Текст книги "Игры мажоров. Хочу играть в тебя (СИ)"
Автор книги: Дина Ареева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Видимо, вовремя вспомнил, что мы не в его огромной домине, а в общаге. И в мою комнату может входить кто угодно и когда угодно, если это будет угодно мне.
– Мари, ты свободна? Пройдемся? – Саймон не обращает внимания на Никиту, а тот смотрит на нас ненавистническим взглядом.
– Мари никуда не пойдет. Она уезжает, – Никита хочет взять меня за локоть, но я демонстративно уворачиваюсь и беру под руку Саймона.
– Мне нужно переодеться, Ник. Оставь нас, пожалуйста.
Глава 16
Маша
– Слышал? – Саймон притягивает меня за талию. – Тебя попросили уйти.
Взгляд Никиты мечет настоящие молнии, и я инстинктивно прижимаюсь к Саймону. Топольский сильнее и тренированнее, и судя по его виду, он как раз собирается это доказать.
– Отвали от нее, – хрипло говорит Ник, сжимая руки в кулаки.
– Никита, уходи, – прошу почти умоляюще, – иначе я вызову полицию.
– Пусть сначала он уйдет, – Топольский выделяет каждое слово, будто выплевывает. Мало проторчал в полицейском участке?
На мое удивление, Саймон ведет себя совсем не так, как на вечеринке. Тогда он подчинился и вышел, даже не пробуя спорить. А сейчас только хмыкает.
– Девушка не тебя выбрала, Кит. Или ты забыл правила?
– Не забыл, – я ясно слышу, как Топольский скрежещет зубами, – но и чтобы тебя выбирали, не помню.
Саймон цепенеет, теперь эти двое вместе сверлят глазами друг друга. А я совсем перестаю что-либо понимать.
– О каких правилах вы говорите? Кто кого должен выбрать? – беспомощно смотрю то на Ника, то на Саймона.
– О правилах хорошего тона, – цедит Топольский, не сводя глаз с Саймона.
Он сейчас как сжатая пружина – только коснись, выстрелит. Но я не обманываюсь, Никита думает только о себе, а Саймон на моей стороне.
Я тоже за Саймона. Ненавижу, когда унижают тех, кто слабее, особенно такие, как Топольский. Поэтому обвиваю руками его талию и смотрю в упор на Никиту.
Он снова сжимает кулаки и челюсти, отчего на скулах играют желваки. Делает шаг назад, и мне даже чудится злобный рык, но в реальности слышится лишь прерывистое дыхание.
– Ладно. На этот раз... – не договаривает и выходит из комнаты, с силой хлопнув дверью.
Мы с Саймоном некоторое время молчим, затем я осторожно отпускаю его талию.
– Почему у тебя чемодан валяется посреди комнаты, малыш? И одежда на полу разбросана, – спрашивает приятель. – Ты куда-то собираешься?
В голове полный бардак и раскалибровка, ничем другим не могу объяснить то, что я обманываю Саймона:
– Нет, я убирала в шкафу, и тут пришел Никита.
– Что он от тебя хотел?
– Не знаю, – зачем-то я упорно молчу о том, что Топольский хотел, чтобы я уехала, – он не сказал, ты пришел раньше.
– Хорошо, – кажется, Саймон мне не верит, но соглашается, – ты идешь на пробежку?
– Я не очень хорошо себя чувствую, – а вот здесь я не лгу, говорю чистую правду. У меня до сих пор дрожат пальцы, трясутся колени, во рту сухо, а перед глазами все плывет.
– Тогда просто прогуляемся, – Саймон настойчиво сдавливает локоть, и я сдаюсь.
– Мне правда надо переодеться. И сложить вещи.
– Я подожду. Только недолго, – он кивает и выходит из комнаты, а я без сил опускаюсь на пол.
У меня ощущение, как будто стены комнаты двигаются, грозя раздавить меня, оставить только мокрое пятно. Но почему, если ничего особенного не происходит? Мало ли что там ударило в голову Топольскому...
Заставляю себя подняться с пола, собираю вещи в охапку и кое-как запихиваю в шкаф, следом заталкиваю чемодан. Потом разложу, когда перестанут трястись руки. Переодеваюсь в джинсы с футболкой и выхожу на улицу.
