Текст книги "Хроника «Персифаля»: Пришествие(СИ)"
Автор книги: Дмитрий Подымаев
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
– Ребята, а вы слышали, что свежий воздух освежает память? – неожиданно для всех изрекла Хитоми.
– Ты это к чему?
– Я только что вспомнила кое-что: доктор Сервиус говорил, к завтрашнему утру сращивание костей и заживление внутренностей закончится, так что завтра мы можем прийти и навестить Винсента, – девушка, закончив сообщать новость, радостно улыбнулась. – Уверена, Зеня будет рад нас видеть.
– Это-то да, но как он воспримет то, что Джарвис оставил ему? – задумчиво произнес Аншель, на ходу разглядывая кончики своих ботинок.
– Одну секунду, – встрепенулся Сириус, – я чего-то не знаю по поводу отъезда Джарвиса? Как-то нехорошо получается, ребята, а ну-ка колитесь, в чем дело?
– Не волнуйся, братан, – Николай положил руку ему на плечо и слегка тряхнул сайлокианца, – я и остальные все расскажем тебе о причине отбытия Джарвиса и его связи с Винсентом, но позже. И да, смотри не брякни об этом Зейну, пока мы не убедимся что с ним все в порядке, а то ты знаешь, как на громкие заявления реагируют раненые солдаты вроде него.
– Не бойся, не брякну, – поспешил заверить друга сайлокианец.
Поднявшись по трапу корабля на борт, люди попрощались друг с другом до завтра и разошлись по своим каютам. Сириус прошел в самый дальний участок корабельной палубы, туда, где была их с Лантеусом комната на время полета до Гарды. Дотронувшись до голопанели пальцем, он открыл дверь, вошел внутрь и сел на свою кровать. Кровать Лантеуса, стоящая напротив Сириуса, почему-то заставила его взгляд остановиться на ней и внимательно осмотреть ее. Ну, обыкновенная раскладушка, ну и чего ты на нее уставился, словно на свидетеля преступления? Будто она сейчас тебе все и расскажет, – говорил он сам себя, тем самым пытаясь заставить себя оторвать взгляд от бесхозной железяки, но это у него не получалось – какое-то странное внутреннее ощущение удерживало его. А может это все из-за ненависти к мертвому преторианцу Магистрата, ранившему Зейна? Ну вот, снова вспомнил о Винсенте и его состоянии, и снова неприятная пустота образовалась где-то глубоко внутри, словно Зейна уже нет в живых.
Сириус лег, недолго поглядел в потолок, и, наконец, повернув голову на бок, посмотрел на стоявшую в соседнем углу пустую кровать так, будто там сейчас сидел Лантеус и сверлил его своими желтыми глазами.
– Хренушки тебе, Лан, – негромко произнес Сириус воображаемому арктосу, – от такой раны не то, что человек не умрет, нет, мышь не пискнет! Да и потом, если братишке все-таки суждено умереть, то он умрет гораздо позже меня. Помяни мое слово, рожа зеленая, ибо за кого ты меня держишь?
* * *
– Привет выздоравливающим! – с порога больничной палаты прокричал Николай.
Винсент, все еще лежащий в кровати с белоснежными простынями, с усилием поднял голову и слабо улыбнулся, видя входящих следом за Николаем Сириуса и доктора-арктоса. Если бы не до сих пор стоявшая боль в груди на месте заросшей за одну ночь раны, то вместо жалкого подобия улыбки он вскочил бы с кровати и стиснул друзей в объятиях, но, видно, не судьба.
– Привет, ребята, – поздоровался он и не смог узнать свой голос, до того он был слабый и тихий.
Еле подняв руку, он пожал протянутую ему кисть Орлова, с лица которого все никак не исчезала радостная улыбка, за ним последовало рукопожатие Братана. Доктор-арктос спокойно наблюдал за этой сценой, прислонившись к стене.
– Ну и навел ты на нас шороху, братишка, – произнес Сириус, широко улыбаясь. – Ты просто не представляешь как я рад тому, что ты смог выкарабкаться.
