Текст книги "Правила возвышения"

Автор книги: Дэвид Коу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 42 страниц)

Он снова кивнул:

– Обещаю. – Но мысленно Тавис повторил свою клятву до конца. Музыкант поплатится жизнью за содеянное. Даже если Тавису тоже придется умереть.

Они провели в тюремной башне всего два дня, но Фотир уже чувствовал, что нервы у всех на пределе. Помещения здесь были тесные, сырые и душные. На всех слуг выделили две камеры, а в пяти других разместили сорок стражников, сопровождавших Явана в Кентигерн. Фотиру и Ксаверу отвели одну камеру на двоих, а в последнюю посадили герцога.

К чести Явана, он попросил Андреаса посадить его вместе с Фотиром и Ксавером, чтобы отдать еще одно помещение солдатам. Однако Кентигерн отказал. Он не стал объяснять почему, но Фотиру причина отказа представлялась вполне очевидной. Солдаты сидели в камерах, расположенных этажом ниже, и не могли ни видеть своего герцога, ни разговаривать с ним. Если бы Явану позволили уступить свою камеру солдатам, они бы оказались рядом с ним. На такой риск Андреас не мог пойти. Его и так беспокоило близкое соседство Фотира и Явана, но в тюремной башне было всего девять камер, самые маленькие из которых находились на верхнем этаже.

На протяжении второго дня заключения Фотир время от времени слышал крики, доносившиеся с нижних этажей. Кергские солдаты уже ругались друг с другом или с тюремщиками. Сегодня шел дождь. Если бы светило солнце, как вчера, нагревая каменные стены башни, дела обстояли бы гораздо хуже. И несомненно, скоро они примут самый дурной оборот, если Андреас не отпустит заключенных.

Когда с наступлением сумерек тюремщики принесли еду, шум внизу снова утих. Ужин состоял из вяленого мяса, сыра, хлеба и фруктов, предлагавшихся в большом количестве. Узников в темнице кормили много хуже. Но они ели то же самое утром, днем и два раза накануне. При виде такого ужина раздражение кергских солдат только возрастет.

Последние два дня Ксавер только и делал, что смотрел неподвижным взглядом в узкое окно камеры. Он разговаривал даже меньше, чем обычно, и не притрагивался к пище, пока Фотир не уговаривал его поесть. Герцог тоже молчал, и кирси оставалось только расхаживать взад-вперед по маленькой комнате, размышляя о последних событиях.

Андреас словно забыл об их существовании; герцогские советники и слуги – за исключением стражников, приносивших еду, – тоже не беспокоили заключенных. Фотир не имел желания встречаться с кем-либо, особенно после того, как увидел, что герцог Кентигернский сделал с Тависом. Но в глубине души он хотел, чтобы Андреас или Шерик пришли устроить им допрос или угрожать пытками. По крайней мере, тогда бы он понял, что Гринса и Тавис по-прежнему находятся в безопасности. Так или иначе, Фотиру оставалось лишь надеяться, что сам факт их заточения свидетельствует о том, что розыски мальчика не увенчались успехом.

– Фотир! – позвал Яван из своей камеры.

Кирси и Ксавер переглянулись. Еще больше, чем допросов кентигернского герцога, первый советник боялся вопросов собственного герцога о побеге Тависа. Он знал, что в случае необходимости сумеет обмануть Андреаса и Шерика. В способности молодого Маркуллета лгать он сомневался, но надеялся, что Андреас не станет трогать мальчика, посчитав его всего лишь ребенком. Однако с Яваном дело обстояло иначе. Герцог по-своему любил сына, и Фотир знал, что он готов отдать свою жизнь ради спасения Тависа. Но если бы он узнал о побеге Тависа и о том, в каком состоянии Фотир нашел молодого лорда, даже самозабвенная любовь к сыну не заставила бы его молчать.

Кроме того, в деле был замешан Избранный. С возрастом Яван стал относиться к кирси терпимее, отчасти благодаря влиянию герцогини. Похоже, он ценил услуги своих младших советников, которым щедро платил. И Фотир не сомневался, что теперь герцог считает его не только надежным помощником, но и верным другом. Однако с Избранными дело обстояло совсем иначе, и даже в данных чрезвычайных обстоятельствах он не знал, как Яван отреагирует на известие, что Избранный спас жизнь молодому лорду.

