Текст книги "Хроника «Персифаля»: Пришествие(СИ)"

Автор книги: Дмитрий Подымаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Дмитрий Александрович Подымаев
Хроника «Персифаля»: Пришествие

0. Предисловие

В этом году в городе Глазго, что находится на территории старой Британии, весна выдалась не самая лучшая. Да и как этот период можно было назвать весной, если учесть тот факт, что по календарю на улице стоял месяц апрель, а на обочинах тротуаров все еще лежали серые снежные сугробы? Благо, они уже начинали таять, разливаясь маленькими ручейками и лужами на тротуарах дорог. По асфальту сновали десятки людей, каждый из которых торопился по своим делам: кто-то опаздывал на работу, кто-то вел полусонных детишек в школу или в детский сад, кто-то со всех ног бежал к остановке, от которой уже отходил, а точнее, отлетал аэроавтобус – огромная белая машина на антигравитационной подушке, формой корпуса напоминающая четырехугольную призму. С каждой минутой Глазго оживал. Проспекты и улицы наполнялись светом витрин магазинов, звуками клаксонов и ревом двигателей аэромашин, на огромных скоростях носящихся по аэротрассам в нескольких метрах над уровнем земли, а также звуками голосов граждан, общающихся друг с другом на самые различные темы – от обсуждения уровня своей зарплаты до результатов вчерашнего спортивного матча. Город потихоньку просыпался.

Из потока машин в воздухе вырвалась неуклюжая громада аэроавтобуса, которая медленно направилась к стальному каркасу остановки, что находилась на земле. Машина, управляемая виртуальным интеллектом, или сокращенно ВИ, затормозила, выровняла свой полет, и, зависнув напротив остановки в воздухе, распахнула створчатые двери.

– Транспорт прибыл на Площадь Единства, – сообщил приятный женский голос виртуального интеллекта машины, тем самым приглашая пассажиров сойти на землю.

Из нескольких десятков пассажиров аэроавтобуса на данной остановке сошел только один мужчина средних лет в черной куртке и кепке, из-под которой были видны черные волосы, в рядах которых местами виднелись редкие белые волоски. Этого мужчину звали Хоэнхаймом Джарвисом. Мужчина-терран ступил на землю, и быстро растворился в толпе обыкновенных людей, движущихся по улице. Почему обыкновенных? Потому что сам господин Хоэнхайм был далеко необыкновенным человеком. Дело в том, что под его черной курткой был одет белый китель генерала ВКС Земли, в котором Джарвис никогда не появлялся в общественных местах. Ну не любил этот человек излишнего внимания к своей персоне, не любил, когда на него смотрели как на какое-то божество и тыкали пальцами, едва завидев его фигуру. Другой вояка был бы только рад подобной реакции гражданских по отношению к себе, но только не Джарвис. Кстати, будет не лишним сказать, что благодаря этой особенности своего характера господина Хоэнхайма глубоко уважали как совсем «зеленая» солдатня, так и верхушка армии, включая главнокомандующего ВКС Земли Михаила Волкова, прочащего генералу блестящую военную карьеру, и, возможно, становление главой армии в будущем.

Джарвис вырвался из людского потока и пошел в сторону центра площади, в котором был установлен памятник Единства, и пускай две исполинские статуи были видны еще из окна аэроавтобуса, генералу хотелось увидеть их поближе. Подойдя к ним почти вплотную, Джарвис стал их внимательно рассматривать: каменная фигура террана, облаченная в боевую броню восьмилетней давности и на гранитном лице которой играла улыбка, пожимала трехпалую руку арктоса, представителя внеземной цивилизации, лицом и строением тела чем-то отдаленно напоминающего помесь собаки и ящерицы; голову пришельца венчали пять тонких загнутых назад рогов, один из которых рос на макушке, два других торчали из висков и еще два из затылка.

