Текст книги "Под "крылом" Феникса (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

– Тебя послали сюда, чтобы обезглавить мятежников. Здесь среди них ты нашёл честных людей, которых ввели в заблуждение, но сохранивших верность своему истинному владыке. Они составили заговор, чтобы предать отступников в руки законной власти. Сам ты отлучился из города, дабы предупредить обо всём этом своего богоравного государя и его полководцев. А они в твоё отсутствие вместо того, чтобы просто исполнить задуманное обагрили свои руки кровью. Вот и всё.

По мере того, как говорил Песах, лицо ченжера приобретало обычный оттенок, а пальцы решительно сжались в кулаки. Выслушав радхона, Ван-Ё воспрял духом. Но его всё ещё терзали сомнения.

– А сможем ли мы это сделать? Учжун сидит в охраняемом дворце. Жрецы Братства богини Уранами берегут его как зеницу око.

– Постараемся,– уклончиво ответил Песах.– Всё в руках божьих. Только не знаю, ради чего я всё это делаю. Да и стоит ли…

Ван-Ё понял намёк с полуслова. Он уже забыл, что перед ним сидит купец да к тому же ещё и радхон. Такой человек не будет делать ничего просто так и задаром.

– Чего хочешь? – хрипло спросил он, внутренне замирая в ожидании ответа.

– Чего хочу? – переспросил Песах, причмокнув губами.– Что же, сказано прямо. По-деловому. Отвечу тоже прямо и тоже по-деловому. Когда закончится эта война, ты вернёшься назад в Дацинь. Я хочу, чтобы ты взял меня и моих людей под своё особое покровительство. Поверь, ты не останешься внакладе. Это первое.

Песах сделал ударение на слове «особое». Ван-Ё согласно кивнул. С этим ченжеру всё было ясно.

– Второе и последнее. Я хочу, чтобы ты сообщал мне обо всём, что происходит при дворе нашего повелителя.

– Зачем тебе это? – недоверчиво спросил Ван-Ё. Эта просьба показалась ему весьма подозрительной.

– Успокойся. Я не собираюсь вредить Империи Феникса и твоему богоравному господину – живи он тысячу лет! Я купец и потому должен ведать, куда и какие товары надо везти. Надо ли запасать сандалии, если начнётся война с Йоностаном? Или нужно скупить сёдла и подковы для лошадей, перед походом на степных дикарей? Какие благовония любит новая наложница повелителя? Чтобы выгодно торговать, нужно знать ответы на все эти вопросы. Понял?

Ответ Песаха был более чем убедителен. В словах и голосе радхона прозвучала такая неподдельная искренность, что Ван-Ё сразу поверил в то, что тот говорит правду.

– Я принимаю оба твоих условия,– произнёс ченжер.– Считай, что мы договорились. Но я хотел бы знать, как мы осуществим задуманное?

Песах ответил не сразу.

– Пока не будем спешить. Я постараюсь что-нибудь придумать. Дай мне три дня для того, чтобы как следует подготовиться, и тогда ты скоро услышишь погребальные песнопения по своим мятежникам. К тому же есть ещё один немаловажный вопрос. И здесь мне понадобится твой опыт. Если у нас получится так, как мы задумали, то как мы сможем избежать погони? Думаешь, что жрецы Братства Богини и другие просто так оставят убийство Учжуна? Надо продумать возможные пути отступления. Поверь моему опыту: главное – это вовремя смыться. Ну, а теперь я должен покинуть тебя на время. Меня ждут торговые дела.

Песах встал и направился к двери, за которой была лестница, ведущая на второй ярус дома.

«Ему бы не торговать, а служить в Тайной Страже»,– подумал Ван-Ё, глядя в спину удаляющегося радхона.

* * *

Расставшись с Ван-Ё, Песах спустился на нижний ярус дома, где в одной из комнат была устроена молельня. Подойдя к ней, он толкнул дверь и вошёл внутрь. У алтаря, расположенного напротив входа, застыла коленопреклонённая человеческая фигура в плаще с надвинутым на голову капюшоном.

