Текст книги "Хорошая работа"

Автор книги: Дэвид Лодж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

– Ты была права, мам. Дядя Уолтер мне кое-что завещал.

– Сколько, дорогуша?

– Ну, после всех выплат у меня останется порядка ста шестидесяти пяти тысяч фунтов. Плюс-минус несколько сотен.

Миссис Пенроуз тоже вскрикнула, после чего раздался стук – она положила трубку рядом с телефоном. Робин слышала, как мама сообщает эту новость отцу, который, судя по звукам, находился в ванной. Потом мама опять взяла трубку.

– Папа тебя поздравляет! Я так за тебя рада, моя дорогая. Вот это сумма!

– Разумеется, я разделю ее с вами.

– Глупости, доченька, это твои деньги. Дядя Уолтер оставил их тебе.

– Но это так странно… Он ведь меня почти не знал. Логичнее было бы оставить их папе. Или нам с Бэзилом пополам.

– Денег у Бэзила больше, чем нужно. А нам с папой и так хорошо, хотя с твоей стороны было очень благородно это предложить. Теперь тебе не нужно будет уезжать в Америку.

– Почему? – удивилась Робин. Ее восторг понемногу таял.

– А зачем? Ты можешь делать что хочешь, имея сто шестьдесят пять тысяч.

– Пожалуй, ты права, – сказала Робин. – Но я совсем не хочу бросать работу.

Ночью кончился дождь. Тихое солнечное утро, на небе ни облачка. Один из тех редких дней, когда воздух в Раммидже кажется очистившимся от пыли и гари, все выглядит чистым и нетронутым. Робин в легком платье на пуговицах и в босоножках выходит из своего дома на теплый свежий воздух и на мгновение останавливается, оглядывая улицу. Дышится легко, как на море.

Пыльный и помятый «рено» скрипит, когда она кидает на переднее сиденье сумку от «Глэдстоун» и садится за руль. Мотор несколько секунд астматически свистит, потом кашляет и оживает. Робин не без удовольствия думает о том, что скоро сможет заменить «рено» на новую машину, более шикарную и быструю. Пожалуй, стоит утереть нос Бэзилу и купить «порше». Нет, не «порше», думает она, вспоминая проповедь Вика об отечественных машинах. Может, «лотус»? Вот только в него не сядешь в юбке. Потом она думает: что за глупости? Мне прекрасно подходит «рено», просто нужно сменить аккумулятор.

Робин медленно и осторожно едет в Университет. Ее настолько согревает мысль о грядущем богатстве, что совершенно не хочется, чтобы какой-нибудь водитель-лихач, выскочив из-за поворота, врезался в нее и разбил вдребезги. До Университета она добирается благополучно. Проезжая мимо дома Уилкокса на Эвондейл-роуд, Робин замечает в окне чью-то руку. Вероятно, Марджори вытряхивает коврики через окно второго этажа. Интересно, почему Уилкокса вчера так срочно вызвали и почему он не вернулся. Робин припарковывается под липой. Это место свободно, потому что водители боятся капающей с ветвей липкой смолы. Но Робин совершенно не смущает налет, которые остается на потускневшей поверхности «рено». Она берет сумку и идет к Факультету Изящных Искусств. Солнце заливает теплым светом красный кирпич здания и играет в свежей блестящей листве. От подсыхающих лужаек поднимается пар. Робин идет беспечной пружинистой походкой, размахивая сумочкой, которая теперь гораздо легче, чем в январе, потому что начинаются экзамены и занятия почти кончились. Она улыбается, здороваясь с коллегами и студентами в вестибюле, на лестнице, в коридоре перед кафедрой.

Боб Басби прикалывает записку на доску объявлений и кивает, увидев Робин.

– В понедельник у нас внеочередное общее собрание по обсуждению письма из УГК, – сообщает он. – Дела, похоже, плохи. – Он понижает голос до таинственного шепота. – Я слышал, вы можете покинуть нас раньше, чем собирались? Имейте в виду, я вас не виню.

– Кто вам сказал? – спросила Робин.

– Слухи.

– Что ж, буду очень рада, если вы не станете способствовать их дальнейшему распространению, – заявила Робин.

Она идет дальше по коридору, уже раздраженная осведомленностью Боба Басби и болтливостью Памелы, а источником слухов могла быть только она. Робин отмечает про себя, что никому на кафедре нельзя говорить о наследстве.

Возле двери кабинета ее как всегда кто-то ждет. Подойдя поближе, она видит, что это Вик Уилкокс. Она не узнала его сразу, потому что он не в привычном темном костюме, а в рубашке с коротким рукавом и в легких светлых брюках. В руках он держит две книги.

– Не ожидала тебя увидеть, – говорит Робин, отпирая дверь кабинета. – Пришел наверстать то, что упустил вчера?

– Нет, – отвечает он, заходя следом за ней в кабинет и закрывая за собой дверь. – Я пришел сказать, что больше никогда не приду.

