Текст книги "Рыцарь бесчестия (СИ)"

Автор книги: Денис Украинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Ты считаешь что, прожив в мире людей, она стала образцом воспитания? – похолодевший взгляд Алианы так же не прошел мимо внимания Беллеотара.

– В этом не было ее воли. К тому же она проявила себя, как достойная дочь своего отца – неожиданно для самого себя Беллеотар начал защищать принцессу.

– Ты веришь в эти сказки про Элэй'Дан'а?

– Сказки? – Беллеотар прямо и сосредоточенно посмотрел в глаза Алианы – К чему все это?

– Тебе предложили отправиться в Вечно зеленый дворец, как будто нет никого другого, кто мог бы это сделать – голос Алианы стал таким же холодным, как и взгляд – а ты и рад умчаться, словно здесь нет ничего такого, что стоило бы того, чтобы остаться.

Беллеотар поднялся и вышел на террасу. Немного задержавшись, Алиана вышла следом. Во дворе усадьбы на еще не остывшей земле, лежали две рыжих охотничьих собаки. Это были великолепные псы, их яркая короткая шерсть, словно огонь проносилась, среди кустов, когда они участвовали в охоте. Самые быстрые во всем Полисе. Их звали Огонь и Пламенный. Первый мог потягаться силой даже с крупным зверем, ловко уходя от смертельных ударов когтями, и железной хваткой сжимая челюсти на горле хищников, второй мог сутки напролет преследовать добычу, а догнав жертву, использовать последние силы, чтобы в едином рывке закончить противостояние охотника и добычи.

Сейчас псы, лежа в траве и скучающими взглядами наблюдали за причудливым, вечерним танцем насекомых похожих на светлячков. За ними оставался светящийся след. Рисуя разные фигуры в сгущающихся сумерках, они дожидались наступления ночи, чтобы в ее темноте создавать воздушные и не постоянные, но все же шедевры.

Алиана не спроста выбрала именно это место для своей усадьбы. Вдали от основной дороги, петляющей вдоль ферм и поместий, рядом с ульем этих маленьких художников. Поначалу эльфы посчитали, что подобное свечение способ меж полового общения этих жучков. Но со временем наблюдая и исследуя их, увлеченные энтузиасты, пришли к выводу, что это не так. К тому же сюжеты рисуемых жучками в воздухе картин иногда превращались во вполне распознаваемую картину. Установить же истинную причину этих художеств не удалось и по сей день.

Вышедшие на террасу эльфы, совсем не обратили внимания на светящихся, бескорыстных творцов. Мысли обоих были далеко от тишины засыпающего леса, прохлады вечера и ярких узоров жучков. Псы тоскливо обернулись на вышедшую из дома хозяйку.

– Ты давно охотилась с ними?

– Было много дел, на охоту совсем не остается времени.

– Они чахнут без дела – Беллеотар знал, что псы никогда не покидают пределы усадьбы без разрешения хозяйки, даже не смотря на то, что она не окружена забором – Пламенный, похоже, поправился.

– Да немного.

– Мне душно в зеленом зале – пожаловался Беллеотар. – Когда наш народ не от кого защищать и нет дел требующих моих умений, я чувствую себя бесполезным, ненужным.

– По-твоему вернутся на ту сторону, где для нас существует угроза и где придется использовать оружие это лучший путь?

– Мы все здесь пропадем! Разве ты не видишь? Мы тонем в своем благополучии и покое, как в болоте. Только жажда отмщение дает нашим воинам стимул поддерживать себя в наилучшей форме. Только восстановление численности, чтобы противостоять армиям врага заставило пойти совет на беспрецедентные меры.

Беллеотар говорил о решении разрешить и всячески приветствовать появлению двух и более детей. Когда как для поддержания баланса с окружающей средой в прежние времена эльфы старались сдерживать рост населения. С того момента как девятьсот сорок два, уцелевших по разным причинам эльфа, перебрались, через хребет Бат'аттал, их численность увеличилась втрое. И что совсем выходило за рамки традиций и законов, подросшее поколение, не ожидая возраста пятидесяти лет, продолжило свой род. Алиана и Беллеотар потерявшие своих близких во время войны, были одними из немногих, кто до сих пор не определился с выбором супруга, и не имел детей.

