Текст книги "Апокалипсис (СИ)"

Автор книги: Даниил Аксенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

  – Что? – тихо спросил Виталий Петрович.

  – Недотепа, – повторил Роман. Атлет, похоже, искренне рассказывал о своем приятеле Виталии и не мог понять, почему я его пнула ногой под столом. – Ему сильно не везло во всем, за что бы ни брался. Он учился в универе, потом бросил. А затем стал торговать парфюмом. Пытался его впарить своим бывшим сокурсницам. Но кто же купит у такого? Да и парфюм был китайское барахло, которое Виталий выдавал за фирменный. Жулик, неудачливый жулик, ему только раз повезло с этой Аней, но она его прокатила – вышла замуж за композитора.

  Я закрыла глаза рукой, чтобы не видеть выражение лица Виталия Петровича, но потом спохватилась и открыла их. Щеки толстого рыцаря пошли белыми пятнами, но он сдержался. Встал из-за стола, подошел к кухонным шкафам и начал там то ли готовить себе бутерброд, то ли еще что-то.

  – Не рассказывай больше об этом Виталии, – тихо попросила я Романа.

  – Почему же? Пусть говорит. Очень интересно, – отозвался толстый рыцарь подозрительно равнодушным голосом. – Хотя я по-прежнему уверен, что с кошельками и бумажниками такого не может быть.

  – Но так все и было, – с улыбкой сообщил мне Роман. – А этого Виталия я видел недавно. Он еще больше потолстел, поглупел и до сих пор торгует парфюмом.

  Виталий Петрович вмиг обернулся. Он замер на миг за спиной атлета, а потом, неожиданно для всех, схватил Романа за затылок и с криком 'Трепло!' окунул прямо в кашу, стоявшую на столе.

  Музыкант быстро освободился, непонятливо моргнул ресницами, покрытыми овсянкой, а когда сообразил, что произошло, вскочил и бросился с кулаками на Виталия Петровича. Тот не остался в долгу и навалился всей тушей на бедного юношу, отчего Роман сразу рухнул. Толстый рыцарь схватил атлета за подбородок и стал бить головой об пол, приговаривая:

  – Только умные люди торгуют парфюмом. Только умные! Ты понял?!

  Лишь мой душераздирающий крик 'Стойте!' остановил сие феерическое действо. Я заставила Виталия Петровича подняться, но толстый рыцарь сумел изловчиться и пнуть ногой лежащего Романа. Это окончательно вывело меня из себя.

  – Вон! Вон отсюда! – мой голос был полон гнева. – Не подходи к нему больше! А ты что лежишь? Больно тебе? Я же просила не рассказывать о Виталии! Поднимайся – и в душ! Умываться!

  Роман был в шоке то ли от боли, то ли от людского коварства. Он смотрел на меня широко открытыми глазами и даже не стонал. Мне удалось кое-как его поднять и усадить на стул. Голова сильно не пострадала.

  – Я его... я ему морду набью, – трогая челюсть, говорил Роман.

  – Нет! – мой ответ был суров. – Ты тоже к нему не подходи! Даже близко!

  Я жалела о том, что втянула и Романа в это дело, но обратного хода не было. Мне пришлось спуститься в зал, чтобы серьезно поговорить с Виталием Петровичем.

  – Я не твоя жена и даже не невеста! – заявила я. – Ты не имеешь на меня никаких прав! И обращаться так с другими мужчинами не позволю. Что Рома тебе сделал? Написал для меня музыку? Спел под окном?

  – Спел, но плохо, Анечка, очень плохо, – попытался оправдаться Виталий Петрович.

  – Слушатели одобрили, – ответила я. – В моем лице.

  – Но я же тебе так помогаю. Все делаю. Зачем нам нужен этот...? – вот теперь Виталий Петрович наконец решил высказать все, что наболело. И это надо было пресечь немедленно!

  – Делаешь, – согласилась я, устремив на собеседника гневный взгляд. – Но для чего? Для меня, что ли?

  – Конечно! – Виталий Петрович, до того спокойно сидевший на диване, даже подпрыгнул от избытка чувств. – Для тебя одной! Все для тебя!

  – Вот только не надо мне байки рассказывать.

  – Это не байки, – толстый рыцарь был удивлен совершенно искренне. Но что его удивление по сравнению с логикой рассерженной женщины?

