Текст книги "Сказание о Юэ Фэе. Том 2"
Автор книги: Цай Цянь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
– Варвары! – в гневе крикнул Тан Хуай. – Не бывать тому!
Завязался ожесточенный бой. Тан Хуай особой ловкостью не отличался и пробиться через ряды врагов ему не удалось.
Чжурчжэни наступали, Тан Хуай не успевал отбиваться.
«Видно, я погиб, – подумал он. – Из кольца мне все равно не выбраться! Просить пощады бесполезно – варвары только меня опозорят! Лучше покончить с собой».
– Сдавайся, чужеземец! – кричали чжурчжэни.
Тьфу! – плюнул Тан Хуай. – Думаете, я подлец? Мой брат Юэ Фэй истребит вас всех до последнего, возьмет Хуанлунфу и отомстит за меня вашему старику Ваньяню!
Обратив лицо к небу, Тан Хуай воскликнул:
– Брат Юэ Фэй! Больше нам с тобой не свидеться в этой жизни! Дорогие братья, расстаюсь с вами!
Он поднял копье и вонзил себе в горло.
Пусть уже бездыханно,
Недвижимо бренное тело,
Тан Хуая душа
В мир иной, в небеса улетела!
* * *
Он ушел навсегда,
Пламень мужества в сердце остыл,
Если сердце устало —
Тело тоже лишается сил!
Пусть истекшая кровью
В небеса улетела душа,
Дружба смерти сильней,
Дружбе смерть не страшна!
Когда чжурчжэни увидели, что Тан Хуай покончил с собой, они доложили Учжу. Тот распорядился отрубить мертвому голову и выставить ее у ворот лагеря.
А Юэ Фэй у себя в шатре думал о Тан Хуае, как вдруг ему доложили:
– Чжурчжэни убили полководца Тана и выставили его голову напоказ!
Юэ Фэй разразился рыданиями:
– Брат мой Таи! Мы с тобой с детства учились воевать, добивались почестей и наград, и вот тебя нет!
Охваченные скорбью, военачальники устроили жертвоприношение и оплакали погибшего друга.
Похоронив Тан Хуая, Учжу долго сидел в своем шатре и восхищался отвагой сунского воина, как вдруг ему доложили о прибытии наследника.
Учжу пригласил его в шатер. Когда молодой воин Лу Вэнь-лун ответил на приветствия, Учжу спросил:
– Ты почему так поздно явился?
– Залюбовался здешней природой, – отвечал молодой человек. – Простите меня! Но только почему вы до сих пор не захватили всю Срединную равнину? Почему не взяли Линьань?
Учжу рассказал ему, как сражался Ян Цзай-син, как бились Юэ Юнь и Янь Чэн-фан и почему невозможно победить Юэ Фэя.
– Время еще не позднее! – воскликнул Лу Вэнь-лун. – Разрешите мне побить южных варваров и рассеять вашу печаль!
– Что ж, иди, сын мой! – согласился Учжу. – Но будь осторожен!
Лу Вэнь-лун во главе войска перешел мост Сяошан и подступил к сунскому лагерю.
Воины доложили юаньшуаю:
– Какой-то вражеский военачальник вызывает в бой.
– Кто из вас осмелится ответить на вызов? – обратился Юэ Фэй к приближенным.
Ху Тянь-цин и Ху Тянь-бао вышли из толпы, поклонились и в один голос сказали:
– Позвольте нам!
Получив разрешение, оба военачальника выступили из лагеря. Ху Тянь-бао первым выехал навстречу врагу. Неприятельскому военачальнику можно было дать не больше шестнадцати – семнадцати лет, и одет он был необычно: в шитую золотом и украшенную двумя фазаньими перьями шапку, красную куртку и золоченые латы.
– Настоящий воин! – подумал Ху Тянь-бао и громко окликнул: – Кто ты? Назови свое имя!
– Я сын чанпинского вана – Лу Вэнь-лун! – отвечал молодой воин. – А ты кто?
– А я – Ху Тянь-бао, подчиненный юаньшуая Юэ Фэя! Ты же еще мальчишка! Неужели тебе хочется умирать? Уходи, пока не поздно, и пусть выезжает драться кто-нибудь постарше, чтобы потом не говорили, будто я убиваю детей!
Лу Вэнь-лун расхохотался:
– Мне говорили, будто Юэ Фэй настоящий богатырь, и я пришел сразиться с ним! С тобой нам и разговаривать не о чем!
От такой наглости Ху Тянь-бао пришел в ярость. Он хлестнул коня и бросился на противника.
Лу Вэнь-лун ловким движением отразил удар. Не успел Ху Тянь-бао опомниться, как копье Лу Вэнь-луна пронзило ему сердце.
– Ах ты варвар! – вскипел Ху Тянь-цин. – Берегись!
