Текст книги "Рыцарь бесчестия (СИ)"

Автор книги: Денис Украинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– Добрая фея нашептала – улыбнулся Эйольв.

– А-а – протянул Арамент. – Помню-помню, маленький добрый светлячок. Как она?

– У нее все хорошо, передавала вам привет – все так же улыбаясь, ответил Эйльв.

– Тогда решено – тихо прошептала Уаэллэйири.

Не дожидаясь реакции мужчин, она вернулась на поляну к связанным оркам. Окчяр пришел в себя и встретил Уаэллэйри злобным взглядом.

– Этого мы возьмем с собой – сказала она. – Ты так печешься о моей сохранности, что я готова дать тебе шанс исправить свою оплошность. Заодно убедишься, что мой разум чист, и волшебники водят за нос ваших шаманов.

– Не думаю, что это хорошая идея – Арамент начал отговаривать Уаэллэйири, но встретил ее загоревшийся надменный взгляд, пожал плечами и замолчал.

Было решено выдвигаться в ночь. Люди Эйольва остались с орками, чтобы у тех не возникло желания быстро освободиться от веревок и продолжить преследование. Эльфанчикам, которые оказались не только забавными зверьками, но и хорошими разведчиками, было поручено замести следы. А мне надо отоспаться, я сильно устала.

Глава 22

Горшочки Кладия.

Эльса открыла глаза. Не сразу вспомнила, где находится. Ощущения времени пропало и ей не удалось определить поздняя ночь сейчас или раннее утро. Свечи были потушены. Тихо, темно. Только небольшое пятно света на полу справа от кровати. Там в камине, слабо потрескивая, догорали дрова. Эльса потянулась. По телу пробежали приятные теплые волны. Посмотрела налево, там на другом конце большой прямоугольной кровати, зарывшись в перину и подушки, сладко спала Ренесса. От нее, так же, как и накануне вечером, пахло цветами, но теперь в этот запах добавился новый оттенок. Как и Аулика, запах Ренессы изменился в момент близости и после. Эта особенность людей начинала нравиться Эльсе. Когда человек удовлетворен и доволен жизнью, независимо от того мужчина это или женщина, пахнет он намного приятнее.

В камине громко затрещали дрова. Так могли трещать только вновь подкинутые поленья. Эльса резко повернулась. Возле камина, на корточках сидела Смерть. Сейчас она была в красном платье. Такое же было на Эльсе, когда она утром приходила во дворец. Смерть взяла кочергу и поправила подкинутые поленья. В комнате стало светлее. Эльса обернулась на Ренессу. Та, не просыпаясь, повернулась на другой бок.

– Не бойся– сказала Смерть. – Она не проснется.

– Я и не боюсь.

Эльса скинула с себя одеяло, опустила ноги на холодный, каменный пол, встала и подошла к камину. Смерть поднялась и с ног до головы осмотрела, не защищенное одеждой, тело Эльсы, улыбнулась. Свет от разгорающегося пламени заплясал на обнаженных бедрах, поднимаясь к груди.

– Если бы я была человеком – сказала Смерть. – То, наверное, тоже сходила бы по тебе с ума. Порою, я тебе даже завидую.

– Завидуешь? – спросила Эльса.

Эльса смотрела на огонь. Отражаясь в ее глазах, языки пламени затеяли зловещую пляску.

– Многое в моей власти – пояснила Смерть. – Но ты можешь не только забирать жизни. Своей красотой ты заставляешь разгораться сердца.

Эльса улыбнулась, но в ее улыбке было больше грусти, чем радости. Сейчас она думала о том, насколько ей нужно то, что пообещала Смерть. С Ауликом, она пережила неземные ощущения, нечто большее, чем физическая близость, ее душа парила. Смерть обещала Эльсе, что если та будет безоговорочно выполнять все ее задания, она приведет в жизнь Эльсы человека, который идеально ей подходит. Подходит даже больше, чем Аулик.

