Текст книги "Счет по головам"

Автор книги: Дэвид Марусек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

3.9

Богдан пришел с работы домой на два часа раньше. Он долго стоял перед входной дверью, не прикасаясь к контрольной пластине и не говоря ничего. После долгого противостояния дверь уступила ему и открылась. Богдан поднялся на четвертый этаж, где в коридоре у Зеленого зала собрался, похоже, весь чартер. «Кто им сказал?» – первым делом подумал Богдан, но потом смекнул, что никто его здесь не ждет и знать не знает о его возвращении. Ну да, он вернулся раньше обычного. Эйприл в зале совещалась о чем-то с Кейл ом; Меган и Би-Джи, стоя у двери, комментировали беседу.

– Самсон нынче утром восстал из мертвых, – сказала Меган. – Сел на смертном одре и потребовал каши и соку.

– Сейчас Денни и Расти его в сортир повели, – доложил Би-Джи.

– Помогают ему в геройском опорожнении.

– Он хочет ехать с нами на съезд.

– Но Кейл говорит, что это безумие. Как быть с его запахом? А если он умрет там у всех на глазах?

– А вот Эйприл за Сэма. Если он пойдет, то и ей можно будет.

При похожем на оплеуху звуке все взоры устремились к двери Зеленого зала. Кейл поднял свой бумажный блокнот и снова шлепнул им по столу.

– Кейл всю неделю пил таблетки для пущей уверенности, – сказал Би-Джи.

– Угу. Цепляется за каждое свое решеньице, как за спасательный плот, – подтвердила Меган.

Сверху спустилась Китти.

– Я пошла к ним. Пожелайте мне все удачи.

– Ни пуха ни пера, – хором сказали чартисты.

– К черту! А Богдан почему здесь? С работы выгнали? Обалдевший Богдан промолчал.

– Все в порядке, – весело объявила Китти, войдя в зал. – Я заказала инвалидное кресло. Оно уже едет.

– Кресло? На какие это шиши? – ахнул Кейл. – И речи быть не может. Я уже все решил.

– Не беспокойся, Сэм его оплачивает из собственного кармана. Все провернул этот Хьюберт, который в поясе. Прокат оплачен, кресло уже в пути.

– Так отмени заказ! – взревел Кейл.

– И не подумаю. Сэм едет с нами.

– Но он… он под домашним арестом! – захлебывался Кейл.

– Не кричи, я прекрасно тебя слышу. Я поговорила с пчелой, которая его стережет, и уладила дело с внукоровцами. Они разрешают. Не больно-то он им и нужен, как видно.

– Но ведь…

– Послушай, Кейл, – поднялась со скамейки Эйприл, – если мы возьмем Сэма на его последний съезд, это только прибавит чести нашему чартеру. И в глазах твоих чертовых Бидлов, между прочим, тоже. У них у самих-то не слишком здоровый вид, скоро нам и с ними придется нянчиться.

Этот аргумент на миг сбил Кейла с толку, и его противницы, пользуясь передышкой, сбежали.

– Говорю вам, я все решил! – крикнул домоправитель им в спину. – Слышали? Все решил.

Эйприл притормозила, увидев Богдана.

– Ты рано сегодня. Ну что, получил свою премию?

– Да! – заорал он. – Получил, блин, по полной!

Но Эйприл, уже не слушая, рассылала софамильников с поручениями. Автобус должен был прийти через два часа.

– Надень вот это, – скомандовала она, сунув Богдану в руки какой-то сверток. – Только душ сначала прими. – Она сморщила нос.

Смущенный ее замечанием, он понюхал свои подмышки. Все правильно, объект чертовски напуган. Неся парадную одежду перед собой, как чашу с водой, он поднялся в вышние сферы дома. Объекту не следует закрывать глаза, а моргать можно лишь очень быстро. Если делать это медленно, опустится кровавый занавес, и он снова увидит с ослепительной яркостью события этого дня.

Все началось, как только он пришел на работу. Его утренние задания не имели ничего общего с О-кораблями или планетой Лиза. Какой-то серый консенсус – Богдан забывал, в чем там дело, пока сеанс еще шел. Между заданиями он увидел в коридоре Аннет Бейджинг.

– Удачи тебе в отделе кадров, – пожелала она. – Сегодня, в три.

