Текст книги "Игры мажоров. Хочу играть в тебя (СИ)"
Автор книги: Дина Ареева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Игры мажоров.
Хочу играть в тебя
Дина Ареева
Глава 1
Маша.
– Девочки, кто на раздаче, живее, – подгоняет нас старший смены, – вы как сонные мухи.
– Душный душнила ты, Дерек, – бубнит Оливка ему в спину, метко отстреливает взглядом, и на месте Дерека струйкой вьется сизый дымок.
Жаль, что он этого не знает и продолжает тошнить уже девчонкам на кассе.
Оливка моя соседка по кампусу. Она Оливия, но я сокращаю или до Оли, или до Оливки. Я у нее Мари, Машей меня здесь мало кто называет.
– Он сегодня какой-то злой. Ладно, давай меньше болтать, а то баллы не засчитает, – говорю подруге. – Ви и Деборе не засчитал, они вчера весь вечер с ним ругались.
– Да слышала я. Ви кричала, что ему теперь никто не даст, – фыркнула Оливка.
– А может, уже не дали, потому он такой злой?
– Слушай, – толкает меня в бок Оливия, – тебе не кажется, что Шекспир писал как раз об этом?
– Дадут или не дадут Дереку? – смотрю на подругу, и мы зажимаем смех ладонями. С этого ублюдка станется выкатить штраф.
Двери кафетерия открываются, голодные студенты атакуют раздаточную стойку.
– Саймон, – подмигивает Оливка и кивает в сторону очереди, а я чувствую, как розовеют щеки.
Саймон мне нравится, он привлекательный парень и интересный. Оливка уверена, что он за мной ухаживает, но это не так. Мы друзья. Саймон чем-то напоминает Севку Голика, а я слишком по всем скучаю.
По всем...
– Рыбу, рис и тушеные овощи? – улыбаюсь Саймону, когда подходит его очередь. Тот в ответ кивает и тоже улыбается.
Быстро накладываю еду и протягиваю парню тарелку. Он берется обеими руками, накрывая сверху мои, и смотрит в глаза.
– Может, увидимся сегодня, Мари? Как насчет пробежки? Заодно о дефиле поговорим. Ты уже надумала, будешь принимать участие?
Оливка за спиной хмыкает, игнорю хмыканье и отвечаю торопливо:
– Давай потом, Саймон, ты видишь сколько людей. После смены поговорим. Я слушаю, – обращаюсь к рыжеволосой девушке, и Саймон отходит от раздаточной стойки.
Внезапно воздух сгущается, тяжелеет, дышать тоже становится тяжело. Оборачиваюсь на Оливку, но та с сосредоточенным видом накладывает в тарелку фасоль.
За рыжей подходит компания первокурсниц. Они болтают, оживленно жестикулируя, и я невольно оглядываюсь. Это только у меня такие странные ощущения?
Хочется расстегнуть пуговицу на блузке, но нельзя. Дресс-код в университетской столовой строже, чем в люксовом ресторане.
Пока раскладываю по тарелкам хрустящие гренки, невольно вслушиваюсь в разговор.
– А я вчера видела нового капитана нашей футбольной команды, – говорит одна из девочек.
– И как тебе? – живо интересуются подруги.
– Ммм... – она мечтательно закатывает глаза, – девочки, это мечта! Он просто смотрит, а трусики сами с тебя слетают, и ноги сами собой раздвигаются.
– Где ты его видела?
– В спортзале. Пришла на отработку, они с парнями тренировались. Его зовут Кит, я слышала, его так ребята называли.
– А я слышала, что ему какое-то предложение серьезное сделали. Целый год уламывали, он не соглашался. И теперь вдруг согласился.
– Девочки, так может скоро нас ждет футбольная вечеринка?
– Лучше его позвать на неделю новичков, только пусть один приходит.
– Ага, размечталась. Ты попробуй к нему пробиться, Кит девушек меняет каждую неделю.
Вдруг глаза первой девчонки округляются, и она беспомощно лепечет.
– Он здесь. Кит здесь. Мой бог... Прямо за нами стоит. Он что, все слышал?
На автомате поднимаю глаза, мир проворачивается и зависает под другим углом. Неправильным, неудобным.
