Текст книги "Пианистка (СИ)"

Автор книги: Даша Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

– Будет только одно условие, – так тихо, но твердо и уверенно закончила Розмари.

– Слушаю, – одними губами прошептал Кейдар, все еще не веря своим ушам.

– Устрой нормальную жизнь Жерару, – спокойно продолжила Роза. – Он очень много значит для меня. Поэтому я бы хотела, чтобы ты помог ему провести остаток жизни в покое и каком-то подобии счастья. Сделай для него все, что он попросит.

– Ты…

– Исполнишь последнюю волю умирающей? – Роза ласково улыбнулась, касаясь щеки мужчины.

Кейдару уже не хватило сил ответить. Он не хотел сейчас заплакать, ведь он привык чувствовать себя сильным мужчиной. Но сейчас, рядом с этой маленькой и хрупкой девочкой, которую не так давно он хотел продать на аукционе, он чувствовал, что к глазам подступали предательские слезы. Он не хотел ее отпускать. Как и она в свое время не могла отпустить возлюбленного Рея.

Он сжал в своих руках запястья Розмари, целуя их. Так невероятно искренне. Вкладывая в это всю свою боль. Как волк завывает на луну, так Кейдар сейчас целовал ее руки.

– Надеюсь, что твой ответ положительный, – она смущенно отвела взгляд, все-таки продолжая наблюдать за этим жестом. – Прекрати, Кейдар, прошу. Ну же, ты чего?

– Просто боюсь, что ты вновь оттолкнешь меня, если поцелую тебя, – совершенно честно отозвался работорговец, поднимая глаза на девушку.

Она, опешив, приоткрыла рот в немом удивлении. А затем, вздохнув, покачала головой, вновь возвращая все свое внимание листку на окне.

– Не мог бы ты подать мне эту бумажку?..

Кейдар кивнул, поднимаясь с места и в тишине подавая девушке листок, вырванный из какой-то записной книжки. Роза с трудом зажгла настольную лампу на прикроватной тумбочке, вглядываясь в почерк.

– Ох…

Невольный вздох вырвался у нее, стоило глазам зацепиться за строчки стихотворения. Так он действительно писал стихи.

И в пестрой суете прохожих, в ночной туманной тишине,

Так трудно осознать нам то, что мы с тобой наедине.

И нет уж больше тех «хозяев», и нету больше тех «господ»,

Ведь их обоих очень рано к себе призвал Господь.

И нам с тобой наедине, осталось только понимать,

Что нужно жить и научиться, судьбы удары принимать.

Жить продолжать, как ни прискорбно, смириться и начать,

Все заново, забыв о том, как больно было нам терять.

***

Накинув на плечи черный плащ, Кейдар медленными шагами мерил комнату Розы. Он смотрел на этот маленький уютный мир, не в силах смириться с тем, что его маленькая госпожа сейчас умирала в одной из городских больниц. Она ведь даже не согласилась вернуться домой под присмотром врачей!

Чертова святоша. Роза ясно дала ему понять, что все ее имение после смерти перейдет к работорговцу. И Кейдар едва ли не впервые в жизни поверил в чудо. Он не мог до конца осознать, что ему нужно будет сделать в первую очередь, когда на него свалится подобное наследство. Хотя, он догадывался, что самым первым его делом станет организация похорон. Как и для Розы, после ее вступления во владение наследством. Какова ирония.

Он взглянул на засохшие листья и цветы на рабочем столе Розмари. Гербарий, значит. Рядом, прислоненное к стеклу, стояло маленькое и аккуратное приглашение на свадьбу. Кейдар удивленно покосился на него, и, немного поразмыслив, поднял аккуратный кусочек картона, вчитавшись в имя того, кому оно было адресовано. И тут же отставив приглашение, словно обжегшись. Со всего вокруг на него нападали призраки прошлого.

В руке работорговец сжал край золотой ленточки, с силой стиснув зубы. Он уже достаточно выпил, чтобы заглушить боль от осознания собственной беспомощности. Однако покой к работорговцу все еще не пришел.