Хорошо, что напомнила. О встрече Богдан помнил, но забыл, который сегодня день, что, в общем, одно и то же. Аннет послала ему поцелуй и убежала. Поцелуй был настоящий, и Богдан стоял смирно, пока не почувствовал его на щеке.

Перед самым обедом закончилось действие его четвертой бодрилки, и он принял пятую. Пятьдесят третий час без сна, а ему хоть бы что. Таблетка не испортила ему аппетит, он даже добавку взял, и жаркое и мороженое. И карманы сникерсами набил.

Без пяти три он двинулся по административному коридору, держась путеводной линии. Коридор оставался тем же во всех арендованных помещениях, и Богдан знал, что должен прийти к трем черным дверям. Вот они, и скамейка напротив. Скамейка – тоже обязательная деталь. Вызванный должен ждать на ней, пока одна из дверей не назовет его по фамилии. Они, то есть Эп, ментар «Э-Плюрибус», всегда заставляют ждать. Все, что есть в компании, это конструкции Эпа: Академия, заведующая кадрами, даже сама Аннет. Здесь и кадров-то настоящих нет, в смысле людей – только демографы, как Богдан, да взятые на один день «дырки». И человеку, в общем, не совсем ясно, почему искусственная конструкция его заставляет ждать.

Но обещанная премия затмевала все, и Богдан не возражал. Он даже приготовился к ожиданию, для того и запасся конфетами. Он растянулся на скамейке и стал совать хрустящие шарики в рот один за другим. Сладкая кашица понемногу стекала в горло. Приятно, но зачем, собственно, надо дожидаться такой вещи, как премия?

– Map Кодьяк, прошу сюда, – произнес голос.

К нему обращалась средняя дверь. Как всегда. Он спустил ноги на пол, проглотил свое лакомство, стряхнул крошки со скафа. Дверь отодвинулась, и он вошел.

Заведующей, естественно, не было. Опять, значит, ждать придется.

Офис находился в том же состоянии, что и в прошлый раз, то есть в состоянии бардака. Везде кучи бумаги (!): на полках, на старомодных шкафах, на полу, на столе. Всюду пыль, воздух затхлый. Чашки, упаковки с засохшими остатками пищи в каждом углу – ничего себе натюрморт. Хоть раз бы другая дверь его вызвала. Глядишь, ознакомился бы с другим, более приятным образчиком корпоративной культуры.

По прошлому опыту Богдан знал, что единственный реальный предмет здесь, кроме него самого, – это большой, рассчитанный на взрослого стул перед столом заведующей. Рядом корзинка с надписью СРОЧНО, в ней картонные папки. Когда он нагнулся прочесть заглавие верхней, напечатанные на ней слова расплылись.

Богдан со вздохом взгромоздился на стул и снова полез в карман, но тут открылась внутренняя дверь, и вошла заведующая, едва касаясь ногами пола. В одной руке она несла пачку свежих бумаг, другой расчищала на столе место. Спихнув несколько старых кип и уложив новую, она только теперь обратила внимание на Богдана.

– Спасибо, что пришли, мар Кодьяк. – Она стряхнула с рук реалистичную пыль.

Он вскочил со стула.

– Спасибо, что пригласили меня, мар заведующая. Переворошив все папки на столе, она наконец нашла ту, что искала. Разложила ее между двумя кучами, села, стала читать. Богдан снова влез на свой стул. Она шевелила губами, вникая в текст. Губы – большие, точно резиновые, намазанные лиловой помадой – не гармонировали с маленьким острым носиком. Не то лицо, на которое хочется долго смотреть, а тут еще бородавки.

Заведующая смерила Богдана взглядом.

– Сегодня исполняется год вашей работы у нас, мар Кодьяк. Поздравляю.

– Спасибо. – Богдан собрался опять вскочить, но дама вернулась к чтению.

Да, две мясистые бородавки, одна на щеке, другая на левой ноздре. Одна коричневая, другая бесцветная, из обеих растет по одному курчавому волоску. Наросты сами по себе противные, но волосы – это уж слишком. Почему она их не выдернет, черт бы ее побрал?

Начальница закрыла наконец папку.

