Текст книги "Игры мажоров. Хочу играть в тебя (СИ)"
Автор книги: Дина Ареева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Нет никакого «моего» Никиты. А может, и никогда не было. В груди жжет обида, вместе с дыханием вырываются всхлипы.
Он может позволить себе любой вуз мира, даже самый престижный. Почему уходить должна я? Разве это справедливо?
И меня прорывает.
– Почему, Топольский? Тебя год уламывали перейти в эту команду. Ты согласился только сейчас мне назло, чтобы меня отсюда выжить?
– Это тебя не касается, – холодно отвечает он, – твоя задача собрать вещи и убраться отсюда чем скорее, тем лучше. Хватит строить из себя правильную. Возьми деньги у отца, перестань изображать из себя целку. Здесь тебе не место.
– Но почему? – от обиды слезы катятся по лицу, но я их не вытираю. Руки заняты, я продолжаю упираться в Никиту.
– Не догадываешься? – он встает между моими ногами и хватает за волосы на затылке.
Я в короткой юбке, колени разведены в стороны, и если сейчас кто-то войдет, представляю, что о нас подумают. Но Никиту это мало волнует.
Он наклоняется, втягивает носом воздух и говорит с опасным придыханием:
– Ты слишком красивая, Маша. И слишком глупая. До сих пор выбираешь в друзья всяких гондонов. Скажи, он тебя трахает, этот суслик?
Размахиваюсь и звонко шлепаю Топольского по лицу.
– Не твое дело, ясно? Тебя не касается ни с кем я дружу, ни с кем я трахаюсь.
Никита зло сверкает глазами и перехватывает мои руки, а я даже глаза закрываю. Теперь мне точно крышка.
– Я тебе не Коннор, – слышу над самим ухом угрожающий голос. – Ты заигралась, Маша. Для всех будет лучше, если ты отсюда уедешь.
Он отпускает так резко, что я чуть не слетаю со стола, и так же стремительно выходит. Мои щеки горят как сигнальные костры, запястья ноют. Меня всю трясет, и вдобавок сигналит мобильник.
Трясущимися руками беру телефон.
«Ты опять куда-то вляпалась, Ромашка?»
Демон. Набиваю ответ, пальцы с трудом попадают по буквам:
«С чего ты взял?»
«Назовем это интуицией»
«Один слишком самоуверенный тип собрался выжить меня из универа».
«Он начинает мне нравиться»
Оставляю сообщение без ответа и безвольно опускаю руку с телефоном. Демон до самого последнего дня отговаривал меня от выбора этого университета. Так что вряд ли я сейчас могу рассчитывать на поддержку.
Глава 6
Маша
Второй раз Демон появился в моей жизни через месяц. Еще во время восстановительного постоперационного периода в клинике у меня впервые случился приступ временной слепоты.
Врачи сказали, что это ангиоспазм, спазм глазных артерий. Такое может быть после операции. Приступ длился недолго, минут двадцать, но я помню свои ощущения.
Перед глазами полная темнота. И ощущение полного бессилия, потому что это не повязка на глазах. И не расплывчатые очертания. Это когда НИЧЕГО. Совсем.
Мне назначили терапию, и спазм больше не повторялся. Тогда так и не установили причину, сказали, что надо не нервничать и беречь носоглотку.
В тот день я простыла, еще и голова с утра болела. Андрей увез маму на выходные за город. Они звали меня с собой, но я уже говорила, что чувствую себя с ними третьей лишней. В моем присутствии они все время сдерживаются, так зачем им мешать?
К вечеру решила выйти в соседний супермаркет и когда вернулась домой, обнаружила, что забыла лимоны. Ну забыла и забыла. Но чем дальше, тем больше мне хотелось чая именно с лимоном. Я даже вкус его ощущала.
Горячий, пахучий из-за толстого слоя цедры – я такие люблю, чтобы с толстой шкуркой. И чтобы чай сладкий. Время было не совсем позднее, только начало смеркаться. Я еще немного поборолась с собой, набросила джинсовку и отправилась в супермаркет.
В супермаркете встретила Лену Светлую, бывшую одноклассницу. Остановились поболтать. Затем Лена предложила подвезти, но мне захотелось прогуляться.
