355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Цай Цянь » Сказание о Юэ Фэе. Том 2 » Текст книги (страница 2)
Сказание о Юэ Фэе. Том 2
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 14:12

Текст книги "Сказание о Юэ Фэе. Том 2"


Автор книги: Цай Цянь



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Глава сорок вторая

Провожая гостя, юноша обретает названого брата. Подарив мешочек, монах разглашает небесную тайну


 
Ни звук рожков, ни барабана дробь
Не в силах были Ханя запугать!
 
 
Ворвался в лагерь, презирая смерть,
Высоким долгом в трудный бой влекомый.
 
 
Едва узрев героя на коне,
Бежала врассыпную вражья рать —
 
 
Обитель тигра воин растоптал,
Покой нарушил в омуте драконьем!
 

Итак, Хань Янь-чжи разил копьем всякого, кто попадался навстречу. Пока докладывали Учжу о вторжении противника, молодой воин пробился через ряды врагов и ускакал к хребту Лист лотоса. Воины, охранявшие дорогу, ведущую на гору, сообщили о нем Юэ Фэю.

– Сейчас же просить! – распорядился тот.

Юноша вошел в шатер, со всеми церемониями приветствовал юаньшуая и сказал:

– Батюшка шлет вам письмо и справляется о здоровье государя. В пути мне повстречался Няньхань, я отрубил ему голову и подношу ее вам. Няньхань преследовал начальника заставы Цзинь Цзе, но я расправился с чжурчжэнем и спас почтенного воина. От него я привез доклад государю и письмо для полководца Ню Гао.

– Ваш отец совершил великий подвиг – усмирил мятежников! – одобрительно сказал Юэ Фэй. – Но и вы отличились не меньше! Прошу вас, пойдемте к государю.

Юэ Фэй провел юношу в монастырь Юйсюй и рассказал Гао-цзуну, как Хань Янь-чжи в поединке убил предводителя чжурчжэней.

– Какая награда полагается за такой подвиг? – обратился император к Ли Гану.

– Самая высокая! Но поскольку его отец сдал заставу Оутангуань и провинился перед троном, пожалуйте Хань Янь-чжи и его брату звания средних военачальников и прикажите взять Цзиньлин. Если они освободят столицу, тогда можете смело повысить их в чине и наградить.

И Гао-цзун последовал его совету.

Юэ Фэй и Хань Янь-чжи вернулись в лагерь. Юноша стал прощаться. Тогда Юэ Фэй позвал сына и сказал:

– Мне очень хотелось бы задержать гостя на несколько дней, но государь распорядился иначе! Проводи молодого господина Ханя.

Юэ Юнь повиновался. Когда молодые люди бок о бок спускались с горы, Хань Янь-чжи вдруг сказал:

– Вам бы лучше вернуться в лагерь.

– Ну, нет! – запротестовал Юэ Юнь. – Батюшка приказал мне сопровождать вас, его приказ я не нарушу!

Хань Янь-чжи настаивал, но Юэ Юнь и слушать его не хотел.

– Я доведу вас до лагеря чжурчжэней, завяжу с ними бой, проложу вам дорогу и потом вернусь! – С этими словами он поднял молоты и громовым голосом крикнул: – Дорогу, варвары! Я провожаю гостя!

При виде грозного воина, который недавно убил племянника самого Учжу, чжурчжэни в страхе бросились врассыпную. Те, кто пытался сопротивляться, были тут же убиты.

«Храбрец! Недаром о нем идет слава! А может быть, мне обратно проводить его через вражеский лагерь и показать свою силу?» – подумал восхищенный Хань Янь-чжи и вслух сказал:

– А теперь я вас провожу!

Юэ Юнь не соглашался, но Хань Янь-чжи был непреклонен. Пришлось уступить.

Хань Янь-чжи повернул коня и снова врезался в толпу врагов. Чжурчжэни отступили. Нерасторопные падали под ударами его копья. Оба юноши прорвались через вражеский стан и вновь очутились у подножья горы.

– Теперь, брат, возвращайтесь на гору! – сказал Хань Янь-чжи.

– Нет! Теперь я провожу вас! – возразил Юэ Юнь.

Хань Янь-чжи отказывался, но Юэ Юнь настаивал.

В конце концов оба юноши снова обрушились на чжурчжэней и прошли их лагерь из конца в конец.