Рука стареющего генерала скользнула в карман куртки и спустя пару секунд извлекла оттуда маленький медальон в виде щита, внутри которого была фотография женщины лет тридцати пяти с темными волосами и глазами орехового цвета. Джарвис легко улыбнулся, глядя на маленькую фотографию. Будь сейчас рядом с ним Алана, его жена, умершая пять лет назад, то она ни за какие коврижки не ушла бы от этого памятника и разглядывала каменные изваяния воинов до позднего вечера. Уж очень любила его покойная супруга статуи, которыми был заставлен весь их дом, и картины, занимающие все свободное пространство на стенах их семейного гнездышка, и эта самая странная любовь к искусству появилась и у Джарвиса, но немного другая. Своим любимым жанром стареющий генерал, в отличии от своей жены, обожавшей пейзажи, избрал батальный жанр, посему в его хендкоме – миниатюрном компьютере, закрепленном на его руке и одевающемся подобно наручи – пестрели картинки с изображениями боевых сцен. Подержав медальон в руке еще пару минут, Джарвис убрал его обратно в карман.

Что-то необычное привлекло внимание Хоэнхайма, и, оторвав взгляд светло-голубых глаз от двух исполинских изваяний человека и арктоса, он взглянул на предмет своего интереса – это были двое арктосов, мужчина и женщина. Джарвис решил понаблюдать за ними: мужчина-арктос, сильно смахивающий на своего каменного собрата за исключением количества рогов (их у него было только три), нежно обнимал за талию женщину, имевшую плавные черты тела и лица, нежели ее кавалер – оба неотрывно смотрели на статуи.

Внезапно Хоэнхайм заметил, как по щеке женщины-арктоса покатилась слеза, а ее плечи мелко задрожали.

– Что с тобой? – спросил ее супруг.

– Восемь лет, Арфеус, – женщина вытерла слезинку изящной трехпалой ручкой, – моего отца нет уже восемь лет… А все из-за ошибки Консулата. – Она снова всхлипнула, и Арфеус прижал ее к себе, стараясь успокоить супругу.

Хоэнхайм отследил направление взгляда женщины – она смотрела на небольшую табличку, установленную напротив статуй. Надпись, выполненная на ней позолотой, гласила: «Посвящается солдатам Терранской Федерации и легионерам Арктосской Милитократии, погибшим в годы Первой Космической Войны».

– Война, начавшаяся с ничего, – произнесла женщина, поднимая взгляд с таблички на каменную фигуру собрата.

Джарвис, стоявший сзади и слышавший ее слова, печально вздохнул. Секунду спустя в его памяти начали всплывать образы восьмилетней давности.