– Да, милорд, – отозвался Фотир, подходя к двери камеры и выглядывая в маленькое окошко.

В коридоре, разделявшем камеры, горели факелы, которые тускло освещали стоявшего у стены стражника. Яван стоял у своей двери и пристально смотрел на кентигернского солдата. Герцог казался усталым и измученным.

– Мне нужно поговорить с моим первым советником наедине, – сказал он.

Стражник бросил взгляд сначала на одного, потом на другого.

– Извините, милорд. – Он говорил молодым, неуверенным голосом. – Мне приказано не спускать с вас глаз.

– Моя дверь заперта?

– Да, мило…

– А его дверь?

– Тоже, но…

– Тогда тебе нечего бояться. Спустись вниз, поболтай немного со своими товарищами. Когда ты вернешься, мы уже закончим.

Мужчина помотал головой.

– Ты знаешь, кто я такой?

– Конечно, милорд. Вы герцог Кергский.

– А ты знаешь, кем я стану в течение года?

Стражник тяжело сглотнул и кивнул.

– Вы станете королем, милорд.

– Верно. И что ты должен делать, когда твой будущий король отдает тебе приказ?

Фотир с трудом удержался от смеха при виде смятения, отразившегося на лице мужчины. С минуту стражник стоял на месте, кусая губы и переводя глаза с одной двери на другую. Наконец он проверил замки на обеих дверях и направился к лестнице, напоследок украдкой взглянув на Явана.

– Я буду прямо под вами, милорд. Пытаться бежать бесполезно.

– Понимаю, – серьезно сказал Яван. – Даю тебе слово будущего короля: мы будем здесь, когда ты вернешься.

Мужчина удовлетворенно кивнул и начал спускаться по лестнице.

Яван подождал, когда шаги стражника стихнут в отдалении, и только потом заговорил.

– Он ушел ненадолго. – Герцог снова смотрел прямо в глаза Фотиру. – Поэтому я буду краток. Мне кажется, вы говорите мне не все, что знаете. Думаю, я понимаю почему. Но мне нужно знать, в безопасности ли Тавис.

Фотир глубоко вздохнул. Он предпочел бы вообще ничего не рассказывать герцогу. Но Яван заслуживал ответа.

– Насколько мне известно, в безопасности, милорд.

– Он один?

– Нет.

– Вы доверяете людям, которые сейчас рядом с ним?

– Полностью, милорд.

Герцог кивнул.

– Вы знаете, где он? – Но Яван тут же поднял руку и потряс головой. – Не отвечайте. Мне в любом случае не следует знать этого.

Внезапно Фотир понял, что сейчас чувствовал стражник, и устыдился своего недавнего желания посмеяться над смятением мужчины. Отказать Явану было трудно, даже для первого советника. Он почувствовал, что Ксавер стоит у него за спиной, прислушиваясь к разговору, и догадался, о чем думает мальчик.

– Я не знаю, где он, милорд, – наконец сказал Фотир. – И не знаю, когда мы увидим его снова. Но если бы мне представилась возможность выбирать среди всех мужчин и женщин королевства, я не нашел бы для Тависа опекуна лучше.

Вероятно, Ксавер счел такой ответ недостаточно определенным, но Фотир и так сказал больше, чем намеревался. Похоже, Яван тоже понял это.

– Благодарю вас, Фотир. Больше я ни о чем не спрошу вас.

– Думаю, так будет лучше, милорд.

Герцог кивнул, отводя глаза в сторону.

– Конечно.

С лестницы донеслись голоса, а мгновение спустя послышались и шаги.

– Возможно, они будут пытать вас, – быстро проговорил Яван, снова устремляя взгляд на Фотира. – Или всех нас. Одному Ину ведомо, на что способен Андреас.

«Я знаю, на что он способен, – едва не сказал советник, содрогнувшись при одном воспоминании. – Я видел».

– Да, милорд. Я умру, но ничего не скажу им.

– И я тоже, милорд, – сказал Ксавер из-за спины кирси.

Яван улыбнулся:

– Я глубоко благодарен вам обоим. Ваш отец гордился бы вами, Ксавер Маркуллет.