Взглянув на фортепиано, притаившееся в углу комнаты, Кейдар приблизился к инструменту, мельком глянув на нотный лист на пюпитре, да пробегаясь пальцами по клавишам. Но он внезапно замер, коротко и оценивающе глядя на ноты. Работорговец поднял листки, перебирая их и разыскивая хоть где-то монограмму автора или хотя бы указание авторства. Ничего.

Свернув листки и убрав их в нагрудный карман, работорговец пулей вылетел из дому. Тут же оседлав своего скакуна, привязанного у ворот поместья, он рванулся в сторону городской больницы. Прибыв туда, мужчина легко пробежал несколько лестничных пролетов, выскакивая на нужном ему этаже.

– Месье, уже поздний час для посещений! – донеслось ему вслед от удивленной медсестры.

Кейдар лишь отмахнулся, доставая из нагрудного кармана нотные листки. Вот она, его цель, шестая палата.

– Господин Мохсен, – раздался дежурный кашель врача. – Куда это вы так рветесь, да в столь поздний час?

– Мне нужно к моей подруге, вы знаете, Розмари Салэс, из восьмой палаты, – остановившись перед дверью, выдохнул Кейдар.

– Сожалею, но все пациенты уже спят. Не стоит их тревожить в одиннадцатом часу ночи. Приходите завтра, голубчик, – улыбнулся лечащий врач Розы, указывая гостю на дверь.

– Пропустите меня! Мне нужно узнать одно, что это за ноты?!

Однако врач был неумолим. Роза уже спала. Не стоило тревожить больную.

Кейдар сплюнул, уходя. И убирая в нагрудный карман листы с той самой мелодией, написанной во сне.

========== Пятнадцатый сон – Пианистка ==========

– Ты скоро умрешь, знаешь это? – обращается ко мне ангел.

Вот так, сразу. Без «здравствуй, Розмари». Оно и к лучшему Киваю в ответ.

– Жаль, что не смогла пройти свой путь полностью. Так вышло, я… не успела.

– Сколько ступеней ты прошла? – он склоняет голову набок.

– Несколько дней назад было сто сорок, – вздыхаю, глядя на уходящие в пустоту мраморные ступени. – Знаешь, Картафил, а я даже рада тому, что не окончила этот путь. Не хочу быть ангелом музыки.

Пышные крылья за спиной ангела вздрагивают. Нижние перья уже волочатся за ним по полу. Мда, постаралась я на славу. Кажется, совсем недавно он был похож на цыпленка, а теперь уже с него можно писать полотна с сюжетами про каких-нибудь архангелов.

Только сейчас решаю осмотреть то место, в котором на этот раз проходит наша беседа. Давненько я уже не видела ангела музыки. Он изменил свой стиль?

Сейчас ночь. Над нами темнота, изредка разбавляемая блеском звезд. Над землей, клубится голубоватый туман. Под ногами, да и везде вокруг вода. С трудом достает мне до щиколоток, такая теплая. На воде рябь от легкого ветерка, колышущего мои волосы. Чувствую, что стою на мелких камнях. Наклоняюсь, поднимаю тот, что покрупнее, и, улыбнувшись, запускаю его по воде.

– Одиннадцать, – хмыкает ангел, считая «блинчики».

Он тоже поднимает камешек, и ловко бросает его на водную рябь.

– Шесть, – констатирую я, присаживаясь на проплывающий мимо сгусток тумана.

Сон же, и сон мой. Мне здесь все дозволено! А хотелось бы посоревноваться в этом деле с Сен-Сансом. Да, это я тоже не успела.

– Почему не хочешь быть ангелом музыки, позволь осведомиться? – интересуется ангел, сверху вниз взирая на меня.

Смотрю в его глаза. Ожидаю увидеть что угодно. Укор, злость, разочарование. Но уж никак не ту грусть, что вижу. Бездонные глаза ангела отражают глубочайшую печаль и, возможно, скорбь. Видимо, он знает, что это, скорее всего, наша последняя встреча.

