Текст книги "Под "крылом" Феникса (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Яглакар приказал отвести суда флотилии на другой берег, а кормчим под страхом смерти, ни в коем случае не приближаться к западному берегу. Суда ушли вниз по течению, забрав с собой все припасы и часть снаряжения. После чего, тагмархи, сотники и пятидесятники передали приказ собраться на общее построение. Тайчи вышел к своим людям.

– Воины, я хочу сообщить вам, что суда с продовольствием и припасами оставили нас,– обратился к войску Яглакар.– Не скрою, что отныне наше положение незавидно, но до сих пор никто из врагов не мог сдержать вашего натиска. И потому я предлагаю вам добыть еду и одежду там! – он указал мечом на стены Гинь-Су.– Либо вам достанутся сокровища и богатства мятежников, а их дочери будут служить вам подстилкой, либо вы все здесь сдохнете,– веско добавил тайчи.– Выбирать вам!

Не следует думать, что Яглакар был готов так запросто предложить своим воинам столь простой выбор «жизнь или смерть». Он исходил из того, что две трети его бойцов были закалёнными в боях и походах ветеранами, привыкшими находить выход из любого, даже самого безысходного положения. Если бы его части состояли хотя бы наполовину из новобранцев, то он никогда бы не решился на столь отчаянно смелый поступок.

Слова военачальника произвели на рядовых ратников впечатление, которого он добивался. Осознав безысходность своего положения, они бросились на приступ города с удвоенной яростью. Пять с половиной тысяч ченжеров полезли на каменные стены по наспех сколоченным лестницам. Они отчаянно рвались вперед, несмотря на потери.

Защитники Гинь-Су тщетно пытались противостоять их натиску. Вскоре имперцы овладели тремя башнями и захватили промежутки стены между ними. После этого они сумели взломать ближайшие ворота и ворваться в город.

Но сражение продолжался недолго. Неожиданно для имперцев гиньцы прекратили сопротивление. Князь Аньло, считая, что всё потеряно, решил сдаться до того, как бой достигнет ворот его дворца.

Он попал в плен вместе со всеми своими жёнами, детьми и домочадцами. Следом за ними в плену очутились и остальные гиньские вельможи. Правда, кое-где на городских окраинах, имперцев ещё встречали ударами мечей и копий, но организованное сопротивление гиньцев было сломлено.

К Яглакару привели посланцев от гиньского князя с просьбой остановить поджоги и убийства. Тайчи охотно согласился с доводами приближённых князя Аньло. Он опасался возобновления уличных боёв, ибо мужское население Гинь-Су своим числом, по меньшей мере, раз в пять превосходило силы имперцев.

Яглакару с превеликим трудом удалось удержать своих воинов от немедленного разграбления города. Действуя, где уговорами, где угрозами он сумел сохранить порядок среди своих войск. Помимо городских ворот, тайчи приказал занять княжеский дворец и все укрепления внутри города.

Большую часть вечера и последующей ночи Яглакар и его воины провели в полной боевой готовности. Но едва рассвело, как часовые с высокой крыши дворца и со сторожевых башен заметили знамёна и стяги главных сил имперской армии, переправлявшихся через реку.

Теперь удерживать воинов в строю не имело смысла, и потому Яглакар наконец-то отдал столь долгожданный приказ. Сгорая от нетерпения, имперцы бросились к ближайшим от княжеского дворца домам богатых горожан и купцов. Над улицами и площадями города повисли полные отчаяния крики, по мостовым потекли потоки крови, а в небо поднялись столбы густого чёрного дыма. Вскоре к воинам Яглакара присоединились и остальные имперцы, колонны которых широкими потоками вливались в городские ворота Гинь-Су.

Некогда богатая и славная столица княжества лежала в руинах. Не только княжеский дворец, но и весь город был беспощадно разграблен. Окрестные сады были вырублены, поля опустошены. Толпы уцелевших в резне женщин и детей потянулись из разрушенного и горящего Гинь-Су.

И-Лунг приказал отправить их всех на невольничий рынок в Дацинь. Выручка от продажи рабов должна была поступить в уплату жалования его ратникам. Всё захваченное в городе золото и серебро он объявил своей собственностью и распорядился немедленно отправить в казнохранилища Дациня и Аланя.