Шла обратно с лимонами, свернула на аллею к дому, и внезапно на глаза упала черная пелена. Звуки стали тягучими, словно я их слышу через толстый слой ваты.
Я остановилась, растерянная и испуганная. Что мне делать? Кричать? Звать на помощь? Но у меня с собой телефон, деньги. Откуда я знаю, кто откликнется? Недавняя встреча возле стройки была еще достаточно свежа в памяти.
Я достала телефон, потыкала наощупь, но даже не смогла его разблокировать. И понимала, что тем более не попаду на экране на нужные кнопки, чтобы позвонить маме.
Уже почти разревелась от отчаяния, как тут над головой послышался знакомый гул.
– Привет, Ромашка, – зазвучал над самым ухом голос, явно пропущенный через фильтр. Но мне было все равно. Я была так рада, что готова была обнять парящий надо мною дрон.
– Демон! – сказала я и засмеялась сквозь слезы. Ладони сами собой прижались к щекам.
– Что случилось? Ты заблудилась рядом с собственным домом?
– Нет. Я ничего не вижу. Это ангиоспазм, со мной уже такое было.
– Иди за мной, Ромашка, – прошелестело над самой макушкой, – медленно и неспеша, как будто ты прогуливаешься.
Демон довел меня до дома. Там я уже сама открыла дверь и попросила консьержа помочь мне подняться на лифте и войти в квартиру. Он же помог разблокировать телефон и найти нужный номер.
К тому времени спазм начал проходить, я даже стала различать очертания предметов. Скорую вызывать смысла не было, маме звонить не хотелось. Ее беременность протекала непросто, она почти месяц пролежала на сохранении. Поэтому я набрала совсем другой номер.
Он ответил так быстро, как будто только и ждал мой звонок.
– Маша? Что-то случилось?
– Почему вы сразу думаете, что у меня что-то случилось? – во мне сразу зашевелилась совесть.
– Потому что ты мне просто так не звонишь, дочка, – горечи в голосе я бы не заметила, если бы не знала, что она там точно есть. – Но не представляешь, как я рад.
Я сбивчиво начала объяснять, что у меня снова повторился приступ. Но он почти сразу перебил:
– Я сейчас приеду.
– Не надо, – запротестовала я, – я позвонила только потому, что мама начнет волноваться. Сорвется в город. А я...
– Ты позвонила, потому что я твой отец, – отрезал в трубке резкий голос, – и я уже еду по проспекту. Буду через несколько минут.
Он в самом деле приехал очень быстро, связался с врачом, который наблюдал меня уже в столичной клинике. Мы договорились, что завтра нас примут, несмотря на выходные.
– Спасибо, что приехали, – сказала я Шведову, когда он собрался уходить.
– Это тебе спасибо, что позвонила, – он посмотрел на часы, затем всмотрелся в мои глаза. – С тобой точно все в порядке?
– Да, правда.
– Машенька, я бы не хотел оставлять тебя одну, – я видела, что он не хочет уходить. – Может... Может, поедем где-то перекусим, а потом ты переночуешь у меня? И с утра вместе поедем в клинику?
Я не готова была ночевать в чужом доме у чужого мужчины, пусть он хоть сто раз называется моим отцом. Но и оставаться одной я тоже побаивалась. А вдруг я снова ослепну?
Шведов видимо что-то прочел в моем лице, достал телефон и ушел в кухню.
– Я договорился с Топольским, – сказал он, возвращаясь после достаточно продолжительного разговора. – Он ничего не скажет Даше, и он согласен, что я переночую у вас. Конечно, если ты не против. И если ты не хочешь ужинать в ресторане, мы можем заказать пиццу и посмотреть какую-нибудь киношку.
Это было так странно и непривычно, что я согласилась.
Сам вечер тоже был странный. Потому что меня ничего не напрягало.
Мы ели пиццу, он пил пиво, а я колу. Смотрели фильм, который выбрали вместе. Я давно хотела его посмотреть, и если Шведов не соврал, фильм ему тоже понравился. Мы даже немного обсудили актеров и сюжет.
Оказалось, что у нас похожие вкусы. Опять же, если он не врет и не пытается мне подыгрывать.