Мальчик не успел ответить. Фотир ожидал увидеть возвратившегося стражника, хотя опасался, что может явиться и Андреас. Но вместо этого в коридоре появился Шерик в сопровождении двух стражников, незнакомых Фотиру. Кирси остановился между двумя камерами и посмотрел сначала на Явана, потом на Фотира.

– Надеюсь, вы славно побеседовали наедине. Думаю, больше вам такой возможности не представится. Если вам интересно знать, ваш стражник лишился месячного жалованья из-за своей глупости. Вряд ли кто-нибудь из его товарищей совершит такую же ошибку.

– Он выполнял приказ своего будущего короля, – сказал Яван. – Он не заслуживает наказания.

– Он ослушался своего герцога. Ему повезло, что он остался жив. – Кирси повернулся спиной к Явану и посмотрел на Фотира. – Я бы хотел поговорить с вами, первый советник. – Он кивнул одному из стражников, который шагнул вперед и отпер дверь камеры.

– Если вы собираетесь пытать одного из нас, пытайте меня, – сказал герцог, возвысив голос.

Шерик бросил на него взгляд через плечо.

– Уверяю вас, милорд, если герцог Кентигернский решит, что пытки необходимы, он не пощадит никого из вас. – Он снова повернулся к Фотиру и продолжил: – Но с вашим советником я намерен поговорить сам. И я не собираюсь пытать его.

Фотир не сдвинулся с места, даже когда дверь камеры открылась.

– Прикажете мне оставаться здесь, милорд? – спросил он, глядя мимо советника на своего господина. Шерик мог обращаться с Яваном пренебрежительно, но Фотир никогда не позволил бы себе такого.

– Нет, Фотир, – сказал герцог. – Ступайте с ним. Возможно, из вашего разговора выйдет какой-нибудь толк.

– Хорошо, милорд. – Фотир обернулся и посмотрел на Ксавера, с усилием улыбнувшись. – Я скоро вернусь. Присматривайте за герцогом.

Мальчик кивнул.

– Никто не причинит вреда ни мальчику, ни вашему герцогу. – Шерик поманил Фотира рукой. – Даю вам слово.

Фотир в последний раз взглянул на Явана, который ободряюще кивнул, а потом вышел в коридор и последовал за Шериком вниз по лестнице. Он услышал, как позади захлопнулась дверь камеры и повернулся ключ в замке; через минуту стражники нагнали двух кирси на лестнице, но никто не произнес ни слова, покуда они не спустились вниз.

– Оставайтесь здесь, – сказал Шерик стражникам. – Я приведу его обратно, когда закончу с ним.

– Но, господин советник, он же заключенный. Вы сами говорили, что один из нас…

– Я знаю, что я говорил вам. А теперь я говорю, чтобы вы оставили нас наедине. Если только вы не хотите обсудить этот вопрос с герцогом.

– Нет, господин советник, – быстро сказал мужчина, испуганно вытаращив глаза. – Конечно, не хотим.

– Хорошо. – Кирси двинулся прочь, знаком велев Фотиру следовать за ним. – Пожалуй, мы опять наведаемся в «Серебряного медведя», – сказал он. – Это вполне подходящее место для доверительной беседы.

– Подобное обращение встречают все узники герцога?

Шерик серьезно посмотрел на него.

– Уж вы-то, во всяком случае, знаете, как здесь обращаются с узниками.

Фотир постарался не выдать своего замешательства. Они оставались наедине всего несколько минут, а советник уже загонял его в угол.

– Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он, понимая, насколько неубедительно и неискренне звучит ответ.

Шерик просто коротко взглянул на него, приподняв бровь.

По дороге к таверне никто из них не проронил ни слова. Войдя в таверну, они сразу прошли в дальнюю комнату, и служанка принесла им пива и две миски тушеного мяса, приправленного пряностями.

– Будете курить? – спросил Шерик, нарушая затянувшееся молчание.

– Нет, спасибо. – Он с удовольствием выкурил бы трубку, но невольно подумал о Яване и Ксавере и о безвкусной пище, которой узников кормили в тюрьме. Он и так тяготился мыслью, что имеет возможность наесться тушеного мяса и выпить пива. Но табак, особенно уулранский, – это было бы уже слишком.

