Мимо пролетают высокие дома, тёмные дворы и пустые площади. В такую рань на улицах никого. В толпе затеряться не получится. Невольно задаюсь вопросом: «Как мы провернём этот рискованный трюк с кражей? Что, если нас поймают? Или кто-то пострадает?».
– Успеть до восхода солнца, – усмехается и с интересом смотрит в мою сторону.
Он кажется невозмутимым. Плечи расслаблены, лицо спокойно. Медленно крутит руль, почти лениво.
Довольный зверь, предвкушающий знатный пир – первая ассоциация, которая приходит мне в голову. Вторая – хитрый лис, бегущий навстречу своей смерти.
– Ты вообще не переживаешь? – выдыхаю, стискивая ладони. Щеки горят от страха. Нервная судорога едва касается губ.
– Мел, если бы не твоя амнезия, ты бы не задавала такие глупые вопросы.
– Почему? Ты говорил только о том, что я встречалась с клиентами и заключала сделки. Неужели…это далеко не вся история?
Боже. Как страшно узнавать родную сестру, и не просто сестру, а близняшку, за плечами которой жутко уродливое прошлое.
– Ну, если опустить подробности…
Специально выдерживает паузу, доводя меня до трясучки, и иронично бросает:
– На твоём счету есть парочка жизней.
Бьёт наотмашь. Одной фразой вводит в такое состояние зверской тоски, что выть хочется.
– Что?! – прочищаю горло и сипло уточняю. – Ты же шутишь, да?
– Боюсь, что я еще преуменьшаю.
Каждая мышца отдаётся непереносимой болью. От звона в ушах всё плывет перед глазами.
Если Амелия была способна на убийство, то я даже не хочу представлять, какую роль она сыграла в наших с Роном отношениях.
Стоп. Приказываю себе успокоиться.
Не время для душевных терзаний. Вот выберусь из передряги и тогда подумаю, что делать дальше.
Остаток пути мы проводим в тишине. Я настолько глубоко погружаюсь в мысли, что не замечаю ничего вокруг. Час дороги кажется слишком коротким. Этого времени недостаточно, чтобы побороть внутренних демонов и уничтожить сомнения.
Мы подъезжаем к нужному месту. На входе у нас проверяют документы и считывают пропуска. Наверняка липовые, ведь откуда у Брайса доступ к закрытой зоне порта?
Затем охрана осматривает прицеп, предусмотрительно нагруженный всяким барахлом, и, не найдя ничего подозрительного, открывает ворота.
Перед моими глазами предстаёт множество судов, едва различимых сквозь плотное зарево темноты. Чем ближе мы подъезжаем к грузам, тем громче становится звук бурлящей воды. Я надеваю кепку, чтобы скрыть лицо, и открываю окно. Жадно глотаю шум моря и ветра. Делаю глубокий вдох, понемногу успокаиваясь и полагаясь на Брайса.
Ра он так собран, мне не о чем переживать, верно?
Блондин паркует машину в самом незаметном углу и глушит двигатель. На всякий случай прячет оружие за пояс и накидывает пиджак, чтобы не вызвать подозрений.
Тихо говорит:
– Здесь повсюду камеры. Есть лишь пара слепых зон, – кидает карту на мои ноги, – внимательно изучи и выходи из машины. Я вызову замыкание и отключу электричество. Времени мало, поэтому действуем быстро и без шума. Как и договаривались.
Я киваю и нервно поправляю волосы, наблюдая за его удаляющимся силуэтом. Решаю перестраховаться и тоже беру пистолет, спрятанный в бардачке. Дрожащими ладонями поправляю кепку, до предела натягивая её на лоб, и осматриваюсь. Сразу нахожу глазами нашу цель. Кидаю взгляд на карту и задумчиво бормочу себе под нос, повторяя выбранную стратегию:
– Поменять прицепы, отцепить крючок, забросить трос…
Голова идёт кругом. Вроде ничего сложного, но что-то всё равно настораживает. Почему вокруг никого нет? Неужели оружие оставили бы без присмотра?
Рефлекторно затыкаю себе рот, когда тусклый свет резко гаснет. Достаю фонарик и пытаюсь его включить, но трясущиеся руки не поддаются.
Нарастающая лавиной паника застревает в горле и подавляет всю мою смелость.
Проклятье. Я слишком боюсь темноты и даже с пушкой не чувствую себя в безопасности. Пелена непрошенных слёз застилает взор и ощутимо бьёт по оголённым нервам.
Пожалуйста. Только не сейчас. Иначе я точно пропаду. Сама лишу себя шанса на жизнь.
Открываю дверь и на мгновение чувствую почти зверское облегчение. Тревогу не поднимают. Значит, всё хорошо.