– Я тоже рад тебя видеть, Братан. И тебя, Николай, тоже, – заметив, что кого-то в палате не хватает, Винсент поспешил поинтересоваться по этому поводу. – А где Хитоми и Аншель?
– Предатели-то? – уточнил Сириус. – На «Персифале» остались, сказали, дел полно…
– Сириус, кончай пороть ерунду, – набросился на сайлокианца Николай, и, когда тот перестал хихикать, пояснил. – Поехали в магазин на другой платформе за подарком тебе по случаю выздоровления, скоро должны прилететь.
– Ага, а еще Сагара обещала по приезде в больницу передать тебе сладенький поцелуйчик… а может и что-нибудь посущественнее.
Зейн коротко усмехнулся, представляя себе, что Хитоми сделала бы с Сириусом, услышь она подобную реплику в свой адрес. Может озвучить ему эту процедуру? Нет, при посторонних, в смысле стоящем около стенки враче-арктосе, как-то неудобно, а то еще подумает Бог есть что о Хитоми.
Заметив, как Винсент временами косится на арктоса, Николай не удержался и задал ему следующий вопрос:
– Кэп, а ты случайно не собрался убить своего спасителя, спутав его с Лантеусом?
Кэп? Зейн не совсем понимал, почему это вдруг Николай так его назвал, может, очередной прикол? Да не похоже. Винсент перевел взгляд на арктоса, до сих пор стоявшего неподвижно и вдобавок молчавшего и теперь точно привлеченного эдаким «веселеньким» высказыванием. Доктор сорвался с места подобно ястребу и подошел к Николаю вплотную.
– Попрошу заметить, неудачная шутка, – произнес он, после чего подошел к прикроватной аппаратуре, считал ее показатели на свой хэндком, и, повернувшись к Винсенту лицом, наконец, заговорил достаточно приятным для арктоса голосом. – Вы, наверно, не помните меня… нет, все-таки не помните, ведь мы впервые встретились на операционном столе, когда… впрочем, не важно. – Он откашлялся и теперь без запинок продолжил. – Меня зовут Тайфус Сервиус, я ваш лечащий врач, в прошлом служил в боевой гвардии, хотя сейчас это уже не имеет значения…
Зейн вместе с молчащими Сириусом и Николаем слушали беспорядочный треп Тайфуса о его прошлом, семье, планах на будущее и еще о чем-то, что он называл «расовой особенностью», при этом употребляя какой-то медицинский термин, значение которого для Зейна было тайной. Для себя Винсент отметил, что помимо жуткой болтливости в Тайфусе больше никаких отталкивающих особенностей не было, а еще в Тайфусе не было той самой неприятной черты Лантеуса, которую кроме как «псовостью» никак нельзя было назвать, и именно отсутствие этой черты списывало недовольство от его разглагольствований на нет. Помимо всего остального у Сервиуса были необычные глаза аметистового оттенка – редкое явление для представителей данной расы, да и для людей тоже.
Когда болтливый арктос, очевидно решивший рассказать о себе абсолютно все, дошел до той части, в которой описывал свою будущую семейную жизнь где-нибудь на окраине Криополиса, Сириус не выдержал.
– Притормози, док, – резко оборвал он Тайфуса на полуслове, – может быть, расскажешь о состоянии пациента? Он, между прочим, действующий военный и времени на лежание в больнице у него нет.
– Вы правы, – виновато произнес Тайфус и резко переключился на описание состояния Зейна. – В целом, все хорошо, сращивание костей и порванных грудных мышц при помощи нанороботов, управляемых вашим ИИ, кажется, Витой, прошло успешно, никаких аномалий строения не выявлено, функциональность не нарушена…
– Ближе к делу, господин Сервиус. – попросил его Сириус.
– В общем, все в порядке, но я советую господину Зейну побыть на станции еще пару-тройку дней максимум.
– Согласен, – кивнул Николай, – пусть еще полежит, нашему кэпу торопиться некуда.