– Хочу вновь увидеть Рея, ведь обычная душа может встретить другую там. Он же никак не мог попасть в Ад, – осекаюсь. Вспоминаю слова месье Людвига. – Погоди, Картафил…

– Да? – он вопросительно изгибает бровь.

– Ад. Он существует? – ангел лишь мотает головой. Неужели?! Ответил! Это большая победа. Видимо, мне, как умирающей, положено слегка больше чем здоровой девушке. – Значит, господин Бетховен был прав.

Улыбаюсь краем рта.

– Он очень умный человек, – вздыхает ангел. – Зря, кажется, я познакомил тебя с ним…

– Не зря! Ни в коем случае не зря! – вскакиваю. – Он действительно умен, и ведь это он открыл мне глаза на Музыку. Он пояснил мне то…

– Я знаю, – обрывает меня Картафил. – Я все видел. Наблюдал за твоим диалогом с каждым из посылаемых мною композиторов.

– Шпион, – хмыкаю я, вскакивая и обнимая ангела.

Неудобно. Крылья не дают нормально обхватить его за спину, приходится вставать на цыпочки и обнимать его шею. Так бы и свернула ее, разведчик чертов! А он? Мягко улыбаясь, он поглаживает меня по спине.

– Завтра праздник, православное рождество. Мама была православной, и мы всегда его отмечали именно седьмого января, – вздыхаю. – Я доживу до него?

– Нельзя разглашать эту информацию, – качает головой. Замечая мой умоляющий взгляд, смеется и продолжает – …да. Но ты его не отпразднуешь.

– На больничной койке не сильно то и отпразднуешь, удивил! – смеюсь.

Однако, взглянув в глаза ангела, понимаю: мне не суждено пережить эту ночь. Я умру во сне, как Рей?

– Пора прощаться? – на глазах выступают слезы.

В носу щиплет, сейчас расплачусь. Так, Розмари, держи себя в руках! Твоя фамилия звучит гордо, не подведи же весь род!

Ангел кивает, поглаживая меня по волосам.

– Ты уже не та маленькая девочка, которую я помню. Спасибо, за все, Роза.

– И тебе спасибо, ангел музыки, – вздыхаю, глядя на расплывающиеся контуры ангела. – Картафил, я хотела…

– Да примет Господь твою грешную душу, – мягко улыбается он, исчезая в ночной тишине

– …попросить прощения.

Комментарий к Пятнадцатый сон – Пианистка

вместо следующего “эпилог”, надо было написать “жалкое его подобие”

ах да

…он ее простил.

========== Эпилог ==========

Дневник Розмари от 06.01

…как сказал месье Бетховен: «наша музыка несет тепло и чувства в сердца людей. Научившись чувствовать музыку – ты сможешь дарить людям свои эмоции. Только верь в это».

Он просил меня понять это. Не знаю, удалось ли мне справиться с его задачей, но сейчас, когда я уже лежу в больничной палате, глядя на капельницу и очередную метель за окном, мне кажется, что я слышу эту мелодию. Её мелодию.

Элиза, надеюсь, ты встретила своего Бетховена. Такого доброго и улыбчивого, твоего Бетховена. Возможно, и я встречу вас.

И возможно, очень скоро.

Рей, жди меня. Моя мелодия заканчивается здесь, вместе с последней страницей дневника.

Розмари Шерри Салэс

***

Крылья Картафила вздрогнули, когда он выводил на пергаменте свою последнюю запись о подопечной.

«Розмари Шерри Салэс умерла в городской больнице №4, в ночь с шестого на седьмое января. Явившийся за ней ангел смерти забрал душу молодой девушки во сне».

– Что ж, – ангел отложил перо. – Да примут небеса ее душу. И пускай она встретит своего Рея. Господи, – он поднял голову, глядя на своего создателя, – пусть не в этой жизни, но пусть они будут счастливы.

Картафил улыбнулся, глотая слезы. И захлопнул книгу, название которой было «Пианистка Розмари».

И пускай вечно звучит их мелодия!