– Мы должны заботиться о благополучии Квемера, как было при жизни Уаэллора, жизни его отца и деда. И я не виноват, что это приходится делать при помощи мечей и стрел.

– Не виноват, но очень рад, я вижу. Тобой движет забота о Квемере или желание сражаться?

– Я говорил тебе, что иногда вижу сны, которым суждено стать реальностью? – ушел от ответа Беллеотар.

– Говорил. Однажды...

Беллеотар рассказывал ей о том, что иногда яркие запоминающиеся сны становятся предвестниками того, что должно произойти наяву. Так случалось несколько раз и со временем он начал доверять таким снам. Однажды, спустя восемь лет, после того как его жена и сын погибли в битве в долине Капттрак, после того как его самого спустя два дня полумертвого, с превратившейся в кашу половиной лица нашла группа эльфийских разведчиков, ему приснился сон, который вернул ему жажду к жизни. Ему снилась молодая эльфика. Такого чувства единения и душевного трепета он еще никогда и не с кем не испытывал. Во сне она отказалась назвать свое имя, сказала только, что если она на самом деле затронула его душу, то он найдет ее.

С тех пор он как одержимый искал и изучал всех светловолосых эльфиек. И когда в Полисе Беллеотар не смог найти ту, которую видел во сне, он вернулся в Вечно зеленые леса и искал среди тех немногих, кто укрывшись в глухих чащах не стал покидать родину. Он даже переправлялся, через Несущую свои воды в никуда и посещал Лес Теней, но и там его поиски завершились неудачей.

Четыре года назад отправившись с группой дальней разведки к землям, захваченным и заселенным людьми, он встретил мальчика, сына человека-волка. Мальчик больше всего на свете любил рисовать и на одной из его картин Беллеотар увидел ту самую девушку.

– Как ее имя? – от волнения севшим голосом, спросил Беллеотар.

– Уаэллэйири, я видел ее только мельком, но она мне понравилась, она очень красивая – с детской непосредственностью ответил мальчик.

Беллеотар узнал, кого он ищет, но легче ему от этого не стало. Его разуму было трудно успокоить появившиеся чувства. Поступали сведения из разных источников, о том, что Уаэлэйири встречали на пути к Элэй'Дан'а. Потом над долиной Капттрак перестали раздаваться голоса. Это значило, что принцессе удалось исправить ужасную ошибку людских магов, и баланс между жизнью и смертью восстановился. Однако о дальнейшей судьбе принцессы ничего не было известно, и вот она вернулась окончательно и не просто вернулась, теперь она должна стать королевой, новой хозяйкой Главного Дома, как называли Вечно зеленый дворец эльфы.

Беллеотар понимал, если она действительна та, кого он искал, то чтобы они смогли быть вместе, ему придется стать королем. Та ли это девушка, с которой он встречался во сне, подойдут они друг другу как супругу или нет, еще оставалось под вопросом. Но в душе Беллеотара появилась трепетная надежда. С Алианой ему было хорошо, но он не спешил проходить обряд, потому что надеялся, что у него появятся чувства похожие на те, которые он испытывал к своей жене и те, которые возникли после яркого сна. Он надеялся, что полюбит Алиану и тот сон уйдет в прошлое, но время шло и ничего не менялось.

Когда Беллеотар спросил Алиану о вещих снах, она все поняла. Без дополнительных слов и объяснений. Слезы не просто подступили к краям век, они душили ее изнутри. Она сложила руки на груди, и гордо подняв голову, посмотрела ему в глаза. Повидавшему многое на своем веку, не боявшемуся смотреть смерти в лицо Беллеотару, стало не по себе от этого взгляда.

– Я не могу остаться с тобой – сказал он.

