Текст книги "Верь мне (СИ)"
Автор книги: Дарья Острожных
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
– Идем, – хрипло сказал он.
– Лелия!
Арелла собиралась еще раз предупредить девушку об опасности, но муж настойчиво подтолкнул ее к выходу. Комнату заполнили воины в желтых сюрко, раздавался топот, пламя свечей резало глаза.
– Лелия! – Женщина обернулась и увидела, что бедняжку вели следом.
Она хотела приблизиться к ней, но муж не пустил. Его пальцы впились в плечи, как капкан. Почему такая спешка? Комната сузилась… нет, они просто вышли в коридор. Стук множества каблуков стал громче, небольшое пространство давило и смыкалось. Ища поддержки, Арелла вновь обернулась, но муж накинул ей на голову капюшон – прятал, чтобы никто не видел, куда делась леди Тафл.
Ноги подкосились, она едва не упала. Коридоры и лестницы сменяли друг друга, на несколько мгновений стены разошлись и образовали большую комнату с высокой дверью у дальней стены. Пройдя сквозь нее, Арелла увидела зелень и ощутила слабый ветерок, принесший звуки городских улиц.
«Бежать!» – мелькнуло в голове, но она быстро поняла, что находилась не на улице, а во внутреннем дворе дома. Его окружала высокая стена, скрывавшая от чужаков аккуратно подстриженную траву, лавочки и паутину дорожек. Ареллу и Лелию повели по одной из них, женщина крутила головой, но не находила места, где могла бы спрятаться или выскользнуть в город. Она буквально кожей ощущала враждебность людей вокруг. Ужас перемешивался со злостью, в груди щемило, и ничего не удавалось придумать.
Свернув за угол дома, Арелла почувствовала запах навоза. Перед ней оказались вытянутые деревянные здания, из которых доносилось конское ржание. Внимание перетянула на себя карета, уже запряженная четверкой лошадей. Грубый квадратный кузов выглядел знакомо, на дверце красовался треугольный щит, выкрашенный в желтый. Того же цвета была и котта на кучере – это карета супруга, и Ареллу вели именно к ней. Нельзя садиться, это может стать концом!
Она с надеждой огляделась и увидела, как Лелия залезала на козлы, а воины садились на вороных лошадей, приведенных эльфами. Все выглядели спокойными, никому не было дела до ее судьбы. Лакей распахнул дверцу кареты. Внутри оказалось темно, что-то тускло блестело, как глаза духов, желающих забрать Ареллу к себе.
– Быстрее, нам не следует показываться здесь, – говорил муж, подходя к карете.
Его рука легла на спину, пальцы будто становились длиннее, опутывали свою добычу. Открытая дверца приближалась, а силуэты за ней не становились четче. Вдруг там спрятано оружие, приготовленное для неугодной жены?
– Нет! – крикнула она и застыла.
Повисла звенящая тишина. Воины, Лелия, лошади – все смотрели на Ареллу и ждали чего-то. Она ощущала, как внутренности переворачиваются. Перед глазами мелькали образы сплошной стены во внутреннем дворе; отсюда не выбраться, да и врагов слишком много.
– Садись, – твердо велел супруг.
Он подтолкнул ее вперед, женщина еще не сдалась, но так и не увидела выхода. Пришлось залезть в темноту кареты, и надежда осталась позади, вместе со светом. Муж устроился напротив, и дверца закрылась с ехидным щелчком. Душный мрак сгустился, проникал в легкие с каждым вздохом, и тело коченело.
Повозка мирно покачивалась на дороге, но Арелла сидела неподвижно, боясь вызвать гнев мужа или придуманных духов. Она слушала стук колес о мостовую, скрип и фырканье лошадей, но звуки не могли подсказать, как спастись. Быть может, спасения и вовсе не существовало. В Лаэрне удалось сбежать от судьбы, но Боги давно все решили и не отпустят ту, которую ждут в Витае-Ран.
