Текст книги "Под "крылом" Феникса (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Иногда бывает, что ударить пальцами лучше, нежели кулаком,– заметил коттер.

– Это только иногда, а так ты просто сломаешь их. У нас есть сказание про одного старика, который пообещал оставить наследство тому из своих сыновей, который сумеет сломать вязанку бамбука. Сыновья по очереди тужились, но ни у одного из них так ничего и не вышло. Тогда старик развязал вязанку и переломал все стебли поодиночке.

– У нас есть похожая сказка,– проговорил Джучибер.– Только у нас отец велел старшему сыну оторвать у клячи хвост целиком, а младшему сделать то же самое, но вырывая по одному волоску у табунного жеребца. У старшего ничего не вышло, а младший выполнил отцовскую волю.

– Ну вот, видишь! Но помимо единства у ченжеров есть порядок. Куча камней, какой крепкой она не была бы, всё равно останется кучей. Но если сложить все камни в определённом порядке, то ты получишь крепость. Так и ченжеры. Не одну сотню лет они правят над кулбусами и окрестными народами, а их вместе взятых куда больше, чем ченжеров. И с каждым годом Империя Феникса становится всё сильнее. Вот и подумай, найдётся ли кто-нибудь, кто сможет остановить их.

– Найдётся,– упрямо возразил ему Джучибер.– Твои ченжеры уже совались к нам и потеряли свои головы у Длани Света. Не все конечно. Кое-кто убежал.

Кендагу оставалось лишь только развести руками. Нет. Всё-таки этот человек неисправим. Ну, надо же какое упрямство. Он отвернулся от Джучибера, всем своим видом выражая недовольство.

Их разговор вылетел у Кендага из головы, но поздно вечером, когда он улёгся в свою постель, то неожиданно поймал себя на мысли, что в упрямстве коттера крылся немалый смысл. Если на то пошло, то Джучибер был в чём-то прав. Ведь именно его соплеменники – эти малоизвестные в Ченжере и в Тайгетаре степные дикари – именно они остановили продвижение империи на север. И не только остановили, но и нанесли жестокое поражение лучшему войску во всём Подлунном мире – мире Кошъяда, как называли его соплеменники Джучибера. И над этим стоило поразмыслить.

Глава 22

Ставший новым повелителем Ченжера И-Лунг полагал, что навёл в Дацине порядок и достаточно укрепил свою власть в прилегающих к столице землях Срединного удела. Каджа был тайно оскоплён и отныне как соперник не представлял особой опасности. Стараниями мудрого Чже Шена достигнуто примирение с оставшимися в столице жрецами Братства Богини, а жрицы-Посвящённые Феникса в очередной раз подтвердили своё невмешательство в мирские дела государства.

Нынче же наступило время для уничтожения самостоятельности Гиньского княжества. По замыслу И-Лунга это было первым шагом, чтобы, в конце концов, добраться до своего братца Учжуна.

Его главный советник – князь Чже Шен полностью поддержал это решение. Столица империи, города Читах, Сидуган, Канга, Фусинь, Фалао и, главное – Панченский лагерь – находились в руках верных новому повелителю людей. А вот Гиньское княжество, сохранившее ещё кое-какую самостоятельность, оставалось единственным местом, которое могло послужить опорой для сторонников Учжуна.

Столица Гиньского княжества – город Гинь-Су – была расположена на западном берегу Чулбы чуть выше её излучины, там, где река поворачивала на восток к морю. За рекой, на противоположном берегу темнели вершины Тыйских гор. Ещё задолго до завоевания кулбусских царств ченжерами, и образования империи, Гинь-Су принадлежал роду князей Першанов, основателям города. Князья проводили хитрую политику, подчиняясь то одному, то другому царству. В конце концов, земли княжества вошли в состав царства Бэйдоу.