Теперь следовало решить, как поступить с попавшим в плен гиньским князем. Чже Шен посоветовал И-Лунгу пощадить князя Аньло и его семью. Будучи достаточно хитрым, он понимал то, чего не мог уразуметь его молодой и горячий повелитель. Напрасно пролитая кровь может оттолкнуть многих возможных союзников.

Кроме того, он учитывал, что родная сестра Аньло была замужем за сыном самого Туаня – Великого шенсера Империи Феникса, который сейчас оставался в Дацине. Поэтому Чже Шен настоял, чтобы гиньскому князю не только сохранили жизнь, но и обращались с ним с подобающим его званию и положению достоинством.

Однако И-Лунг всё же не удержался от того, чтобы хоть немного не поглумиться над поверженным противником. Стоя на коленях перед владыкой Ченжера, князь Аньло подписал унизительнейший для него договор.

Гиньскому князю оставили только руины его бывшей столицы и прилегающие к ней опустошённые войной окрестности, расположенные на расстоянии пяти лин от неё. Все остальные земли княжества вошли в состав трёх новообразованных округов Ченжера, подвластных назначаемым государем наместникам-акридимархам. Главой одного из округов стал командир Первого габара имперских войск, а нынче возведённый в княжеское достоинство – сингарх Югюлай.

Как и рассчитывал Чже Шен «мягкость», проявленная к князю Аньло и его приближённым, принесла свои плоды. Бежавший из-под Абрены гиньский военачальник Туцитар у которого ещё оставалось не менее пяти тысяч боеспособных всадников, мог доставить имперцам немало хлопот.

Однако Чже Шен не боялся, так называемой «малой войны», потому как знал действенный способ её прекратить. Куда хуже если загнанный в угол Туцитар и его воины, спасая свои жизни, будут вынуждены присоседиться к Динху и Учжуну, пополнив ряды их сторонников. А по слухам те и без того собрали немалые силы.

Поэтому он уговорил И-Лунга даровать прощение Туцитару и его воинам на том основании, что они защищали своего господина, а значит, это люди, обладающие честью, и чья преданность не может вызвать сомнений. Конечно, среди приближённых И-Лунга нашлось много таких, кто жаждал крови гиньских кливутов, но Чже Шен не позволил мстить побеждённым.

Вскоре Туцитар добровольно сдался имперцам вместе со всем своим отрядом на условии, что он и его люди отныне будут служить повелителю Ченжера. Тех из них, кто по представлениям ченжеров сохранил чистоту крови, уравняли правами с остальными имперскими кливутами и включили в качестве рядовых всадников в состав тяжеловооружённой конницы. Ну а полукровки и кулбусы должны были подтвердить своё звание, прослужив в рядах имперской армии не менее двух лет за половинное жалование. Их частью перевели в пехоту, а частью в полки лёгкой конницы.

После одержанной победы, И-Лунг, собрав в своей ставке военачальников, щедро раздавал должности и награды. Тайчи Шибэр получил звание сингарха и был назначен командиром Первого габара имперских войск, вместо Югюлая. Тайчи Яглакар стал сингархом Второго габара. Кастагир получил княжеский титул. Многие тагмархи, сотники и ментархи-пятидесятники получили повышение.

Повышение получил и Хэчи Шен. Даже недолюбливавший его отец признал, что он достоин награды. И-Лунг впечатлённый его подвигами назначил Хэчи Шена на должность сингарха Четвёртого габара имперской пехоты. Таким образом, он стал самым молодым из военачальников Ченжера в этом звании.

Всем рядовым ратникам и наёмникам было выплачено двойное жалование, а получившим в боях увечья и неспособным к дальнейшей службе – тройное. Некоторым ветеранам и особо отличившимся в боях были пожалованы земельные наделы. Это ещё больше воодушевило простых ратников. Подумать только – если не они сами, то их дети могли стать кливутами! После такой щедрой награды И-Лунг в глазах своих воинов действительно стал истинно богоподобным.