– А-а, – говорит Робин. – Впрочем, это неважно. Занятия почти кончились. Вряд ли ты получишь удовольствие, наблюдая за тем, как я проверяю экзаменационные работы. Что-нибудь стряслось в «Принглс»?

– С «Принглс» покончено, – сообщает Вик. – «Принглс» продали той группе, в которую входит «Фаундро». С этим мне вчера и звонили. С сегодняшнего дня я безработный.

Он показывает на свою одежду так, словно она и есть главный признак его рухнувшего положения.

После того как Вик рассказывает все в подробностях, Робин говорит:

– Как же они могли так поступить с тобой? Выбросить на улицу без всякого предупреждения!

– Увы.

– Это же чудовищно!

– Когда решение принято, их уже ничто не волнует. Они ведь знают, что останься я еще на неделю, запросто мог бы из мести разорить компанию. Впрочем, я бы все равно не стал этого делать.

– Мне очень жаль, Вик. Ты, должно быть, ужасно расстроен.

Он пожимает плечами.

– В чем-то выигрываешь, в чем-то проигрываешь. Как это ни смешно, тут тоже есть свои положительные стороны. Несчастье сплотило семью.

– Марджори не очень огорчилась?

– Марджори держится потрясающе, – говорит Вик. – Между прочим, – он откидывает со лба непослушную прядь волос и смущенно отводит глаза, – мы с ней вроде как примирились. Я подумал, что должен тебе об этом сказать.

– Я очень рада, – нежно говорит Робин. – Правда, рада это слышать.

– Я просто хотел расставить все точки над i, – объясняет Вик и с тревогой смотрит на Робин. – Боюсь, я вел себя несколько глупо.

– Не волнуйся об этом.

– Я жил как во сне. А эта история меня разбудила. Должно быть, я был не в себе, когда надеялся, что тебе может понравиться немолодой коротышка-инженер.

Робин смеется.

– Ты совершенно особенный человек, Робин, – торжественно говорит Вик. – Однажды ты встретишь мужчину, который будет достоин того, чтобы жениться на тебе.

– Мне не нужен мужчина в качестве дополнения ко мне самой, – улыбается Робин.

– Это потому, что ты его еще не встретила.

– Знаешь, как раз сегодня утром мне сделали предложение, – беззаботно сообщила она.

Вик выпучил глаза.

– Кто?

– Чарльз.

– Ты его примешь?

– Нет, – отвечает Робин. – А что собираешься делать ты? Наверно, искать другую работу.

– Нет, мне надоела эта мышиная возня.

– Неужели уйдешь на покой?

– Этого я не могу себе позволить. К тому же я буду скучать без работы.

– Можешь получить степень как вольный слушатель английской кафедры, – говорит Робин полушутя-полусерьезно.

– Я подумываю о том, чтобы открыть свое дело. Помнишь, я рассказывал тебе про идею со спектрометром? Вчера я разговаривал с Томом Ригби, он согласен.

– Великолепная мысль! И дело верное.

– Вопрос в том, где взять начальный капитал.

– У меня навалом этого капитала, – говорит Робин. – И я вложу его в твой спектрометр. Я буду… этим… как это называется?.. не участвующим компаньоном.

Вик смеется.

– Я говорю о шестизначных цифрах.

– Я тоже, – кивает Робин и рассказывает ему о наследстве. – Возьми эти деньги. Используй их. Я не хочу. И не работать тоже не хочу. Лучше поеду в Америку.

– Я не могу забрать у тебя все деньги, – возражает Вик. – Это будет неправильно.

– Тогда возьми сто тысяч, – предлагает Робин. – Этого хватит?

– Этого больше чем достаточно.

– Значит, договорились.

– Но ты можешь их потерять.

– Я тебе доверяю, Вик. Я видела тебя в работе. Я была твоей тенью, – улыбается Робин.

– С другой стороны, ты можешь стать миллионершей. Как тебе такая перспектива?

– Рискну, – отвечает Робин.

– Тогда спасибо. Я поговорю с Томом Ригби, и мой юрист пришлет тебе все документы.

– Отлично. Теперь, наверно, мы должны пожать друг другу руки.

– Это можно опустить.

– А я не хочу это опускать, – говорит Робин, протягивая ему руку. Раздается стук в дверь, появляется Мерион Рассел в футболке с надписью «Только позвони».

– Ох, извините, – бормочет она, – я зайду позже.

– Ничего страшного, я уже ухожу, – говорит Вик и протягивает Робин ее книги. – Я возвращаю их тебе. Спасибо.

– Ах да. Ты успел дочитать?

– Я не закончил «Дэниела Деронду», но вряд ли когда-нибудь дочитаю, – отвечает Вик. – Я бы оставил себе Теннисона, если можно. На память.

– Конечно, – кивает Робин. Она садится за стол, пишет на титульном листе «Вику с любовью от его тени» и протягивает ему книгу.

Он смотрит на титульный лист..

