Текст книги "Под "крылом" Феникса (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

– Беги! – отчаянно заорал он, уверенный, что Джучибер поймёт его правильно.

Сначала все, кто находился на площадке пришли в полное замешательство. Военачальники из свиты Чже Шена опомнились первыми и, выхватив мечи, бросились на Кендага. Тайгет с лёгкостью уворачиваясь от нацеленных на него выпадов и ударов, метнулся в сторону. Двое оруженосцев князя преградили ему путь, и тут же рухнули бездыханными. Он пробивался к стоящим на краю площадки палаткам.

Увидев, что вытворяет Кендаг, Джучибер на краткий миг растерялся, как и все остальные. Он не понял, от чего взбесился тайгет, но, тем не менее, не раздумывая, отбросил свою совню и, ударив кинжалом ближайшего к нему ченжера, присоединился к своему другу. В два прыжка он оказался рядом с ним. Коттер еле успевал за Кендагом, который ловко петлял между расставленными палатками и различными строениями. Теперь их могла спасти только быстрота движений.

Тем временем оцепенение, вызванное среди ченжеров внезапным нападением Кендага, окончательно прошло, и более полутысячи воинов с яростным рёвом бросились в погоню. Сюманг, еле очухавшийся от полученного удара, пытался объяснить, кого им надо ловить. Несмотря на то, что жестокий удар Кендага едва его не убил, он сумел быстро взять себя в руки и даже попытался возглавить руководство погоней.

Воины и начальники соседних подразделений выходили из своих палаток, чтобы узнать причину возникшей суматохи. Вопли об измене и призывы перебить всех дикарей и тайгетов были слышны даже на другом конце лагеря.

Сотник, ведающий караулами, назначенными на эту ночь, сначала решил призвать воинов тагмы копейщиков к порядку, но когда до его слуха донеслись крики, бряцанье доспехов и звон оружия, то немедленно приказал играть тревогу. Теперь волнение охватило весь лагерь. В свете факелов и костров заметались люди. Со стороны расположения Железных Ястребов донеслось тревожное ржание лошадей.

Джучибер нагнал Кендага возле одного из сараев, забитых мешками с мукой, недалеко от ворот, ведущих в сторону селения. Оба беглеца затаились в тени, чтобы немного перевести дух.

– Столько лет прошло, а проклятый соглядатай всё-таки узнал меня,– тяжело дыша, произнёс Кендаг.– Через ворота нам не пробиться. Надо попытаться преодолеть стену, до того, как выставят дополнительных часовых. Будем пробираться в сторону гор. Таохэ как-то говорил мне, что там есть колодец для лошадей и часто отдыхают конные разъезды перед тем, как вернуться в лагерь. Не мне тебя учить, как угонять лошадей.

Джучибер только смог лишь кивнуть в ответ. Кендаг отстегнул ремешок и снял с головы неудобный шлем и швырнул его в темноту. Коттер последовал его примеру. Для него всё происходящее было чистейшим безумием, но мысль о том, что он скоро снова окажется в седле, сразу же придала ему сил. Вскочив на ноги, они рванули прямо к валу, окружающему лагерь.

Кендаг одним могучим прыжком взлетел на вал, окружавший лагерь. Двое часовых, охраняющих этот участок, с удивлением рассматривали с высоты суматоху, охватившую расположение тагмы копейщиков. Они даже не успели понять, что происходит, когда перед ними появился могучий тайгет.

Железный кулак Кендага мгновенно превратил в кровавое месиво лицо одного из них. Второй, успел громко крикнуть, прежде чем, нога тайгета ударила его в пах. На ближайшей дозорной вышке загомонили стрелки. Несколько самострельных болтов просвистели рядом с головой Джучибера. Один из них, даже звонко скрежетнул своим наконечником, задев кольчужное плечо Кендага.

– Быстро в ров,– скомандовал тайгет, перелезая через частокол. Следовало торопиться, ибо с обеих сторон вала сюда уже бежали караульные отряды. Темнота рва укрыла беглецов, от глаз стрелков. Джучибер и Кендаг пробежали по дну рва две сотни шагов и остановились. Тайгет встал, широко расставив ноги и упёршись поднятыми руками в стенку рва.