Были слышны слова молитвы. При скрипе открывающейся двери молящийся едва заметно вздрогнул и повернул голову в сторону, вставшего на пороге Песаха. Из-под надвинутого на голову куколя показалось прекрасное, в обрамлении светлых локонов, девичье лицо.

– Да пребудет с тобой Единосущая в мире богодева, дядюшка,– произнесла девушка. Её чёрные блестящие, с лукавинкой, глаза остро глянули на Песаха.

– И с тобой тоже, Соэль. Наконец-то ты вернулась.

Девушка не ответила. Она повернулась к алтарю и продолжила молиться. Песах молча стоял у неё за спиной, непроизвольно вслушиваясь в слова молитвы своей племянницы. Закончив, она поднялась с колен и откинула с головы куколь-капюшон.

– Судя по тому, что ты читала за упокой души усопшего, дело прошло гладко.

– Как всегда,– чувственные губы девушки изогнулись в полуулыбке.– Не пришлось делать ничего лишнего. Будь спокоен. Ему уже никогда не удастся отбить у тебя покупателей.

– Хочешь получить свою награду?

– Конечно, дорогой дядюшка, а как же иначе.

– С кем на этот раз будешь развлекаться? – недовольно спросил Песах. Он понимал, что Соэль нуждается в разрядке, но ему претили извращённые вкусы и пристрастия своей племянницы. Тем не менее, он не терял надежды на то, что рано или поздно, девчонка возьмётся за ум и будет проводить свое время с большей пользой.

– Я не собираюсь проводить время в постах и молитвах. Возьму мальчика и девочку. Только выбирать буду сама. И ещё вели своим людям подобрать сильного раба из военнопленных. Желательно из тайгетов или белояров. Такого, чтобы был настоящим бойцом.

– Зачем тебе?

– Чтобы не потерять навыков,– засмеялась девушка. Взмахнув белыми руками, она томно потянулась всем телом.– А то скоро забуду, как надо держать рукоять кинжала.

Песах хмыкнул, глядя на улыбающуюся племянницу. Эта довольная улыбка, легко переходила в другую, которая не сулила ничего хорошего тому, кому она предназначалась. Вообще-то Соэль часто улыбалась, и любила, когда люди улыбаются ей в ответ. Она даже старалась, чтобы все её жертвы уходили в мир иной с улыбкой на устах.

Ладно, девчонка заслужила своё развлечение, хотя потерять хорошего раба, которого она, несомненно, убьёт, было жалко. Он не беспокоился за неё, ибо Соэль владела оружием с пугающим совершенством. В голове у него промелькнула мысль: а не попытаться ли использовать её против Кендага? Это было бы возможно, только если проклятого тайгета удалось бы выманить из его убежища.

Но нет. Не стоит подвергать такой опасности единственного имеющегося у него родного человека. К тому же тот был не один, и спутник Кендага внушал ему опасение куда больше, чем бывший Первосвященник Тайгетара. Желтоглазый дикарь пугал своей неизвестностью.

– А с каких это пор старшина радхонов стал принимать в своём жилище посторонних? Да к тому же ещё и иноверцев,– спросила девушка, выводя Песаха из глубокого раздумья.

– А с чего ты взяла, что в доме есть посторонний?

– Ну, перестань,– засмеялась Соэль.– Ты можешь обмануть кого угодно, но только не свою любимую племянницу. Ведь мы с тобой одной крови, милый дядюшка.

– Ладно. У меня тут гостит один из Тайных Стражей самого И-Лунга.

– Ого! Говорят, что они хорошие бойцы. Может, отдашь его мне? Да ладно, тебе не гневайся. Шучу, я шучу,– быстро проговорила она, увидев, как потемнело лицо Песаха.

– Хорошо. А сейчас ступай к себе, отдохни. Сегодня вечером, после торгов можешь выбрать свою «награду».

– Спасибо, дядюшка. Да хранит тебя милость Богодевы.

Молодая женщина поклонилась Песаху. Она накинула капюшон, опустила голову и плечи, и, приняв вид скромницы, засеменила к выходу из молельни. Глядя ей в след, тот лишь только покачал головой. Это же надо, каким даром перевоплощения наделила её Всевышняя. Не зря, ох не зря в святых писаниях говорится, что женщина оружие более убийственное, чем острый меч.