Саймон уже ждет, и мне хочется хорошенько тряхнуть головой. Ничего не случилось, это все моя буйная фантазия. Небо такое же голубое, деревья зеленые, в кампусе кипит жизнь, пусть несколько тише, чем обычно.
Все под впечатлением от попытки Лии покончить с собой. И на меня это видно тоже так подействовало, в остальном все хорошо...
Саймон протягивает руку, я вкладываю в нее ладонь, а сама незаметно смотрю по сторонам. Высматриваю, не припаркована ли где-то «Мазерати»? Я точно схожу с ума.
Провожу рукой по лицу, и Саймон участливо наклоняется.
– Что с тобой, малыш? Ты сама на себя не похожа.
– Не знаю, – качаю головой, – это после случая с той девушкой, которая прыгнула с крыши.
– Успокойся, с ней все будет хорошо, – Саймон порывисто меня обнимает, а мне хочется его оттолкнуть. Я все же сумасшедшая, да?
Делаю вид, что просто отстраняюсь, заглядывая ему в лицо.
– Ты что-то знаешь?
– Слышал, – уклончиво отвечает парень. – У нее переломы, ушибы и сотрясение мозга, но угрозы жизни нет.
– Она останется инвалидом?
– Точно не знаю, но надеюсь, что нет.
И тогда я решаюсь. Разворачиваюсь и смотрю ему в глаза.
– Саймон, ты знаешь, почему она прыгнула?
Приятель непонимающе моргает.
– Понятия не имею. Эти вопросы Киту надо задавать, они поругались, наверное. Его в полиции допрашивали, но там адвокаты сразу налетели, мать постаралась. Ты же знаешь, сколько у них денег. Так что думаю, правду никто из нас не узнает.
– Зато я знаю, Саймон. Она из-за Никиты прыгнула, но они не просто так поругались. Она его шантажировала, я слышала, как они ссорились на вечеринке. Он Лию в комнате закрыл, потому что она напилась. Этот браслет... Все из-за него, Саймон, если бы Никита не подписался, ничего бы не было. А он не мог отказаться, понимаешь?
– Послушай, – приятель тянет меня за руку, но я его перебиваю.
– Нет, это ты меня послушай. Доведение до самоубийства – это уже серьезно, это статья. И как бы я ни относилась к Топольскому, здесь он не виноват. Виноваты те, кто играет в эту Игру.
– Что ты хочешь, Мари? – неожиданно резко спрашивает Саймон, выпуская мою руку.
– Я хочу сыграть в Игру и вывести всех на чистую воду. Ты мне поможешь?
Саймон задирает голову и смотрит в небо, а я затаиваю дыхание.
Глава 16-1
– Как ты себе это представляешь, малыш? – наконец заговаривает он.
– Очень просто, – отвечаю торопливо, чтобы он не передумал, – я иду в полицию и все рассказываю. Предлагаю им использовать меня как приманку. Ты мне помогаешь проникнуть на эту их тусовку. Скажешь, что мне надоело работать в столовке и мыть полы. Я записываю доказательства на диктофон и камеру, полиция приезжает и всех арестовывает.
Саймон снова долго молчит, а я воодушевляюсь тем, что он не отказал сразу, и продолжаю:
– Пойми, они перешли все границы. Одно дело поработать на вечеринке или убрать у кого-то из мажоров в доме. Как у того же Топольского к примеру. Но то, что они сделали с Норой, это настоящее сексуальное рабство, это насилие.
– Она сама на это пошла, – Саймон явно недоволен, но я не могу остановиться.
– Нет, неправда. Я теперь поняла, как все было. Нора влюбилась в Коннора, точно как Лия в Никиту. Она продала себя Коннору, но он оказался не таким как Топольский, он сделал из нее сливной бачок для своих приятелей. Или я не права?
Друг отворачивается, сунув руки в карманы, и это лишь подтверждает мою правоту.
– Ты слишком хорошо о нем думаешь, Мари, – неожиданно отвечает Саймон и вперяется в меня буравящим взглядом. – Скажи, он тебе нравится?
– Кто? – невольно отступаю. Я понимаю, о ком он, но зачем-то тяну время.
– Кит.