Не прощаясь, Беллеотар сошел с террасы погладил лежащих в траве Огня и Пламенного будто прощаясь с ними, отвязал своего жеребца и под тоскливые взгляды огненно рыжих псов покинул усадьбу Алианы.

Когда звук копыт стих, Алиана спокойно развернулась и со словами: – "Иногда сны, это всего лишь сны" вернулась в дом. Она уже точно знала, что он непременно станет королем. Вот только найдет ли он при этом то, что искал? Отвечая себе на этот вопрос, Аланика злобно улыбнулась, при этом огоньки свечей, которые она зажгла, зловещим отражением дрогнули в кусочках льда, застывших на ее ресницах.

*****

В то время, как хмурый Беллеотар возвращался по лесной дороге в свою усадьбу, а Алиана сидела с застывшим взглядом, маленькими глотками допивая вино из своего кубка, по другую сторону гор весна вступила в свои права, прогнав холода и заставив все вокруг цвести и благоухать. Давно уже отсверкал новогодний фейрверк и отшумел праздничный вечер, в котором император Томас не принял участие. Томас не вышел из своих покоев, чтобы полюбоваться на привезенный им фейверк, вызвавший массу впечатлений и бурю эмоций у жителей столицы. Это стало главной новостью первого дня нового года.

Томас практически перестал участвовать в государственных делах, на это не хватало сил, они стремительно оставляли его. Но пока что, жизнь в императорском дворце Адэна не торопливо шла своим чередом. В империи созданной мечом и кровью воцарился хрупкий мир. О том, что за ним последует, точно не знал никто. Были те, кто предполагал или делал прогнозы, те, кто строил определенные планы по созданию вполне определенного будущего и, конечно же, большинство состояло из тез кто в ожидании, просто следил за происходящим. Тент, помощник садовника принадлежал к большинству. Осторожно пробираясь сквозь кусты роскошных, алых роз посреди императорского сада, он выбрался на а лею. Там на островке полумрака, где еще не успели зажечь фонари, его дожидался еще один помощник садовых дел мастера.

– Зачем здесь насажали этих кошмарных цветов! – Тент не смог вспомнить их названия и злобно плюнул в сторону клумбы – Сплошные колючки! Лучше бы на хрен этот, как его?

– Думаю, хрен не очень уместен в данной композиции – задумчиво разглядывая тонущий в темноте уголок сада, сказал Ассис, он собирался занять место стареющего садовника и тщательно запоминал все связанное с растениями, он даже научился читать и писать, чтобы записывать то, что трудно запомнить.

– Да причем здесь хрен?! Но от окорока с тертым и душистым, я бы сейчас не отказался... Я про лопухи говорю! – продолжил возмущаться Тент – Ими хотя бы задницу, можно подтереть, теперь неделю буду колючки из булок вынимать. А розы эти... О! Точно, розы. Толку от них?

– Вот для того их здесь и посадили, что б не гадил кто попало, и где попало.

Асис не стал вдаваться в подробности, почему здесь посадили именно розы, почему предпочтение было отдано именно алому цвету, а не белому или чайному, но Тент не понял бы и половину того, что Асис мог бы ему рассказать. Не потому что Тент глуп, а потому, что ему совершенно не было до этого дела. Когда эти розы начнут цвести этот уголок, станет одним из прекраснейших мест в империи, и Асис в отличие от Тента, видел это уже сейчас.

– К отхожему месту крюк надо делать, а на кухне без меня все выпьют за это время – оправдал себя Тент.

В надежде, что их порции остались не тронутыми, и еще не закончилось пиво, помощники садовника поспешили на кухню. Ассису не было никакого дела до того, кто займет место императора после его ожидаемой кончины, слухи о которой как ядовитые споры начали расползаться несколько дней назад. Его не волновало, останется ли империя целой и неделимой и если начнутся междоусобные войны, кто из новоявленных лордов одержит верх. Ассиса заботило только то, чтобы императорский сад оставался целым и невредимым, а так же то, чтобы занять место садовника, после его ухода на покой. Слушая рассуждения Тента о том, что надо было идти в солдаты там и денег можно больше заработать и женщины их любят, Ассис думал о том, что не стоит оставлять в помощниках Тента. Тенту нет дела до этого прекрасного сада, он не может и не хочет запоминать даже самые простые названия цветов.