[1]Капюшон – деталь одежды, представлявшая пришитый накидной ворот с наголовником – куколь или видлога.

Глава 14

Бежавший, в сопровождении Динху и ещё нескольких вельмож, из Дациня юнгарх Учжун, прибыл в Чжипань, который был столицей одноимённого округа Закатного удела Империи Феникса.

Город был расположен рядом с плоскогорьем Анахуань. Тот, кто владел им, мог легко перекрыть наиболее удобные пути, ведущие из Дациня в Закатный удел и обратно. Это обстоятельство, а также то, что чжипаньский наместник был страстным приверженцем Братства Богини, сыграло решающую роль в выборе места его нынешнего пребывания.

Наместник-акридимарх и знать округа радушно приняли беглого младшего юнгарха и его сторонников. Сюда же стали стекаться все недовольные восшествием на престол И-Лунга. Родовитые князья и кливуты составили двор Учжуна. Из местных чиновников и судей были созданы собственные Приказы и дворцовое ведомство, с пышными должностями и названиями, подобные тем, что находились в столице.

Появились даже собственные Железные Ястребы, набранные из отпрысков княжеских семейств. Их возглавил князь Лобинь, торжественно возведённый в должность лингарха – главнокомандующего вооружёнными силами.

Когда у Учжуна прошёл первый страх за свою жизнь, и он почувствовал себя в относительной безопасности, то принялся вести привычный образ жизни. Этому способствовало желание мятежных вельмож придать «чжипаньскому двору» как можно больше блеска.

Однако, военные смотры, охота и другие забавы не привлекали Учжуна. Молодой юнгарх откровенно скучал по своему гарему, оставленному в Дацине, и наверняка попавшему в лапы его старшего братца.

Привыкший, чтобы все его прихоти исполнялись, молодой юнгарх не мог уразуметь, того обстоятельства, что в отличие от жителей Дациня и больших городов, большинство живущих в глубинке ченжеров ещё сохранили часть дедовских нравов и обычаев. Поэтому Учжун был опечален отсутствием возможности широкого выбора удовольствий, к которому он привык.

Вот и сейчас он откровенно скучал, устав от общения с «жемчужинами» здешнего гарема, набранного из местных красавиц и рабынь.

– Я вижу, что в сердце моего повелителя закралась тёмная тень печали? – обратился к Учжуну незаметно подошедший Палик, один из бывших евнухов чжипаньского наместника. Теперь он сменил хозяина и был назначен ведать утехами молодого юнгарха.

– У меня есть новость для владыки. Сегодня лунчир Ачай задержал два радхонских каравана пришедших из Фусиня. Среди задержанных оказалась родственница одного из местных купцов из радхонского квартала. Девушка необыкновенной внешности и красоты, и как мне стало известно, ей ещё никто не обладал,– вкрадчиво зашептал он.

Затем евнух чуть выждал, и, видя, что Учжун понемногу прислушивается к его словам, решил продолжить.

– Мне кажется, что ты найдёшь её общество занимательным, мой повелитель. Её кожа цвета слоновой кости, а уста – словно спелая малина. Многие находят, что радхонки не уступают в искусстве любви храмовым танцовщицам, а в кое-чём даже и превосходят их.

Теперь Палику было видно, что Учжун уж точно заинтересовался его предложением.

– Смею надеяться, что владыка не останется разочарованным. Каково будет пожелание повелителя?

– Хм. Мудрый правитель должен многое знать. А чтобы много знать, мне необходим опыт… В том числе и житейский…

– Истинно так, мой богоравный повелитель. Золотые слова…

– Тогда вечером, когда на небосклон взойдёт звезда Уранами – покровительницы всех влюблённых, ты приведёшь её к моему ложу. И если всё окажется так, как ты говоришь, то заслужишь великую милость. А пока на – держи!

Учжун снял с пальца один из своих многочисленных перстней и, не глядя, протянул его евнуху. Золотой перстень был украшен большим сапфиром чистейшей воды.

– Всенепременно будет исполнено мой повелитель,– кланяясь, радостно пропищал скопец, зажав в потной ладони драгоценный дар. Пятясь, он удалился, дабы подготовиться к вечеру.