Террано-арктосская, или просто Первая Космическая, началась с основания «Теневыми клинками», преступным синдикатом людей, своей базы в системе Менкент в созвездии Кентавра в 2341 году. Спустя пару месяцев на радарах «Клинков» появились сигнатуры неопознанных кораблей. Посчитав, что силы Совета вычислили их, флот синдиката открыл огонь по неопознанным кораблям, которыми оказалась разведывательная флотилия арктосов. В результате битвы флот «Клинков» был уничтожен, а база разрушена. Через неделю флотилия ВКС, узнавшая о месте нахождения базы синдиката, прибыла в Менкент и тоже была атакована неизвестными кораблями. Понеся большие потери, человеческая флотилия отступила. После этой самой битвы арктосы, посчитавшие людей потенциальной угрозой для себя, начали массовое продвижение своих войск на территорию Совета, в основном атакуя только военизированные планеты, не обращая внимания на планеты-колонии. Военные флотилии Совета всеми возможными силами старались остановить продвижение вражеских кораблей вглубь своего сектора, но флоты арктосов, большую часть которых составляли крейсеры класса «Центурион», с легкостью сминали строи человеческих кораблей и продвигались дальше. Не прошло и пяти месяцев как флотилии Милитократии достигли окраин Солнечной системы, где завязалась самая жестокая битва, участие в которой принял и Джарвис, в то время командующий фрегатом «Король Артур». Тогда его фрегат был в составе флотилии «Алых Рыцарей», которой командовал старый друг Джарвиса Гордон Персифаль со своего дредноута «Сокрушитель». Во время атаки арктосского крейсера «Король Артур» был сильно поврежден выстрелом вражеского корабля, в результате чего стал представлять легкую мишень для истребителей противника. Гордон, не желающий видеть гибель друга, прикрыл фрегат корпусом дредноута и продолжал руководить войсками своей флотилии до тех пор, пока ультра-рельсотроны арктосских крейсеров не пробили броню корабля Гордона в области реактора, после чего дредноут прекратил свое существование, исчезнув в пламени взрыва. И именно в этот момент случилось то, что изменило ход всей битвы. Как только корабли арктосов достигли орбиты Марса, гиперпространство разорвалось десятками вспышек, на местах которых стали появляться корабли, кардинально отличающиеся формами корпусов и вооружением от кораблей Милитократии. К удивлению сражающихся друг с другом людей и арктосов, новые корабли стали закрывать собой корабли Совета и всячески препятствовать ведению огня по ним. Когда стрельба полностью прекратилась, по голографической связи с людьми и арктосами связались представители еще двух разумных рас, входящих в состав так называемых Единых Рас – сайлокианцы и плойтарийцы, приказавшие войскам Милитократии немедленно капитулировать с территорий человеческого сектора. Испугавшись битвы сразу с тремя флотами, арктосы немедленно побросали свои позиции в человеческом секторе и вернулись в свою часть изученного космоса. Спустя месяц люди подписали мирный договор со своими бывшими врагами и под покровительством сайлокианцев вошли в состав Единых Рас. Арктосы, признавшие свою неправоту и неправильность начатой ими войны, предоставили терранам часть своих разработок, в числе которых были чертежи кораблей и оружия, а также формула создания тетрасплава – сверхпрочного сплава, в основном применяемого для создания корабельной брони, но немного позже тетрасплав стали применять и в других отраслях. Так и закончилась «война, начавшаяся с ничего».

Выйдя из омута воспоминаний, Хоэнхайм обнаружил, что парочка арктосов уже давно растворилась в толпе, и что он остался в одиночестве. Поняв, что уже ничего интересного не произойдет, Джарвис неторопливым шагом направился к выходу с площади. Двигаясь по дорожке, вымощенной кирпичом, господин Хоэнхайм украдкой поглядывал на людей, шедших либо на него, либо рядом с ним.

– Такие безмятежные, спокойные. Будто и не было никакой войны с арктосами. И этого печального праздника, что был вчера, тоже не было, – думал про себя генерал, обходя пару с коляской, в которой спал ребенок. – Наверно так и должно быть, ведь думать о прошлом и о том, что мы сделали тогда – это часть работы необыкновенных людей, таких людей, как я.

Вдруг чья-то маленькая ручонка влезла ему в карман, и, нащупав там медальон в форме щита, рванулась назад вместе со своей добычей. Как жаль, что карманник не знал, с кем связался. Несмотря на солидный возраст, Джарвис с ловкостью двадцатилетнего парня выбросил свою руку назад, и его кисть стальным захватом сомкнулась на запястье вора. Не желая выворачивать руку карманнику сразу, по крайней мере не до того момента, когда генерал заглянет неудачливому воришке в глаза, Хоэнхайм с силой рванул свою руку вперед и удивленно уставился на того кто покусился на самое дорогое, что у него осталось от супруги.

Вором-неудачником оказался совсем еще сопливый парнишка. Навскидку мальчонке было около восьми лет, одет незадачливый преступник был в старые рваные джинсы и серую изношенную курточку с капюшоном, из-под которого были видны не стриженные черные, как у Джарвиса в молодости, волосы и серые глаза, лицо пацана было испачкано в грязи. Переведя взгляд с лица парнишки на его руку, генерал обнаружил свой медальон в его кулачке.

– Поганец сопливый! – услышал Джарвис позади себя гневный возглас мужчины-террана, шедшего за ним. – Вчера такой же оборванец стащил у меня кошелек, хорошо, он был пустой. Господин, вам помочь отвести его в участок?