Кровь приливает к лицу, стучит в висках молоточками, пульсацией отдает в затылке. Сердце проваливается вниз, взлетает и снова проваливается.
Вверх, вниз. Вверх вниз. Вверх вниз.
Из легких улетучивается весь кислород, взамен они заполняются ледяной жижей. Она обжигает, в груди больно и дышать больно.
Руки немеют, пальцы безвольно скользят по гладкой поверхности. Сжимаются, разжимаются, и тарелка со звоном летит на пол.
Не могу ни вдохнуть, ни пошевелиться. Чувствую себя бабочкой, пришпиленной к дощечке, в которую до упора вонзается взглядом тот самый Кит – Никита Топольский.
Глава 1-1
Он молчит и смотрит. Упирается руками в раздаточную стойку и разносит меня на атомы темно-синими глазами. Холодными. Чужими.
В них нет ни одного проблеска на чувство или эмоцию, все равно какую. Нет ни злости, ни ненависти, ни пренебрежения. Сплошной лед.
Арктический холод.
По позвоночнику ползет ледяная струйка. Хочется обнять себя руками и закрыться от этого обжигающе-равнодушного взгляда.
Точно так он смотрел, когда я пришла к нему в ночной клуб «Пигмалион». Хотела поговорить, объясниться. Я летала в небесах и верила, что в нашей размолвке виноваты недопонимание и недосказанность.
Оказалось, что я просто идиотка. Никита Топольский в два счета вернул меня на землю.
После этого мы не виделись два года, у нас у каждого своя жизнь. Никита богатый наследник двух состоятельных семей. Он живет в свое удовольствие и ни в чем себе не отказывает. Я знаю это от его отца, Андрея Топольского.
И два года назад ему было точно так же наплевать на меня, как и сейчас.
Вдох. Выдох.
Я никто для него. Пустое место. Полный ноль.
А полный ноль не может умирать от того, что на него смотрят с холодным равнодушием. Пустому месту тем более безразлично.
Осталось где-то взять силы и разорвать этот гипнотический зрительный контакт. Сглатываю скопившуюся слюну, разбегаюсь и прыгаю в бездну. Понятия не имею, почему, но мой голос звучит ровно и выдержано:
– Здравствуй, Никита. Выбирай быстрее или пропусти тех, кто определился. Ты всех задерживаешь.
Я не собираюсь делать вид, будто мы незнакомы. Моя мама замужем за его отцом, у нас теперь есть общий брат, Максим. Ему только десять месяцев, но он уже вылитый Топольский. Если случайно станет известно, что мы сводные, мы оба будем выглядеть глупо.
А так мы сводные, которые живут в параллельных мирах и никогда не пересекаются. Это проще и понятнее.
Никита медленно выпрямляется, уголки губ изгибаются в усмешке, в глубине глаз появляется незнакомый блеск.
Это его новый апгрейд, я не помню такого Никиту. И мое плохое зрение здесь ни при чем. После операции на глазах зрение полностью восстановилось.
– Я выбрал, – медленно отвечает Ник, а я всеми силами стараюсь унять мелкую дрожь, вызванную вибрациями его голоса. – Двойной эспрессо.
– Кофе в автомате, автомат у тебя за спиной. Напитки все делают себе сами, – плавно веду рукой по воздуху. Пусть думает, что я показываю на автомат, хотя на самом деле я отгоняю призраки прошлого.
Из-за Никиты на раздаче образовался настоящий затор, а скоро закончится перерыв. Чтобы все успели пообедать, нам с Оливкой придется работать вдвое быстрее.
Но Топольского мало волнуют проблемы других. Он размазывает глазами мои губы, а его низкий голос впечатывает меня в пол:
– Хочу, чтобы ты сделала.
Его слова звучат слишком двусмысленно, хочется ответить достойно, но сейчас меня хватает лишь на то, чтобы мотнуть головой.
– Я не делаю кофе.
– Так я и не о кофе, – Никита говорит негромко, но я его слышу.
Услышала бы, даже если бы он только подумал.
– Кит, хочешь, я тебе сделаю? – из-за плеча Топольского выглядывает его поклонница со слетающими трусами.