Он поднял меч и ринулся на молодого воина. Начался поединок. После десятка схваток Лу Вэнь-лун ударом копья выбил Ху Тянь-цина из седла, а другим ударом его прикончил.
– Эй, в сунском лагере! – крикнул Лу Вэнь-лун. – Кто из вас похрабрее – выходи в бой!
Воины, бежавшие с поля боя, доложили Юэ Фэю о гибели военачальников. Юаньшуай расстроился и снова обратился к приближенным:
– Кто еще хочет сразиться?
Вперед вышли Юэ Юнь, Чжан Сян, Янь Чэн-фан и Хэ Юань-цин.
– Хорошо, поезжайте! – разрешил Юэ Фэй. – Но только сперва послушайте меня, иначе вам не одолеть врага…
Четверо молодых воинов внимательно выслушали приказ.
Не по этому ли случаю написаны такие стихи:
Собрались полководцы в шатре
И держали военный совет —
Как врага оборону прорвать
И добиться великих побед!
Если вы не знаете, что сказал Юэ Фэй молодым воинам, то прочтите следующую главу.
Глава пятьдесят четвертая
Лу Вэнь-лун один вступает в бой с пятью военачальниками. Ван Цзо отрубает себе руку и проникает в стан противника
Как древний Яо Ли [16]16
Яо Ли(VI в. до н. э.) – приближенный Гуана, правителя княжества У, силой захватившего престол. По его заданию Яо Ли отправился в княжество Вэй, где жил законный наследник престола Цин Цзи. Яо Ли отрубил себе руку и заявил, что его наказали по приказу Гуана. Заслужив таким образом доверие Цин Цзи, Яо Ли убил его.
[Закрыть]когда-то,
Пожертвовав своей рукой,
Ван Цзо явился в стан чжурчжэней,
Но не с повинной головой.
То сердце, что хранило долг,
Не станет прахом в пыльном ветре,
Издревле всем таким сердцам
Предназначается бессмертье!
Итак, молодые воины слушали наказ юаньшуая.
– Поедете вчетвером, но не вступайте в бой все сразу. Поначалу схватится с врагом один, его сменит другой. Словом, ведите «бой по кругу».
Молодые люди приняли повеление и выступили к месту боя.
Юэ Юнь окликнул:
– Кто здесь Лу Вэнь-лун?
– Я! А ты кто такой?
– Я – Юэ Юнь, сын сунского юаньшуая Юэ Фэя. Брось хвастаться своей силой, чжурчжэнь, отведай лучше моего молота!
– О, я слышал твое имя! О тебе много говорят в северных землях! Но, боюсь, придется тебе сегодня расстаться с жизнью!
Лу Вэнь-лун нанес удар копьем. Юэ Юнь отбил его молотом. После тридцати схваток Янь Чэн-фан крикнул:
– Отдохни немного, старший брат! Дай мне помериться с ним силой!
И Янь Чэн-фан выехал вперед. Прикрываясь копьем от удара, Лу Вэнь-лун крикнул:
– Постой, южный варвар! Прежде назови свое имя!
– Я – Янь Чэн-фан, подчиненный юаньшуая Юэ Фэя!
– Ну, берегись моего копья!
Скоро на помощь Янь Чэн-фану пришел Хэ Юань-цин, на смену которому, в свою очередь, выехал Чжан Сян с копьем наперевес.
– Ну-ка, Лу Вэнь-лун, теперь попробуй, как я владею копьем!
Противники скрестили оружие.
В это время в цзиньском лагере военачальники говорили Учжу:
– Великий повелитель, вашему сыну навязали «бой по кругу». Смотрите, как бы он не попался в ловушку!
Учжу приказал ударами гонга отозвать войска. Лу Вэнь-лун своим копьем отстранил копье Чжан Сяна и сказал:
– Слушай, отец велит мне прекратить бой! Так что пока щажу тебя. Завтра продолжим бой.
С победным барабанным боем чжурчжэни ушли в лагерь.
Вернулись в свой стан и четверо молодых воинов. Юэ Фэй распорядился похоронить убитых братьев Ху, устроил жертвоприношение. В лагере были сделаны тщательные приготовления на тот случай, если Лу Вэнь-лун вздумает предпринять ночную вылазку.
На следующий день юаньшуаю доложили:
– Лу Вэнь-лун снова вызывает в бой!
Юэ Фэй опять приказал четверым молодым воинам сразиться с противником.
– Господин юаньшуай, – попросил Юй Хуа-лун, – позвольте и мне поехать! Хочу посмотреть, каков собой этот молодой чжурчжэнь!
Юэ Фэй дал разрешение.
На этот раз противники не обмолвились ни словом. Первым в бой двинулся Юэ Юнь. После тридцатой схватки его сменил Янь Чэн-фан.
