Текст книги "Апокалипсис (СИ)"

Автор книги: Даниил Аксенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

  Я в ужасе оглянулась по сторонам. Еще не хватало, чтобы он видел, где я нахожусь! Влад же может найти это место и заявиться сюда в любую минуту!

  Гость смотрел на меня слегка намешливо. Я почувствовала, как Виталий Петрович начал привставать со стула. Уж не знаю, что собирался делать мой поклонник, но его остановил хрипловатый голос Влада.

  – Не бойся, Фантомас. Я ничего не могу видеть, кроме тебя. Мне тоже кажется, что Книга стала тобой. А ты совсем ничего... красотка!

  В мою голову пришла дурацкая мысль – как Книга могла показывать меня Владу, если я сижу на кухонном стуле? Однако эта мысль не была самой важной сейчас.

  – Что тебе надо? – несколько грубовато спросила я.

  – Ты прости, Фантомас, за то, что было тогда, – усмешка сошла с лица Влада, он старался говорить серьезно. – Я ошибся, ты не приводила Хранителей, они сами меня нашли.

  Мой собеседник оказался обладателем коричнево-рыжих волос и милой бородки с небольшими усиками. Нос был длинноват и слегка загнут, но голубые глаза Владу определенно шли. Я почему-то считала, что все Хранители – блондины, однако гость опровергал это представление. Разве что ему удалось перекраситься после превращения в демона.

  – Что тебе надо? – повторила я. Еще не хватало прощать его за то, что меня чуть не убил! Возможно, у меня в чем-то доброе сердце, но только не в этом.

  – Сразу к делу, Фантомас? Ну, изволь. – Влад выражался несколько вычурно, что гармонировало с его двуполым черным пиджаком. – Мне нужна твоя помощь. Хранители бросили на меня все силы. Если так пойдет дальше, то не продержусь. А следующие на очереди будут остальные демоны. Вас они вообще пощелкают, как семечки.

  Я прислушивалась к своим чувствам. После прохождения последнего этажа они работали определенно лучше. Врет или не врет? – вот что беспокоило меня.

  – И чем могу тебе помочь? Ты сам сказал, что я – новичок.

  Моя фраза ровно ничего не значила, мне просто было интересно, как на это отреагирует Влад.

  – Да, новичок. Но я помогу тебе пройти шестой этаж и все этажи перед ним тоже. Шестой даст тебе силу!

  Если Влад не врал, то мне стало понятно, куда он клонит. В ту же сторону, что и раньше.

  – Я не буду убивать для тебя, – мой ответ звучал решительно. – Ты знаешь, что мне нужно. После этого выхожу из игры.

  Влад снова смотрел на меня насмешливо. Его губы изогнулись, казалось, что сейчас они сложатся в широкую улыбку, но он сдержался.

  – У тебя есть ковен, Фантомас? Спроси их, согласны ли они с выходом из игры или готовы рискнуть и идти до конца!

  Фраза была так неожиданна, что я повернулась, чтобы взглянуть на Виталия Петровича. Я верила (последние дни верила), что найду в нем поддержку любому моему решению, но его глаза смотрели задумчиво. Клянусь, он колебался! Неужели яд новых способностей отравил его?

  Я снова повернулась к Владу.

  – Они согласны на все.

  Гость недоверчиво покачал головой и слегка нахмурил брови. Его брови были разного цвета: темные около носа и светлые рядом с висками.

  – Послушай, Фантомас, тебе не придется убивать, если уж так не хочешь. Просто сыграешь роль приманки. Отвлечешь на себя часть сил! Этого будет достаточно. А я взамен расскажу об этажах и даже дам инструкции. Соглашайся! Это – хорошие условия. Все, кто вышел на меня, уже согласились. Сначала разберемся с Хранителями, а потом решим вопросы друг с другом.

  Я задумалась. Предложение действительно выглядело соблазнительно. Но Влад все испортил.

  – Я даже могу сделать так, что ты не пойдешь на пятый этаж, – сказал он. – Вылечу твоего приятеля после того, как поможешь мне. И ты спокойно сожжешь Книгу. Ну как?