Я давно перестала видеть в Шведове врага, но видеть в нем друга было очень-очень странно. И непривычно.
И конечно я далека была видеть в нем отца. До сих пор так. Но с того дня между нами что-то неуловимо изменилось. Хотя я не стала рассказывать ему о Демоне. И никому не рассказала.
Когда Шведов улегся в гостиной, где я постелила ему на диване, я ушла в свою комнату и прочитала в мессенджере:
«Что это за мужик? Мне точно не надо вызывать полицию?»
«Спасибо, Демон, ты настоящий друг!»
«Ты не ответила»
«Ты до сих пор следишь за мной?»
«Не слежу, а присматриваю. Так тебе больше нравится?»
«Так больше, – подумала и написала: – Это друг моих родителей. С ним все ок».
«Тогда я пойду спать, Ромашка»
«Ты лучший, Демон, ты об этом знаешь?»
Ответа не было, но мне почему-то казалось, что мой невидимый приятель улыбается.
Глава 6-1
После первой пары должны вывесить результаты наших отработок, и я не могу дождаться окончания лекции. Конечно, мы все ведем свой учет в электронных таблицах, но увидеть своими глазами документ о списании задолженности – это совсем другое.
Из аудитории с Оливкой вылетаем первыми, в холле уже полно студентов. Толпятся, высматривают результаты на электронном табло.
Нахожу себя в списке. Мой результат ожидаемый – иду впритык. Возможно, идея Саймона с дефиле не такая плохая. Или рискнуть с кассой?
Пока что я побаиваюсь связываться с материальной ответственностью. Я слишком рассеянная и всегда теряюсь, когда надо что-то быстро посчитать. С другой стороны, там же кассовый аппарат сам все считает.
Так может рискнуть?
– Смотри, – толкает меня в бок Оливка, – смотри, кто у нас первый в рейтинге.
Поднимаюсь взглядом по списку фамилий, и рот сам собой приоткрывается. Первой идет Нора Миллс, у которой закрыты все триместры в этом году. Весь первый курс.
– А мы ее жалели, дуры. Ты только глянь на нее, – шипит Оливия в самое ухо. Окидываю взглядом собравшихся перед экраном и вижу Нору. Она впилась взглядом в таблицу, а на лице написано нескрываемое выражение торжества и превосходства.
Такой контраст с недавней бледностью и понурыми плечами!
Но буквально сразу перед глазами встает она же, стоящая на коленях перед Коннором и еще четырьмя парнями со спущенными штанами, и содержимое желудка подкатывается к горлу.
– Пойдем, – тяну Оливку из холла, сглатывая и прогоняя тошноту.
– Классно, что тут скажешь, – бубнит она, – так бы предупреждали, что тем, кто отсасывает, сразу все зачтется.
– Все не так, Оль, – говорю, задумчиво кусая губы.
– А как? В универе фактически узаконена проституция! – возмущенно говорит она.
– Уверена, что нет. И уверена, что руководство универа не в курсе, – осторожно выдаю каждое слово, потому что слишком мучительны ответы, которые лежат на поверхности.
– А как тогда это все объяснить? Почему этой давалке закрыли оплату всего учебного года?
– Тем, что есть другой «прайс», по которому засчитываются баллы. Там другие услуги. Они могут быть разные. Нора согласилась подчиняться Коннору, понимаешь? Она выполняет все, что он скажет. И за это он оплатил ей год учебы.
Оливка разворачивается и прикрывает ладошками рот.
– О, боже. Откуда ты знаешь, Мари? И откуда ты знаешь, что руководство ни при чем?
– Там, где я училась, тоже такое было, Оль. Это называлось Игрой. На игроков делали ставки, учредители выигрывали огромные суммы. Игрок тоже зарабатывал. Только там было более лайтово, чем здесь. И ни владельцы, ни учителя лицея не знали об Игре.
– Правда? – глаза подруги расширяются от удивления. – Ты никогда не рассказывала.
– Не успела, – делано пожимаю плечами.
– Но ты же знала? – не отстает она. – Ты тоже делала ставки?
– Нет, Оля, но у нас все студенты знали об Игре, – уверенно лгу, не хочу признаваться, что была игроком. Потому что слишком близко я подобралась к разгадке. Но пока не хочу, чтобы она тоже догадалась.