  – Ты делаешь все для себя, – внешне спокойно сказала я. – Твои друзья-помощники, дача, мудрые советы, взятки ментам – это лишь для того, чтобы со мной переспать. Молчи! Некоторые ухаживают за женщинами с помощью цветов, другие – с помощью ресторанов, хороших слов, а ты – вот так. Все так сложилось. И ты сам на это пошел. Добровольно. Хочешь ухаживать дальше – тогда соблюдай некоторые правила. А нет...

  Мой жест был достаточно красноречив. Конечно, я еще зависела от Виталия Петровича, но у меня уже был выбор. Можно договориться с Владом, можно – с Зорро или еще с кем-нибудь... это опасно, но я рискую лишь собой. В некоторых случаях принципы важнее.

  Виталий Петрович внимательно посмотрел на меня своими небольшими глазками и... сдался. Мужчины всегда чувствуют, когда принципы важнее.

  – Хорошо, я оставлю его в покое, – сказал он.

  После этого в доме установилось вооруженное перемирие. Роман бросал на Виталия Петровича сердитые взгляды, но ничего не предпринимал, боясь меня рассердить. Атлет предлагал сыграть мне на гитаре, но я посоветовала ему обновить репертуар. После этого он заперся в одной из комнат, тихо там бренчал и вышел лишь к обеду.

  Обед я готовила сама из котлет-полуфабрикатов, купленных Виталием Петровичем. Толстый рыцарь вызвался мне помочь и начал раскладывать еду по тарелкам. Он случайно уронил одну котлету на пол и, думая, что я не вижу, быстро поднял ее, вытер о подошву своего тапка и положил на тарелку, предназначенную для Романа. Я молча подошла, выбросила котлету в мусорное ведро и поставила чистую посуду. Нам нужно было многое обсудить за обедом.

  Незаметно наступил вечер. Виталий Петрович из кожи вон лез, чтобы выяснить уровень моих симпатий к Роме, и в конце концов сделал вывод, что тот – не очень опасный конкурент. Настроение толстого рыцаря сразу же улучшилось, и он лихо вез нас на 'дело', когда пришло время встречаться с Малышом в условленном месте.

  Когда мы подъехали, вор уже ждал, примостившись на скамью под большим кленом и сжимая в руках чемоданчик. Сзади него располагалась детская площадка, по которой расхаживали темные личности с гитарой. Малыш легко поднялся и залез в машину, устроившись на заднем сидении рядом со мной.

  – К посту не подъезжай близко, – буркнул он Виталию Петровичу. – Посетители ходят пешком. У меня есть пропуск.

  – Мы готовы? – спросила я.

  – Я готов, – откликнулся Малыш. – Дом клиента тоже. Насчет остальных не знаю.

  Мы пронеслись сквозь огни московских улиц и вскоре остановились на Рублевке.

  – Ты сиди здесь, – сказал Малыш. – Жди. А мы с мадам прямо к дому.

  – Когда вернетесь? – глухо спросил Виталий Петрович, пытающийся скрыть волнение за меня.

  – Через полчаса.

  Дверь хлопнула и я оказалась на улице в обществе вора. Прохождение охраны 'поселка' не отняло много времени. Малыш показал пропуск и мы пошли.

  Всю дорогу мне хотелось отменить взлом, приходилось бороться с собой. В моем животе поселился холодный еж – он колол меня иголками, а потом тыкался ледяным носом, ища выход.

  – Не дергайся, – добродушно сказал Малыш, почувствовав мое состояние. – Думай о чем-нибудь приятном. Тебе нравится Пушкин?

  Я чуть не споткнулась. Уголовник, идущий на кражу, спрашивал у меня, нравится ли мне Пушкин! Мне показалось, что это как-то чересчур.

  – Не нравится, – отрезала я.

  – Жаль, – произнес Малыш, хитро щурясь, – а я вот люблю стихи. Обидно только, что их писать не могу. Вот послушай Пушкина. Это у него лучшее.

  И прежде чем я смогла его остановить, процитировал:

  Она тогда ко мне придет,

  Когда весь мир угомонится,

  Когда все доброе ложится,

  А все недоброе встает.

  Я закашлялась.

  – Это – лучшее? – в моем голосе звучало недоверие.