Во времена царствования Тулсаха Второго, за десять лет до образования Империи Феникса, влияние семьи Першанов в кулбусских царствах укрепилось. Тулсах, нуждающийся в союзниках против всё усиливающих свой натиск ченжеров, приблизил к себе главу рода Першанов и даже поручил тому возглавить своё воинство. Но в царствование его сына Ло-Юаня, Першаны восстали против царской власти. Царское войско не смогло справиться с мятежниками, которым на помощь пришли ченжеры. И тогда Ло-Юань пообещал отдать все владения Першанов и богатый Гинь-Су тому, кто подавит мятеж.

Мелкий князёк родом из Сенифа по имени Бел-Ё взялся исполнить желание своего государя и, заманив в ловушку Першана Четвёртого, с помощью тех же ченжеров, предательски убил князя. Затем весь род князей Першанов был истреблён, а Бел-Ё в награду получил владение городом и окрестными землями, на которых осела большая часть его шестипалых союзничков.

Правда, не прошло и двух лет, как Бел-Ё объявил себя независимым владетелем. Рано или поздно и ему пришёл бы конец, но кулбусским царям стало не до него. С северо-востока на их земли накатывалась неудержимая лавина ченжеров несущая смерть и разрушение. Потому-то Бел-Ё сумел усидеть на своём шатком троне, и передать его сыну после своей смерти.

Осевшие на землях княжества ченжеры поначалу держались в стороне от главных событий. Их было слишком мало среди подавляющего числа кулбусов, составляющих основную часть населения княжества. Они стали поднимать свою голову лишь, когда пало царство Фалао.

Княживший в то время Мугань взял в жёны дочь одного из ченжерских предводителей, получив за невестой приданное в виде шести с половиной тысяч воинов, которых он наделил землёй, а также признание со стороны правителей Дациня за ним права на его владения. Благодаря этому у гиньского князя появилось довольно крепкое войско, созданное по ченжерскому образцу.

Когда образовалась огромная Империя Феникса, гиньское княжество получило звание имперского союзника, но при этом потеряло часть своей самостоятельности. Гиньские князья лишились права объявлять кому бы то ни было войну или заключать мир без согласия правителей Ченжера. Они также не могли принимать иноземные посольства, а во время войны княжество обязывалось выставлять вспомогательные войска, как это было в войне с тайгетскими княжествами и Йоностаном.

Но в отличие от остальных кулбусских земель, где свирепствовал произвол захватчиков, Гиньское княжество сохранило своё внутреннее самоуправление. Издавна осевшие здесь ченжеры-кливуты не захотели делиться своими привилегиями, которыми их наделили местные князья с прочими своими соплеменниками.

Кроме них, в княжестве проживало множество полукровок, которые были плодами смешанных браков между ченжерами и кулбусами. Окажись они на землях напрямую подвластных имперской власти, то тут же становились людьми «подлого состояния».

Более двухсот пятидесяти лет княжество находилось под сенью расправленных крыл имперского Феникса.

Владыки Ченжера по-разному относились к существованию полунезависимого княжества. Одни угрожали расправой, и тогда князья отправлялись ко двору верховного владыки, везя своих сыновей в заложники. Другие, напротив, даровали милости и прощения, привлекая гиньцев на службу Империи Феникса. И только И-Лунг, наконец, решился окончательно сокрушить последний оплот кулбусской самостоятельности.

Задуманному благоприятствовало то обстоятельство, что принявшие участие в перевороте имперские войска были под рукой и готовы к походу. Накануне выступления в Дацине был созван военный совет.

Так как основной ударной силой имперского войска была пехота, то Чже Шен предложил повести армию прямо в горы по тропам, проложенным караванами паломников и торговцев. Обозы, что замедляют продвижение, на первое время можно было не брать. К тому же наступила осень и на полях, и в садах начал вовсю созревать урожай.

Внезапность нападения, должна обеспечить захват продовольствия и необходимого снаряжения у противника. Остальные военачальники, ознакомившись с его замыслом, не возражали. Верховное командование всеми войсками И-Лунг, снедаемой жаждой военной славы и подвигов, взял на себя.