  Этого ему не следовало говорить. Я не могла выбросить из памяти Альта с его обещаниями вылечить Валеру. Подлая и красивая физиономия до сих пор стояла перед внутренним взором и вызывала из темных глубин моей души самые нехорошие эмоции.

  – Я подумаю, Влад, – выдавила я из себя. – Прощаемся! Старик, отключай его или как там правильно говорить.

  Лицо гостя начало расплываться. Метаморфозы происходили замедленно. Все-таки современная человеческая техника лучше! Нажал на кнопку – тут же результат. Мне даже лишнюю секунду не хотелось смотреть на Влада.

  Я вообще-то могу смириться с проблемами, но ненавижу выбор, особенно, если нужно выбирать из двух зол. Сейчас на меня навалились целых два выбора. Попытаться заполучить меч Ольги или идти так? Согласиться на условия Влада и рискнуть жизнью ради его планов или проходить этажи без подсказок?

  Виталий Петрович почувствовал, что я беспокоюсь. Он подвинулся поближе и погладил мою руку, лежащую на столе.

  – Нужно решать проблемы по мере их поступления, – его голос звучал успокоительно. – Сначала попробуем узнать насчет меча. Получится – хорошо, не получится... ну что же... На всякий случай сделаю заказ Стасу. Прямо сейчас.

  Я кивнула и руку не убрала.

  – Езжай. Пока попробую узнать побольше о Владе... У других демонов.

  Виталий Петрович с одобрением посмотрел на меня.

  – Отличная мысль, Анечка.

  Когда он вышел, я попыталась снова поесть, но кусок не лез в горло. Нельзя поднимать важные вопросы во время завтрака!

   Я решила налить себе хотя бы молока и полезла в холодильник. Кухня была небольшой, но светлой, с замечательным окном прямо в крыше и красной блестящей мебелью. Черный холодильник казался просто огромным. Молоко было найдено без труда, налито в чашку, и я сделала пару глотков, даже не утруждая себя тем, чтобы питье подогреть.

  Когда оторвалась от чашки, то обнаружила, что в кухне находится еще один гость. Но гость приятный! Это был огромный серо-черный сиамский кот, очень пушистый. Он сидел рядом с дверью и смотрел на меня невозможными синими глазами.

  – Хочешь молока? – спросила я, ставя на пол блюдце. – Тебя вообще когда кормили в последний раз? Ты здесь постоянно живешь? Хозяева уехали, а нам ничего не сказали... Но не переживай, со мной не пропадешь!

  Однако кот пить молоко не стал, даже не понюхал его. Продолжал сидеть и, не моргая, смотрел на меня. Я почесала его за ухом, он не отстранился, а воспринял ласку как должное.

  – Твоя миска с водой где? И туалет? Или ты на улицу ходишь?

  Кот, разумеется, не отвечал, но слушал очень внимательно. Я взяла его на руки и потащила к выходу из дома. Вдруг он хочет на улицу? Однако стоило распахнуть дверь, как кот недовольно мявкнул, заерзал в руках, спрыгнул на пол и скрылся в недрах дачи.

  Я осталась в легком недоумении. Поднялась снова на кухню, чтобы найти какую-нибудь кошачью еду, но ничего не обнаружила. Прошла по дому – не было ни миски, ни кошачьего туалета. У меня мелькнула мысль, что этот кот, должно быть, ужасно умный и умеет ходить на унитаз. Тогда поставила рядом с холодильником блюдце с водой и положила на другую тарелку несколько кусков колбасы. Захочет есть – съест.

  С большой неохотой я отвлеклась от безобидных домашних дел, чтобы начать новый разговор с Черной Книгой. Старик на кота не обратил никакого внимания. Впрочем, он и Виталия Петровича большей частью игнорировал.

  – Мне можно поговорить с другими? – наконец я отважилась задать этот вопрос Книге. Ведь раньше даже не пыталась связаться с остальными демонами, с меня и Влада хватило.

  – С кем? – спросил старик. Он по-прежнему стоял у окна и смотрел на улицу с таким видом, что было неясно: ему нравится любоваться панорамой или прикидывать, как тут все обустроить по-новому.

  – С другими... с принцепсами, со всеми, кроме Влада. Лучше с теми, кто его знает.

  – Можно, – ответил старик. – Назови имя того, с кем хочешь поговорить, и я обращусь к нему.

