Текст книги "Игра по расписанию"

Автор книги: Дэвид Балдаччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 39 страниц)

Глава 27

Кинг завершил обед со своими знакомыми примерно в девять тридцать, после чего позвонил Мишель и спросил, не хочет ли она глотнуть на сон грядущий немного спиртного и заодно еще раз обсудить подробности дела, которым они занимались. Максвелл прикатила в «Сейдж джентльмен» уже через десять минут. Шон с любопытством наблюдал, как посетители мужского пола один за другим поворачивают головы в сторону красивой яркой брюнетки, одетой в выцветшие джинсы, водолазку и ветровку с надписью «Секретная служба» на спине, уверенными шагами входившей в зал. Должно быть, подумал детектив, эти парни спрашивают сейчас себя, кто эта женщина, и готовы нафантазировать на ее счет все, что угодно. Но они наверняка не знают, что она чертовски независима, всегда таскает с собой пистолет и очень опасна.

– Как прошел обед?

– Было довольно скучно, но я, собственно, иного и не ожидал. А как твои успехи в области кикбоксинга?

– Думаю, мне нужен новый инструктор.

– А старый чем плох?

– Недостаточно меня заводит.

Они огляделись в поисках свободного столика в баре. Мишель заметила в дальнем углу знакомое лицо.

– По-моему, там сидит Эдди Бэттл.

В этот момент Эдди поднял голову, увидел их и помахал рукой, подзывая к себе.

Они присели за его столик, на котором стояли тарелки с остатками пищи.

– Что, Доротея сегодня не готовит? – с улыбкой спросил Кинг.

– Точно так. Если разобраться, она воздерживалась от готовки большую часть нашей семейной жизни. В основном в семье готовлю я. – Эдди застенчиво, по-мальчишески улыбнулся.

– Вы человек многих талантов, – заметила Мишель.

В этот вечер Бэттл предпочел вельветовые брюки и черный свитер с коричневыми декоративными заплатками на локтях. Максвелл опустила глаза и заметила, что на нем мягкие туфли без шнурков.

– Похоже, вы решили-таки расстаться со своими кавалерийскими сапогами?

– Не скрою, это далось мне не без труда. Когда долго носишь высокие сапоги, нога чуть распухает и как бы принимает их форму, поэтому снять их не так-то просто.

– Когда у вас намечается следующий выезд на природу? – осведомился Кинг.

– В этот уик-энд. Погода, слава Создателю, установилась какая надо. Шерстяная униформа времен Гражданской войны страшно колется и очень теплая, поэтому носить ее в жаркую погоду истинное мучение. Впрочем, я начинаю подумывать о том, чтобы бросить это занятие. Ото всех этих скачек по пересеченной местности спину ломит.

– Продали какие-нибудь картины в последнее время? – спросила Мишель.

– Две. Обе – коллекционеру из Пенсильвании, который тоже принимает участие в работе нашего клуба исторической реконструкции событий Гражданской войны. Правда, он сражается на стороне северян, но я не держу на него за это зла, а лишних денег не бывает.

– Мне бы хотелось как-нибудь взглянуть на ваши работы, – заявил Кинг. Напарница высказала аналогичное пожелание.

– Все мои картины хранятся в студии на заднем дворе. Позвоните мне, когда соберетесь, и я устрою вам небольшую экскурсию по этой импровизированной выставке. – Эдди жестом подозвал официанта. – По-моему, вы не прочь выпить, а, как говорит моя мать, хорошо воспитанные люди пьют только в компании.

Когда официант отправился выполнять заказ, Бэттл спросил:

– Ну так как – вам удалось раскрыть дело с кражей и очистить Джуниора Девера от подозрений? – Немного помолчав, он добавил: – Очень может быть, вы не захотите говорить со мной об этом. Ведь мы в каком-то смысле представляем противоборствующие стороны.

– Разгрызть этот орешек не так-то просто, – ответил Кинг. – Посмотрим, что получится в результате.

Принесли коктейли. Шон глотнул виски с лимонным соком и облизал губы:

– Как дела у вашей матушки?

Эдди бросил взгляд на часы.