Война началась без её объявления. Основной удар имперских войск был направлен из служившего им местом сбора города Тун-Хото через перевалы Тыйских гор по дорогам и тропам, ведущим в направлении Сидугана. Наступление велось двумя колоннами, каждая из которых насчитывала двенадцать тысяч пехотинцев и четыре тысячи легковооружённых всадников.

В качестве дополнительного резерва выделялся конный отряд из двух полуторатысячных сабраков Железных Ястребов. Тащить в горы панцирных всадников было глупостью, и поэтому они, выступив из Дациня, должны были следовать к одному из главных оплотов гиньцев – городу Вэньгэд кружным путём.

Кроме того, для последующей поддержки на реке Гиньдук у Панченского лагеря была собрана флотилия речных судов. Одна должна была доставить по Чулбе припасы и снаряжение войскам, когда те выйдут к столице Гиньского княжества, а также обеспечить их переправу, через полноводную в тех местах реку.

Войска, находившиеся под командованием князя Чже Шена, состояли из Второго и Пятого габаров имперской пехоты, одного полка Железных Ястребов и трёх полков кливутов. Конные отряды ченжеров, идя впереди основной колонны Чже Шена, первыми пересекли границу Гиньского княжества.

Не ожидавшие нападения гиньские ченжеры-кливуты и кулбусы были застигнуты врасплох. Имперцы полностью вырезали три селения и захватили одну из застав в предгорьях. Спастись удалось немногим. Ещё одна крепость, стоящая на скале над переправой через небольшую, но довольно бурную речку, была захвачена внезапным налётом.

Овладев этим важным в военном отношении пунктом, Чже Шен распорядился оставить здесь сторожевой отряд из пятидесяти щитоносцев, стольких же копейщиков, двухсот стрелков и сотни всадников под командованием одного из тагмархов. Затем войско ченжеров свернуло с дороги и направилось прямо в горы.

Хотя Тыйские горы больше походили на поросшие лесом холмы или сопки, но путь через них оказался не таким уж лёгким делом. Кроме того, зачастую им приходилось преодолевать упорное сопротивление местных жителей, которые устраивали засады.

Поэтому князь Чже Шен приказал, чтобы впереди основных сил в качестве разведки шло несколько дозоров. Каждый такой разведывательный отряд состоял из десятка наиболее ловких и бесстрашных воинов, большую часть которых составляли наёмники. В основном это были горцы из тайгетов и ярали.

От Второго габара имперской пехоты в разведку отрядили семерых бойцов. В их число попал и Джучибер. Возглавлявший отряд сотник Гилтаг, отобрал коттера из-за того, что тот не терялся при внезапном нападении и действовал с изумляющей быстротой. Эти навыки могли бы здорово пригодиться, если бы им пришлось угодить в засаду. Кендаг, ни за что не желавший расставаться с коттером, упросил Гилтага, чтобы его тоже назначили в разведку. Сотник сам был тайгетом, поэтому охотно согласился с просьбой соотечественника.

Первый день пути прошёл без происшествий, и колонна Чже Шена без помех миновала предгорья и поднялась наверх, достигнув нужного им перевала, на котором войска провели ночь. С рассветом ченжеры начали спуск в лежащее за перевалом ущелье. Спускаться приходилось по местами довольно узкой горной дороге, которая проходила между крутых склонов, густо заросших колючими кустами.

Сегодня Джучиберу выпало идти в первом десятке. Кендаг же остался среди замыкающих. Он вместе с другими, наиболее опытными в горах воинами, должен был провести мулов с припасами, через место, где был крутой спуск.

За одним из поворотов идущий впереди дозор имперцев неожиданно наткнулся на устроенный поперёк тропы завал из хвороста и камней. Возглавлявший передовой отряд сотник Гилтаг не растерялся при виде препятствия. Собрав вокруг себя около полусотни воинов, он приказал им сомкнуть щиты и бежать вперёд, ибо оставаться на месте было чистым самоубийством.