  – А без имени никак?

  – Нет. Нужно настоящее имя или любое другое, которым назовет себя демон.

  Новости были неприятными. Но я не спешила прощаться со своей идеей, хотя уже догадалась, что с Владом общались многие, потому что лишь его имя и знали. Получается, Влад мог говорить с кем угодно, а другие – только с ним!

  – А нельзя ли мне тогда обратиться ко всем сразу? – я сделала еще одну попытку.

  – Нужны имена, – ответил старик.

  Я задумчиво посмотрела на недоеденный сыр. Прощай, завтрак! Прощай, спокойная жизнь! Впрочем, со спокойной жизнью я уже попрощалась несколько дней назад.

  За все время разговора мой собеседник так и не взглянул на меня. Мне стало интересно, на что же он смотрит за окном. Стул с легким скрежетом отодвинулся, я встала из-за стола и подошла к старику, заглядывая через его спину.

  Там была сонная улица с редкими машинами и единичными ранними прохожими. Сейчас по дорожке шла только бабушка с мальчиком лет пяти. Они о чем-то говорили, не обращали внимания на дом с красной крышей и не догадывались о том, кто смотрит на них через кухонное окно.

  Глава 11. Андрей: 'После роддома – в пентхаус'

  У Зорро снова полная свита. Только частично липовая. К девушке приставлены два профессиональных соглядатая из спецслужб. Конечно, можно было бы внедрить Хранителей, но Влад многих знает в лицо – большой риск.

  Я сижу в небольшой квартире, утопая в мягком коричневом диване. На стене тикают деревянные старинные часы с большим маятником. Мой агент опаздывает.

  Наконец в подъезде раздаются торопливые шаги, а потом слышу два быстрых звонка в дверь. Поднимаюсь и впускаю Зорро.

  Наша блондинка выглядит не очень. Если бы синеву с нижних век переложить на верхние, то получился бы неплохой макияж. Однако прическа хорошая, пышная, уши скрывает просто отлично.

  – Я торопилась изо всех сил, – Зорро пытается извиняться, пытливо глядя на меня, как белый ребенок смотрит на австралийца-людоеда, – но твои люди заставили покружить.

  – Что нового? – спрашиваю. Я – добрый людоед.

  Зорро проходит в зал, швыряет дорогущую красную куртку прямо на пол и заявляет:

  – Влад хочет меня убить!

  – Ты не получила мое предупреждение? – возвращаюсь на диван, но теперь вместо часов вижу грудь блондинки, которая просвечивается через белый прозрачный пуловер.

  – Получила, но поздно! Уже после встречи с Владом, – Зорро садится рядом и доверчиво прижимается ко мне. Доверчивость строго отмерена – видно, что девушка училась мастерству у театральных корифеев.

  – Почему же он тебя не убил? – вот что мне интересно.

  – Еще рано, наверное. Но он уже собирается. Я чувствую!

  Она чувствует! Ну, конечно... у таких дамочек интуиция работает как кочегар на перегруженном паровозе. Когда признаешься в любви десяткам мужчин, а потом кидаешь их, то волей-неволей начинаешь чувствовать момент, если кто-то собирается кинуть тебя.

  – А откуда ты узнал, что он хочет меня убить? – голубые глаза распахиваются... кажется, я видел это выражение в детском фильме про Мальвину. Зорро собирает с миру по нитке!

  – Я повсюду ищу информацию, чтобы обеспечить безопасность тех, кто работает на меня! – гордо заявляю я. Не могу же сказать, что сам посоветовал Владу прикончить всех дамочек?

  – Ты такой заботливый!

  Н-да... предсказываю, что ее рука сейчас начнет благодарно гладить мой живот и ошибаюсь самую малость – рука гладит чуть ниже. Это не мешает мне поддерживать светскую беседу. Никто ведь не подумал, что я собираюсь сдать своего лучшего агента? Выделять Зорро из общего списка Претенденток было нельзя, иначе бы Влад заподозрил подвох. Поэтому я ограничился тем, что предупредил моего привлекательного, но большеухого осведомителя о неприятностях.