Холодный морской воздух обжигает кожу. Сводит на нет сонливость и быстро отрезвляет.
Тихо. Дыши.
Считай каждый вдох и каждый выдох.
Повторяю себе, как мантру. Стискиваю зубы и кручу головой, выискивая знакомое лицо. С опаской делаю шаг вперед и замечаю чей-то размытый силуэт. Явно мужской.
– Б…Брайс? – шепчу похолодевшими от страха губами. Плотнее прижимаю пистолет к груди и каким-то шестым чувством понимаю – не он. У Брайса совсем другая энергетика. Не такая мощная, темная и бешеная.
Не успеваю даже вскрикнуть. Огромная ладонь хватает меня за запястье и резко дёргает. Ноги не слушаются, тело немеет. Мерзкий ужас сковывает сердце и проходится по позвоночнику, когда в воздухе появляются пряные, мускусные нотки.
Его запах я узнаю из тысячи. Это аромат опасности. Аромат Шмидта.
Мужчина ожесточенно впечатывает меня в машину, заставляя больно удариться спиной. Прижимает дуло пистолета к моему животу.
Глубокий мрак ночи не позволяет ему разглядеть моё лицо. Это и спасение, и страшное наказание.
Следуют грубые слова, заставляющие вздрогнуть:
– Не рыпайся. Скажешь, кто тебя подослал, и я подарю тебе быструю смерть. А не скажешь, – чувствую кривую усмешку, – буду пытать. Долго и со вкусом.
Проклятье. В этот раз я попала по полной.
Резкий всплеск адреналина подстегивает мою реакцию, и я даже не успеваю хорошенько обдумать следующий шаг, как в одно мгновение моя ладонь быстро снимает ствол с предохранителя и наводит дуло чётко между его ребер.
– Я же говорила, что в следующий раз встречу тебя с автоматом, – почему-то именно эти слова слетают с губ. Сами собой, словно чужие.
Нужно быть настоящим безумцем, чтобы так глупо рассекретиться. Но, с другой стороны, в этом есть определенная логика – раз я не смогла победить Брайса, то чего уж говорить о Шмидте – ходячей машине смерти и разрушения? Вдруг убьёт, а я и пискнуть не успею?
Остается надеяться, что он опустит револьвер. Иначе страшно подумать, какого рода пытки он решит попрактиковать на мне.
Пытаюсь вырваться, но впустую. Лишь сильнее прижимает к себе.
В воздухе появляется ощутимая пульсация, словно напряжение, повисшее между нами, тяжёлым грузом ложится на плечи и придавливает к земле.
Он ничего не говорит, но по гробовому молчанию я чувствую, что дело обстоит не лучшим образом.
Мне стоило промолчать. Может, тогда бы и пронесло?
Мысленно усмехаюсь: «Как наивно. Да что бы я ни сделала, он всё воспринимает, как очередной повод надавить».
Хватка усиливается. Голос отдаёт низкой нотой неприятного озноба:
– Так ты теперь с ним? – хрипло усмехается. – Не тех ты защитников нашла. Ко дну полетишь быстрее пули.
– Ты прав, – со страху, наверное, потешаюсь, – возможно, так и будет. Но, по крайней мере, я сама это выбрала. Меня никто не принуждал, не насиловал и не унижал.
Расчетливо лгу, желая сделать ему больно. Вздергиваю подбородок. Тупо тяну время, чтобы Брайс успел прийти на помощь.
Чёрт возьми. Почему он не возвращается?
Счёт времени идёт на секунды. А если точнее – на доли секунд. Пушку Шмидт не опускает. Холодит металлом кожу. Даже сквозь непроглядную темноту я интуитивно чувствую, как полыхают его глаза.
– Когда я успел тебя изнасиловать? – кривит губы. – Что-то никак не могу вспомнить. Может, ты начала путать сны с реальностью?
Нервы на пределе. Я сжимаю руки в кулаки, сильнее надавливая пистолетом на его ребра.
– Прекрати! Хватит! – гулко сглатываю, задыхаясь от ужаса. – Чего ты добиваешься? Чтобы я выстрелила?
– Не сделаешь. Не посмеешь. Рука не поднимется, – уверенно чеканит каждое слово и шагает ко мне, бесстрашно напарываясь на оружие. Режет холодным взглядом. Смотрит прямо в душу, словно вокруг нас никого нет.
– Один раз я уже ранила тебя. Или ты забыл?
Рон резко мотает головой. Снова тишина. Я сжимаюсь в комок и перестаю дышать от волнения.
Дьявол! Что я творю? Если он помешает нам, и мы с Брайсом провалим задание от Дона, мне остается только надеяться на безболезненную смерть. Срочно нужно что-то придумать!
Причем немедленно.