Сейчас, когда Эльса оправилась от потрясения. И восстановила душевное равновесие, после смерти любимого человека, она задумалась над тем, стоит ли это того. Сколько еще будет смертей, прежде чем Смерть сделает то, что обещала. Еще ее начали пугать мысли о том, что Смерть потребует от нее забрать жизнь кого-нибудь из тех, кого она знает, того, к кому привязалась или начала привязываться. Невольно Эльса обернулась на Ренессу.

– Не бойся – сказала смерть, она как будто знала ее мысли, несмотря на то, что Эльса умела блокировать всех, кто пытался влезть в ее голову. – Я никогда не попрошу тебя забрать жизнь того, кто тебе нравится.

Эльса оторвала взгляд от спокойно спавшей Ренессы, и посмотрела в глаза Смерти.

– Я поработала со списком и готова забрать для тебя шесть жизней.

– Хорошо – кивнула смерть. – Добавь к нему еще одного человека. Его имя Кладий, он должен умереть послезавтра, вместе с остальными. Ты найдешь его в двенадцатом доме, на улице книжников. Будь осторожна, он колдун.

– Хорошо – кивнула Эльса.

– После того, как закончишь, отправляйся в Бэдрок – продолжила Смерть. – У отца Иланды в этом городе есть дом. Местный поверенный, когда узнал, что объявилась наследница, отправил в Адэн гонца, но те, кто положил глаз, на этот дом позаботились о том, чтобы он сгинул в дороге. Вот только письмо уцелело.

Смерть улыбнулась, достала из широкого рукава свернутый лист с печатью и протянула его Эльсе. Эльса взяла письмо, подошла к ширме, на которой весело ее платье и спрятала его в специальный карман, нашитый на внутреннюю сторону рукава. При этом Эльса улыбнулась тому, что Смерть копировала ее одежду до мельчайших деталей.

– Заручись поддержкой Ренессы в этом вопросе, верни дом. Недалеко от Бэдрока есть храм сестер. Когда я дам тебе знать, ты отправишься туда и будешь ждать кое-кого. Если я права, и он появится, ты убьешь его.

Эльса молча, кивнула. Ренесса начала ворочаться и сладко застонала. Эльса посмотрела нее. Ренесса проснулась и приподнялась над периной.

– Как хорошо – сказала Ренесса. – Давно так не спала. Что ты там делаешь?

– Подкинула дров – ответила Эльса. – В комнате прохладно.

– Тогда перестань стоять на холодном полу и иди ко мне.

Эльса послушно забралась обратно в кровать. Только теперь она ощутила, что в комнате на самом деле холодно. Горячее тело Ренессы в буквальном смысле обожгло ее холодную кожу. Ренесса убрала пряди волос с ушей Эльсы.

– Не прячь их от меня – тихо прошептала Ренесса, и поцеловала острый кончик.

По телу Эльсы побежали мурашки. Перед тем, как полностью отдаться ощущениям Эльса посмотрела в сторону камина и подумала о том, действительно ли ей нужна та жизнь, которую она сейчас ведет, и как сильно она хочет получить то, что обещала Смерть. К губам Ренесса добавила язык, и все сомнения Эльсы растворились в теплых волнах удовольствия, захлестнувших тело.

Второй раз Эльса проснулась, когда за окном уже светила Найдэ. Ренессы в комнате не было. Первые минуты Эльса чувствовала себя хорошо, на душе у нее было спокойно, теплая перина, казалось, была создана для того, чтобы навечно дать приют ее телу. Потирая глаза, Эльса улыбнулась, но в следующее мгновение злобная гримаса исказила ее лицо. Эльса скинула с себя оделяло и, подскочив с кровати, в один прыжок оказалась у потухшего камина. При этом она успела заметить, что одеяло упало раньше, чем ее ноги почувствовали холодный пол. Сжав свои маленькие кулачки, она секунду постояла в нерешительности, а потом, что есть силы, ударила кулаком в каменную кладку, разбив руку в кровь. Эльса ощутила боль. И эта боль начала возвращать ее к жизни. К той жизни, от которой она совсем отвыкла.