Опять чжурчжэни стали предостерегать Учжу, и тот, боясь потерять сына, сам вышел с войском из лагеря, чтобы наблюдать за боем. Он видел, как бесстрашно Лу Вэнь-лун бьется с пятью противниками, и душа его ликовала.
День клонился к вечеру, а молодые сунские военачальники никак не могли одолеть противника. Тогда они решили напасть на него одновременно.
Учжу подал сигнал, и войско чжурчжэней перешло в наступление. Завязалось большое сражение. Лишь когда совсем стемнело, обе стороны ударами гонгов отозвали войска.
Четверо воинов доложили Юэ Фэю:
– Противник очень силен, никак с ним не справиться!
– Что ж, выставим табличку об отмене поединков! – сказал раздосадованный юаньшуай. – Придется брать его хитростью.
Военачальники разошлись по своим лагерям отдыхать. Только Ван Цзо не находил себе покоя. Он пил вино у себя в шатре и думал одну и ту же неотвязную думу: «С тех пор как я перешел на сторону сунов, мне так и не довелось сделать ничего полезного, чтобы отблагодарить государя, порадовать юаньшуая и оставить свое имя в истории».
Он подлил себе еще вина и вдруг его осенило:
«Когда-то в разделе «О царствах» книги «Весны и Осени» [17]17
«Весны и Осени»(Чуньцю) – историческая хроника, охватывающая период с 722 по 481 г. до н. э. Составление ее по традиции приписывается Конфуцию.
[Закрыть]я читал историю, как Яо Ли отрубил себе руку, а затем убил Цин Цзи. Может быть, и мне сделать так же, чтобы проникнуть в цзиньский лагерь? Если удастся попасть к Учжу, я его убью и прославлюсь навеки!»
Выпив еще вина, Ван Цзо приказал воинам убрать остатки ужина, а сам облачился в латы, вскочил на коня, начал размахивать мечом и, скрежеща зубами, браниться.
Удивленные воины встали перед ним на колени.
– Что с вами стряслось, господин?!
– Меня несправедливо обидели! – кричал Ван Цзо. – Сидите здесь в лагере и никому не говорите, что я уехал!
Воины не посмели возражать.
Взмахом меча Ван Цзо отсек себе руку по самое плечо, завернул ее в старый халат и спрятал за пазуху. Затем пробрался к шатру Юэ Фэя и сказал страже:
– Доложите юаньшуаю, что Ван Цзо хочет с ним повидаться по очень важному и секретному делу.
Воины доложили. Это было во время третьей стражи, Юэ Фэй еще не ложился спать и потому немедля принял Ван Цзо.
Тот вошел в шатер и опустился на колени. Юаньшуай обратил внимание на его желтое, как воск, лицо, окровавленную одежду и с тревогой спросил:
– Что с тобой, брат?
– Обо мне не беспокойтесь, юаньшуай! – отвечал Ван Цзо. – Я получил от вас столько милостей, что не знаю, как за них отблагодарить! Я вижу, как вы опечалены новым вторжением чжурчжэней на Срединную равнину. А тут еще этот Лу Вэнь-лун! Поэтому я решил по примеру Яо Ли из древнего царства отрубить себе руку, чтобы проникнуть во вражеский стан. Пришел просить вашего разрешения.
– Дорогой брат! – со слезами на глазах воскликнул Юэ Фэй. – Зачем ты так сделал?! Я и без этого разобью Учжу! Возвращайся в лагерь и лечись.
– Нет, юаньшуай! Что сделано, того не вернешь! А без руки кому я буду нужен? Если вы мне не доверяете, я лучше покончу с собой!
С нескрываемой болью Юэ Фэй сказал:
– Что ж, поезжай, если хочешь. О твоей семье я позабочусь!
Ван Цзо простился с Юэ Фэем, кое-как сел на коня и этой же ночью отправился в цзиньский лагерь.
Стихи, написанные по этому поводу, гласят:
Горы и реки в упадок пришли,
Скорбь на тысячи ли,
Жизни свои
Отдавали напрасно герои,
Высшая знать
Оставалась от войска вдали…
За длинною радугой
Ясное солнце плывет,
Ветрами осенними
Реки закованы в лед… [18]18
Под радугой и осенними ветрамипоэт подразумевает предателей, вводивших в заблуждение императора («солнце»), и патриотов – полководцев («реки»).
[Закрыть]
* * *
Окровавлено плечо героя,
Свято выполняющего долг,
Что Ван Цзо своих друзей не предал, —
Было им, чжурчжэням, невдомек.
Так однажды утром обрела
Верного защитника страна,
Сердцем обращенного к луне,
Чистого, как белая луна!