Глава 10

Пробившиеся из-за низких туч солнечные лучи осветили лес, прогоняя последние остатки утреннего тумана. В кронах деревьев зашелестел ветер, стряхивающий с качающихся веток капли воды.

Кендаг стоял возле навеса, оглядывая поляну, ставшую ловушкой для пытавшихся захватить их ченжеров. Тела убитых лежали там, где их настигла смерть. Во всём этом было нечто странное.

Одежда на трупах была самая простая, в какую рядятся обыкновенные горожане среднего достатка, а вот оружие у них было отменное. Трое имели ни много ни мало – двойные самострелы! Простому вору или убийце достать такое оружие не под силу. Похоже на то, что это Тайные Стражи.

Разглядывая убитых, тайгет думал о том, что раз ченжеры пронюхали об их убежище, то ему с коттером придётся немедленно уходить отсюда. Теперь задерживаться здесь надолго было опасно.

Поискав, Кендаг набрал более-менее сухих веток и развёл костёр, чтобы обогреться и просушить намокшую одежду. Подобрав самострел одного из убитых, он зарядил его и, взведя спусковые скобы, уселся возле огня, повернувшись лицом в сторону выходящей на поляну тропы.

Увлёкшийся погоней за ченжерами Джучибер ещё не вернулся из леса. Вспомнив о нём, Кендаг вздохнул с некоторым сожалением. Сколько не учи его, но дикарь всегда останется дикарём. Впрочем, зная коттера, он нисколько не сомневался в том, что тот благополучно вернётся назад.

Кендаг не заметил, как Джучибер появился на поляне. Казалось, что тот возник из ниоткуда, словно бесплотный дух, вызванный из мира теней. За его спиной висел подобранный самострел, а на поясе болтался чимкан и два колчана с болтами. В правой руке коттер держал короткую увесистую булаву с железным шаром, усеянным острыми шипами.

Глядя на него, тайгет невольно улыбнулся. Ох уж эта неистребимая тяга к оружию. Сейчас своим видом Джучибер больше всего напоминал собой ходячий оружейный склад.

В левой руке коттер нёс узелок, сделанный из плаща одного из убитых. Он подошёл к Кендагу и распустил концы узелка. Две отрубленные головы упали на влажную землю и подкатились к ногам тайгета.

– Я спустился вниз за последними. Там было ещё трое ченжеров. У них были лошади и повозка. Они сумели удрать, но одного мне удалось подстрелить.

– А головы, зачем притащил? Тут и так хватает падали.

Тайгет показал на валявшиеся трупы. В ответ коттер непонимающе пожал плечами. Похоже, он и сам не понял, для чего ему это было нужно. Взгляд Кендага упал на голову ченжера с торчащим из затылка самострельным болтом. На лице убитого застыло выражение ужаса, у ноздрей и рта запеклась кровь, но его черты показались тайгету странно знакомыми. У него было ощущение, что он когда-то видел этого человека.

Кендаг нагнулся и поднял голову. Так и есть. Он узнал одного из торговцев, с караваном которых он посещал Той-Тувэ.

– Помнишь, мы тогда гадали, кто мог узнать меня у табгаров? – обратился к Джучиберу тайгет.– Ну, так вот – это был он.

Он ещё раз посмотрел на отрубленную голову, что некогда принадлежала Химчену, а потом брезгливо отбросил её прочь.

– Значит, это не простые разбойники. Это охотники за головами из Тайной Стражи. Вот почему у них было такое оружие и самострелы. Нам надо уходить отсюда.

– Там в долине остались их лошади. Если хочешь, я сумею поймать их.

Кендаг прищурился, пряча лукавую искру в глазах. Степняку лишь бы забраться на коня. Наверное, будь у них необходимость выйти в море на корабле, Джучибер наверняка потащил бы за собой лошадь.

– Ещё вот. Это было у одного из шестипалых,– Джучибер засунул руку за отворот халата и достал продолговатый деревянный пенал. Он протянул его Кендагу.– Я не знаю, что там внутри, но закрыто крепко. Если только кинжалом расковырять…

Тайгет взял, найденную коттером вещицу. На вес она была лёгкой. Он повертел её в руках, рассматривая со всех сторон. Пенал был изготовлен из твёрдой древесины квара – акации, что росли только в пустыне Ками. Судя по всему, он не был пустым.