Джучибер ловко, словно кошка, взобрался ему на плечи и выбрался на поверхность. Затем коттер лёг на землю и, спустив руки, помог Кендагу подняться наверх. Преодолев ров, беглецы поспешили в сторону кулбусской деревни. Едва они достигли ближайших хижин, где обитали местные кулбусы, как из открытых ворот лагеря выскочили размахивающие оружием преследователи.

Кендаг с Джучибером петляли между тростниковыми хижинами и глинобитными фанзами, стараясь держаться в тени. Один раз им пришлось перелезать через забор, ограждающий загон для овец. В другой, они натолкнулись на одного из местных обитателей, привлечённого шумом, доносившимся из лагеря. Кендаг лишь только досадливо поморщился, когда Джучибер уложил его точным ударом кинжала, не дав даже пикнуть.

Высокий дощатый забор встал на их пути. Заметив его, Джучибер приготовился сворачивать в сторону, чтобы попытаться найти калитку или просто обойти неожиданное препятствие. К его изумлению, Кендаг на бегу взмахнул руками над головой и, чуть пригнувшись, не сбавляя скорости, врезался в забор.

Сооружение содрогнулось, как будто в него залепили ядром из тяжёлого камнемёта, а там, куда ударил всем телом Кендаг, зияла широкая дыра, да вокруг на земле валялись щепки и обломки досок. Джучибер видел удаляющуюся фигуру тайгета, бегущего как будто никакого препятствия не было вовсе. Поминая про себя Рысь-Охранительницу, Джучибер нырнул в пролом пробитый Кендагом.

Каменный колодец, где Железные Ястребы и их оруженосцы поили своих коней, находился среди раскидистых платанов, росших вдоль дороги примерно в одном лине от селения. Кендаг с трудом разглядел его очертания в неверном лунном свете. Джучибер неслышной тенью уверенно скользил в двух шагах впереди него.

Подойдя к колодцу, они изменили направление на север, заметив небольшую рощицу. Обойдя кусты, они увидели большого белого жеребца, привязанного к дереву. Далее смутно угадывались силуэты других лошадей.

Кендаг глубоко вздохнул и сделал ещё два шага вперёд, но окрик часового остановил его. В свете луны матово блеснули чешуи доспеха и шлем. Оглянувшись, Кендаг убедился, что дозорный был один, однако, стоит ему лишь только крикнуть погромче, и…

Тёмная фигура неслышно выросла за спиной ченжера. Тускло сверкнуло лезвие кинжала и дозорный, хрипя и захлёбываясь собственной кровью, осел на землю. Джучибер наклонился над убитым и быстро обыскал его. Почуяв запах крови, жеребец, привязанный к дереву, стал храпеть и рваться с привязи.

Беглецы не стали медлить, и в следующее мгновение Джучибер уже сидел на спине скакуна, утихомирив того ударом кулака меж ушей. Кендаг также вскочил на ближайшую лошадь. Позади них раздались чьи-то встревоженные голоса. Времени, чтобы захватить заводных коней не оставалось.

Оба беглеца сознавали, что теперь спасение заключается только в резвости их скакунов. Они даже не пытались найти какое-нибудь укрытие, понимая, что с их внешностью Тайные Стражи легко сумеют их обнаружить.

Джучибер, в отличие от Кендага считал, что у них есть преимущество во времени, и до утра они смогут двигаться по пустынной дороге без помех. Будь они в степи, это не имело бы решающего значения, так как беглеца всегда можно выследить по следу. Здесь же, где дороги замощены камнем, копыта лошадей не оставляют следов.

Уже стало светать, когда они достигли Усанга – небольшого городка, расположенного на левом берегу Чулбы. Недалеко от него они свернули с дороги, чтобы объехать его стороной. Кендаг считал, что соваться им в городок не стоило, ибо для гиньцев они по-прежнему оставались врагами. Поэтому они затаились в небольшом перелеске у самого берега реки.

– Если сможем переправиться на другой берег, то сумеем оторваться от погони,– сказал Кендаг, глядя на блестевшую в утренних сумерках водную гладь Чулбы.