– Только не говорите мне, что даже сейчас вы думаете о своем герцоге, – сказал советник.

Фотир не имел ни малейшего желания заводить разговор на эту тему – тем более с Шериком.

– Зачем вы привели меня сюда, господин советник? – спросил он. – Чего вы хотите?

– Я хочу предотвратить воину, коли такое возможно. Я привел вас сюда, поскольку думаю, что вы причастны к побегу Тависа, и поскольку надеюсь, что мы с вами в силах найти способ быстрого и мирного разрешения конфликта.

– С чего вы взяли, что я имею отношение к побегу Тависа?

Шерик усмехнулся:

– Да бросьте, кузен. Одно дело – лгать герцогам. И совсем другое – обманывать своих соплеменников.

Фотир выдержал взгляд собеседника, но ничего не ответил.

– Ну ладно, – сказал советник. – Если вам так хочется играть в эту игру, пожалуйста. Я видел в крепостной стене дыру, через которую скрылся лорд Тавис. Дело не обошлось без магии, господин первый советник.

– Вы уверены?

– Края отверстия слишком ровные. Ни один инди не мог бы сделать такой пролом.

– Вы думаете, что я мог? Вы сами сказали своему герцогу, что я валился бы с ног от усталости, если бы попытался разрушить стену.

– Я говорю герцогу много разных вещей, господин советник. В тот вечер я забыл упомянуть, что вы могли бы сделать это, если бы вам помогал другой кирси.

Фотир рассмеялся.

– Вы полагаете, что я пришел на помощь Тавису с целым отрядом преобразователей форм?

– Это маловероятно, но возможно.

– Тогда почему вы ничего не сказали герцогу?

– Бросьте, Фотир! – Шерик резко встал с места и принялся мерить шагами комнату. – Неужели вы ничего не поняли из того, что я говорил вам во время нашей прошлой встречи здесь? Я могу служить герцогу Кентигернскому, но в первую очередь я кирси. Мне жаль, что герцог потерял дочь, и я склонен считать, что Бриенну убил Тавис. Все улики указывают на него. Но если сейчас вы скажете мне, что он невиновен, я вам поверю.

Фотир пристально смотрел на Шерика, пытаясь понять выражение светло-желтых глаз собеседника.

– Тавис невиновен, – сказал он. – Я повторяю это вам уже много дней подряд. Почему вы готовы поверить мне сейчас?

– Потому что здесь нет герцогов. Потому что мы можем говорить откровенно. Мы с вами кирси, Фотир. Связывающие нас узы гораздо важнее соперничества и мелких раздоров, разделяющих наши дома. Именно это я пытался сказать вам в прошлый раз. Пока вы разглагольствовали о своей преданности герцогу, воздерживаясь от неосторожных высказываний, я пытался понять, что вы за человек. Тогда я так и не понял – и до сих пор не понимаю. Поэтому сейчас я спрашиваю вас прямо: вы на стороне кирси или инди?

– Вы говорите, что цвет наших глаз значит для вас больше, чем разногласия между нашими домами, – сказал Фотир, уклоняясь от ответа. – Однако, когда я по секрету рассказал вам о нападении Тависа на молодого Маркуллета, вы незамедлительно выдали этот секрет своему герцогу.

Шерик остановился.

– Вы правы. Как я сказал минуту назад, я считал мальчика виновным в чудовищном преступлении. Я сделал это ради Бриенны, а не ради дома Кентигернов.

Фотир не очень-то поверил советнику. На самом деле он не верил ни единому слову кирси. Шерик привел его в сильное замешательство – вполне возможно, намеренно. Насколько он понимал, эту встречу устроил Андреас, чтобы Фотир рассказал то, что Тавис не открыл даже под пытками.

– Ну так как? – спросил советник. – Вы ответите на мой вопрос?

– Вряд ли я сумею. Похоже, вы считаете, что человек не может быть кирси и одновременно верноподданным своего королевства. Я с вами не согласен. В прошлый раз я пытался объяснить вам, что моя гордость, вызванная тем, что я принадлежу к племени кирси, не противоречит моей верности Явану и дому Кергов.

– А спасая Тависа из темницы, вы действовали в интересах нашего народа или в интересах своего герцога?