Весь день Эльса провела во дворце. Любовалась прекрасным садом, заглянула в библиотеку. В то время, как Эльса читала трактат о войне людей с эльфами, за стенами дворца, Адэн бурлил от последних новостей и слухов. В полдень, на дворцовой башне, выходящей на центральную площадь, раздались звуки созывающих труб. Еще раньше, утром во все концы империи, во все города, ко всем лордам наместникам отправились гонцы. В их сумках лежали подписанные Томасом и скрепленные императорской печатью указы. Два из них наделали много шума. Один запрещал преследование всех существ, которые соблюдают законы империи. Даже эльфов, человековолков и вампиров. Второй вмешивался в дела магов. Впервые за тридцать лет. Клан Вездесущих выделялся в отдельную гильдию, которая обязана держать ответ только перед императором, не подчиняясь правилам и законам существующей гильдии.

За несколько часов до оглашения приказов, начал пустеть военный лагерь за стенами Адэна. Солдатам объявили о бессрочном отпуске и выдали две третьих жалования. Счастливым, от того, что дожили до этого дня воинам, строго настрого запретили появляться в столице. Из двух ворот города с утра открыли только одни. Пускали торговцев и гонцов, везущих послания с официальными печатями. Утро у городской стражи выдалось тяжелым. Вместе с офицерами распущенной армии они целый день отлавливали солдат пытавшихся проникнуть в Адэн.

Основная масса обитателей лагеря отправилась по домам, но были и такие, кто потерял ощущение реальности. Эйфория от того, что удалось дожить до отпуска и получить заработанные деньги, оказалась сильнее страха перед возможным наказанием. Солдаты напрашивались в обозы торговцев, выкупали у недобросовестных гонцов право доставить сообщение. Особо находчивые делали печати из подручных средств, иноземных монет и металлических амулетов. Кому-то даже удалось проскочить таким образом. Менее сообразительные притворялись больными, нуждающимися в срочной помощи лекарей, пробовали подкупить стражу. В основном такие попытки заканчивались тем, что лжецов хватали и подвергали обещанному наказанию. К полудню рядом с воротами вырос целый лес столбов, к которым привязывали солдат, чтобы их высечь. Когда столбы закончились, плотники, оторванные от повседневной работы, пустили в дело материал из пустеющего лагеря.

К полудню желающих потратить в трактирах столицы, добытые кровью врагов монеты, поубавилось. Кто-то плюнул и отправился в ближайшие города и деревни. Кто-то решил выждать, когда стража утратит бдительность или, когда приказ отменят вовсе. Когда Найдэ достигла наивысшей точки над Адэном и столбы с привязанными к ним солдатами перестали отбрасывать тень, от генерала Кхарда пришел приказ, отвязать провинившихся и под конвоем отправить обратно в лагерь для помощи тем, кто нанялся его разобрать. К вечеру в двух километрах от Адэна из деревянных каркасов, грязной ткани палаток, брошенного хлама, пришедшей в негодность одежды и обуви выросла огромная зловонная куча.

Вечером, гуляя по саду, освещенному заходящими лучами Найдэ, Эльса увидела в небе большой черный столб дыма. Из обрывков разговоров слуг, Эльса поняла, что это горит то, что осталось от военного лагеря. Эльса порадовалась тому, что ветер уносил дым в сторону от города и тому, что военный лагерь, этот смрадный рассадник заразы наконец-то уничтожили.

Тем же вечером в трактире под названием "Славный король Томас", названным так еще в те времена, когда Адэн был столицей небольшого, только набирающего силу королевства, посетителей собралось больше обычного. Все обсуждали указы императора и то, как они повлияют на жизнь города и всей империи в целом.

– Представляете! – со злобным возмущением шептал один из четверых посетителей, сидевших за столом возле входа. – Любой кровосос или человековолк сможет спокойно прийти в город, зайти в трактир и сесть за стол! А эльфы! Где это слыхано, чтобы враг который разорял города и деревни, жег урожаи, вот так в одночасье был прощен и наделен теми же правами, что и те, кто проливал кровь на той ужасной войне. Не для того, я отдал год своей жизни, сражаясь за...

Трое собеседников громко рассмеялись.