Скоро темнота перестала пугать. Руки заболели, и Арелла поняла, что все это время сжимала кулаки. Распрямив пальцы, она нащупала мягкое сиденье, обитое бархатом. Тот же материал был и на стенах, но украшенный золотыми цветами – их блеск и виднелся снаружи. Окно закрывали шторки, но когда женщина потянулась к ним, то услышала глубокий хриплый голос:
– Не стоит, снаружи много любопытных глаз.
Она невольно дернулась, хоть и узнала мужа. Тени обострили все морщины на его лице, и кожа напоминала смятую бумагу.
«Не хочет, чтобы я знала, где нахожусь», – подумала Арелла. Она разглядывала супруга, готовясь в любой момент отпрянуть, но тот сидел спокойно. Скрещенные на груди руки вызывали беспокойство, однако взгляд был мягким.
– Даже не спросишь о моих злоключениях?
Женщина еще не выбрала, прикинуться ли ей испуганной жертвой или дать знать о своих сомнениях.
– Я… – Муж закашлял и сел поудобнее. – Я даже не знаю, с чего начать. Все произошло так неожиданно.
Он говорил неуверенно, как ребенок, и не выглядел опасным. За десять лет брака Арелла поняла, что сердце у него было добрым, но долг главы рода иногда заставлял проявлять твердость. Супруг мог желать ее смерти ради процветания родных, однако верить в это больше не получалось.
Женщина покосилась на окно. Шторки расходились при качке, но узнать дорогу не получалось.
– Куда мы едем? – спросила она.
– Домой, в наш столичный особняк.
Домой – от этого слова по спине побежали мурашки. Разумеется, ее хотели отвезти именно туда, ведь крики из кареты услышат прохожие, а в собственном доме можно делать все, что захочется. Арелла представила холодный блеск кинжала и твердые пальцы на своей шее; в горле застрял ком и она глубоко вздохнула. Вообразить боль оказалось нетрудно, но только не мужа, причиняющего ее. Нет, в карете не стоило бояться, да и не станет он марать кровью собственные руки. Для верности женщина огляделась, но здесь негде было спрятаться кому-то третьему. Убедившись, что ближайшие минуты не станут последними, Арелла решила докопаться до правды и спросила:
– Приедем, и что дальше? Объяснишь мне, зачем посылал деньги во Фратн?
– Ты сама дошла из Лаэрна во Фратн?
Лицо мужа отразило смесь удивления и тревоги. Он подался вперед, словно хотел обнять, но неведомая сила помешала этому.
– Сама, – процедила Арелла сквозь зубы, – умирая от страха, голодная и искусанная комарами. Я сама прошла через этот проклятый лес, сбила ноги в кровь, меня чуть не убили мужланы, носящие цвет твоего дома, поэтому отвечай, раздери тебя духи!
Он мог знать о Велоре и интересоваться им, поэтому женщина хотела отвлечь внимание и не стала усмирять гнев. Она вспомнила каждый гадкий корень, о который споткнулась, разодранные руки и удары воина у Таруэна. Видимо, это отразилось во взгляде, и муж торопливо заговорил:
– Я ничего не знал, Арель, разве я мог желать твоей смерти? Боги, мы столько лет прожили вместе.
– Тогда зачем ты посылал деньги во Фратн? Я была в доме Эвальта и видела бумаги!
– Гильем уверил меня, что все уладит, и ты откажешься от своего приданого.
Он опустил голову, кажется, даже покраснел. Не мудрено – это звучало глупо. Подпись секретаря брата подтверждала услышанное, но с чего Арелле отказываться от своей собственности?
– Вот как? А он не уточнил, почему? Может быть рассказал, как собирается добиться этого?
Вместо ответа супруг шумно вздохнул и отвернулся. Он сжался, как провинившийся ребенок – только Арелле и его матери позволялось видеть хмурого главу рода без маски. В такие моменты он напоминал юнца, неуверенного и до смешного эмоционального. Было забавно наблюдать, с каким восторгом этот крепкий мужчина рассматривал рисунки древних эльфов, их одежд и татуировок. Он показывал картинки всем вокруг, сравнивал с другими, что-то рассказывал… муж не мог так поступить с Ареллой, но почему он не смотрел на нее?
– Ты ведь все знал? – спросила она.
– Не знал, догадывался.
– Догадывался?! Боги… как ты мог?