  – Нужна информация не только о месте пребывании Влада, но и еще одной из вас. Миниатюрная симпатичная брюнетка с длинными волосами, лет восемнадцати на вид, но может быть и старше. Влад ее точно знает.

  – Я мало кого встречала, – вздыхает Зорро, умудряясь раздеваться с помощью одной свободной руки. – И обо всех сообщила тебе.

  Еще бы – дамочка явно хочет устранить всех конкурентов с нашей помощью. Поэтому я предпочитаю встречаться с ней лично. Знаете, зачем нужны прямые встречи с агентами? Чтобы убедиться в их лояльности, чтобы видеть, что они не боятся приходить! Зорро приходит регулярно и демонстрирует лояльность всеми способами. Особенно хорошо у нее получается сверху.

  За дверью слышится едва заметный шум. Словно кто-то тихо подкрался к двери и остановился там.

  – Кто это? – спрашиваю одними глазами.

  Зорро ничего не слышит, ее локаторы уступают моим в тренированности, но дамочка пожимает плечами.

  – За тобой хвост? – шепчу я.

  Девушка мотает головой так, что опасаюсь, как бы ценный агент не свернул себе шею.

  – Говори что-нибудь громко, я сейчас.

  Зорро выполняет команду как заправский солдат при штабе – вытягивается на диване и принимается тараторить:

  – Из-за этих землетрясений, говорят, почти всю Москву эвакуируют. Как во вторую мировую! И почему-то временно, лишь на месяц! Больницу рядом с моим домом уже вывозят, но никого больше пока не трогают. Слышала, что еще будет трясти...

  Я тем временем подкрадываюсь к двери. Прислушиваюсь и улавливаю чье-то дыхание. Шпик?

  Прикасаюсь пальцами к замку, нужно сосредоточиться и сделать все почти одновременно. Замок поворачивается – рывок двери – моя рука высовывается и хватает мужика за ворот. Теперь быстрая обработка – удар поддых, хватка за шею, чтобы не дать шпику согнуться, удар затылком о стену коридора и клиент разом входит в нужное мне состояние.

  Под моей рукой хрипит и трясется плюгавый человечек с орлиным носом и осовевшими глазами. Он похож на пройдоху воробья, укравшего клюв у хищной птицы. Его светло-серая куртка секунду назад смотрелась выглаженной, но после моей обработки разом состарилась и превратилась в морщинистую тряпку.

  – Ты кто такой? Что здесь делаешь? Быстро отвечай!

  Моя интонация подкреплена дружеским пожатием шеи гостя. Он пытается кашлять, но даже это не входит в мои планы.

  Пока клиент приходит в себя, я мягко прикрываю дверь, отрезав для гостя единственный путь к отступлению. Быстро обыскиваю – чист.

  – Я... к Свете, – хрипит шпик. – Я... ее... муж.

  – Да ну? – удивляюсь не на шутку и, обернувшись в сторону зала, кричу. – Эй, Зорро, тут твой муж пришел!

  – Какой муж? – раздается изумленный голос.

  Изумление на этот раз неподдельно, я-то разбираюсь.

  В коридоре показывается блондинка. Ее грудь прикрыта трусиками – оригинальный жест. В связи с тем, что трусики уже использованы, все остальное обнажено.

  – Вот этот, – показываю на человека-воробья. – Признаться, удивлен. Он, что, баснословно богат? Или ты любишь его за духовный мир?

  – Я этого хмыря в первый раз вижу, – Зорро качает головой, нахмурив брови.

  – Не отрекаются любя, – я не упускаю случая показать фундаментальные знания попсы. – Мужик, это – твоя жена?

  – Да, да, она! – бормочет он.

  Я перевожу взгляд на Зорро и наблюдаю лишь недоумение. Ситуация становится интересной. На всякий случай провожу еще один сеанс обработки и снова обыскиваю, на этот раз на предмет документов.

  На свет появляется паспорт на имя Тартеева Игоря Михайловича, зарегистрированного в Москве. Без труда нахожу штампик о бракосочетании с гражданкой Светланой Сергеевной Тартеевой.

  – Мои поздравления, – говорю я, протягивая Зорро документ. – Ты уже год как замужем.

  – Но... это ошибка! Этого не может быть! – когда блондинка не подражает Мальвине, то гораздо лучше хлопает глазами.