– Но... Почему ты спрашиваешь?
– Он вам всем нравится, – неожиданно зло отвечает парень, – вы все готовы лечь под него по первому зову.
– Неправда! И при чем здесь вообще Никита, Саймон? – теряюсь я.
– Ты хочешь ему за что-то отомстить?
– Нет, – отвечаю честно, глядя приятелю в глаза, – я не собираюсь никому мстить. Я за справедливость. Если окажется, что Никита по уши завязан в этом дерьме, пусть отвечает вместе со всеми по закону.
– Малыш, – Саймон разворачивается, и неожиданно я оказываюсь прижата к решетчатому забору, ограждающему кампус. Мы так далеко зашли?.. – у меня есть другое предложение. Забей ты на этих ублюдков, на всех. И на Коннора, и на Кита, и на этих сосальщиц забей. Они прекрасно понимали, на что шли, и не нуждаются, чтобы их спасали. А вот ты совсем другое дело.
Он вжимает меня в ограду, его губы ищут мои, но я вспоминаю мокрые противные поцелуи и непроизвольно отворачиваюсь. Упираюсь в его плечи и бормочу:
– Саймон, что ты делаешь? Нас могут увидеть...
Но парень и не думает отступать, он вдавливается коленом между моих ног и пытается просунуть язык между моих губ.
– Никто нас здесь не увидит, малыш. Мне надоело, что ты постоянно от меня убегаешь. Я хочу тебя, с ума по тебе схожу. Давай встречаться, Мари, хочу, чтобы ты стала моей...
– Нет, Саймон, – яростно сопротивляюсь, – я уже говорила, что не смогу. Я люблю тебя, но как друга.
– А я сказал, ебал я такую дружбу, – его глаза сужаются, голос звенит, пах твердеет, – каждый раз после наших прогулок яйца болят. Я трахать тебя хочу, а не дружить с тобой, уже нажрался этой дружбы.
Заглядываю в лицо и ужасаюсь от того, каким колючим становится его взгляд. Мне становится страшно, и я обхватываю его лицо ладонями.
– Саймон, послушай меня. Пожалуйста, прости, но я не люблю тебя как мужчину. Ты мне очень дорог, но я не могу без любви, понимаешь? Я просто еще ни разу... – голос срывается, и я не договариваю. Саймон перехватывает мои руки.
– Ты девственница?
Киваю, закусив губу. Он всматривается в мое лицо.
– Почему, Мари? – кажется, он не верит. – Ты такая красивая.
– Я уже сказала, почему, – вымученно улыбаюсь, – я была влюблена, но он меня предал.
– И ты до сих пор его любишь? – голос Саймона звучит совсем отстранено. А у меня уже нет сил лгать.
– Не знаю, наверное, – шепчу, глотая слезы, – хоть ему это не нужно. Да и мне тоже. Я запуталась, Саймон...
– Ты уверена, Мари? Ты не передумаешь? Это твое окончательное решение? – фразы звучат как сухие щелчки. – Ты точно не хочешь дать мне шанс?
– Я не могу, Саймон, – я уже не сдерживаю слез, – и не хочу терять тебя как друга. Но если я не полюбила тебя, то уже не полюблю.
– Это... Это неправильное решение, Маша, – под моими руками напрягаются мышцы, парень так сжимает челюсти, что желваки на лице ходят ходуном.
Вскидываю голову и с удивлением смотрю на Саймона.
– Как ты меня назвал?
– Маша. Тебя же так называет Топольский?
– Ты можешь называть меня как хочешь... – говорю осторожно, не выдерживаю и снова беру его лицо в ладони. – Ты больше не будешь моим другом, Саймон?
Он закрывает глаза и застывает на некоторое время. А когда открывает, передо мной снова тот же вежливый и предупредительный Саймон. Мой друг.
– Конечно буду, малыш, – говорит он с улыбкой, отнимает мои руки и опускает вниз, – я все понимаю. Конечно, нельзя в первый раз без любви. И я помогу тебе, можешь не сомневаться. Ты всегда сможешь на меня рассчитывать.