При слове «участок» Хоэнхайм заметил, как на лице парнишки мелькнула тень страха.

– Благодарю за помощь, но я сам с ним разберусь, – спокойно произнес генерал, незаметно подмигнув перепуганному парнишке.

Мужчина пожал плечами и двинулся дальше по своим делам. Проводив его взглядом, Хоэнхайм перевел свой взгляд обратно на парнишку, тот в свою очередь непонимающе глядел на генерала серыми глазами.

– Зачем он тебе понадобился? – спросил его Джарвис, кивком головы указав на медальон.

– Хотел отдать в ломбард, очень есть хочется, – спокойно ответил парнишка, хотя сам Джарвис рассчитывал увидеть слезы на его лице.

– Ты, как я понял, бездомный, да?

– Нет, я детдомовский.

– Тебя воспитатели заставляют воровать?

– Нет, я убежал оттуда и теперь живу на улице.

– И сколько ты живешь на улице? – поинтересовался Джарвис.

– Второй месяц.

Джарвис вопросительно посмотрел на ребенка – ему просто было сложно поверить в то, что этот парнишка прожил на улице целых два месяца, промышляя мелким воровством, но какое-то странное чувство внутри заставляло его верить словам мальца.

– А почему ты оказался в детдоме? – спросил его генерал.

– Меня подбросили на его порог, когда я был совсем маленьким, – ответил паренек, опустив взгляд – казалось, что сейчас он точно заплачет.

Джарвис горько вздохнул. Этот мальчишка стал еще одной жертвой войны, которых на улицах было полно. Родители некоторых детей так и не вернулись с поля битвы, оставив своих чад на попечение родственников, которые тем абсолютно были безразличны, в результате чего детишек сплавляли в детские дома, из которых детвора сбегала в поисках лучшей жизни, и этот сероглазый серьезный парнишка не был исключением. Еще одна несчастная жертва несправедливой войны, абсолютно никому не нужная.

Внезапно в голове Джарвиса появилась довольно-таки странная мысль – а почему бы не взять этого мальчишку к себе в качестве приемного сына? Зачем оставлять его на улице на произвол судьбы, пусть даже генерал отдаст ему все содержимое своего кошелька, когда можно его усыновить и воспитать из беспризорника образцового члена общества, а, может быть, если он того захочет, и солдата ВКС.

– Слушай, парень, ты говорил, что хочешь есть. – Паренек согласно кивнул. – А как ты смотришь на то чтобы прийти ко мне домой и поесть чего-нибудь?

– Я не против. Идем.

Они неторопливо пошли в сторону остановки для аэроавтобусов, находящейся совсем рядом с выходом с Площади Единства. Когда летающая машина приземлилась для поднятия пассажиров на борт, Джарвис пропустил паренька вперед, и, расплатившись с пилотом за них обоих, сел рядом с ним у окна.

– Как тебя зовут, малец? – спросил парнишку Хоэнхайм, на что тот тут же дал ответ.

– Винсент Зейн.

Ничего себе совпадение, подумал про себя генерал. Парнишку звали точь-в-точь как главного героя фильма «Последний выстрел», который, кстати, был командиром спецподразделения ВКС, воевавшего на Аэне в годы Первой Космической, где весь отряд и погиб. Может, прототипом героя кино был родственник Винсента? А что, все вполне возможно.

– А как вас зовут, господин? – голосок мальчика вырвал генерала из раздумий.

– Зови меня Хоэнхаймом, если хочешь, просто Джарвисом, – с легкой улыбкой на лице сказал Хоэнхайм.

– Джарвис, я знаю эту дорогу, – заговорил мальчик и настороженно посмотрел на мужчину, – мы ведь не в участок едем, правда?

Хоэнхайм негромко хохотнул, прикрыв рот ладонью, и, глядя парнишке в глаза, почти по-отцовски произнес:

– Я никогда никому не врал, и тебе я тоже не собираюсь врать. Просто запомни это, Винсент, просто запомни.

