Текст книги "Седьмое таинство"

Автор книги: Дэвид Хьюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

Мессина рассмеялся. Такое с ним редко случалось.

– Предложение? Черт побери, да кто вы такой, чтобы делать мне подобные предложения? Вы же инвалид и живете за счет былых заслуг. Перестаньте испытывать мое терпение!

– Таковы условия.

Комиссар насупился.

– Условия! А если я скажу «идите к черту»?

– Тогда я подам в отставку, – ответил Фальконе. – А потом сделаю то, о чем раньше даже думать не стал бы. Отправлюсь прямо к этим шакалам из прессы и расскажу все как есть.

– Отставка, – задумчиво произнес Перони. – Слово-то какое! Мне нравится.

Здоровяк сунул руку в карман пиджака, достал бумажник, вытащил оттуда свое удостоверение офицера полиции и положил на стол.

Коста подумал и проделал то же самое, а затем добавил к документу пистолет.

Перони посмотрел на оружие, потом на коллегу:

– Да, я знаю, ты никогда не любил пистолеты, да, Ник?

– На этой службе полно и других вещей, которые со временем начинаешь просто ненавидеть, – ответил полицейский, ни на мгновение не отводя взгляда от начальника, сидящего по ту сторону стола. – Весь вопрос в том, научишься ты жить с этим или нет.

Мессина в бешенстве уставился на них.

– Ну ладно. Я это вам припомню, сволочи! – пробормотал он, вне себя от ярости. – Хорошо. Сорок восемь часов, Фальконе. После чего вам надо будет опасаться вовсе не Джорджио Браманте, а меня!

ГЛАВА 3

Завтракали они в оранжерее: кофе и печенье, а также вид на Дуомо. Погода переменилась. Дождевые тучи набросили на расположенный на холме городок Орвьето серое покрывало. Сегодня прогулки не предвидится, как мужчины планировали. Вместо этого можно будет отдохнуть и немного поразмышлять о деле. Но не слишком много. Она все еще чувствовала себя усталой, несколько не в своей тарелке, и вовсе не из-за беспокойства, вызванного звонком Ника и последовавшим за ним взрывом безумной активности. Эмили не легла в постель до трех ночи – столько времени потребовалось, чтобы окончательно убедиться, что ему ничто не угрожает. Но и потом спала плохо. Ее продолжали тревожить мысли о пропавшем Алессио Браманте и размышления о том, насколько может оказаться оправданным обычный бескорыстный оптимизм Ника. Инстинкт твердил обратное. Но инстинктом иногда стоит пренебречь.

Пьетро остался ночевать на вилле. Выглядел он несколько потрепанным. Рафаэла тоже, если признаться честно. Эмили сразу убралась в уголок с кофе и газетой, едва успев обменяться с Пьетро парой фраз – обычный обмен любезностями, вопрос о ее самочувствии – вполне предсказуемое поведение мужчин. Несмотря на происшествие в квестуре, Фальконе так и не позвонил. И даже не перезвонил, когда Рафаэла в отчаянии сама попыталась до него дозвониться после двух дня. Дикон пыталась убедить ее, что он очень занят, но это не слишком помогло. И пытаться не стоило.

Потом, когда Артуро и Пьетро аккуратно собрали чашки и тарелки, американка удалилась в кабинет, включила компьютер и потратила тридцать минут на чтение американских газет в Интернете: «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс». Привычные опоры, на которые время от времени можно облокотиться, давно устоявшиеся и никогда не меняющиеся иконы – они всегда под рукой, когда она испытывала в них нужду. Интересовали ее вовсе не новости, а просто их наличие. Эмили большую часть жизни провела в Италии, а не в родной Америке, и тем не менее отлично понимала, что так и не стала частью страны, которую теперь считала домом. Ей не хватало истинно римского, открытого, свободного отношения к жизни. Она не желала с головой окунаться в события, как в дурные, так и в хорошие, не желала так жить каждый день. Иногда лучше уйти от прямого соприкосновения с ними, обойти их стороной, притвориться, что ничего этого нет. Немного солгать самой себе в надежде, что очень скоро, может, завтра или на следующей неделе, или, может быть, никогда, появится возможность прожить весь день, ни разу не вздрогнув и не моргнув.

