Текст книги "Под "крылом" Феникса (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Кто он?

– Его зовут Джаги. Он родом из Гумьяры. Его купил один из наших священников у торговцев рабами. У себя на родине он был палачом и одновременно лекарем при дворе какого-то правителя. Слабые и сильные стороны человеческого тела знает отлично. Может вправлять вывихи и даже сращивать сломанные кости, а может развязывать языки. Думаю, что даже у вас нет такого изобретательного мастера. Он помогает при жертвоприношениях, иногда мы допускаем его участие в наших таинствах. Похотлив, и изощрен в своей похоти необычайно. На этом и попался у себя на родине. Едва избежал смерти и был продан в рабство. А, знаете ли вы сиятельного князя Цуна?

– Конечно.

Сюманг был несколько удивлён столь неожиданным вопросом.

– Ну, так вот. Если вам известно, то он несколько лет назад взял себе вторую жену, которая моложе его лет на тридцать. В качестве подарка он приобрёл для неё двух рабов, сведущих в целебном массаже и мазях. Однако сиятельный князь не мог допустить, чтобы жена оставалась в его отсутствие с двумя молодыми мужчинами. И тогда он обратился ко мне. Я поручил это Джаги…

– Так эти знаменитые среди придворных женщин слепые евнухи-массажисты дело рук вашего умельца? – перебил собеседника Сюманг. Он, как начальник Тайной Стражи, был посвящён во все дворцовые сплетни и тайны. Ему доводилось слышать о двух слепых скопцах, обслуживающих молодую жену князя Цуна. Знатные завистницы княгини обсуждали это почти две седмицы.

– Да, это Джаги их сделал такими,– утвердительно кивнул священник Чомбе.

– Хорошо, но есть одно, но: вашему Джаги предстоит проделать свою работу не с рабами. Если он принадлежит вашему храму, то жрицы-Посвящённые Феникса могут учуять и его?

– Нет,– покачал головой священник.– Джаги не священнослужитель и не проходил посвящения. Он просто нужный раб, да ещё и к тому же чужеземец. В случае крайней необходимости, от него можно избавиться.

– Вот и отлично. Когда мне можно будет его забрать?

– Да хоть сейчас. Остальное я смогу предоставить вам только завтра.

Священнослужитель Чомбе вывел Сюманга обратно к выходу из храма. Очутившись на свежем воздухе, рядом со своими телохранителями, тот почувствовал себя гораздо увереннее. Вскоре прислужник привёл Джаги, облачённого в обычную одежду: короткую тунику, штаны до колен и сандалии. На плечи храмового раба был накинут плащ.

Велев Джаги идти за ним, Сюманг направился прямиком к Алому дворцу, раздумывая по дороге, как объяснить охране появление в покоях владыки раба, да ещё к тому же из чужеземцев. Вот если бы тот был евнухом – это другое дело, но холостить гумьярца не имело никакого смысла. Да и времени на это не было.

Оставив у входа обоих телохранителей Сюманг, пользуясь своим положением начальника Тайной Стражи, сумел провести Джаги через внешнее кольцо охраны. Но во внутренние покои, а тем более на женскую половину дворца, рядом с которой располагались покои Каджи, путь был заказан. Чтобы провести туда Джаги, Сюмангу пришлось бы объяснять дежурному тайчи караула – что да как, а дело требовало соблюдения строжайшей тайны. Потому он устроил Джаги в одной из комнат, строго настрого запретив тому куда-либо выходить, а сам направился к тронному залу, дабы попытаться увидеть И-Лунга.

Здесь ему пришлось некоторое время обождать, пока у владыки шло совещание высших сановников государства. Как только двери зала распахнулись и вельможи покинули помещение, Сюманг смог приблизиться к богоравному владыке Империи Феникса. И-Лунг выслушал его доклад и приказал вызвать дежурного начальника дворцовой охраны. На его зов явился сам тайчи Кунгер.

– Сюманг привёл одного нужного мне человека. Ты снимешь своих людей с той части покоев женской половины дворца, которую он укажет. Кроме того, проследи, чтобы лишние глаза не увидели Сюманга и его помощника. Всё остальное тебя не касается.