– В настоящее время она в госпитале, но в десять ее выставят из палаты отца и она перейдет в гостевую комнату, чтобы немного поспать. Мама часто так делает.

– А что говорят о здоровье вашего отца?

– Считается, что ему стало лучше. По крайней мере врачи утверждают, что худшее уже позади.

– О, это прекрасная новость, – кивнула Мишель.

Эдди пригубил коктейль.

– Папа должен выкарабкаться. Должен – и все тут. – Бэттл посмотрел на собеседников. – Не уверен, что мать переживет его смерть. Кроме того, хотя все мы смертны, я просто не могу представить отца в гробу. – Он в смущении опустил глаза. – Извините. Стоит мне только малость перепить джину, как я начинаю говорить банальности, а в голову не приходит ни одной свежей или оригинальной мысли. Возможно, именно по этой причине пить наедине со своими проблемами совершенно непродуктивно и бессмысленно.

– Кстати, о выпивке в одиночестве, – поддержала разговор Максвелл. – Где ваша Доротея?

– На очередной деловой встрече. – Эдди вздохнул и торопливо добавил: – Риелтору приходится отлучаться из дома и в неурочное время. Зато никто не может сказать, что моя половина не преуспела в своей деятельности.

– О да. Доротея – очень успешная женщина, – тихо произнес Кинг.

Бэттл поднял бокал.

– Так выпьем же за Доротею – величайшего в мире агента по продаже недвижимости!

Детективы удивленно переглянулись.

Эдди поставил стакан на стол.

– Послушайте! У нее свои игрушки, а у меня – свои. Так что в нашей семье все уравновешено.

– А дети у вас есть? – спросила Мишель.

– Доротея никогда не хотела детей, так что этот вопрос у нас не обсуждался. – Эдди пожал плечами. – Возможно, я в глубине души тоже не хотел их. Вероятно, из меня получился бы никудышный отец.

Максвелл возразила:

– Почему? Вы могли бы научить детей писать этюды и ездить верхом. Возможно, со временем они также вступили бы в клуб реконструкции исторических событий и выезжали бы вместе с вами на природу.

– Между прочим, еще не поздно завести их, – добавил Кинг.

– Для этого мне придется обзавестись новой женой, – произнес художник с грустной улыбкой. – А я не уверен, что мне хватит энергии на такие кардинальные изменения в жизни. Кроме того, Бэттлы не разводятся. Это неслыханно. Так что если меня не убьет Доротея, то, весьма возможно, это сделает мать.

– Что ж, живите как живется, – резюмировала Мишель.

Эдди странно посмотрел на нее.

– Вы действительно думаете, что это выход? – Добив одним глотком коктейль, он переключился на другую тему. – Я слышал по новостному каналу, что городские власти позвали на помощь взрослых парней с большими пушками.

– В том числе вашего старого приятеля Чипа Бейли.

– Если бы не он, я бы сейчас с вами не разговаривал.

– Уверена, что ваши родители были чрезвычайно благодарны ему.

– О да. Отец даже предложил Чипу возглавить службу безопасности одной из своих компаний. Посулил большую зарплату.

– Вот как? А я и не знал, – удивился Кинг. – Но он, похоже, не воспользовался этим предложением.

– Не воспользовался. Полагаю, ему нравилось быть копом. – Эдди взял с тарелки нож и вилку и постучал ими друг о друга. – Подумать только, всего тридцать лет назад здесь были только леса и холмы – и ничего больше. Но мы отлично себя здесь чувствовали. Здесь никогда ничего не происходило, и мы ни о чем не беспокоились.

– А что теперь? – осведомилась Мишель.

– А теперь людей убивают в домах, бросают их трупы в лесу, расстреливают в машинах. Если бы у меня сейчас были дети, я не стал бы здесь жить.

– Вы в любом случае можете жить где угодно, – заметил Кинг.

– Сомневаюсь, что моей матери придется по нраву, если я уеду отсюда.

– Я уже говорила вам, Эдди, и скажу снова: живите как живется! – выпалила Мишель.

Но на этот раз Бэттл на ее выпад не отреагировал.