Уже начало светать, когда Ван Цзо добрался до стана чжурчжэней. Он стоял у ворот до тех пор, пока из лагеря не вышли воины.
– Доложите вашему повелителю, что его хочет видеть сунский Ван Цзо, – попросил он.
– Никогда не слышал ни о каком сунском Ван Цзо! – удивился Учжу. – Зачем он сюда явился? Хорошо, зовите!
Воины ввели Ван Цзо в шатер, и он опустился на колени.
Поглядев на его желтое лицо и окровавленную одежду, Учжу спросил:
– Кто ты такой и что хочешь мне сказать?
– Я служил у Ян Яо и носил титул дуншэнского хоу, – сказал Ван Цзо. – Какой-то предатель выдал нас, и Юэ Фэй разгромил Ян Яо. Я остался без пристанища, и мне пришлось покориться сунам. А вы, повелитель, великий герой! И ваш сын – настоящий богатырь! Он навел такой страх на Юэ Фэя, что тот приказал отменить все поединки. Вчера вечером он созвал военачальников на совет, а я ему говорю: «Сунская империя погибла, и нам не освободить из плена старых императоров. Кан-ван доверяет предателям и удаляет от себя честных и преданных сановников. Цзиньская армия все равно нас раздавит. Так не лучше ли договориться о мире и спасти себе жизнь?» Но Юэ Фэй и слушать меня не захотел, обозвал изменником и в наказание велел отрубить мне руку. Вот и пришлось мне искать защиты у вас, великий повелитель.
С громкими рыданиями он вытащил из-за пазухи отрубленную руку и положил перед Учжу.
Учжу и его военачальники ужаснулись такой жестокости.
– Нечего сказать, хорош Юэ Фэй! – покачал головой: Учжу. – Так искалечить человека! Лучше бы казнил его сразу! А то еще послал ко мне: вот, мол, смотрите, какой я сильный! – И затем обернулся к Ван Цзо: – Хорошо, я принимаю тебя и буду о тебе заботиться до конца дней твоих. Мои люди будут называть тебя Страдальцем. Передайте приказ во все лагеря, – обернулся он к приближенным, – чтобы Страдальцу разрешали ходить, куда он захочет. Кто вздумает его обижать, будет казнен!
Когда Учжу отдал этот приказ, Ван Цзо с радостью подумал: «Все получилось, как я рассчитывал! Теперь день гибели варваров уже недалек!»
Ван Цзо горячо поблагодарил Учжу за милость.
В это время Юэ Фэй выслал людей на разведку. Они побывали в окрестностях цзиньского лагеря, не увидели выставленной напоказ головы Ван Цзо и сообщили об этом юаньшуаю. Юэ Фэй успокоился.
С того дня Ван Цзо с разрешения Учжу свободно гулял повсюду. Глядя на его культю, чжурчжэни сочувствовали Страдальцу.
Однажды Ван Цзо подошел к воротам лагеря Лу Вэнь-луна.
– Тебе чего, Страдалец? – спросили его воины.
– Хочу посмотреть лагерь вашего господина.
– Можешь зайти – нашего господина все равно здесь нет, он уехал в ставку повелителя.
Ван Цзо обошел лагерь, заглянул в шатер и увидел там старуху.
– Почтенная женщина, Страдалец кланяется тебе, – сказал он.
– Не надо церемоний, полководец. Входите, пожалуйста, – пригласила старуха.
Услышав китайскую речь, Ван Цзо удивился:
– Почтенная женщина, ты, никак, уроженка Срединной равнины?!
Упоминание о Срединной равнине расстроило старуху.
– Да, я родом из Хэцзяня, – тихо сказала она.
– Как же ты попала на чужбину? – продолжал расспрашивать Ван Цзо.
– Вы, я вижу, тоже со Срединной равнины?
– Я уроженец Хугуана.
– Значит, мы земляки! – обрадовалась старуха. – Тогда я могу рассказать вам о себе. Надеюсь, вы меня не выдадите. Я – кормилица Лу Вэнь-луна. Ему было три года, когда нам пришлось покинуть Срединную равнину. Он – сын господина Лу Дэна из Луаньчжоу. Учжу увез нас в Цзинь, и мы тринадцать лет прожили на чужбине.
Ван Цзо был рад знакомству со старухой и долго с ней беседовал.
– Мне пора уходить, – сказал он наконец. – Но я зайду как-нибудь в другой раз.
Прошло несколько дней. Однажды Лу Вэнь-лун возвращался к себе в лагерь, и Ван Цзо увязался за ним следом. Молодой воин заметил его и подозвал к себе:
– Идем со мной, Страдалец, я тебя угощу.
– Я уроженец Срединной равнины, – сказал Лу Вэнь-лун, когда они вошли в шатер. – Говорят, жители Срединной равнины знают много интересных преданий. Расскажи мне что-нибудь.