Едва имперцы приблизились к препятствию, как в них с трёх сторон полетели стрелы и камни. Бежавший впереди Джучибера щитоносец как-то странно споткнулся и опрокинулся навзничь. Из его правого глаза торчало древко стрелы.

Джучибер перепрыгнул через упавшее тело и полез вверх. Концом совни он ткнул в чьё-то показавшееся из-за вершины завала перекошенное от страха лицо. Рядом с коттером с длинным мечом в руке карабкался Гилтаг. Сотник двигался с такой лёгкостью, словно он был облачён в лёгкое одеяние, а не в тяжёлые доспехи.

За завалом имперцев встретили мечи и копья гиньцев. Их было не более восьми десятков. Почти все они были кулбусами и только несколько человек из их числа выделялись своим оружием и доспехами. Это были гиньские кливуты. И те, и другие храбро вступили в рукопашную с имперскими наёмниками.

Гилтаг справедливо рассчитывал, что остальные поддержат наступательный порыв его воинов. Однако он не мог знать, что позади них гиньцы столкнули со склонов гружённые камнями телеги и отрезали его отряд от основной колонны. Ни Гилтаг, ни его люди не подозревали, что оказались в кольце.

На помощь к гиньцам подходили воины, до того скрывавшиеся среди зарослей. Джучибер первым заметил, что врагов не становится меньше. Казалось, что они оживают и снова бросаются в бой. А вот имперцев становилось всё меньше, их ряды постепенно таяли.

Несмотря на разницу в вооружении и в умении владеть оружием, кулбусам удавалось то тут, то там, свалить очередного противника. Правда, за это они платили высокую цену – на каждого убитого имперца приходилось три-четыре гиньца. Вся дорога была завалена трупами, камни стали скользкими от крови.

– К их приходить подмога! – перекрывая шум схватки, по-ченжерски прокричал Джучибер Гилтагу. Сотник согласно кивнул в ответ. Он уже и сам догадался, что дело не чисто.

– Вперёд! Только вперёд! – заревел Гилтаг.– Не останавливайтесь, сучьи дети!

Несмотря на всю бессмысленность этого приказа в нём заключалось их единственное спасение. Всё, что нужно было, чтобы уцелеть – это прорваться сквозь ряды неприятеля. Гиньцы тоже понимали это, но только для них прорыв означал, что в этом случае погибнут они, а не имперцы. Поэтому схватка закипела ещё отчаяннее, ещё яростнее.

Могучий, закованный с ног до головы в броню Гилтаг, с лёгкостью прорубался сквозь ряды врагов. Там, где он проходил, оставались лишь окровавленные трупы. Двое гиньских кливутов попробовали было остановить его продвижение, но тут же свалились под ударами двуручного меча. Джучибер вместе с четырьмя товарищами двигался следом за сотником.

Им казалось, что вот-вот ещё немного, и они вырвутся из ловушки. Гилтаг, зарубивший ещё одного стоящего на его пути врага, издал торжествующий рёв, больше похожий на рычание снежного барса. Он замахнулся мечом на следующего противника, и в то же мгновение выпущенная одним из кулбусов стрела, пройдя в щель между пластинами панциря, пробила кольчугу и до половины вошла в тело.

Любого другого такая рана свалила бы с ног, но сотник лишь слегка покачнулся. Его меч с прежней стремительностью обрушился на избранную его хозяином жертву, и голова ещё одного кулбуса покатилась на обочину.

Джучибер заметил стрелка, прятавшегося за спинами своих товарищей. Он извернулся, уходя от встречи с жалом вражеского копья, и схватившись за самый конец древка своей совни, с силой выбросил её в просвет между щитами. Гладкое бамбуковое древко скользнуло по ладони следом за устремившимся к цели наконечником.

Гиньский лучник, уверенный в том, что его не достанут, слишком поздно заметил смерть, летящую ему прямо в лицо. Он не усел ни вскрикнуть, ни отшатнуться – закалённое жало совни с лёгкостью пробило лоб.