Глава 28

В то время как Монтгомери осуществлял хищение медицинских препаратов, а Эдди, Кинг и Мишель выпивали в баре, Бобби Бэттл лежал на больничной койке в окружении капельниц и аппаратуры по поддержанию жизнедеятельности. Рядом сидела Ремми, сжимая правой рукой бледную вялую руку мужа.

Время от времени она бросала взгляд на экраны мониторов, наглядно демонстрировавших тот факт, что Бобби держится за жизнь не так чтобы очень крепко. Недавно наступило ухудшение, и его снова подключили к аппарату искусственного дыхания, издававшему, помимо тихого шипения, тревожный писк всякий раз, когда дыхание Бэттла не соответствовало требуемым параметрам. Ремми неосознанно дышала в такт с упомянутыми звуками и движением поршней этой инфернальной машины.

В палату вошла дежурная медсестра.

– Здравствуйте, миссис Бэттл. Надеюсь, у вас все хорошо?

– Что тут хорошего? Он не узнает меня, – раздраженно бросила сиделка. – Он больше никого не узнает.

– Врачи считают, что силы возвращаются к нему. Просто это требует времени. По крайней мере все его жизненные показатели куда лучше, чем прежде. Даже несмотря на то что мистера Бэттла снова подключили к аппарату, его здоровье улучшается. И в этом не может быть никаких сомнений.

Ремми сменила гнев на милость.

– Спасибо, что ободрили. Буду надеяться на это. – Она опустила глаза и посмотрела на мужа.

Сестра улыбнулась, но в следующую секунду на ее лице проступило озабоченное выражение.

– Миссис Бэттл… – заговорила она проникновенным тоном, специально, казалось, зарезервированным сотрудниками госпиталя для общения с теми немногими счастливцами, чьи имена красовались на стене госпиталя.

– Я все знаю.

– Будете сегодня ночевать у нас? Если будете, я пойду и разберу вашу постель.

– Пожалуй, поеду домой и вернусь завтра утром. Но все равно спасибо за предложение.

Ремми встала со стула и удалилась. Сестра проверила состояние больного и аппаратуры и вышла из комнаты несколькими минутами позже.

Бэттл являлся единственным обитателем палаты, находившейся в коротком коридоре чуть в стороне от основных лечебных помещений этого отделения. Здесь же находились хозяйственные комнаты. Двери остальных палат отделения выходили в длинный коридор и холл, где располагался пульт дежурных медсестер. Ремми выбрала для мужа эту палату, чтобы обеспечить приватный характер своим визитам. Кроме того, в конце коридора находилась задняя дверь с кодированным замком, которой она пользовалась, дабы не ходить к мужу через все отделение под сочувственными взглядами врачей и персонала. Комната, где она иногда ночевала, располагалась в дальнем конце холла.

Стрелки показывали самое начало одиннадцатого, когда в этом отделении госпиталя началась смена дежурного персонала, занимавшая примерно три четверти часа. Сестра, наблюдавшая за Бэттлом, отправилась в комнату для сотрудников, где ей предстояло ввести в курс дела свою сменщицу.

Обитатели одноместных палат находились под наблюдением видеокамеры, изображение с которой поступало на один из мониторов на пульте дежурных медсестер. Считалось, что сестры ведут постоянное наблюдение за состоянием подопечных, хотя в момент смены это требование не выполнялось и мониторы в течение примерно двадцати минут никто не контролировал – главным образом потому, что утомленным дежурством сотрудницам госпиталя далеко не всегда удавалось коротко и доходчиво передать все необходимые сведения о том или ином пациенте коллегам-сменщикам. Как бы то ни было, установленная в палатах аппаратура по поддержанию жизнедеятельности продолжала функционировать, и в том случае, если больному становилось хуже, на пульт поступал сигнал тревоги.

Вскоре после начала пересменки в коридоре появился некий субъект, воспользовавшийся задней дверью, из которой несколькими минутами раньше вышла Ремми. На нем был зеленый хлопчатобумажный костюм, белый больничный халат и белая защитная маска, и в этом смысле незнакомец ничем не отличался от других сотрудников госпиталя. Пройдя по коридору, он остановился у палаты Бобби Бэттла и, приоткрыв дверь, бросил взгляд в комнату. Обнаружив, что там никого, кроме пациента, нет, заглянул за угол, взял на заметку тот факт, что пульт медсестер остался без присмотра, после чего вошел в палату Бобби и закрыл за собой дверь.