– Это верно! – подтвердил Ван Цзо. – Я могу рассказать историю: «Птица из Юэ возвращается на юг». Когда-то в древности между княжествами У и Юэ шла война. Князь Юэ послал правителю У красавицу Си Ши. Си Ши привезла с собой попугая, который умел разговаривать по-человечески, знал много стихов и песен. Правитель Юэ послал красавицу в У для того, чтобы она увлекла тамошнего князя. И князь действительно так влюбился в Си Ши, что позабыл о государственных делах. А попугай, оказавшись на чужбине, перестал говорить…
– Почему? – удивился Лу Вэнь-лун.
– Слушайте дальше… Впоследствии, когда правитель У погубил У Цзы-сюя, юэский князь пошел войной на У и разгромил его. Правитель У погиб в горах Цзыяншань. Си Ши вернулась на юг, и попугай снова заговорил. Это означает, что даже птица, находясь в неволе, и то тоскует по родине. А что уж говорить о человеке!
– Неинтересная история, – поморщился Лу Вэнь-лун. – Расскажи что-нибудь позанимательней.
– Могу рассказать историю: «Быстроногий скакун стремится на север».
– О чем же она?
– Эта история не такой давности, как первая. Во время правления третьего сунского императора Чжэнь-цзуна [19]19
998–1023 гг.
[Закрыть]при дворе появился предатель по имени Ван Цинь-жо. Он во что бы то ни стало хотел погубить полководцев из рода Ян, людей честных и безгранично преданных государю. Однажды предатель уговорил Чжэнь-цзуна поехать на охоту. Когда выехали в поле, Ван Цинь-жо нарочно начал говорить императору: «Что-то нет в Срединном царстве хороших коней! Вот у лянского вана в Сяо есть конь – так это всем коням конь! Его называют Быстроногим скакуном. Вы бы, государь, приказали полководцу Яну доставить вам этого коня».
– Как же полководец Ян мог его достать? – недоумевал Лу Вэнь-лун.
– А вот так. Полководец Ян Цзин охранял заставу Юнчжоугуань. Был у него храбрый военачальник по имени Мын Лян, бывший разбойник и грабитель, который раскаялся и вступил на истинный путь. Этот Мын Лян умел разговаривать на многих языках. Он нарядился чужеземцем, пробрался в Сяо, украл коня и доставил в столицу…
– Ловкий человек! – одобрительно заметил Лу Вэнь-лун.
– Когда Быстроногого скакуна доставили в столицу, – продолжал рассказ Ван Цзо, – император очень обрадовался: конь действительно был великолепен. Но вот беда: он все время оборачивался на север и жалобно ржал. Шесть дней он ничего не ел, а на седьмой день издох.
– Помнил старого хозяина! – с восхищением воскликнул Лу Вэнь-лун.
– На том и закончилась история с Быстроногим скакуном, – заключил рассказ Ван Цзо. – А теперь разрешите попрощаться – зайду как-нибудь в другой раз.
– Заходи, заходи! – любезно сказал Лу Вэнь-лун. – Очень интересно ты рассказываешь – с удовольствием тебя послушаю.
Ван Цзо пообещал вскоре прийти снова и откланялся.
Поистине:
Не печалься, что снял доспехи,
Это правда, что к ним привык,
Но зато могучим оружьем
Стал подобный копью язык!
А сейчас расскажем о том, как сын Цао Жуна по имени Цао Нин по велению старого цзиньского правителя Агуды прибыл с войском на помощь Учжу.
Когда Цао Нин представился Учжу, тот сказал:
– Вы устали с дороги, располагайтесь лагерем и отдыхайте.
Цао Нин поблагодарил Учжу за внимание и поинтересовался:
– Как ваши успехи, повелитель?
– Лучше не напоминайте! – сокрушенно вздохнул Учжу. – Юэ Фэй – сущий дьявол, военачальники у него храбрые, воины сильные. Никак с ним не справлюсь.
– Разрешите мне взглянуть, что собой представляет Юэ Фэй, – попросил Цао Нин.
– Что ж, поезжайте, сразитесь с ним, – согласился Учжу. – Буду ждать от вас вестей о победе.
Цао Нин простился с Учжу и повел войско к сунскому лагерю.
Перед храбростью юного воина
Преклоняется вся земля,
Перед силой его тигриной
Содрогаются духи зла!
Если вы не знаете, кто из сунского лагеря вышел сразиться с Цао Нином, то прочтите следующую главу.
Глава пятьдесят пятая
Повествуя о минувших событиях, Ван Цзо показывает картину. Возвратившись на истинный путь, Цао Нин убивает отца
В того, кто посадил терновник,
Колючки куст вонзит когда-нибудь.
Тому, кто вырастил тигренка,
Он, тигром став, распорет грудь.