Дежа вю, или Николай снова назвал его кэпом? Теперь версия шутки окончательно отпадала, ибо Орлов никогда не повторял одну и ту же хохму дважды.
– Николай, – обратился к нему напрямую Винсент, – что это за прикол про кэпа и почему он так пристал ко мне?
Николай непонимающе уставился на Винсента, потом непонимание на его лице сменилось на сконфуженную физиономию, а затем на такое выражение, как будто он только что послал по маме стоявшего позади него господина Волкова. Наконец, оправившись от непонятного Зейну приступа сильного удивления, Николай коротко произнес следующую фразу:
– Винсент, тебя повысили в звании.
Теперь настал черед Винсента удивленно глядеть на своих друзей, а те в свою очередь смотрели на него совершенно по-обычному. Зейну захотелось спросить, с какой такой радости его повысили.
– Тебя повысили до капитана за спасение жизни вышестоящего лица, то есть, Джарвиса, так что теперь «Персифаль» находится под твоим командованием, – ответил на вопрос Сириус еще до того, как Зейн успел задать его.
Почувствовав еще один вопрос в голове братишки при помощи эмпатического спектра своего пси-поля, Сириус решил и на этот раз дать ответ раньше вопроса.
– Что касается Джарвиса, то он перевелся на другой корабль, по-моему, называется «Солнцестоянием», дредноут.
Винсент откинулся на подушку, абсолютно сбитый с толку последними известиями, принесенными друзьями. Только вчера он был в звании сержанта, а тут – бац! – и ты уже капитан, да к тому же с личным кораблем, фрегатом пятого поколения! О таком мечтают многие солдаты, но не он. Если ему по правде доверили управление целым кораблем, то ему не помешали бы советы Хоэнхайма, а он, как назло, перевелся на дредноут. Хотя Джарвису давно было пора сменить «Персифаля» на корабль посущественнее, так как фрегатами руководили в основном военные с более низкими званиями, нежели генералы. Да и потом, чего это вдруг он, Зейн, так запаниковал, ведь Хоэнхайм оказал ему честь, доверив управление «Персифалем» в таком юном возрасте.
Винсент посмотрел на неподвижно стоящего около окна Братана, глядящего куда-то вниз. Да, ему бы такое самообладание и хладнокровие, как у него, заиметь не помешает. А, кстати, чего это он там высматривает?
– Что там, Братан?
– Наших высматриваю, – ответил тот, не оборачиваясь, – что-то не видно, в пробку попали что ли?
– Господа, – воззвал к ним Тайфус, предварительно сверившись с часами на своем хэндкоме, – прошло уже достаточно времени, господину Зейну пора немного отдохнуть, поэтому прошу выйти из палаты.
– А как же подарок? – спросил Николай.
– Подарок можете принести во вторую половину дня. – Тайфус подошел к створчатой двери, открыл ее, и все тем же спокойным, но строгим голосом повторил. – Прошу покинуть палату.
* * *
Встреча во вторую половину дня, вопреки пробкам на аэротрассах и недовольству Тайфуса из-за большого количества народа в палате, все-таки состоялась. Тем самым подарком, который весь день искали Кимбольт и Хитоми, оказалась неплохая голографическая открытка с изображением «Персифаля», надписью «Кэп, команда ждет тебя» и кучей подписей внутри от всех членов экипажа фрегата. Даже Вита решила в этом поучаствовать. Тайфусу, как врачу, спасшему жизнь новоиспеченного капитана, тоже был сделан подарок, чем арктос был сильно польщен. Уже вечером, когда Тайфус последний раз проверил показания приборов, записал результаты на свой хэндком и перед уходом попрощался с Зейном, Винсент еще долго лежал в кровати, разглядывал подаренную открытку и думал о том, как он будет управлять кораблем на посту Джарвиса.
Но это все события прошедшего дня, следующий день входил в свои права.