Она читала статьи и сообщения, лениво и безучастно – мир политики, уже ставший для нее чужим, футбол, кинозвезды, бестселлеры, о которых она никогда не слышала, корпоративные скандалы, до которых в Италии никому не было никакого дела. Через некоторое время пришел Артуро и принес кофе, но она отказалась. Тогда хозяин уселся в огромное удобное кожаное кресло, стоявшее сбоку у стола, отпил из своей чашки и очень вежливо начал:

– Вы потребляете слишком много электроэнергии, Эмили. И если не убедите меня, что сейчас охотитесь за чем-то иным, а не за новыми данными по делу Алессио Браманте, клянусь, я отключу этот проклятый аппарат.

– Я читала про команду «Нью-Йорк Метс», – ответила гостья, и это была только наполовину неправда. Как раз намеревалась просмотреть некоторые материалы, вспомнив слова Ника о том, что случается с похищенными детьми, как их поглощает чужая среда, чуждая культура, в которой они внезапно оказались. – Но я уже закончила.

Дикон откинулась назад, прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Предстоял длинный день, и заполнить его было почти нечем.

– Я вчера вечером беседовал с вашим Ником, – признался Артуро. – Он немного обеспокоен вашим состоянием. Я и не знал… – Артуро Мессина кивнул на живот Эмили. – Примите мои поздравления. В наше время была эта устаревшая привычка сперва жениться, а уж потом заводить детей. Но я, конечно же, наполовину ископаемое, так что какое это имеет значение?

Немного помолчав, старик вновь продолжил ту же тему.

– Это самая большая авантюра, на которую может пуститься супружеская пара. И пускается. Чего бы это им ни стоило. Как бы это иногда ни было болезненно, а оно непременно так и будет, могу вам точно обещать. И все же следует самой себе об этом напоминать. Дети дают родителям больше, чем можно себе представить. Они возвращают вас обратно на землю, заставляют понять, что именно там ваше место. Вы наблюдаете, как они растут, день за днем, и начинаете понимать, что мы все ничтожны, смертны и поэтому обязаны с максимальной пользой использовать отпущенное нам время. Начинаете понимать, что этого времени отпущено крайне мало, но теперь у вас есть некто, кому вы можете передать частицу себя, прежде чем уйдете. Так что, если повезет, утратите часть собственной надменности и высокомерия. И станете совсем другим человеком, не таким, как раньше.

– Да, мне уже об этом говорили.

– Но вы еще не прочувствовали. Так со всеми бывает. До того момента, когда это наконец происходит. И тогда… – Тут его лицо приняло озабоченное выражение. – И тогда вы уже не в силах смотреть на мир как-то иначе. Подозреваю, что для полицейского офицера это серьезный недостаток. Эмили, я не буду говорить про дело, если вас это расстраивает. Дело-то весьма серьезное. Я попросил местную полицию поставить у ворот машину с вооруженными ребятами. Не хочу, чтобы вы по какой угодно причине считали, что здесь небезопасно. Или что вам здесь плохо. Читайте книги. Я привезу вам еще из города, если хотите. Наверное, смогу достать и настоящие американские газеты.

Гостья смотрела на возвышающийся вдали черно-белый силуэт кафедрального собора, сверкающий под струями проливного дождя.

– Сюда он не придет, Артуро. У него все связано только с Римом. Там он сейчас разыгрывает заключительный акт своей пьесы. И не захочет перемещать место действия куда-то еще.

Хозяин рассмеялся.

– Теперь мне понятно, зачем Лео прислал вам эти бумаги. Жаль, что в прежние времена у меня не было рядом никого вроде вас.

Американка ответила так, как должна была ответить:

– У вас был Лео.

– Да, знаю, – согласился отставной комиссар с явным сожалением в голосе. – И я очень жестко с ним обошелся. Даже жестоко. Не думаю, что это преувеличение. Он разбудил во мне что-то такое… Редко кому это удается. Но он был такой решительный, такой самоуверенный! Как будто ничто из происходящего его на самом деле совершенно не трогает. Как будто это просто обычное дело. Фальконе иногда бывает таким… может довести до бешенства своей холодной, отстраненной манерой…

– Ну, это не настоящий Лео. На самом-то деле он очень заботливый и внимательный. Но считает необходимым иногда свои чувства подавлять. Не знаю почему.