– Ты думаешь, здесь тоже идет такая же Игра?
– Не обязательно, просто что-то похоже. Думаю, здесь тоже есть тотализатор, и на ту же Нору сделаны ставки. К примеру, насколько ее хватит. Скажи, разве Коннору так важно кого-то трахать за деньги? Здесь полно желающих трахаться с ним бесплатно. Но ему нужно подчинение.
– Больной ублюдок, – плюется Оливия, а я отвожу глаза.
Я обманываю ее не потому, что не доверяю. Мне нужно самой убедиться, я должна проверить свою догадку.
Браслет с буквой «G» на руке Норы Миллс. Конечно, это может быть имя ее парня. А может быть первая буква слова «Game». Игра.
Я уверена, что руководство университета здесь ни при чем, точно как ни при чем были Волынские. И не потому, что они закрывают глаза на то, что происходит в стенах университета. Готова спорить на что угодно – все началось относительно недавно.
С тех пор, как у футбольной команды университета появился новый капитан.
Глава 7
Маша
Всю следующую лекцию я только об этом и думаю.
Неужели я права, и Ник притащил сюда Игру?
Наш студенческий городок находится за городом, учебные корпуса, общежитие, кафе, спортивные площадки – все расположено на одной закрытой территории. Когда я впервые попала в университет, первое, что отметила – атмосфера.
Здесь нет никакого разделения на мажоров и аутов, как было в лицее, где мы учились с Топольским. Конечно, студенты, которым родители оплатили учебу, чувствуют себя свободнее, чем мы. Но нас никто не прессует.
Если бы в универе было хоть что-то, похожее на «сотку», я бы ни за что здесь не осталась.
Значит, моя догадка верна. И тот тайный студенческий клуб, о котором говорил Саймон – все те же игроки и учредители. В клубе делают ставки на участников и наблюдают за ними 24/7. Такое вот реалити-шоу.
А главный его учредитель – Никита Топольский.
Голова идет кругом. Чем больше об этом думаю, тем больше выстроенная в голове картинка кажется полной.
Наш кампус не монастырь. Я уже успела насмотреться на местные вечеринки на Неделе новичков. Для меня грандиозные тусовки с веселыми, пьяными и полуголыми первокурсниками оказались серьезным испытанием. Я просто не умею столько пить.
Я вообще пить не умею. Да мне и нельзя.
Зато никто здесь не стесняется. В общежитии нравы довольно свободные, и нет никакой необходимости платить за секс. Трахающиеся парочки, можно сказать, обязательный атрибут нашей общаги.
Подчинение? Принуждение?
Нет, не слышали. Любители БДСМ есть, но у них свое кино, на Неделе новичков у них даже была собственная тематическая вечеринка.
А если на то, чего нет, есть спрос, то обязательно появляется предложение. Только не бесплатно. У каждого предложения есть своя цена. Свои правила. Свой кодекс. И свои ставки.
Топольский перенял у отца способность к бизнесу. Не сомневаюсь, что суммы на тотализатор принимаются как минимум с четырьмя нулями.
Мысли безостановочно прокручиваются по одному и тому же кругу, из-за этого я безбожно туплю на раздаче. Переспрашиваю по нескольку раз, кладу рыбу вместо курицы и шпинат вместо спаржи.
Дерек дважды делает замечание. В третий раз театрально вздыхает и демонстративно достает из нагрудного кармана блокнот. Что-то там пишет, придирчиво на меня поглядывая.
Но сегодня мне наплевать. Сегодня Дерек не мой герой.
Вытягиваю шею и наконец вижу Топольского, входящего в зал. Он как обычно с Джаспером и Марти, и я пристально разглядываю парней. Они тоже в Игре? Они в учредителях? Или Никита не стал их втягивать?
Все трое не обедают в столовой, только пьют кофе. Они и сейчас идут к кофемашине, рядом сразу появляется Лия – та самая преданная поклонница, которой он предлагал...
Отворачиваюсь. Перерыв подходит к концу, нам надо успеть перекусить и бежать на лекцию. Но мой взгляд будто приклеен к парочке Ник-Лия. Она сияет и что-то ему говорит безостановочно. Никита молчит, но не кривится и не хмурится. А несколько раз даже улыбается. И как бы решительно я ни была настроена, понимаю, что пока она рядом с ним, я не подойду.