– У меня здесь один документ – прочтите и подпишите. – Перед Богданом открылась рамка. Заголовок документа, ни словом не упоминая о премии или повышении по службе, ненавязчиво гласил «Соглашение».

Плотный текст не укладывался у Богдана в голове – а там были целые страницы, с квадратиками для подписи внизу.

– А что это? – спросил он.

– Соглашение, согласно которому вы продаете компании два последних года своей работы.

Богдан ничего не понял.

– Но я у вас работаю только год.

– Поздравляю еще раз. Мы надеемся, что выходное пособие и премия удовлетворят вас.

На странице высветился параграф, озаглавленный «Выходное пособие». Компания, не скупясь, отваливала Богдану заработок за три месяца вперед, примерно 103,9174 кредитки, в обмен на немедленный разрыв трехгодичного контракта.

– Я что-то не понимаю. Вы меня увольняете?

Около первой рамки возникла вторая – контракт Богдана, тоже с высвеченным параграфом.

– Нет, мар Кодьяк, не увольняем. Просто приводим в исполнение вот эту статью, дающую нам право выкупить ваш контракт в любое время и по любой причине.

– Это потому, что я немного подрос? Но я уже записался на выходные в молодил ьную клинику. Можете проверить. К понедельнику мне опять будет одиннадцать лет одиннадцать месяцев, будьте спокойны.

– Нам известно о вашем созревании. – Заведующая показала в улыбке редкие зубы. – Мы хотели именно его указать как причину разрыва контракта – но как любящие родители не стали пачкать ваше личное дело.

– Тогда почему? Разве я плохо работаю?

– Дело не в вашей работе. Принимая вас, мы рассчитывали, что за двадцать четыре месяца составим полную модель вашей личности, а следующие двенадцать будем проверять, насколько эта модель верна. Эти расчеты оказались в корне ошибочными. Ваша несложность, не сказать бы простота, просто поражает, мар Кодьяк. Мы затратили всего полгода на создание вашей точной копии и можем предсказать вашу реакцию практически на все случаи жизни. Следовательно, мы в вас больше не нуждаемся.

У Богдана перед глазами все помутилось. Он не знал, что сказать, и брякнул первое, что пришло в голову:

– Сегодня, может быть, так и есть, а завтра? Моя личность развивается, знаете ли. Не успеете оглянуться, как ваша копия устареет.

– Ха-ха. мы так и знали, что вы это скажете. – заведующая достала из папки листок бумаги. – Даже записали. Хотите взглянуть? – Богдан молчал, и она снова закрыла папку. – Ваша эволюция нас ни в коей мере не интересует, мар Кодьяк. Для изучения развития и взросления человека у нас есть другие контрольные экземпляры. На вас мы изучали нечто совершенно иное, а именно остановленную в развитии личность. Представьте только: двадцатидевятилетний мальчик, который так и не вырос, балованное лотерейное дитя стареющего чартера; чартист, мечтающий о приключениях, но ровно ничего не делающий, чтобы их испытать; девственник, влюбленный в гологолли до такой степени, что на реальных девушек не обращает никакого внимания. – Заведующая поковыряла ногтем в зубах, дав Богдану шанс выдать еще один заранее известный ответ. Он, скрестив руки, гордо молчал. – Вы обижены, – резонно предположила она, – хотя и знаете, что все это правда. Мысленно вы желаете мне смерти. Вы полагаете, что мы вас совершенно не знаем, и очень хотели бы заполучить в руки эту нашу модель. Вот тогда бы вы нам показали, верно? Хорошо, – сказала она, когда он промолчал и на этот раз. – Познакомьтесь с Богданом Кодьяком.

Рядом возник точно такой же стул. На нем развалился маленький тощий мальчишка, разглядывающий Богдана с прищуром.

– Что, страшно? – спросила женщина.

– Ну, даже и не знаю.

– Да ты вообще ни фига не знаешь. – Ложный Богдан без всякого предупреждения спрыгнул со стула, с воплями пронесся по комнате, пиная бумажно-картонные залежи, снова залез на стул и зевнул.

– Теперь легче? – спросила заведующая, глядя на реального Богдана.

Он вынужден был признать, что ему действительно полегчало.

– Но вы до сих пор не убеждены.

– Правильно. Да какая разница, все равно вы меня выгоняете.