Коттер, сжав ладонь, потянул древко на себя, возвращая оружие и одновременно отступая сам. Выпрямившись, он быстро обежал глазами место схватки. Имперцев осталось не более десятка, а из копейщиков уцелел лишь он один. Рядом с ним дрался незнакомый щитоносец, который по привычке старался держаться впереди Джучибера и прикрыть своим щитом коттера. У него из-под шлема на лоб сбегала тоненькая струйка крови.

Гилтаг, получивший ещё одну рану в правое бедро уже не пробивался вперёд. Сотник стоял на одном месте, отражая многочисленные удары, направленные на него со всех сторон. Часть чешуек его доспеха были сорваны, кожаная основа панциря болталась лохмотьями, а на шлеме виднелась свежая вмятина. Но несмотря ни на что он продолжал сражаться.

Джучибер почувствовал, как что-то тяжёлое навалилось на него сзади. Он мгновенно обернулся и отпрыгнул в сторону. Это было тело одного из бойцов, прикрывавших остальных со спины, отброшенное ударом копья на коттера. Если бы тот не принял этот удар на себя, то сейчас Джучибер был бы уже мёртв. Коттер взмахнул совней и убивший ратника гиньский кулбус упал на землю, зажимая руками распоротый живот, из которого вываливались внутренности.

Покончив с ним, Джучибер с удивлением обнаружил, что рядом с ним никого нет. Щитоносец, что бился подле него, неподвижно лежал на земле, прикрывшись своим щитом, из-под которого растекалась лужа крови. Рядом валялись тела трёх кулбусов.

Джучибер повернулся туда, где ещё слышался лязг боевой стали. Он увидел, как к медленно оседавшему на землю Гилтагу, спешили сразу трое гиньцев, намереваясь добить ненавистного имперца. Коттер бросился на выручку.

Джучибер, размахивая своей совней, удерживал троих противников на почтительном расстоянии, не позволяя им приблизиться к израненному сотнику. Один из них было попробовал атаковать коттера сверху, перепрыгнув через смертоносное лезвие. Но Джучибер неуловимо-быстрым движением закрутив совню, ударил его окованным тупьём древка по голове. Затем, он стремительно развернулся на пятке и с силой выбросил противоположный конец оружия в сторону второго противника.

Острое жало пробило толстый чешуйчатый нагрудник, наполовину войдя в тело гиньца. В следующее мгновение ему пришлось упасть на колени, уходя от просвистевшего над головой чимкана. Джучибер выпустил из рук древко и снизу вверх ударил подскочившего вплотную противника кулаком в лицо. Того пошатнуло. За те несколько мгновений пока он восстанавливал равновесие, Джучибер успел выхватить из ножен свой палаш и одним махом снёс ему голову.

– Чисто сделано. Молодец…

Джучибер оглянулся. Лежащий на земле Гилтаг слабо улыбался ему. Затем сотник как-то по-особому всхлипнул, и его голова безвольно свесилась набок.

Позади завала послышались голоса. Джучибер повернулся всем телом готовясь встретить очередного врага. Увидев лезущих через препятствие имперских наёмников во главе с Кендагом, он устало опустился на нагретый солнцем камень.

Тайгет добежав до коттера, остановился. Тот поднял глаза и молча, посмотрел на Кендага и подошедших воинов. Их поразил взгляд его глаз полный какой-то необъяснимой отрешённости.

– Ты как? Не сильно ранен?

Кендаг наклонился к нему с высоты своего роста. Джучибер, по-прежнему не говоря ни слова, лишь покачал головой в ответ. Тайгет выпрямился и отступил на шаг от сидящего коттера. Он разглядывал Джучибера так, словно видел его в первый раз в жизни.

– Да пребудет с нами мудрость Мизирта,– еле слышно прошептал он, осматривая место побоища.– Он один уцелел из всех, кто был с ним. Во второй раз. Значит, я всё-таки не ошибся, и он действительно тот человек, которому покровительствуют высшие силы.

Последние слова он произнёс совсем тихо. Так, что слышать мог только он один.