1. То, о чем никто не должен знать

Прошло одиннадцать лет.

Пустое черное пространство космоса со светящимися блестками звезд в системе Ботейн, что находится в созвездии Овна, озарила слабая сине-зеленая вспышка, за которой последовали еще две более ярких. Наконец последняя, четвертая, вспышка угасла и на ее месте появилась изящная фигура корпуса корабля ВКС. Двигатели машины полыхнули синим пламенем, и корабль постепенно набирая скорость, полетел к одной из планет звездной системы, поверхность которой слабо освещали лучи местного солнца. Если судить по размерам, вооружению и конструкции корпуса, то судно являлось типичным представителем человеческих фрегатов пятого поколения. Корабль имел всего триста метров длины корпуса с интересной окраской – белый в красную полосу. Две пары двигателей с правого и левого борта, четыре автоматических мелкокалиберных орудия на носу и еще два позади мостика, а также орудие главного калибра, в данный момент спрятанное внутри корпуса – таковым был «Персифаль», корабль, названный так в честь героя Первой Космической войны Гордона Персифаля.

– Ну, вроде все спокойно, – тихо, чтобы никто не услышал, проговорил Николай, разглядывая звездное пространство впереди корабля через смотровое стекло и изредка косясь на панель с приборами.

Николай Орлов, которого члены экипажа называли Акселем за его армейские увлечения паркуром, молодой человек двадцати трех лет приятной внешности и просто первый пилот данного корабля, отвел взгляд карих глаз от созерцания полотна космоса и стал рассматривать показания бортовых приборов. Но вскоре это занятие ему надоело, и он снова вернулся к рассматриванию космического пейзажа. Внезапно Орлов обнаружил, что корабль летит не в том направлении, в каком планировалось изначально, поэтому Николай вновь стал разглядывать показания приборов. К его радости, ничего серьезного после выхода из пространства конвертирования не произошло, разве что небольшое отклонение от курса в одну световую секунду. Николай облегченно выдохнул, и, поправив фуражку, откинулся на спинку кресла – в данном случае будь ты хоть личным пилотом Главнокомандующего, а не лучшим выпускником летной академии на Земле, но подобная погрешность в расчетах скачка была вполне допустимой. Николай потянулся, потер затекшую шею, и, взявшись за рычаги управления, установленные по бокам от его кресла, негромко позвал:

– Вита, ты тут?

Экран голопроектора, установленного справа от кресла пилота, загорелся синеватым светом, потом из него ударил яркий луч света, который в свою очередь стал принимать очертания человеческой фигуры. Наконец, когда свет исчез, перед лицом Николая появилась миниатюрная фигурка темноволосой женщины с глазами орехового цвета, облаченная в белый пиджачок и брюки – ну вылитая госпожа Джарвис, фотографию которой Николай видел в медальоне генерала. Хотя чего ему удивляться, ведь аватаром данного ИИ стала покойная жена генерала, правда, более молодая, чем на фотографии.

– Как видишь, – произнесла она звонким голоском, не спуская глаз с пилота. – Кстати, хочу тебя поздравить – тебе и в этот раз повезло никого не укокошить во время прыжка.

– А ты, я смотрю, остра на язык, как и раньше, – бросил Николай и добавил. – Ты не будешь против, если я дальше поведу корабль?

– Как пожелаете, господин первый пилот, передаю управление фрегатом в ваши руки, – с улыбкой на голографическом лице произнесла Вита, и Николай почувствовал, как рычаги управления стали более податливыми, а вскоре совсем обмякли – Вита полностью отдала ему контроль над кораблем.

Распределив энергию ядра на каждый двигатель и стабилизировав их работу, Николай выровнял полет корабля и развернул нос фрегата на тридцать с половиной градусов, направляя его к Гарде – планете-пустыне с редкими стайками облачков, которые можно было разглядеть через смотровое стекло мостика.