– Ну ты Фарт и трепло! – сквозь смех, сказал самый здоровый из них, его густая черная борода тряслась от смеха так, что из нее посыпались застрявшие после вчерашнего обеда крошки. – Тебе и десяти лет не было, когда все началось и родом ты с северных берегов, куда никакая война еще ни разу не добиралась.

– Все равно – злобно прошипел Фарт. – Не дело это! Посмотрим, как ты заговоришь, когда какой-нибудь человековолк перережет всех овец на ферме, которую ты собираешься купить.

Смех здоровяка тут же оборвался, его лицо стало серьезным, задумчивым. Человековолки никогда не делали того, о чем говорил Фарт. Не покушались на чужую собственность и уж тем более не убивали овец и других животных, в количестве большем, чем необходимо для пропитания. Но из простого люда о настоящей жизни человековолков мало кто знал. Сказки и страшилки, распространяемые в годы войны с эльфами, накрепко засели в головах тех, кто их слышал. Родители передали услышанное детям и теперь слова, таких как Фарт, вселяли страх в доверчивые, темные головы. Подобные разговоры происходили во всех восьми трактирах Адэна. В некоторых даже пополз слух, что это все дело рук Ренессы, что она ведьма, что она одурманила мужа. Заставляет его подписывать подобные указы и вообще хочет свести Томаса в могилу, а затем развалить империю.

Обычный семейный ужин Гольдов проходил в нервной обстановке. Иланда, приглашенная в этот вечер, не пришла. Из дворца доставили записку с печатью, в которой сообщалась, что она гостит у императрицы. Клара была рассеяна и не следила за тем, как слуги исполняют свои обязанности. Марика осталась на ужин у одной из своих подруг, но у Клары имелись подозрения, что сейчас она проводит время со своим новым ухажером. Послать кого-то из слуг проверить действительно ли Марика ужинает в доме у Каммертов, приятнейшей семьи занимавшейся поставками рыбы и морской соли, она не могла, это плохо отразится на репутации Марики, а так же всей семьи. На открытые расспросы дочь отвечала, что, во-первых, все в порядке, а во-вторых, подобные вопросы сильно ее обижают. Главу семейства угнетали убытки и слухи, которыми наполнился Адэн. Ура Гольд почти ничего не ел, только перебирал еду вилкой.

– Стоимость моих домов в Бейде сильно упала, треть жильцов уже второй месяц не платят ренту, а теперь еще и эти указы – Гольд вздохнул, взял было кубок, чтобы отпить вина, но тут же поставил его на место при этом пролив часть содержимого на стол. – Кто бы мог подумать! Кровопийцы теперь спокойно смогут жить рядом с нами. Как же, будут они соблюдать законы империи! Ха!

Лаида тихонько захихикала, склонившись к тарелке.

– Успокойся – сказала Клара, оторвавшись от мыслей о старшей дочери. – Вряд ли кто-то из них сможет купить дом по соседству. Дома в нашем районе стоят достаточно, чтобы рядом не селилось всякое отребья. И потом ночной страж все так же будет следить за порядком и не даст пить нашу кровь.

– Ночной страж! – взорвался Гольд, брызнув слюной. – Он служит городу, пока Томас жив, а тот со дня на день отойдет в мир иной, и тогда, готов поспорить этот кровопийца попортит нам немало крови! И императорской гвардии которая могла бы его остановить тоже не станет. И я посмотрю, как ты Лаида будешь смеяться, когда нельзя будет выйти вечером из дома без того, чтобы твое горло не пронзили вонючие, слюнявые клыки.

Слюна у вампиров выделялась в меньшем количестве, чем у людей. И с запахом изо рта этим существам повезло, его попросту не было. Лаида об этом не знала. Она представила то, о чем говорил отец и перестала хихикать, чуть не подавившись куском телятины, который из-за смеха, ей не удалось, как следует прожевать.

Нервный для всех горожан вечер сменился не менее нервной ночью. Ветер изменил направление, и в городе запахло гарью от сожженных остатков лагеря. Запах гари был несильным, все же большая часть дыма прошла стороной, но беспокойства в души жителей и гостей Адэна этот запах добавил. Этой ночью Эльса спала одна. Долго не могла заснуть, все время ворочалась. Она чувствовала странную, необъяснимую тревогу.