Когда выбрались на открытое место, Юэ Юнь придержал коня и сказал:

– Какой толк в том, что мы мечемся то туда, то сюда? Этак мы будем провожать друг друга до скончания века! Может быть, нам лучше прекратить игру и побрататься?

– Я об этом давно думаю! – воскликнул Хань Янь-чжи. – Только боюсь, что такая честь для меня слишком велика!


Юноши свернули в лес, сошли с коней и тут же дали братскую клятву.

Поскольку Хань Янь-чжи был старшим по возрасту – он стал старшим братом, а Юэ Юнь – младшим. Стихи, написанные по этому поводу, гласят:

 
Сердца навек связала дружба —
И будет крепок их святой союз.
 
 
Они верны одним заветам,
Одним стремленьям и одним делам.
 
 
И никаким на свете силам
Не разорвать таких надежных уз,
 
 
Когда и счастье и невзгоды
Под общей крышей делят пополам!
 

Юэ Юнь поднялся на гору и рассказал отцу, как он проводил гостя. Юаньшуай, разумеется, остался доволен сыном.

В это время Хань Янь-чжи вернулся к родителям и доложил:

– Батюшка, государь не разжаловал ни вас, ни матушку. Он только повелел нам с братом взять Цзиньлин.

Вскоре корабли снялись со стоянки и по реке двинулись к Цзиньлину. Однажды разведчик доложил:

– Цзун Фан, сын наместника Цзуна, разгромив Ду Цзи и Цао Жуна, подступил к Цзиньлину.

– Что же делать? – обратился к жене Хань Ши-чжун. – Не поспели вовремя!

– Остановимся у гор Ланфушань и закроем путь Учжу, если он вздумает отступать, – посоветовала госпожа Лян. – Здесь в горах живет один праведник по имени Дао-юэ. Навестим его и спросим, что нам сулит судьба?

– Ты права, жена.

Приготовив все необходимое для жертвоприношений, супруги отправились к праведнику. Оба почтительно приветствовали мудрого старца, и Хань Ши-чжун сказал:

– Учитель, мы пришли спросить, что ждет нас в будущем?

Этого я вам сказать не могу, – ответил старец. – Но я дам вам парчовый мешочек с гатой – прочтите ее, и узнаете.

Супруги попрощались со старцем и вернулись на корабль, Хань Ши-чжун открыл мешочек. В нем лежал лист бумаги, на котором было написано:

 
Бежитволна за волною —
Драконий омут встревожен.
По реке,затянутой илом,
Им суждено пробиться.
Старогоне воротишь,
Путь в грядущее сложен.
Аистакрик в то утро
Донесся вдруг до столицы.
 

Хань Ши-чжун усмехнулся:

– Не пойму, за что так хвалят монаха! Это не мудрец, а какой-то дурак! Говорит, в мешочке – гата, а тут какой-то глупый стишок!

Госпожа Лян не знала, что и подумать.

В конце концов Хань Ши-чжун приказал поднять якоря и плыть вниз по реке к горам Ланфушань. В Цзиньлин и к горе Нютоушань послали разведчиков разузнать, что делается в стане врага.

А в это время Юэ Фэй с нетерпением дожидался подхода императорских войск из провинций. Учжу тоже не терял времени даром: вместе с братьями он готовился к новому наступлению.

Однажды разведчик доложил ему:

– Великий повелитель, получены вести, будто сунские военачальники хотят взять наши войска в кольцо. Чжан Цзюнь ведет против нас шестидесятитысячную армию, шуньчанский юаньшуай Лю Ци собрал войско в пятьдесят тысяч, сычуаньский губернатор У Цзе и его брат У Линь выступили в поход с тридцатитысячным войском, начальник гарнизона Динхая – Си Сян, начальник заставы Оутангуань – Цзинь Цзе, начальник гарнизона Хукоу – Се Кунь и многие другие собрали трехсоттысячную армию.

Учжу распорядился немедленно выслать во всех направлениях разведчиков и внимательно следить за передвижением этих войск.

Вскоре ему донесли:

– Кольцо почти сомкнулось – отступать можно только на север.

Учжу передал срочный приказ во все лагеря:

– Идти навстречу врагу и вступать в бой. В случае поражения отходить на север.

Но получилось так, что разведчики узнали, что делается лишь на сорок ли в окружности, и за это поплатились жизнью почти семьдесят тысяч цзиньских воинов.