А вот простолюдину не даны
Владыкой Неба мудрость и расчет,
Поэтому, весной посеяв просо,
Он осенью спокойно жатвы ждет.
В северных землях Цао Нина считали одним из храбрейших военачальников. Силою он превосходил Лу Вэнь-луна. Излюбленным оружием Цао Нина было толстое стальное копье, украшенное черной кистью. Когда Учжу рассказал ему о двукратной победе Лу Вэнь-луна, из-за которой Юэ Фэй вынужден был выставить табличку об отмене поединков, Цао Нину захотелось показать свое искусство, и он попросил разрешения встретиться с Юэ Фэем в бою. Учжу разрешил.
Цао Нин с войском подошел к сунскому лагерю и крикнул:
– Эй, воины Юэ Фэя! Говорят, вы храбры, как тигры! Зачем же выставили табличку? И не стыдно вам?! А ну, кто из вас посильнее? Выходи со мной драться!
Начальник охраны сообщил юаньшуаю:
– Какой-то цзиньский военачальник хвастается силой и грозится, что если никто не выйдет, так он сам ворвется в наш лагерь.
Недовольные Сюй Цин и Цзинь Бяо обратились к Юэ Фэю:
– Мы еще не совершили ни одного подвига с тех пор, как у вас служим! Разрешите нам помериться силой с чжурчжэнем.
Юэ Фэй приказал убрать табличку и позволил воинам сразиться с противником.
Выехав на поле боя, оба в один голос крикнули:
– Эй, чжурчжэнь, назови свое имя!
– Я – Цао Нин, подчиненный цзиньского повелителя Учжу. А вы кто такие?
– Я – Сюй Цин, приближенный юаньшуая Юэ Фэя. А со мной мой лучший друг Цзинь Бяо! Держись!
Сюй Цин замахнулся мечом, но Цао Нин только поднял копье, и его противник полетел с коня.
– Подлый враг, ты посмел убить моего друга! – Цзинь Бяо выругался и в ярости бросился на Цао Нина.
Убедившись, что противник не помнит себя от злости, Цао Нин прикрылся копьем и сделал вид, будто обратился в бегство. Цзинь Бяо помчался вслед за ним. Неожиданно Цао Нин на полном скаку обернулся и вонзил копье в самое сердце преследователя.
По знаку своего предводителя цзиньские воины атаковали сунский отряд.
Цао Нин отрубил головы Сюй Цину и Цзинь Бяо и ушел в лагерь докладывать о победе.
Сунские воины тоже покинули поле боя, унося на плечах обезглавленные трупы своих военачальников. Юэ Фэй распорядился сколотить гробы и с почетом похоронить погибших.
Рассерженный новой неудачей, Чжан Сян с разрешения юаньшуая стал вызывать Цао Нина на поединок. Тот не замедлил явиться.
– Ты кто такой?
– Я – Чжан Сян, военачальник и друг великого юаньшуая Юэ Фэя.
– Значит, Чжан Сян? – нагло усмехнулся Цао Нин. – Ты то мне и нужен!
Сорок схваток последовали одна за другой, а поединку и конца не было видно. Когда солнце склонилось к закату, противники прекратили бой и разошлись на отдых.
На следующий день Цао Нин снова явился к сунскому лагерю, чтобы продолжить бой. По приказанию Юэ Фэя навстречу ему выехал Янь Чэн-фан. Он поднял молот и ринулся в бой. Цао Нин отбивался копьем.
Поединок продолжался весь день, и лишь в сумерки обе стороны развели войска.
Противники встречались несколько дней подряд, но ни один не добился победы. Пришлось Юй Фэю снова выставлять табличку об отмене поединков. Появление в лагере чжурчжэней еще одного сильного и смелого военачальника очень его расстроило.
Ван Цзо, который находился в лагере чжурчжэней, тоже был встревожен неудачами сунских войск.
Однажды он зашел в шатер Лу Вэнь-луна.
– Ну, чем ты сегодня меня потешишь, Страдалец? – спросил Лу Вэнь-лун, приглашая гостя сесть.
– Есть у меня одна интереснейшая история, но я не могу ее рассказывать в присутствии ваших военачальников. Прикажите им удалиться.
Лу Вэнь-лун исполнил его просьбу. Тогда Ван Цзо вытащил из-за пазухи картину и сказал:
– Сперва посмотрите, что здесь нарисовано, а потом я начну рассказ.
Лу Вэнь-лун взял картину. Ему показалось, что на ней изображен знакомый ему человек – его отец Учжу, который стоял посредине большого зала. Перед ним на полу лежали мертвый военачальник и какая-то женщина. Возле женщины сидел маленький мальчик. У входа в зал толпились чжурчжэни.