Не теряя времени, человек в белом халате чуть сдвинул в сторону висевшую на стене видеокамеру, так чтобы на пульте нельзя было увидеть находившиеся слева от кровати капельницы. Затем подошел к одной из них и, достав из кармана шприц, проткнул иглой пластиковый контейнер с прозрачным, как вода, препаратом, после чего, нажав на поршень, впрыснул содержимое шприца в раствор. Потом опустил глаза на Бобби, лежавшего на спине с умиротворенным выражением лица, несмотря на торчавшую из горла трубку, наклонился и надел Бэттлу на запястье извлеченные из кармана халата часы. Поставив стрелки ровно на пять и вырвав из часов головку, «врач» достал из другого кармана некий предмет и аккуратно положил на грудь Бэттла.

Это было белое птичье перышко.

Минутой позже человек в халате вышел из двери в конце коридора, спустился по лестнице на первый этаж, прошел на парковочную площадку, сел машину и уехал.

На ходу он думал о том, что ему нужно написать и отправить еще одно письмо.

Минут через десять после того, как машина отъехала от госпиталя, один из аппаратов жизнеобеспечения в комнате Бобби подал на пульт медсестер тревожный сигнал, следом за ним – другой. Через несколько секунд зловещие сигналы тревоги подавали уже все медицинские устройства, установленные в палате Бэттла.

Дежурные медсестры в полном составе вбежали в палату. Чуть позже сообщение о срочном вызове было получено бригадой реаниматологов. Опытные врачи прибыли на место буквально через минуту, но все их усилия ни к чему не привели и в 22:23 они констатировали смерть Роберта Э. Ли Бэттла.

Глава 29

Поначалу решили, что смерть Бобби наступила в результате кризиса после перенесенного удара. Оставленное убийцей белое перышко незаметно спланировало на пол во время действий реанимационной бригады. Позже его обнаружил уборщик и по непонятной причине положил на прикроватную тумбочку. Возможно, подумал, что оно вывалилось из больничной подушки. Часы, надетые убийцей на запястье Бэттла, заметили не сразу – их закрывали тянувшиеся из капельниц трубки, идентификационная наручная карточка и пластыри, фиксировавшие трубки и иглы. Снедаемая горем и злостью на врачей Ремми, вошедшая на короткое время в палату, также не заметила ни часов, ни пера. И лишь медсестра, случайно обратившая внимание на перышко, заставила обслуживающий персонал обсудить вопрос, связанный с его появлением. В самом деле, откуда оно взялось, если госпитальные подушки не содержат перьев? Кроме того, всеобщее недоумение вызвало слишком быстрое изменение в состоянии Бэттла, хотя это недоумение было скорее сродни обычному человеческому любопытству.

Только в три часа утра, когда труп собирались перевезти в госпитальный морг, кто-то из санитаров заметил часы на руке Бэттла, и этот факт подвиг врачей на повторный осмотр тела, а заодно и стоявших слева от кровати капельниц. При этом лечащему врачу удалось рассмотреть прокол в пластиковом мешке с лечебным раствором.

– Господи! – вырвалось у него.

Телефонный звонок поднял с постели Тодда Уильямса, который по пути позвонил Кингу, а последний – Мишель, так что в результате все трое прибыли в госпиталь почти одновременно. Пройдя в холл, они удивились, застав там Чипа Бейли. Шеф поторопился представить агенту ФБР своих спутников.

– Я спал в местном мотеле, но так как у меня всегда стоит на прикроватном столике включенная полицейская рация, почти сразу узнал о случившемся и приехал сюда, – объяснил Бейли. – Черт возьми, Тодд! Похоже, вы притащили с собой всю свою армию.

– Между прочим, умер Бобби Бэттл, – веско произнес шеф, – один из самых видных жителей нашего города…

Кинг мысленно закончил за него фразу: «И теперь нам предстоит иметь дело с его разгневанной скорбящей вдовой».