  У меня в руках паспорт, выглядящий как настоящий, но я верю своему агенту. Еще бы, ведь сам изучил ее биографию. Она вышла замуж пять лет назад, а через два года ее муж умер – выпал из окна. Странная смерть, но я зарплату в МУРе не получаю, поэтому мне до лампочки. С тех пор Зорро замуж не выходила.

  – Ты его прежде видела? Вспоминай!

  – Нет! – Зорро пытается все решительно отрицать, но замечаю скрытую неуверенность.

  – Нет? – приподнимаю левую бровь. Жест действует безукоризненно на слабонервных дамочек, а также тех, кому нечего терять. Рекомендую его всем рогоносцам.

  – Кажется, видела..., – блондинка сдается. – Сегодня утром. Он пытался подойти ко мне, но мальчики не позволили.

  – Значит, он с самого утра за тобой таскается, – вздыхаю я и снова обращаюсь к мужику. – Ты где работаешь? Где учился? Быстро отвечай!

  Но непризнанный муж молчит и пыхтит как мотоцикл на скверном топливе.

  – Отвечай! – теперь уже и наша боевая блондинка пытается принять участие в допросе. Еще бы – заинтересованное лицо.

  – Он не ответит, – говорю я. – Потому что не знает.

  – Как не знает? – поражается Зорро.

  – А он только утром родился, – объясняю и перехожу в зал, оставив мужика в коридоре. – Он – подарок тебе.

  – Какой подарок?! От кого?! – блондинка бежит за мной, размахивая трусиками как боевым знаменем.

  Я сажусь на диван и удобно вытягиваю ноги. Происходящее меня забавляет.

  – Почему молчишь? От кого подарок?! – Зорро нервничает и скачет взад-вперед.

  Ну, пусть понервничает. У нее так мило краснеют щеки, что она становится похожа на настоящую девушку, а не на энциклопедию артистических ужимок.

  Через час я снова в бункере. Проверяю почту и, о чудо, вижу ответ от Влада. Мой бывший коллега тоже решил попробовать себя в эпистолярном жанре, но подражает не Достоевскому, а Толстому.

  'Доберман,

  У меня были подозрения, что Первый Дом ставит на кого-то другого. Но не мог понять, на кого, а теперь догадываюсь. Мы с тобой получаемся временными союзниками. Я предлагаю сообща покончить с общим врагом, а потом уже выяснять отношения друг с другом. Вот тебе наводка, плод моих раздумий. Вероятность аномалии держалась на стабильно высоком уровне после последней аномалии, которая случилась двадцать два года назад. Мои дела с Первым Домом не идут гладко, думаю, оттого, что Первый Дом чего-то или, вернее, кого-то ждет. Предполагаю, что прошлая аномалия не закончилась, а текла скрытно, пока я ее не обострил. При таком раскладе на первый план выходит выживший с прошлого раза Претендент. Но мы ведь тогда истребили всех с гримуарами. Получается, что выжил тот, у кого гримуара не было? Для Претендента невозможно его не иметь! Но даже из невозможного есть исключение – если Претендент тогда еще не родился, а в момент аномалии находился в чреве. Одной из девиц, о которых ты предупреждал, как раз двадцать два года. Ее кличка – Фантомас. Я понятно изложил? Нравится расклад?

  Влад'

  Мне настолько все понятно, что сижу на стуле чуть дыша, словно бабочка, приколотая иглой к стенду. Влад утверждает, что предыдущая аномалия не закончилась, один из Претендентов выжил и переждал опасность в животе матери!

  Рука сама собой тянется к телефону и вскоре шеф получает самый сногсшибательный доклад за всю новейшую историю существования нашей конторы. Когда я заканчиваю, то долго не слышу никакого ответа, нет даже сопения, что не похоже на ЖЗ.

  – Первый Дом не выпускает Владимира, – шеф вытаскивает из себя слова как занозу из пальца. – Это хорошо. Но если Владимир прав, то это очень плохо.

  Как глубокомысленно! Еще немного и я зааплодирую. Передо мной – философ! 'Это – хорошо, а это – плохо'. Когда все закончится, посоветую шефу писать стишки для детей младшего возраста. Подумаешь, посижу потом пару суток на губе. За правду!