  – Ну да..., – рассеянно ответил Малыш, перехватывая черный чемоданчик и вешая его на плечо с помощью широкой лямки. – Вон он, дом. Цель – третий этаж. Сейчас нам придется быстро перелезать через ограду. Там и там видеокамеры, но я испортил фонарь. Эта часть забора в тени. Сможешь перелезть? Эти штуки наверху острые, не зацепись, смотри. Главное – перелезать быстро.

  Перед нами был прочный забор: между кирпичными колоннами на кирпичном же основании располагалась ажурная решетка, состоящая из 'пик', устремленных вверх. Высота – метра два с половиной и то если встать на кирпичный 'помост'. За забором темнел большой трехэтажный дом.

  – Иди первым, – сказала я. – За меня не беспокойся.

  Малыша не нужно было просить дважды. Он ловко вскарабкался по прутьям и, осторожно, чтобы не зацепиться, перелез через них. Приземлился и сказал:

  – Давай, только быстрей!

  Я отошла на пару шагов назад и одним прыжком преодолела препятствие, мгновенно оказавшись рядом с вором. Глаза Малыша напомнили мне чайные блюдца, а его открытый рот – бублик.

  – Т-ты ч-чего? – спросил он, забыв о том, что собирался бежать к дому. – К-как это?

  – Не обращай внимания, – сказала я. – Когда выходит луна, у меня все получается. Пошли, что ли?

  Малыш согнулся и быстро зашагал к дому, ежесекундно оглядываясь на меня. Похоже, он еще и бормотал под нос что-то о том, что никакой луны на небе нет, но я не вслушивалась.

  Мы прижались к холодной красной стене. Было тихо, нас никто не заметил.

  Малыш сорвал с плеча чемоданчик, раскрыл его, показав мне блеск каких-то инструментов и извлек три больших крюка, спаянных вместе.

  – Сейчас заброшу на крышу, – прошептал он. – Там прочный карниз. И полезем.

  Я кивнула. Над нами было два ряда квадратных окон, потом небольшой участок крыши и – снова окна. Те, которые нам нужны.

  Малыш размахнулся и уверенным движением подбросил крюки вверх. Они зацепились за карниз с коротким металлическим звуком. Вор улыбнулся, натянул веревку и уже повис на руках, как веревка вдруг стала мягкой и с противным хлопком стукнула его по голове. Малыш едва удержался на ногах.

  – Черт! Черт! – забормотал он, оглядывая оторвавшийся конец веревки. – Петля развязалась! Надо было подергать... Вот непруха...

  Я посмотрела наверх. Похоже, что крюки остались там, на карнизе.

  – Ладно... сейчас..., – Малыш присел и начал копаться в своем чемоданчике.. – Попробуем так... но не знаю, получится или нет... вот же...

  Он обращался ко мне, но меня рядом не было. Вор услышал какой-то шорох, разогнулся, удивленно оглянулся по сторонам и тихо спросил:

  – Эй, Аня... ты где?

  – Здесь, – столь же тихо ответила я. – Бросай сюда свою веревку.

  Малыш посмотрел вверх, зажмурился, потер кулаками глаза, а потом снова посмотрел вверх. Я сидела на крыше.

  – П..ц! – хрипло выругался он. – Ты как туда попала?!

  – Залезла. Бросаешь веревку?

  Малыш покачал головой, как китайский болванчик, и размахнувшись швырнул мне конец шнура.

  Я примотала веревку к какой-то трубе и Малыш, кряхтя, вскарабкался.

  – Быстрее, быстрее! – бормотал он. – Нужно открыть окно... ты мне все потом расскажешь.

  Я пожала плечами. С чего это вор решил, что ему что-то расскажут?

  Дальше Малыш действовал весьма стремительно. Сделал аккуратные дыры в обоих стеклах окна, просунул руку, повернул рукоятку и распахнул створки.

  – Сигнализации нет, – пробурчал он. – Обычно на третий этаж не ставят. А если и ставят, то не включают. Безалаберность.

  Фраза не требовала ответа и я молча полезла в дом. Комната, в которой мы оказались, была очень просторной. Вдоль стен стояли низкие черные шкафы с плоскими витринами, а на синих бархатных стенах висело оружие. Казалось, что я нахожусь в гигантской шкатулке – только там хранятся не бриллианты, а стальные иголки огромного размера. Впечатление портил лишь высокий сейф, стоящий в дальнем углу.