Не могу. Подожду другого удобного случая.
После лекций Оливка идет в библиотеку, а я на стадион. Никиту вижу сразу – он и здесь выделяется среди парней. Но тренировка уже началась, и я сажусь на скамейку. Я обязана его дождаться.
– Ты чего за ним бегаешь? – слышу сзади голос с заносчивыми нотками. Могла бы и не оборачиваться, ясно, кто это.
Не удостаиваю ответом и слышу угрожающее шипение:
– Тебе ничего не светит, отваливай сама по-хорошему.
Мне не хочется выглядеть дурой даже перед такой идиоткой как Лия.
– Отвалю, не переживай, – обещаю почти чистосердечно, – поговорю только.
– Я тебя предупредила, – вскидывает она голову и отсаживается.
Короткий перерыв в тренировке, Никита подходит к краю поля. На соседней скамейке лежит его полотенце и бутылка воды.
Вытирает лицо в капельках пота, пьет воду, позволяя ей свободно стекать по подбородку и шее. Он прекрасно меня видит, но делает вид, будто меня не существует в природе. А я зависаю от вида его влажной футболки, прилипшей к телу.
Лия уже вьется рядом, пытается вытереть ему виски, но он отмахивается от нее как от назойливой мухи.
– Никита, можно тебя на минутку? – решаю подать голос.
– НикитА? – передергивает плечиками Лия и смотрит на Топольского. – Кит, почему она говорит на тебя НикитА?
– Потому что меня так зовут. Что тебе нужно? – спрашивает меня не очень приветливо.
– Поговорить, – отвечаю упрямо.
– Исчезни, – кажется, это не мне, а Лие. Та пытается возражать, но он прикрикивает: – Я кому сказал?
Девушка поспешно отходит, испуганно оглядываясь.
– Я слушаю, – Ник переплетает на груди руки, и я смотрю на оплетающие их вены. Какой же он сильный...
– Никита, я знаю, что в универе есть Игра. Скажи правду, ты учредитель? – отзеркаливаю его позу, но у меня не получается так вызывающе.
Он замолкает, вперяется в меня своими синими глазами, и мое сердце начинает обратный отсчет.
Глава 7-1
– С чего ты взяла? – спрашивает Ник спокойно. Это спокойствие обманчиво, я вижу, как напряжены его мышцы.
– Нора, Коннор, рейтинг, «полный прайс», – начинаю перечислять, и его напускное спокойствие слетает в один миг.
Топольский наклонятся так низко, что его дыхание обжигает мои виски.
– Я просил тебя забрать документы, – он почти шипит. – Ты можешь просто убраться отсюда и не создавать мне проблем? Что ты опять копаешь?
– Значит, я права, Ник. Значит, это все ты. Скажи, зачем? Тебе ведь не нужны деньги, я знаю. Тебе так нравится, когда из-за денег люди готовы унижаться?
Он молчит, и выдержка полностью меня покидает. Ловлю его руки, заглядываю в глаза, и как ни стараюсь, голос все равно дрожит.
– Что с тобой случилось, Ник? Почему ты стал таким? Куда делся тот Никита, которого я любила?..
Из его грудной клетки вырывается хрип, мои руки в один миг оказываются заведены за спину. Топольский толкает меня к скамейке, прижимает ногами, и я бы точно упала, если бы он не держал меня за запястья.
– Не вздумай. Не вздумай туда лезть, поняла? Это в школе были игры, здесь не играют, здесь охотятся. И чем быстрее ты свалишь, тем проще будет всем.
Скамейка больно давит на лодыжки, я пытаюсь отодвинуться и подаюсь к Никите. Он стоит, широко расставив ноги, и я чувствую, как мне в бедро упирается каменный ствол.
Мы это оба чувствуем.
Так и раньше было, когда мы целовались, и Никита прижимался ко мне, я чувствовала, как у него каменеет в паху. Однажды он даже потянул мою руку и накрыл ею свой член. Он показался мне таким твердым и большим, что я испугалась. Отдернула руку и покачала головой.