– Есть один способ остаться. – Заведующая откинулась на спинку стула.

– Правда? – насторожил уши Богдан. Она почесала бородавку у себя на щеке.

– Да, вы можете остаться, если продемонстрируете несовершенство нашей модели.

Модель закатила глаза.

– Как же мне это сделать?

– Спросите ее о чем-нибудь. Если модель не сможет ответить на ваш вопрос, а вы сами дадите ответ, мы сохраним за вами работу.

– Ладно, договорились. – Богдан углубился в самые тайные закоулки своего мозга, куда даже кишечный пробник добраться не мог. Его двойник тем временем лопал сникерсы.

Недремлющий разум Богдана перебирал и отбрасывал десятки вопросов.

– Время, – сказала заведующая.

Богдан решил сжульничать и спросить имит о том, чего сам не знал.

– Ты, самозванец, если такой умный, скажи, что значит пыльное «X»?

– Да запросто, – засмеялся другой Богдан. – Хьюберт.

Ну конечно же! Настоящий Богдан сразу понял, что это правда. «X» – это Хьюберт, из чего следует, что Тобблеры все-таки пронюхали об аресте ментара. Может, не все Тобблеры, а только Трой и Слизненыш. Этот вывод сильно встревожил Богдана, и ему очень захотелось получить ответ еще на один вопрос.

– Да, правильно, – сказал он. – Это я так, на пробу спросил, а теперь скажи: кто украл Лизу?

Двойник поерзал на стуле.

– Трой Тобблер со своим корешком Слизненышем, кто ж еще.

Паскудный имит снова его удивил. Кто ж еще, в самом деле? Ясно, что с этой моделью не все в порядке – уж очень она проницательна. Но не успел Богдан сказать об этом начальнице кадров, другой пацан отдал ему честь. Напоминает о дразнилках Троя и Слизненыша, что ли? Но двойник, глядя Богдану в глаза, продолжал держать руку у виска, пока Богдан не сдался и не ответил ему аналогичным жестом.

– Если ты сам в это не веришь, – вкрадчиво-задушевно сказала копия, – как же ты думаешь это осуществить?

* * *

– Ты скоро там? – крикнул Расти около душевой кабинки. – Эйприл говорит, автобус вот-вот приедет.

Богдан встрепенулся и вышел из душа. Вытерся, надел парадный костюм. Расти топтался рядом, поддерживал разговор и старательно притворялся, что не подглядывает, все ли с Богданом в порядке.

– Да нормально все, – сказал Богдан.

– Да-да, я знаю.

Коммандер Фред Лонденстейн, сидевший в помещении для охраны центра «Мак-Кормик», отвернулся от диорамы, потер глаза. Двадцать мрачных найков по обе стороны от него смотрели на другие диорамы, соответствующие расположению реальных комнат. Всего съезд занял около сорока помещений. Самым большим был многоярусный Зал Наций: его диорама целиком заполнила бы гостиную в квартире у Фреда.

Поймав взгляд Жиля на том конце (службе безопасности выделили один из бальных залов под штаб-квартиру), Фред подошел узнать, что стряслось. Жиль наблюдал за вторым по величине помещением, Залом Приветствий, который служил входом на съезд. Три конвейерных сканера, сходившихся там, доставляли по четыреста чартистов в минуту.

Кое-где над головами тысяч прибывших мелькали флаги. Ментар центра, Мак, распоряжавшийся сканерами, отметил субъектов с флагами как потенциальных смутьянов.

Жиль указал на типа, имевшего при себе целых три. Фред пролистал досье этого человека: преступления против личности, отбыл срок, но за последние семьдесят лет никаких правонарушений. Увеличил его лицо – ничего, кроме радостных ожиданий. Пришел он в обществе членов своего чартера.

– Пропусти его, но снабди персональной пчелой, – сказал Фред.

– Я так и подумал, – ответил Жиль. – Да, кстати… – Он мотнул головой в сторону диорамы Зала Наций и двух найков, которым поручили за ней наблюдать. Половину из своих сорока найков Фред назначил вести мониторинг только для того, чтооы чем-то занять их: Мак вполне справлялся с этой задачей один. Эти двое, вместо того чтобы выявлять проблемные ситуации, сами на них напрашивались: увеличивали женщин на верхних ярусах и разглядывали их сквозь одежду.