– А как будем пересекать реку? Вплавь? – поинтересовался у него коттер.

– Нет. Здесь неподалёку есть перевоз. Двенадцать лет назад мы переправлялись здесь с Дайсаном. Правда я не знаю, живы ли ещё те перевозчики…

– Тогда давай не будем терять времени, пока ещё не совсем рассвело.

Кендагу удалось найти хижину, в которой жили паромщики без особого труда. Хозяева ещё спали, когда властный стук в дверь поднял их на ноги. Они долго не хотели открывать дверь незнакомому человеку, да к тому же ещё вооружённому до зубов. Но после того, как Кендаг назвал несколько имён, его впустили в дом. Джучибер вместе с лошадьми оставался снаружи. Вскоре Кендаг вышел из дома в сопровождении пятерых кулбусов. Он махнул рукой коттеру, чтобы тот вёл лошадей следом за ними к реке.

Сооружение, гордо именуемое паромом, представляло собой большой, в полтора десятка шагов, плот с дощатым настилом поверх брёвен, из которых он был сколочен. На концах стояли вороты, через которые был пропущен толстый в руку человека канат, свитый из пеньки и пропитанный смолою от сырости. Одним концом он уходил в воду. Кроме этого, с двух сторон оно имело ограждение в виде стоек из жердей, доходящих высотой до пояса человека. В основном всё это сооружение предназначалось для перевозки свиней и овец, которых гнали на продажу на местном базаре.

Когда они взошли на плот, двое кулбусов взяли длинные бамбуковые шесты и принялись отталкиваться от берега, а двое других взялись за вороты. Пятый, седобородый старик, стоя рядом с Кендагом, зорко вглядывался в висящие над водой клубы тумана. Он махнул рукой, и вороты натужно заскрипели. Всё сооружение медленно двинулось прочь от берега.

Джучибер всё время находился при лошадях. Кобыла Кендага вела себя ровно, а вот его жеребец, то и дело недовольно фыркал, беспокойно перебирал ногами, гулко стуча подковами в доски настила. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они достигли противоположного берега. К тому времени из-за далёких вершин Тыйских гор показался краешек солнца, и туман постепенно начал рассеиваться.

Едва они оказались на твёрдой земле, как Джучибер почувствовал себя сразу уверенней. Пока он сводил лошадей на берег, Кендаг прощался с перевозчиками. Тайгет попытался всучить свой и без того тощий кошелёк старику, но тот только замахал руками. На прощание старый кулбус обнял Кендага и что-то долго шептал ему на ухо. Тайгет несколько раз согласно кивнул ему в ответ.

Кендаг перекинул через седло дорожный мешок, затянул подпругу и поднялся в скрипнувшее под его тяжестью седло. Он поднялся на прибрежный холм, где его уже ожидал коттер и, остановив коня, оглянулся назад. Он смотрел на медленно ползущий по реке паром, приближавшийся к противоположному берегу, который очень скоро, как предчувствовал Кендаг, будет залит кровью и пожарами надвигающейся войны.

Джучибер первым тронул своего жеребца, направляя его на дорогу, ведущую на северо-запад в сторону Мангара. Кендаг отвернулся и поехал следом за ним. Надо было поторопиться миновать правобережную равнину Чулбы прежде, чем их станут искать на этом берегу. Кулбусы сказали ему, что дороги на Ямантару и Рангаве были плотно перекрыты заставами и разъездами верными И-Лунгу войсками Закатного удела, поэтому им оставалось лишь одно – проскочить между Панченом и Мангаром.

Когда стемнело, они снова выехали на большак. Тайгет и коттер скакали через спящие долины, мимо укрытых в рощах селений, посреди полей и садов, фанз с белыми стенами. Едва взошло солнце, как они свернули с большой дороги на просёлок, ведущий в сторону полуночного заката. В полдень они остановились в роще фруктовых деревьев, посаженной недалеко от кумирни, посвящённой ченжерскому богу Синьду. Джучибер осмотрел обоих коней и покачал головой.

– Ещё день такой скачки и нам придётся идти пешком. Мой жеребец выдержит, а вот твой конь совсем плох.