  – А ты знаешь, что произошло двадцать два года назад? – неожиданно спрашивает ЖЗ.

  – В общих чертах, – отвечаю. – Ведь описание этой аномалии почему-то находится под грифом 'секретно'. Читал только, что какие-то безумные родители хотели мальчика, а женщина забеременела девочкой и рожать повторно не могла. Они где-то отыскали эффективный ритуал, провели его... и началось. Подробностей не знаю.

  – Да, все так, – говорит шеф почему-то тоскливо. – Мы успели как раз к родам. Родился мальчик. С действующими лицами поступили по инструкции.

  – Значит, эта дамочка, Фантомас, родилась от других родителей? – спрашиваю я.

  – Вероятно. Подожди, я взгляну на нее.

  У ЖЗ все под рукой. Он очень быстро находит фото брюнетки, которое было сделано видеокамерами в метро. Потом откашливается. Мне не нравится этот кашель.

  – Кхе... Андрей...

  – Да, Виссарион Григорьевич?

  – Фантомас очень похожа.

  – На кого, Виссарион Григорьевич? – удивляюсь я. Шеф обычно не употребляет неоконченных и загадочных фраз. ЖЗ сегодня чем-то сильно взволнован.

  – На Виталину Михайловну Стависскую. Это она с мужем провела ритуал.

  – Но ведь вы сказали, что у нее родился мальчик! – возражаю я. – Ритуал был эффективным!

  – Да, мальчик, – вздыхает шеф. – И я ничего не понимаю. Но сходство очень большое! Знаешь что, Андрей? Ты поищи эту девицу по фамилии вероятной матери и пробей всех живых родственников. Сейчас же пошли Мишу в двадцать восьмой роддом. Пусть порасспрашивает. Может быть там еще остались свидетели того, что произошло. Фантомаса нужно срочно найти и ликвидировать. Мне это все не нравится.

  Откровенно говоря, мне тоже. Дело попахивает мистикой, а кому как не мне знать, что мистики в природе не бывает? Даже чудеса имеют свои причины и следствия. Чаще всего из причин встречается дурость, а из следствий – добротный гроб и хлопоты Хранителей.

  Я звоню Мише и узнаю, что этот кот сидит в засаде. Пытается отловить еще одного неизвестного нам Претендента. Из живых мы знаем Влада, Зорро, Фантомаса и Лазарева, который до сих пор тоскует в железной клетке в моем бункере. Шесть Претендентов уже мертвы.

  Ждать Мишу не имеет смысла. Я решаю немедленно ехать в роддом, чтобы потом не искать нужных людей в эвакуационной суматохе.

  Желтое здание родильного дома номер двадцать восемь находится на Первомайской улице в переулке настолько тихом, что если закрыть глаза, то покажется, что здесь место, где провожают людей, а не встречают.

  [Уже собираюсь войти внутрь, как меня отвлекает телефон. Это – не шеф, значит, можно не церемониться.

  – Я занят! Говорите быстро! – мой приветливый голос у любого отобьет охоту продолжать, но кто-то на другом конце провода тихо хихикает.

  – Доберман... могу ли я так вас называть? Это – Баллазир Сигизмундович. Помните меня? Бывший Хранитель. Да-да... Я бы хотел уточнить, не нужна ли моя помощь... Какого рода? Да любого!... Не нужна? Что ж, жаль. Но интуиция говорит, что еще пригодится. Помните, вы можете позвонить мне в самой сложной ситуации, и я наверняка подскажу выход.

  Племянник шефа меня раздражает, как лопнувший тюбик зубной пасты. Какого черта надо этому Баллазиру? Но я креплюсь и желаю ему спокойного отдыха, раз уж посчастливилось уволиться. Он снова хихикает и отключается.]

  Я врываюсь в сонное больничное царство как вихрь, как ураган, как торнадо, красное удостоверение вводит в ступор пожилую санитарку у входа. Несусь стремглав в кабинет главного врача. По моему виду никто не скажет, что я мучительно формулирую важные вопросы, но в голове вертится лишь один: 'А был ли мальчик?'

