Текст книги "Счет по головам"

Автор книги: Дэвид Марусек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

«Нет, надо!» – закричала она и снова прижала прибор к пятой точке, но у нее снова не хватило решимости, как и тогда.

Они прятались в офисе, пока суматоха не улеглась и уловители не прибрали место происшествия. Мелина знала, что охрана ищет ее, а ее спаситель никак не мог разрезать прочные пластиковые наручники. Он сопровождал ее, когда она пошла сдаваться.

Ввиду отсутствия улик и чьих-либо заявлений обвинения Мелине Пост так и не предъявили. Она могла вернуться в свою кладовку, но тот мужчина (она так и не назвала его имени) ее не пустил. Привез ее в собственную квартиру и одолжил у кого-то большие растения в кадках для очистки воздуха. Сначала он носил носовые фильтры, но потом стал обходиться без них.

По счастливому совпадению, он тоже работал управляющим финансами, притом в фирме, конкурирующей с «Сестрами Рид». Он преуспевал в своем бизнесе, но одевался и жил весьма скромно. Никогда не был женат – застенчивость помешала. Он с готовностью вызвался помочь Мелине вернуть ее утраченное состояние. У его друга был талантливый ментар (ментары тогда только начали появляться). Мелина отдала этому ментару разрозненные детали своего слуги, и он напал на след кое-каких ее пропавших активов. Господин Скромник оплатил из собственного кармана сыщика-финансиста, и вскоре они накопали достаточно, чтобы привлечь «Сестер Рид» к ответственности. Разразился крупный скандал, были выявлены другие жертвы, и помещение компании «Сестры Рид» опечатали. Часть фондов Мелины отыскалась, остальное могло отыскаться в будущем, Риды обещали ей возместить ущерб.

Мелина Пост, обеспеченная всем, что требуется для новой жизни, переехала в Чикаго и поселилась в моей башне этажом ниже.

– Он собирается сделать мне предложение.

Мы говорили уже час, а о господине Скромнике не было ни слуху ни духу. Откровение Мелины подействовало на меня, как ушат ледяной воды.

– Да, – подтвердила она. – Уверенной я, конечно, быть не могу, но я чувствую. Мы так сблизились за эти последние месяцы. Назовите это интуицией, если хотите.

Моя собственная интуиция ничего хорошего мне не подсказывала.

– Он такой нежный. Все свое свободное время ухаживает за мной или занимается моими делами. Я знаю, он любит меня, и сама тоже его полюбила. Утром он сказал, что этот вечер станет для нас особенным. Должно быть, его задержали какие-то чрезвычайные обстоятельства.

– Говорите, он занимается вашими делами? Какими именно? – почти со страхом спросил я.

– Инвестициями. Сегодня утром я подписала доверенность на его имя.

Пройти с ней всю ее печальную одиссею и узнать в самом конце, что она опять наступила на те же грабли! Этого я уже не мог вынести и повел себя как полный осел. Что бы ни случилось сегодня вечером, сказал я ей, как бы плохо ни обернулись события, она всегда может вернуться ко мне. Я о ней позабочусь. Буду за ней ухаживать и никогда ее не надую. Мне не нужны ни фикусы, ни носовые фильтры, чтобы быть с ней рядом.

– О чем это вы? – Мой серьезный тон слегка ее испугал.

– Он не просто опаздывает, – сказал я, – он смылся, как Сонет из отеля. Вас снова ограбили, но это ничего: я позабочусь о вас.

– Мне пора, – резко сказала она. – Еще раз спасибо за рыбу, мар Харджер, и за то, что выслушали меня.

– Мы оба знаем, что он не придет, – проговорил я как можно мягче. – Мы с вами вонючки, дорогая Мел, а вонючкам незачем друг друга обманывать.

Она попрощалась и ушла к себе, а Попрыгунчик закрыл мою дверь. Было непривычно холодно, но он сказал, что температура в норме. Я велел ему направить сколько-то пчел на этаж Мелины для наблюдения.