Глава 17
Маша
То, о чем в общих чертах говорил Саймон, через несколько дней в подробностях описывает Оливка. Мы с ней решаем устроить в комнате генеральную уборку в выходной день. Я натираю стекло салфеткой, а Оля моет пол и передает мне все, что ей под большим секретом рассказала одна из подружек.
Ее мама работает в клинике, где лежит Лия, то есть я узнаю информацию из первых рук.
О том, что у Лии множественные переломы и ушибы, я знаю от Саймона, а вот то, что она постоянно плачет и просит Никиту прийти, рассказывает Оливка.
– И что, он приходил? – делаю вид, что интересуюсь между делом, а сама уже скоро протру в стекле дыру.
– Нет, не приходил, – трясет кудряшками подруга, – адвокаты приходили. А вот с мамой Лии он встретился.
– Да? – незаметно увеличиваю площадь воображаемой дыры. – Интересно, зачем?
– Этого Сабина не знает. Сказала только, что Кит приехал в клинику, дождался ее маму, и они уехали. Их долго не было, потом он ее обратно привез.
– Может, ездили за вещами Лии? – выдвигаю предположение.
– Может, – пожимает плечами подруга. – Но Саб говорила, что попрощались они приветливо.
– Еще скажи, мило, – бубню я.
– Нет, не мило. Просто спокойно. Мама Лии тоже много плачет, но Сабина говорит, что она не считает Кита виноватым.
– А почему приехала только мама? Я слышала, у Лии отец какой-то крутой бизнесмен?
– Да, он очень занят, поэтому не смог приехать.
– Зашибись. Дочка чуть не умерла, а он занят.
Оливка снова пожимает плечами. Моя подруга очень добрая и для всех находит оправдание.
Пока она меняет воду, я обдумываю услышанное. Оливка не слышала, как Никита и Лия ругались в ее комнате. Она не знает, что у Лии была отдельная спальня, что они не спали с Никитой. И тем более не знает, что Лия девственница.
Наверняка об этом и сказал Топольский маме Лии, когда привез к себе домой, чтобы она забрала вещи своей дочки.
– Оля, – зову подругу, когда она возвращается, – а про браслет он ничего не говорил?
– Нет, ты что, – качает головой Оливка с испуганным видом, – они же там подписывают что-то. И Кит, и Лия. Я слышала, Кит в полиции рассказал, что они встречались, потом он предложил Лие расстаться, а она не хотела. Адвокаты тоже продавливают эту версию. Если бросил парень, разве это преступление?
– А что ребята говорят? – спрашиваю совсем незаинтересованно. – Почему она прыгнула с крыши? Чего хотела добиться?
– Так у них только на триместр договоренность работала. Даже не до конца года. Все знали, что Кит ее выставит из дома еще до Рождества.
Пока Оливка говорит, я чувствую себя полным дном. Я совсем не сочувствую Лии, ни капельки, хотя ее как раз можно пожалеть.
Но я не жалею, я ревную. Все равно ревную несмотря на то, что Никита не спал с ней, что между ними ничего не было больше кроме той сцены, которую я видела.
То, как он поцеловал ее руку, не дает мне покоя. А еще слова, в которых ясно проступало адское чувство вины.
«Лия в меня влюбилась... Я сам с ней разберусь, не лезь...»
В груди жжет и горит от ревности и обиды. Мне даже дышать тяжело, отворачиваюсь, чтобы сморгнуть с ресниц влагу. Не хочу, чтобы Оливка заметила, она точно пристанет с расспросами.
А что я ей скажу? Уже наговорила Саймону, теперь сама хожу мучаюсь.
Неужели это правда, и я до сих пор люблю Топольского? Нет, я не хочу. Я больше не вывезу. Он считает меня грязной и недостойной его любви, значит, такой для него и буду.
Но в груди от этого болеть не перестает. Мы заканчиваем уборку, Оливка собирается на вечеринку, а я сажусь за ноутбук. На завтра надо подготовить доклад, где у меня еще конь не валялся.
***
Подруга давно убежала, а я без толку просидела все это время, тупо глядя в экран и не разбирая ни одного слова. Раз десять уже прочитала предложение, а смысл понять не могу.
Полное дежавю. Так уже было, когда я только пришла в лицей и увидела Топольского. Но сейчас я не могу допустить, чтобы пострадала учеба. Тем более из-за этого предателя!