– Может быть, нам удастся сменить лошадей,– ответил тайгет,– а пока давай-ка, чуть передохнём.

Они расположились на поляне с пожухлой травой среди деревьев. Кендаг так и не научился по-настоящему ездить на лошади. Сейчас тайгет лежал на животе, оглаживая свои, стёртые жёстким седлом ягодицы. Джучибер пошарив в седельных сумах, нашёл немного еды.

– Тот шестипалый, что узнал тебя,– спросил он Кендага,– ты убил его?

– Очень на это надеюсь. Иначе нам не уйти.

Коттер задумался, размышляя обо всём произошедшем. Ему было немного жаль оставленных в лагере пожитков, ибо там были кое-какие нужные вещи. Хорошо ещё, что кольчуги остались на них.

– Знаешь,– сказал он Кендагу,– мне в голову пришла одна занятная мысль.

– Какая же? – поинтересовался тайгет.

– С тех пор как я в первый раз встретил тебя, мне всё время приходится от кого-то бежать и скрываться.

Услышав слова Джучибера, Кендаг даже перестал жевать. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом дружно расхохотались.

Когда лошади отдохнули, они, не слишком-то сберегая силы коней, продолжили путь. Но на большак они выехали лишь только с наступлением темноты. Дорога была пустынна, и они пустили своих скакунов в полный мах. По мере их продвижения на запад селения стали встречаться всё реже, а местность становилась все более возвышенной. Угрюмые поместья, больше похожие на укрепления, говорили о десятилетиях пограничных войн, когда-то гремевших в этих местах.

Оставив за собой очередную спящую деревню, они свернули с дороги, которая шла на северо-запад, к перевалам плоскогорья Анахуань, путь через которые вёл в Фусинь – столицу Закатного удела Ченжера. Двигаться по ней дальше становилось опасно. Можно было нарваться на разъезд или какую-нибудь заставу. Правда, сейчас границы между уделами охраняют не так бдительно, как раньше, но дозоры и караулы наверняка остались. Кроме того, по дорогам Закатного удела часто двигаются обозы войск.

Лошадь Кендага пала недалеко от окрестностей Чжипаня. Джучибер спешился, остановив своего скакуна, рядом с упавшим тайгетом. Тот, отряхивая с себя дорожную пыль и потирая ушибы, медленно поднимался на ноги.

– Что будем делать дальше? – спросил коттер.

– Можно укрыться в лесу,– Кендаг махнул в сторону темнеющих склонов Анахуаня.– Только там конному хода нет.

Раздосадованный тем, что ему опять придётся топать пешком, Джучибер неохотно спешился, расседлал жеребца, и отпустил его на волю. Затем оба беглеца направились к густо заросшему хвойным лесом подножию гор.

ЧАСТЬ II. КРОВАВЫЙ ВОДОВОРОТ. Глава 1

Ночное небо ещё только начало сереть на востоке, когда жрица-Посвящённая Ирисэр пришла в храм Сонма Богов. Жители Дациня, ещё спали в своих постелях, но для жриц Феникса день уже начался. Впрочем, время суток для них не имело какого-либо значения.

Высокая бритоголовая жрица прошла мимо суровых и неприступных Железных Ястребов, которые застыли у массивных бронзовых дверей храма, украшенных затейливым литьём. Над ними на арке входа были изображены две ипостаси Феникса – рождение и смерть. Женщина шла быстро, и только лёгкий шелест её одеяния и шарканье сандалий по плитам нарушали утреннюю тишину.

С первым лучом солнца Ирисэр приступила к обряду Прозрения Будущего. В середине храма, посвящённого богам Ченжера, располагался большой каменный алтарь, возвышавшийся посреди круга, представлявшего собой неглубокую канавку в полу.

Жрица-Посвящённая, приблизилась к алтарю и вошла в жертвенный круг. Перед ней на большом каменном алтаре трепыхалась смуглокожая девушка. Ещё четверо извивавшихся от боли и мук пленников, с кляпами во рту были прикованы к столбам, установленным вокруг алтаря по сторонам света. У каждой жертвы жилы были надрезаны так, чтобы кровь медленно стекала в желоба из золота и струилась в канаву, которая описывала огромный круг вокруг алтаря. Стоявшая перед ним Ирисэр замерла в молитвенном сосредоточении.