Удаляющиеся подмастерья так и не заметили эльфа из императорской гвардии, в полумраке наблюдавшего за ними, а так же за окном на третьем этаже напросив аллеи. В окне горел свет. Свечи и небольшая лампа над столиком в покоях императрицы освещали игральную доску с расставленными на ней фигурами. Императрица Ренесса полюбила эту игру с самого начала.

По воле судьбы, Ренесса оказалась на самой вершине. Когда-то, когда империи не было даже в планах, король Томас посчитал девушку их тихого, удаленного от столицы местечка самой красивой и достойной того, чтобы стать королевой. Ренесса, как никто другой знала, что пешка, одна из фигур расположенной сейчас перед ней игры, пройдя долгий путь, может стать ферзем, другой самой сильной фигурой в игре.

Когда Ренесса стала королевой, для нее это был только первый шаг на этом пути. Ей предстояло узнавать все время изменяющиеся правила игры, подстраиваться под них, иногда обходить их или придумывать эти правила самой. Она шла по этому нелегкому пути с переменным успехом, иногда правила игры заставляли ее делать то, чего совсем не хотелось, от чего душа выворачивалась наизнанку, иногда игра доставляла ей огромное удовольствие. Сейчас же она была всего в одном шаге от того, чтобы самой стать игроком. Не фигурой, пусть и самой сильной, а тем, кто определяет ход игры.

– Всегда поражался способности магов ясновидцев заглядывать в будущее.

Напротив Ренессы в мягком кресле, накрыв свои старые, больные колени пледом, сидел министр финансов Снаш. Он был один из немногих, кто сражался плечом к плечу с еще генералом Томасом и до сих пор жил, обладая немалой властью.

– К сожалению не всегда этого достаточно, чтобы выиграть партию – делая ход, сказала Ренесса.

Ренесса слукавила, глядя на доску и не в силах что-то предпринять против комбинации противника, она не испытывала ни капли сожаления по поводу ускользающей из ее рук победы. Это не первая партия, которую она проигрывала, но каждый раз и в этой игре и в жизни она анализировала, делала выводы и больше не повторяла ошибок. Ее видение игры и возможных вариантов событий становилось глубже, интуитивные предчувствия вызванные ходами противников острее, а взгляд на ситуацию дальновиднее.

Больше всего Ренесса любила играть со Снашем, не только потому, что он был первоклассным игроком и сейчас во всей империи для него вряд ли нашелся бы соперник, который смог бы потягаться с ним на равных. Снаш с самого первого появления Ренессы во дворце отнесся к ней как отец. К тому же он олицетворял для нее образец настоящего мужчины. Честный и прямой с друзьями, всегда верный своему слову, твердый, но не упрямый в решениях, спокойный при любых обстоятельствах, но при этом не лишенный огонька в глазах, который время от времени появляется при общении с приятными для него людьми. Ренесса не знала, что когда-то этот огонек мог превращаться в настоящий пожара, который стоил жизни тем, по чьей вине он разгорался. Но это было давно, очень давно. Никто теперь точно не знал, сколько Снашу лет.

Его сыновья получили хорошее состояние при его жизни, как только доказали, что стали взрослыми и могут принимать трезвые, дальновидные решения. Сколько еще денег и всевозможных богатств осталось у этого спокойного, высохшего, но смотрящего на мир с твердым взглядом старика, не знал никто. Он вкладывал свое золото в строительство Адэна, оружейных заводов. Снабжал армию в дальних походах, хотя имел от этого только долговые расписки императора. При этом он не забывал добросовестно заботиться о казне, которая, несмотря на всевозможные усилия стремительно пустела.