В это время Юэ Фэй попросил императора переехать из монастыря Юйсюй в храм Полководца огненных колесниц. Войска были приведены в готовность и ждали сигнала к наступлению.

Чжурчжэни не замедлили явиться. По приказу Юэ Фэя воины обрушились на врага. Только так можно описать этот бой:

 
Залпы пушек
Потрясают небеса,
Землю в дрожь
Повергла страшная гроза.
 
 
Залпы пушек
Потрясают небеса,
А над морем-океаном так внезапно разразилась
Эта страшная весенняя гроза!
 
 
Гонг тревожный
Звоном землю оглушил —
Это молнии сверкают, лижут горные утесы,
Низвергая скалы мощные с вершин!
 
 
Тиграм лютым уподобясь,
Люди мечутся у гор,
Их, подобные драконам,
Кони мчат во весь опор!
 
 
На трезубец
Поднят меч
И на посох —
Булава.
Удалая голова
Покатилась с чьих-то плеч,
А секира до седла
Чье-то тело рассекла!
 
 
Глазом
Кто б успел моргнуть?
В миг единый
И короткий
Там – копье
Прошло сквозь грудь,
Здесь – клинок
Вонзился в глотку,
И трезубец
Жертвы ждет:
Жаждет
Распороть живот!
 
 
Люди яростно дерутся —
Беспощадно, что есть мочи,
И друг друга убивают,
А потом ногами топчут.
У коней в горячей схватке
Накаляются копыта,
И тела, тела повсюду —
Поле трупами покрыто.
 
 
Стрелы, впившиеся в тело,
Подыхающие кони,
Кто-то кличет друга, брата,
Кто-то плачет, кто-то стонет.
Чуя смерть, зовут на помощь, —
Только разве кто ответит?
К сыновьям отцы взывают,
И к отцам взывают дети…
 
 
Солнце скрылось. Ночь настала
На поруганной земле.
Горько плачут души павших,
Тонет мир в туманной мгле…
 

Воистину во время этой великой битвы содрогалась земля и померкло солнце.

Юэ Фэй сражался в самой гуще врагов, его копье разило без устали. Он напоминал беснующегося дракона, и при виде его чжурчжэни с воплями разбегались, как от владыки ада Янь-вана.

Наконец войска Юэ Фэя соединились с войсками Чжан Цзюня и Лю Ци. Юэ Фэй передал на их попечение императора, а сам снова повел войско в бой. Сражение продолжалось до самого рассвета. Цзиньские войска были полностью разгромлены.

Несколько дней преследовал Юэ Фэй чжурчжэней и дошел до самого Цзиньлина. На подступах к городу дорогу бегущим преградил Ди Лэй – начальник передового отряда Фу Гуана и перебил еще многих цзиньских воинов.

Как раз в то время, когда Ди Лэй сражался с противником, подоспел Юэ Фэй. В общей свалке невозможно было разобрать, кто с кем дерется, и юаньшуай столкнулся с Ди Лэем. Почувствовав тяжелый удар, Юэ Фэй воскликнул:

– Ты кто такой? Как у тебя хватает смелости преграждать путь моему войску?

Ди Лэй посмотрел на противника, узнал великого полководца и в страхе бросился прочь, а Юэ Фэй продолжал погоню.

Учжу стремился на север. Он уже почти добрался до реки, как вдруг услышал горестные вопли своих воинов: река оказалась широкой, и переправиться через нее было не на чем. А сунские войска наседали. Учжу тоже пришел в отчаяние, обратил лицо к небу и воскликнул:

– Небо, ты хочешь меня погубить! Никогда еще я не терпел такого поражения на Срединной равнине! Неужели меня никто не спасет?!

Тут военный наставник указал рукой на реку и воскликнул:

– Смотрите, господин!

Учжу оглянулся и увидел плывущие по реке боевые суда – это Цао Жун и Ду Цзи отступали после поражения, которое им нанес Цзун Фан.

– Спасайтесь на корабле! – крикнул Хамичи.

Люди на судах тоже увидели своего повелителя и поспешили пристать к берегу. Учжу и его военный наставник успели сесть на суда, а цзиньские воины, которые остались на берегу, были безжалостно изрублены.