Женщина думала, что подготовилась к такому ответу, но стало так же больно, как у обрыва, когда она скользила вниз, а спасительная веревка драла руки. Этот человек звал ее женой, оберегал и заботился, разве не был он к ней привязан? Почему не захотел решить все иначе? Арелла пыталась спросить, но горло сдавили рыдания, а глаза защипало от слез. Как, Боги, как?! Гильем ее не любил, муж тоже – она жила в обмане! Сколько, всегда?
– Как ты мог? – крикнула она, и на мгновение стало легче.
Супруг молчал, рассматривая стену. Он замер и не двигался, колеса стучали, люди горланили за окном – как же мерзко! Арелла ненавидела все вокруг, хотела сделать больно каждому. Она впилась ногтями в сиденье, желая разорвать человека напротив – да, это был просто человек, незнакомец, чужак.
– Как, ответь!
– А как я должен был поступить? Десять лет ты была главой моего рода, я поднял твои крепости из грязи, заселил их, они стали приносить доход. И вдруг ты решила забрать плоды моих трудов и уйти, не оставив мне даже наследника. Я должен был смириться?
– Наследника? – переспросила Арелла. – Это же ты сбегал от меня к книжкам, вместо того, чтобы сделать этого самого наследника!
Она кричала так, что заболело горло. Муж задел ее слишком глубоко, будто воткнул нож в сердце, крутил его, издевался!
– Я ведь тоже не любил тебя, – грустно сказал он, – к тому же, проводить ночи с тобой оказалось бесполезно.
– А что, если это ты бесполезен? Где твои бастарды? Думаешь, я не знаю про твоих девок?
Глаза застлали слезы, и мир превратился в смазанное пятно. Оно же расползлось в голове, разум помутился, осталась только боль, невыносимая, заставляющая жалеть о собственном существовании. Арелла знала, что дети не появились из-за нее. Она неполноценная, пропащая и умрет, ничего не оставив миру; мысли об этом рвали душу, нужно было выплеснуть их, чтобы не задохнуться:
– Сволочь, негодяй! И почему ты решил за Богов, достойна ли я жизни? Кто ты такой? Ненавижу!
«Проводить ночи с тобой оказалось бесполезно». Слова пульсировали в голове, как воспаленная рана. Они были хуже раны, потому что являлись правдой. Арелле стало тошно от самой себя, от Богов, сотворивших ее бесплодной и мужа, открывшего это. Вспомнился укоризненный взгляд свекрови, и женщину затрясло – она же не виновата и лишь хотела уйти из места, где все винили ее и издевались.
Арелла продолжала кричать, и с каждым оскорблением становилось легче. Боль исчезала вместе с силами, и скоро она ощутила себя невесомым лепестком. Дышать стало трудно, и воцарилось зловещее молчание. Муж так ничего и не сказал, и мирный стук колес действовал успокаивающе. Постепенно голову наполнили связные мысли, и Арелла заметила ручку на дверце: супруг вряд ли ждал подвоха, и стоило попробовать выпрыгнуть на улицу. Воины удивятся, когда леди Тафл вывалится на ходу из кареты, и у нее будет несколько мгновений, чтобы скрыться. Лелия не дура и быстро сообразит, что к чему. За нее Арелла не переживала, но план все равно казался невыполнимым. Что, если она покалечится и не сумеет убежать? Или сумеет, но ее поймают? Хотя, какая разница, исход будет одинаковым в любом случае. Нужно пытаться спастись, а не безропотно ждать.
Арелла представила удар о мостовую, и у нее заломило все тело. Преодолевая страх, она сняла мешавшийся плащ, и тут супруг заговорил:
– Я знаю, что заслужил твою ненависть. – Он грустно усмехнулся и помолчал. – Но когда Эвальт сообщил мне о том, что ты у Гильема, я решил, что он все равно тебя не отпустит. Не знаю, верно ли поступил, но я решил не вмешиваться, ведь ссориться с твоим братом опасно.
– Опасно?
Муж вздохнул.