– Прекратите немедленно, – приказал, подойдя к ним, Фред.

Найки даже не моргнули своими крысиными глазками, однако женщин одели.

Фред продолжил обход, обдумывая новую информацию. Найки по крайней мере не стеснялись показать, что им нравятся дикарки.

На лестнице Богдан встретил Денни, который нес Самсона вниз. Самсон выглядел вполне свежим и вменяемым.

– Сэм едет с нами на съезд, – сообщил Денни. Внукоровская пчела, сопровождавшая их, видимо, тоже ехала.

На площадке второго этажа ждали Эйприл, Кейл и инвалидное кресло.

– Здравствуйте, мар Кодьяк, – жизнерадостно молвило кресло, когда Денни усадил в него Самсона, и укрыло ноги седока пледом. – Максипомощник полностью к вашим услугам. Питание, автодок, санитарно-гигиенические функции, телеком, медиа, транспорт. Даже очистка окружающей среды от неприятных запахов. Я ваш дом на колесах, вам просто не захочется меня покидать!

– Зловещая фраза, – заметил Самсон.

– Сейчас я соединю вас с туалетным устройством. Извините за кратковременные неудобства.

– Может кто-нибудь заткнуть этот драндулет? Где Хьюберт? Хьюберт, ты где?

Кейл словно того и ждал:

– Хочешь знать, где Хьюберт? Я скажу тебе, Сэм. Он исчез бесследно из-за твоей глупой выходки.

Самсон наморщил лоб.

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, Кейл. Как всегда. Сверху спустилась Китти с ремнем.

– Смотри, что у меня тут есть, Сэм. – Она сунула пояс креслу. – Запрячь его куда-нибудь понадежнее.

– Что это такое? – спросил иамсон.

– Твой пояс, Сэм. С долькой Хьюберта.

– Хьюберт?

– Привет, Сэм, – сказал поясной слуга через динамики кресла. – Я принимаю на себя управление этим транспортным средством. Я не полный Хьюберт, только его терминал с минимальным количеством внешних устройств. Можешь звать меня Хьюберт-пояс.

– Но говоришь ты точно как Хьюберт, – с надеждой сказал Самсон.

– Да, правильно. – Хьюберт-пояс направил кресло вниз по ступенькам, потом на улицу. Убаюканный рессорами Самсон уснул еще до того, как его погрузили в автобус.

Тобблеры тоже отправлялись на съезд, и новенькие автобусы спускались к ним с неба один за другим. Кодьяковский по сравнению с ними был маленький, зато бронированный, с металлическими сетками на окнах и подозрительными пятнами на сиденьях. Он не поднялся на пропеллерах в воздух, а тяжело покатил по городу на колесах.

У «Мак-Кормика» автобус застрял в потоке движения. За его грязными окнами простиралось море других автобусов, фургончиков и такси, едущих в ту же сторону. Богдан, глядя на это, снова и снова переживал сегодняшний день в утомительных подробностях шестидесятого часа бессонницы.

– Помните, ребята, – объявил Кейл по громкой связи, – есть только один шанс произвести первое впечатление.

Место для стенда Кодьякам выделили на густонаселенном четвертом ярусе Зала Наций. Эйприл передала Маку свои дизайнерские разработки, и отведенное им пространство, подсоединившись к скоп-системе зала, преобразилось в палубу плавучего дома. Именно на барже зародился восемьдесят лет назад чартер Кодьяк. Модель этого судна с вертикальными турбинами, опреснительной установкой, защитой от цунами и ураганов, рыбообрабатывающим цехом и антигломовыми фильтрами до сих пор оставалась популярнейшей в мире; миллионы людей жили на таких баржах в плавучих городках у берегов почти каждого озера и континентального шельфа. Самим Кодьякам давным-давно пришлось отказаться от дизайна жилых судов, и они пользовались этим только в целях вербовки.

Стайка легких стульев и столиков расположилась сама собой на голографической палубе, офибайторы расставили на столах напитки с закусками. За несколько минут баржа «Кодьяк» пришла в полную готовность. Кейл собрал всех софамильников в кучку для окончательного напутствия. Меган и Би-Джи, сидевшие в автобусе рядом с Самсоном, обнюхивали рукава своих парадных одежд.