Выйдя из дворца в окружении четырёх телохранителей и двух служанок, Палик направился к зданию тюрьмы при приказе правителя Чжипаня, где находились задержанные торговцы и караванщики. Он миновал ворота, ведущие во двор тюрьмы, осаждённые галдящей толпой радхонов, пытающихся выяснить судьбу своих соплеменников.

Тюремный пристав многозначительно усмехнулся, услышав требование евнуха доставить задержанную радхонку во дворец для допроса с пристрастием. Он провёл Палика внутрь тюрьмы и указал на открытую дверь одной из камер, откуда раздавалось невнятное мычание и громкие всхлипы.

Евнух заглянул в открытую дверь. На соломе, устилавшей пол камеры, была распростёрта полуобнажённая девица, вокруг которой собрались трое дюжих надзирателей. Один из них насиловал её, а двое других, видимо дожидаясь своей очереди, удерживали несчастную девицу, которая похоже была без сознания.

– Кажется, допрос с пристрастием уже начался…– язвительно заметил старший тюремщик.– Совсем от рук отбились, похотливые скоты.

Палик с отвращением сплюнув себе под ноги отпрянул назад в коридор, оставив старшего тюремщика разбираться с его подчинёнными. Его лицо побледнело и покрылось бисеринами мелкого пота. Было ясно, что сегодня вечером молодая радхонка вряд ли сможет послужить юнгарху на ложе любви. До заката оставалось чуть более четырёх часов, и он представил, что с ним будет, если он не выполнит обещания данного Учжуну. Юнгарх был жесток и безжалостен к тем служителям своего гарема, кто не мог удовлетворить его капризов.

Евнух покинул здание тюрьмы, выйдя во двор в полном замешательстве, не зная что делать.

– Глядите-ка, сам господин Песах пришёл похлопотать за своих сородичей,– слова тюремного пристава вывели Палика из охватившей его растерянности. Евнух ошалело взглянул на стоявшего рядом с ним тюремщика.

– О-о…– произнёс тот, заметив недоумение придворного скопца.– Этот человек не простой купец. Ему доступно многое. Во всём Закатном уделе и даже здесь – у нас – он весьма и весьма уважаемый человек.

Палик тряхнул головой, отгоняя вид несчастной растерзанной девушки, и прислушался к разговору радхона с начальником тюрьмы.

Высокий радхон, одетый в длинный плащ с капюшоном-видлогой, наполовину скрывавшим его лицо, обещал выполнить любую разумную просьбу последнего, за освобождение своих соплеменников.

– Именем юнгарха Учжуна!

Палик прервал разговор радхона и начальника тюрьмы.

– Мне срочно нужно поговорить с тобой, достопочтенный купец,– обратился он к Песаху.– И желательно наедине…

Оба собеседника, увидев перед собой главного евнуха из свиты самого Учжуна, низко склонились. Начальник тюрьмы, продолжая кланяться, поспешно удалился вовнутрь здания приказного присутствия, а радхон обратился лицом к Палику.

– Чего желает сиятельный господин от бедного радхонского торговца?

Придерживая радхона за рукав, Палик поведал ему о своей беде. Он поклялся страшной клятвой, что радхоны пришедшие с караваном будут, не только освобождены, но и им возвратят всё их имущество. Всё до последнего медного гроша. Даже сверх того, он готов возместить причинённые убытки, заплатив им полтысячи золотых. И всё это в обмен на молодую красотку из их племени, которая должна будет согласиться добровольно разделить ложе с самим юнгархом Учжуном.

Песах, поглаживая тонкий клинышек своей бороды, размышлял. Вот это да! Такой случай упускать нельзя. Но кто из его единоверцев согласиться предоставить свою дочь для утех знатного ченжера?

И тут Песаха осенило. Кажется, у него появилась возможность воплотить их с Ван-Ё тайный замысел в жизнь. А что, если под видом девственной красавицы отправить к Учжуну Соэль? Пользуясь случаем, она сможет беспрепятственно проникнуть во дворец и подобраться к главе мятежников.