Госпитальный персонал проводил представителей закона в палату Бэттла. Покойник по-прежнему лежал на койке с торчавшими из обеих рук иглами капельниц и с трубкой принудительной вентиляции легких – из горла. Врачи лишь отключили аппаратуру за ненадобностью. Мишель поймала себя на том, что с огромным любопытством всматривается в мертвые черты Бобби, с которым ей так и не довелось встретиться. Но ей много о нем рассказывали, и теперь, глядя на его труп, она подумала, что в смерти Бэттл не менее оригинален, чем при жизни.

Старшая медсестра и лечащий врач сообщили о произошедших событиях, не забыв упомянуть об обнаруженном ими белом перышке, наручных часах и отверстии в пластиковом контейнере капельницы.

– Все это в высшей степени необычно, – нервно резюмировал лечащий врач, неосознанно стремясь приуменьшить значение случившегося.

– Мы и не думали, что такое происходит у вас каждый день, – ответил Кинг.

Уильямс осмотрел часы на руке покойника.

– Не Зодиак, – тихо отметил он, повернувшись к Мишель и Кингу. – Но стрелки поставлены ровно на пять, а заводная головка извлечена.

Когда Чипу Бейли продемонстрировали белое птичье перышко, предсказать его реакцию не составляло труда, однако он хранил молчание до тех пор, пока врач и сестра не вышли из палаты.

– Мэри Мартин Шпек, – уверенно заявил он. – Медсестра по профессии. Известна также под прозванием Флоренс Найтингейл. Означенная дама в течение десяти лет убила двадцать три пациента в шести штатах. В настоящее время отбывает пожизненное заключение в федеральной тюрьме в Джорджии. Ее визитной карточкой являлось белое птичье перышко. На допросе заявила, что выполняла работу Господа Бога.

– Значит, скоро придет еще одно письмо, – предположил Кинг.

– События развиваются так быстро, что мы еще не успели получить письмо касательно Хинсон, – пожаловался Уильямс. – Но почему Бобби? Почему убийца решил включить его в свой список? Кроме того, он здорово рисковал, пробираясь сюда.

Впрочем, после второй беседы со старшей сестрой следователи поняли, что через заднюю дверь прокрасться в палату Бэттла не так уж трудно. Код дверного замка: 4321, – оказался примитивным, это не говоря о том, что его не меняли в течение нескольких лет. Без сомнения, в госпитале его знали многие, а кое-кто почти наверняка сообщил о нем своим знакомым или родственникам.

– Есть какие-нибудь идеи относительно вещества, впрыснутого в капельницу? – спросила Мишель.

– Мы узнаем об этом совершенно точно только после токсикологической экспертизы, – ответил Уильямс. – Хорошо еще, что у врача оказалось острое зрение и он сумел рассмотреть прокол. В противном случае контейнер наверняка уничтожили бы или выбросили на помойку.

– А где Сильвия? – спросил Кинг.

Шеф покачал головой.

– Сидит дома, болеет. Похоже, подхватила грипп. Вчера после вскрытия Хинсон ей стало совсем плохо. Когда я позвонил, сказала, что сидит и гадает, вырвет ее или нет. Впрочем, пообещала приехать, как только сможет.

В разговор включился Бейли:

– ФБР тоже. Это пятая жертва неизвестного убийцы. Возможно, жертв больше, просто мы о них пока не знаем. При таких условиях ФБР просто обязано увеличить здесь свое присутствие. Вы уж извините, Тодд.

– Если так, Чип, быть может, вы и поговорите с Ремми? Боюсь, она снимет с меня скальп, когда узнает, что на самом деле случилось с ее мужем.

Кинг предложил:

– Я бы на вашем месте не торопился ставить ее в известность об истинных причинах смерти Бобби. Подождал бы, пока придет письмо на этот счет. Перо и часы, разумеется, указывают на то, что Бобби стал жертвой нашего маньяка, но мы должны быть абсолютно уверены в этом, прежде чем тревожить Ремми.

– Хорошая мысль, – похвалил Бейли.

– Интересно, что-нибудь из палаты пропало? – осведомилась Мишель. – Парень, которого мы ищем, у всех своих жертв забирал какую-нибудь вещь.