  – Где твой меч? – спросил Малыш. – Вон тот на стене – короткий?

  Я покачала головой и тихо прошла вдоль витрин. Там было все – какие-то кинжалы, небольшие щиты, украшенные узорами и рисунками, ножи, инкрустированные камнями, лежала даже булава, а моего меча не было.

  – В сейфе он, что ли? – этот вопрос вор задал сам себе. – Если так, то плохо дело. Сейф основательный.

  Мое настроение, и без того плохое, испортилось еще больше. Я залезла в чужой дом и ради чего? Чтобы прогуляться вечерком, сделать два прыжка и вернуться на дачу?

  – Ты сможешь открыть сейф? – спросила я.

  – Не знаю, – покачал головой Малыш. – Может занять много времени. Хотя интересно – че там еще. Это барахло на стенах наверное ценное, но нет резона связываться. Найти бы че-нибудь, что гладко можно сбагрить.

  – Мы за мечом пришли, – напомнила я.

  – Да какая разница! – залихвастски махнул рукой вор. – Ты за мечом, а я еще за чем-то!

  Эта логика мне не понравилась, она явно противоречила тому, что мой спутник рассказывал раньше – ничего не нужно брать сверх заказа. Но я смолчала. Малыш тем временем отошел от сейфа, который едва не облизывал, и соизволил обратить свое внимание на витрины.

  – Подожди-ка, – сказал он, осматривая место соприкосновения крышки с основанием, – здесь еще ящик!

  И прежде чем я успела что-то сказать, Малыш ухватился за панель шкафа и дернул. Ящик с легким скрипом выдвинулся. Там, в глубине, блеснула цепь. Старинный звездчатый орден на цепи.

  – Фью, – вор присвистнул. – Отлично! Это пойдет! Чe там дальше?

  Меч Ольги нашелся в третьем шкафу. Он выглядел точь в точь как на фото, возможно, его снимали в этом же ящике.

  Малыш разом утратил ко мне всякий интерес, стоило только найти меч. Вор осмотрел остальные ящики, переложил в свой чемодан пару вещиц и вернулся к сейфу.

  – Пойдем, – сказала я.

  – Подожди, – отмахнулся Малыш. В его глазах зажегся странный огонь. Такой однажды был у моего отца, который стрелял в тире по маленьким мишеням. Нужно было поразить три подряд, чтобы получить приз, а никак не выходило. Отец покупал и покупал пульки, не мог остановиться, ведь цель, казалось, так близка! Тогда я встретилась с азартом мужчины.

  – Нам нужно торопиться. Вдруг кто-нибудь придет?

  – Сейчас... пять минут... я справлюсь с ним, чувствую, – Малыш обнимал сейф так, словно тот был его любовницей.

  Мне показалось, что из соседних комнат доносится какой-то шорох.

  – Там кто-то есть! – прошипела я.

  Малыш прислушался и снова махнул рукой.

  – Сядь, посиди! Не кипишись! Дай мне пятнадцать минут.

  Мне захотелось его убить. Что это такое, в конце концов? Он – наемный работник или кто? Зачем рисковать? Серьезное ведь дело! Но я снова сдержалась. Решила дать ему минут пять, если так хочет. Время текло медленно, шум в соседней комнате затих, я почти уже успокоилась, как вдруг с легким скрипом отворилась дверь, ведущая к нам. И сразу же захлопнулась.

  Мы с Малышом одновременно вздрогнули и уставились на вошедшего. Кот!

  – Уф, – сказал вор, кривовато улыбаясь и отирая пот со лба, – я-то уж думал – кранты, хозяева пришли. А это – их кот.

  – Это мой кот, – сказала я.

  – В каком смысле? – Малыш снова обернулся к сейфу.

  – Ну, он живет у меня на даче.

  Малыш осторожно положил на пол инструменты и внимательно посмотрел на меня.

  – Сейчас не время для шуток, – сказал он.

  – Я не шучу. Это – мой кот. Сиамский, пушистый, глаза голубые, морда наглая. Все сходится.

  Вор нахмурился. Он переводил взгляд с меня на кота и наконец высказался.

  – А, похож просто! – В его голосе сквозило облегчение. – Ты меня так не пугай. Я ведь на работе.