– Ну, вот мы и на месте, – с энтузиазмом заговорил Кейл. – Используем же предоставленное нам время как можно лучше. График дежурства при стенде есть у всех, так что прошу не опаздывать. В промежутках развлекайтесь сколько угодно, только особняком не надо держаться. Общайтесь! Общайтесь! Все, хороших вам впечатлений. Нет, погодите. Если кто спросит, говорите, что Хьюберт-пояс и есть Хьюберт.

– Я Хьюберт-пояс, – поправил голос из подъехавшего кресла со спящим Самсоном. Самсону, которому сканеры были противопоказаны, пришлось сделать крюк через запасной пропускной пункт, где ему придали для мониторинга вторую пчелу. – Я лишь бледное подобие Хьюберта-прим.

– Мы знаем, дорогуша, – заверила его Китти. – Ты, главное, помалкивай. Не повторяй этого больше.

Запах Самсона уже начинал вызывать замешательство на соседних стендах. «А я вам что говорил?» – читалось во взгляде Кейла, устремленном на Эйприл.

– Китти, не отвезешь ли ты Сэма вниз, в пивной садик? – сказала она, но Китти уже убежала к детям, игравшим в пятнашки. – Богги? – со вздохом произнесла Эйприл.

Богдан упорно пробирался мимо многочисленных стендов. Кресло Самсона и две внукоровские пчелы следовали за ним по пятам. Он только что проглотил шестую бодрилку, и его распирало. Хранители суповых горшков и традиционных ценностей приветствуют вас! Легион бирюзово-изумрудно-салатовых – к вашим услугам! Команда сине-оранжево-зеленых – к вашим услугам, мар! Приверженцы красно-черно-серого – к вашим услугам, мар! Вон еще какие-то, неопознанные – Лиза знала бы всех, – поклон вам, мар, удачного дня вам и вашей свите. Это они еще Сэма не учуяли. Как учуют, сразу сделают козьи морды.

Итак, будем следовать, не вступая ни с кем в разговоры, по бесконечным галереям дешевых посулов, где у всех на устах одна молитва: даруй нам еще одну трансплантационную ферму, еще один каменный карьер, еще один проект гнутого стула, и на сей раз мы составим маркет-план поумнее.

О вы, изготовители зеленого арахиса и декоративных оконных решеток. О вы, натягивающие оленью шкуру на барабаны (в форме маленьких О-кораблей), о дистилляторы розовых лепестков, тысячелистника и эвкалиптовых листьев. Ваши дойные коровы давно подохли, раздулись и почернели, а вы все тянете их за сгнившие сиськи. Не пора ли им отдохнуть?

Богдан остановился у кодьяковского стенда, поняв, что описал большой круг. Издали это и вправду похоже на палубу жилой баржи. На голограмме даже волны присутствуют. Фрэнсис и Барри, не самые видные представители Кодьяков, ели на палубе сырную пиццу, но раз на борт все равно никто не стремится взойти…

Мы никогда не были мореходным чартером, хоть и жили на воде в Аляскинском проливе, близ острова Кодьяк. В 2054-м тринадцать женщин и девятнадцать мужчин, служащие элеваторного отдела Кодьяковского портового управления, разругались со своим старым домом и решили отпочковаться. Но на острове недоставало жилья, и они, сложившись, переделали рыбопромышленную баржу в плавучую резиденцию. Они ставили ее у прибрежных утесов, где единственным маяком служила черта прилива, беззащитные против тихоокеанских зимних штормов и летних дождей.

Впрочем, это было еще до Агрессии, и люди тогда впервые начали осознавать, что будут жить вечно.

Тридцать два кодьяковца, будучи хорошими инженерами и дизайнерами, за три года заметно усовершенствовали свое судно и организовали коммуну на основе полного равенства. Позже они зарегистрировали ее как чартер (и тогда же, вероятно, прикупили алюминиевую кастрюлю).

Богдан направился к ближней дорожке, ведущей вниз. На следующем по порядку ярусе он быстро проскочил мимо стенда Палтусов (бело-желто-белых) и их знаменитой трансгенетической свиньи с буграми мяса под дряблой кожей. Гонады напрокат, суррогатные матки. Судебные процессы по медицинским делам – почти без смертных приговоров, хорошие компенсации. Большое спасибо.