Фотир чуть не попался. «В интересах обоих», – чуть не сказал он. Он прикусил язык, но Шерик все отлично понял. Фотир в этом не сомневался.

– Вы слишком высокого мнения обо мне, кузен. – Он сказал это, поскольку должен был что-то сказать, поскольку Шерик ожидал от него возражений. Но Фотир опять почувствовал, что советник подловил его.

– Я обдумывал еще одну гипотезу, – сказал советник, вновь принимаясь расхаживать взад-вперед. – Полагаю, она не более правдоподобна, чем предположение о целом отряде преобразователей форм, как вы выразились. Но мне пришло в голову, что вам мог помогать Избранный.

Кровь отхлынула от лица Фотира, и на сей раз Шерик улыбнулся при виде реакции собеседника.

– Не беспокойтесь, кузен. Я пытался объяснить вам одно: в споре между моей верностью Кентигерну и любовью к нашему народу всегда будет побеждать последняя. – Он сел и, положив локти на стол, подался к Фотиру. – Вы давно знаете Избранного или встретились с ним здесь?

Фотир покачал головой:

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Я не знаю никакого Избранного и не имею никакого отношения к побегу Тависа. – Он говорил довольно твердым голосом, но никого не сумел бы обмануть. Впрочем, это уже не имело особого значения. Шерик все равно не верил ни единому его слову. Но Фотир хотел дать ему понять, что ни в чем не признается.

Улыбка медленно сползла с лица советника; он еще несколько мгновений пристально смотрел на Фотира, потом выпрямился.

– Я сказал вашему герцогу правду, Фотир. Когда Андреас сочтет необходимым прибегнуть к пыткам, он не пощадит никого. Ни вас, ни Явана, ни даже мальчика. Вы видели, что он сделал с Тависом. И на сей раз он примет все меры предосторожности. У вас не останется ни малейшей надежды на побег. Согласитесь сотрудничать со мной – и я спасу всех вас. Откажете мне – и я обещаю вам медленную, мучительную смерть.

Фотир мрачно улыбнулся.

– И на этом покончим с разговорами о вашей беззаветной любви к нашему народу.

– Разрази вас гром, Фотир! Неужели вы не понимаете, что поставлено на карту?

– Очевидно, не понимаю. Вероятно, вы хотите объяснить мне.

В первый раз за вечер Шерик заметно смешался, словно человек, сболтнувший лишнее. Советник снова поднялся с места.

– Пора возвращаться в тюрьму.

Фотир поднял кружку.

– Но я еще не допил свое пиво.

– Прискорбно. Вставайте.

Он подчинился, и Шерик подтолкнул его к двери.

В главном зале таверны было людно и шумно. В воздухе плавали ароматные клубы табачного дыма, несколько мужчин и женщин смеялись и пели фальшивыми голосами в глубине помещения. Пробираясь сквозь толпу, Шерик придерживал Фотира за талию. Однако они еще не успели достичь двери, когда хозяин таверны окликнул советника, вынудив последнего остановиться.

– Так рано уходите, господин советник?

Ответа Фотир не расслышал, ибо в этот момент он увидел Избранного. Предсказатель сидел один, в ближайшем к выходу углу зала, и пристально смотрел на него. Встретившись с ним глазами, он приподнялся, словно намереваясь подойти. Фотир бросил быстрый взгляд на Шерика, проверяя, не наблюдает ли за ним советник, а потом легко помотал головой. Гринса кивнул, встал и скользнул за дверь.

– Пойдемте, – мгновение спустя сказал Шерик, снова подталкивая Фотира вперед.

Фотир шел медленно, надеясь дать Гринсе время скрыться, но Шерик схватил его за руку и вытащил из таверны на улицу.

– Даю вам последний шанс, Фотир, – сказал советник, когда они зашагали по направлению к замку. – Расскажите мне все, что знаете, и я еще сумею спасти вас.

– Мне нечего рассказать вам. Шерик потряс головой:

– Вы глупец.

Фотир ничего не ответил. Он и так уже выдал слишком многое, и встреча с Избранным страшно потрясла его. Несомненно, Тавис скрывался в надежном убежище – иначе Гринса не оставил бы мальчика одного. Но Фотир-то надеялся, что сейчас они оба уже находятся далеко от Кентигерна. Пока они оставались здесь, под самым носом у Андреаса и кентигернских стражников, королевству все еще угрожала опасность.