– Я давно подозревал, что он что-то задумал, но ничего не знал наверняка. Лаэрн вряд ли стал бы с ним связываться, тем более, влезать в убийство такой знатной дамы, как ты. После разговора с Эвальтом я сразу подумал, что Гильем подкупил моих людей. Так и оказалось. Вот негодяй, не подослал к тебе никого из своих, чтобы свалить вину на меня, в случае чего.
Арелла еще не пришла в себя и не чувствовала горя. Чистый разум подсказывал, что услышанное было правдой, однако ее куда больше интересовала ручка на дверце. Женщина старалась незаметно придвинуться к ней, но кожей чувствовала пристальный взгляд.
– И что будет дальше? – спросила она. – Расстанешься со своими драгоценными крепостями или сделаешь за Гильема грязную работу?
* * *
Солнце еще не село, а в таверне уже стоял шум и ползали пьяницы. Велор даже сидел с трудом. Голова была тяжелой, а руки и ноги висели, как плети. Их неприятно кололо, и становилось еще гаже от человеческих голосов и запахов. В городе оказалось целых два постоялых двора, и пришлось потратить время на оба. Оборотень отыскал дом, в котором обитал местный маг, но отложил визит ради того, чтобы осмотреться. Он до сих пор надеялся на удачу, ведь связываться с колдуном представлялось скверной затеей. В глубине души было ясно, что Боги не ответят на молитвы, но не хотелось рисковать без необходимости.
Стражи у ворот города забрали последние деньги, и у Велора осталась лишь одна монета. Он собирался сберечь ее, но от голода и усталости путались мысли, пришлось купить в таверне кружку с горьким напитком. Оборотень внимательно разглядывал толпу, поэтому не сразу заметил, что какой-то нахал взял ее со стола. Внутри будто что-то треснуло, и скопившийся гнев вылился наружу. Велор вскочил на ноги и сжал кулак, чтобы ударить негодяя, но вдруг увидел знакомые острые уши и глупый узор на лице. Он опешил, рассматривая кожаный нагрудник с металлическими вставками и огромные глаза, закрытые от наслаждения.
Это ведь эльф, тот самый, который поймал их с Арель! Руки тряслись от нетерпения, оборотень много раз представлял, как швырнет этого гада об пол, но сейчас остроухий невозмутимо стоял рядом и громко глотал его напиток – что-то здесь было не так.
– Фуф. – Эльф оторвался от кружки и радостно взглянул на Велора. – Хорошо. Ты мне должен лошадь – я чуть не загнал свою, пока искал тебя.
Оборотня колотило, в голове пульсировало желание схватить, выдрать уши, заставить отвести к Арель. Как же хотелось всыпать этому выскочке, но нужно было сперва разобраться, зачем он явился.
– Где она? – прошипел Велор, едва сдерживая ругань.
– С твоей чародейкой все хорошо, это она меня и прислала к тебе.
– Прислала?
Из горло все-таки вырвался крик. Прислала Арель? Что за бред! Ярость заволокла разум, и оборотень кинулся на эльфа. Он хотел вцепиться руками в его горло, но остроухий отпрянул, и пальцы сжали нагрудник.
– Прислала? – гаркнул Велор, тряся эльфа.
Остроухий дохляк держал его за запястья и не сопротивлялся. Во взгляде читалось безразличие – думает задобрить? Нет уж, теперь он не спрячется за толпой соплеменников.
– Отвечай, где она? Что вы с ней сделали?
– С ней все хорошо, Арелла в безопасности.
– Как ты смеешь произносить ее имя?!
Сразу вспомнились взгляды, которыми остроухие окидывали Арель. Похотливые ублюдки! Оборотень скрипел зубами и кипел от злости, но колотить эльфа не стал – видел, что на них многие смотрели. Встряхнув негодяя еще раз, Велор швырнул его на стул, который пронзительно заскрипел; жаль, что не развалился и не воткнулся ему в задницу.
– Друг, тебе бы поспать, а то чуть глаза не лопнули, – улыбнулся остроухий.
– Отвечай на мои вопросы.
Оборотень возвышался над ним, готовясь в любой момент стереть с его лица мерзкую ухмылку.
– Может, сперва выслушаешь меня? – спросил эльф.