Как известно, утро добрым не бывает, и Зейн в этом убедился сам. Сначала его разбудил звук запускающихся турбин медицинского челнока, отправляющегося на срочный вызов, потом ровно в восемь тридцать к нему в палату пришел Тайфус в своей обычной одежде, оставил лекарства, после сообщил, что сегодня на завтрак и снова пропал за дверями. Одевшись и выйдя из палаты, Винсент нашел его неподалеку беседующего с голограммой больничного ВИ. Пока они мило беседовали друг с другом, Винсент от нечего делать рассматривал план эвакуации персонала и больных. Особенно его заинтересовало наличие двух запасных ходов: первый – стандартный запасной выход на задний двор, а второй же был создан на случай разрушения первого и вел все туда же, но проходил через бойлерную. После завершения разговора арктос сопроводил Зейна в столовую, где снова оставил его. После окончания завтрака доктор Сервиус снова отыскал своего пациента посреди толпы других пациентов и предложил ему выбраться на улицу, дабы размять мышцы и понемногу влиться в ритм обычной жизни. Если честно, то Зейн сам давно хотел покинуть пределы больницы и немного размяться, на что тут же согласился.
Уже через двадцать минут они медленно брели по улицам станции. Тайфус старался подстраиваться под темп ходьбы Зейна, но у него никак не получалось, и он все время уходил вперед, а Зейн этим временем рассматривал местных жителей, иногда проносящиеся в воздухе аэромашины, строения домов и «Центурионов», время от времени появляющихся с другой стороны купола сдерживающего поля. Тайфус, решивший особо не торопиться, сбавил скорость шага и, поравнявшись с Винсентом, стал наблюдать за своим пациентом. Человек в свою очередь даже не замечал за собой арктосской слежки, поглощенный рассматриванием всего, что попадало в поле его зрения.
– Вы, как я понял, никогда раньше не были на КС вроде «Олимпа», да? – решил спросить своего пациента Тайфус.
– Как же не был? Был, только на человеческих станциях. Это ведь арктосская станция?
– Вообще-то нет, – покачал головой Тайфус. – Эта станция создавалась инженерами и конструкторами разных рас, из арктосских технологий тут только орудия и система кинетических щитов вокруг сдерживающего поля.
– Прошу прощения заранее, но я слышал, что арктосы – хорошие воины, не техники и, тем более, не врачи, и что всю технологию вы покупаете у других рас.
В ответ Тайфус негромко хохотнул и внимательно посмотрел на Зейна своими аметистовыми глазами.
– Насчет воинов – да, вы абсолютно правы, – заговорил он снисходительным тоном, – насчет техников вы правы лишь на половину – моя раса взяла основную часть технологии у сайлокианцев и дейносов, а насчет врачей вы категорически не правы – на Аксиосе существует несколько центров по обучению медиков. Да и к тому же вы – живое доказательство искусности арктосских врачей, в частности, меня.
– Убедительно сказано, господин Сервиус, – похвалил разговорные способности арктоса Зейн, после чего добавил. – С таким хорошо подвешенным языком вам в самый раз политиком работать, а не врачом.
– Вот уж увольте меня от такой щедрости, – отказался от предложенной человеком профессии Тайфус. – Я на дух политиков не переношу, как и мои родители, да упокоятся они с миром в снегах Аксиоса.
Винсент не захотел допытываться, что именно случилось с родителями Тайфуса, чтобы ненароком не обидеть его (может, это больная тема для него), но арктос сам вышел на эту тему, причем довольно быстро.
– Если хотите знать, что случилось с ними, я могу рассказать, – произнес он абсолютно спокойно, и, не дожидаясь ответа Винсента, начал. – Они оба служили в Магистрате в звании конкордов, так и познакомились. Оба воевали на фронте во время войны, погибли на планете Фарод вместе со всей пятьсот тридцать восьмой ударной дивизией от орбитального удара ваших кораблей.
– Мне очень жаль, господин Тайфус. Но это арктосы первыми напали на флоты и колонии Федерации, люди просто защищались…
– А я и не виню вас и ваших братьев по расе, – без эмоций отозвался доктор Сервиус. – Да, тогда у власти был император Драфус, и это из-за его поспешных выводов началась эта война, поэтому если и стоит кого-то винить в смерти моих родителей и тысяч арктосов и людей, то только его. – Тайфус на секунду задумался. – Хотя, я не жалею, что мои родители погибли в войну, ибо смерть за Аксиос – благородна. Если придется, я тоже отдам свою жизнь, но не за Аксиос, а за Кифуса и Лайсеру.