ГЛАВА 20

Луна Адриели прибывает.

Он бродил по улицам и пустым рыночным площадям, покуда небо на востоке не побледнело и у городских ворот не зазвонили рассветные колокола. Только тогда Гринса направился обратно в храм Байана.

Кирси пытался убедить себя, что в эту Черную Ночь он хотел избежать единственно встречи с наемным убийцей, что после многих лет, на протяжении которых он постоянно видел Фебу, лежащую на холодном снегу в последнюю ночь месяца Байана, он перестал бояться призрака покойной жены. Но он все прекрасно понимал. Наемный убийца заслуживал смерти. Принеся свою кровь в жертву за этого человека, Гринса сделал больше, чем от него требовалось. Однако даже сейчас, по прошествии многих лет, после того, как он полюбил Кресенну и пережил предательство любимой женщины – особенно после всего этого, – одна мысль о встрече с покойной женой причиняла Гринсе такую острую боль, словно кинжал пронзал его сердце.

Он стыдился своей трусости – не столько перед Фебой, сколько перед Мериел. Живя в храме, настоятельница встречалась со своими умершими каждый месяц – не с одной Фебой, но также с родителями и ребенком, которого она родила вне брака, до своего прихода в храм, и который умер в младенчестве. Гринса спрашивал себя: «Если Мериел может видеться со своими умершими каждый месяц, почему же ты не можешь увидеться с Фебой хотя бы раз?» И тут же отвечал: «Потому что это слишком больно».

Возвратившись в храм на рассвете, когда все еще спали, Гринса не ожидал встретить там никого, кроме священнослужителя, охранявшего ворота. Но, пересекая главный двор, он заметил одинокую фигуру у входа в святилище. Он понял, что это Мериел, и поспешно направился к ней, испугавшись, не случилось ли чего с Тависом.

Когда он приблизился, настоятельница прижала палец к губам и тихо вошла в святилище. Кирси последовал за ней.

Мериел стояла сразу за дверью и смотрела в дальний конец зала. Он перевел туда взгляд и увидел человека, лежавшего на полу перед алтарем.

– Это Тавис? – спросил он, делая шаг вперед.

Настоятельница положила руку на плечо Гринсы, останавливая его.

– С ним все в порядке. Он просто спит.

– Он давно здесь?

– С полуночных колоколов.

– Бриенна приходила к нему? Вы видели ее?

Мериел посмотрела на него.

– Мне не дано видеть мертвых, которые являются к другим. Никому из нас не дано. Лукавец не допускает такого. Но она действительно приходила к нему. Я слышала, что он говорил ей.

– Ну и?..

Она снова перевела взгляд на мальчика.

– Думаю, Тавис невиновен. Он искренне плакал о смерти девушки и говорил о своей любви и скорби. Он не убийца.

Гринса закрыл глаза, испытывая глубокое облегчение. С самого дня своего отъезда в Кентигерн он мучился сомнениями насчет мальчика. Обычно он доверял своим видениям и картинам будущего, которые вызывал в Киране, но в данном случае приходилось принимать во внимание слишком много разных обстоятельств.

– А ведь ты сомневался, – сказала Мериел.

Гринса открыл глаза и увидел, что она насмешливо улыбается.

– Ты так горячо настаивал на невиновности Тависа во время нашего первого разговора, что я никогда не заподозрила бы ничего подобного.

Гринса улыбнулся в ответ.

– Я рад, что сумел выступить убедительно.

– Однако невиновность молодого лорда не меняет того факта, что он груб, безрассуден и избалован. Тебе придется нелегко, если ты собираешься опекать Тависа.

Кирси кивнул:

– Я знаю. Но наши с ним судьбы связаны неким образом. Я еще не знаю почему и зачем, но думаю, это важно. Сейчас мне остается только находиться рядом с ним – по крайней мере пока.

– В таком случае тебе следует знать еще одну вещь, – сказала настоятельница. – Из их разговора я поняла, что Бриенна сумела показать мальчику лицо убийцы.