Никита больше не настаивал, он так бережно относился ко мне. Бережно и внимательно. Что же с ним случилось?
Ник опускает глаза вниз, я тоже смотрю, как топорщится ткань спортивных шорт. Одновременно поднимаем глаза и встречаемся взглядами.
– Ты даже не представляешь себе, каким я стал, Маша, – говорит он хрипло. – И лучше тебе этого не знать. В последний раз предупреждаю, убирайся вон.
Он отталкивается от меня, наклоняется чтобы взять бутылку с водой и пьет, поставив колено на скамейку. Стоит спиной к команде, чтобы им не было видно. Упирается в колени руками и глубоко дышит, я знаю, он так пытается справиться с возбуждением.
– Я на сегодня все, парни, дальше без меня, – Топольский стягивает мокрую от пота и воды футболку, вытирает лицо и идет к выходу из поля.
А я спасаюсь бегством. Два года назад мы с Никитой так и не дошли до более откровенных ласк, чем поцелуи. И я понимаю, что в этом мое спасение. Если только поцелуи мне так трудно забыть, то что бы я делала, если бы позволила ему больше?
У меня сегодня по графику душевые и раздевалка. В техпомещении переодеваюсь в рабочую спецовку и складываю моющие средства в тележку. Раздевалки моя самая нелюбимая отработка. Зато самая денежная.
Добросовестно вымываю женскую половину и иду в сторону мужской. Еще не доходя до дверей, слышу низкий голос, затем негромкий стон.
– Эй, уборка пришла, – предварительно стучу по двери костяшками пальцев.
Я все понимаю, но до закрытия час, и мне не засчитают баллы за некачественную уборку. Тут одни зеркала протирать минут двадцать.
Распахиваю дверь и застываю.
В раздевалке Никита и Лия. Она стоит перед ним на коленях и старательно засасывает его член. Он без футболки и в расстегнутых джинсах. Явно после душа, волосы влажные, по ним капельками стекает вода.
Никита поворачивает голову, наши глаза встречаются. Совсем как недавно на стадионе. Хочется убежать, но ноги будто прирастают к полу.
– Ты... Так и будешь смотреть? – хрипит Никита, глядя на меня в упор. В груди разгоняется тупая боль, из глубины поднимается волна жара и ударяет по щекам изнутри. Мне кажется, они по-настоящему горят, так больно.
Любому ясно, что тут нет никакой Игры. И никаких «полных прайсов». Лия даже причмокивает от удовольствия.
Отворачиваюсь и затаскиваю тележку, чувствуя на себе прожигающий взгляд. Как ни стараюсь себя убедить, что мне все равно, ничего не получается.
Мне не все равно. Мне хочется схватить Лию за волосы и оттащить от Никиты, а его самого отхлестать мокрым полотенцем, которое небрежно брошено рядом на стуле.
Мир угрожающе расплывается, но я ни за что не позволю себе разреветься перед Топольским. Делаю над собой усилие, сглатываю и говорю с деланым безразличием:
– Давайте быстрее, у меня из-за вас весь график сбивается.
– Подождешь, – цедит Никита, не сводя с меня злого, колючего взгляда.
Дергает Лию за волосы, собранные на затылке, и начинает с остервенением вколачиваться в ее рот. Она беспомощно хватается за его ноги, за ремень на джинсах, а его лицо искажается гримасой, которая меньше всего похожа на удовольствие.
Почему я на это смотрю, не знаю. Мазохистка, наверное.
Сжимаю в руках салфетку для стекол и бутылку с моющим средством. Ладони потеют, хочется их вытереть, но как это сделать в резиновых перчатках?
Я не догадываюсь, я точно знаю – Топольский сейчас сливает в Лию то возбуждение, которым упирался в меня на стадионе.
От этого делается еще хуже. Чувствую себя фотографией в порножурнале, на которую каждый может передернуть. Никита вдавливает Лию в свой пах так, что она упирается в него носом. Затем резко отстраняется, обтирает член ее волосами и застегивает джинсы.
С трудом подавляю рвотный рефлекс, хочется закрыть ладонями рот. Но продолжаю стоять как столб, комкая рукой салфетку.