Жрица-Посвящённая грезила. Ей казалось, что она плывёт сквозь густой багровый туман. До слуха Ирисэр доносился какой-то неясный шёпот.

Очнувшись, она ещё раз взглянула на жертвы и потянулась за священным серпом, лежащим у неё под рукой. Тела пленников, прикованные к столбам, слабо шевелились. Кровь уже почти перестала сочиться. Начав с пленника, прикованного к ближайшему слева от неё столбу, точным движением руки жрица перерезала каждому из них горло. Потом дошла очередь до жертвы на алтаре.

Затем жрица-Посвящённая вышла из кровавого круга. Об итогах снизошедшего на неё откровения надо было немедленно сообщить Батокрис. Она, возможно, захочет что-нибудь предпринять, дабы укрепить власть Феникса на грешной земле.

Тело девушки, прикованное к главному алтарю, всё ещё извивалось и билось в предсмертных судорогах. Возможно, это была затянувшаяся агония, но жрица, не колеблясь, ещё раз резанула серпом. Оставшаяся в теле кровь тугой струёй ударила во все стороны. Несколько капель упало на одеяние жрицы, но она не обратила на это никакого внимания. Кровь жертв можно отмыть, а вот если жертва не будет убита сразу по завершении обряда, то её дух может вечно преследовать Посвящённую.

Наконец Ирисэр отошла от жертвенного круга и направилась к одному из коридоров ведущих внутрь храма. Её сандалии оставляли на полу чёткие отпечатки кровавых следов, тянувшихся за ней. В одном из внутренних покоев её поджидал жрец Братства Богини Ноланг.

Жрица-Посвящённая Феникса бросила на него свой холодный оценивающий взгляд, который как она знала, приводил Ноланга в состояние робости и неуверенности.

– Приветствую тебя божественная Посвящённая,– при виде вошедшей Ирисэр, поспешно воскликнул Ноланг склоняясь в почтительном поклоне.– Дозволь спросить тебя. Как прошёл обряд Прозрения Будущего?

– Скверно,– холодно ответила Ирисэр.– Пришлось пригласить на его свершение одну из танцовщиц нашего храма.

– Почему же, о божественнейшая?! Разве мало здесь пленниц или рабынь?

– Неужели ты думаешь, что после вашего с Лушанем и Шавкаром трёхдневного пребывания здесь, при храме осталась хоть одна девственница,– ядовито усмехнулась Ирисэр.

Жрец невольно опустил глаза. Синеватые круги под глазами и припухшие веки свидетельствовали об очередной бурно проведённой ночи.

– Смотри, как бы гнев вашей покровительницы – Уранами не поразил вас в самое уязвимое место,– зловеще добавила жрица-Посвящённая. Она видела, как от произнесённых ею слов преподобного брата прошиб холодный пот, а лицо побледнело. Его воля растаяла словно воск, но сейчас у Ирисэр не было времени всласть поиздеваться над этим самодовольным самцом. Она вызвала его для того, чтобы он смог передать Батокрис необходимые ей сведения.

Ноланг внимательно выслушал всё, что ему рассказала Ирисэр. Затем, жрец Братства покинул храм Сонма Богов и, шлёпая по лужам талой воды, направился в святилище Алого дворца, где сейчас находилась жрица-Посвящённая Батокрис.

У входа во дворец на страже стояли не только Железные Ястребы. Тут же находились жрецы бога Синьду. И те, и другие неприязненно косились на пришедшего жреца Братства Богини. Стараясь не обращать на это никакого внимания, Ноланг предъявил страже бирку, служившую пропуском, и беспрепятственно прошёл внутрь дворца.

Ему пришлось обождать в одной из многочисленных зал, пока молодая рабыня-прислужница доложит своей хозяйке о его прибытии. Только затем он смог предстать перед ней.

Жрица-Посвящённая сидела на большом, более похожем на трон, сиденье с подлокотниками и высокой спинкой. На Батокрис было надето полупрозрачное белое одеяние, сквозь которое просвечивало её совершенное тело.