К удивлению Орлова Вита, которую обычно было невозможно заставить прекратить прикалываться над ним, сейчас молча глядела со своего импровизированного пьедестала на поверхность планеты-пустыни. Задумалась о смысле своей жизни в виде программы? Николай еще в годы учебы в академии слышал, что некоторые через чур навороченные ИИ, к числу которых относилась Вита, временами начинали философствовать на тему своего предназначения как самые настоящие люди, в результате чего некоторые умные дяденьки из правительства ввели ограничения на создание подобных программ, опасаясь «восстания машин». Орлов бросил секундный взгляд на голографическую фигурку ИИ, на что тот никак не отреагировал. Чувствуя, что он дико пожалеет об этом, Николай решил завязать с ней разговор.

– Как там экипаж? – решил для начала спросить он.

– В полном порядке, – внезапно оживилась Вита, повернувшись лицом к нему, – Винсент и остальные готовятся к высадке на Гарду в качестве эскорта для генерала и его гостей.

– А что гости? – спросил Николай, на что Вита не смогла ответить сразу, очевидно, не совсем поняв суть заданного ей вопроса. – Ну что они делают? – решил пояснить Николай.

– Да ничего особенного, – пожала она плечиками, – один разговаривает со всеми членами экипажа, а второй закрылся в своей каюте и никому не показывается на глаза вот уже третий час. Такое впечатление, будто этот арктос втихаря строчит и отправляет донесения в Магистрат по защищенному каналу.

– Да уж, Лантеус тот еще жук, – произнес Николай с ярко выраженным недовольством в адрес этого самого Лантеуса. – Мне эта зеленая рогатая морда с вечно бегающими глазами сразу не понравилась. Кстати, ты заметила, что он похож на собаку даже больше, чем другие арктосы?

– Вообще-то арктосы похожи на безносых гуманоидов с сильно вытянутыми лицами, покрытыми серо-зеленой кожей и с рогами на голове, число которых меняется с возрастом особи, – решила уточнить Вита.

– Но все равно в нем есть что-то от собаки, псиной так и тащит.

– А что ты думаешь о втором?

– О Сириусе? – переспросил Николай, на что фигурка Виты кивнула.

«Интересный вопрос ты задала, Вита», – подумал про себя Николай. Если сказать честно, без всяких уловок и тому подобного, то о Сириусе Наве, впрочем, как и о Лантеусе, Николай знал слишком мало, так как они оба были служителями Магистрата, а Магистрат умел хранить биографии своих подчиненных в строжайшем секрете. Единственным, кто достаточно хорошо знал Сириуса, был Зейн, со слов которого Сириус представлялся достаточно приятным человеком, точнее, сайлокианцем. Посылать Виту через весь корабль к десантному отсеку за ответами к Зейну показалось как-то невежливо, ведь она была очень чувствительной машиной в плане эмоций, а не управления, как «Персифаль», поэтому Николай решил рассказать ей сам.

– А что я могу сказать о Сириусе? – сказал он. – Из всех служителей Магистрата, которых я знаю, он является самым нормальным мужиком.

– Это потому, что он выглядит как человек, за исключением способности трансформировать строение своих зрачков? – как бы невзначай спросила Вита.

– Это ты к чему сейчас спросила?

– Просто у меня сложилось такое впечатление, будто ты не любишь арктосов только из-за их непохожести на людей.

– Ты неправильно меня поняла, я говорил только за Лантеуса. – Николай решил сменить тему разговора, чтобы избежать новой порции подколов со стороны ИИ. – Не напомнишь мне, зачем мы сюда вообще прилетели?

– С охотой освежу тебе память, – Вита откашлялась и заговорила серьезным, совсем не свойственным ей голосом. – Нас вызвала доктор-археолог Лира Мейсон с просьбой помочь вывезти с планеты некий груз, представляющий большую археологическую ценность.

Дожили, блин! – подумал про себя Николай. Сначала, когда он только поступил на службу на «Персифаль», его, а вместе с ним и всю команду корабля, отправляли либо на миротворческие задания, либо на зачистку пиратских баз от их обитателей. А что сейчас? – без зазрения совести отправляют на задания в должности курьера типа «слетай туда-то, привези то-то». Рутина.