  Мне сначала стало жалко бедного вора, – он все-таки трудился на меня. Но потом злость взяла свое – к чему обвиваться вокруг сейфа? Задание выполнено!

  – Дверь заперта, – сказала я. – Кот вошел через запертую дверь.

  Малыш посмотрел на меня как дети смотрят на раскрашенного клоуна в ожидании дурацких шуток и широких улыбок. Мое лицо оставалось серьезным. Тогда мой напарник встал, подошел к дверь и толкнул ее. Заперто!

  Вор побледнел. Его лицо стало похожим на безморковную морду снеговика.

  – Что здесь происходит? – сдавленно спросил он.

  Кот как ни в чем не бывало уселся около моей ноги, довершая картину.

  – Пора сматываться, – ответила я. – Идем.

  Подвижная физиономия Малыша вмиг стала постной и грустной. Он возобновил игру в 'гляделки'. Смотрел поочередно то на меня, то на кота, то на сейф. Кот – я – сейф. Сейф – кот – я. Мне показалось, что если сейчас в эту комнату вбежит толпа обнаженных танцовщиц канкана, ведомых медведем на велосипеде в форме майора угрозыска, то даже это не заставит Малыша расстаться с сейфом. Жадность делает воров храбрецами, а остальных – ворами. Как-то так.

  – Мы когда-нибудь уйдем отсюда? – спросила я.

  – Сейчас, сейчас..., – горячим шепотом произнес он. – Я – быстро! Почти открыл... еще десять минут.

  Я вздохнула. Конечно, можно уйти и без Малыша, но что будет, если его схватят? Он не производил впечатление человека, устойчивого к раскаленному утюгу или что там решит применить охрана миниолигарха, столпа общества. По таким горячим следам найдут и меня с мечом и даже Виталия Петровича с Романом.

  – Малыш, – ласково сказала я, подходя к сейфу, – когда это закончится, ты выполнишь одну мою просьбу? Маленькую. Я за нее хорошо заплачу.

  – Конечно, мадам, – ответил он, не оборачиваясь. – Хоть сто просьб.

  Я взяла руками за его голову и повернула к себе.

  – Значит, обещаешь мне помочь?

  – Да, я же сказал! – поначалу в его голосе даже мелькнуло раздражение...

  Мы выходили из дома через несколько секунд, оставив позади кота и закрытый сейф. Малыш был подавлен, растерян, да и вообще чувствовал себя не очень. Интересно, существовали ли рыцари-воры? Или у меня будет первый экземпляр?

  Глава 13. Андрей 'Дамы и археолог'

  Бывший главный врач роддома Илья Петрович живет в старинном светло-желтом доме, напоминающем министерство своими необоснованно толстыми стенами и неудобным подъездом. У меня нет времени наводить справки об этом старичке и я решаю сыграть в темную – заявиться прямо по адресу.

  Над таинственным посланием Черномора 'Чи. Волк.' уже работают специалисты. Я стараюсь не забивать голову заведомо неразрешимыми задачами и сосредотачиваюсь на деле.

  Быстро поднимаюсь на второй этаж как обычно по почерневшим от горя ступеням. Их горе в том, что последняя уборщица скончалась лет двадцать назад и ступени до сих пор оплакивают потерю.

  Звоню в дверь и сразу же обнаруживаю, что здесь живут доверчивые люди. Дверь распахивается и передо мной предстает воздушная девица лет пятидесяти. Я стараюсь отыскать на ее лице и теле следы былой красоты, но это можно сделать только, если она сбросит килограмм сто. Мне остается прервать бесполезное занятие и испросить аудиенции у Ильи Петровича.

  Толстуха бросает на меня взгляд, который мог бы сбить слона со всех его четырех ног (к счастью, я – не слон и у меня только две ноги) и заявляет:

  – Илья Петрович здесь не живет уже шесть лет.

  – А где живет? – вежливо осведомляюсь я.

  – А кто его спрашивает? – интересуется хозяйка басом.

  – Я ищу одного человека и надеюсь, что Илья Петрович мне поможет в этом, – скорбным голосом профессионального трагика отвечаю я.

  – Илья Петрович умер, – слова звучат как приговор.

  Я, конечно, расстраиваюсь, но любопытство быстро гасит остальные эмоции. Мне интересно, зачем толстухе было знать, кто его спрашивает? Неужели она собирается передать Илье Петровичу эту инфо?