Последний поход императора не принес прибыли. Завоеванных ресурсов хватило только на то, чтобы он окупился, и империя стала больше. Томас не дошел со своей армией до богатыхЈ прибрежных городов севера, своей главной цели. И теперь будет ли империя процветать или погрязнет в бесконечных войнах и нищете, в большей степени зависело от двух человек сидевших в этот вечер перед игральной доской. Доска имела шестьдесят четыре клетки, с расставленными на них фигурами, создававшими ситуации, забавляющие, и в то же время заставляющие как следует поработать разум игроков.

– Знаешь Эсса – Снаш всегда называл императрицу так, когда они оставались наедине – от одного торговца с востока, я узнал о том, как переводится название этой игры.

– И как же? – спросила Ренесса, делая очередной ход, понимая при этом, что ей вряд ли удастся осуществить задуманную комбинацию прежде, чем ситуация станет непоправимой.

– Король умер – ответил Снаш.

Ренесса вздрогнула. Не от хода, которым Снаш ответил незамедлительно, уже давно просчитав все возможные варианты, выбрав наилучший из них. Еще два таких хода и настанет смерть короля, которая и будет концом партии. Но Ренесса вздрогнула от острого осознания того, что после смерти короля в реальной жизни, начнется игра ставки, в которой будут неимоверно высоки. Проигрыш в этой игре будет равносилен смерти. Причем ее пугала больше не собственная смерть, а смерть ее сына.

В дверь тихонечко постучали.

– Да – отозвалась Ренесса.

В покои императрицы, не создавая своими шагами ни малейшего шума, вошла нянька.

– Максим уже... – грозный взгляд императрицы заставил няньку осечься – Максимус уже спит. Сегодня он очень утомился, эти науки забирают у него много сил, он слишком мал для таких дел.

– Еще раз ты назовешь его так, и тебе придется нянчить детей за пределами дворца. Он будущий император и его имя должно звучать полностью, наполняя его сознанием собственной силы и исключительности! Ты поняла меня?!

– Да, моя госпожа.

Нянька в смятении опустила глаза, еще никогда императрица не разговаривала с ней так строго. Нянька любила Максимуса больше, чем всех, кого ей когда-либо приходилось нянчить. Ренесса зная это, никогда раньше не угрожала ей такими мерами.

– Иди.

Нянька развернулась и удалилась так же бесшумно, как и вошла. Когда дверь всего лишь на секунду приоткрылась, Ренесса вздрогнула еще раз.

– Ты слышал это? – обратилась она к Снашу.

– Что? – старик обернулся на дверь за своей спиной, и настороженно прислушался к ничем не нарушаемой тишине.

Взгляд Ренессы затуманился, тревожные чувства заполнили ее сердце. Она услышала удары стали о сталь, наполнившие коридоры дворца. Некоторые из них сопровождались криками, в других звенело безмолвное отчаяние людей, отбивавшихся из последних сил, понимающих, что их время вышло. В то же время эти звуки, наполнившие пространство доступным сейчас только ее слуху гудением, вселяли надежду. Если сталь встречает на своем пути такую же сталь, значит, идет сражение. И исход этого сражения еще не ясен.

– Что ты чувствуешь Эсса? – спросил Снаш, когда увидел, что взгляд императрицы снова вернулся к игре.

– Уже скоро – коротко ответила она.

– Тогда мы должны действовать быстрее.

В игре, в которую они сейчас играли, пространство вариантов насчитывало всего шестьдесят четыре клетки, правила были заранее оговорены, но все же, просчитать все от начала до конца, учитывая неопределенность поведения соперника, было невозможно. Решающими факторами становились стремления к победе и умение видеть развитие ситуации на несколько ходов вперед.

В жизни с одной стороны все сложнее. Количество клеток для всевозможных ходов намного больше, а на правила рассчитывать не приходится. Зато можно и нужно влиять на поведение противника, предсказывая его реакции и направлять их в нужное русло, тем более, что некоторые действия известны заранее. Снаш знал о потомственной способности Ренесссы чувствовать грядущие события и иногда даже видеть наиболее вероятные варианты их развития.