Кендаг потряс его, пытаясь определить, что находится внутри. Затем он обхватил его своими сильными пальцами и резко крутанул. Раздался лёгкий щелчок и пенал раскрылся. Внутри оказались свёрнутые в рулончик листы пергамента. Кендаг осторожно вытащил их наружу и развернул.

– Эге, да это же какая-то карта. Ну-ка, ну-ка…

Джучибер с любопытством наблюдал за действиями тайгета. Тот отошёл под навес, где было сухо и, усевшись на подстилку из травы, разложил перед собой два желтоватых пергаментных листа. Он немного повертел их так сяк и, наконец, приложил их краями друг к другу. Кендаг махнул рукой коттеру, чтобы тот подошёл поближе.

– Это изображение земель,– показал он на листы. Джучибер присел на корточки рядом с тайгетом, рассматривая пергамент. Кендаг пояснил, что извивающиеся голубые полосы и пятна на карте – это реки и озёра. Синий край одного из листов изображал море. Горы были нарисованы тёмно-коричневой краской. Города и крепости были обозначены башенками, а селения домиками с островерхой крышей. Карта была подписана не обычными рунирами, а какими-то мелкими значками. Кендаг видел такие впервые, но вскоре догадался, что это письменность радхонов. Впрочем, многие надписи подкреплялись рисунками, которые не требовали перевода.

– Гляди,– палец тайгета ткнул в одно из мест, рядом с нарисованной маленькой башенкой,– мы с тобой сейчас находимся вот здесь. А пойти должны – вот сюда…

Джучибер проследил, как палец Кендага прочертил линию, остановившись возле изображения гор. Расстояние выглядело не таким уж большим. Во всяком случае, на карте.

– Странно,– пробормотал себе под нос Кендаг,– вот здесь обозначена дорога, тогда как её там и в помине нет. Ну, да ладно, потом разберёмся,– решил он. Тайгет осторожно скатал обе части карты и спрятал их обратно в пенал.

– Давай-ка, соберём вещи и пойдём, попытаемся поймать лошадей, про которых ты говорил, пока их кто-нибудь не угнал.

Им следовало поторопиться, ибо уцелевшие ченжеры могли вернуться с подмогой. Кендаг прикинул, что в запасе у них есть три-четыре часа.

Они не могли взять с собой всё оружие, собранное Джучибером и Кендаг ничего не имел против, чтобы просто оставить его в шалаше. Но коттер взяв плащ, снятый им с одного из убитых, завернул в него всё, что они посчитали лишним, а затем закопал в небольшую ямку. После этого коттер нарубил веток и тщательно укрыл захоронку, присыпав сверху хвоей и листьями. Он до сих пор не мог примириться с мыслью, что такие ценные вещи можно бросить просто так, за здорово живёшь.

Затем, они быстро увязали свой нехитрый скарб и, приторочив за спиной мешки с едой и запасной одеждой, тронулись в путь, навсегда покидая место, так долго служившее им убежищем.

Оставшиеся без присмотра кони, на которых приехали ченжеры, разбрелись по долине. Поводья одной из лошадей, зацепились за ветки раскидистого дерева, и Джучибер без особого труда сумел поймать её и вскочить в седло. После этого изловить остальных было для него легче лёгкого, и вскоре он пригнал к кустам, за которыми его ожидал тайгет, ещё трёх коней. Кендаг помог ему переседлать лошадей и навьючить на них свои пожитки.

Теперь им следовало выбрать направление и определить в какую сторону ехать. После недолгих колебаний они направились вдоль опушки леса, стараясь без особой надобности не выезжать на открытые места. Горы постепенно отступали, а лес становился всё реже. Навстречу всё чаще стали попадаться возделанные поля.

Лошади шли хорошим ходом, и к вечеру они проехали не менее четырнадцати-пятнадцати лин. Кендаг рассчитывал, что с наступлением сумерек им удастся пересечь дорогу, идущую из Чжипаня на запад. Отсюда до границы Закатного удела было конному два дня пути. Но Джучибер не согласился с ним.