Далее двойной стенд, производители баннеров Чуры (коричнево-черно-красные). Известные специалисты по слияниям. Проглотим ваш чартер целиком, без всяких вопросов. Говорят, ваш дом скоро окочурится. Опять же спасибо. И до свидания. Чур меня, чур!

Богдан повернул за угол и увидел в конце ряда стенд Бидлов – устье микрошахты, встроенное в компактный отвал. Там толпилось около сотни чартистов, а трое Бидлов в черных одеяниях отвечали на вопросы за диспетчерской стойкой. Другие Бидлы, не те, что обедали вчера у Кодьяков. Любопытно бы узнать насчет Вайоминга, но только не с храпящим и воняющим креслом в хвосте. Знак почета для чартера, да, но очень уж специфический.

На нижнем ярусе Богдан обнаружил карту-схему и дотронулся до изображения пивного садика. Полосатая, как леденец, путеводная линия протянулась от его башмаков через людный холл. Он пошел по ней, огибая лотки и киоски. Да здравствует чартер Джифф (красно-бело-зеленый), флагман великого Чартистского движения, владеющий экструдерными рецептами на все и вся и имеющий свои филиалы повсюду, даже в нашем зараженном пиратами доме на Хоув-стрит!

Привет чартеру Болто (сине-асфальтово-бирюзовый), чьи услуги в области страхования, инвестиций и банковского дела соперничают со многими аффовскими компаниями!

Слава чартеру Вайн (сплошная зелень), чьи оздоровительные курорты по всему миру приносят пользу тем, кто может себе это позволить!

Богдан закрыл глаза, омываемый пятиэтажной Силой Численности, Силой Разнообразия, Силой Сплоченности.

Основатели чартера Кодьяк были гиганты. Спрос на суда их модели охватывал все верфи земного шара. Все препятствия на своем пути они устраняли с помощью финансовых или иных средств. Какое-то время Кодьяк был знаменем всех чартистов, но героический период длился недолго. Все тридцать два пионера покинули корабль, чтобы сколотить себе индивидуальные состояния, и на борту остались только бедолаги вроде Кейла и Джералда.

Кто-то потрепал Богдана по голове – Трой Тобблер.

– Привет, золотенький! Дедушку на кресле катаешь?

Пухлые руки Троя торчали из коротких желтых рукавов зеленой с серебром парадной рубашки. Богдан бросил взгляд на свои – тоже пухлые, без намека на мускулы, но все-таки не совсем такие.

– Есть кто дома? – Трой помахал рукой перед глазами Богдана. – Что новенького у вашего как-там-его-звать? А какая вообще тюряга у ментаров? Им правда режут выводной механизм? Жесть.

Богдан помнил себя в возрасте Троя, помнил, как хорошо тогда было жить. Кодьяки еще владели кое-какими верфями в ЮАР и Европе, им принадлежало все здание на Хоув-стрит и чартерные дома в других городах. Все иногородние софамильники, бывая в Чикаго, привозили ему подарки. Им нравилось слушать его разговоры, а Лиза пела песенки, которые он сочинял.

– Трой, – сказал он, глядя на юного Тобблера со всей интенсивностью шестьдесят первого часа бессонницы, – ты уже кому-нибудь рассказал про Хьюберта?

– Нет. Как раз собираюсь.

– Лучше не надо. – Да ну?

Богдану хотелось стереть пацана в порошок, но он сдерживался.

– Ты ведь не сказал им, что взломал мою дверь, так ведь?

– Не-а.

– Ты сказал, что заставил меня самого открыть. Или Сэма. Вот и вышел чистеньким.

Трой усмехнулся.

– Так же и с Хьюбертом. Можешь рассчитывать на то, что я сам все выложу. Ну так как?

– Не, не пойдет.

На голову Богдана легла чья-то рука. Он смахнул ее и оглянулся. Это оказался пожилой человек в скафе чартера Кэндел (малиново-сине-черный).

– Твой софамильник спит, сынок? Или как?

– Самсон? Да, мар, наверное. Трой тем временем успел смыться.

– Жаль. Хотел выразить ему свое уважение.

– Я могу записать вас, мар, – предложило кресло. Чартиста это устраивало.