  Мне нужен рациональный диалог, без криков, и я предусмотрительно не задаю этот вопрос. Зато начинаю терпеливо рассказывать историю своей жизни, полную невзгод, неприятностей, досадных недоразумений и оплошностей. Толстуха узнает, что все мои родственники скоропостижно скончались в один и тот же день, но перед смертью сообщили, что у меня где-то есть двоюродная сестра, последняя кровинка. Она родилась двадцать два года назад при странных обстоятельствах, и Илья Петрович принимал роды.

  Лицо толстухи краснеет. Сначала я думаю, что она волнуется из-за моего рассказа, сочувствует мне, но нет. Мясистый рот открывается и извлекает из себя шипение:

  – Ты уже второй, кто ищет эту двоюродную сестру. Еще один приходил три дня назад! Похоже, что у тебя остался в живых брат! Или даже не один он!

  Н-да, ситуация неприятная. Я погорячился с душераздирающими откровениями. Влад опередил меня.

  – Да, у меня есть брат, – вздохнув, признаю этот факт. – Но это другая печальная история. Мой брат – алкоголик. Он пытается найти нашу сестру, чтобы занять у нее денег, обобрать до нитки и все пропить!

  Мой артистизм безупречен. Шеф напрасно предлагал мне место осветителя в Ленкоме. Я бы начал карьеру там со скромной роли Гамлета.

  Вы спросите, почему я не показал одно из своих многочисленных удостоверений и почему это же не сделал Влад? Если кое у кого голова забита горохом, то отвечу. Дело давнее, Илья Петрович велел никому не болтать, а почерк Хранителей до боли напоминает почерк агентов спецслужб. Меня бы просто послали, а применять усиленные методы воздействия глупо – я сам не знаю, что хочу узнать. Навешают лапши – попробуй отсортируй. Это неэффективно и хлопотно. Другое дело – бедный родственник, внушающий жалость. И у меня это получается лучше, чем у Влада. Я привлекательнее для женщин.

  И да, лицо хозяйки разглаживается еще больше и теперь напоминает румяный воздушный шар. Вот теперь толстуха мне сочувствует!

  – К сожалению, мне ничего об этом неизвестно, – говорит она с печалью в голосе. – Я – дочь Ильи Петровича. Рада бы помочь, но он ничего не рассказывал и никаких детей не приносил. То же я сказала твоему брату.

  Все, нить оборвана. Можно прощаться и благодарить Влада за потерянное время. Толстуха не врет.

  Я уже собираюсь уходить, как замечаю, что глазок в соседней двери посветлел. Нас подслушивали соседи! Другой бы на моем месте просто ушел бы, но не я. Кличка 'Доберман' оправдана. Мой нюх как у собаки, а глаз, как у орла.

  Толстуха закрывает дверь, а я подхожу к владениям соседей и принюхиваюсь. До меня доносится запах, который ни с чем нельзя перепутать. Запах старой квартиры и старых жильцов.

  Мое решение мгновенно – я нажимаю кнопку звонка. И... дверь тут же открывается. Там старушка, худенькая, аккуратная, напоминающая мисс Марпл, потерявшую память и заблудившуюся в Москве.

  – Здравствуйте! – я еще не решил, как продолжать, но старушка опережает меня.

  – Проходите! Пожалуйста.

  Начало мне нравится. Я захожу в коридор, шествую в зал и сажусь на предложенное желтое кресло с деревянными ручками.

  – Это правда? Это правда, что вы только что рассказали Инне? – старушка смотрит на меня внимательными глазами. Мне жаль разочаровывать такое очаровательное создание, и я отвечаю:

  – Конечно, правда! Мой дядя... когда был жив... учил всегда говорить правду. Он писал политические статьи для советских газет. Двенадцать раз предсказывал крах Америки. Уже и СССР рухнул, а он все предсказывал и предсказывал.

   Я вытираю скупую мужскую невидимую слезу и этот жест окончательно трогает старушку.

  – Я знаю, о какой девочке вы говорили, – шепчет она. – Илья Петрович мне все рассказал.

  – Да ну! – вежливо удивляюсь. Вот что значит интуиция! Похоже, что здесь я обошел Влада.