Артуро удивленно поднял кустистую бровь:

– Что ж, поверю вам на слово. И тем не менее должен перед ним извиниться. Все время думаю о том, что тогда произошло. Я вел себя глупо, пер напролом, как бык. Надо было мне прислушаться к его словам. Однако… – Тут хозяин замолк на полуслове.

– Что «однако»?

– Я вам уже говорил. Я ведь тоже отец! А у Лео детей не было. Вот и получилось, что мы, два человека, смотрим на одни и те же факты с разных позиций, словно из разных концов Вселенной. Все, о чем я тогда мог думать, так это об Алессио Браманте, о том, что он застрял где-то в недрах этого клятого холма. Вполне возможно, ранен. Без сознания. И что его еще можно найти и спасти. Вот о чем любой отец стал бы думать в первую очередь в подобной ситуации. Это инстинкт, микроб, что-то генетическое, что тут же вылезает на поверхность. Спаси ребенка. Сначала спаси ребенка, а уж потом задавай вопросы. Все остальное – второстепенные заботы. А у Лео есть такая непоколебимая способность отстраняться от эмоциональной стороны любого дела. И тогда мне это крайне не нравилось.

Мессина быстро допил свой кофе.

– Если честно, я ему завидовал. Он был прав. Я был не прав. Уже тогда это понимал, но был слишком упрям, чтобы признать. Нам тогда следовало задавать гораздо больше вопросов, пока мы пытались отыскать Алессио. Но ведь Джорджио Браманте казался вполне добропорядочным гражданином, со связями в культурной среде, средний класс, университетский профессор… А эти ребята – грязные студентишки, да еще покуривающие наркоту. Все казалось таким ясным и понятным… Дурак я был, вот что.

Эмили протянула руку и коснулась его ладони. Что-то внутри ее шевельнулось, какое-то теплое чувство возникло в животе. Непонятно только, приятно это ощущение или неприятно, удовольствие доставляет или причиняет боль.

– Мы ведь не знаем, что там на самом деле произошло, Артуро. Все еще не знаем. Может, эти студенты действительно убили Алессио. Возможно, случайно. Катакомбы – опасное место. Может, мальчик просто убежал от них и упал в какую-нибудь дыру, а ребята были слишком перепуганы, чтобы признаться в этом. Или…

Высказанная Ником мысль никак не оставляла ее, и отнюдь не только потому, что сама суть идеи являла собой отражение его характера – то, за что она его полюбила.

– Может, Браманте-младший еще жив.

Мессина взглянул на нее, потом отвел взгляд в сторону окна, но американка успела заметить выражение печали в глазах старика. Раньше она такого не видела.

– Нет, мальчик мертв, Эмили. Не обманывайте себя. Этим путем ничего не достичь.

– Пока мы этого не знаем наверняка, – продолжала настаивать она. – По-прежнему бродим в темноте, не имея понятия о многом. Почему ребенок там оказался. Почему Браманте вообще оставил его одного. Суть дела в том, что мы не понимаем очень многого, да и в целом почти ничего не знаем об этом человеке.

– Это так, – с несчастным видом согласился Артуро.

– Даже теперь… Где он прячется, черт бы его побрал? У него должна быть какая-то связь с людьми, что поставляют ему снаряжение. И сообщают свежую информацию. Но я не верю, что наш убийца просто залег на дно, сидит в чьей-то квартире. Это было бы слишком рискованно, а Джорджио Браманте не из тех, кто пойдет на неоправданный риск. Особенно если считает, что еще не все сделал.

Хозяин тут же просветлел лицом:

– Так-так! Теперь понятно, где он прячется, не так ли?

– Понятно?

– Ну конечно! Археолог ведь большую часть своей жизни провел в том Риме, которого никто из нас никогда не видел. Под землей. Вы там когда-нибудь бывали?

– Только один раз. В Золотом дворце Нерона. У меня там случился приступ клаустрофобии.