Минут через десять, к моему великому удивлению, все лифты нашего здания одновременно открылись на ее этаже. Из них вышла процессия арбайторов с букетами и гирляндами живых цветов. Они, как буйки в пестром море, дрейфовали к двери Мелины. Лифты ушли вниз и вернулись с новым цветочным грузом. С третьей волной арбайторов-цветоносцев прибыл и человек, держа в руках финальный букет красных роз. Омоложенный как полагается, но в остальном ничего особенного. В смокинге, с дурацкой ухмылкой. Следуя в хвосте процессии, он скрылся в квартире Мелины.

Пчелы, как им было приказано, несли вахту всю ночь. Цветочник вышел только утром, с Мединой под руку. Она вся сияла, и на пальце у нее сверкало новенькое кольцо. Вот, дорогие мои новые друзья, и вся история.

Сознавая, что рассказу Самсона недостает концовки, Жюстина спросила:

– Вернула ли вам Мелина акулу, равноценную той?

– О да, на следующий же день. И выращенную в том же году. Позже Попрыгунчик узнал, что остатки их ужина, вместе с супом из плавников, доели в чикагских приютах для бедных.

Самсон обмяк на сиденье, но его глаза после «Бодрости» все еще были навыкате. Дальнейшие расспросы могли оказаться для него непосильным напряжением, однако Жюстина не удержалась:

– А что стало с героем мар Пост?

– Ни его, ни ее я больше не видел, но следил за ними по Эвернету. Они вместе основали ассоциацию, которая вынудила парламент ОД выплатить компенсацию оставшимся в живых обожженным. Вы, может быть, слышали. Жили они, насколько я знаю, в гармонии, пока она несколько лет назад не скончалась более или менее естественной смертью.

– А что делали вы, мар Харджер-Кодьяк? Вернулись к своему нарушенному одиночеству?

– Нет. Мелина, сама того не зная, сделала мне подарок. За недолгое проведенное со мной время она напрочь отравила мое отшельничество. Благодаря ей я снова представил себя вонючего среди треволнений большого мира. Даже любимую женщину себе нафантазировал. С тех пор как эта муха меня укусила, к одиночеству я уже вернуться не мог. Назавтра я велел Попрыгунчику растемнить мои окна и впервые за долгое время увидел мой город. Вскоре после этого я познакомился с моей Китти и ее софамильниками. Они пригласили меня в свой чартер, и могу честно сказать, что за двадцать семь лет, прошедших с тех пор, я никогда не чувствовал себя одиноким. Раздраженным и упрямым – возможно, да, но только не одиноким.

Теленебесное шоу было в самом разгаре. Веселая суета на экранах контрастировала с пустотой стадионного поля.

– А Джин? – не унималась Жюстина. – Где ее портрет сейчас и продолжает ли он страдать?

– Картина, возможно, у Цветочника, если он еще жив. Я послал ее им, без подписи, в качестве анонимного свадебного подарка, но Мелина-то должна была знать, от кого она. Если же Цветочник последовал за Мелиной, я понятия не имею, где она может быть. На аукционах она не всплывала. Но будьте уверены: Джин, где бы она ни была, страдает и будет страдать вечно.

– Мне жаль это слышать, мар Кодьяк-Харджер, – сказала Жюстина. – Лучше бы вы ее уничтожили.

– Да, возможно. Говорите, что хотели сказать, не стесняйтесь, – добавил Самсон, видя по лицу Жюстины, что это еще не все.

Она, прижав кота к груди, посмотрела на Самсона с материнским укором.

– Я согласна с мужем. В такой час вам следует быть со своей семьей, а не устраивать здесь представление.

– Вероятно, вы правы, мар Воль, но я обожженный – может быть, последний из обожженных. Нельзя позволить обществу забыть, что с нами сделали от его имени. В прошлом я, из уважения к моей бывшей жене и по собственной слабости, упустил слишком много возможностей, но лучшей возможности, чем снятие этого купола, у меня еще не было.