Встала Эльса незадолго до восхода Найдэ. Когда небо за окном начало светлеть, старый слуга, приставленный к ней, бесшумно открыл дверь, так же бесшумно подошел к столику возле кровати и положил на него свиток, скрепленный императорской печатью. Его глаза немного округлились, когда он увидел стоявшую у окна Эльсу. Слуга поклонился, и ни сказав ни слова, пятясь назад, вышел из комнаты.

Ренесса выполнила просьбу Эльсы и предоставила ей письмо к городскому главе Бэдрока, с просьбой посодействовать Иланде в деле с домом ее отца. Утро предстояло трудное. Забрав письмо, Эльса покинула гостевую комнату и вышла в сад. Небо начинало светлеть, в ветвях одного из деревьев завела свою трель птица певун, над утренней росой кружили насекомые, маленькие, зеленые весенние жучки, первыми просыпающиеся от зимней спячки. Эльса вдохнула свежий воздух, гари в нем уже не было. Как не было никакой охраны во дворце и у его ворот. Эльса поняла, что освобожденные от договора с Томасом эльфы покинули свой пост. Никто из слуг, чьи ряды тоже заметно поредели, не знал, куда делись гвардейцы. Еще вечером были, а теперь их нет, как будто растворились в воздухе. Эльса не знала, что вторая часть гвардии обнаружив пропажу сослуживцев еще засветло разбежалась оставив оружие. Их предупредили, что захват дворца неминуем, а отдавать свои жизни за ведьму императрицу и ее сына, никто из них не захотел.

Зайдя в первый от дворцовых ворот переулок, Эльса оглянулась. Симпатия к Ренессе вызывала в ней тревогу за судьбу императрицы и ее сына, затрудняя движение, прочь от дворца, но Эльса знала, Ренесса не даст себя в обиду и у Эльсы имелось срочное не терпящее отлагательств дело. Окинув взглядом осиротевшие ворота и стены дворца, Эльса развернулась и решительным шагом направилась к улице книжников.

Улица называлась так, потому что именно оттуда выходило большинство книг, которые читала империя. В небольших количествах, с дорогими добротными обложками из кожи и толстыми, пропитанными специальным составом и от того плохо горящими страницами. Если кто-то из писателей или бардов, хотел, чтобы его труды увидели свет, у него была одна дорога и вела она к улице книжников. Аулик всегда мечтал о том, чтобы когда-нибудь его стихам и песням посветили целый том, который попал бы в библиотеки образованных людей, иногда скрашивая их длинные, темные вечера.

Подходя к двенадцатому дому по улице книжников, Эльса думала о том, что после дела в Бедроке, если Адэн к тому времени останется, невредимым, стоять на своем месте, она обязательно закажет десяток другой книг со стихами Аулика. Затем подарит их своим состоятельным знакомым, которых возможно удастся убедить порекомендовать книгу городской библиотеке, в которую собирали все книги считающиеся достойными того, чтобы их сохранили для будущих поколений. В столь раннее время, на улице книжников никого не было. Так же, как у Эльсы не было плана, времени и оружия.

Кладий проснулся незадолго до рассвета. Последнее время спал он плохо. Вот уже третью ночь его мучил кошмар. Раньше ему часто снился один и тот же сон, как он нарядный с исполненным достоинством и гордостью лицом получает награду от самого лорда Саталаса. В этом сне он чувствовал, что его глаза блестят больше чем его начищенные сапоги. Почему-то именно сапоги, каждый раз во сне он опускал взгляд на сапоги и видел в них свое отражение. Последние три ночи сон повторялся во всех деталях, вот только когда он опускал глаза на сапоги, на них была кровь, много крови, но даже через нее он видел свое отражение. Отражение с черными провалами вместо глаз.

Свой сон Кдарий трактовал так, что это все из-за чувства вины, сидящего глубоко внутри. Это будет его первый боевой опыт. Погибнут люди, и в глубине души он чувствовал вину за их смерть. Просыпаясь, он говорил себе, что все, кто встанет на пути установления власти лордов – предатели, потому что именно лорды смогут удержать империю от развала и падения в бездну. Только они сохранят и приумножат ее богатства и влияние, распространяемое по всему Квемеру.