Если Соэль выполнит всё как надо, то тогда междоусобная война, раздирающая Ченжер будет окончена, а И-Лунг и князь Чже Шен будут обязаны ему, и только ему.

– Я сделаю то, что ты просишь,– заверил Палика радхон.– Долг подданного, призывает нас удоволить нашего законного повелителя. Дай мне только час-полтора времени, чтобы я мог переговорить с нашими старшинами,– попросил Песах.– А пока ты мог бы выполнить часть своего обещания…

Он показал на стоящих на заднем дворе тюрьмы верблюдов и лежащие тюки с товарами. Палик согласно закивал:

– Не беспокойся, почтенный. Я сейчас улажу сие недоразумение.

Довольный, что нашёл выход из трудного положения, евнух отправился к возглавлявшего Приказ правителя Чжипаня чиновнику договариваться об освобождении караванщиков. Вскоре, к их вящей радости, всех задержанных радхонов освободили и даже вернули все отобранные у них товары.

* * *

Незадолго до наступления вечерних сумерек к воротам дворца подошла закутанная в плащ женская фигура, которую сопровождали две старые ченжерки. Палик велел страже пропустить их и, вручив одной из старух объёмистый кошель, увёл девушку за собой. Он проводил её в свои покои, расположенные в крыле дворца, отведённом под гарем Учжуна.

Оставшись с девицей наедине, Палик велел ей раздеться. Вместо ответа та откинула покрывало с лица и распахнула свой плащ. Главный евнух остался доволен увиденным.

У девушки было красивое утончённое лицо и прекрасно сложенная фигура с белоснежной кожей. Держалась она весьма скромно. Несмотря на проступивший от смущения на её щеках румянец, девица знала зачем её вызвали во дворец.

То, как она вела себя понравилось Палику. Хлопнув в ладоши, он вызвал двух доверенных рабынь и велел им приготовить новую наложницу к встрече с Учжуном.

Как только Соэль скрылась за узорчатой занавесью, ведущей в опочивальню Учжуна, Палик занял свой пост у дверей, прислушиваясь к звукам, доносящимся из опочивальни. Вскоре, до него донёсся весёлый голос Учжуна и звонкий девичий смех, через недолгое время сменившийся на сладострастные стоны.

Глава 15

– Налить ли тебе ещё этого прекрасного вина из Мавергана, мой повелитель?

Учжун разглядывал стройную молодую девушку, возлегавшую рядом с ним на широком ложе, застеленным шелковыми покрывалами. Да, такой наложницы как эта Соэль у него ещё не было. Конечно, она не ченжерка, но очень, очень красива. И очень умела. Она довела его аж до слабости в ногах.

До своего бегства из Дациня молодой юнгарх менял женщин через каждые две ночи. К этому его приучили жрецы Братства Богини Ноланг и Шаога, тайно поставлявшие храмовых танцовщиц для утех молодого юнгарха. Поэтому Учжун понимал толк в любовных утехах. Он положил свою руку на округлое изящное бедро девицы и протянул ей свою чашу.

Молодая женщина протянула свои красивые холёные руки к кувшину и осторожно наполнила чашу юнгарха.

– Достаточно ли моему господину? – сладострастно прозвучал в полумраке покоя её томный голос. Учжуну показалось, что он слышит невысказанный намёк на совсем другую утеху, нежели вино.

– Да, пожалуй, на сегодня нам хватит. Вина,– уточнил он. Его взгляд неотрывно скользил по изящным формам его новой любовницы. Да осияет его милостью богиня Уранами – женственности, вот чего не хватало его наложницам, оставленным им в Дацине. Если он победит, то возьмёт её с собой, несмотря на всё ворчание Динху и князей, для которых она будет лишь «грязной» радхонкой.

Соэль приподнялась на колени, дабы дотянуться до низкого резного столика из яшмы, чтобы поставить на него кувшин, который она держала обеими руками. При этом она соблазнительно изогнулась прямо перед взором Учжуна. Недолго думая, юноша приподнялся и обхватил ягодицы женщины, одновременно удержав её своей рукой в том же положении.