– Я другого мнения, – возразила Жюстина. – Извините за прямоту, мар Кодьяк-Харджер, но вы, по-моему, не просто по-человечески слабы. Никто не отрицает, что вас постигла ужасная несправедливость, но плохое случается с каждым. И хотя я в жизни не слышала ничего печальнее истории вашего одиночества, вы сумели вовремя найти выход. Вам судьбу бы благодарить, а вы вместо этого хотите наказать тех самых людей, которые так долго были вашей опорой. Если вы действительно любите свой чартер и действительно цените сделанное ими добро, подарите им прощальные мгновения вашей жизни. В противном случае вы не кто иной, как эмоциональный трус. – Она забрала у Виктора кошачий поводок и добавила: – Извините, но я не могу на это смотреть.

– Что так? – ехидно спросил Самсон. – Уже выполнили свою норму самоубийств на сегодня?

Она молча открепила свое кресло и вернулась в здание стадиона.

– Удачи, мар Кодьяк, – подмигнул Виктор и последовал за женой.

Самсон стал рассматривать кнопки своего имитрона, бормоча:

– Здесь… минут через сорок пять.

Две дюжины Тобблеров в одинаковых скафах из плотной зеленой ткани гуськом поднялись на крышу. Эйприл и Кайл встретили их, Фрэнсис и Барри проводили к скамейкам, которые расставляли в огороде Богдан, Меган, Расти и Денни.

Теленебесное шоу уже началось, но Богдан находил его скучным. А вот Тоббам, похоже, нравилось – они раскачивались и притопывали ногами.

Он хотел улизнуть, но Эйприл поймала его за рукав. «У нас гости», – говорил ее взгляд.

– Я быстро. Мне телефон надо запрограммировать.

– Прямо сейчас?

Богдан сбежал вниз, повернул к своей комнате. Убедившись, что за это время туда никто не вторгался, он откопал в груде вещей свой редактор – тот самый, с которым программировал Лизу. Сел на матрас, положил редактор себе на колени. Число входящих телефонных звонков достигло 750 миллионов. Богдан совместил телефонный значок со своим рабочим, и цифра сократилась до более приемлемой, то есть до двух звонков. Один, от Хьюберта, был отмечен как срочный.

Богдан тут же его открыл.

Наконец-то, сказал ему Хьюберт.

– Я ему нужен?

Пока еще нет, но я решил позвонить заранее, чтобы ты в случае чего сразу приехал. Даже такси, собственно говоря, послал за тобой.

Богдан отшвырнул редактор и встал.

– Буду ждать внизу, на улице.

2.28

Они быстро прошли через передние комнаты. Фред остановился только посмотреть на дырки от лазера в стенах – стрельба, похоже, велась из салона. Несколько сотен скаутов, растянувшись по всем потолкам, обеспечивали связь. Поиск не выявил следов крови и какой-либо органики, кроме чешуек: в разыгравшемся здесь сражении участвовали только машины.

Сканирование каталки в салоне показало, что никаких ловушек в ней нет, но она была заперта. Фред махнул на ее панель управления.

– Либби, передай это Безымянному.

Красиво, сказала Коста, рассматривая обстановку салона – не просто аффовскую, но еще и элегантную, да и сами размеры комнаты впечатляли. Фреду, однако, показалось, что здесь чересчур много кресел и столиков с лампами. Клуб, что ли?

На большой картине, занимавшей почти всю стену, и на богатом персидском ковре, застилавшем лакированный пол, тоже остались ожоги. Этот ковер занял бы всю гостиную Фреда и Мэри. Три больших, с дыню, отверстия у него по краям еще дымились. Боебайтор стрелял отсюда по цокольному этажу, из которого велась радиопередача.