Где-то на краю сознания отмечаю, что впервые увидела член Никиты. И он действительно большой, я не ошибалась. Подавляю истерический смешок – боюсь, потом не смогу остановиться.
Топольский снимает со стула полотенце, забрасывает на плечо и идет к выходу. На меня он больше не смотрит. На пороге останавливается и говорит, не оборачиваясь:
– Уезжай. Здесь тебе не место.
Выходит из раздевалки, его шаги гулко звучат в коридоре. А в моей душе оставляют грязные несмывающиеся следы.
– Кит, подожди, – Лия сипло зовет, вытирая рукой рот, и поспешно поднимается с пола. Окидывает меня пренебрежительным взглядом и выбегает из раздевалки.
Подхожу к зеркалу, смотрю на свое отражение. На щеках горят лихорадочные пятна, глаза красные, губа прокушена. Облизываю ранку.
Он говорил, что у нас с ним все будет. Что он будет любить меня, как никто никого не любил. И наш первый раз мы оба запомним на всю жизнь.
Забрызгиваю зеркальную поверхность плотным слоем пены и ожесточенно тру салфеткой, словно хочу стереть из своей памяти, как только что здесь кончал Никита. Не со мной.
Глава 8
Маша
«Ромашка, ты куда пропала?»
Читаю сообщение Демона во всплывающем окне и отбрасываю телефон. Я лежу на кровати и тупо смотрю в потолок. Оливка ушла на вечеринку, мне отсюда слышно, как там зажигают. А мне не хочется ни вечеринок, ни веселья.
Ничего.
Может, Топольский прав, и мне лучше отсюда уйти? Но тогда я потеряю еще один год. Я уже два потеряла из-за операции. И потом, пусть я иду почти впритык, но у меня получается отрабатывать учебу. Даже не скажу, что валюсь с ног от усталости. И для меня уж точно легче работать в кафетерии, чем ходить на вечеринки.
Я ничего не вижу в них плохого, просто это не мое.
Мне главное продержаться в таком темпе год, это вовсе не кажется нереальным. Андрей говорил, со следующего года сможет мне помочь с оплатой. Может, я сумею найти подработку дистанционно. Я слышала, многие наши студенты со второго курса уже могут выполнять мелкие заказы.
Так почему я должна уходить из-за прихоти одного свихнувшегося от безнаказанности мажора?
«Ромашка, что-то случилось?»
Снова Демон. Мне не хочется ни с кем разговаривать, но игнорить Демона нечестно.
Открываю чат и пишу:
«Почему вы такие?»
«Кто мы?»
«Парни»
«Тебя кто-то обидел, Ромашка?»
«Нет. Просто не понимаю, как можно получать удовольствие от чувства собственного превосходства»
«Ты ничего не путаешь? Точно от этого?»
«Не путаю. Я видела»
«Расскажи мне, Ромашка. У тебя что, на глазах кто-то трахался?»
Хмыкаю. Дрон в раздевалке точно не летал. Они вообще не могут летать на территории студенческого городка, это запрещено правилами. Значит снова чертова интуиция?
«Я угадал?»
«Не совсем. Но суть та же»
«И зачем же ты смотрела?»
Медлю с ответом. А и правда, зачем? Не хотела показать Никите, что меня это задело? Это в первую очередь.
Очень жалею, что не хватило силы воли начать убирать, не обращая на них внимания. К примеру, натирать зеркало, напевая песенку. Это был бы, конечно, топчик. Вместо этого стояла и пялилась как дура.
Я просто никогда не видела Никиту таким. И мне было больно. Но я не собираюсь признаваться в этом Демону. Он вообще ничего не знает о Топольском, мы никогда не заходили так далеко в нашей переписке.
«Это случайно не тот парень, что хочет выжить тебя из универа?»
И почти без паузы:
«Он тебе нравится?»
Хорошо, Демон меня не видит, я вспыхиваю как светодиодная лампочка. Зачем он спрашивает, если сам все угадывает?
«Нет, он мне безразличен»
«Тогда почему тебя это задело? Если безразличен, плюнь и разотри»
Демон прав, прав. Сколько трахающихся парочек я уже видела в общежитии! Уверена, выйди сейчас в коридор, там и сейчас кто-то целуется. Я видела, как Итан отлизывал Грейс в спортзале на матах, потом их же застала под лестницей в позе «догги-стайл». И как Фло делала минет Максу тоже видела. Но тогда у меня были совсем другие ощущения.