– Всё будет исполнено, богоравный владыка!

Пока Кунгер выполнял приказ владыки, Сюманг растолковывал Джаги, что от него требуется. Гумьярец сначала сильно испугался, но потом, соблазнённый посулами и обещаниями ченжера, согласился, ибо догадался, что его отказ равносилен смертному приговору.

Покои, где находился в заключении Каджа, охранялись усиленным караулом Железных Ястребов. Незадолго до полуночи тайчи Кунгер под видом смены часовых на некоторое время снял охрану. Сюманг беспрепятственно провёл Джаги в маленькую комнатку, через которую можно было попасть в покои знатного узника.

Евнухи приставленные ухаживать за Каджей мирно спали в своей комнате, опоенные вином, разбавленным маковым соком, и ничего не заметили. Заперев Джаги в комнате, Сюманг вернулся к Кунгеру с известием, что охрану можно вернуть на прежнее место. Сам он не стал покидать Алый дворец. Вместо этого он отправился в одно из прилегающих к нему зданий, где располагались дворцовые кухни. Там он плотно поужинал, заодно подкрепив себя доброй чашей вина.

На следующий день, он чуть ли не вприпрыжку отправился в храм Чомбе. Священник уже ждал его в своей келье. Он передал Сюмангу небольшую бутыль с мутной жидкостью, набор костяных ножей и иголок, похожих на те, какими иногда пользуются лекари и ещё несколько вещиц, предназначенных для врачевания.

– Передайте всё это Джаги. Он знает, что делать,– напутствовал Сюманга служитель Чомбе. Начальник Тайной Стражи лишь молчаливо поклонился в ответ и, скрыв под полой плаща всё полученное, покинул храм.

Этим же вечером дежурный начальник охраны получил удивительный приказ: обыскать покои Каджи и прилегающие к ним помещения, за исключением одной каморки. Затем ему следовало взять под стражу всех евнухов, служанок и рабынь, после чего снять охрану с вышеупомянутых помещений, но при этом следить, чтобы туда не смог проникнуть никто посторонний. Ни при каких обстоятельствах. Начальник караула даже растерялся. Он не стал бы выполнять столь странное распоряжение, если бы оно не исходило лично от самого богоравного владыки И-Лунга. Тут уж было не до сомнений.

Приказ был исполнен. Но терзаемый нехорошим предчувствием, начальник охраны доложил обо всём этом тайчи Кунгеру. Командир Железных Ястребов выслушав подчинённого, тут же схватил со стола кувшин с вином и стал пить прямо из горлышка.

– Я сейчас напьюсь и лягу спать,– заявил он.– И тебе советую поступить точно так же. У тебя есть поместье?

– Да,– кивнул обескураженный поведением своего командира начальник караула.

– Тогда завтра с утра подай прошение на отпуск, а ещё лучше сразу об отставке. Мол, раны болят. Я сделаю так, что князь Чже Шен подпишет его задним числом. И не мешкая, дуй отсюда в своё поместье и сиди там тихонько, как мышь. Понял? Если не понял – то дурак!

С этими словами Кунгер опять припал к горлышку кувшина, и принялся пить вино большими глотками. Две красные струйки полились ему на грудь. Озадаченный начальник караула вышел из комнаты своего командира.

А в опустевших покоях царила гробовая тишина. Все светильники и факелы были погашены, и эта часть дворца была погружена во тьму. В ведущих туда коридорах и переходах тоже было пустынно. Все двери были наглухо закрыты на засовы, а тяжёлые занавеси опущены. Никто не мог ни видеть, ни слышать, что там происходило.

У одного из входов маялся ожиданием Сюманг. Начальник Тайной Стражи, словно караульный мерил шагами пространство перед дверьми. Десять шагов туда, поворот, десять шагов обратно. Время текло невыносимо медленно.

Внезапно до ушей Сюманга донёсся, еле слышный, приглушённый расстоянием и преградами крик. Услышав его, он задрожал от страха и покрылся холодным потом. Крик оборвался, а через какое-то время повторился снова, только чуть громче. Начальника Тайной Стражи трясло от мысли о том, что боги узнают о его причастности к совершённому злодеянию. Ему казалось, что пол залы вот-вот разверзнется под ногами и его поглотит адская бездна.