– Ваши дети? – полюбопытствовал Зейн, на что Тайфус громко засмеялся.
– Вы, люди, никогда не перестаете меня удивлять! Рад, что наш флот не разбомбил вашу родную планету двадцать лет назад, – сквозь смех проговорил Тайфус. Успокоившись, он все-таки решил дать ответ. – Кифус и Лайсера – мои младшие брат и сестра, оставшиеся на Аксиосе, сейчас учатся на пилотов истребителей, я же перечисляю часть своей зарплаты им для учебы.
– А вы не задумывались о том, чтобы завести семью? – спросил Зейн Тайфуса.
– О! – громко воскликнул Сервиус, так громко, будто увидел среди народа, идущего по проспекту, старого друга. – Я же давно хотел вас спросить о кое-чем. Та девушка, что приходила к вам вчера, кажется, Хидори…
– Хитоми. – поправил Зейн собеседника.
– Да-да, Хитоми, она часто спрашивала меня о вашем состоянии по голосвязи, и поэтому у меня создалось такое впечатление, будто вы пара. Впрочем, это не мое дело, но позвольте поинтересоваться: это так?
– Нет, Хитоми беспокоится о каждом кому плохо, поэтому и названивает.
– Ясно, вы уж извините, просто мне было очень любопытно.
– Ничего страшного, – Винсент решил вернуться к старой теме, пока Тайфус не завел новую. – А почему вы не стали служить в армии, как ваши брат и сестра?
Тайфус не ответил. Для себя Винсент сделал два умозаключения: или Тайфус сильно задумался над ответом, или это была по-настоящему больная тема для него. Доктор Сервиус повернул голову в сторону своего собеседника и, обратив внимание на резко убавившуюся прыть Винсента, задумчиво хмыкнул.
– Кажется, вы утомились, – заметил Тайфус. – Давайте немного отдохнем, а потом вернемся в больницу.
Не имея ничего против, ибо сил оставалось совсем мало, Винсент согласился. Взглядом Тайфус отыскал скамейку неподалеку от места их нынешней дислокации и повел туда Винсента, теперь уже идя с ним, нога в ногу, чтобы на случай внезапного упадка сил человека поддержать его и не дать оказаться на асфальте. Дойдя до скамейки, они сели, и какое-то время молчали, были слышны только разговоры проходящих мимо других представителей Единых Рас. В особенности человека поражали не столько представители разумных рас на станции, сколько сама станция: для своей конструкции она имела довольно-таки просторные коридоры, по которым вольготно перемещались гости и работники станции, среди которых встречались и птицеподобные плойтарийцы, и инсектоиды-кершаниты, ну, терраны само собой. Еще кое-что, что заметил Винсент, это было полное отсутствие на станции стариков и совсем малое количество разномастных детишек, которые не отходили от своих родителей ни на шаг. Впрочем, в этом не было ничего необычного, ведь слишком старых или слишком молодых просто не допускали к транспортировке на «Олимп».
– Я был врачом в одном из отделений гвардии, – внезапно заговорил Тайфус. – Во время одной из операций мне довелось узнать, что такое убийство. Почти весь наш отряд перебили наемники, я и несколько бойцов остались держать позиции, чтобы второй отряд смог зайти им в тыл. Но что-то их задержало, а времени и патронов оставалось все меньше. И вот патроны кончились, оставшиеся ребята были ранены, а у меня даже пистолетов не было, только скальпель. – Тайфус усмехнулся. – И вот, представьте себе, я с этим гребаным скальпелем в духе Джона Рембо попер на пятерых до зубов вооруженных наемников.
Зейн был не слабо удивлен тем, как быстро из скромного, тихого и болтливого интеллигента Тайфус превратился в настоящего солдата-арктоса, вдобавок ко всему резко начавшего говорить человеческими фразами.