Она смотрит на Никиту затуманенными глазами, полными восторга и обожания, и облизывает губы. Топольский разворачивается, окидывает ее оценивающим взглядом. Затем переводит глаза на меня, и мне хочется прикрыться.
Один из парней, которые пришли с Никитой, толкает его в плечо.
– Не тупи, Кит. Эта малышка со вчерашнего вечера тебя клеит, а с Мари ты только время потратишь зря. Она же недотрога, ни с кем не мутит.
– Даже так? – Топольский насмешливо приподнимает бровь. – Недотрога, серьезно? Скажи еще, что она целка, Джас.
Я растерянно моргаю, не знаю, что ответить. Краска бросается в лицо – я не привыкла, чтобы меня обсуждали, делая вид, что я слепая и глухая. Приятель Никиты пожимает плечами.
– Я не проверял.
Лицо Топольского становится непроницаемым, но в глазах закипает ярость.
– Ладно, пойдем, Джаспер, – он поворачивается к девушке: – Приноси кофе после лекций на стадион, заодно отсосешь мне, пока я буду его пить.
Разворачивается и врезается плечом в толпу. Парни переглядываются и следуют за ним к выходу.
– Мне фасоль и бекон, – слышу, как сквозь вату, и мне требуется некоторое время, чтобы понять, где все это брать.
Глава 1-2
Уже час ночи, а я лежу с открытыми глазами и разглядываю темный потолок. Оливка давно сопит, обняв подушку, мне даже завидно. Время для сна у нас не так много.
С утра лекции, потом отработка на раздаче в кафетерии, на вечер я еще записалась на подработку в раздевалках. Если не высплюсь, буду пугать сокурсников покрасневшими глазами и засыпать на ходу.
Но уснуть не получается. Стоит закрыть глаза, передо мной встает чужое, холодное лицо Никиты, и сон моментально улетучивается.
Из головы не идут грязные слова, сказанные девушке. Когда Ник успел стать таким – жестким, грубым, циничным? Если бы я не видела своими глазами, не поверила бы. Я помню совсем другого Никиту. Моего.
Мы с ним целовались в его машине, и он изо всех сил сдерживался. Ему было трудно, точно так же, как и мне.
Настойчивые руки ползли под платье, под футболку, я их останавливала и просила Никиту так не делать. Не потому что я ледышка или недотрога, как меня называют в университете.
Никита первый парень, с которым я испытала желание. Первый и единственный. С ним мое тело узнало, что такое возбуждение и определило мои самые уязвимые точки.
Мы с ним только целовались, а они сами начинали гореть и требовать прикосновений. Даже сейчас стоит вспомнить его крепкие, горячие губы, меня тут же пробирает до дрожи в коленях.
Я не ломалась, мне до безумия хотелось позволить ему больше, чем поцелуи. Но я знала, что потом сама не смогу остановиться, а тем более не сумею остановить его.
Наши отношения с самого начала были под запретом. Нам и целоваться было нельзя, потому что Андрей Топольский мог оказаться моим отцом. Но у меня не хватало сил совсем отказаться от Никиты.
Зато ничего не помешало ему отказаться от меня.
Обхватываю себя руками. Теперь мне холодно, хотя в комнате довольно тепло и даже жарко. Я не знаю в точности, что произошло. Между нами были чувства, и не только с моей стороны. Это было настоящее помешательство, одно время Никита даже предлагал уехать, начать жить вместе.
Мне казалось, у нас на двоих одно сердце. Одна нервная система. Одно дыхание. И я до сих пор не могу понять, с какого момента все это закончилось. Что стало точкой финального отсчета, в конце которого мы с Никитой Топольским стали друг другу чужими.
Прокручиваю в памяти события двухлетней давности.
Последние минуты перед взрывом. Это «мой» Никита сдержано и невозмутимо пробовал договориться с помешавшимся на мести Грачевым. Ублюдком, который решил устроить в нашем лицее «колумбайн».
Договориться не получилось ни у него, ни у Андрея, ни у Шведова, моего настоящего отца. Грачев взорвал гранату, и меня собой накрыл Андрей Топольский. Мы никогда об этом не говорили, но я точно знаю – в тот момент он был уверен, что я его дочь. И таким образом надеялся искупить вину перед мамой.