Повернув голову, Батокрис пристально разглядывала вошедшего. Преподобный брат выглядел как полный сил мужчина средних лет, хотя Батокрис знала, что ему уже перевалило за пятьдесят. Безусловно, жрец Братства Богини, хотя и не был наделён способностями к использованию скрытых духовных сил, но, тем не менее, его услуги доставляли большую пользу. Не зря же, в своё время Динху и другие доверили ему дело подготовки бойцов Братства. Батокрис знала, что Ноланг был опытным воином и когда-то служил под началом самого Чже Шена.

– Да пребудет с тобой благословление Феникса-Мироздателя и богов, о божественнейшая Батокрис,– почтительно обратился к ней Ноланг, опуская глаза. Его взгляд невольно скользнул по фигуре жрицы, задержавшись на тёмных сосках груди, видимых сквозь одеяние. Преподобный брат невольно умолк на полуслове, потом справился с собой, и облизнув внезапно пересохшие губы, продолжил:

– Меня прислала к тебе жрица-Посвящённая Ирисэр, с важными вестями.

Батокрис слегка наклонила в ответ голову, и жрец принялся докладывать о результатах ниспосланного Ирисэр откровения. Рассказывая, Ноланг то и дело сбивался и умолкал.

Батокрис внимательно слушала его с лёгкой улыбкой на устах. По цвету ауры вокруг головы жреца она видела, как внутри него разум борется со страстью. Выслушав всё до конца, жрица-Посвящённая Феникса кивком отпустила Ноланга, так и не сказав ему ни одного слова.

Когда смятённый и немного растерянный жрец, почтительно кланяясь, удалился, Батокрис принялась раздумывать над полученными вестями. Откровение Ирисэр лишь подтвердило то, над чем уже так долго размышляла Батокрис. Истинное местоположение утраченной скрижали Далайрана, что была похищена из аланьского храма, до сих пор было неизвестно.

Когда-то давно, лет этак девять-десять назад, жрицы-Посвящённые Феникса ощутили, что слабые волны божественной силы исходят со стороны полуночных земель. Вот только где и в каком месте находится скрижаль?

Жрицам было ясно, что реликвия оказалась там вместе с похитившим её Дайсаном. Об остальном, что могло случиться со скрижалью, когда мятежный военачальник погиб, они могли лишь только догадываться. Между тем, знания, содержащиеся в этой скрижали, могли быть очень опасными не только для богов Ченжера, но и для всей Империи Феникса.

Когда же они поделились своим открытием с верховным жрецом Братства Богини Динху, тот, снедаемый жаждой власти, сумел подбить предыдущего государя Лин Ту-Линга на поход в далёкие степи, чтобы самому попытаться разыскать утерянную святыню. Но поход мягко сказать не удался.

Сам Динху едва избежал гибели, и до последнего времени подозревал жриц-Посвящённых Феникса в том, что они нарочно заманили его туда. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения, ибо Батокрис предвидела, что в развернувшейся борьбе за власть над Ченжером он уже проиграл свою партию.

Она кликнула прислужившую ей девушку. На её зов вбежала давешняя послушница, что встречала на входе Ноланга. В руках у неё было льняное полотенце и небольшой горшочек. Опустившись на колени возле сидевшей Батокрис, она открыла крышку горшочка и, зачерпнув пальцами находившуюся внутри мазь, принялась втирать его в ноги жрицы, одновременно разминая ступни. Прикрыв глаза, Батокрис расслабленно откинулась на спинку сиденья. Так ей лучше думалось, пока служанка гладила и разминала ступни и икры ног.

Сейчас, размышляла Батокрис, им следовало сосредоточиться на поиске человека, которому предназначено открыть сокровенную тайну оживающих на скрижали руниров. Используя добытые сведения, это нужно сделать прежде, чем её разгадает кто-нибудь другой. Иначе на волю вырвется чужая, враждебная Посвящённым сила, которая способна потрясти устои не только Империи Феникса, и возможно, что самого миропорядка.