Глава 23

Колонне имперских войск, которую возглавлял сам И-Лунг, пришлось задержаться на перевале из-за заставы, запирающей один из проходов в Тыйских горах. Ворота укрепления оказались закрыты, из-за стен в ченжеров летели стрелы и тяжёлые камнемётные ядра.

Видимо, кто-то из гиньцев, в захваченных ранее ченжерами заставах, сумел выпустить прирученного горного орла и послать собратьям весть о нашествии с крылатым гонцом. Ранее лазутчики доносили военачальникам И-Лунга о том, что тайгетские монахи часто используют птиц и собак для доставки писем между своими обителями. Наверняка, гиньские кулбусы переняли этот способ у тайгетов. По этой причине И-Лунг распорядился, чтобы воины убивали всякую живность, которую встретят на своём пути.

Два дня подряд ченжеры осаждали крепость. Наконец, после кровопролитного приступа, перебив почти всех защитников, они сумели ворваться во внутренний двор укрепления. Бой продолжался и в цитадели. Беженцы и мирные жители, укрывшиеся внутри, были безжалостно перебиты Железными Ястребами, которые спешившись, возглавляли атакующие колонны.

Тайчи сабраков донесли И-Лунгу о потерях – шестьсот восемьдесят семь бойцов пало под стенами крепости. Ещё триста сорок четыре получили ранения «в кость» и не смогут продолжать поход.

Правда, скорбную весть о потерях, заслонила другая, более приятная. В крепости было захвачено много драгоценных камней, а также богато украшенное оружие и дорогие изделия местных и тайгетских мастеров. Это позволило И-Лунгу выплатить четверть обещанного жалования воинам вперёд, а захваченное серебро, бронзовые и медные изображения кулбусских богов отправить в Дацинь, на монетный двор для чеканки денег.

В верховьях одной из горных речек, что впадали в Чулбу, ченжерам встретился большой караван паломников. С ними были и несколько тайгетских торговцев. И-Лунг разрешил своим воинам пощадить только тех, кто годился в рабы. Все слабые и больные были уничтожены, а голова караван-баши была отослана в мешке с солью в Дацинь в качестве трофея.

И-Лунг решил сделать остановку в округе Вэньгэд, осадив его одноимённую столицу. Его воинам, после перехода по горным дорогам и тропам, был необходим отдых. Кроме того, надо было подтянуть отставших и обозы со снаряжением и припасами. Сюда же вскорости подошла колонна войск князя Чже Шена.

Гиньский наместник-акридимарх, что командовал войсками в округе Вэньгэд, запросил помощи из столицы княжества. Однако передовой отряд имперского войска, возглавляемый самим князем Чже Шеном, встретил гиньскую вспомогательную рать на подступах к Вэньгэду.

У ченжерского полководца было два сабрака пехоты и два сабрака конницы. Всего три тысячи пехотинцев и две тысячи всадников. Ему противостояло около десяти тысяч пеших и две тысячи конных воинов из кулбусов. Несмотря на своё численное превосходство кулбусы были слабее обучены и хуже вооружены. В последующем упорном бою, длившемся несколько часов, ченжеры наголову разгромили гиньцев.

После этого защитники города потеряли надежду на спасение, и Вэньгэд сдался без боя. Едва его ворота открылись, как имперцы ворвались внутрь. Сгорая от алчности, ченжеры бросились грабить дома горожан и дворцы знати. Размахивая совнями и чимканами, они убивали всех, кто попадался им на пути.

Центр города, торговые ряды и дома богачей, как всегда, достались Железным Ястребам, легкоконным стрелкам и пехотинцам Первого и Четвёртого габаров, поспевшим следом за конницей.

Воинам Второго габара, вошедшим в город последними, достались дома и строения, прилегающие к крепостной стене и часть предместий, где в основном ютилась городская беднота.

Если в остальном городе и было что взять, то разочарованным воинам Второго габара нечем было заняться в захваченном предместье. Единственным зданием, сулившим хоть какую-нибудь добычу, являлось большое каменное подворье, где останавливались паломники Мизирта идущие из различных уголков Империи Феникса помолиться святыням Тайгетара.