Я больше месяца пролежала в больнице. Никита, который дежурил возле меня в палате после реанимации и вытирал слезы на моих щеках, тоже был еще тем, «моим» Ником.
Я ничего не видела из-за повязки, но чувствовала себя в безопасности, потому что все это время он был рядом со мной.
Но внезапно он уехал в Лондон, не захотел ни увидеться, ни поговорить. Даже Шведов не смог его убедить. И все равно, как только я узнала, что он вернулся, сразу приехала в столицу.
Почему Никита решил, что я сплю с Максом? Потому что увидел меня у него в квартире в одном полотенце?
Но почему он пришел к Каменскому именно в тот момент, когда я, мокрая от внезапно начавшегося ливня, пришла к приятелю высушиться и переодеться? Если он искал меня, то почему у Макса?
Я хотела получить ответы на свои вопросы и за этим пришла в «Пигмалион». Но «моего» Никиты там больше не было. Вместо него был другой Никита, такой, каким я увидела его сегодня у раздаточной стойки.
Странно, я тогда плохо видела – миопия высокой степени, повреждения от взрывной волны. А его взгляд намертво врезался в память. Кроме того, со временем начали всплывать детали, на которые я сразу не обратила внимание. Они проявлялись постепенно, как изображение на чашках-хамелеонах, когда туда заливают горячую воду.
Так бывает, когда повторно смотришь фильм – каждый раз всплывает что-то новое.
Закрываю глаза, и я снова в «Пигмалионе». Вокруг бахают децибелы, извиваются тела, мигает световая подсветка. Поднимаюсь на второй этаж, открываю дверь, и мои глаза встречаются с глазами Топольского.
Тогда я ничего не видела, кроме Никиты. А теперь вспоминаю сочувствующий взгляд Анвара. Он тянет Никиту за рукав и что-то говорит, качая головой. Все, кто есть в пятом «випе», с интересом на меня пялятся.
Они ждут начало представления, и оно начинается.
Рядом с Никитой сидит девушка, она смотрит на меня настороженно и недовольно. Никита рывком усаживает ее на колени, она ахает, а его руки оказываются у нее под платьем.
Платье слишком короткое, и я вижу, что на ней нет белья. Или это совсем тонкие стринги.
Никита берет ее за ягодицы и вдавливает в свой пах. Девушка стонет, выгибается и начинает ерзать, потом ритмично двигается. И он еще сильнее в нее вдавливается.
Девушка сидит ко мне спиной, я не вижу ее лица. А мне и не нужно, достаточно того, что я вижу лицо Топольского. У него на лбу выступает мелкая испарина, дыхание учащается. Он возбужден так, как никогда не был возбужден со мной.
По-взрослому. На глазах у всех своих друзей. Каменные лица, с которыми они за всем этим наблюдают, я тоже вспоминаю спустя время.
Ник одет, но это уже не имеет никакого значения. Он ее трахает. И делает это демонстративно, глядя мне в глаза, чтобы показать: нас больше нет. Я для него ничего не значу. И, возможно, не значила никогда.
Ермолова предупреждала, что мне не стоит идти в «Пигмалион», значит вип с Ритой был запланирован независимо от того, пришла я или нет. И она об этом знала.
– Все, Рита, стой, – хрипло говорит Никита, сдергивает с себя девушку и встает, не выпуская ее руки. – Идем, пока я не кончил себе в штаны.
Они идут к выходу, Никита по пути чуть задевает меня плечом. Сворачивают в соседний вип, а меня уводит Макс. Он сказал, что его вызвал Дима Ляшко.
Тогда я поверила, сейчас думаю, что скорее всего Каменский за мной следил. Он еще долго навязывался со своей любовью, пока я не поступила в университет.
Анвар вышел следом за нами.
– Мне так жаль, Маша, не представляешь, как жаль, – сказал с такой болью, как будто это он, а не Никита унизил меня при всех.
Анвар очень порядочный, но он друг Никиты, а не мой. Кладу руку ему на локоть и говорю севшим голосом.
– Все правильно, Анвар, все так и должно быть. Никита просто сделал свой выбор. А я теперь сделаю свой.