Надо отвлечься. Закрываю крышку ноутбука, натягиваю толстовку и выхожу в коридор. Ощущение, будто общага вымерла – вечеринка в другом крыле на втором этаже. Все толкутся там.
Подавляю порыв набрать Саймона и позвать на пробежку. Не стоит, мы не поссорились, но он пока держит дистанцию. Я его понимаю, парень получил отказ, для любого это щелчок по самолюбию.
Но и лелеять чувство вины я не собираюсь. Я виновата только в том единственном поцелуе, а остальное это личная проблема Саймона. Я не должна соглашаться встречаться с ним только потому, что он в меня влюбился.
Он взрослый парень, сказал, что справится, значит, справится.
Выхожу на дорожку, но пробегаю метров десять и замечаю, что на правой ноге развязался шнурок. Приседаю, чтобы его завязать, и вдруг слышу со стороны стадиона громкий крик:
– Демон! Демон, стой! Да подожди ты...
Шокировано замираю, потому что точно знаю, кому принадлежит голос. Из-за ровного ряда кустарников мне не видно, кого зовет Никита, но интуиция не просто подсказывает, она вопит.
Упираюсь ладонями в траву, осторожно выглядываю из-за куста и столбенею. Кажется, мое сердце так гулко ухает в груди, что они сейчас меня обнаружат.
Они – это Никита Топольский и Демон Демьян.
Глава 17-1
Они знакомы. Господи, какая же я дура. Наивная и глупая. Делилась с Демоном тайнами, которые для него никакими тайнами не были.
Но откуда они знают друг друга, если Никита все это время жил в Лондоне, а Демьян в соседнем жилом комплексе?
Может они раньше познакомились? Но почему тогда я ни разу не видела его с Никитой?
Внезапно приходит мысль, от которой неприятно холодеет в груди.
Неужели Демьян был в компании Топольского в тот раз, когда я приходила в ночной клуб? Я ведь тогда так волновалась, что никого не замечала. А потом точно так же ничего вокруг не разбирала от отчаяния и боли, когда Никита в открытую меня проигнорил.
Хотя, конечно, чтобы не заметить парня в инвалидном кресле, надо совсем ослепнуть. С другой стороны, он мог приехать позже или просто не быть в тот момент в кабинете. Возле бара, на танцполе, где угодно.
В конце концов, я тогда в самом деле была наполовину слепой. От волнения могла не обратить внимание...
И тут меня пробивает, что я тихо ахаю. Закрываю ладонью рот, чтобы себя не выдать.
Что, если Демьян тогда не был в коляске? Я еще при нашей первой встрече обратила внимание, что он не похож на парня, у которого есть проблемы со здоровьем. По крайней мере мышцы его ног не выглядят ослабленными или атрофированными. А значит в кресле он сидит не так давно, и тогда в клубе вполне мог стоять на своих ногах.
Демьян и Никита беседуют, при этом со стороны это выглядит, будто они знакомы не один день. Топольский стоит с переплетенными на груди руками, Демьян держит руки на подлокотниках. Они лежат свободно, расслабленно. Ник тоже не выглядит напряженным.
Зато меня потихоньку накрывает. Какого вообще черта?
Почему я здесь прячусь, стоя на четвереньках? Подглядываю как вор, хоть я точно ничего не сделала предосудительного. Не обманывала Никиту, не притворялась перед Демоном. Так зачем этот цирк?
Встаю с земли, отряхиваю руки и колени. Парни пока меня не видят, но я с решительным видом направляюсь к ним.
Демьян замечает меня первым. На его лице мелькает удивление, но после короткого меткого взгляда в сторону кустов удивление сменяется догадкой. Парень с ухмылкой наблюдает, как я приближаюсь, и следит за мной с ожиданием.
Никита резко оборачивается, и когда видит меня, мгновенно преображается. Если до этого он свободно болтал с Демьяном, то сейчас замолкает и следит за мной исподлобья с застывшим выражением лица. В глазах искрится лед, в общем, ничего нового. Моя персональная версия Никиты Топольского с холодным взглядом и ледником в сердце.
– Привет, Демон, – здороваюсь с Демьяном.
Тот улыбается уголком губ, отчего улыбка выходит кривоватой и насмешливой.