– Не понимаю, что это за картина, – пожал плечами Лу Вэнь-лун. – Рассказывай.
– Сядьте вот тут, в сторонке, – попросил Ван Цзо, – я буду говорить и показывать на картине, что и к чему. Так вот – история эта произошла на Срединной равнине, в городе Луаньчжоу. Убитый военачальник – губернатор Лу Дэн, а мертвая женщина – его жена, урожденная Со. А этот мальчик – их сын Лу Вэнь-лун.
– Странно! Неужели и его звали так же, как зовут меня! – удивился Лу Вэнь-лун.
– Не перебивайте, слушайте дальше… Когда чанпинский ван Учжу захватил Луаньчжоу, отец Лу Вэнь-луна, желая до конца остаться верным государю, покончил с собой. Жена последовала его примеру. Лу Вэнь-лун был еще мал, и Учжу отправил мальчика с кормилицей в северные земли, а потом его усыновил. С тех пор прошло тринадцать лет. Лу Вэнь-лун вырос, но не думает мстить за смерть родителей. Наоборот он считает отцом заклятого врага…
– Постой, постой, ничего не понимаю! – прервал Лу Вэнь-лун. – Объясни толком!
– Эта история – о вас! Чтобы рассказать ее, мне пришлось отрубить себе руку! Не верите мне, расспросите кормилицу – она подтвердит!
Не успел он договорить, как в шатер в слезах вбежала кормилица:
– Я уже давно слушаю! Весь рассказ – истинная правда! Ваш отец и мать погибли!
Голос старухи сорвался, ее душили рыдания.
Лу Вэнь-лун поклонился кормилице:
– Прости меня, я непочтительный сын! Но откуда мне было знать об этом. Теперь дело другое, я отомщу за родителей! – Он поклонился Ван Цзо: – Спасибо – вы раскрыли мне глаза! Вовек не забуду вашей доброты! Я убью ненавистного врага, отрублю ему голову и перейду на сторону сунов!
Скрежеща в ярости зубами, Лу Вэнь-лун выхватил меч. Ван Цзо торопливо его удержал:
– Будьте осторожны! В шатре Учжу всегда полно людей! Вы лишь понапрасну погибнете. Сперва надо все хорошенько обдумать!
– Что же, по-вашему, я должен сделать? – спросил Лу Вэнь-лун.
– Пока только ждать. Рано или поздно вы совершите подвиг.
– Повинуюсь вам! – Лу Вэнь-лун еще раз поклонился.
Военачальники Лу Вэнь-луна, толпившиеся у шатра, недоумевали: изнутри доносился плач.
Ван Цзо между тем спросил Лу Вэнь-луна:
– Вы, может быть, что-нибудь знаете о происхождении Цао Нина?
– Знаю. Он сын Цао Жуна и тоже вырос на чужбине.
– Мне кажется, он честный человек. Если можно, пригласите его – я попытаюсь с ним поговорить.
Лу Вэнь-лун послушался и послал за Цао Нином.
Тот вскоре явился. Лу Вэнь-лун предложил гостю сесть.
В шатер вошел Ван Цзо. Лу Вэнь-лун представил ему Цао Нина.
Ван Цзо поклонился.
– Знаете, полководец Цао. Страдалец помнит уйму интересных историй, – сказал Лу Вэнь-лун. – Хотите послушать?
– Хорошо, пусть что-нибудь расскажет, – согласился Цао Нин.
Ван Цзо снова рассказал истории о птице из Юэ, возвратившейся на юг, и о Быстроногом скакуне, стремившемся на север.
Цао Нин вздохнул:
– Если животные тоскуют по родным местам, так что уж говорить о человеке!
– Вы знаете, откуда были родом ваши предки? – поинтересовался Лу Вэнь-лун.
– Нет, не знаю.
– Они были подданными династии Сун.
– Откуда вы это взяли?
– Спросите у Страдальца…
– Что ты знаешь о моих родителях? – обратился Цао Нин к Ван Цзо.
– Вашего отца шаньдунский Лю Юй обманом уговорил сдаться чжурчжэням. Учжу за это пожаловал ему титул Чжао-вана. Вы, же позабыли о родине и о своих предках и не думаете о том, как отблагодарить государя. Вот почему я поведал вам именно эти две истории…
– Не говори глупостей, Страдалец! – прервал его Цао Нин.
Тогда заговорил Лу Вэнь-лун. Он рассказал, как Ван Цзо отрубил себе руку, чтобы проникнуть в стан чжурчжэней, и добавил:
– Моя судьба похожа на вашу. Меня тоже увезли на чужбину, и я до сих пор ничего не знал о своих родителях. Теперь я все знаю и хочу отомстить за них! Но прежде чем действовать, мне хотелось посоветоваться с вами.