– И что было дальше?
– А дальше они все полегли с перерезанными глотками, я спас свой отряд, а потом ушел в отставку и смог устроиться на «Олимпе» врачом… Ну а дальше вы все знаете.
Они снова замолчали. Временами Винсент поглядывал на Тайфуса, который в свою очередь упер взгляд в серый асфальт и, не поднимая его, часто стучал носком ботинка по земле, словно о чем-то усиленно думал. Наконец, арктос выпрямился и как-то странно, с любопытством, что ли, посмотрел на человека.
– Господин Зейн, – обратился он к Винсенту, – я изучал характер вашей раны и установил, что она была нанесена арктосским армейским ножом, даже дейносы не выживают после таких ран. Кроме того я изучал терранскую физиологию и установил, что терраны не способны оправиться от таких ран в такие короткие сроки, даже с применением наносращивания, и поэтому мне до ужаса интересно: как вы смогли выжить после такого ранения?
Зейн, сбитый с толку подобным вопросом Тайфуса, задумался. Он и сам не совсем понимал, каким, мать его, образом он смог остаться в живых после удара Лантеуса? Плюс ко всему, он отчетливо помнил, что после убийства арктосского преторианца он побежал от призраков Первопришедших и упал где-то на окраине археологической базы, хотя с такой серьезной раной не то, что бегать – ходить невозможно без ощущения адской боли в груди. К тому же, он должен был умереть от потери крови еще до прибытия друзей на подмогу.
Внезапно голову Винсента посетила странная догадка – а не связано его скорое выздоровление с этим видением?.. Черт, что за ерунда, в самом деле? Нельзя при помощи какой-то галлюцинации остановить кровь и пробежать почти полкилометра! У этой теории нет ни одного доказательства, потому что доказать нечто подобное невозможно! Так не бывает! Да и потом, если сказать Тайфусу, да и не только ему, любому проходящему мимо террану или пришельцу об этом, то этот самый терран или пришелец будет долго кататься по земле и смеяться над безумными словами Зейна. Но с другой стороны, он жив, сейчас рядом с ним сидит Тайфус, который не является видением, и он, Винсент, не в силах объяснить, почему он не умер еще на Гарде. Но уж точно не из-за видения.
– Вы бы удивились еще больше, если бы я рассказал историю побега из детдома, – постарался уйти от разговора Зейн, и, судя по выражению глаз Тайфуса, он это понял.
– Простая удача? – спросил он, но Винсент никак не отреагировал. Тайфус понимающе кивнул. – Если не знаете, можете не забивать себе голову попытками объяснить необъяснимое. Я не прокурор и не служитель Магистрата и потому не собираюсь вытягивать из вас информацию.
Арктос поднял правую руку, на которую был надет хендком, подсветил экран и посмотрел на электронные часы. «Без пяти шесть», – мысленно произнес Тайфус и поднялся со скамейки.
– Идемте, господин Зейн, пора возвращаться в больницу, – произнес он спокойно, хотя Зейн ожидал услышать нотки обиды из-за недоверия человека к его арктосской персоне.
Винсент встал, и они медленно двинулись обратно. Тайфус всю дорогу почему-то молчал, и Зейну становилось страшно неудобно перед ним. Тайфус рассказал ему о себе все, даже те моменты из его жизни, какие пациенты знать не должны, а он молчит в тряпочку, как партизан на допросе. Но даже при всем желании он не мог рассказать о своей догадке. Мало того, что болтливый арктос мог его не понять, так еще услышав подобный бред, мог и в психлечебницу его определить.
Вдруг внимание человека что-то привлекло, и он отстал от Сервиуса. Взгляд человека начал метаться по толпе пришельцев и терранов, расхаживающих по проспекту, в поисках предмета внезапного интереса. И вот он остановился то ли на человеке, то ли сайлокианце средних лет в черной легкой броне с маской, закрывающей половину лица и с торчащими из-под нее серебристыми волосами, стоявшего в очереди за продуктами в палатку. И чего в нем такого, что смогло привлечь его внимание? Обычный с виду мужчина, вот только ходит в боевой броне в общественном месте как Сириус.