Я его сделала, мы больше ни разу не пересеклись с Топольским. До того момента, как я увидела его в кафетерии у раздаточной стойки.
Глава 2
Маша.
Ожидаемо, утром еле встаю. Оливка бодрая и выспавшаяся, а у меня глаза отказывают открываться, под веками режет, как будто там насыпан песок.
Это плохо, мне врачи настоятельно рекомендовали беречь глаза. Поэтому мое решение поступать в университет сейчас было для родителей как гром среди неба.
Мама волновалась, что я еще недостаточно восстановилась, и это будет слишком большая нагрузка. Андрей не скрывал, что надеялся еще на год форы. Он вложился в достаточно большой проект, и на оплату моей учебы свободных денег на тот момент не было.
Он рассматривал самые дорогие и престижные учебные заведения, но я настояла, что буду поступать сейчас и самостоятельно. Мне пришлось экстерном закончить школьную программу и готовиться к поступлению.
Топольский очень переживал, даже со Шведовым сам связался. Они вместе меня уговаривали взять деньги у Сергея Дементьевича, моего отца.
– Я верну ему, Машуня, обещаю, – просил Андрей. – Прошу тебя, позволь нам тебе помочь.
– Хочешь, я с Топольским договор подпишу, детка? – Шведов заламывал пальцы, у него на лбу от напряжения вздулась венка. – Ну почему ты упрямишься, я все равно тебе оставлю все, что у меня есть. Это твои деньги, ты просто воспользуешься ими раньше.
Но я наотрез отказалась брать деньги у Шведова. Что касается Андрея...
Когда родился Максимка, Андрей окончательно помирился с родителями. Сначала к нам пришла его мама, а когда Максику исполнилось два месяца, явился самый старший Топольский, Григорий Макарович.
Я его сразу узнала, когда увидела. На него слишком похожи Андрей с Никитой. А теперь еще и Максимка. Это настоящий клан Топольских, Григорий Макарович так и сказал.
Отец предложил Андрею новый проект без участия капитала Ермоловых, но для этого нужны были деньги. Андрей взял кредит под поручительство отца, и это случилось как раз перед тем, как я решила поступать.
Он уговаривал меня подождать еще год, они вместе с мамой упрашивали. Но я не хотела больше жить с ними. Как они ни старались, когда родился Максик, я стала чувствовать себя лишней.
Я не обижаюсь ни на маму, ни на Андрея. Они очень счастливы вместе, в Максимке Андрей видит маленького Никиту. Его родители приносили старые фото, мой братик действительно очень похож на своего старшего брата.
Это даже Ермоловы признали, они встретили маму с Андреем и Максиком в ресторане. Их отношения с тех пор заметно потеплели.
Единственное, что не изменилось – враждебное отношение Никиты к отцу. Я мало что знаю о Никите, только то, что рассказывает мама. И иногда, что слышу сама.
Знаю, что его тетка позволяет ему практически все, из-за этого Андрей несколько раз сильно с ней ругался.
Однажды я была свидетелем его ссоры по громкой связи. Я не подслушивала, он просто так орал, что было слышно в другом конце дома.
– Сука, ты не понимаешь, что ты его развращаешь? Зачем ты купила ему «Мазерати»?
– Он теперь совершеннолетний, Топольский, и у него есть деньги, в отличие от тебя, – холодно ответила Ермолова. – Мальчик покупает себе то, что посчитает нужным.
– Я тебя убью, тварь, – Андрей чуть не задохнулся, – убью, если он хотя бы прикоснется к наркотикам.
– Шалаве своей будешь рассказывать, что делать, – отрезала Ермолова, – а к нам ты больше никакого отношения не имеешь.
Мама потом рассказала, что она выдала Никите безлимитную карту, купила дом и занялась личной жизнью. А Никита жил в свое удовольствие. Андрей несколько раз летал в Лондон, но Ник не захотел с ним встретиться.
У нас уже был Максимка, мама так переживала, что у нее чуть не пропало молоко. В тот раз Андрей снова туда полетел, только уже с отцом и старшим Ермоловым.
Вернулся он злой и расстроенный. Никита снова отказался встретиться с отцом, но увиделся с обоими дедами. Встреча закончилась тем, что Катерина Ермолова пообещала отцу и бывшему свекру ограничить Никиту в деньгах. Но судя по тому, что я сегодня видела, особого результата это не принесло.