Сюманг опустился на колени и принялся истово молиться. Третий крик оборвал его на полуслове, и он замер, словно поняв бесполезность своих молитв. После этого наступила тишина, и на этот раз окончательно. Он вслушивался в неё, ожидая, когда раздастся новый вопль, но его так и не последовало. Сюманг обессилено сидел на холодном мозаичном полу, пока не заметил, что ночной мрак стал потихоньку рассеиваться. И только тогда он понял, что всё уже кончилось.

Теперь следовало торопиться, ибо скоро будут менять охрану. Сюманг поднялся с пола и, шатаясь словно пьяный, подошёл к двери. Вынув из спрятанных под одеждой ножен кинжал, он осторожно поддел печать на засове и, приоткрыв дверь, проскользнул в переход, ведущий в покои Каджи.

Обмирая при мысли, что он может увидеть, он приблизился к комнате царственного узника. Навстречу ему из-за многочисленных занавесей вышел Джаги. Гумьярец затравлено озирался. В руке у него был зажат кривой нож. Но его волновало не то, что он сделал, а то, что с ним теперь будет. Увидев, что Сюманг был один, Джаги немного успокоился.

– Ну, как? Он жив? – засыпал его вопросами начальник Тайной Стражи.

– Я сделал всё, что вы мне велели. Сейчас он без сознания, а потом будет спать. Но понадобится несколько седмиц, прежде чем он сможет встать на ноги. Могу вручить вам доказательство своей работы.

– Это хорошо.

Джаги исчез за занавесью, а Сюманг обессилено опустился на валявшиеся на полу подушки. Ему не хотелось идти туда, где стояло ложе Каджи. Гумьярец вернулся к нему, держа в руках горшочек, который ему накануне принёс Сюманг, и отдал его ченжеру. Тот открыл крышку и заглянул внутрь, и тут же захлопнул её обратно. При этом на его лице промелькнуло выражение отвращения, сменившееся брезгливом любопытством.

– Вот что,– произнёс Сюманг.– Ты останешься здесь, и будешь ухаживать за ним, ну и дальше делать всё, что положено. Никого к нему не допускай. Отныне считай себя на службе у нашего богоравного владыки.

Джаги воспринял его слова с заметным вздохом облегчения.

После этого Сюманг вышел из покоев Каджи, обеими руками прижимая горшочек к груди, словно это была драгоценная добыча. Теперь следовало доложить государю о том, что всё сделано так, как пожелал богоравный владыка. И-Лунг редко вставал с первыми лучами зари, и потому у Сюманга было ещё полно времени, чтобы приготовиться и привести себя в порядок после этой страшной ночи.

Спустя три часа он уже стоял на коленях перед И-Лунгом в его опочивальне. Государь приказал позвать начальника Тайной Стражи, как только проснулся. Сейчас он сидел на своём ложе, одетый в шелковую сорочку, поверх которой был накинут расшитый фениксами и драконами парчовый халат. Кроме их двоих в комнате никого не было, но Сюманг всё равно боялся говорить прямо.

– О-о, богоравный владыка, да превратится каждый твой день в тысячу! Прости своих недостойных слуг. Мы недоглядели, и твой брат Каджа сильно занедужил. По твоему повелению я приставил к нему иноземного лекаря. Своим несравненным искусством он сумел удалить бесов болезни из его тела, и заключить их в этом сосуде. Взгляни богоравный владыка…

С этими словами Сюманг протянул И-Лунгу горшочек, полученный им от Джаги. Тот удивился, но заинтригованный словами начальника Тайной Стражи, взял у него из рук горшочек и осторожно открыл крышку. Там лежало то, что некогда составляло часть мужского естества Каджи.

Некоторое время И-Лунг молчал, а потом внезапно откинулся назад, дрыгая ногами от злорадного хохота. Он смеялся так громко, что даже подслушивающие под дверями дворцовые евнухи, невольно заёрзали от любопытства.