Внезапно гуманоид обернулся и посмотрел прямо на него, хотя по идее он не мог его заметить в густом потоке идущих (неужели псионные способности задействовал?). Зейн удивился. Другой бы сайлокианец, даже чем-то заинтересованный, быстро бы глянул на него и отвернулся, а этот чуть ли не сканировал его взглядом.
«Чего ты вылупился?», вопросительно посмотрел на гуманоида Винсент, но тот как будто не заметил этого взгляда и продолжал неотрывно смотреть на человека. Тут его лицо исказила пораженная ухмылка, затем он улыбнулся, но улыбка эта была далеко не доброжелательной.
«Смотрю, ты все-таки получил послание Первопришедших, терран, – раздался тихий шепчущий голос в голове Винсента, – жаль, что ты не умер от потери крови, очень жаль, потому что скоро тут разверзнется самый настоящий ад, и эта станция станет пустым воспоминанием, таким же, что скрыто в твоей голове».
– Господин Зейн. – Тайфус легко толкнул Винсента, и тот обернулся. – На что вы смотрите?
Зейн было хотел указать на загадочного сайлокианца в маске, но того уже след простыл. Прочитав во взгляде Тайфуса вопрос, Винсент просто покачал головой, показывая, что все в порядке, после чего они продолжили путь. Весь оставшийся путь до больницы человек думал о странном телепатическом разговоре с псиоником, но когда он оказался в своей палате, он тут же забыл о нем – мало ли психов обитает в космосе, даже среди сайлокианцев.
* * *
Грузовой челнок вынырнул из пучины космоса сине-зеленой вспышкой и направился к станции с той стороны, где заканчивалась территория арктосской флотилии и начиналась территория охранных постов плойтарийцев. Как только он сократил расстояние от точки выхода из пространства скольжения до станции «Олимп» ровно на половину, несколько спутников с установленными на них лазерными установками развернули стволы орудий и нацелили их на корабль. Челнок тут же затормозил и завис в безвоздушном пространстве. Один из спутников станционной обороны, на котором не было пушки, выпустил оранжевый луч сканера, облучил кораблик, после чего на борту корабля прозвучало сообщение на ломаном терранском: «Добро пожаловать на станцию „Олимп“», и спутники пропустили корабль. Пилоты, несомненно, были рады, что их не расстреляли из рельсотронов на подлете к станции, а вот оператор, сидевший в одной из командных рубок охранного поста, снова заскучал – уж лучше бы из пространства конвертирования вышла эскадра пиратских кораблей, можно было бы использовать совсем новенькие пушки в бою.
Сотрудник службы станционной безопасности со стороны плойтарийцев Ревиан Ренфольский, а именно его голос звучал по квантовой связи, глядя на информационную панель на экране, негромко вздохнул. Тридцать четвертый пост охраны, на котором он служил акустиком и связистом одновременно, был скучнейшим местом на всей станции, ибо на нем не происходило ничего интересного, посему весь персонал поста изнывал от скуки и безделья. Правда, одно развлечение все-таки было доступно охранникам – это разглядывание космических просторов за закаленным стеклом. К сожалению, Ревиан был лишен и этого развлечения, так как в его радиорубке попросту не было окон. «Черт, так и до клаустрофобии недалеко», Ревиан окинул взглядом свою рубку, пробежался взглядом по показаниям акустических приборов и снова вздохнул.
Его работа, как и вся работа на тридцать четвертом посту, была однотипной и скучной. Каждый час он включал систему пеллинга солнечной системы, в которой находилась станция на наличие неопознанных кораблей, сканировал пространство и отправлял данные начальнику поста Кеновагану, сайлокианцу, после чего выжидал еще час и начинал процедуру с самого начала. Вот, примерно, все, что он делал на своей работе. Другим ребятам, наоборот, досталась работа поинтереснее – они, по крайней мере, были операторами орудий обороны. А ему досталась рутинная работа по пеллингу системы Садатоми и идиотской фразочки приветствия новоприбывших людей на родном для них языке.