Глава 10. Кровавая башня
Стоял ясный день, но окна в комнате закрывали плотные шторы. Во мраке, среди неясных силуэтов мебели, было проще сосредоточиться и ощутить скрытое. Калсан свободно откинулся в большом кресле, мягкая обивка из темно-красного бархата ласкала ладони и затылок, а огонь в камине расслаблял. Пламя извивалось медленно, испуская белое свечение – магический огонь, призванный лишь согреть. Несмотря на жару за окном, у Калсана окоченели пальцы, и он подался ближе к камину. Все из-за гостя, от которого веяло холодом. Он сидел напротив; любой вошедший заметил бы только пустое кресло и тени, игравшие на бархатной обивке, чародей же видел на нем белый туман. Он словно клубился внутри стеклянного сосуда в форме человека.
Округлая голова, широкая грудь, руки на подлокотниках и длинные ноги – когда-то дух был рослым мужчиной и сильным магом. Очень сильным, иначе сейчас не смог бы играть. Калсан опустил глаза на шахматную доску, лежащую на низком столике между ним и гостем. Лакированная поверхность сияла в языках пламени, а матовые фигуры стояли в мнимом беспорядке, неподвижные, но готовые атаковать. Чародей улыбнулся: ему нравилось представлять на доске знакомых людей и даже короля, таких маленьких, покорных его воле, но не знающих об этом. Привычное зрелище, ведь жизнь отличается от шахматной партии лишь тем, что в ней не всегда ясно, кто двигает фигуры.
Тишину разрезал звонкий стук, и Калсан заметил, что его черная пешка упала на пол. Стоявшая рядом ладья поднялась в воздух и плавно опустилась на освободившуюся клетку. Белые фигуры отбрасывали все на своем пути и наступали, будто хотели добраться до чародея и навредить – проклятье, он проигрывал. Калсан был неважным игроком, но всегда побеждал, потому что знал о намерениях противника. Дух же казался непроницаемым, он мало двигался, а лицо и вовсе не удавалось различить; давно чародей не ощущал себя настолько потерянным. Ему нужно было выиграть и показать, что он может, он тоже силен, пусть и в такой мелочи.
От этих мыслей даже сердце забилось быстрее. Сосредоточиться не получалось, и когда очередная темная фигура подвинулась сама собой, в воздух взмыл белый конь и со злостью ударил по ней. Боги, как можно было не заметить его? Дурак. Каслан нахмурился, а его фигура еще долго подпрыгивала на каменном полу и оглушительно стучала. Казалось, что дух так выражал недовольство, наказывал, словно перед ним был маленький ребенок. Чародей сжал зубы и отвернулся к камину. Он изо всех сил старался изобразить гнев, но внутренне дрожал, как мальчишка перед разгневанным отцом. Дух не ударит, не крикнет, так и будет неподвижно сидеть, но от него исходило какое-то… недовольство, почти такое же осязаемое, как холод.
Ледяной воздух холодил ноздри, а пальцы едва гнулись, когда Калсан снова взглянул на доску. Он рассматривал фигуры с поддельным безразличием, чтобы гость думал, будто ему все равно. Чародей не хотел показывать свою слабость и все силы бросил на это: не хмуриться, не стучать ногой об пол, дышать плавно. Остальные мысли разбегались, и думать о треклятых шахматах не получалось. Нужно успокоиться, он уже не мальчик, к которому дух явился впервые. Калсан – сильнейший чародей, глава магистрата, все королевство пляшет под его дудку!
Он снова забыл про шахматы, а безмолвный дух, казалось, читал мысли. Может так оно и было. Вдруг стало тепло, в груди будто зажегся ласковый огонек и стал растекаться по телу, охватывая его, как хмельное веселье. Взглянув на гостя, чародей увидел все тот же извивающийся силуэт. Пальцы на руках сливались, а лица не было вовсе, но что-то изменилось. Да, белый дымок стал светлее и гуще, двигался мягче, словно желая успокоить. Калсан улыбнулся, вновь чувствуя себя маленьким мальчиком, но теперь это не раздражало. Напротив, стало приятно хоть на миг погрузиться в детство и оказаться рядом с тем, кто все знает, понимает и всегда поможет.