– Отныне этих бесов болезни я буду охранять сам! В своих покоях,– торжествующе смеясь, произнёс И-Лунг.– Он будет напоминать мне о драгоценном здоровье Каджи!

Он был несказанно доволен. Оскоплённый Каджа теперь никогда не сможет занять нефритовый престол Ченжера. Единственным, кто мог претендовать на трон Империи Феникса оставался бежавший Учжун. Ну, ничего, скоро наступит время добраться и до него.

Глава 19

По просёлочной дороге, обсаженной с двух сторон высокими тополями, устало брели шестеро путников. Это были преподобный брат Мозерс вместе с двумя младшими жрецами и тремя послушниками из воинства Братства Богини.

После знаменательного совещания в подземном святилище в храме Сонма Богов, брат Мозерс понял, что ему не следует задерживаться в Дацине. Участь несчастного Каджи только подхлестнула его. К тому же Тайные Стражи сумели выследить наёмного стрелка Братства Богини, и задуманное убийство И-Лунга провалилось. Заклятый на алтаре Уранами и омытый в крови девственницы оберег пропал даром, и это было досаднее всего.

Но ничего, у него есть, чем обрадовать Динху и уменьшить боль от потери оберега. В качестве залога и в знак добрых намерений жрицы-Посвящённые Феникса преподнесли в дар жрецам Братства Богини медную копию, снятую со слепка скрижали Далайрана. Лушань, Шавкар и другие, кто предал великую цель Братства, не представляли себе истинную ценность столь щедрого дара. Только он и Динху, только они могли оценить его. Поэтому-то, собираясь в дорогу, он тайком прихватил с собой копию скрижали. Сейчас медная пластина с выбитыми на ней загадочными рунирами была спрятана у него за пазухой.

Преподобный брат Мозерс и его спутники справедливо опасались погони, и потому не могли идти по обычной дороге, а были вынуждены красться по тропинкам или таким вот просёлкам, вившимся между деревнями и поместьями. С одной стороны, было плохо, что им не удалось раздобыть лошадей, ибо путь им предстоял неблизкий.

Но с другой – отряд спешащих всадников привлекал бы лишнее внимание. Тем более что те немногочисленные кливуты, что были верны И-Лунгу, сейчас вместе с легкоконными стрелками из личной охраны государя разъезжали по близлежащим к столице дорогам, задерживая всех подозрительных людей. Да и большинство дорожных застав наверняка уже занято его воинами, перехватывающими сторонников Учжуна.

Проселок, по которому шли брат Мозерс и его спутники, круто свернул к зелёным купам деревьев, исчезая под их сенью. В трёх сотнях шагов за поворотом они увидели небольшой мост, перекинутый через речушку, пересекавшую дорогу. По обеим сторонам ручья высились толстые стволы могучих вязов. У самой воды стояли ивы.

– Может, остановимся передохнуть, преподобный брат? – обратился к Мозерсу один из жрецов.– Заодно наберём фляги.

– Да,– согласился тот,– но только не у моста. Надо отойти подальше от дороги.

Они перешли по мосту и свернули в сторону, пойдя полсотни шагов вниз по речке. Здесь на берегу была небольшая лужайка, окружённая со всех сторон зарослями ивняка. Оглядевшись, путники решили остановиться здесь.

После долгой ходьбы по пыльной дороге все с наслаждением повалились на траву. Чуть отдохнув, двое послушников спустились к речке и набрали во фляги воды. Остальные распотрошили свои котомки, доставая еду, чтобы немного перекусить.

Брат Мозерс устроился в стороне ото всех. Прикрывшись полой своего широкого плаща, он достал из-за пазухи продолговатую медную пластину с рунирами и принялся их разглядывать. Он отчасти был знаком с письменностью тайгетов, но эти знаки были ему незнакомы, и он никак не мог прочитать их. Впрочем, брат Мозерс не особенно переживал из-за этого. Динху наверняка сумеет разобраться в том, что здесь написано.