  Старушка делает глубокий вдох и... мне становится известна поразительная история. Оказывается, двадцать два года назад в роддом ворвалась группа преступников и они заперли весь персонал в одном кабинете. Илья Петрович был опытным человеком, он сидел в начале пятидесятых, в шестидесятых был реабилитирован, и предположил, что эти преступники – не преступники вовсе, а ребята из КГБ. Когда разбойники ушли, то рядом с роддомом обнаружился труп мужчины, в палате – труп женщины и... живая девочка. Илья Петрович испугался, но девочку взял с собой. Он не знал, что происходит, и принял меры предосторожности. Девочку забрал не себе, а отдал соседке, с которой состоял в хороших отношениях. Соседка тоже была не из храбрых и передала ребенка дальним родственникам, хотя неоднократно рассказывала Илье Петровичу, что мечтает кого-то усыновить. Те девочку удочерили, вырастили, а два года назад погибли в автокатастрофе. Девочку зовут Анна и живет она в Москве.

  Старушка растрогана, она плачет. Я горячо заверяю ее в том, что просто мечтаю о встрече с Анной последние несколько дней. Расспрашиваю о внешности своей 'сестры'. Она – миниатюрная брюнетка, очень симпатичная, даже красивая. Все, капкан захлопнулся! Это – Фантомас.

  Во всей истории мне непонятны только две вещи: откуда взялась девочка, если должен быть мальчик, и как Хранители могли оставить ее без внимания. Но я рассчитываю, что шеф прольет свет на вопросы.

  Я не могу задерживаться у гостеприимной старушки. Мой долг – снова торопиться. Меня никто не спрашивал, хочу ли я устроиться на работу, связанную с постоянной беготней, а просто поставили перед фактом! Вообще не знаю, почему мне платят по месяцам, а не по пройденным мной километрам. Вероятно, боятся разориться.

  Вежливо отказываюсь от яблочного варенья с чаем, советую хозяйке покинуть Москву как можно быстрее, ведь следующего урожая яблок здесь уже не будет, и бегу к машине. Мне только что сообщили, что загадка 'Чи Волка' раскрыта! Над ней хорошо потрудился титан ума Стас (он вероятно подносил кофе настоящим аналитикам из МГУ).

  Скажите, господа, знающие центр Москвы, вы уже догадались, что такое 'Чи. Волк.'? Нет? Я подскажу. Идите в Хамовники и внимательно читайте названия улиц на вывесках. Начните с буквы 'А' и двигайтесь дальше по алфавиту, а когда доберетесь до буквы 'Ч', я пойду на пенсию и составлю вам компанию. Даже немного опоздаю, чтобы настичь вас на слоге 'Чи'. Дальше будем читать вместе. По слогам. Чи-с-ты-й (знаю, что так неправильно, но лучше запоминается). Переулок Чистый. Что за ерунда, скажете вы? Даже если 'Чи.' – переулок, то при чем тут 'Волк.'? Нет, господа, сразу видно, что вы не щеголяли знанием французского в светских салонах, не клеили балерин Императорского театра, не смаковали черешню, когда в вас целился дуэльный пистолет, я вообще не знаю, чем вы занимались до прочтения моих записок. Наверняка какой-нибудь ерундой. Если на то пошло, вы не умеете даже считать. Чистый, 4 – дом княгини Волконской. Понятно, что сейчас там проживает не она... но жаль, искренне жаль.

  – Географическое общество, – выдает мне справку по телефону Стас. – Там обосновалось какое-то географическое общество.

  Вот и поехали. Наши подтягиваются к указанному зданию со всех концов Москвы. Зачем Черномору писать всякую чушь? Этот 'волк' – крупная птица!

  По пути докладываю шефу о том, что сумел накопать, и требую немедленно выслать кого-то по адресу Фантомаса.

  – Этого не может быть! – заявляет мне ЖЗ. – Там был мальчик, никакой девочки! Я сам принимал участие в ликвидации.

  Это я уже слышал.

  – Может быть сначала родился мальчик, а потом – девочка? – намекаю на вполне вероятный сюжет.

  – Нет! – шеф беспокоится и кашляет в трубку. – Ребенок был один – мальчик! Все!