Кладий должен был сыграть важную роль в предстоящем перевороте. Если у императрицы найдутся защитники, то кроме острых клинков наемников их ждет несколько алхимических сюрпризов, среди которых небольшие глиняные горшочки. Открытие горшочков приведет к заполнению помещения едким, удушливым газом. Проснувшись, Кладий первым делом проверил свое личное изобретение. Семь крепко накрепко запаянных горшочков. Все семь были на своем месте, в сумке под кроватью. Целые, без трещин. Умывшись, Кладий принялся начищать, уже начищенные с вечера сапоги. Приказ явиться на место сбора, мог прийти в любую минуту. Закончив с сапогами, Кладий взялся полировать клинок своего меча. Бойцом он был никудышным, а меч носил для того, чтобы выглядеть солиднее. Он хорошо ухаживал за оружием, как и за всеми своими вещами.

Кладий был очень рассеянным. Из-за этого ни один маг не брал его в ученики и школы, из которых маги набирали пополнение для гильдии, отказывали ему в приеме. Не отчаиваясь, Кладий начал обучатся по книгам, которые удавалось достать, открыв в себе таланты колдуна и алхимика, а свою врожденную рассеянность компенсировал тем, что завел несколько полезных привычек. Одна из которых содержать все свои вещи в порядке, постоянно проверять их. Вторая записывать на бумагу все что нужно сделать в ближайшем будущем, постоянно сверяясь со списками в течении дня.

Только Кладий вложил меч в ножны, как в дверь постучали. Сердце Кладия радостно дрогнуло. Неужели пора? Он хотел положить меч, но в дверь постучали настойчивее и с ножнами в руках Кладий пошел открывать дверь. Обычно Кладий сначала смотрел в окно, расположенное так, что можно увидеть, кто стоит на пороге, но сейчас он был так взволнован, что забыл о предосторожности. Кладий распахнул дверь и глаза его округлились. Перед ним стояла маленькая, милого вида девушка в длинном синем платье.

– Кладий? – приятно улыбаясь, спросила девушка.

Кладий насторожился, но потом подумал, почему бы и нет, ведь долгожданную весть мог принести кто угодно. Почему бы гонцом не стать такой красивой и приятной девушке.

– Да, это я – сказал Кладий и улыбнулся в ответ.

Девушка посмотрела на ножны, которые Кладий как посох держал двумя руками. Рукоять меча находилась на уровне его груди. Кладий тоже опустил глаза и только сейчас обратил внимание, на то что у него в руках меч. Он смущенно улыбнулся, попытался перевести оружие за спину, но девушка не дала ему этого сделать. Схватившись своей тонкой ручкой за ножны, она все так же мило улыбаясь, с неожиданной для ее комплекции силой, потянула их на себя. Глаза Кладия округлились еще больше, нелепость ситуации сбивала его с толку.

Кладий потянул ножны, на себя вкладывая в это действие все силы. Неожиданно девушка врезала Кладию коленом в пах. Ему стало невыносимо больно, из горла вырвался кряхтящий звук, на глазах навернулись слезы, но ножны Кладий не выпустил. Девушка тянула на себя ножны левой рукой, правой же, неуловимым для глаз Кладия движением она схватилась за рукоятку меча, которая после удара в пах опустилась на уровень пояса, выхватила меч, и отпустил ножны. Ножны, которые Кладий тянул на себя, вместе с руками взмыли вверх, Кладий невольно сделал два шага назад, девушка синхронно с ним сделала два шага вперед, лезвие приглушенно свистнуло, разрезая воздух в районе живота Кладия, защищенного только новой, белой рубашкой.

– А-а! – отчаянно вскрикнул Кладий, когда почувствовал, как в складку рубашки над ремнем что-то вывалилось.