Лазер распотрошил также с полдюжины кресел, на ковре лежали осколки стекла, но уловители почему-то не спешили наводить здесь порядок. В комнате вообще не слышалось никаких машинных шумов, кроме тиканья старинных часов на камине. Механизм как в старом кино – колесики, пружинки и все такое.

Есть код, коммандер.

Фред отвлекся от своих мыслей и снова махнул на панель тележки. Металлическая дверца открылась, обнаружив маленький эрнандес-бак и портативный контроллер. В стеклянном резервуаре пузырился зеленый амниосироп, на поверхности плавала замороженная голова брюнетки. На лице застыло выражение, зафиксированное в момент, когда шлем отделил голову от туловища.

Для Фреда в этой гримасе не было ничего необычного. Он уже много раз видел эти выпученные глаза и перекошенный рот.

Коста, удовлетворенная осмотром, отошла. Фред проверил по контроллеру, исправно ли работает техника.

Все в норме, коммандер, сказала Либби. Фред воспринял это как предложение закрыть дверцу снова. Но Коста, видимо, обиделась за что-то на ментара и вернулась к каталке.

– Либби, – начала она и остановилась, будто не зная, как получше сформулировать вопрос. – Либби, – показала она на каталку, – почему нас не проинформировали об этом?

Приносим свои извинения, инспектор, но для нас такой поворот оказался столь же неожиданным, как и для вас. Мы ведем расследование, а вас просим остаться с мар Старк до прибытия персонала клиники Рузвельта.

Коста открыла рот, но промолчала и снова принялась расхаживать между креслами. Фред сверился с полевой картой. Боебайтор, обозначенный как зеленый треугольник, по-прежнему стоял на крыльце. Открыв окно в скаутской сети, Фред проверил верхние комнаты и кладовые. Все было тихо.

В укрытие! В укрытие! – передал внезапно лейтенант Михайлов День из ДЮОМ.

Фред и Коста, не найдя ничего подходящего, бросились на пол. Яркая вспышка осветила оконные жалюзи и прожженные в стенах дыры. За ней, еще не совсем угасшей, последовала вторая, от которой содрогнулся весь дом.

– Михайлов День, отзовись! – позвал Фред.

Контакт с ДЮОМ потерян, сказала Либби. Карта отметила машину флажком «убит».

Фред, не вставая с пола, получил через скаутов картинку крыльца. Ноги боебайтора все еще связывала пена, но он активировался и пускал из трех скважин вдоль выгнутого хребта какие-то дымовые кольца. Пускал десятками, точно подавал кому-то сигналы.

Фред встал и осторожно двинулся к холлу.

– Либби, Ник, кто-нибудь! Доложите обстановку!

Нас атаковал суборбитальный аппарат, инспектор, ответила Либби. Вывозите каталку через заднюю дверь. Карта прочертила маршрут из холла.

Тревога! – вышла на связь Вероника Гуж. Позиция «двенадцать часов»!

Фред отскочил в сторону как раз вовремя. Кусок потолка над ним обвалился, и сквозь дыру медленно поплыло к полу дымовое кольцо. Нет, не дымовое, а точно из пара. В полметра шириной, вибрирующее какой-то внутренней силой, оно прорезало в полу правильный овал и ушло вниз.

Срез был чистый, без всяких следов ожога. Плазма? Ядерное оружие? Что бы это ни было, с потолка спускался еще десяток. Коста вскочила на ноги. «Полундра!» – крикнул ей Фред, но опоздал: кольцо село на нее, как на колышек. При попытке отвести его рукой у Коста отлетела кисть. Скафандр тут же заклеил рану санитарной оберткой, а кольцо рассекло Коста по диагонали, от правого плеча до левого бедра. Ее сознание не поспевало за ситуацией, и на лице застыло такое же изумление, как у девушки в резервуаре. Черный скафандр напрягался, пытаясь ликвидировать травму. Подоспевший Фред схватил ее за руку, и верхняя половина Коста упала ему в объятия. Он подхватил ее, бросив карабин. Нижняя половина стукнулась о его колени.