Мне было все равно, абсолютно. Может, потому что они встречаются? Там точно никакого принуждения, Грейс стонала так, что слышала половина студенческого городка, не меньше. И Макс громко матерится, когда кончает. На них уже давно никто не обращает внимания.
Почему же меня так задело, что Лия делала минет Никите?
На поле Топольский был злой и возбужденный, потому что я его разозлила. Он завелся, Лия оказалась под рукой, Ник не стал отказываться. Но не могу отделаться от чувства, что Никита знал, что я их увижу. Знал и хотел этого.
«Потому что он хотел, чтобы я это видела»
«Может, он просто хотел? Просто физиология, Ромашка»
«Мне показалось что нет»
«То есть, я прав, вы знакомы?»
Палец над экраном замирает, я раздумываю несколько секунд и все же пишу:
«Он мой сводный брат»
«Ого как интересно! Значит это старая история?»
«Да»
«Подробности будут?»
«Нет»
«Как же я смогу помочь, если не буду знать подробностей?»
«Хорошо. Меняемся на твое фото в полный рост и подробную информацию личного характера»
Это беспроигрышный вариант. Я знаю, что Демон не пришлет свое фото, но я продолжаю:
«Это нечестно. Ты меня видел, а я тебя нет»
«Согласен. Тогда отбой. Скажи только, у вас была любовь?»
Я слишком долго думаю, чтобы ответить однозначно. Потому что сама не знаю. Я любила Никиту, а вот любил ли он меня? Теперь я уже ни в чем не уверена, поэтому пишу честно:
«Не знаю»
Пауза с его стороны даже длиннее моей. Вижу, что он пишет, но долго не отправляет. Вряд ли собирается отправить целое послание на весь экран, это не в наших правилах. Значит, пишет и удаляет. Наконец, от него приходит короткое:
«А сейчас что ты к нему чувствуешь?»
Здесь мне и думать не надо. Уверенно набираю ответ и отправляю:
«Я его ненавижу»
Наверное, Демона что-то отвлекло. Или кто-то. Ответ приходит гораздо позже, я уже собираюсь ложиться спать. Пиликает телефон, беру и читаю:
«Правильно, Ромашка. Он тебя не стоит»
Держусь за горло, хочу сглотнуть и не могу. Почему он так написал? И почему от этих слов веет такой безысходностью?
Глава 8-1
Демона я выследила случайно. Он прислал мне дроном конфеты, причем угадал с первого раза. Спросил в сообщении, какие мои любимые, я предложила угадать, и он угадал.
Подозреваю, что мог узнать об этом раньше, я ведь так и не добилась, как долго он за мной наблюдает.
«Сможешь подняться на верхнюю площадку?»
«Конечно. Иду»
Поднимаюсь лифтом наверх и замечаю, что дверь на технический этаж открыта. С крыши доносятся голоса, возле двери сложен рабочий инструмент. Я слышала, Андрей говорил, что домовладельцы хотят сдать крышу в аренду под кафе. Отличная идея!
Но Демон просил выйти на площадку, там тоже красивые панорамные окна. И сразу вижу зависший за стеклом дрон. Привычно машу рукой как старому знакомому и открываю подвижную створку окна.
К дрону привязан пакет. Тяну за веревку, и пакет оказывается у меня в руках, а дрон поднимается вверх. Разворачиваю пакет и обнаруживаю свои любимые шоколадные квадратики с мятной начинкой. Отправляю Демону восхищенный смайлик, но вижу, что он уже не в сети.
Квадрокоптер ненадолго зависает над домом, затем огибает здание. И тут меня как будто что-то толкает изнутри. Быстро прохожу через дверь на техэтаж и выбегаю на крышу. В стороне несколько мужчин увлечены разговором, среди них замечаю председателя домового комитета.
Незаметно просачиваюсь мимо на противоположную сторону, ищу глазами дрон. Он быстро движется по направлению к соседнему жилому комплексу, который в городе называют «Гонконг», хотя на самом деле он то ли «Радужный», то ли «Солнечный».