Само подворье было построено виде двухъярусного каменного здания с четырёх сторон окружавшего широкий, мощённый каменными плитами двор, в середине которого стояла небольшая кумирня.

В отличие от других храмов и обителей это строение отличалось завидной скромностью, если не сказать бедностью. Дело в том, что оно принадлежало братству нищенствующих монахов. Обитель, существующую при подворье, населяли в основном увечные и больные калеки. Это обстоятельство объясняло бедность подворья, единственными доходами которого были собранное подаяние и пожертвование сердобольных горожан.

Когда имперцы ворвались внутрь, то здесь их постигло горькое разочарование. Захваченная добыча оказалась столь скудной, что её и добычей-то нельзя было назвать. Некоторые, в бессильной ярости крушили ветхие навесы, служившие местным обитателям защитой летом от палящего зноя, а зимой от дождя и изредка выпадающего в этих местах снега.

Однако вскоре одному из воинов пришла в голову спасительная мысль – сокровища есть, просто упрямые поклонники Мизирта где-то их спрятали. Поиск живых, чтобы вырвать под пыткой признание о храмовой сокровищнице, не дал желаемых результатов. Тогда, разбившись на отряды, ратники стали обшаривать помещения. Иные пробовали ковырять тяжёлые гранитные плиты, покрывающие дворы, простукивать стены.

На заднем дворе обители располагались отхожие места постоянно проживающих в ней отшельников. Искусные тайгетские каменотёсы, когда-то построившие подворье, отвели воду одного из многочисленных источников в водовод, с таким расчётом, чтобы напор воды не давал скапливаться нечистотам в отстойниках. Монахам приходилось только изредка поднимать крышку отстойников и очищать трубы от попавшего туда мусора. Этим объяснялось отсутствие запаха и относительная чистота в отхожих местах подворья.

Таохэ и Щербатый ведомые жаждой богатой добычи приняли уборную за одну из храмовых кумирен. Оба воина пыхтя от натуги, пытались сдвинуть тяжёлую каменную крышку, справедливо полагая, что уж здесь-то точно спрятано нечто ценное. Тайгетские руниры, выбитые на крышке отстойника, несомненно, означали что-то очень важное.

За этим занятием их и застал тайчи Кастагир, случайно оказавшийся на заднем дворе обители. За ним, осторожно ступая копытами, следовал его конь. В беспорядке, охватившем город, тайчи отбился от сопровождавших его воинов, а затем заблудился среди узких улочек городских окраин. Заметив возвышающееся над лачугами здание подворья, он решил пробиться к нему, чтобы потом найти дорогу обратно на главные улицы города.

– Что это вы тут делаете? – задал он вопрос, воинам, которые вытянулись по стойке смирно при виде грозного военачальника.

– Мы нашли её, господин,– отдышавшись, шёпотом ответил ему Щербатый.

– Кого? – недоумённо спросил Кастагир.

– Сокровищницу храма,– также шёпотом ответил Таохэ, показывая рукой на плиту.

Кастагир нахмурился, разглядывая каменную крышку с выбитыми на ней непонятными знаками, лежащую вровень с плитами двора. Конечно, это не очень-то было похоже на сокровищницу, но кто знает, может быть, монахи при их приближении к обители, могли сюда спрятать свои богатства.

Тайчи вопросительно глянул на воинов. Те безмолвно смотрели на него, ожидая какое решение он примет. Некоторое время Кастагир прислушивался к шуму и грохоту, производимому остальными ратниками, обыскивающими подворье, потом обернулся к обоим воинам, приложил палец к губам и молча кивнул на крышку. Таохэ взял свою совню и вставил лезвие в щель между крышкой и плитой. Рядом воткнули вторую совню и все трое налегли своим весом на получившиеся рычаги. Каменная крышка начала медленно поддаваться.