– «С любовью», – повторяет он. – Ну, вот ты мне это и сказала.

Он потерянно улыбается, закрывает книгу, прощается и выходит из кабинета мимо стоящей в дверях Мерион.

Мерион придвигает стул вплотную к столу Робин и присаживается на краешек. Наклоняется к Робин и с тревогой смотрит на нее.

– Скажите, ведь это неправда, что вы уезжаете в Америку? – спрашивает она.

Робин роняет ручку.

– Боже милостивый! Неужели здесь вообще ничего не скроешь? Где вы это услышали?

Мерион виновато смотрит на нее, но не сдается.

– В коридоре. Студенты выходили с семинара вместе с мистером Сатклифом… Я случайно услышала их разговор. А я хотела на будущий год записаться в ваш семинар по женской прозе.

– Я не собираюсь обсуждать свои планы с вами, Мерион. Это личное. Я и сама не знаю, что буду делать на будущий год. Подождите, тогда узнаете.

– Извините, это, наверно, наглость… Я не хочу, чтобы вы уезжали, Робин. Вы лучший преподаватель кафедры, так все говорят. А если вы уедете, не останется никого, кто мог бы вести женскую прозу.

– Вы пришли только за этим, Мерион?

Девушка вздыхает и качает головой. Она собирается уходить.

– Кстати, – вспоминает Робин, – ваша фирма доставляет поцелограммы в Лондон?

– Обычно нет. Но там тоже есть такие фирмы.

– Мне бы хотелось отправить гориллограмму одному человеку в Лондон, – сообщает Робин.

– Я могу дать вам адрес агентства, – предлагает Мерион.

– Правда? Большое спасибо. Я хочу, чтобы ее доставили в один лондонский банк, в разгар рабочего дня. А как человек в костюме гориллы пройдет через охрану?

– Мы всегда переодеваемся в туалете, – успокаивает Мерной.

– Отлично. Тогда, Мерион, дайте мне их адрес как можно скорее.

Когда Мерион уходит, Робин кладет перед собой лист бумаги и начинает, улыбаясь, сочинять маленькое стихотворение. Через некоторое время опять раздается стук в дверь, и в кабинет вплывает Филипп Лоу.

– С добрым утром, Робин. У вас есть минутка? – Он садится на стул, с которого недавно встала Мерион. – Я отправил ваши рекомендации в Америку.

– Так быстро! Огромное спасибо.

– Уверяю вас, это не потому, что я хочу от вас избавиться. Не представляю, как мы будем обходиться без вас на будущий год. На ваши курсы уже записалось очень много студентов.

– Помните, в январе вы сказали, – напомнила Робин, – что если мне подвернется работа, я обязательно должна соглашаться.

– Да-да, вы правы.

– Я совершенно не хочу уезжать из Англии. Но я хочу, чтобы у меня была работа.

– Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. Знаете, я тут выяснил, что такое «вирамация».

– Вирамация?

– Ну да, помните? Я нашел это слово в новом издании энциклопедии «Коллинз». Оказывается, это означает полную свободу использования выделенных фондов, бюджета и тому подобного. Раньше у нас на факультете не было вирамации, но на будущий год нам ее дают.

– И что это значит?

– Это значит, что если мы сократим какие-нибудь расходы, мы сможем использовать сэкономленные средства на что захотим. Поскольку на нашей кафедре учится очень много студентов, а несколько маленьких кафедр находятся на грани исчезновения, мы, вероятно, сможем заменить Руперта, избежав сокращения его ставки.

– Понятно, – кивнула Робин.

– Это только предположение, имейте в виду, – предупредил Филипп Лоу. – Я ничего не могу гарантировать. Я только хотел спросить, не согласитесь ли вы, учитывая эти обстоятельства, задержаться на факультете еще на годик и посмотреть, что будет?

Робин думает. Филипп Лоу смотрит, как она думает. Чтобы избежать его напряженного взгляда, Робин поворачивается на стуле и выглядывает в окно, на зеленый квадрат газона посреди кампуса. Студенты, которых выгнала на улицу хорошая погода, уже распределяются парами и группами, расстилают свои куртки и пакеты, чтобы посидеть или полежать на травке. На одном из газонов молодой негр-садовник с газонокосилкой подстригает траву, осторожно обходя цветники, клумбы и развалившихся студентов. Если они видят, что оказались у него на пути, они встают и переходят на новое место, как стайка птиц. Садовник одного с ними возраста, но они не вступают в общение – ни кивков, ни слов, ни взгляда. Студенты не испытывают к садовнику неприязни, как и он к ним, просто по молчаливой договоренности они избегают друг друга. Они – представители разных миров. Чисто английский подход к классовому и расовому вопросам. Робин вспоминает сочиненную ею утопию про рабочих на кампусе и улыбается своей глупости. Эта пропасть непреодолима.

– Хорошо, – говорит она и поворачивается к Филиппу Лоу. – Я остаюсь.