Почувствовав Учжуна внутри себя, Соэль застонала от охватившего её предвкушения сладкой истомы. Этот молодой ченжер был самым искусным любовником, которых ей только приходилось встречать. Жаль только, что всё так быстро закончится. Она решила потянуть время, чтобы в полной мере получить удовольствие. Лишь только когда обессиленный Учжун опустился на мокрые от пота покрывала Соэль приступила к действию.

Опустившись рядом с Учжуном, она сверху прильнула к нему, ласково обхватила руками его голову, прижав её к своей груди. Учжун не видел, как Соэль достала из причёски длинную тонкую спицу. Затем, когда их уста слились в длинном страстном поцелуе, женщина нанесла короткий точный удар в ушное отверстие. Тело юноши под ней упруго выгнулось и бессильно опало.

Дело сделано. Она бросила взгляд на небо, видневшееся за окном, чтобы определить время, оставшееся у неё до рассвета. Конечно, может возникнуть непредвиденная случайность в виде какого-нибудь гонца, доставившего спешное известие для Учжуна. Выйти из покоев до рассвета, миновав караул из жрецов Братства, она не сможет. Значит, если ей придётся бежать, то через окно. Как хорошо, что её многомудрый дядюшка предусмотрел эту возможность.

Соэль усмехнулась, представив – как удивятся шестипалые, найдя своего повелителя мёртвым без признаков отравления и видимых ран, а его наложницу бесследно исчезнувшей.

Да-а, жрецам Братства Богини далеко до евнухов Алого дворца, где ей однажды приходилось «работать». Там всем без исключения наложницам и жёнам владыки бреют головы оставляя лишь жалкую косичку, а единственным оружием, которым может воспользоваться женщина это остро отточенные ногти. Особенно если кроме лака покрыть их ещё и сильнодействующим ядом.

Она открыла окно и осторожно выглянула наружу. Так и есть. Внизу, под окном стояли двое часовых, бдительно охраняющие единственный путь доступа к покоям их повелителя через дворцовый сад.

Соэль отпрянула, когда её лица коснулся конец тонкой, но очень крепкой верёвки, опущенной с крыши дворца. Молодая девушка накинула на себя тёмно-фиолетовый плащ с капюшоном, который скрыл белизну тела, способной выдать её в темноте летней ночи.

Часовые, стоявшие под окном, не заметили, как мрачная тень стремительно взметнулась из окна личных покоев Учжуна на крышу дворца и растаяла в воздухе. Ловкие руки подхватили Соэль на крыше дворца. Человек, весь затянутый в чёрное, быстро и ловко помог ей перебраться на соседнюю крышу.

Затем он знаком показал на петлю, привязанную к прочному волосяному канату, конец которого уходил в темноту за стеной дворца. Соэль поплотнее запахнула плащ, влезла в петлю и быстро заскользила вниз по канату. В саду одного из местных вельмож, к которому примыкала стена дворца, её встретил другой человек. Он, как и первый, тоже был одет во всё чёрное.

Слаженность действий и сноровка, с которой они действовали, выдавали в них людей, которые были опытными в таких делах. Соэль в голову пришла мысль, что наверняка дядюшка наплёл им, что с помощью красивой племянницы собирается обокрасть дворец местного правителя.

Тем временем, человек в чёрном, уверенно вывел её через калитку сада. При этом дверь даже не скрипнула, а пьяный сторож мирно похрапывал под кустом жасмина. Как только она покинула сад, человек исчез, растворившись в ночной темноте, оставив её одну. По соседней улице тяжело протопали подбитые стальными набойками сандалии городских стражников. Отсвет пламени их факелов на некоторое время осветил тёмные закоулки.

В условленном месте её никто не встречал. Соэль заколебалась, но, взглянув повнимательней, заметила у стены знакомую фигуру и облегчённо вздохнула. Дядюшка, как всегда, не может обойтись без того, чтобы не привести кого-нибудь в изумление. Из-под глухого капюшона, скрывавшего лицо человека, виднелся лишь кончик носа да узкий клинышек бородки Песаха.

– Дело сделано,– тихо произнесла молодая женщина, подойдя к нему.

Радхон мрачно взглянул на Соэль.

– Мне кажется, что ты пожертвовала слишком многим, для этого дела,– недовольно пробурчал он, глядя на прекрасное обнажённое тело племянницы, видневшееся через полы распахнутого плаща.