Наконец, после долгого отдыха Мозерс и его спутники решили продолжить свой путь. Выбравшись на проселок, они двинулись дальше. Возделанных полей и садов вдоль дороги стало меньше, а навстречу им всё чаще попадались рощи и перелески. Кое-где вдалеке виднелись занятые уборкой урожая редкие земледельцы. Они нисколько не обращали внимания на идущих по дороге путников. А может быть, и обращали, но только предпочитали заниматься своим делом, ибо тёмно-фиолетовые плащи жрецов Братства Богини пугали кулбусов хуже смерти.

Когда на землю пали вечерние сумерки, то брат Мозерс со своими спутниками решил остановиться и заночевать в близлежащей сливовой роще. Утром, едва взошло солнце, они тронулись в дальнейший путь. После полудня они увидели за деревьями какие-то строения.

Издалека нельзя было определить, что это: то ли это деревня кулбусов, то ли поместье местного землевладельца. В случае если это было поместьем кливута, то прежде следовало выяснить, не является ли его хозяин сторонником И-Лунга. После столь долгих мытарств и опасностей Мозерсу и его провожатым совсем не улыбалось оказаться в лапах своих врагов.

Они укрылись среди придорожных кустов, послав одного наиболее ловкого посмотреть: что да как. Отправленный на разведку послушник вскоре вернулся.

– Там впереди нечто вроде поместья,– сказал он.– Большая фанза и несколько сараев.

– Лошади есть? – спросил его один из младших жрецов, которого звали Гао.

– Да. Я видел трёх возле дома. Но только не похоже, чтоб это были кони кливутов. Уж больно сбруя бедная.

– Думаешь, варвары из конных стрелков охраны И-Лунга?

– Не знаю,– пожал плечами послушник.– Из людей я заметил только кулбуса около хлева со свиньями. Больше никого…

– Дозорный? – спросил Мозерс.

– Вроде нет. Я видел, как он кормил свиней и таскал солому из сарая.

– Значит, там может быть трое, самое большее пятеро воинов. Нас тоже пятеро преподобный брат,– заметил Гао, обращаясь к Мозерсу.– Мы могли бы попробовать захватить их коней.

– Я не очень-то хороший боец,– пожал плечами тот.

– Мы справимся с ними без вашей помощи, преподобный брат, если, конечно, вы благословите нас на сие дело.

Мозерс задумался. Если они раздобудут лошадей, то смогут передвигаться гораздо быстрее. В случае чего, на лошадей можно навьючить необходимые припасы.

– Ладно,– сказал он.– Только никто из тех, кто находится там, не должен уйти или болтать кому-нибудь, что видел нас.

– Не беспокойтесь,– заверил его Гао,– мы этого не допустим.

По губам младшего жреца скользнула злая усмешка, больше похожая на оскал волка. Он повернулся к остальным и кивнул на поместье:

– Пошли.

Они подобрались незамеченными почти до самого крайнего сарая, когда кулбус, чистивший загородку для свиней, внезапно поднял голову и увидев их издал удивлённое восклицание. Один из жрецов с расстояния почти в два десятка шагов, метнул нож и кулбус завалился с пробитым горлом. Из ближайшего сарая выскочил мальчишка-подросток и с криком: «Тревога! Шестипалые!» – бросился бежать по направлению к фанзе. Вслед ему сухо щёлкнула тетива самострела, и его тело отбросило вперёд к самому порогу дома.

В окне второго яруса, прорубленного по самой крышей фанзы, промелькнуло чьё-то лицо. Внутри дома послышались тревожные крики и шум, но бойцы Братства Богини уже достигли дверей, готовясь встретить любого, кто осмелится высунуться наружу. Мозерс с одним из послушников, спешно уводил лошадей подальше от схватки. Сейчас они были главной целью ченжеров.

Четверо остальных братьев, набравшись смелости, распахнули створки двери и ворвались внутрь дома. Здесь у входа располагалась кухня с двумя печами. На каменных плитах стояли горшки с варевом и медный котёл, возле которых в испуге застыла женщина с корзинкой в руках. Она так ничего и не успела понять. Один из ченжеров с ходу рубанул её мечом, и она упала с рассечённой головой.