Но как им найти этого человека? Судя по откровению, посетившему Ирисэр, его оберегает один из последователей Мизирта. Возможно, что это один из немногих уцелевших целителей Далайрана и, скорее всего, он тоже охотится за скрижалью.

От занимавших её мыслей Батокрис вывели руки послушницы, постепенно добравшиеся до уровня коленей, и жрица невольно была вынуждена чуть раздвинуть ноги. Она приоткрыла глаза и недовольно фыркнула. С одной стороны раздражало, что её отвлекли от раздумий, с другой – сильные пальцы разгоняли кровь и дарили приятные ощущения лёгкости. Взгляд Батокрис скользнул по склонённой перед ней фигурой молодой девушки, сидевшей у её ног.

– Хватит. Застегни мне сандалии и иди вон,– приказала она послушнице. Та быстро обтёрла ноги жрицы полотенцем, убирая остатки мази, и обула её ноги в сандалии. Потом встала и удалилась также бесшумно, как и появилась.

Батокрис всегда находила в себе силы победить желания плоти, подчиняя их своему холодному разуму. Она поднялась со своего сиденья и направилась к двери, ведущей из её личных покоев в небольшую комнату, прилегающую к ним.

Помещение комнаты изнутри было устроено по подобию святилища Феникса. У противоположной стены размещался небольшой алтарь, перед которым был установлен жертвенный треножник. Тут же находились различные изваяния, изображавшие богов и богинь Ченжера, начиная от всеизвестной Уранами и заканчивая кулбусским Яртом, чей культ насчитывал во всём Ченжере едва ли несколько десятков поклонников.

Войдя в комнату, Батокрис подошла к большому хрустальному шару, лежащему на особой подставке недалеко от треножника. Внутри него клубился белый туман. Она замерла перед ним в молитвенном сосредоточении, изгоняя из головы все лишние мысли. Затем Батокрис медленно склонилась над шаром, словно стараясь разглядеть нечто внутри, укрытое в его таинственно мерцающей глубине.

И вот перед взором Посвящённой, заключённый в шаре туман стал переливаться всеми цветами радуги и медленно расходиться в стороны. Батокрис показалось, что она проваливается в нескончаемую всеобъемлющую пустоту. Её дыхание пресеклось, и перед ней замелькали огненные клубки, всплывающие откуда-то из глубины шара.

Вскоре вспыхивающие оранжево-алые всполохи огня сложились в фигуру диковинной птицы, и перед взором Батокрис предстал сам божественный Феникс. Его оперение было соткано из языков пламени. Чёрные как ночь глаза вечной птицы, полные скрытой мудрости, смотрели не на смертную, а куда-то вдаль. Из полуоткрытого клюва время от времени исходил клёкот гулом, отозвавшийся в ушах Батокрис.

Но вот она скорее почувствовала, чем уловила какое-то движение рядом с Фениксом. Сосредоточившись, Батокрис разглядела в клубящейся дымке неясную тень. По мере того, как она вглядывалась в неё, очертания существа становились всё более чёткими. Наконец они приняли вид большой пятнистой кошки, с коротким хвостом и кисточками на ушах. Взгляд её хищных желто-зеленых глаз был устремлён на Феникса.

Батокрис увидела, как кошка стремительно прыгнула вперёд. Феникс попытался было дать ей отпор, но могучие лапы с острыми когтями смяли крылья, а клыки сомкнулись на горле Вечной Птицы, ломая ей шею. Феникс, издав пронзительный полный безысходной тоски крик, отозвавшийся в ушах Батокрис нестерпимой болью, забился в её когтях, а во все стороны полетели отливающие огнём перья.

Кошка застыла над своей жертвой, прижимая её одной лапой. Феникс уже не трепыхался, а его глаза, обращённые к Батокрис, подёрнулись смертной дымкой. Затем изображения кошки и Феникса стали медленно расплываться и вскоре на их месте возникла фигура закованного в броню воина с безжалостным взглядом желто-зелёных глаз, а вместо Феникса у его ног лежали багровое знамя и венец государей Ченжера. В руках воин держал блестящие пластины из отливающего серебром гамелита, в которых Батокрис узнала скрижали из обители Далайрана.