– Перестаньте дорогой дядюшка. Могу я хоть раз получить удовольствие от проделанной работы?

Песах недовольно хмыкнул. На этот раз дерзость девчонки можно простить. Слишком уж опасна была это проделанная работа. На кон поставлено очень многое, и если хоть одна живая душа узнает о том, кто приложил свою руку к событиям этой ночи, то…

Радхон не собирался рисковать ни собой, ни своими соплеменниками. Зачем? Поэтому все его помощники умрут, кроме Соэль. Сегодня. Сейчас. Придёт время, и он возьмёт себе новых помощников, а с этими придётся расстаться.

Песах вместе с племянницей направился в радхонский квартал Чжипаня, отделённый от остального города глухой высокой стеной, сложенной из сырцового кирпича. Внутрь вели всего двое ворот, которые днём охранялись стражниками из наёмников, а на ночь наглухо запирались изнутри. Но у Песаха был собственный потайной ход, о котором не подозревали даже старшины общины.

Теперь Соэль укроется в тайнике, устроенном в подвале его дома, а он отправиться улаживать дело дальше. Это только у глупой девчонки дело сделано, а надо всегда всё доводить до своего естественного завершения.

Бледный свет наступающего утра осветил долговязую фигуру Песаха, сидевшего на заднем дворе таверны, расположенной у восточных ворот Чжипаня. Зябко кутаясь в свой чёрный плащ, он ждал известий. Радхон скорее почувствовал, чем услышал, как бесшумная тень возникла рядом с ним. Верный приказчик приблизился к своему хозяину и шёпотом доложил, что все, на кого он указал, будут хранить вечное молчание.

– Не может ли быть ошибки?

– Нет, хозяин. Сие исключено,– твёрдо заявил приказчик.

Песах удовлетворённо кивнул.

– Вот. Возьми это,– он протянул собеседнику увесистый кошель.– Это на ублажение духов их предков.

Тот с кривой ухмылкой понимающе кивнул головой.

– А это тебе за то, что точно исполнил мою волю,– Песах протянул ему золотой перстень с алмазом, оправа которого была сделана в виде короны с острыми зубцами. Глаза приказчика вспыхнули от алчности и удовольствия. Он низко поклонился Песаху, бормоча слова благодарности.

– Ну-ну, будет тебе. Ты заслужил. Теперь ступай. Позову, когда понадобишься,– радхон отпустил его взмахом руки.

Человек, кланяясь, отступил на несколько шагов и быстро удалился.

– Да только вряд ли ты придёшь,– тихо пробормотал ему вдогонку Песах. Через час этот тоже умолкнет навеки, и последняя ниточка, связывающая смерть Учжуна с ним оборвётся.

Он с усталым видом поднялся на ноги и зашагал домой отсыпаться.

Глава 16

Едва забрезжил рассвет, как Палик был уже на ногах. В сопровождении двух рабынь главный евнух направился к двери, ведущей в покои Учжуна. Он подошёл к ней и осторожно приложил ухо к створке. Из комнаты не доносилось ни звука. Тогда Палик взявшись за ручку, осторожно потянул дверь на себя, чтобы убедиться, что наследный владыка и его новая наложница ещё почивают. Но дверь не поддалась, видимо запертая изнутри.

Палик растерянно нахмурился. Ему показалось несколько странным, чтобы господин запер дверь, да и насколько он помнил, она не имела задвижки изнутри. Тогда евнух решил немного обождать. Он отпустил рабынь, наказав им быть неподалёку, и приготовить для утреннего омовения повелителя всё что положено, а сам устроился у двери и задремал.

Песочные часы отмерили два часа. Утреннее уже солнце сияло вовсю, и его лучи радужно отражались в каплях росы на траве и листьев деревьев в саду. Со двора раздался звук гонга, подающий сигнал к очередной смене стражи.

Палик очнувшись от дремоты, хлопнул в ладоши, подзывая рабынь к себе. Он осторожно постучал в дверь, но какого-либо ответа не последовало. Тогда евнух постучал посильнее.