– Привет, Маша-растеряша. Что ты делала в кустах? Снова что-то уронила?
Значит, он заметил меня раньше, когда я присела завязывать шнурок. И конечно увидел, как я подглядываю.
Это, конечно, позорище, но стараюсь не подавать вид, что у него получилось меня смутить. Прячу руки за спину и впиваюсь ногтями в ладони чтобы не покраснеть.
Ну пожалуйста, не надо, чтобы я краснела. Мне совсем не стыдно, что я подслушивала. Ни капельки. Просто не надо мне лгать.
Пожимаю плечами как можно более безразличнее и отвечаю, изо всех сил стараясь не смотреть на Никиту:
– У меня развязался шнурок. Я присела, чтобы его завязать, как тут услышала кое-что интересное, касающееся меня.
– Что именно? – спрашивает Демьян. Ему почему-то весело, чего нельзя сказать о Топольском.
Ник не скрывает, как ему трудно выносить мое присутствие. Хмуро меня разглядывает, отчего я себя чувствую очень неуютно. Но меня уже ничего не может остановить.
– Значит, все-таки Демон, – говорю не спрашивая, а утверждая. Демьян смотрит, не мигая, с той же кривой ухмылкой. Вместо него заговаривает Топольский.
– А что тебе не нравится? – он зло щурится. В голосе явно чувствуется раздражение. – Чего ты везде лезешь?
– Мне не нравится, когда из меня делают идиотку, – отвечаю неожиданно резко. – Ты назвал его Демоном. Почему?
К моему удивлению, Никита явно не ожидал такого вопроса. Он выглядит сбитым с толку и уже не таким раздраженным.
– А как еще мне называть чела, которого зовут Демиан? – спрашивает Топольский и непонимающе дергает плечом.
Недоверчиво смотрю то на него, то на Демона-Демьяна. Или просто Демьяна?.. Они меня совсем запутали.
– Откуда вы знаете друг друга? – делаю последнюю попытку, но здесь почву из-под ног выбивает Демьян.
– Так здесь и познакомились, – он очерчивает рукой воображаемую границу кампуса. – Было бы странно не поболтать с земляком. Ты же меня игнорируешь.
Я окончательно теряюсь. Они все правильно говорят, вот только внутри по-прежнему остается муторное чувство.
Как будто я с завязанными глазами пытаюсь поймать что-то неуловимое, а оно ускользает сквозь пальцы.
– Ты не сказала, почему я не могу называть его Демоном, – выдергивает из ступора голос Топольского. Который, естественно, звучит с издевкой.
Я настолько выдохлась, что ничего не могу придумать. В голове как назло единственный вариант – правдивый. Вот его и выдаю своему сводному брату.
– У меня есть друг, мы общаемся в мессенджере. Его зовут Демон. Я его никогда не видела и была уверена, что это Демьян.
– Почему именно он? – впивается Никита пристальным взглядом.
– Ну не ты же, – пожимаю плечами, разворачиваюсь и ухожу.
Меньше всего мне хочется рассказывать Никите о дроне, который приземлился на балконе Демьяна. Ему не нужно этого знать. Моя жизнь никак не должна касаться Топольского, как и его мне абсолютно неинтересна.
Глава 18
Маша
Третий час сижу в библиотеке, а кроме названия в докладе больше не написано ни слова. Уже все разошлись, я тут одна на всю библиотеку. Но ничего не могу с собой поделать, туплю в экран ноутбука, а мысли разбегаются, как овечки на лужайке.
Разбегаются и возвращаются. К Топольскому.
Может, сделать так, как он говорит? Забрать документы и уехать?
Какой смысл сопротивляться, если по итогу все будет так, как захочет Никита? Потому что в этом мире рулят такие как он, а студенческий городок всего лишь уменьшенная модель нашего мира.
Я могу сколько угодно отпираться, но два года без Топольского проживать оказалось намного легче. Раньше я могла только думать о нем и представлять. Это тоже было достаточно больно, но видеть его изо дня в день выходит просто невыносимо.
С ним даже на одной территории находиться тяжело, не то что в одном здании. А в последние дни, как назло, Никита каждый день торчит в кампусе до темноты.