В том, что вероятное будущее можно изменить, переиграть Снаш не сомневался. На собственном опыте он постоянно убеждался в том, что это возможно. Для этого нужно совсем немного, воля к победе, умение пользоваться опытом, немного интуиции и твердая вера в свои силы. Причем верить надо даже тогда, когда кажется, что все закончено. Ибо подобная вера творит чудеса, которые и не снились даже самым искусным магам.

– Клидоса нужно переубедить. Нам понадобится его помощь – Снаш не спешил с предпоследним ходом, он увидел вариант, в котором Ренесса могла избежать поражения на доске, и хотел, чтобы она тоже его увидела и не важно как, силой разума, интуиции или способностью к ясновидению, в конце концов, между этими инструментами сознания нет четкой грани и наилучший результат достигается при их совместном использовании. – Лорды не должны знать, что нам известно об их планах. В наших интересах, чтобы они действовали так, как наметили.

– Я попытаюсь – тяжело вздохнув, ответила Ренесса.

– Ты не должна пытаться, ты должна это сделать, от этого во многом зависит исход – Снаш переставил свою фигуру, забрав при этом одну из фигур Ренессы, теперь все зависело от нее.

– Я заставлю его помочь нам – твердо пообещала Ренесса, легким движением руки переставив свою фигуру сразу после того, как Снаш убрал руку от доски – Ничья!

Снаш тепло улыбнулся, глядя на Ренессу, в уголке его глаз заиграл огонек, который последнее время появлялся все реже.

– Отлично. Тогда я составлю бумаги по выдаче жалования солдатам императорской армии, а ты позаботься о приказе на их временный отпуск и ускорь создание новой гвардии. Сколько мы сможем скрывать его смерть?

– Дня три, может четыре.

– Времени мало, поторопись. Завтра я пришлю к тебе человека, о котором говорил. Ты можешь полагаться на его слово, больше чем на мое. Но будь с ним очень осторожна.

– Он настолько опасен? – Ренесса улыбнулась.

– Настолько, что я не стал бы просить его о помощи, если бы не крайний случай. Действительно ничья, предлагаю закончить партию.

– Согласна.

Ренесса не подавала виду, но изнутри она светилась от гордости. Это была первая партия со Снашем, которую она не проиграла.

– Мне пора.

Снаш снял плед, укрывавший его ноги, и повесил на высокую спинку стула. Тяжело поднялся, заскрипев коленями, но к выходу направился ни сразу. Перед этим, он сделал то, что привело Ренессу в смятение. Буря теплых чувст пронеслась в ее душе, когда Снаш подошел к ней и погладил ее черные волосы, затем взял ее лицо в свои руки и нежно поцеловал в лоб.

Не говоря ни слова, он развернулся и на плохо гнущихся ногах пошел к двери.

– Тебе нужен не плед, а горячая женщина, которая бы грела тебе ноги и не только – улыбнувшись, глядя на смешную походку министра, сказала Ренесса.

– Ты же знаешь, мои колени уже не смогут выдержать таких нагрузок – не оборачиваясь, ответил Снаш.

– Есть и другие позиции, тебе не стоит забывать об этом – подавленное настроение Ренессы, вызванное ее предчувствием неминуемой борьбы за власть, заметно улучшилось, и она повеселела.

– Я слишком стар, чтобы менять свои привычки...

Дверь на Снашем закрылась, а Ренесса начала готовится ко сну. Она никогда не прибегала к помощи служанок в этом деле. Собрав фигуры в коробку и убрав со столика доску, она с теплой улыбкой погладила плед, висевший на спинке стула, еще сохранивший тепло Снаша.

Министр финансов был одним из немногих "настоящих" людей в ее жизни. Ренесса относилась к нему, как к отцу, которого никогда не знала. Он был немного странным, женщины его давно перестали интересовать, денег бы ему с лихвой хватило, на то, чтобы создать новую империю, но он никогда в полной мере не пускал в ход свое богатство, получая удовольствия от интриг и игры с чужими средствами, судьбами и иногда жизнями.