– Нам следует дождаться полного наступления темноты,– сказал он, вглядываясь вдаль своими зоркими глазами.– Давай переждём там,– коттер показал на растущую в низине небольшую купу деревьев.

– Хорошо,– отозвался Кендаг,– давай поступим так, как ты говоришь, но я думаю, что мы только зря потеряем время.

Остановившись в указанном Джучибером месте, они спешились, а лошадей коттер заставил лечь на землю. Кендаг с удивлением наблюдал за тем, как коттер замотал каждой лошади морду, после чего коттер преспокойно уселся рядом с ними, привалившись спиной к стволу дерева.

Пересилив себя, Кендаг, несколько раздражённый задержкой, решил воздержаться от каких-либо язвительных замечаний. И как оказалось не напрасно. Прошло совсем немного времени, как до них издалека донёсся дробный топот копыт и отдалённое конское ржание. Это был конный разъезд ченжеров, охраняющий дорогу.

Кендаг прикрываясь стволом одного из деревьев, осторожно выглянул, пытаясь разглядеть их в вечерних сумерках. Он насчитал двадцать пять всадников, едущих со стороны Чжипаня в направлении границы с Закатным уделом. Прошло не менее получаса, прежде чем ченжеры скрылись из виду и отъехали достаточно далеко.

– Теперь, нам надо двигаться быстро, если ты всё ещё хочешь пересечь эту сакму,– произнёс Джучибер, обратившись к Кендагу.

– Да-да, конечно,– несколько растеряно кивнул тайгет.– Послушай, а как ты узнал, что на дороге скоро появятся ченжеры? Неужели почуял?

– Нет,– покачал головой Джучибер, поднимая коней на ноги.– Просто у нас тоже, ночные дозорные, прежде чем заступить в караул, перед наступлением темноты объезжают всё вокруг. Они должны запомнить приметы, чтобы в случае нападения знать с какой стороны враг наносит удар. Эти ченжеры – воины, и было бы странно, если бы они так не поступали,– закончил своё пояснение коттер.

Его объяснение было слишком кратко, но Кендаг больше не стал задавать лишних вопросов. Вместо этого он быстро вскочил в седло и, тронув с места коня, поехал следом за коттером. Глядя в маячившую впереди спину Джучибера, он невольно думал о том, что тот, кого он считал диким степняком, уже в который раз оказывается на высоте по сравнению с ним.

Когда они выехали на мощёную брусчаткой и каменными плитами дорогу то, оказавшись на ней, Кендаг остановил своего коня. Бросив взгляд по обеим сторонам дороги, он впервые испытал некое странное чувство усталости. Ровные ряды брусчатки лежали перед ним так, словно обещая ему гладкий и ровный путь.

Может быть, именно сейчас он впервые почувствовал на себе тяжесть прожитых лет, и его обуял невольный соблазн продолжить свой путь по ней, как тогда, когда они с Джучибером бежали из лагеря имперских войск под Тыйфынем. Всё время вперёд, без препятствий рытвин и ухабов.

Но сейчас здравый смысл подсказывал ему, что всё-таки им нужно двигаться, не столько быстро, сколько скрытно, ибо конец лёгкой дороги вёл их прямо в руки злейших врагов. Подавляя в себе чувство невольного сожаления, Кендаг направил коня на обочину в сторону темневших полей, на которые уже опускалась ночная мгла.

На ночёвку они остановились посреди небольшой рощи в полутора линах к югу от дороги. Хотя Джучибер выказывал некоторое беспокойство, но Кендаг, был твёрдо уверен в том, что вряд ли у ченжеров найдётся следопыт, способный пройти по их следу. Особенно после того, как они покинули горы Анахуаня и пересекли большую имперскую дорогу. Даже если ченжеры вернулись туда с подкреплением, то самое большее, что они смогут найти, так это оружие, спрятанное Джучибером возле их шалаша.

Разводить костёр и готовить похлёбку не стали, и потому на ужин жевали пресные ячменные лепёшки с вяленым мясом, запивая их водой из кожаной фляги.