  Едва не врезаюсь в какую-то девицу и замираю. Передо мной очаровательная кошечка с большими зелеными глазами, вздернутым носом и красными губками. Ее попка лучше, чем у Джоконды, а руки – красивее, чем у Венеры Милосской. Этой крошке место на парижских подиумах, что она забыла здесь, в московской больнице? Почему одета в синий халат и держит в руках упаковку шприцев? Вопросы о бывших младенцах тут же переходят на второй план. На первом – что эта крошка делает вечером перед рейсом в Париж? Есть ли в графике супермодели окно для меня?

   Скажете, что я не собран и отвлекаюсь от дела? Вы несправедливы ко мне, сразу видно, что не были знакомы с Софи Лорен (до косметических операций) и не пили на брудершафт с Мэрилин Монро. И никогда не выпьете с таким отношением к жизни! Зачем спасать мир, если эта крошка проведет вечер с другим?

  – Здравствуйте! – говорю я, цепляя на физиономию улыбку номер пять (названа так после первой встречи с обладательницей духов Шанель номер пять). – Вы знаете, где кабинет главного врача? Проведете меня туда?

  – Да, – говорит крошка, бросая на меня оценивающий взгляд и наверняка оставаясь довольной увиденным.

  – А потом, возможно, я осмотрю больницу. Главврач разрешит. Покажете мне все тут?

  – Да, – снова отвечает носительница шприцов (какое неподходящее занятие для этих ручек!)

  – Меня может также заинтересовать министерство здравоохранения, – я вдохновляюсь этими 'да' и решаю продолжать. – Скажем, Италии. Пойдем вместе по темным римским коридорам? Посмотрим на луну Неаполя? Искупаемся в Средиземном море рядом с развалинами храма Афродиты, которая наверняка была вашей бабушкой?

  Все, крошка тает. Что ни говори, а я помню о долге, поэтому применяю экспресс-метод. К кабинету главного врача мы подходим вместе, я придерживаю девушку за ручку так старательно и нежно, словно несу ящик гранат с испорченными предохранителями.

  Перед дверью мы останавливаемся и я требую клятву верности хотя бы на десять минут. Крошка соглашается. В ближайшие десять минуть она не рассчитывает встретить никого лучше меня, поэтому я спокоен насчет будущего.

  Распахиваю массивную белую дверь, открываю рот, чтобы громко поздороваться и... вижу, что за столом главного врача сидит один из свиты Претендента. И не последний человек – самый что ни на есть приближенный!

  Что же, ситуация типичная – я знаю его, но он-то не знает меня. Тепло улыбаюсь, показываю удостоверение и прошу подождать, пока сделаю телефонный звонок. Зачем мне этот звонок? Сообщить своим, что напал на целое гнездо. Подумайте сами – этот роддом уже был замешан в неприятном деле, а его нынешний главный врач состоит в свите. Любой конспиролог тут же скажет, что нужно весь персонал больницы расстрелять, пациентов посадить, а проведывающих сослать на Колыму. Но я сторонник точечных ударов.

  Быстро нажимаю на кнопку сотового:

  – Алло, шеф? Я в роддоме. Код два-три.

  Два означает, что обнаружен член свиты, а три – 'нужна поддержка, но танки просьба не присылать'.

  Теперь все внимание – доктору. Это гордый обладатель коричневой мочалки, которая растет на месте бороды. Его глаза смотрят цепко и оценивающе, привычно пытаясь определить жизненный уровень посетителя. Я уже встречал главных врачей с таким взглядом. У них трехэтажная дача в личном пользовании, а в подвале больницы – текущие трубы и мокрые гнилые матрасы, в которых размножаются комары.

  – Чем могу служить? – интересуется хозяин кабинета. Он пытается подражать как минимум Пирогову, но у Пирогова не было комаров в подвале.

  – Мне нужны личные дела всех сотрудников, – сначала я хотел прямо спросить, кто работал тут двадцать два года назад и продолжает работать, но принадлежность главрача к свите Претендента изменила мои планы.

  – А нельзя ли поинтересоваться, зачем они вам? – церемонность собеседника напоминает обходительность потомственного шахтера, выряженного в золотую ливрею.

  – Расследую дело о криминальных абортах, – меня очень трудно застать врасплох.

  Графин с водой на столе главврача вздрогнул и мелко задрожал. Где-то был толчок.