– Мы не узнаем об этом в точности, пока не переговорим с Ремми, – заметил Уильямс. – Ну а пока мне бы хотелось восстановить временную цепочку событий. – Он вышел из палаты, но вскоре вернулся в сопровождении все тех же старшей сестры и лечащего врача.

– Не могли бы вы расписать по часам и минутам вчерашний вечер? – обратился он к медикам.

– Разумеется, сэр, – начала старшая медсестра. – Миссис Бэттл находилась у нас примерно с четырех до десяти. Все это время она сидела в палате с мужем, который, надо сказать, был жив и чувствовал себя не так уж плохо вплоть до начала одиннадцатого, когда дежурная медсестра в последний раз проверила его состояние и показания приборов. За указанное время к мистеру Бэттлу больше никто не приходил.

– А до того? – поинтересовалась Мишель.

– В первой половине дня заходила его дочь Саванна. И какое-то время находилась с ним. Не помню точно, когда это было. А после Саванны пришла Доротея Бэттл. Скажем, около двух тридцати.

– Они входили в отделение через заднюю дверь? – спросил Бейли.

– Саванна – через заднюю, Доротея же воспользовалась главным входом.

– Мне нужно знать точное время этих визитов, – настаивал Уильямс.

– Нужно – выясним, – нервно и зло ответил врач. – Ну а теперь прошу меня извинить: я должен навестить других пациентов.

«Парень опасается, что против него и сотрудников вчерашней смены будут выдвинуты обвинения. Оттого и дергается», – подумал Кинг.

– Надеюсь, с ними вам повезет больше, чем с этим, – бросил вдогонку врачу Уильямс, который, казалось, тоже уловил что-то подобное в его тоне.

Когда врач удалился, шеф продолжил допрос старшей сестры.

– Насколько я понял, в десять пятнадцать состояние больного неожиданно изменилось, не так ли?

Та кивнула.

– У него произошла остановка сердца. Когда первая из сестер вбежала в палату, монитор демонстрировал идеальную прямую. Бригада реаниматологов пыталась восстановить сердечную деятельность, но безуспешно.

К разговору подключился Кинг:

– Стало быть, в течение примерно десяти минут между последней проверкой и остановкой сердца убийца вошел в палату и влил в капельницу предположительно некий яд, который сразу после этого начал действовать?

– Похоже, все именно так и было, – согласился Бейли.

– Я заметил, что палата снабжена видеокамерой, – сказал Кинг.

– Как и все одноместные палаты. С помощью камер мы можем проводить мониторинг состояния пациентов с пульта дежурных медсестер.

– Но никто из них не видел, чтобы в эту палату после ухода миссис Бэттл кто-то входил, не так ли?

Старшая медсестра занервничала.

– Да, бывает, что у пульта не остается ни одной живой души.

– Например, при сдаче дежурства? – спросил Кинг.

– Точно так. Но если кто-то и вошел в это время в отделение, он должен был воспользоваться задней дверью, ибо в противном случае его обязательно увидели бы.

– Понятно… – протянул Шон.

– Надо обладать изрядной смелостью, я бы даже сказал, дерзостью, чтобы войти сюда, когда здесь столько народу, – заметил Уильямс.

– Что ж, – произнесла старшая сестра, – если кому-то и впрямь взбрело в голову сделать то, о чем вы говорили, он, смею заметить, выбрал для этого самое подходящее время.

– Без сомнения, – согласился Кинг.

Когда напарники выходили из отделения, Шон задержался около пульта дежурных медсестер.

– Не возражаете, если я взгляну, как у вас тут все устроено? – спросил он у старшей сестры.

Детектив подошел к консоли, заставленной терминалами компьютеров, и стал следить за ежесекундно менявшимися изображениями на экранах мониторов.

– Насколько я понимаю, запись трансляции не производится?

– Нет. Мониторинг ведется не из-за соображений безопасности, а для наблюдения за пациентами.

– Возможно, в скором времени вам придется пересмотреть эту философию, – произнес Кинг.

– Что ты имел в виду? – спросила Мишель, когда они вышли из отделения.