– Ха! Позвольте старому полицейскому рассказать вам вот что. Домус Ауреа – Золотой дворец – ничтожно малая часть того, что там имеется. Внизу целый подземный город, почти такой же огромный, каким был во времена Цезаря. Дома, храмы, целые улицы. Некоторые из них были откопаны и вновь открыты. Некоторые по каким-то причинам так никогда и не были засыпаны землей. Я беседовал с парочкой диггеров, «пещерников», которых привел Лео. Они буквально преклонялись перед Джорджио, молились на него, восхваляли как настоящего героя. Этот парень забирался в такие места, о которых другие могут только мечтать. Половины из них нет ни на одной карте. Вот где он сидит, Эмили! Не то чтобы это нам что-то давало, правда? Если бы нам сегодня нужно было срочно отыскать чокнутого мстителя, лучшим проводником был бы… Джорджио Браманте! Прелестно, не правда ли?

Дикон обдумала его слова, и теплое ощущение в животе пропало.

– Надо думать, вы никогда особенно не полагались на данные судмедэкспертизы, не так ли?

– Только когда оказывался в совсем уж отчаянном положении, – признался Мессина. – А нынче все об этом только и думают, да? Сидят себе без толку и ждут, когда какой-то штатский в белом халате налюбуется на пробирки с результатами анализов, потом ткнет пальцем в одного из выстроенных перед ним подозреваемых и скажет: «Вот этот!» Полезная штука, если припрет… Но преступления совершают люди. И если вам нужны ответы на вопросы, задавайте их людям, а не компьютеру.

– У меня есть подруга, патологоанатом. Надо вас с ней познакомить. Она отчасти разделяет ваше мнение.

– Неужели?

Хозяин выглядел удивленным.

– Я сказала «отчасти». А теперь можно я позвоню?

Артуро передал трубку, потом из чистого любопытства подключил к линии аппарат для конференц-связи.

Прослушал короткий, оживленный и весьма остроумный обмен мнениями, после чего заметил:

– Да, я был бы рад познакомиться с этой докторшей Лупо. А теперь вам надо отдохнуть. А о ленче позаботятся мужчины.

ГЛАВА 4

За ночь ветер сменил направление. Теперь он дул с запада, сильный, порывистый, нес влагу и пробирающий до костей холод с просторов Средиземного моря, носился над аэропортом и равнинами вокруг устья Тибра, накрывая город тяжелым черным покрывалом.

Они стояли на площади Рыцарей Мальтийского Ордена, дрожа от холода и не зная, с чего начать.

– Надо соваться в любую щель, – буркнул Фальконе.

Исключительно неопределенный, расплывчатый приказ.

Джанни, пригнувшись, смотрел в замочную скважину.

– Ни черта не вижу, – пожаловался он. – Ты уверен насчет этой штуки? Это не очередная шуточка?

– Да какие могут быть шуточки? – Коста отпихнул Перони, чтобы взглянуть самому.

Аллея кипарисов была на месте, такая, какой он ее помнил, и гравийная дорожка тоже. Сейчас она сверкала под лучами утреннего солнца. Когда Ник был еще мальчишкой, отец открыл ему этот секрет. В тот день солнце сияло очень ярко. Агент и сейчас помнил, каким увидел тогда собор Святого Петра, гордо возвышавшийся поту сторону реки, огромный, поднявшийся точно в центре рамки, образуемой деревьями и дорожкой, осененный синим небом. Но сегодня фоном для темно-зеленой листвы стала серая, бесформенная масса облаков и тяжелые струи дождя, заливающего город. Из-за угла, с улицы, ведущей к Большому цирку, донесся звук, напомнивший им, зачем они здесь оказались. В школе началась перемена. Веселье, молодые голоса взлетели над стеной, отгораживающей их от города, – вибрирующий шум жизни, защищенной от ужасов мира высокими оборонительными сооружениями Пиранези, подобными укреплениям небольшого сказочного замка.

– Ну конечно, – пробормотал Коста, отрываясь от замочной скважины. Двое карабинеров, которые всегда торчали здесь, отряженные по какой-то неизвестной причине охранять дворец мальтийских рыцарей, заинтересованно смотрели на него.