– Послушай,– обратился к Кендагу Джучибер.– Когда мы были в Пограничье, то я видел там чародея, которого ты назвал факиром. Он ещё делал всякие чудеса на потеху толпе. Скажи, почему с тех пор, как мы пересекли Линьхэ, я больше нигде не встречал таких людей?

– Большинство факиров, которых я видал, были родом из Йоностана или Мавергана,– ответил Кендаг, отрывая от куска зубами жёсткую полоску мяса.– Кулбусы говорили, что давным-давно, ещё до того, как их покорили ченжеры, у них тоже были факиры. Но потом жрецы и священники шестипалых запретили их.

– Почему?

– Не все из них были обманщиками, использующие ловкость рук и всякие хитрые приспособления,– принялся объяснять тайгет.– Были и такие, что действительно знали волшбу и могли предсказывать будущее. Поэтому ченжеры испугались, что те какими-нибудь средствами могут навредить им, и запретили кулбусам даже гадания. Вот так.

– Тогда почему среди самих шестипалых нет факиров?

– Потому что любой обладающий столь необычными способностями ченжер может стать жрецом, и жить куда лучше и богаче, чем показывать толпе чудеса на базарной площади. Да и к тому же любое колдовство, если оно не исходит от жрецов, в Ченжере считается святотатством. Ну, что тебе ещё рассказать?

– Ничего,– ответил Джучибер.

Некоторое время он сидел неподвижно, обдумывая сказанное тайгетом, потом поднял голову и посмотрел на усеянное звёздами ночное небо.

– Ну, тогда давай укладываться спать,– сказал Кендаг и сладко зевнул.– Завтра нам снова в дорогу.

Глава 11

Они встали с первыми проблесками зари и наскоро перекусив, двинулись в путь. Кругом них были сады и возделанные поля. Правда, иногда встречались рощи и сколки дикого леса. Попадались одиноко торчащие из земли серые гранитные скалы и крутобокие холмы, усеянные бурыми валунами.

В одном месте дорогу им преградил глубокий, густо заросший бамбуком овраг, который пришлось объезжать. На его дне, прячась от солнца, лежал снег. Наконец, впереди показались две гряды холмов, окаймляющих небольшую долину, представляющую собой одно большое распаханное поле.

– Если бы я хотел устроить засаду, то это самое лучшее место, что я видел,– произнёс Джучибер, останавливая своего коня. Кендаг, приподнявшись на стременах, огляделся.

Издалека дно долины больше походило на болото, чем на твёрдую землю, а крутые склоны холмов были сплошь покрыты деревьями и кустарниками. Холмистую гряду расположенную слева прорезали многочисленные овраги. Н-да, действительно, место для засады лучше не придумаешь.

Судя по вспаханной земле и зеленеющим росткам то ли проса, то ли ячменя, долина была обитаема. Между двумя засеянными озимыми участками стояла большая тростниковая хижина, с обмазанными глиной стенами и соломенной крышей. Но сколько они не вглядывались, людей они так и не заметили, ни на полях, ни возле единственной на всю долину постройки.

– Странно. Мор что ли у них,– пробормотал Кендаг.– Поедем туда,– он показал на хижину,– в случае чего у нас будет хоть какое-то укрытие.

Джучибер только хмыкнул в ответ, перебрасывая из-за спины самострел. Они поехали вперёд, держа направление прямо к хижине. Копыта лошадей громко чавкали, утопая во влажной земле. Протоптанных троп не было, и они ехали прямо по посевам озимых.

Подъезжая, они заметили какое-то движение возле дверей постройки, и коттер взял свой самострел наизготовку. Левой рукой он отцепил от луки седла поводья заводных лошадей, чтобы в случае опасности можно было действовать без помех. Когда до хижины оставалось не более десяти шагов Кендаг, остановив своего коня, медленно слез с седла на землю. Тайгет шагнул вперёд и тут же остановился.