– Мне пришло в голову, что человек, проникший в отделение, знал не только о задней двери и времени сдачи дежурства, но и о наличии видеокамер. Сомневаюсь, что субъекту, пришедшему сюда убивать, хотелось, чтобы камера наблюдения зафиксировала его присутствие. Я обратил внимание, что другие камеры панорамировали койки больных и оборудование по обеим сторонам. В комнате же Бэттла камера показывала только кровать и правый угол.

Мишель подвела итог:

– Все понятно. Убийца передвинул камеру так, чтобы его не увидели на экране монитора в тот момент, когда он впрыскивал яд в капельницу.

– Совершенно верно.

Когда детективы покидали госпиталь, их перехватил у выхода Кэррик. Несмотря на столь ранний утренний час, Хэрри выглядел очень элегантно в английском твидовом пиджаке и рубашке без галстука, с отложным воротничком.

– Хэрри, а вы что здесь делаете? – не без удивления осведомился Кинг.

– Во-первых, мы с Бобби Бэттлом старые приятели. Вернее, были старыми приятелями. А во-вторых, я являюсь главным советником госпиталя по юридическим вопросам. Местные шишки позвонили мне домой, и я только что закончил совещаться с ними. Намечается конфликт, и я им об этом так прямо и сказал. Кстати, а вы где были все это время? Ремми, случайно, не видели?

– Нет. Правда, она приезжала сюда, но на короткое время и уехала еще до нашего прибытия.

– Слышал о находках в палате Бобби. И подозреваю, что это неспроста.

– Мы тоже думаем, что неспроста, но точно пока ничего не знаем.

– Я вас надолго не задержу. Просто хотел сказать, что нам, по-видимому, снова придется вернуться к делу Джуниора.

– Как оно вообще продвигается?

– Не очень хорошо. Добытая вами информация, несомненно, имела для меня определенную ценность, но хочу вам заметить, что она нисколько не помогла в плане защиты моего клиента. По крайней мере все озвученные мной в офисе прокурора сомнения в его виновности встретили там холодный прием. Боюсь, это произошло из-за активного вмешательства со стороны Ремми. Она очень зла на Джуниора, и я сомневаюсь, что смерть Бобби понизит уровень ее агрессивности.

– Возможно, даже повысит, – заметила Мишель.

– Возможно, – невесело согласился Кэррик. – Теперь, молодые люди, я вас более не задерживаю. Если узнаете что-нибудь новое по поводу смерти Бобби, не забудьте сообщить мне.

Он повернулся и пошел к своей машине. Кинг и Максвелл некоторое время наблюдали, как адвокат открывал дверцу и усаживался за руль своего идеально восстановленного антикварного британского «эм-джи» с опускающимся верхом. Заведя мотор, Хэрри поехал по дороге навстречу лучам восходящего солнца.

Мишель посмотрела на компаньона.

– Не знаю, как ты, а я сочувствую Хэрри. Подумать только: он водит дружбу с Бэттлами, но при этом представляет интересы Джуниора и госпиталя, в котором умер Бобби.

Кинг согласно кивнул:

– Да, ему не позавидуешь. Я почти уверен, что против «Райтсберг дженерал» будут выдвинуты весьма серьезные обвинения. Ирония заключается в том, что судиться с госпиталем будет человек, чье имя начертано на его стене.

– Не думаю, что этот факт способен хотя бы в малой степени ослабить решимость Ремми.

– У меня тоже есть на этот счет большие сомнения. – Кинг зевнул и потянулся. – Но в данный момент меня больше занимает вопрос, ехать мне в офис или вернуться к себе на лодку и еще немного поспать.

– Лично я собираюсь сейчас на пробежку. Может, присоединишься? Говорят, эндорфины полезны для мозга.

– На пробежку? Но у тебя только что закончилась тренировка по кикбоксингу!

– Я ходила на кикбоксинг вчера, Шон.

– Даже Господь брал себе свободный день.

– Если бы он был женщиной, то не брал бы.

– О'кей, ты меня убедила.

Мишель порозовела от удовольствия.

– Значит, ты согласен отправиться со мной на пробежку?

– Нет. Я возвращаюсь на лодку и заваливаюсь спать. Если уж сам Господь велел отдыхать, кто я такой, чтобы ему противоречить?