До того, как Кладий бросил ножны и схватился за живот, пытаясь удержать вываливающиеся в рубашку его содержимое, не удерживаемое более распоротыми острым лезвием мышцами, девушка успела вложить меч обратно. Ножны, вместе с отполированным клинком упали на пол. Кладий посмотрел на руки, сведенные над ремнем и льющуюся сквозь них кровь. Перевел затуманенный взгляд на сапоги. Они не блестели, через кровь, покрывавшую их, не было видно его отражения.

Эльса собралась уходить, но браслет в виде обвивающей руку змеи, подаренный Смертью, завибрировал. Змея ожила и соскочила с руки на пол. Извиваясь, она уползла в спальню. Эльса посмотрела на Кладия, он должен был уже лежать на полу без сознания продолжая истекать кровью, но все еще стоял, боясь пошевелиться и наблюдал за Эльсой затуманенным взглядом. Эльса прошла в спальню вслед за змеей и увидела, как та заползла под кровать. Заглянув под кровать, Эльса увидела там большую сумку. В сумке лежали семь небольших, хорошо запечатанных горшочка. Эльса вытащила сумку, перекинула ее ремень через голову и вытянула левую руку, чтобы змея смогла забраться обратно.

Когда Эльса вышла из спальни, глаза Кладия закатились, и он повалился на пол. Не глядя в его сторону, она подошла к двери, ведущей на улицу и выглянула наружу. На улице все так же было пусто. Она вышла, закрыла за собой дверь и быстро застучала каблучками по мостовой, скрывшись в ближайшем переулке. Сейчас ей надо быстро вернуться домой. Утро было расписано по минутам. До полудня, должны оборваться еще шесть жизней.

Нис проснулся, потягиваясь, довольный собой и жизнью, он подумал о завтраке, который еще с вечера заказал трактирщику. С трактиром ему повезло. Это было не самое лучшее заведение в городе, но здесь сдавали недорогие, приличные комнаты, а ему досталась комната с самым лучшим видом. Живя в Адэне, Нис просыпался в одно и то же время, когда лучи Найде только-только перебирались через зубчатые стены и начинали скользить по городским крышам. Окно комнаты Ниса выходило на стену окружающую большой сад. Стена была высокой, но ветви деревьев поднимались выше и в лучах утренней Найдэ разные оттенки зеленого приятно радовали глаз. Нис любил лес, природу и неуютно чувствовал себя в городах. По утрам любуясь листьями, он заряжался хорошим настроением на целый день, но сегодня ему помешали провести обычный утренний ритуал созерцания. Нис успел заметить, как что-то вылетело из листвы сада, напротив. Быстро приближаясь, это что-то пробило стекло, и, оказавшись арбалетным болтом, остановилось, только когда глубоко засело в голове Ниса.

Белус жил на втором этаже небольшого, грязного домика в районе Бейд. Это было временное пристанище, и оно его вполне устраивало. Стража тут появлялась редко, хозяин, которому он платил ренту, не задавал лишних вопросов. До рынка отсюда рукой подать, воды в бочке, стаявшей прямо в комнате, было предостаточно. Бейд не любил трактиры и всегда готовил себе сам. Когда-то в одной захудалой деревеньке провидец предсказал ему, что его погубит еда. С тех пор он питался по диете, составленной ему одним магом, зарабатывающим тем, что давал советы как прожить долго и при этом все время оставаться в здравии. Кроме этого Белус боялся, что его отравят. Все продукты он покупал сам, старясь не покупать дважды у одного и того же торговца. В добавок он завел себе пса, который первым пробовал его еду. Псу не очень нравилась правильная для здоровья пища, но еще щенком он был приучен, есть все подряд.

Сегодня на завтрак было хорошо потушенное кроличье мясо в сметанном соусе. Так как Белус готовил сам, ему пришлось полюбить это занятие и те, кому доводилось пробовать его стряпню, совершенно искренне хвалили мастерство Белуса. В комнате, от железной печи, на которой готовил Белус, было жарко. Дрова прогорели, но печь долго остывала. Белус надеялся, что к лету дело, из-за которого он здесь, разрешится, он получит обещанное вознаграждение и купит себе дом, в котором будет отдельная кухня. Сейчас все что он мог сделать, это расправить, на натянутой от стены к стене веревке, ткань, отделяющую спальное место и стоящий возле кровати стол, оставив открытым окно.