Его остановил звук, раздавшийся из хижины. До них с Джучибером донёсся тихий тоскливый многоголосый вой. Так воет волчица, когда охотники обнаружили её логово с маленькими щенками. Тайгет подумал, что ослышался и невольно оглянулся на коттера, сидевшего на коне с бледным как мел лицом. Но, несмотря на это, губы Джучибера были плотно сжаты, а в глазах читалась решимость встретить неизвестного врага: кто бы он ни был – человек или злой дух.

Некоторое время они оба застыли, замерев в неподвижности, не понимая, что это значит этот странный вой. И тут, сквозь него до слуха Кендага отчётливо донеслись рыдающие всхлипывания. Поминая всех своих святых покровителей, тайгет грязно выругался и шагнул вперёд. Не переставая ругаться и богохульствовать, он подошёл к двери хижины и из всех сил пнул её ногой. От его могучего удара хлипкие створки слетели с петель. Навстречу Кендагу из хижины метнулась тёмная тень, затем другая.

– Стой, не стреляй! – заорал он Джучиберу, который мгновенно спустил тетиву самострела.

Недоумевающий коттер увидел, как под ногой Кендага извивается тощее смуглое тело человека. Рядом с ним на земле валялся, выбитый из руки короткий нож. Ещё один лежал рядом, с пробитой самострельным болтом навылет грудью. Тайгет пинком отшвырнул от себя лежащего у его ног и шагнул в тёмный зев хижины.

– А ну, заткнитесь! – рявкнул Кендаг и терзавший слух Джучибера вой тотчас прекратился.– Неужели мы так похожи на шестипалых?! Есть ли среди вас кто-нибудь, кто может мне объяснить, что тут происходит, и зачем вы все забились сюда, словно глисты в кишку,– продолжал тайгет, обращаясь неизвестно к кому вглубь хижины.

Джучибер подъехал вплотную, ему было любопытно – с кем это Кендаг там разговаривает? Он заглянул внутрь хижины. Она была битком набита собравшимися там кулбусами. Не менее сотни полуголых мужчин, женщин и детей сидели и стояли вплотную друг к другу. Десятки пар глаз с застывшим в них выражением ужаса и отчаяния смотрели на тайгета и коттера.

– Ну, чего смотрите? – раздражённо обратился к кулбусам Кендаг.– Скажете, наконец, в чём дело?

Расталкивая собравшихся, к выходу протиснулся пожилой седобородый кулбус с измождённым лицом и усталыми глазами. Он был невероятно худ. Над впалым животом резко выпирали рёбра.

– Мы, прячемся здесь в ожидании смерти, господин,– кланяясь, произнёс он. Голос у тощего старика оказался на удивление густым и глубоким, и никак не вязался с его внешним обликом.

– Это все, кто сумел уцелеть из нашей деревни,– старец показал рукой на собравшихся.– Мы последние, и если вы убьёте нас, то некому будет сеять и убирать здешние поля.

– С чего это ты решил, что мы собираемся вас перебить? – недоумевая, произнёс Кендаг.

– А как же. Разве вы не наёмники Братства Богини, посланные за нашими головами? – спросил пожилой кулбус, опасливо косясь, то на труп своего соплеменника, то на Джучибера сидевшего верхом на коне с взведённым самострелом.

– Нет,– засмеялся Кендаг.– Мы не наёмники Братства. Мы просто проезжали мимо и увидели этот ваш сарай. Странно, что вы решили спрятаться здесь. Могли бы найти место и получше.

Тайгет махнул рукой в сторону холмов.

– Ты говоришь, деревня,– продолжил он,– но я не вижу здесь никаких домов, кроме этого сарая.

– Наше селение находится там,– высохшая рука старика показала в конец долины, противоположный тому, откуда пришли Кендаг и Джучибер.– Вчера туда явились ченжеры, что носят на себе знаки Братства Богини. Они убивали всех, кто попадался им на глаза. Я был старостой деревни. Из моей семьи уцелели только я сам, невестка и внук. Все остальные погибли. Те из нас кто смог убежать убежали и собрались здесь.

Кулбус умолк. Кендаг выслушав скорбное повествование старика, спросил:

– А где сейчас эти ченжеры?

– Они заняли нашу деревню и, наверное, всё ещё там.

– Вот как. Ладно.