  Я не знаю, что и думать. Если допустить, что Илья Петрович придумал историю с девочкой, то остаются еще показания Влада и странная фигура Фантомаса. С ними что делать? Девочка-мальчик... мальчик-девочка... Мне кажется, что если буду продолжать размышлять об этом, то свихнусь. Должно ведь быть рациональное объяснение!

  – Разберусь со всем сам, – говорю шефу. – Закончу на Чистом и разберусь. Мне нужны телефонные номера Фантомаса, место работы и все контакты.

  До Хамовников еще как до темной стороны луны. Включаю радио, чтобы послушать о метеоритах. Кстати, места их падения все-таки совпали с красными крестами на карте.

  Однако радио с хрипом опытного астматика быстро переключается с темы метеоритов:

  – В Минске эпидемия легочной формы чумы, счет больных идет на тысячи, правительство распорядилось перекрыть границы и прекратить воздушное сообщение...

  Вот это новость! Аномалия развивается невероятно быстро, такого не было раньше. Первый Дом куда-то торопится? Интересно, куда и зачем. Не знаю, но всех Претендентов нужно валить как можно быстрее!

  Наконец подъезжаю к Хамовниками и паркуюсь в четырех кварталах от объекта. Все машины наших тоже невдалеке. Рядом с домом Волконской тишь да гладь.

  Я принимаю командование на себя.

  – Взрывчатки много? – интересуюсь по рации.

  – Полно! – радостно отвечает Стас. – Достаточно, чтобы взорвать весь квартал! Будем минировать двери?

  Я молчу. Тишина нервирует собеседника.

  – Доберман, ты что?! – в разговор включается Миша, который наконец выполз из своей засады. – Ты собираешься взрывать дом?!

  – Да, мы все собираемся. Готовьте взрывчатку и позвоните спасателям. Пусть высылают краны и стройтехнику. Взорвем и быстренько раскопаем.

  – Да ты что?! Мы даже не знаем, есть ли там кто-то из Претендентов! – Миша возмущается искренне, но я-то знаю, что у него на уме.

  – Мы не сможем войти туда незаметно, – отвечаю. – У них база наверняка в подвале. Если Влад там, то во время штурма ускользнет, как в прошлый раз. И насчет Черномора не беспокойся. Она – девочка умная, знала, на что шла, когда оставляла сообщение. Это – ее выбор.

  – Нужно ведь убедиться, что там есть хоть один наш клиент! – Миша не сдается. – Вдруг там лишь гражданские? Вдруг это – шутка Влада, или аналитики промахнулись? Доберман!

  Вот что любовь делает с человеком. Вышибает мозги, чтобы потом ударить коленом под зад. Да если там Влад и он уйдет на этот раз, нам просто может не хватить времени, чтобы его снова вычислить. Если красные кресты на карте – места падения метеоритов, то что означают знаки другого цвета? А их гораздо больше. Через неделю о нас уже никто не вспомнит, потому что некому будет вспоминать. Я на самом деле не люблю делать три вещи: взрывать дома с гражданскими внутри, стрелять в невинных людей и есть арбузы ложкой. Но иногда просто приходится!

  – Ладно, Миша, – я согласен пойти на уступки, чтобы не вбивать клин в команду в такое ответственное время. – У нас тут есть новобранец? Кого Влад точно не знает? Его и пошлем на разведку. Пусть держит в руках сотовый и передает картинку нам. Если будет хоть что-то подозрительное, то все, делаем по-моему.

  Миша согласен и вскоре к желтому зданию с белыми колоннами идет низенький Роман, одетый в цивильный серый пиджак нараспашку. Новобранец прибыл вчера, а обучение закончил неделю назад. Влад его не должен знать.

  Роман проходит через черные каменные воротца, шествует вдоль черных копий ограды и оказывается внутри здания. Мы слышим его диалог.

  – Мне нужен Виктор Иванович, – говорит новобранец.

  – Вам назначено? – интересуется пожилой мужчина с лысиной на темечке и седыми висками.

  – Да, Виктор Иванович просил меня подойти в это время. Меня зовут Роман Евгеньевич.

  Мужчина тянется к телефону внутренней связи, берет трубку и непонимающе бьет несколько раз по циферблату.

  – Что-то не работает... Подождите здесь, я сейчас.

  Роман наверняка покладисто кивает. Мы знаем, почему телефон не работает: новобранец незаметно для мужчины перерезал шнур, свисающий сбоку коричневого стола.