  – Сейчас не совсем удачное время, – вздохнул хозяин боязливого графина, – завтра мы эвакуируемся.

  – Наше правосудие на землетрясения не обращает внимание, – гордо сказал я. – Меня в ваш кабинет провела Елизавета, медсестра. Очень расторопная девушка. Пусть она мне все покажет.

  – Пусть, – собеседник понимающе улыбнулся. – Она здесь работает по зову души. На полставки. А каждый день после работы ее встречает жених – крупный бизнесмен.

  – Каждый день? – удивляюсь я. – Тогда обязательно проверю и его на причастность к криминальным абортам.

  Выхожу в коридор и по телефону уточняю инструкции: за главным врачом нужно установить слежку, а его телефоны – на прослушку. Ищу Елизавету и быстро нахожу: она выслушивает комплименты от какого-то врача в белом халате. Теперь я понимаю, что такое 'зов души'.

   Беру девушку под руку и мы идем в отдел кадров. Говорить о делах с крошкой не хочется, но все-таки спрашиваю:

  – У вас есть тут местные ветераны борьбы за здоровых младенцев? Те, кто принял их уже столько, что хватило бы укомплектовать целый полк?

  – Местные? – крошка непонимающе вскидывает темные брови, что делает ее похожей на Джульетту, обнаружившую смерть Ромео (очень удобный момент для улаживания личных дел любого мужчины – Ромео уже нет, а Джульетта еще есть). – У нас работает Олег Павлович, ему почти семьдесят, но сюда он пришел лишь лет десять назад. А еще есть Ирина Викторовна, сестра-хозяйка, мы недавно отмечали ее юбилей – четверть века в нашем роддоме!

  Я испытываю непреодолимое желание тоже поздравить Ирину Викторовну с таким праздником. Отправляю крошку в отдел кадров, чтобы она составила список всех сотрудников с указанием года рождения, должности и времени работы здесь, а сам иду к сестре-хозяйке.

  Толкаю старинную, обшитую черным дермантином дверь, и оказываюсь... как бы это назвать?... перед лицом явного нарушения физических законов, которые гласят, что в собачью конуру нельзя поместить белье и одеяла для всей больницы, и сделать это так, чтобы там осталось место еще для стола и двух стульев. В этой самой конуре при скудном свете настольной лампы, подаренной Лениным своей жене на первую годовщину совместной жизни, сидит старушка. Если бы мне кто-нибудь сказал, что она продавала билеты на последний спектакль Столыпина, то я бы нисколько не удивился. Ирина Викторовна наверняка застала в живых царя, его дядей, отца и даже прадедушек.

  Ее шея не поворачивается и сестра-хозяйка вынуждена двигать стул, чтобы узнать, кто к ней пришел. Стул скрипит, но поддается. Он потерял ножку при бомбежке гитлеровской авиацией, но она была заменена алюминиевой трубкой с 'кукурузника'.

  – Э... кто вы? – вопрошает старушка бодрым голосом глубоководной рыбы (да-да, я знаю, что рыбы не разговаривают).

  Мои уши работают на полную мощность и, кажется, шевелятся.

  – Я из милиции! – ору как можно громче. – Из милиции!

  – Не надо кричать, – строго говорит старушка. – Я тогда вообще ничего не слышу.

  – А как надо? – интересуюсь тоном пониже. Я, не пасующий ни перед чем, впервые готов отказаться от допроса свидетеля!

  – Говорите нормально и помогайте себе жестами, – следует то ли ответ, то ли продолжение предыдущей фразы. – Мой левый глаз еще неплохо видит. Присаживайтесь!

  Я смотрю на второй стул. Охренеть! На нем сидел еще Наполеон, потому что этот стул – единственный, который сохранился после пожара в Москве. Он обгорел совсем чуть-чуть.

  – Спасибо, постою, – я скромный человек и никогда бы не воспользовался сидением императора Франции.

  – Э... а кто вы? – некоторые вопросы ставят меня в тупик, но я беру себя в руки.

  – Я из милиции. Понимаете? ЧК, ГПУ, КГБ, ФСБ...

  – А, ГПУ, – взволнованно говорит старушка. – Вы недавно забрали моего соседа! Что с ним?