– Не припомню, чтобы военные корабли Федерации превратились в службу доставки и стали заниматься перевозкой археологических грузов, – недовольно пробубнил Орлов, после чего перевел взгляд на Виту. – А может весь этот треп про раскопки – прикрытие? Что если мы вывозим трехкилотонную ядерную бомбу, оставленную там еще с войны, во времена которой эта планета была арктосской колонией?

– Тогда у нас будут проблемы, ведь один представитель Милитократии уже есть на борту.

– Не могу не согласиться.

По корпусу «Персифаля» прошлась легкая дрожь, что свидетельствовало о входе корабля в верхние слои атмосферы Гарды.

– Хотя, даже если моя догадка насчет бомбы – правда, то наши ребята быстро со всем разберутся.

– Мне показалось, или ты вскользь упомянул Зейна? – поинтересовалась Вита.

– Так точно, – кивнул Николай – ему нравилось, когда догадливый ИИ мог фактически читать его мысли. – С такими солдатами, как Зейн, можно вообще ни о чем не париться, они всегда выполняют задания без изъянов.

Голографическая фигурка Виты перевела внимательный взгляд глаз орехового цвета куда-то за пределы мостика. Последовав ее примеру, Николай заметил на поверхности планеты несколько стальных корпусов зданий археологической базы, которые ярко блестели в лучах утренней звезды. Разглядев среди небольших зданий посадочную платформу, Николай плавно приподнял и опустил рычаги управления, заводя корабль на посадку.

– Сообщи группе высадки о прибытии в пункт назначения, – попросил Николай Виту.

ИИ быстро пару раз кивнул и исчез с экрана голопроектора яркой вспышкой света, а Николай продолжил вести корабль к месту посадки, негромко посмеиваясь над выражением лица Лантеуса, если на планете и вправду найдется случайно оставленная термоядерная боеголовка. Хотя нет, пусть там не окажется никаких сюрпризов, спокойнее будет.

* * *

С момента приземления «Персифаля» на археологической базе прошло уже три часа, а разгрузка провианта, материалов и патронов для легких орудий класса земля-воздух и не думала завершаться. Работники базы, а так же члены инженерного и моторного отсеков фрегата сновали туда и обратно, таская ящики со всем необходимым с корабля в сторону небольших зданий-хранилищ. В спешке некоторые ящики падали на землю, и тогда среди рабочих начинали вспыхивать конфликтные ситуации в отношении криворукости некоторых индивидов. Вот как сейчас, например, – один из работников базы, споткнувшись об один из заправочных шлангов, присоединенного к борту фрегата, уронил на землю ящик с боеприпасами, посему тут же стал объектом для нападок со стороны механиков корабля.

– Ну ты полегче с оружейкой, не дрова везешь, – сделал ему замечание один из механиков корабля, здоровый широкоплечий брюнет.

– Я с четырех утра на ногах, хреначу в поте лица в отличие от некоторых, – огрызнулся тот.

– Мы тоже, знаешь ли, не водку хлещем на работе.

– Поговорить хочешь?

– А давай поговорим.

Внезапно между двумя спорщиками, словно из-под земли, появилась фигура девятнадцатилетнего парня в боевой броне последней модели.

– Норберт, – обратился парень к корабельному механику, – успокойся, с каждым бывает, в этом ничего такого нет.

– Твоя правда, Оруженосец, погорячился, – согласно кивнул механик и отошел обратно к кораблю.

Увидев, что конфликт исчерпан, парень неторопливо вернулся туда, откуда он прибежал разнимать механиков – на несколько уже пустых ящиков, из которых он соорудил подобие лавочки, на которой лежал разобранный пистолет ПХ-27, или в простонародье «Шило».