Дух приходил к чародею столько, сколько он себя помнил. Раньше это казалось естественным, но с годами стали возникать вопросы, на которые неподвижная фигура не хотела отвечать. Кем же был он при жизни? Все маги пытались разгадать секрет мира мертвых, чтобы он не поглотил их после смерти, чтобы сохранить свой разум и не существовать, как тупое насекомое. Даже Дранакс, один из величайших людских чародеев, не сумел добиться этого; он был так одержим своими экспериментами, что оказался навсегда прикованным к лаборатории в виде несчастного, стонущего сгустка дыма.
Страшно представить, какой силой обладал гость Калсана при жизни. При мысли об этом чародею становилось не по себе, хотелось вжаться в стену и закрыть глаза. В голове крутилось одно имя, но он не решался произнести его вслух: почему-то казалось, что это опасно, и звук вызовет разрушения, пол треснет, а потолок обрушиться. Глупо, это ведь всего лишь имя, но оно пугало. Если это и впрямь тот, о ком думал Калсан, то зачем он являлся?
Чародей знал ответ и всеми силами отрицал. Но правда просачивалась внутрь, она была столько же приятной, сколько и отталкивающей. Как неприятный запах: мерзко, но еще мучительнее будет не дышать вовсе. Да, Калсан разгадал загадку, отрицать бессмысленно: другой маг не приходил бы к нему, не требовал бы учиться, становиться сильнее и преодолевать обозначенные для людей границы. Проклятые эльфы и оборотни правы – в отличие от них, люди не способны к магии, но Калсан отличался от остальных. Почему? Ответ сидел напротив, источая мороз.
Сколько времени прошло за размышлениями? Огонь, шахматы – все утратило смысл. Чародей делал ходы наугад и просто наблюдал за духом. Иногда тот двигался, поудобнее переставлял руки или откидывался на спинку кресла, видневшуюся сквозь него. Вдруг он чуть повернул голову к окну, и Калсан почувствовал, что гость хочет показать что-то. Чародей не задумываясь поднялся на ноги и пошел в указанном направлении. Стоило отодвинуть штору, как в глаза ударил яркий свет, мрак комнаты зазвенел и юркнул в углы, как облитая водой кошка; да, темнота была живой. По крайнем мере, в этом месте.
Сморгнув, чародей увидел нежно-голубое небо и пушистые облака. Если смотреть прямо, то больше ничего и не заметишь, ведь он находился на вершине самой высокой башни в королевстве, которую простонародье упрямо звало Кровавой. Калсан скривился – от этого названия во рту всегда появлялся гадкий солоноватый привкус. Древнее сооружение возвели во времена, когда маги приносили человеческие жертвоприношения, и в умах людей колдовство прочно связалось с кровью и красным цветом. Как же еще называть дом главного чародея государства? Хвала Богам, в приличном обществе вспоминать о временах жестоких ритуалов считалось дурным тоном, и башню называли Крос-Дарад. Это обозначало тоже самое, но на древнем языке, и не так резало слух, ведь маги и магистрат призваны служить во благо людей.
Стекло нагрелось на солнце и источало неприятный жар. Хотелось отойти, но Калсан взглянул вниз, ища, что могло привлечь внимание духа. Его взору открылся огромный замок, чья крепостная стена терялась далеко впереди. Башни и вытянутые постройки стояли близко друг к другу, их соединяли крытые проходы с парапетами, чтобы можно было ходить и сверху. Иногда здания расступались, обнажая дороги и площадки, устланные мостовой. Флагов нигде не было – магистрат безлик, он принадлежит только Богам, никого из них не выделяя.
Уже в который раз Калсан залюбовался своим домом. Серый камень, прямоугольные зубцы на крепостной стене, острые крыши башен – все древнее, скрепленное магией и тайнами. Смотреть на них можно и вечность, но тут в одном из переходов мелькнула тень в красной сутане. Быстро и нагло, словно она тут хозяйничает. Калсан сжал кулаки, но не сумел найти, в чем обвинить наглеца, и от этого злость закипела внутри. Как же он ненавидел, когда всякий сброд так нагло появлялся и напоминал, что замок принадлежал магистрату.