Только Белус присел за стол и, наклонившись над тарелкой, понюхал кроличье мясо, как в дверь постучали. В другой ситуации он бы не стал открывать и спокойно ел, даже если бы в дверь непрерывно тарабанили, но Белус ждал известия от нанимателя. С тяжелым вздохом он поднялся. Его собака по кличке Кнут сидевшая в ожидании пробного кусочка вопросительно на него посмотрела.

– Что смотришь? -спросил Белус и кивнул в сторону двери.

Кнут тут же сорвался с места, нырнул под ткань разделяющую комнату, подбежал к двери и начал ее обнюхивать. Белус достал лежащий под подушкой длинный, массивный нож и направился к двери. Когда хозяин подошел, собака одобрительно гавкнула. Белус осторожно приоткрыл дверь. На него посмотрел чумазый мальчишка в рваной и грязной одежде.

– Чего тебе? – спросил Белус.

Мальчик, молча, протянул сложенную треугольником бумагу. Белус посмотрел на Кнута без остановки тянущего носом воздух. Кнут еще раз одобрительно гавкнул. Белус взял бумагу. Мальчик тут же развернулся и поскакал вниз по деревянной лестнице.

– Кто тебе дал это? – спросил Белус.

Мальчик остановился на последней ступеньке, развернулся и пожал плечами. Затем снова развернулся в сторону улицы, соскочил с лестницы на землю и в два прыжка исчез за углом дома. Белус закрыл дверь, задвинул засов и развернул бумагу. На бумаге не было ничего, кроме отпечатков грязных пальцев мальчишки. Пустой лист. Белус не мог понять, что это значит. Он покачал головой, аккуратно сложил лист бумаги, он ему еще пригодится, бумага вещь не из дешевых, и пошел обратно к столу.

Кнут уже ждал его на своем обычном месте. Когда Белус подошел к столу Кнут два раза гавкнул и посмотрел на хозяина озабоченным взглядом. Это был тревожный сигнал. Белус внимательным взглядом обвел комнату, подошел к окну так, чтобы его не было видно снаружи, и осторожно выглянул. Окно выходило на тупиковый переулок, там никого не было. Белус еще раз посмотрел на Кнута. Тот сидел и с нетерпением облизывал свою острую морду.

Белус вернулся к завтраку, вытащил из своей тарелки кроличье бедро, покрытое белым соусом и кинул его под лапы Кнута. Пес тут же опустил голову, понюхал мясо и жадно схватил его зубами. Затрещала кроличья кость и Белус со вздохом подумал о том, что Кнуту не дано оценить то, насколько нежным и мягким получилось мясо. Пока Кнут жевал, Белус откупорил бутылку вина с крошечной, еле заметной царапиной у основания, которую он сделал сам. Так он мог быть всегда увереным, что это именно его бутылка. Наполнил глиняный кубок, и сделал несколько маленьких глотков, оценивая вкус белого вина.

– Да-а – удовлетворенно протянул Белус.

Вино отлично подходило к его блюду. Кнут закончил жевать и в ожидании, не перепадет ли ему еще что-то, смотрел на хозяина.

– Хватит с тебя кролика, сейчас поем и отдам тебе кости от вчерашней курицы.

Кнут с сожалением мотнул головой и лег на пол. Вытянул вперед лапы, положил на них голову и со скучающим видом уставился на грязную ткань разделявшую комнату на две части. Белус с удовольствием позавтракал и прилег немного отдохнуть. В комнате стало прохладней издалека долетала чья-то брань с множеством крепких словечек, обычный для этого времени визг чумазой детворы и легкий душок от сточных каналов. Белус не заметил, как заснул. Разбудил его настойчивый стук в дверь. Белус поднялся с кровати, кровь отхлынула от его головы и в глазах потемнело. Белус глубоко вдохнул и выдохнул, затем еще раз. Осмотрелся, Кнута не было видно. Заглянул под кровать, Кнут лежал, там свернувшись калачиком, и спал.