Перескакивая через труп, они двинулись дальше. Ведущий во внутренние комнаты вход был занавешен полотном из грубой холстины. Сейчас оно заколыхалось. Гао, угадывая движение, сделал выпад, пронзив человека, пытавшегося откинуть занавесь и войти на кухню. Светло-серое полотнище багряно окрасило кровью. Отбросив полог, ченжеры рванулись вперёд и оказались в большой комнате, посреди которой стоял длинный низкий стол, а вдоль стен шли такие же низкие и широкие нары – каны.

Надежды Гао насчёт трёх-пяти воинов не оправдались. В комнате было не менее десяти вооружённых мужчин и примерно столько же женщин. И неизвестно, сколько ещё находилось на втором ярусе, куда вела пологая лестница с деревянными ступенями, но останавливаться было поздно, и ченжеры с яростью набросились на обитателей дома. Завязалась отчаянная схватка.

Один из послушников Братства, проложив себе мечом путь к лестнице, взбежал на второй ярус. Навстречу ему выскочила высокая женщина. Разглядывать, кто встал перед ним, не было времени. Единственное, что он успел хорошо рассмотреть, что в её руке сверкнуло лезвие меча. И только тогда он остановился. Послушнику Братства хватило беглого взгляда, чтобы опознать в ней тайгетку.

Он был опытным бойцом и потому не попятился прочь, а обрушил на неё несколько быстрых ударов, намереваясь побыстрее разделаться со своей противницей и вернуться на помощь к своим товарищам.

Ченжер так и не понял, что случилось, когда его меч громко лязгнул, наткнувшись на клинок тайгетки, а сам он словно с разбега ударился о каменную стену и обессилено осел на пол. Глаза застила багровая пелена, и последнее, что ему удалось увидеть – мелькнувшие мимо подошвы сапог.

Тармулан, поднятая с постели криком мальчишки-кулбуса, едва глянув в окно, поняла, что Тайные Стражи их всё-таки выследили. Схватив меч, она устремилась в коридор, и тут на неё напал этот шестипалый. Срубив его, молодая женщина бросилась вниз по лестнице на помощь своим товарищам.

Тем временем, воины Братства Богини уже разобрались, с кем им пришлось иметь дело – местные воры и разбойники-лиходеи. Теперь Гао и его товарищи нисколько не сомневались в исходе схватки, хотя их противников было двое на одного, да и защищались с отчаянием загнанных в угол крыс. Даже подруги воров, дико визжа, кидали в ченжеров всё, что попадётся по руку. Впрочем, это уже не имело решающего значения – четверо бойцов Братства Богини работали своими мечами так, словно были на учениях. Удар, разворот, блок, снова удар…

Когда Тармулан оказалась внизу, в живых оставалось лишь пятеро защитников, оттеснённых к дальней стене. Остальные вместе с четырьмя женщинами валялись на полу в лужах крови. Тармулан оказавшись за спиной ченжеров, не раздумывая, мгновенно ударила мечом в спину ближайшего из них. Она почувствовала, как лезвие пробило его тело насквозь. Однако несмотря на страшную рану, тот, нашёл в себе силы медленно повернуться к ней, а только потом рухнул на пол. К немалому изумлению Тармулан это был жрец Уранами.

Гао, заметив появление нового противника, бросился на неё. Жрец гибким движением уклонился в сторону от свистнувшего перед его лицом клинка. В следующее мгновение его раскрытая ладонь ударила Тармулан в грудь. Казавшийся со стороны простым прикосновением, удар был настолько силён, что вышиб из её лёгких воздух, а саму Тармулан отбросило к стене. Она едва успела опомниться, как следующий удар ченжера выбил из её руки меч.

– Не убивайте её, она нужна мне живой! – громко крикнул пожилой жрец, что стоял возле входа. Противник Тармулан отвлёкся лишь на долю мгновения, и она сделала ему подсечку. Однако ченжер каким-то неимоверным образом крутанулся в воздухе и снова оказался на ногах. И тут же он сделал выпад, целя кулаком её прямо в лицо. Тармулан сумела перехватить удар, но в следующее мгновение большой палец ченжера коснулся её виска, и она рухнула на пол, потеряв сознание.

– Стоило ли щадить эту потаскуху, преподобный брат?