Каждый неуч и сельский целитель мог прийти, рыться в библиотеке, требовать себе комнату и воровать силы у этого места. Мало того, сюда без конца наведывались личные целители и прорицатели высокородных, родители приводили детей – непременно одаренных магов, нуждающихся в обучении. Безумные зельевары со своими чудо-эликсирами, избранные, через которых Боги передавали свою волю… каждый, кто хоть немного умел ворожить, считал своим долгом явиться и надоедать Калсану. И это не считая придворных чародеев и больных, жаждущих исцеления. Для такой толпы приходилось держать целую армию слуг, конюхов, поваров и прочих. Калсану, как главе магистрата, в личное пользование была отдана только Крос-Дарад, где он и прятался большую часть времени. Ничего, в этом замке хватит темных коридоров и скрытых комнат, чтобы его делам никто не помешал.
Вдруг стало холодно – задержка рассердила гостя. Прогоняя досаду, чародей глубоко вздохнул и закрыл глаза, прислушиваясь к идущему от окна теплу. Оно грело лицо и одежду на груди, постепенно наполняя его тем, что собрало снаружи: Калсан ощутил прохладный ветер и запах нагретого камня. Он еще раз вздохнул, распознавая запах трав из лазарета у главных ворот замка. Этот аромат скрывал что-то… что-то маленькое, забивающее ноздри. Пыль, да, дорожная пыль – кто-то принес ее сюда. Еще вздох, и появилась слабая нотка, навевающая мысли о сладостях и корице.
Чародей удивленно распахнул глаза и шепнул одними губами:
– Анадор.
Через несколько мгновений он услышал, как за спиной приоткрылась дверь.
– Проводи ко мне леди Тафл, как только она прибудет. А затем позови нашего гостя, который так настойчиво интересовался ей.
Выслушав указание, молчаливый слуга ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Калсан вернулся к камину и сел в кресло. Дух исчез, но это не расстраивало; внутри появился трепет и предвкушение, чародею не терпелось услышать историю леди, у которой было мало шансов выжить. По возвращении из мира мертвых стало ясно, что магическая помощь слишком ненадежна. Калсан верил в свое чутье и предвидение, тогда он думал, что поможет именно это заклинание, но и ему случалось ошибаться. Боги не случайно подстроили все таким образом, не стоило мешать их планам, и чародей перестал тревожиться о судьбе леди Тафл.
Он принялся расставлять шахматные фигуры на доске, но движения выходили резкими: возможно, ей кто-то помог, а иначе она не оказалась бы здесь. Кто, супруг? Что, если они сговорились, и желанные крепости потеряны безвозвратно? Калсан даже вздрогнул, когда дверь открылась и раздались резкие шаги и шуршание юбок.
– Глава, простите за вторжение, но мне необходимо поговорить с вами, – послышался торопливый женский голос, – мой друг в опасности…
– Велор? – спросил чародей и поднял глаза.
Леди Тафл застыла с приоткрытым ртом. Она казалась такой растерянной, что не удалось сдержать улыбку – люди больше боялись, чем уважали магов, и принимали за колдовство даже обычную прозорливость. Калсан не упускал возможности позабавиться с ними, поэтому сейчас молчал, рассматривая гостью. В платье из серо-голубого сатина она выглядела более привычно, чем в лохмотьях среди кустов. Лицо стало уже, как и талия, хотя это скрывала свободная юбка и невообразимо широкие рукава, достигающие колен. Передняя часть их собиралась в складки и крепилась над запястьями серебряными брошами.
– Откуда вы знаете о нем? – выпалила леди Тафл.
Она шагнула вперед с такой решительностью, что Калсан улыбнулся еще шире – вот это перемены. И столько ярости в сияющих глазах.
– Милая леди, я же волшебник, – дружелюбно ответил он и поднялся на ноги.
Хотелось поближе рассмотреть ее прическу. Волосы были зализаны назад, но чародей помнил, что они стали короче. Такие носили низкородные, и знатная дама не показалась бы на людях коротко стриженной. Что, если невзгоды изменили ее слишком сильно, и Калсану не стоило мечтать о послушной марионетке в своих руках?