– Вот оно что! – воскликнул Цао Нин. – Тогда давайте сдадимся вместе! Только примет ли меня Юэ Фэй?
– Я дам вам письмо, – предложил Ван Цзо.
Он написал письмо и вручил Цао Нину. Тот спрятал его под одеждой и вернулся к себе в лагерь.
На следующий день утром Цао Нин облачился в латы и верхом на коне подъехал к сунскому лагерю.
– Доложите юаньшуаю, что с ним хотел бы повидаться Цао Нин, – сказал он страже.
Воины доложили Юэ Фэю, и тот приказал просить.
Цао Нин подошел к шатру и опустился на колени.
– Я покоряюсь вам, юаньшуай! У меня есть к вам письмо от полководца Ван Цзо.
Прочитав письмо, Юэ Фэй обрадовался:
«Не напрасно брат Ван Цзо отрубил себе руку! Таких подвигов еще никто не совершал!» Он спрятал письмо и сказал Цао Нину:
– Теперь я вижу, что вы честный человек, полководец Цао! Вы не отвернулись от родины и не опозорили своих предков! Это похвально, очень похвально! – И приказал чиновнику: – Пусть выдадут полководцу Цао такое же снаряжение, как у наших военачальников.
Переход Цао Нина на сторону Юэ Фэя расстроил Учжу, и когда ему доложили, что Цао Жун доставил в лагерь продовольствие, он лишь коротко бросил:
– Зовите его сюда!
Цао Жун вошел в шатер, ничего не подозревая, и доложил:
– Ваш приказ выполнен, повелитель, провиант доставлен.
– Связать его! – в бешенстве крикнул Учжу.
Воины набросились на Цао Жуна и скрутили его веревками.
– Могущественный повелитель, проявите милость! – взмолился Цао Жун. – Я бы прибыл вовремя, но дождь помешал!
– Не болтай попусту! – еще больше рассердился Учжу. – Вы со своим сыном заодно! Это ты приказал ему перебежать к Юэ Фэю? – И он снова крикнул воинам: – Взять его и отрубить голову.
– Позвольте мне договорить, а потом делайте, что хотите!
– Говори!
– Я даже не слышал, что мой сын перешел к Юэ Фэю! Позвольте мне схватить негодника и искупить свою вину!
– Развяжите его! – распорядился Учжу.
Цао Жун с отрядом подошел к сунскому лагерю и попросил вызвать сына.
Воины доложили Цао Нину, и тот попросил юаньшуая разрешить ему повидаться с отцом.
– Поезжай, – разрешил Юэ Фэй. – Попробуй уговорить его сдаться. Я обещаю ему прощение.
Цао Нин вскочил на коня и выехал за ворота лагеря.
При виде сына в латах и одежде сунского воина Цао Жун пришел в ярость:
– Мятежник! Ты и перед отцом не хочешь сойти с коня? До чего ж обнаглел!
– Батюшка, отныне я сунский военачальник, – с достоинством ответил Цао Нин, – а не только ваш сын. Почему вы не хотите тоже вступить на праведный путь? Если вы это сделаете, ваши потомки будут счастливы! Подумайте хорошенько над моими словами!
– Ах ты сукин сын! – рассвирепел Цао Жун. – Так для тебя собственная слава дороже, чем верность правителю? Следуй за мной! И пусть наш повелитель Учжу вынесет тебе приговор!
– Батюшка, я недавно узнал, что когда-то вы были сунским губернатором, а потом изменили государю, – продолжал Цао Нин. – Почему вы не последовали примеру Лу Дэна, Чжан Шу-е, Ли Жо-шуя, Юэ Фэя и Хань Ши-чжуна? Ведь это вы сдали чжурчжэням оборону на Хуанхэ? Вы видели, как сунских императоров увезли в плен, и не возмутились! Чем же вы отличаетесь от зверя? Не хотите меня слушать – уходите!
– Скотина! Ты смеешь таким тоном разговаривать с отцом?! – Цао Жун выхватил меч и бросился на сына.
Цао Нин тоже вышел из себя. Сверкнуло его копье, и Цао Жун замертво рухнул с коня. Сын приказал воинам забрать труп и ушел в лагерь докладывать Юэ Фэю о выполнении приказа.
Юэ Фэй был поражен.
– И как у тебя поднялась рука на отца? Не захотел покориться – и пусть его! Своим поступком ты нарушил священный закон родственных отношений! Нет, я не могу держать тебя здесь! Уходи, куда хочешь!
«Юаньшуай прав: я совершил тягчайшее преступление, и мне не место в этом мире!» – подумал Цао Нин и сказал Юэ Фэю:
– Да, я по неразумению своему нарушил долг верности и сыновнего послушания, и мне стыдно смотреть людям в глаза!
Он выхватил из ножен меч и вонзил себе в грудь.