– Даже ее отец признал, что отпустить Никиту с Катериной было ошибкой, – сказал Андрей нам обеим, когда вернулся.
– Но по документам Катя его мать, милый, – возразила мама, – чтобы помешать ей увезти Никиту, ее надо было лишить родительских прав.
– Если бы я знал, я бы ее просто удавил, – мрачно ответил Андрей. – Отсиделся бы в дурке за убийство в состоянии аффекта, зато Никите жизнь бы не было кому портить.
Единственное, что хоть как-то утешает и Топольских, и Ермоловых, Никита не бросил футбол. И теперь он капитан команды нашего университета.
Мама постоянно говорит, что Андрей очень болезненно переносит разрыв с сыном. Максик для него настоящее спасение. А я так понимаю, и она тоже.
Поэтому не хочу им мешать своим присутствием.
Мне девятнадцать, я приняла решение жить своей жизнью. Я искала варианты бесплатного обучения за границей и случайно наткнулась на рекламу университета, где студенты сами зарабатывают себе на учебу.
Это пилотный проект, который спонсирует один из благотворительных фондов. За студента вносится оплата, а он в свободное от лекций время зарабатывает себе баллы. Это уборка, уход за территорией, работа в студенческой столовой.
Университет огромный, помещений здесь много – учебные корпуса, спортивные залы, стадион, бассейн. Библиотека, столовая, кампус. Соответственно, много вакансий.
Я подала заявку без особой надежды на успех, конкурс был огромный. Но неожиданно меня приняли, и теперь я студентка первого курса.
Кто-то из учащихся внес часть оплаты, остальное уже отрабатывает баллами. Я прошла полностью по дотации фонда, поэтому приходится использовать каждую свободную минуту.
Вибрирует телефон, смотрю на экран.
Сообщение от пользователя «Демон». Открываю.
«Привет, Ромашка! Что у тебя плохого?»
Пишу в ответ:
«Ничего кроме того, что тебя давно не было слышно».
И губы сами плывут в улыбке.
Глава 2-1
Демон появился в моей жизни год назад. Мы никогда не виделись, я о нем знаю только то, что он сам о себе рассказал.
Он может исчезнуть на месяц, потом внезапно появляется, и мы снова общаемся, как будто он никуда не пропадал. Я уже привыкла. Тем более, что наше общение всегда идет только онлайн, в переписке. У меня даже его номера телефона нет.
Я не знаю его настоящего имени. Он говорит, что ему столько лет, как и мне, но иногда мне кажется, что он старше. Демоном он назвал себя сам, потому что я стала называть его ангелом, Ангелом-Хранителем.
И ему почему-то это не понравилось, хотя это так и есть. Он все время меня спасает.
В первый раз Демон спас меня от толпы отморозков. Тогда у нас было непростое время, я только восстановилась после операции. Маму положили на сохранение в больницу, Андрей на ночь остался с ней.
Мне нужно было наверстывать упущенное по учебе, я бегала по репетиторам. В тот вечер я задержалась у репетитора по математике. Преподаватель настаивала, чтобы я вызвала такси, но свободных машин не было.
Вечер пятницы, ничего удивительного. Наш дом был всего в двух кварталах, я решила, ничего не случиться, если пройдусь пешком.
Не думаю, что они поджидали меня, скорее, мне просто не повезло. Дом, в котором Андрей снял квартиру, был новым, рядом строился еще один, и чтобы обойти стройку, нужно было делать крюк.
Мне хотелось скорее попасть домой, и я не стала идти в обход. Быстро прошла по освещенному проспекту, но, когда свернула к стройке, темноту прорезали лучи ксеноновых фар.
Дорогу перегородила большая темная машина, оттуда вышли два парня.
– Куда бежишь, кукла? – двинулся на меня высокий парень в толстовке с капюшоном, надвинутым на лоб. Второй рассмеялся и добавил неприятным скрипучим голосом:
– Расслабься, мала́я, ты уже прибежала.
Я обернулась – сзади подошли еще трое. Наверное, те двое их ждали. Сначала я подумала, что это грабители и постаралась не трястись. Денег у меня с собой не было, только телефон. И тот старый.