По случайной или неведомо чьей прихоти, в одной из гранитных плит, составлявших облицовку стенок отстойника, был вкраплён небольшой кусок кварца, видимо оставшийся по недосмотру каменотёса в плите. Дневной свет, проникший в образованную усилиями ченжеров щель, отразился от него весёлым солнечным зайчиком. Именно этот блеск кварцевой чешуйки и увидели находящиеся снаружи искатели сокровищ.

– Там драгож-женные камни! – радостно взвизгнул Щербатый, и тут же получил затрещину от Кастагира.

– Тихо, шепелявый дурак,– тайчи мотнул головой в направлении шума, который сопровождал других искателей сокровищ по всему подворью. Он опять переглянулся с обоими воинами и дал знак приступать к дальнейшим действиям. Трое ченжеров налегли на совни с удвоенной силой. Древки затрещали, грозя вот-вот обломиться, но внезапно тяжёлая каменная крышка поддалась и резко отъехала в сторону. Кастагир, стоявший ближе остальных, низко наклонился над зиявшим колодцем. В то же мгновение его случайно задел Таохэ. Коротко вскрикнув от неожиданности, тайчи ухнул вниз головой прямо в отстойник.

До стоящих на поверхности воинов сначала донёсся громкий всплеск, а затем отчаянный вопль, который сопровождался страшными богохульствами и проклятиями, призываемыми на их голову. Таохэ с Щербатым пришли в оцепенение. Доносившийся снизу из темноты голос Кастагира пообещал им, что как только он отсюда выберется, то они оба будут немедленно посажены на кол и поджарены на медленном огне.

На лицах обоих ченжеров проступил страх. Несомненно, что какой-либо из злых духов, призванных защищать сокровища обители, вселился в их начальника. Охваченные суеверным ужасом оба воина бросились бежать прочь несмотря на то, что голос Кастагира приказывал им каким угодно способом поднять его на поверхность.

За ближайшим углом они наткнулись на Кендага. Увидев тайгета, незадачливые искатели сокровищ поведали, что злобный дух, поднявшийся из глубин преисподней, утащил туда самого тайчи Кастагира.

Хмуро выслушав сбивчивый рассказ обоих ратников, Кендаг подозвал к себе Джучибера ещё двух наёмников из числа своих соплеменников и велел ченжерам вести их к месту, где пропал Кастагир.

Подходя к тёмному провалу отстойника, они на всякий случай приготовились к бою. Разобравшись в чём дело, Кендаг немедленно послал Таохэ и Щербатого за верёвкой. Те, поняв какую ошибку они совершили, поспешили броситься на её поиски, так и не вернувшись назад. Вероятно, после всего случившегося, оба воина благоразумно решили не показываться на глаза Кастагиру. Наёмники же устав ждать обещанной верёвки, разорвали два плаща на полосы и, связав их между собой, вытащили изрыгающего проклятия тайчи из отстойника.

Вид грозного и непобедимого военачальника был поистине ужасен. Как только Кастагир появился на поверхности, воины поспешили отойти подальше от него, отворачиваясь и зажимая носы. Переглядываясь между собой, они старались сохранить невозмутимое выражение лиц, но как только Кастагир отводил от них взгляд, злорадно посмеивались над ченжером.

«Непобедимый» тайчи испытывал двойное унижение оттого, что из выгребной ямы его вытащили тайгеты, которых он всей душой презирал и ненавидел. Наёмники удалились от Кастагира под предлогом поиска воды, которой он сможет смыть с себя нечистоты.

Тем временем князь Чже Шен приказал разыскать Кастагира, которому он намеревался поручить возглавить передовые части войска и послать его вперёд в долину Тыйфыня. Полководец справедливо опасался засад у водопадов среди многочисленных скал.

Дежурный начальник караула доложил, что тайчи Кастагир в ставке отсутствует. Вероятнее всего он отправился с частью войск в захваченный город, и начальник караула уже послал за ним гонца. Чже Шен выслушав доклад, приказал седлать коней. Это даже хорошо, что Кастагир находится при войсках, тем быстрее он и его воины смогут выступить.