– Я… я… – пыталась сказать Коста.

Прижимая к себе верх и таща за ногу низ, Фред уворачивался от паровых колец. Фрагменты инспектора в санитарной обертке напоминали упакованное в пластик мясо: ребра, мякоть. Новый разрез пришелся по правой ноге, и ступня с ботинком ухнула в подвал, где шипели по-змеиному, уходя в бетон, кольца.

Чистого пути к выходу не видно, коммандер, снова вышла на связь Вероника. Ищите укрытие. У вас десять секунд. Повторяю, усиливайте скафандры и ищите укрытие. Десять секунд.

Фред хотел было сказать, что усиление скафандров от колец не спасет, но тут сообразил, что в укрытие следует уйти от самой Вероники. Кольца струились вниз, как весенний ливень, пол под ногами разваливался. Лампы и кресла с вылезшими пружинами рушились в подвал. Лишь один участок пола оставался сравнительно целым: боебайтор метал свои кольца в обход процедурной каталки. Охраняемый им объект не должен был провалиться вниз, и в радиусе метра от каталки вообще не было дыр.

Фред с верхней половиной Коста понесся к каталке по нетронутой прямой линии, положил верх рядом, вернулся за низом.

Пять секунд, коммандер, предупредила Вероника. На заднем плане слышался вой турбины в ее фургоне.

Нижняя половина лежала, как сброшенные брюки. Фред, держа ее бедрами вниз, добежал до каталки, положил низ рядом с верхом. Нет, не так. Он совместил обе половинки, как полагается, и с грохотом кинулся на пол.

Что-то холодное, вроде пальца, касалось его затылка. Он дернулся, открыл глаза. Ничего не видно.

– Свет, – сказал он, и пространство рядом с ним осветилось. Он лежал на бетоне под металлической крышей. – Кто здесь?

Это Маркус, Фред. Ты на службе. Находишься в подвале дома № 2131 по Лайн-драйв в Декейтере. Несколько минут был без сознания. Твой скафандр докладывает, что ты не ранен. Сориентируйся по карте.

Фред, не двигаясь с места, развернул карту, и все его поле зрения заполнили флажки «убит». Взгляд не фокусировался, голова чесалась невыносимо. Фред хотел ее поскрести и вспомнил, что он в скафандре. Другое тоже потихоньку припоминалось. Он выполз из-под металлического листа – это было днище каталки. Скафандр осветил наполненное обломками помещение. Фред, повинуясь паническому импульсу, посмотрел вверх. Сквозь разрушенную крышу мирно глядело ночное небо.

Он заново изучил карту. В машине с флажком «убит» лежал джерри, тоже убитый.

– Медпомощь! – закричал Фред.

Прибытие через три минуты, сказал другой ментар.

Ровная линия на мониторе пострадавшего показывала, что он мертв уже пять минут. Еще три, и шансы на спасение будут проблематичны даже для джерри.

На крыльце обозначался треугольником мертвый технос. В этот жилой дом Фред приехал с инспектором по фамилии Коста. В подвале он видел целых пять значков с такой надписью, из них четыре были отмечены как убитые.

Фред выкопал из-под обломков мебели нижнюю часть ее тела. Скафандр уже включил охлаждение. Тут же рядом отыскалась и верхняя часть. Инспектор была без сознания, карта обозначала ее состояние как критическое. Фред вскрыл пакет первой помощи у нее на бедре, в нижней части, выдавил из тюбика криомешок. Развернул его, зарядил, надел на голову раненой и туго обвязал вокруг горла. Она, дернувшись, потянулась к лицу культей левой руки.

– Тихо, инспектор, – сказал Фред. – Это я, коммандер Лонденстейн. Вы ранены, вот я вас и засунул в мешок.

Но она не успокоилась, пока он не развязал и не снял криомешок. Глаза ее беспокойно бегали, оглядывая подвал.