– Стоило,– ответил Мозерс, подходя к распростёртому на полу телу Тармулан. Он нагнулся и сорвал висевшую на её груди бронзовую тамгу с выбитым знаком.– Вот что. Свяжите-ка её покрепче, а когда очухается, дайте мне знать. Мне надо кое о чём потолковать с этой тайгеткой…

К этому времени схватка, бушевавшая внутри дома, закончилась. Воины Братства Богини, как всегда, победили. Последний из кулбусов сучил по полу ногами захлёбываясь собственной кровью. Один из послушников стал связывать лежащую без сознания тайгетку, а второй направился осматривать заднюю комнатку. Гао, подобрав меч Тармулан, поднялся наверх. У него невольно вырвалось богохульство, когда он там наткнулся на труп одного из их товарищей. Несомненно, что это дело рук проклятой тайгетки.

Пока брат Гао осматривал второй ярус дома, Мозерс прошел, перешагивая через убитых, и уселся на один из канов, тот который был почище и не заляпан кровью. Один из послушников за волосы выволок из задней комнаты извивавшуюся от боли кулбуску.

– Позволите, преподобный брат? – усмехаясь, обратился он к Мозерсу.

– Делайте, что хотите, только не слишком усердствуйте, а то и так шуму на всю округу. Потом приберите здесь всё.

Ещё один послушник подхватил кулбуску с другой стороны, и они потащили упирающуюся женщину к выходу.

– Это бывшее поместье, ныне ставшее убежищем местных разбойников,– произнёс, спускавшийся по лестнице Гао.– Прежний хозяин, наверняка лежит где-то в окрестном лесу, если конечно они не скормили труп свиньям. Впрочем, это уже не важно. Зато добыча нам досталась неплохая…

Подойдя к сидевшему Мозерсу, он высыпал перед ним несколько десятков золотых монет. Здесь были и ченжерские ютеры и маверганские динары. От двери раздалось изумлённое восклицание. Это вернулись послушники, чтобы начать убирать трупы.

– Этих свиней отправьте к свиньям,– мрачно сострил Гао, указывая на убитых,– и не забудьте обыскать каждого из них. После этого выпотрошим это змеиное логово и заберём все, что сможем унести.

– А куда вы дели эту…– спросил послушников Мозерс, подразумевая уцелевшую кулбуску.

– Привязали в сарае к столбу,– ответил один из них, которого звали Лушань. При известии о том, что в живых остался ещё кто-то кроме тайгетки, Гао покачал головой. Узнав, что это обычная кулбуска, младший жрец слегка приподнял бровь.

– Вот как? Пойду, допрошу её,– сказал он и направился к выходу. Оба послушника досадливо переглянулись за его спиной, но ничего не сказали, и приступили к уборке трупов. Закончили они примерно через час, но, несмотря на это, в помещении стоял густой тяжёлый запах крови.

Пока они растаскивали убитых, брат Мозерс прочитал короткую заупокойную молитву над телами своих погибших товарищей. Вернувшийся Гао вместе с послушниками начали обыскивать дом и сараи, а Мозерс устроившись на выбранном им месте, принялся ждать, когда очнётся тайгетка.

Он разглядывал полукруглую бронзовую пластинку с выбитым на ней знаком, изображавшим лошадь. Это была подорожная тамга, обладатель которой мог беспрепятственно передвигаться по дорогам империи и брать на заставах лошадей, предназначенных для правительственных гонцов.

Мозерс очень удивился, когда увидел её на груди у тайгетки. Обычно такие пропуска использовали приставы Тайной Стражи. Если она является одним из соглядатаев, то тогда, почему местное ворье и лиходеи не убили её?

Была ещё одна причина, по которой Мозерс велел пощадить эту женщину. Он очень плохо разбирался в тайгетских рунирах, а она смогла бы помочь ему их прочитать. Ещё в Дацине ему в голову пришла мысль перерисовать руниры с копии скрижали на пергамент и оставить их себе. Пергамент было куда удобнее прятать, нежели довольно увесистую медную пластину. К тому же неизвестно как себя поведёт Динху. Вдруг он не захочет поделиться с ним знаниями, скрытыми в этой проклятой скрижали? От такой мысли преподобного брата невольно бросило в дрожь. Нет, Динху не может так с ним поступить, мысленно сказал он, успокаивая сам себя.