– Здравствуйте, Самсон Кодьяк, – начал он. Веки Самсона затрепетали. – А, вот вы и проснулись.

– Да? – Самсон попытался сфокусировать на нем взгляд. – Чем могу помочь, офицер?

– Ха-ха. Я не из службы безопасности, мар Кодьяк. Чарльз Кэндел. Мы с вами встречались в тридцать восьмом, когда вы еще звались Харджером, а я Соузом.

Самсон нахмурился, вспоминая.

– Чарльз Соуз? Да, как же! Киберскульптура. Но вы тогда были совсем еще мальчик.

У Кэндела отвисла челюсть.

– Вы еще помните меня век спустя! Точно, я был мальчишкой, неуспешным студентом, но ваши лекции по формовке псевдотканей меня увлекли. А ваша мастерская, если быть кратким, дала направление всей моей жизни. Остальное – уже история.

– История? Что он имеет в виду, Генри?

– Меня зовут Хьюберт-пояс. Map Кэндел-Соуз выражает вам признательность за положительное влияние, оказанное вами на его судьбу век назад.

– В самом деле?

– Да-да, – подтвердил Кэндел. – Можете мне поверить, мар Кодьяк. Вы изменили мою жизнь в корне. Я видел ваше небесное шоу, потом услышал, что вы здесь, вот и решил поздороваться.

Когда Кэндел откланялся, к Самсону подошли еще двое. Скоро рядом с креслом выросла целая очередь.

– Хьюберт-пояс, – сказал Богдан, – доложи Эйприл обстановку и предупреди, что мне надо отлучиться по своим делам.

– Она говорит, что кого-нибудь пришлет. Пришедшая Китти оторопела при виде очереди, но Богдан, не дав ей никаких разъяснений, уже ушел.

– Трой Тобблер, – запросил он, вернувшись к съездовской карте-схеме. Там появилась движущаяся точка, и Богдан устремился за ней в погоню.

Синяя пчела выползла из кармана укрытого пледом носителя. Укрывшись под его лацканом, она продела сквозь ткань волосообразные камеры, чтобы получить визуальную картину и совместить с лицами голоса, которые записывала для коман-дующего-2.

Все шло как по маслу, и Фред начинал надеяться, что вечер обойдется без происшествий. Количество присутствующих дошло до 47 600 человек. У сканеров конфисковали 1200 единиц смертоносного оружия, в основном лазерных сабель и карманных дубинок. Задержали трех правонарушителей, объявленных в розыск (о чем они только думали, когда лезли в сканер класса «арена»?). Завернули назад 536 человек с поддельными или просроченными удостоверениями чартистов.

Смертных случаев на данный момент произошло семь – все от естественных причин, очевидно: три инфаркта, один инсульт, одно удушье (хот-дог в горле застрял), два под вопросом. Мертвых и умирающих, изымаемых с минимальным шумом, быстренько помещали в биостазис.

Отряд дружинников чартера Гуж нес свою вахту без всяких стычек с силами «Полезных людей». Настоящие профи, вынужден был признать Фред. Благодаря присутствию пятисот Гужей многих своих итерантов он держал про запас в служебных коридорах, пронизывающих все здание центра. Решив, что теперь самое время сделать обход, он поговорил со всеми, кто оставался в резерве – джерри, белиндами, рассами. Запасники дремали, переговаривались, играли в азартные игры. Офибайторы обслуживали их как положено, но выглядели они не очень довольными, особенно рассы. Фреду показалось даже, что братья его избегают. Еще двадцать найков расхаживали взад-вперед, аж в глазах рябило. Удивляться нечему – их готовят к уличным боям, где можно всласть помахать дубинками, а не к мирному патрулированию и уж тем более не к отсиживанию в коридорах.

– Жиль, – сказал Фред, вернувшись в свой штаб, – пошли запасным пиццу с содовой и начинай понемногу выводить их в патрули. А найки, которые в резерве, пусть чередуются с теми, что сидят здесь.

Есть, ответил Жиль.

Продолжая обход на территории съезда, Фред почувствовал себя странно. Столько дикарей, и у каждого свое неповторимое лицо, своя фигура, свои параметры. И некрасивые есть, даже откровенно уродливые. Не спутаешь с аффами, которые теоретически тоже ведь дикари.