– Зачем ты пришёл? – повышаю голос. Громко кричу, впиваясь ногтями в собственные ладони.
– Не ори. Шум поднимешь, оба сгинем в этом дерьме, – ошпаривает холодным приказом.
Толкает меня в сторону, как ненужную вещь. От неожиданности я оступаюсь и оседаю на землю. Прижимаюсь спиной к машине и смотрю на него снизу вверх. Запрокидываю голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
В его глазах – тяжёлая решимость, в моих – испуг и потрясение.
Шмидт грубо бросает:
– Сегодня я пришёл не по твою душу. Сиди тихо и не высовывайся, – кивает на мой пистолет, – не поранься. Это тебе не игрушки.
– Подожди! Что ты собираешься делать? – стремительно поднимаюсь и хватаю его за руку. Он пронзает меня настолько бездушным взглядом, что я невольно отшатываюсь и обречённо отпускаю ладонь.
Вместо ответа мужчина причиняет боль, крепко стискивая моё запястье. Сжимает. Держит. Заковывает в кандалы.
– Убью его, – равнодушно отзывается. В глазах плещется такая животная ярость, что я содрогаюсь от ужаса.
– Нет! Не смей!
Делаю лишь хуже. Из горла вырывается хриплый стон.
– Почему? – требует ответа. Сводит брови на переносице и замирает надо мной, как скала.
Жизнь Брайса зависит от моих слов. Это сильно подстегивает.
Я открываю рот и впервые за последнее время говорю правду:
– Если умрёт он, я тоже умру.
– Как Ромео и Джульетта? – цокает языком и насмешливо протягивает. – Очень трогательно. Аж до слёз.
Скрывает за издевкой крышесносную ревность. И, вопреки здравому рассудку, я чувствую непонятное тепло в груди. Оно ложится мягким покрывалом и медленно успокаивает истерику.
– Нет, – нервно кусаю губы и быстро говорю, пока он не передумал. – Нас послал сюда Дон «Каморры». Мы должны выкрасть оружие и привезти на базу, адрес которой он скажет позднее.
– Это я знаю, – грубо одергивает. – Твой дорогой Брайс давно им задницу лижет. Ты тут причем?
Интересно. Значит, он не вкурсе дел, проворачиваемых моей сестрой.
– Это – наше задание. Проверка. Если провалим – нас обоих убьют.
– А если украдёте?
– Тогда мы станем членами «Каморры», – осторожно говорю, опасаясь его реакции.
– Не понял? – шумно втягивает носом воздух и хрипло спрашивает. – С каких пор туда берут женщин?
Вопрос, которого я больше всего боялась. Стоит Рону узнать о том, что мы с Брайсом должны пожениться – оба испустим последний вздох.
– Видимо, теперь у них новые правила. Брайс позвал меня в ресторан, но, когда я поняла, с кем мы должны встретиться, бежать уже было некуда.
– Чёрт, какая же ты дура. У тебя что, вместо мозгов солома в голове? – зло рычит, вдавливая меня в крепкое тело.
Я и так понимаю, что совершила ошибку. Но, по сути, вопрос риторический.
Если выберусь живой, набью еще одну татуировку с надписью: «Между сказанным и сделанным лежит океан». Шмидт, может, и кидался угрозами, но мало что воплощал в реальность. Столько раз обещал убить, но в итоге всегда опускал холодную сталь. Мне следовало перетерпеть, а не гнаться за ещё большим злом.
– Я же говорил тебе, чтобы ты держалась от него подальше. Захотелось в войнушки поиграть? Нервишки пощекотать?
– Знаю. Сглупила, – слёзы подкатывают к глазам, но я запрещаю себе плакать. Место и компания явно не располагают к проявлению ярких эмоций.
Сипло прошу:
– Пожалуйста, позволь нам…
Бросаю фразу на полуслове. Вдалеке появляется тусклый огонек, едва освещающий огромную территорию. Кто-то идёт к нам с фонариком. Я узнаю силуэт и тихо шепчу:
– Брайс…
Одного имени достаточно, чтобы Шмидт мгновенно среагировал. Он быстро отпускает меня и без слов растворяется в темноте.
Я с облегчением выдыхаю – сегодня он мне уступил. Это радует. Значит, еще не всё потеряно.
Блондин размашистым шагом подходит ко мне и нервно говорит:
– Пришлось повозиться с генератором. Мы потеряли уйму времени, поэтому давай не будем менять прицепы. Быстро перетащим часть «Ферро» и свалим, а то уже пахнет жареным. С Алдо я сам как-нибудь разберусь. Выкручусь, не впервой, – горько хмыкает.
Мы молча погружаем оружие и вскоре выезжаем из порта. К счастью, без погони и ареста.
Но я не могу отделаться от предчувствия, что это – лишь начало.