Как и все плойтарийцы, Ревиан относился к орнитоидам, птицеподобным существам, но имел голову необычного строения: она имела черты как человеческой, так и птичьей, в частности это касалось его клюва и глаз, похожих на орлиные. На этом сходство с птицей заканчивалось, ибо задняя часть головы плавно расширялась и была похожа на человеческий затылок – свидетельство сильно развитого мозга плойтарийцев. На макушке орнитоида один за другим росли два хохолка из перьев ярко-красного цвета, которые достались плойтарийцам от древних предков. В ходе эволюции они должны были пропасть, как и все архаичные черты, как, например, сплошной волосяной покров у людей или единый разум у кершанитов, но нет, плойтарийцы, особенно мужчины, не желали потерять столь красивую часть своего тела, посему приспособили хохолки для подачи разнообразных сигналов без использования слов. Вначале это были сигналы для привлечения партнерш, но со временем язык жестов при помощи хохолков развился до такой степени, что плойтарийцы даже начали использовать его в военном деле, за что другие народы начали называть бойцов Плойтарийской Теократии «летающими сигнальщиками». Помимо хохолков у плойтарийцев так же сохранились остатки крыльев на когтистых трехпалых руках, уже не способные поднять своих хозяев в небо, но используемые в качестве щитов – во время сражения к крыльям солдат крепились стальные пластинки со встроенными внутрь кинетическими щитами, способными выдержать приличное количество попаданий. В повседневной жизни плойтарийцы крыльями не пользовались, из-за чего научились так плотно прижимать перья друг к другу, что крыльев даже не было видно.
Ревиан откинулся на спинку своего кожаного кресла и положил длинные покрытые чешуйками ноги на рабочий стол. Обычно он, как и его пернатые собратья, не позволял себе подобных вольностей в общественных местах, но в его рубке редко кто появлялся, поэтому он мог себе позволить немного расслабиться. От скуки, царившей на данном посту, Ревиан, а вместе с ним еще несколько его сослуживцев, уже давно подумывали смыться в самоволку и посидеть в каком-нибудь баре на подобии «Обители» и культурно провести время за бокалом пива или чего покрепче и поболтать о жизни, о вере, о семье… Да о чем угодно, лишь бы не париться в этой осточертевшей рубке.
Внезапно плойтариец-акустик вспомнил о Кеновагане, уже достаточно старом, но довольно приятном капитане-сайлокианце, которого все на посту глубоко уважали и ласково называли Дядей. Кеноваган, или просто Кеан, был удивительно добрым сайлокианцем, который в отличие от терранских капитанов, строящих из себя бог есть что и бесконечно муштрующих своих подчиненных, всячески заботился о своих ребятах и прикрывал их в случае чего. «Эх, если бы не Дядя и его будущие проблемы с арктосским командованием, то, клянусь Солнцем и Небом, я бы смылся при первом удобном случае», – тяжело вздохнул плойтариец и полез в карман своего комбинезона. Секунду спустя он вытащил оттуда пачку сигарет и старенькую зажигалку, купленные у кершанитских барыг вчера на рынке. Кое-как зажав сигарету в орлином клюве, он закурил. Как только он пустил облачко дыма вверх, на экране его компьютера высветилась надпись, напоминающая о запрете курения в радиорубке. Ревиан проигнорировал просьбу виртуального интеллекта и пустил еще одно облачко.
Позади плойтарийца раздался звук открывающейся двери. Испугавшись, что ему сейчас объявят выговор, Ревиан вытащил сигарету из клюва, выронил ее, обжегся, выматерился на родном языке, и, поняв, что теперь его окончательно поймали, замер в кресле, ожидая бранной речи в свой адрес. Но трехэтажного мата со стороны пришедшего в его рубку не последовало. Посмотрев назад, Ревиан увидел стоящего в дверях Тайфуса, брезгливо морщащегося и машущего рукой, разгоняя дым.