Новенький айфон, который родители подарили на день рождения, так и лежал в коробке – я пока старалась не перегружать глаза. Поэтому и не доставала, чтобы было меньше соблазна.
– Вот, возьмите, – протянула телефон парню в капюшоне, – денег у меня нет, драгоценностей тоже. Только цепочка, она совсем простая, но, если она вас спасет, я ее сниму.
– Ты сейчас все с себя снимешь, мала́я, – осклабился тот, что со скрипучим голосом.
Я задрожала и беспомощно обернулась назад. Там на проспекте я видела патрульную машину. Почему они ездят по проспекту, где светло?
– Мне нужно домой. Пропустите, пожалуйста, – голос тоже дрожал, поэтому вышло жалко.
Парень в толстовке подошел вплотную.
– Смотри, ты и вправду как куколка. Рот большой, рабочий. Отсосешь мне, красотка, и свободна как ветер.
– Не только тебе, бро, – вмешался его приятель, – забирай ее и валим.
В свете фар хорошо было видно, как странно блестят их глаза. Судя по суженным зрачкам, парни были под наркотиками. Но мне и без того было страшно, и не просто страшно, жутко. Ледяные мурашки расползлись по телу, по спине струйкой побежал пот.
Хотела закричать, но вместо крика из гортани вырвалось слабое сипение. Набрала в грудь побольше воздуха, как тут сверху послышалось негромкое жужжание. Следом раздался резкий, властный голос, звучащий как из полицейского громкоговорителя:
– Всем оставаться на своих местах. В случае сопротивления стреляю на поражение.
Три оглушительных выстрела разорвали пространство, парни матернулись и бросились к машине. Через минуту я стояла одна посреди темной улицы, освещенная слабыми лучами, идущими сверху.
Откуда они взялись? В свете фар их не было видно.
Подняла голову и поняла, что за жужжание слышала все это время.
Дрон. С четырьмя небольшими пропеллерами. Прямо над моей головой. С включенными светодиодными огнями.
Как только я его увидела, он начал медленно снижаться. Опустился до уровня моих глаз и завис.
Несмело протянула дрожащую руку.
– Это ты меня спас?
На меня бесстрастно смотрел холодный, пустой глазок видеокамеры. Но изнутри не покидало ощущение, что передо мной живой человек. И... очень близкий.
– Кто ты? – спросила одними губами. – Ты ведь видишь меня?
В кармане завибрировал телефон. Достала его и разблокировала, с трудом шевеля непослушными пальцами.
«Вижу, – высветилось на экране, – но тебе лучше пойти домой. Здесь сейчас будет полно полицейских».
– А ты? – подняла глаза и уставилась в камеру.
«Я уже ухожу».
Дрон начал медленно подниматься вверх.
– Постой, не улетай! – крикнула я. – Ты не сказал, кто ты.
Но квадрокоптер исчез за деревьями, и я бросилась бежать в сторону дома. Как раз входила в подъезд, когда услышала звуки полицейской сирены, только их помощь уже была не нужна. А лишнее внимание тем более.
Вбежала в квартиру с колотящимся сердцем, закрыла дверь на все замки и привалилась спиной. В руке завибрировал мобильник.
«Ты дома?»
«Да, – ответила, – спасибо тебе».
«Не за что. Это мелочи»
«Ты меня спас»
«Говорю же, ерунда. Я снимал ночной город, увидел ублюдков и вмешался. Их раньше здесь не было»
«Значит, ты недалеко?»
«Рядом. Хочешь, буду тебя охранять?»
«Хочу»
«Как тебя зовут?»
Колебалась немногим более секунды.
«Маша»
«Не подходит. Слишком просто»
«Можно Мария. Или Машка»
«Так лучше. Машка-Ромашка. Мне нравится»
«А тебя как?»
«Придумай сама. Что-нибудь подходящее»
«Придумала, Ангел»
«Почему Ангел?»
«Ты сам сказал, что будешь меня охранять»
«Не подходит»
«Тогда сам думай. Или скажи настоящее имя. Я же сказала»
«У меня нет имени»
«Так не бывает»
«Бывает. Придумал»
«?»