Винсент Зейн, а этим самым парнем в броне был именно он, негромко вздохнул, вдыхая свежий утренний воздух. За эти одиннадцать лет, что он прожил вместе с генералом Хоэнхаймом, Винсент сильно изменился. Из маленького запуганного пацана он превратился в рослого крепкого телом и духом парня. Рваную старую одежку он сменил на боевую броню кирпичного цвета с карбоновыми накладками, слабенькое мальчишеское тело превратилось в настоящее оружие из плоти и крови, прекрасно сочетающееся с другими видами оружия, созданного руками человека, длинные растрепанные волосы были по-армейски коротко пострижены. Единственное, что не изменилось в этом человеке с первой встречи с Джарвисом, это были его глаза, правда теперь они смотрели на мир немного иначе – в них не было того страха, что был одиннадцать лет назад.

Посидев еще немного на импровизированной скамейке, Зейн решил заняться тем, чем занимался до конфликта. Разложив все детали по порядку, парень быстренько собрал пистолет и зарядил оружие электрическими зарядами, но, подумав еще немного, все-таки вставил в магазин один боевой патрон – мало ли что может случиться.

– Быстро ты справился и с пистолетом, и с этими ребятами, Винсент.

Винсент поднял взгляд своих серых глаз на двух своих сослуживцев – парня и девушку, появившихся из ниоткуда.

– Спасибо, Хита, стараюсь понемногу, – коротко улыбнулся ей Винсент, после чего немного подвинулся в сторонку и, указав рукой на еще два ящика рядом с собой, произнес. – Садитесь, ребята.

– Вот это по-нашему, Зейн. – довольно сказал Аншель, плюхнувшись на ящик рядом с Хитоми.

– О чем речь, Кимбольт? – добродушно улыбнулся другу Зейн.

Теперь, когда друзья ушли с линии слепящих солнечных лучей, Винсент смог их как следует рассмотреть. Первой, на кого он посмотрел, была Хитоми Сагара, впрочем, это было неудивительно, ведь Хитоми обладала довольно-таки привлекательной внешностью: высокая, правда, чуть пониже Зейна, стройная девушка с округлостями в правильных местах, она имела длинные волосы каштанового цвета, которые она по привычке завязывала в хвост, и выразительные глаза изумрудного оттенка. В восемнадцать лет эта неопасная с виду девушка пошла в армию, где была самым лучшим снайпером в своем призыве, а спустя полгода после службы в армии она вступила в отряд элитных снайперов специального назначения «Глаз сокола», где проработала полтора года, потом Хитоми перевелась на «Персифаль», где служит уже как год. Что касается ее характера, то Хитоми всегда была приветливой, но с мужчинами вела себя достаточно холодно – в этом проявлялась черта ее матери-русской, вышедшей замуж за англичанина с японскими корнями.

Что касается Аншеля, крепкого парня с коротко стриженными русыми волосами и на голову обгоняющего Зейна в росте, то в его жизни не было таких головокружительных взлетов, как у Сагары. Сам он происходил из бедной французской семьи. Закончив школу, Кимбольт отправился служить в ВКС только ради того, чтобы заработать побольше денег на операцию матери (отец умер еще в Первую Космическую), но не успел накопить нужную сумму – мать умерла, а он так и остался служить в войсках, ибо ничего кроме военной службы делать не умел. Через два года служения в рядах простой пехоты на одной из военных планет человеческого сектора его отыскал и взял к себе на корабль Джарвис, чему Аншель был несказанно рад.

– Ну чего притихли? – голос Аншеля вырвал Винсента из воспоминаний.

– Да так, – негромко отозвалась Сагара, глядя в сторону огромного старинного здания на самом краю базы, – вид тут красивый.

– Агась. – кивнул Зейн. – А вы откуда пришли?

– Да вон там, рядом с турелью стояли, дежурили. – Аншель указал пальцем куда-то за жилой домик, из-за которого выглядывал ствол зенитного орудия.

Двое работников базы снова сошлись с обслуживающим персоналом фрегата, и Зейн снова сорвался со своего места, чтобы разнять их. Уладив еще один конфликт, Винсент занял свое место рядом с друзьями.