– Мне придется оставить вас, чтобы помочь Михайлову Дню, – сказал Фред. – Мешок я подключу к вашему скафандру, и он заработает только в случае необходимости. – Он снова завязал мешок, невзирая на ее попытки содрать его культей, и вылез из подвала на газон. Неизвестное, но чертовски нелегальное оружие перевозочной фирмы напрочь снесло угол дома. Боебайтор на крыльце превратился в лужу расплавленного металла. Узел в желудке, наличие которого Фред осознал только сейчас, развязался.

Добежав по улице до ДЮОМ, Фред отыскал джерри в почти не поврежденной кабине. Михайлов День на куски не распался, но внутри скафандра был весь расплющен и перемешан с искореженной сталью. Кто-то, однако, уже оказал ему помощь: надутый криомешок на голове джерри весь побелел от инея. Должно хватить до прибытия медиков. Фред осмотрел раздолбанный корпус ДЮОМ – машину действительно атаковали сверху.

– Вероника Гуж, – позвал он. Она откликнулась сразу, без намеков на огорчение в голосе.

Рада, что вы в порядке, коммандер.

Служебные машины садились вокруг него – на улицу, на газон. Целая орда медиапчел прорвалась сквозь ограждение. Одни тендеры тушили пожар, другие карабкались в дом.

– Похоже, я ваш должник, – сказал Фред. Только вы? Я насчитала троих.

– Идет, нас таких трое. – Фред бегом припустил назад к дому. Аварийная тележка в подвале уложила два основных фрагмента Коста в свои боковые карманы. Десятки механических ручонок уже резали черный скафандр и обрабатывали раны. Криомешок остался на голове, но так и не был задействован. Фред махнул на тележку.

– Да, коммандер? – отозвалась та.

– Каково ее состояние?

– Средней тяжести, – ответила тележка или тот, кто ею управлял. – Раны чистые, внутренние органы стабилизированы, мозг функционирует полностью. Мы ее мигом склеим, будет как новенькая. – Тележка закрыла карманы клапанами. – Надо ехать, коммандер.

– Держи меня в курсе.

– Есть! – Тележка полезла к выходу. – И поищите, пожалуйста, три недостающие части, коммандер. Она пробудет в резервуаре намного меньше, если найдете.

У процедурной каталки работали расс и дикарь. Они уже поставили ее на колеса. Каталка, похоже, не потерпела ущерба, если не считать вмятин и отломанных ручек.

– Открываем, – сказал дикарь, но Фред велел им отойти и идентифицироваться. Он предъявил им собственный значок, они в ответ представились как охранник и медтехник клиники Рузвельта. Над каталкой открылась рамка, и к ним присоединился высокий худой человек в белом халате.

– Добрый вечер, коммандер Лонденстейн. Я Консьерж, ментар клиники Рузвельта, а это мои подчиненные. Разрешите им, пожалуйста, продолжить работу. Речь идет о человеческой жизни.

– Да-да, продолжайте, – позволил Фред.

На глазах у него они открыли дверцу каталки. Бак, контроллер и голова как будто не пострадали. Выражение на лице девушки не изменилось, и Фред от души пожелал, чтобы ее скорей разморозили. Медтехник опять закрыл дверцу.

– Вы и ваша команда получите поощрение за проделанную сегодня работу, коммандер, – сказал Консьерж. – А теперь, с вашего позволения, нам нужно успеть многое за очень короткое время.

Эй, кто-нибудь! – глоттировал Фред, подняв руку.

Можете отпустить их, коммандер, сказала Либби. Но он выждал еще немного, давая возможность всем заинтересованным лицам возразить сейчас или сохранить молчание навсегда. Никто больше не откликнулся, и он махнул на каталку. Ментар исчез, двое работников клиники двинулись со своей ношей к лестнице.

Расс, окинув взглядом захламленный подвал, разрушенный салон наверху, похожую на швейцарский сыр крышу, усмехнулся и сказал Фреду:

– То еще дельце.