«Демон»
«Потому что неангел?»
«Допустим»
«А мне нравится! Пусть будет Демон»
«Мне тоже, Ромашка. Мне тоже нравится»
С тех пор я мало что узнала о Демоне. Кроме того, что он инвалид и прикован к инвалидной коляске.
Глава 3
Маша
На лекциях отчаянно борюсь со сном. Больше всего хочется сейчас оказаться в кампусе в своей комнате и в своей постели. И проспать беспробудным сном не меньше суток.
Но это все мечты. В реальности я подпираю голову кулаком и старательно таращусь на преподавателя, иначе усну прямо сидя за столом.
Нельзя, ни при каких обстоятельствах. С учебой здесь строго, и никакая отработка не является оправданием.
За учебу, кстати, тоже можно заработать баллы. Надо чтобы не было ни одного пропуска, даже по болезни. И конечно успеваемость должна быть на уровне.
Раз в две недели проводится аттестация, результаты вывешиваются в холле и рассылаются студентам. Каждый студент получает рейтинг, в соответствии с которым начисляются баллы. Баллы суммируются с засчитанными на отработках и выводится коэффициент погашения долга.
Если три аттестации подряд студент получает минус, его отчисляют из университета. Как раз завтра должны быть первые результаты, по моим подсчетам я в небольшом плюсе.
Я неплохо подтянула школьную программу, когда готовилась к внешнему тестированию, поэтому могу выдохнуть. Если не сбавлять темп, так и до конца осеннего триместра дотяну.
Жаль, одной учебой зарабатывать не выходит. Слишком мало баллов зачисляется за учебу, больше всего здесь ценится физический труд.
В перерыв с Оливкой бежим в кафетерий. На раздаче спать хочется меньше – я активно двигаюсь, к тому же нет усыпляющего бормотания препода. Настроение поднимается.
И сразу же падает, потому что в зал входит Топольский. Непроизвольно напрягаюсь, но Никита не подходит к раздаточной стойке. Вместе с теми же двумя парнями проходит дальше в зал и садится за столик.
Не хочу на него смотреть, но глаза сами его ищут. Борюсь с собой, не хочу, чтобы Ник это заметил. Поэтому пропускаю момент, когда перед глазами оказывается огромная рука, полностью забитая татуировками.
Они начинаются от самых кончиков пальцев и идут по руке вверх, а где заканчиваются, не знаю. Я ни разу не видела Коннора без футболки.
Коннор – мой ночной кошмар. Только наяву. Быстро хватаю тарелку и накладываю спаржу, он каждый день ее заказывает. И стейк. Ставлю на стойку, но не успеваю опомниться, как мои руки оказываются зажаты в тиски. Сама я чуть не вылетаю из-за стойки, впечатываясь ему в грудь.
Меня окутывает удушливый запах дорогого парфюма и мужского пота. Коннор огромный и мощный, как скала, у него каменные мышцы, при желании он может легко свернуть мне шею своей ручищей.
– Ты все помнишь, малышка? – сипло говорит он над моим ухом. – Не надоело упираться?
– Отпусти меня, – говорю спокойно, потому что знаю, он ждет моей истерики. Как в первый раз. Больше я не доставлю ему такого удовольствия.
– Соглашайся сама, тогда все будет по-другому.
– Отпусти, Коннор, ты мне мешаешь. Я работаю.
– Ты все равно окажешься на моем члене, – громила явно выводит меня на эмоции. И у него получается, потому что от сказанного меня передергивает.
– Обязательно, – с силой вырываю руки, – но только после того, как ты повторишь это в полиции.
Коннор хватает меня за затылок, запускает руку в стянутые волосы и с силой притягивает к себе. Втягивает носом воздух.
– Ты так пахнешь, малышка. Моя...
Отбрасываю его руку и глубоко дышу. Щеки горят, внутри все клокочет. Мерзкое животное, уверенное в своей безнаказанности.
Здесь тоже есть мажоры, но они разные. Есть нормальные парни и девушки, которые пришли учиться, а есть такие как Коннор. Ублюдок из богатой семьи, которому оплатили учебу. Еще я слышала, что он участвует в боях без правил, но не за деньги. Просто ему нравится калечить тех, кто слабее.