– На детские воспоминания всегда можно положиться, Ник, – заявил Перони и значительно покивал. – Я вот, к примеру, многие годы верил, что у меня есть тетка по имени Алисия. Вплоть до возраста… лет двенадцати или вроде того. Эта тетка была целиком и полностью плодом моего воображения. А жаль, потому что она была гораздо лучше и добрее, чем члены моего собственного семейства.

Джанни помолчал, растерянно оглядываясь по сторонам.

Один из стражей порядка, помоложе, приблизился к агентам с крайне недовольным видом.

– Что вам тут нужно? – Он был примерно того же возраста, что Коста, повыше ростом, симпатичный, но с худым и высокомерным лицом, на котором явственно читалось раздражение.

– Ну, некоторая дружеская помощь нам не помешает, – заметил Перони, доставая удостоверение и самое последнее фото Джорджио Браманте, имевшееся в их распоряжении. – Вот если бы вы мне сообщили, что эта очаровательная личность дрыхнет без задних ног на скамейке где-нибудь поблизости, мы бы тогда им занялись, избавив вас от всех и всяческих проблем.

ГЛАВА 5

Лео отлично понимал, что это все равно должно быть высказано. В силу насущной необходимости. А также чтобы спустить Артуро Мессину обратно на грешную землю.

– Он может находиться где угодно, – продолжал настаивать агент. – Может, отец с сыном поссорились и мальчик просто от него сбежал…

Мессина вновь нахмурился.

– Нет, не ссорились. Отец сказал бы нам об этом. Я все же очень хотел бы, чтобы вы сосредоточились на том, что сейчас действительно важно, Лео: на пропавшем мальчике.

– Именно этим я и занимаюсь, – резко ответил Фальконе. – И тут нам почти ничего не осталось делать, кроме как разбираться с очевидным. В катакомбы полезли еще двое армейских специалистов, чтоб посмотреть, насколько глубоко туда вообще можно забраться. Никаких карт этих подземелий не существует. Из того, что мне говорили, я понял, что они могут тянуться вниз до уровня моря и выходить к каким-нибудь источникам или подземным рекам. Тоннели там узкие: ребенок пролезет, а вот взрослый – ни за что.

Мессина кивнул в сторону двух небольших экскаваторов, которые прибыли сюда по его приказу.

– Из того, что обозначено на карте, ясно, что мы можем снять крышу со всего этого хозяйства буквально за полчаса и заглянуть прямо внутрь.

Фальконе надеялся, что до этого не дойдет.

– Это не так-то просто. Здесь же охраняемый государством исторический участок. Охрана установлена еще до того, как все до конца осознали, что именно открыл здесь Браманте. И теперь, когда это все понимают, нужно получить разрешение на раскопки от городских властей. И привлечь к работе самого Браманте.

Комиссар недовольно уставился на подчиненного:

– Речь идет о жизни ребенка! А вы опять мне про бюрократические штучки толкуете?!

– Я просто напоминаю вам некоторые факты.

– Неужели? Вот что, ступайте и разыщите Джорджио Браманте. И тащите его сюда.

На это ушло пятнадцать минут, за которые Фальконе успел еще и выслушать телефонное сообщение, которого ожидал. Браманте был с группой полицейских и гражданских, прочесывавших поросший травой участок поля, спускавшегося от Апельсинового садика к извилистой дороге к Тибру. Он пошел за детективом, не сказав ни слова, не выразив никакого протеста, мрачный и усталый. Но это не помешало ему накоротке побеседовать с журналистами, когда те его обнаружили, и еще раз обратиться через них к общественности за помощью. Ссадина на лбу уже побледнела.

Фальконе дождался, когда завершится это короткое интервью. На вопросы журналистов Лео ответил и более всего сожалел, что не может завести Браманте в отдельный кабинет и немного порасспросить наедине. Они пошли к Артуро Мессине, который по-прежнему стоял над входом в катакомбы, глядя вниз, на дренажную штольню и старые железные ворота, сейчас отпертые. Здесь в склоне Авентино имелось небольшое углубление, похожее на воронку от разорвавшегося снаряда, а в нем – небольшой горизонтальный участок, к которому снизу, от парка тянулась узкая извилистая тропинка. По ней сюда и взобрались маленькие экскаваторы. Их водители сидели в кабинках, которые вибрировали в такт работающим на холостом ходу моторам. Эти механизмы напоминали сейчас каких-то фантастических железных зверей, набирающихся сил перед тяжкими трудами.