– Люди, которым ничего не нужно, самые опасные – часто говорил он. – Ими нельзя управлять.

Ренесса убрала доску и коробку с фигурами в комод. Задула все свечи, оставив только лампу. Она любила полумрак, в нем жизнь была более неопределенной. Грязь, в полумраке тонула. Жизненная грязь, которую приносили в своих душах большинство окружавших ее людей. В своих покоях Ренесса не принимала никого, кроме Снаша. Не всей личной прислуге разрешалось сюда заходить. Несмотря на эти меры, она постоянно чувствовала болото человеческих страстей, в которое рано или поздно суждено превратиться большинству таких городов, как Адэн, где одни топили других, чтобы оказаться на поверхности.

Сегодня, после общение со Снашем и такой замечательной партии, Ренесса чувствовала себя великолепно. Уверенность в собственных силах и в том, что ей удастся все задуманное, грели ее душу. Сегодня она будет спать как ребенок. Но перед этим ей еще нужно сходить в спальню сына и убедится, что с ним все в порядке, а потом ничто не потревожит ее покоя.

Снашь закрыл за собой дверь и невольно посмотрел налево. Там в глубокой темной нише, всегда находился один из телохранителей императрицы. Темнота ниши два на два метра полностью поглощала любого, кто в нее зайдет, делая его невидимым для глаз проходящих по коридору. Дальше напротив горящего фонаря застыв, как статуя, на стуле с высокой спинкой и подлокотниками, развалился второй телохранитель. Свой меч он облокотил на правый подлокотник, а лук и колчан, с которыми не расставался ни один из восьми постоянных телохранителей Ренесы, висели на спинке стула.

– Доброй ночи, Сайлен – поравнявшись с сидящим телохранителем, сказал Снаш.

– Прощай, старец – услышал за своей спиной Снаш.

Сайлен впервые ответил уважительно на слова Снаша. Как только Сайлен не называл министра: и стариком и мешком костей, и даже старой клячей, зная, что ему все сойдет с рук. А слово прощай эти эльфы, живущие среди людей, употребляли только в одном случае, когда прощались навсегда. Снаш тяжело вздохнул, но не обернулся и, продолжая шаркать, скрылся за углом.

В этой части коридора было пусто. Из единственного зарешеченного окна, подул холодный, ночной ветер, дрогнули огоньки в лампах и по стене слева от Снаша, пробежала зловещая тень.

– Я знал... – забормотал себе под нос Снаш. – Я знал, что этот день когда-нибудь наступит. Я знал... Но час я выберу сам. Сам, как бы ты не старалась. Я хочу, чтобы это случилось в саду, в лучах утреннего солнца, отражающегося от зеленых листьев. Незачем меня пугать. Я не боюсь. Уже давно не боюсь...

Шарканье шагов стихло. Сайлен перевел взгляд на подрагивающий огонек лампы. До его острого слуха донеслось далекое пение одной из служанок. Ее красивый голос напевал слова грустной песни. Песня была о том, что огонь всегда горит по-разному, но рано или поздно угасает даже самое сильное пламя.

Глава 15

Главный Дом.

Все бы было иначе, когда бы,

Можно б было совсем не дышать

Все бы было иначе, когда бы,

Он не знал бы, как ты хороша.

Только речи его горячи,

Только прочь сомнения прочь

Самый звонкий крик – тишина,

Самый яркий цвет – ночь.

Гр. "Пикник"

Помните про меня? Ну вот. Стоит ненадолго задремать и о тебе сразу забывают. Ладно, на первый раз прощаю. Но впредь, настоятельно рекомендую не проявлять подобной бестактности к особе королевских кровей. Я принцесса и теперь знаю это наверняка, а все принцессы по крови, как известно капризны и очень обидчивы, так что, надеясь на ваше благоразумие и почтительное поведение в будущем, все-таки расскажу о своих новых снах.