– Что? Разве такое возможно?

– Я никогда прежде не слышала ни о чем подобном, но, с другой стороны, в моем святилище еще никому не являлся призрак человека, убитого буквально на днях. – Мериел пожала плечами. – После многих лет служения Лукавцу я уже ничему не удивляюсь.

– Просто уму непостижимо, – тихо проговорил Гринса. – Вы знаете, как выглядит убийца?

– Нет, но мальчик вспомнил его. Похоже, это какой-то певец, выступавший на ярмарке.

Кирси кивнул, и Мериел недоуменно взглянула на него.

– Ты так и знал? – спросила она.

– Я предполагал нечто подобное. Наемник, которого я убил в Кентигернском лесу, тоже пел на ярмарке. По всей видимости, они работали вместе.

– Значит, ты знаешь убийцу.

– Вероятно.

Несколько мгновений Гринса смотрел на Тависа. После вчерашней безмолвной встречи с Фотиром в таверне он решил покинуть Кентигерн как можно скорее. По городу ходили слухи, что после побега мальчика Андреас заключил в тюрьму герцога Кергского и всех его людей. Увидев Фотира с кентигернским советником, Гринса усомнился в достоверности этих слухов, но потом заметил, как человек Андреаса толкает кергского советника в спину, и понял, что люди говорили правду. Несомненно, кентигернские стражники по-прежнему разыскивали Тависа, и в настоящее время было трудно сказать, что они сделали бы с ним, если бы поймали. После ухода из «Серебряного медведя» он даже переговорил с одним знакомым торговцем-кирси, который согласился доставить Гринсу и мальчика в Тримейн. Они могли выбраться из города еще до рассвета.

Однако теперь приходилось принимать во внимание новые обстоятельства.

Гринса пристально посмотрел в глаза настоятельнице.

– Вы сможете повторить герцогу Кентигернскому то, что сейчас рассказали мне?

– О наемном убийце?

– Да. А также о разговоре мальчика с Бриенной, убедившем вас в невиновности Тависа. Обо всем.

Мериел смотрела на него, плотно сжав губы.

– Рассказав герцогу обо всем, я признаюсь в укрывательстве человека, которого он считает убийцей своей дочери. Кто знает, что он сделает со мной или с храмом?

– Два дня назад вы говорили, что храм неприкосновенен и что даже Андреас понимает это.

– Да, говорила, – согласилась Мериел. – И тогда мальчик напомнил мне, что Андреас из-за случившегося готов даже развязать войну с будущим королем. По правде говоря, я уже не знаю, чего можно ожидать от герцога. Но нет никого опаснее человека, жаждущего мести.

– Тавис невиновен. Теперь вы знаете это. Нам необходимо убедить в этом и Андреаса. Он удерживает Явана в замке и преследует Тависа, словно дикого зверя. С каждым днем угроза междоусобной войны становится все более реальной. И чем дольше я думаю об этом, тем яснее понимаю, что именно этого и добивался убийца Бриенны. – Гринса обвел взглядом святилище и снова посмотрел на Мериел. – Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с вашим храмом, и, уж конечно, не хочу, чтобы вы пострадали. Но вы не вправе хранить молчание, ибо на карту поставлено слишком многое.

Настоятельница стиснула зубы и отвела глаза.

– Едва ли разговор с герцогом принесет пользу, даже если я пойду к нему. Подобно своему отцу, Андреас не питает почтения к храмам. Он поклоняется Ину и в вопросах веры полагается на мнение Баррета, своего прелата. А Баррет скажет, что я приспешница демонов и колдунья.

Она была права. Странствуя с ярмаркой, Гринса видел, как относятся к храмам при дворах королевства. Поклонение древним богам считалось религией кирси и, подобно многим вещам, связанным с племенем беловолосых, открыто презиралось. Невольно он снова подумал о герцоге своей сестры, надеясь, что Кезии удастся уговорить Керни отправиться в Кентигерн. Из всех правителей главных эйбитарских домов герцог Глендиврский сохранял самую тесную связь со Старой Верой. Гринсе оставалось только ждать прибытия Керни – и ждать по возможности дальше от Андреаса.