– Есть какие-нибудь новости? – спросил Браманте.

– Нет… – начал было Мессина, но Фальконе перебил:

– Мы нашли Лудо Торкью, комиссар. Взяли в баре в Тестаччо, где любят бывать студенты. Он успел немного поддать. Сейчас парень уже в квестуре.

Мрачное лицо комиссара озарила улыбка:

– Вот видите, Джорджио! Есть кое-какой прогресс!

Но тот не обратил на это особого внимания. Смотрел вниз, на экскаваторы.

– Что это вы собираетесь делать? – устало спросил профессор.

– Ничего особенного, – ответил Мессина. – Без вашего разрешения – ничего особенного.

Браманте помотал головой:

– Ведь это же… – Водители машин с нетерпением смотрели на них, ожидая распоряжений. – Это же историческое место. Нельзя его вот так разрушить… Это же необратимо…

Артуро положил руку на его плечо:

– Без этих машин нам дальше вниз не пройти. Если мальчик все еще в катакомбах, мы можем снять верхний слой и увидеть весь этот чертов лабиринт как на ладони.

– Это будет необратимо… – Браманте вновь помотал головой, потом горько добавил: – Полагаю, вряд ли можно ожидать, что вы в состоянии это понять и оценить.

Полицейский поморгал, несколько ошарашенный таким заявлением.

– Вы просто устали. И это вполне понятно. Вам не следует здесь оставаться. Ступайте лучше домой, к жене. Вы уже сделали все, что могли. Теперь наша очередь. Я пошлю кого-нибудь вас проводить. Фальконе например. Или кого-нибудь еще, менее подверженного хандре.

Браманте посмотрел на них и облизнул губы.

– Значит, вы взяли Лудо, – тихо сказал он. – Я его знаю. Если я с ним побеседую, может, он что-то нам сообщит. Парень ведь тоже не хочет, чтобы вы тут все разрушили. Дайте мне возможность с ним поговорить.

Фальконе переминался с ноги на ногу и настоятельно кашлял в кулак. Допросы подозреваемых в квестуре должны проводиться офицерами полиции и адвокатами, а вовсе не отчаявшимися отцами пропавших детей.

– Я подумаю и скажу вам, – ответил Мессина. – Фальконе, проводите Джорджио в квестуру. Я вскоре тоже туда подойду. Сначала хочу посмотреть, что тут делается. И допрос начну я сам, и никто другой! Понятно?

Детектив не двинулся с места.

– Допрос, проведенный в присутствии потенциального свидетеля, каковым, несомненно, является профессор Браманте, будет… довольно необычным нарушением правил. И может потом привести к проблемам с адвокатами. Значительным проблемам!

Мессина улыбнулся, положил руку на плечо подчиненному и сжал. Крепко сжал.

– К дьяволу адвокатов, Лео, – весело сказал он. – Ступайте!

Полицейский перехватил взгляд начальника и понял, что он означал. Мессина желал, чтобы оба убрались отсюда. Ему не нужны были тут лишние свидетели.

– Хорошо, комиссар. – Агент повел Джорджио Браманте к полицейской машине, усадил, захлопнул за ним дверцу и велел водителю отвезти свидетеля в квестуру, где он должен будет дожидаться его, Фальконе, возвращения.

После чего закурил сигарету, быстро затянулся пару раз и швырнул окурок под одно из иссохших апельсиновых деревьев.

«Все, теперь отношения испорчены окончательно. Ладно, семь бед – один ответ».

Вернулся и присоединился к Мессине, окатившему подчиненного яростным взглядом.

– Вы не подчинились моему приказу! Как, по-вашему, это будет выглядеть в рапорте, когда дело дойдет до очередных повышений?

– Здесь все делается неправильно, – ответил Фальконе. – И вы это знаете. И я это знаю. Нам следует…

– Нет! – рявкнул Мессина. – Мальчик же пропал! Как только эти машины пойдут внутрь, мы в любой момент можем на него наткнуться! И пока мы не доберемся до самого конца, мне плевать, что вы по этому поводу думаете или что замышляет Джорджио Браманте! Понятно?!