– Неужто эта радхонская девка, так его утомила,– покачал головой Палик, всё сильнее стуча в дверь. Но ответа всё не было. Теперь евнух уже не на шутку перепугался.

– Стойте здесь! – приказал он обеим рабыням, а сам проворно семеня, направился к начальнику охраны.

Навстречу ему попался тайчи Лиянь вышедший из своей комнаты, где он провёл восхитительную ночь с младшей женой местного судьи. Молодой военачальник, шёл по коридору, затягивая на ходу пояс с мечом, когда прямо на него выскочил евнух с бледным от страха лицом.

– Мой господин! Мой господин! – задыхаясь, бросился к нему скопец.

– Что случилось?

Первой мыслью тайчи Лияня было, что старый хрыч, замужем за которым была его новая любовница, выследил их и явился во дворец, чтобы устроить скандал. Однако евнух, разбрызгивая слюни, рассказал о необычно подозрительной тишине, царящей в покоях Учжуна.

– Тревога! Стража, ко мне! – закричал во всю мощь своих лёгких Лиянь. Тайчи побежал в сторону спальни Учжуна. Следом за ним затопали сапоги Железных Ястребов и сандалии ратников дворцовой стражи.

Рабыни, оставленные у входа в опочивальню молодого юнгарха, в страхе порскнули в разные стороны, когда Лиянь подлетел к двери. Его кулаки гулко забарабанили по изукрашенным резьбой дверным доскам. Затем он рванул дверь за ручки, но та не поддалась.

– А ну-ка, навались! – скомандовал он. Двое Железных Ястребов слитным ударом могучих плеч вынесли дверцу из петель. Лиянь, с обнажённым мечом ворвался вовнутрь опочивальни следом за ними. Голый Учжун лежал посреди кровати, безжизненно раскинув руки. Его ступни и ногти на руках и ногах уже посинели. Никаких ран на теле не было видно.

Вельможи, князья и предводители ополчения кливутов стали собираться во дворец чжипаньского наместника. Многие не верили в случившееся, но, увидав распростёртое неподвижное тело молодого юнгарха, выходили из покоев растерянно озираясь.

Странная непонятная смерть Учжуна и сверхъестественное исчезновение его наложницы потрясли всех собравшихся во дворце. Кроме может быть тайчи Лияня, который немедленно послал за Верховным жрецом Братства Богини.

Дикий вопль ярости, который издал Динху при виде неподвижного тела Учжуна, был слышан даже за пределами дворца. Но Динху бушевал недолго. Расспросив охрану и всех, кто накануне видел и слышал Учжуна, он быстро пришёл к выводу, что в смерти молодого юнгарха виноваты не колдовство или злая волшба, а исчезнувшая наложница.

Посланные за главным евнухом нашли Палика в его комнате. Тот не стал дожидаться неизбежного допроса с пристрастием и принял яд. Две рабыни, что прислуживали в опочивальне Учжуна, обливаясь слезами, бессвязно лопотали. Они ничего не знали.

Сначала Динху хотел отдать приказ перебить всех евнухов и женщин во дворце. Но затем, обессиленный припадком ярости, несколько успокоился.

Распорядившись никого не выпускать из дворца без его ведома, Динху засел в одиночестве в дворцовом святилище Уранами. Следовало подумать, что делать дальше? Кажется, Чже Шен и И-Лунг всё же «переиграли» его. Надо было спасаться, потому что наверняка найдутся те, кто захочет купить прощение И-Лунга его головой.

Здесь его и обнаружил тайчи Лиянь. Верховный жрец Братства Богини пребывал в подавленном состоянии.

– Там все собрались на совет, и ждут тебя, высокопреподобный брат Динху.

Тот обернулся. Он долго и пристально смотрел на Лияня. Потом кивнул:

– Сейчас я приду,– кратко ответил он.

Он появился в приёмной зале дворца, когда все уже были в сборе. Ропот неуверенности разносился повсюду. Едва Динху появился в зале, как на него со всех сторон разом посыпались вопросы.

– Высокопреподобный Динху, почему мы бездействуем? Что нам теперь делать?!

– Если бы гиньский князь сумел удержать княжество, то ещё можно было бы на что-то надеяться.