Тайгет бросил взгляд на Джучибера, как бы спрашивая, мол что ты думаешь обо всём этом. Коттер сидел в седле с невозмутимым лицом. Он слышал рассказ старого кулбуса весь до последнего слова. Кендаг невольно нахмурился. Он хорошо знал, как коттер презирает, кулбусов.

– Там, ченжеры,– медленно произнёс Кендаг, кивая головой в направлении, где была расположена деревня кулбусов,– и они стоят на нашем пути.

– Их можно обойти стороной,– ответил Джучибер, продолжая сохранять свой невозмутимый вид.– А может, и нет,– выдержав паузу, добавил он.

– Я знал, что ты тоже захочешь поквитаться с ними,– шагнул к нему с улыбкой Кендаг. Затем он вернулся к кулбусам.

– Эй вы, цыплячьи души, найдётся среди вас смельчак, что проведёт нас к вашей деревне! – крикнул он внутрь хижины.– Обещаю, что после того, как мы её навестим, шестипалые надолго забудут дорогу к вам!

Кулбусы стали о чём-то оживлённо переговариваться и шептаться между собой. Когда они умокли, из хижины вышли двое мужчин и встали перед Кендагом.

– Они покажут тебе дорогу, господин,– произнёс староста, показав на них. Тайгет взглядом окинул обоих кулбусов. Хотя они оба были тощими, но выглядели несколько лучше, чем остальные.

– Я тоже пойду с вами,– неожиданно раздался хрипловатый голос. Кендаг обернулся. Кулбус, что давеча бросился на него с ножом, поднялся с земли. С его разбитого лица капала кровь, но в глазах горела отчаянная решимость.

– Хорошо,– согласился Кендаг.– Как далеко отсюда до вашего селения? Можно ли туда проехать на лошади?

– Деревня в одном лине отсюда,– ответил один из кулбусов.– На лошади можно проехать до рощи. Дальше тоже можно, но только увидят…

– Показывайте дорогу,– скомандовал тайгет и вскочил в седло.

– Подожди,– остановил его Джучибер.– Лошади,– кивнул он на заводных коней.– Надо оставить их здесь.

Лошадей привязали к лежащей на земле колоде. Коттер на всякий случай стреножил их, спутав передние ноги. После этого они выступили в путь. Впереди шли двое кулбусов, указывающих дорогу, третий, стараясь не отстать, плёлся сзади. Дорога до небольшой рощицы, росшей на окраине селения, заняла у них чуть более получаса.

Под прикрытием кустов они подкрались ближе к деревне, чтобы рассмотреть, что там творится. Сама деревня состояла из двух десятков глинобитных фанз и тростниковых хижин, между которыми были разбросаны многочисленные сараи и амбары.

Сейчас над ограбленным и разорённым селением нависла пугающая тишина. Не было слышно ни мычания коров, ни чавканья свиней в хлевах, ни лая собак. Между строениями там и сям валялись изуродованные окровавленные трупы. Только из большой фанзы, где расположился предводитель ченжеров и его приближённые, доносились пьяные выкрики и хохот. Двое часовых охраняли коней, стоящих у крыльца фанзы. Ещё несколько стреноженных лошадей, бродили неподалёку.

– Надо глянуть, сколько их,– шепнул Кендаг.

– Я схожу,– отозвался коттер. Он положил самострел и, проверив, как выходит из ножен клинок, переместил палаш с пояса за спину. Потом Джучибер выскочил из кустов и, пригнувшись, стремительно побежал вперёд, в сторону стоящей на отшибе глинобитной мазанки с огороженным двором. Кендаг и кулбусы видели, как он перемахнул через ограду из жердей и исчез за углом хижины.

Посреди двора, недалеко от входа Джучибер наткнулся на окровавленный труп мужчины. Он догадался, что это был хозяин жилища. Коттер осмотрел убитого. Судя по всему, его зарубили короткой совней, какие используют пешие щитоносцы или кливуты.

Он повернул голову в сторону дверей и увидел лежащую на пороге хижины в луже крови женщину, прижимавшую к груди ребёнка. Оба были убиты страшным косым ударом, развалившим их тела чуть ли не пополам.