Из нашей с Оливкой комнаты видна стоянка, где припаркована его «Мазерати», так что по приездам и отъездам Топольского лично я могу составлять красивые цветные графики.
Еще я на него постоянно натыкаюсь. Везде. В коридоре, в спортзале, в кафетерии, в аудитории. Даже в магазине столкнулись, он меня чуть колой не облил. Я вовремя успела отпрыгнуть.
Может, конечно, это случайно, но с некоторых пор в моей жизни все случайности с завидным упорством превращаются в закономерность.
А самым невыносимым оказывается то, что Топольский через день появляется с новой девушкой. Никогда бы не подумала, что буду жалеть за Лией, но это так.
Тогда я хотя бы знала, что между ними ничего нет, а теперь... Никита даже в выходные приезжает, и не только для того, чтобы потренироваться.
В том районе, где Никита арендует дом, есть и стадион, и тренажерные залы. Но Топольский едет через весь город в кампус. Зачем? Зачем тогда ему снимать целый дом? Только чтобы там ночевать? Даже если он ночует не один...
Задумчиво смотрю в окно, механически выписывая ручкой кружки и завитушки в блокноте для заметок. Окна библиотеки выходят прямо на стадион, где уже второй час идет тренировка университетской футбольной команды.
Так может я поэтому торчу здесь вместо того, чтобы давно закончить и уйти?
Может и поэтому. А может, еще потому, что на скамейке у футбольного поля сидит очень красивая блондинка. Я ее раньше не видела, она точно не из наших.
Слишком красивая и слишком ухоженная. И не надо долго гадать, кому она посылает сердечки, сложенные из указательных и больших пальцев.
Внезапно меня осеняет. А ведь Никите как раз всегда нравились блондинки! Это я была исключением. Временным помутнением. Или, может, экспериментом, не знаю. Во всяком случае, теперь мне наши с ним короткие отношения кажутся выдумкой.
Моей личной иллюзией. И персональным помешательством. Мне даже не в чем винить Никиту, разве он должен отвечать за мое сумасшествие?
Мяч летит за пределы поля и оказывается в цепких руках Демьяна. Он теперь приезжает на каждую тренировку Топольского, по крайней мере, я его вижу не в первый раз. Похоже, они в самом деле познакомились недавно, потому что до этого времени Демьян особого интереса к футболу не проявлял.
С Демоном я поставила общение на паузу. Я уже говорила, что я плохой друг и совсем не умею дружить? Это правда.
С Алькой у нас дружбы не получилось, Макс оказался в меня влюблен. Оливка очень хорошая, но она зажигалочка, ей нравится движ, а я слишком скучная. Правда, она об этом не говорит, но я же вижу.
Так и с Демоном наша дружба закончится, как только мы выйдем в офлайн. А значит, не имеет значения, кем он в итоге окажется.
– Привет, малыш, – надо мной нависает темный силуэт, и я словно выныриваю из затягивающего, опасно обволакивающего облака.
Поначалу не могу сообразить, с кем разговариваю, и только после повторного приветствия отмираю.
– Привет, Саймон.
Все это время мы не виделись. То ли он меня избегал, то ли я это делала неосознанно, не знаю. Перевожу взгляд на блокнот и краснею до корней волос.
Весь блокнотный лист в надписях «Никита». Какие хочешь надписи. И витиеватые, и объемные, и латинскими буквами, и кириллицей.
– Чего ты тут так долго? Библиотека через полчаса закрывается.
Спохватываюсь и захлопываю блокнот одновременно с экраном ноутбука.
– Да, заработалась. Спасибо, что напомнил.
– Я вообще пришел по другому поводу, – парень подтягивает ногой стул от соседнего столика и садится напротив, – если ты, конечно, не передумала.
– Не передумала, – во рту сразу становится сухо. Прекрасно понимаю, что он имеет в виду.
– Тогда слушай, – Саймон наклоняется ниже, непроизвольно подаюсь к нему. Большей частью потому, что его голос звучит приглушенно. – Тебе не надо идти в полицию. У меня там служит двоюродный брат, он обещал помочь.
– Как это не идти? – я тоже говорю тихо. – Надо, чтобы заявление было подано заранее.