– Вероятно, вы правы, – сказал он. – Вероятно, сейчас еще не время рассказывать Андреасу все, что вы знаете. Но когда это время наступит, смогу ли я рассчитывать на вашу помощь?

Настоятельница улыбнулась через силу.

– Конечно. Байан позволил девушке показать Тавису лицо убийцы. По-видимому, он сделал это с некой целью. Кто я такая, чтобы идти против воли бога?

Гринса не попытался скрыть своего облегчения.

– Спасибо.

Они замолчали, глядя на спавшего мальчика.

– Я сожалею, что не остался здесь сегодня ночью, – наконец сказал Гринса.

– Тебе нет необходимости оправдываться передо мной, – сказала настоятельница и мгновение спустя добавила: – Или перед Фебой, коли на то пошло.

– Трудная была ночь?

– Для мальчика – наверняка.

Он искоса взглянул на Мериел.

– А для вас?

Она принужденно улыбнулась.

– Я живу в храме более десяти лет и встречаюсь со своими мертвыми в конце каждого месяца и каждую ночь в месяце Байана. Порой мне кажется, что мне легче общаться с ними, чем с живыми.

– Вы сказати Фебе, что я был здесь?

– Я сказала, что видела тебя и что ты хорошо выглядишь. Но не сказала, что ты сейчас в Кентигерне. – Мериел на мгновение умолкла и подалась вперед, заглядывая Гринсе в глаза. – Но даже если бы я сказала, она не осудила бы тебя за то, что ты ушел из храма. Феба знает, как ты любил ее. И знает, как ты скорбишь до сих пор.

Он кивнул, не решаясь произнести ни слова.

– Сейчас у тебя достаточно поводов для волнения. Не терзайся мыслями о прошлой ночи. Это ни к чему.

Гринса глубоко вздохнул. Мериел и в этом была права.

– Хорошо, – с трудом проговорил он.

Они снова погрузились в молчание, которое, впрочем, настоятельница вскоре нарушила.

– Таким образом, ты еще не готов встретиться лицом к лицу с Андреасом. Значит ли это, что ты останешься с нами на какое-то время?

Гринса снова взглянул на Тависа.

– Нет. Думаю, нам пора покинуть Кентигерн.

– Ты уверен? Мне кажется, в храме вы находитесь в безопасности – по крайней мере пока; и вы можете жить здесь сколь угодно долго.

– Еще раз спасибо. Но в сложившейся ситуации держать мальчика здесь слишком рискованно. Один мой друг согласился доставить нас в Тримейн. Мы тронемся в путь во второй половине дня.

– Тримейн? – повторила Мериел. – Я знаю тамошнюю настоятельницу, женщину по имени Джаная. Она служит в храме Адриели, поэтому ей предстоит трудный месяц; но она наверняка предоставит вам убежище, если вы сошлетесь на меня.

Кирси улыбнулся и покачал головой.

– Сколько можно благодарить вас? Может, мне стоит еще раз принести свою кровь в жертву?

Но Мериел помотала головой:

– На твоем месте я бы подождала. Насколько я помню, нож у Джанаи жаден до крови.

Проснувшись на холодном каменном полу, Тавис поначалу решил, что он снова находится в кентигернской темнице. Он резко сел, морщась от боли в затекших плечах и шее.

– Все в порядке, – раздалось позади него. – Вы в храме.

Тавис осторожно повернул голову и увидел предсказателя, сидевшего на ближайшей деревянной скамье.

– Ты вернулся, – сказал он. – Надо полагать, Черная Ночь закончилась.

Казалось, кирси на мгновение весь напрягся.

– Да, уже утро. – Он помолчал, словно стараясь расслабиться. – Настоятельница сказала, что вам выпала трудная ночка.

Тавис закрыл глаза и потер лоб.

– Да, верно. – Внезапно он широко раскрыл глаза, поняв смысл последних слов. – Она тоже видела Бриенну? Она знает, что произошло?

– Она знает, что убийца не вы и что вы знаете, кто убил девушку.

– Хвала Ину! – прошептал мальчик.

– На самом деле вам следует благодарить Байана – вы согласны?

Тавис ухмыльнулся:

– Я готов благодарить любого бога, какого прикажешь. – Он с трудом встал на ноги, двигаясь медленно и осторожно. – Когда мы вернемся в замок?