Внезапно видение оборвалось и Батокрис, шатаясь от слабости и изнеможения, опустилась на пол, чуть не свалив треножник с шаром. В голове лихорадочно билась одна и та же мысль: «Опасность!». Ирисэр была права. Не только последователям Феникса, но и всему Ченжеру грозит беда. И если Ирисэр смогла предсказать её, то она нашла, откуда, а вернее от кого, она будет проистекать.

Но возможно ли предотвратить надвигающуюся опасность? Батокрис вспомнила выражение глаз Феникса. Несомненно, Вечная Птица просила помощи у своих верных последователей. Да и появление воина, оказавшегося на месте хищника, указывало на то, что исход битвы между Фениксом-Мироздателем и его врагом будет решён не в небесном Иномирье, а здесь – на грешной земле.

Глава 2

Несмотря на мужество и упорство своих защитников, Тыйфынь всё же пал. Тяжёлые дальнобойные камнемёты, установленные имперцами, пять дней и ночей подряд бесперебойно забрасывали крепость огромными камнями и горшками с горючей смесью, чей огонь прожигал даже железные латы. Днём всю долину заволакивало дымом и пылью, а ночью окрестности озарялись заревом пожара, бушевавшего в Тыйфыне. Большинство защитников крепости сгорели или задохнулись в дыму. Тех же, кто сумел спастись от огня, добили мечи и совни имперцев.

Через три дня после захвата Тыйфыня войска И-Лунга возобновили наступление и, пройдя через несколько перевалов, спустились в долину, откуда вёл путь к столице Гиньского княжества. Навстречу им выступили две рати, собранные сторонниками юнгарха Учжуна и гиньского князя. Они попытались задержать наступление имперских войск. В последовавших двух кровопролитных сражениях обе армии были разгромлены одна за другой, но всё же смогли замедлить продвижение захватчиков.

И тогда гиньский князь Аньло собрал свои последние силы и двинулся навстречу имперской армии. У него под рукой было более пятидесяти трёх тысяч воинов, в том числе восемь тысяч конницы, которую составляли кливуты и их оруженосцы. С этими войсками он готовился встретить имперцев.

Ранним утром князю Аньло донесли о приближении противника. Однако прошло два часа как взошло солнце, но гиньский князь ещё не покидал своей ставки, расположившейся у небольшого городка Абрена. Сейчас он находился в своём шатре, окружённый многочисленными полководцами и военными советниками. Тут же находились и несколько придворных звездочётов и священников бога Чомбе, призванных предсказать военную удачу.

В главную ставку то и дело прибывали гонцы от Туцитара, командовавшего передовым отрядом, и от главного начальника войск – Саваша. Восемь тысяч всадников Туцитара стояли у деревни Ной-Су. Саваш с главными силами гиньской армии в сорок пять тысяч пеших ратников и ополченцев, расположился неподалёку от Белого холма.

Известие о том, что имперцы неожиданно появились со стороны Тыйского хребта и, спустившись на равнину, потеснили передовые разъезды Туцитара, нисколько не взволновало гиньских военачальников. Их армия, по меньшей мере, вдвое превосходила вражескую. К тому же разведчики донесли, что имперцы разделили своё войско и наступают двумя колоннами, держа направление к Белому холму – единственной высоте, господствующей над окружающей местностью.

– И-Лунг раздробил свои и без того ничтожные силы! Воистину, если боги хотят наказать, то лишают разума! – громогласно воскликнул один из гиньских воевод, выслушав донесение очередного гонца.

– Верно! Теперь надо бы вбить между ними хороший клин и разбить по частям. Стебли бамбука легче ломать по одному, нежели целую связку! – поддержал его военный советник, стоящий рядом с князем Аньло.

Выслушав собравшихся, гиньский князь повелел отправить к Туцитару гонца с приказом, чтобы его конница связала наступающего противника боем. Ещё один гонец был направлен к Савашу. Тот должен был, отобрав пятнадцать тысяч лучших воинов, бросить их в промежуток между колоннами имперцев и окончательно разделить их между собой. Остальным войскам был отдан приказ быть готовыми к выступлению из лагеря.