– Если написать заявление заранее, сюда пришлют следственную группу. Как думаешь, что тогда они найдут? Ничего не найдут, мы об этом с тобой говорили. И у тебя потом могут быть неприятности, – Саймон переходит на шепот. – А так у брата все под контролем. Ты пишешь заявление, подписываешь его, а дату поставим потом. Брат поможет зарегистрировать его задним числом.
– Ну... если ты уверен, что так безопаснее... – говорю неуверенно, и тогда мое лицо оказывается охвачено его руками.
– Когда дело касается тебя, малыш, я уверен только в одном. Я хочу, чтобы мы с тобой начали встречаться, чтобы ты была со мной. Остальное все похуй. Ответь, ты точно не передумала, малыш?
В груди странно екает, под ложечкой холодеет, и внезапно меня захлестывает желание уехать. Прямо сейчас. Оказаться отсюда на сотни километров. Подальше от Саймона, кампуса, универа и... Топольского.
Но если он в учредителях тайного клуба, о котором говорил Саймон, – а он как минимум его участник, – то я не имею права отступать. Я должна сделать все, чтобы эта ужасная организация перестала существовать.
Поднимаю глаза на Саймона и смотрю прямо в упор. Его лицо напряжено, пальцы, которыми он упирается в стол, подрагивают.
Отмечаю про себя, что я не видела, чтобы у Топольского дрожали руки. Никогда. И качаю головой, не сводя с парня твердого взгляда.
– Нет, Саймон. Я не передумала.
Глава 18-1
Начинается неделя практических занятий, и у меня катастрофически не хватает времени на отработку. Так что снова привет раздевалки, потому что в столовку не успеваем ни я, ни Оливка. А в раздевалках я убираю вечером.
И еще я снова обратилась к Саймону с просьбой подкинуть нам работу. Только я его предупредила, что если заказчик Топольский, я пас.
После пар идем с Оливкой в библиотеку и сидим там до вечера. Преподаватели нашего универа предпочитают строить обучение по учебникам собственного авторства. Книг на всех не хватает, поэтому приходится торчать в библиотеке. А еще нужны горы материала для практической работы, и тут тоже вариант порыться в интернете не прокатывает.
Возвращаемся в общагу, я переодеваюсь и иду к раздевалкам. Сегодня с утра моросит дождь, поэтому все толкутся в тренажерном зале.
Заглядываю туда, чтобы определить, кого больше. Если парней, то можно начинать с женской раздевалки. И взгляд тут же натыкается на пустое инвалидное кресло.
Ищу глазами его хозяина, решив, что далеко хозяин отойти не мог. Оказываюсь права. На соседнем тренажере Демьян лежа выжимает штангу, а страхует его... – Та-дам! – Никита Топольский. Усилием воли заставляю себя отвести взгляд от обоих и переключиться на зал.
Девочек меньше, значит, можно начинать. Но когда прохожу мимо мужской раздевалки, ноги сами туда сворачивают.
Передо мной ряды шкафчиков для одежды, примерно половина из них занята и заперта на магнитный замок. Тянусь в карман за телефоном, нахожу контакт «Демон». Пишу «Привет. Как дела?» и нажимаю «Отправить».
Хоть я этого подсознательно ждала, все равно вздрагиваю, когда слышу чуть различимое жужжание. Но откуда? Из какого шкафчика? То, что я все равно не знаю, чья где одежда лежит, на мое состояние никак не влияет.
Сердце так отчаянно колотится о ребра, что они вот-вот разобьются в пыль. Поднимаю палец над экраном, на миг зависаю и нажимаю на дозвон. Ответом мне служит отчетливая ритмичная вибрация.
Третий шкафчик слева во второй секции. Подхожу ближе. Жужжащий ритмичный звук прогоняет последние сомнения. Это Демьян, больше некому.
– Меня ищешь? – слышу за спиной голос, от которого ладони становятся липкими. Этот голос такой же липкий и мерзкий. – Ну давай, раздевайся, малышка.
Талию сдавливают бетонные руки, и я их с отвращением от себя отрываю.
– Отпусти, Коннор. Мне надо работать.
К моему огромному удивлению этот орангутанг меня отпускает и даже не делает очередных попыток снова схватить. А только самодовольно хмыкает.