Сейчас мне очень грустно. Все из-за того, что грустно моей маме. Ей сообщили о том, что папа умер, и ее грудь пронзила болью, от которой я проснулась. Вокруг нее постоянно крутятся эльфийские волшебники. Скажу вам честно, они мне совсем не нравятся, несмотря на то, что постоянно говорят, что будут заботиться о нас, защищать и делать все для нашего с мамой блага.

Один из них рассказал, что папа разбился насмерть где-то в далеких, холодных лесах. Я знаю, что это не так, но как бы не пыталась, какие бы усилия не прилагала, сообщить об этом маме, у меня не получается и от этого еще грустнее. Когда я окончательно проснусь, волшебники пожалеют о том, что они сделали. Они ответят за каждую капельку боли, которую причинили маме. Но мое время пока не пришло.

Мне нравится в Вечно зеленом дворце. Эльфы называют его Главный Дом, а маму его хозяйкой. Вот только хозяйничать ей тут не дают. Волшебники постоянно лезут со своими советами о том, что и как нужно делать. Маму это очень огорчает. Она чувствует себя запертой в клетке. Как умная птица, которую пленители учат, что и как надо говорить, как себя вести, что есть, когда спать.

Волшебники кое-чего не учли. Моя мама не обычная птичка и если сейчас она со смирением принимает все что происходит, то только потому, что ей нужно выждать более подходящего момента, чтобы повернуть происходящее в нужную ей сторону. Я не сомневаюсь, что рано или поздно все будет так, как она захочет. Мама станет не декоративной хозяйкой Главного Дома, а хозяйкой положения. Кому как не мне, лучше всех чувствуется, что она сдерживает закипающую от ярости кровь и когда она перестанет сдерживаться, кое-кто поплатиться за то, что решил обходиться с будущей королевой таким образом. Я даже боюсь, что когда проснусь, не останется ни одного волшебника из этого опавшего клана, которому можно будет отомстить за причиненную маме боль.

Следующий, после обмана волшебников, сон начался с того, что мама, минуя почетный караул, въехала в Главный Дом. Нет, пожалуй, рассказывая свой сон, буду называть ее Уаэллэйири. У мамули красивое имя. Так вот. Долгие годы запустения наложили отпечаток на это место, но в целом здесь все вполне прилично сохранилось. Первым делом ее проводили в место с названием зеленый зал. По словам волшебников, когда-то ее отец и другие короли принимали здесь самые важные решения.

Ничего красивее, я еще не видела. Зал расположен под самой крышей Главного Дома. Посередине в потолке зала круглое отверстие, через которое солнечные лучи беспрепятственно проникают внутрь, а звезды, за которыми с первых дней, полюбила наблюдать Уаэллэйири настолько прекрасные, что захватывает дух.

В этом зале растут самые настоящие деревья, образуя в центре поляну, покрытую травой и цветами. Стены покрывает темно-зеленый мох. Кто-то из волшебников сказал, что он называет пласида, и этот мох имеет особые свойства. В первый день в этом зале собралось пятьдесят эльфов, не считая девятерых отвратительных волшебников. Среди них были и мужчины и женщины. Все в доспехах, кожаных или металлических и с оружием в руках.

Когда официальная часть закончилась и все поприветствовали хозяйку, часть эльфов сняла с себя доспехи, и они занялись обустройством дворца. Работы невпроворот и по сей день. Везде пыль, местами птичий помет въелся в стены из окаменевших бревен настолько, что если с запахом справиться удалось, то цвет придется выдавать за искусную инкрустацию. В саду тридцатилетний слой листвы разгребали почти неделю. Наверное, если бы не волшебники со своими заклинаниями, то бедные эльфики занимались бы уборкой целый год, а еще ведь и сам Дом надо кое-где подлатать. Двери починить, замки и петли смазать, а некоторые и поменять. В кузне ни днем, ни ночью не стихает стук молота.