– Тогда вы знаете, в какой он опасности! Нельзя же просто ждать!
Леди Тафл шагнула навстречу. Она хмурилась, тяжело дышала – изменилась, еще как. Любопытство и добрый настрой вмиг оставили чародея, но он не хотел показывать это и спросил:
– Вы передумали разводиться?
Он кивнул на маленькую розу из желтой ленты, крепившуюся на груди.
– Это чтобы люди знали, что я была здесь. Боюсь, мне грозит опасность… что с Велором, вы знаете?
Тон леди из грозного превратился в умоляющий, в глазах появилась преданность, и в груди у Калсана потяжелело. Все-таки в ней билось сердце, а не камень. Он уже собирался ответить, когда услышал шаги у самой двери.
– Ночью ко мне пришел необычный гость, он тоже очень переживал за вас, – сказал чародей и указал на дверь.
Леди Тафл резко повернулась и взмахнула полупрозрачной вуалью, до этого скрытой за спиной. Более темная, чем платье, она маскировала длину волос: может быть, это женщина еще будет послушной, как и задумывалось. Дверь распахнулась, и она вздрогнула. В коридоре показалась рослая мужская фигура, и воздух стал густым от страха. Незнакомец приближался, леди комкала в кулаках свою юбку, чародей не удивился бы ее бегству – бедняжка застыла и вряд ли дышала. Свет из окна постепенно осветил белую рубаху мужчины, неаккуратно заправленную в штаны. На мгновение в темноте блеснули желто-зеленые глаза, и стали видны чуть взъерошенные волосы до плеч. Серые волосы, перемешанные с белыми и черными прядями, как у волка.
– Велор! О Боги, Велор! – вскрикнула леди Тафл.
Калсан и моргнуть не успел, а эти двое уже стояли и обнимались.
– Я так боялась, с тобой все хорошо? – причитала женщина, гладя лицо оборотня.
Он крутил головой, чтобы поцеловать тонкие пальчики, а нежная улыбка и сияющий взгляд показывали, что чародей все-таки не ошибся с заклинанием. Велор оказался смелее и крепко обнимал леди, водил руками по ее спине и тихо говорил что-то. Калсан едва сдержал брезгливую усмешку: того и гляди попросят поженить их. Боги, он же только хотел заманить в свои сети дурака или дуру, чтобы иметь союзника где-нибудь подальше от столицы и королевских шпионов. Как так вышло, что он превратился в сваху?
Гости продолжали миловаться, и чародей подошел к окну. Может, еще не поздно договориться с Вастонаром? Тут же вспомнился его хитрый взгляд с прищуром – нет, этот червяк стравит и продаст друг другу всех своих союзников. Лорд Тафл хоть и мягкотелый, но управлять им вряд ли получится. Его жена была изнеженной леди, не сведущей во многих вопросах и казалась идеальным вариантом, но теперь с ней оборотень.
Повернувшись, Калсан заметил, что его гости притихли. Леди Тафл уткнулась лицом в грудь Велора, а тот прижался щекой к ее макушке. Он выглядел благодарным щенком, ничего общего с тем зверем, что недавно угрожал загрызть всех здесь, если на помощь драгоценной Арель не кинется целая армия Ильмисара. Нет, он ее не бросит, будет рядом и нашепчет на ухо слова, способные навредить планам Калсана. Слабой женщиной управлять нетрудно, но не Велором; он не был дураком, лишь плохо понимал мир, в котором оказался. Долго ли он будет осваиваться?
Лучше убить оборотня, чтобы не мешался, но чародей не мог лишиться такого подарка. Велор был в родстве с вождем своего племени, с его помощью можно будет тайком наладить отношения с оборотнями, сделать из них союзников, получить новые знания от их колдунов… Калсан забылся, воображая, какие блага сулила ему дружба с дикарями. Он уже пытался добиться ее, когда Велор только прибыл из-за гор, но ничего не вышло. Быть может, их скрепят не теплые чувства, а нечто иное? Тогда он и леди Тафл станет нашептывать нужные мысли. Осталось только придумать, как расположить к себе оборотня.