Глава 20

Когда Тармулан пришла в себя, то обнаружила, что её руки и ноги крепко связаны. Она лежала на земляном полу фанзы. У дальней стены на низком кане спиной к ней сидел ченжер, перед которым стояла жаровня с рдеющими углями, чьи отсветы отражались на стенах и потолке дома.

– Ба-а, кажется, наша малышка очнулась…

До ушей Тармулан донёсся хрипловатый голос. Она медленно повернула голову в ту сторону, откуда он доносился. Ей удалось разглядеть в полумраке комнаты две тёмные неподвижно застывшие фигуры, закутанные в отливавшие фиолетовым оттенком плащи. Она хотела было ответить, но язык еле ворочался в пересохшем рту и потому она промолчала.

– Ты уж прости нас госпожа за то, что пришлось так поступить с тобой. Мы люди невежественные, грубые. Тонкостей обращения не понимаем,– издевательски произнёс говоривший.– Зато, надеюсь, что теперь с тобой не будет никаких хлопот.

Тармулан, попыталась приподняться, но смогла лишь обессилено привалиться затылком к ножке стола. Верёвки глубоко врезались в кожу. Она поморщилась от боли, пронизывающей всё тело. Один из ченжеров перебрался поближе к Тармулан и уселся рядом с молодой женщиной. Судя по его повадкам и одежде, она поняла, что это воин. Его круглые карие глаза внимательно изучали пленницу.

– Не больно-то ты похожа на обыкновенную разбойницу. Молчишь? Ну да не беда, у нас есть опытные мастера развязывать языки.

Он довольно хихикнул, глядя, как лицо Тармулан исказилось от охватившей её бессильной ярости.

– Ничего, ничего. Не сердись на нас, девочка. Послушай, если ты будешь благосклонна к нам, то, возможно, мы замолвим за тебя словечко, и тогда ты умрёшь быстро и безболезненно.

Голос ченжера перешёл на вкрадчивый шёпот. Он придвинулся ней, шумно дыша и обдавая её неприятным запахам изо рта. На его лице застыло выражение вожделения.

– А не то, смотри сама, за тебя возьмётся жрец нашего Братства. У него-то, говорят, даже мёртвые разговаривают…

Услышав про жреца Братства Богини, Тармулан похолодела. При мысли о том, что она может попасть в его лапы, Тармулан пробил озноб. Ченжер заметил искру страха, промелькнувшую в глазах пленницы.

– Говорят, что преподобные братья забирают не только тело, но и душу. Чего тебе стоит немного поразвлечься напоследок перед тем, что тебя ожидает? Зато ты сможешь спасти свою душу…

– Эй, оставьте её в покое,– вмешался ченжер, что сидел в дальнем углу комнаты.– Вы что забыли, как она расправилась с двоими нашими. Этой тайгетской потаскухе нельзя доверять ни на грош, иначе, самое малое, останетесь без причиндалов. Потерпите немного. Доберёмся до места, и тогда уж вовсю пойдёте по девкам, а сейчас воздержитесь…

Слова старшего ченжера, сидевшего у стены, немного отрезвили любвеобильных послушников, и они отодвинулись от Тармулан.

– Слышь, Лишунь, напои её,– велел старший.– А то ещё сдохнет от жажды, а нам надо чтобы она пока была в целости и сохранности.

– Ладно,– проворчал тот, кого назвали Лишунем. Откупорив пробку, он сначала глотнул сам, а только после этого поднёс флягу ко рту пленницы.– Давай, детка, глотни водицы…

Измученная жаждой Тармулан жадно припала к горлышку. Вода была тепловатый и имела какой-то неприятный вкус, но сейчас она не обращала на это никакого внимания. Тем временем второй ченжер отошёл в сторону кухни и вскоре вернулся, неся широкий поднос, уставленный тарелками с едой.

– Впрочем, у тебя есть ещё время подумать,– равнодушно бросил Лишунь, отбирая флягу от губ Тармулан. Он встал и, отойдя, присоединился к своему товарищу.