Потомки сочинили по этому поводу следующий стих:

 
Мнили много они о себе,
Сотни тысяч цзиньских вояк,
 
 
Полагая, что Гао-цзун
Вновь окажется в их руках.
 
 
В тот же год решил захватить
Весь Китай воспрянувший враг,
 
 
Но Юэ, выполняя долг,
Их расчеты развеял в прах!
 

Войска Юэ Фэя дошли до Ханьяна и расположились лагерем. Юаньшуай разослал людей на поиски лодок и судов – он собирался переправиться через реку и догнать Учжу.

Неожиданно у ворот лагеря собралась толпа – люди кричали, что их несправедливо обидели.

– Кто эти жалобщики? – спросил Юэ Фэй.

– Лодочники, – сообщил чиновник. – Лианьский судья Вань Сы-во и начальник уезда Ло Жу-цзи везли войску провиант, но разворовали его, а лодочников заставили возместить недостачу. Вот они и пришли жаловаться.

– Схватить Вань Сы-во и Ло Жу-цзи и доставить ко мне, – распорядился юаньшуай.

Стража втащила в шатер провинившихся чиновников. Их поставили на колени перед юаньшуаем.

– Почему не доложили, что провиант доставлен? – грозно спросил Юэ Фэй.

– Мы не могли пробиться на гору через стан чжурчжэней и дожидались здесь. А лодочников много, они поели чуть не весь провиант, и мы потребовали с них возмещения убытков, – оправдывались провинившиеся. – Смилуйтесь, господин юаньшуай, и мы век вас будем благодарить!

– Отрубить головы! – коротко бросил Юэ Фэй.

Стража связала обоих. Но тут Чжан Сян и Юэ Юнь опустились на колени и стали просить:

– Господин юаньшуай, пощадите их! Они хотя и воровали провиант, но это дело прошлое. Смягчите им наказание.

– Хорошо, встаньте, – сказал Юэ Фэй, и когда юноши отошли в сторону, обратился к провинившимся: – Надо бы отрубить ваши ослиные головы, но уж ладно – пощажу. Дать им по сорок палок!

Едва наказанные покинули лагерь, как явился разведчик и доложил:

– Получены вести, что полководец Хань Ши-чжун расположился лагерем у подножья горы Ланфушань. Он отрезал Учжу путь к отступленью.

«За этот подвиг юаньшуая Ханя надо обязательно наградить», – подумал Юэ Фэй и вызвал сына.

– Возьми трехтысячный отряд и иди защищать заставу Тяньчангуань, – сказал он Юэ Юню, – если подойдет Учжу, приложи все силы, чтобы взять его в плен.

А теперь вернемся к Учжу. На пути отступления к нему присоединились чжурчжэни, потерпевшие поражение под Цзиньлином и в других местах. Учжу хотел переправить остатки своего войска через Чанцзян, но на противоположном берегу расположился лагерем Хань Ши-чжун.

Когда по приказанию Учжу чжурчжэни пересчитали войско, то оказалось, что из шестисот тысяч воинов осталось лишь пятьдесят тысяч. Цзиньский предводитель тяжело вздохнул:

– Когда я шел на Срединную равнину, у меня была огромная армия, а сейчас почти ничего нет. От рук Юэ Фэя погибли старший брат и племянник. Как же мне теперь явиться на глаза отцу?

– Не скорбите, повелитель! – уговаривали его приближенные. – Лучше поберегите себя и подумайте, как переправиться через Чанцзян.

Учжу вновь посмотрел на противоположный берег. Вдоль него на протяжении десяти ли выстроились в ряд боевые суда Хань Ши-чжуна. Лесом высились мачты, трепетали по ветру флаги и знамена.

В центре стояло судно с мачтами высотой в двадцать чжанов, на нем было выставлено огромное знамя с надписью: «Великий юаньшуай Хань Ши-чжун». Грохотали барабаны и гонги.

«Как же тут переправиться? У меня всего шестьсот судов, а у него нет им счету!» – подумал расстроенный Учжу и обратился за советом к военному наставнику.

– У противника много судов, – сказал Хамичи, – прежде чем переправляться, надо послать людей на разведку.

– Сегодня вечером на разведку поеду я сам! – заявил Учжу.

– Я бы вам не советовал, – возразил Хамичи.

– Ничего опасного в этом нет. Мне вчера удалось поймать местного жителя, и он сказал, что в ближайшем горном монастыре Лунвана есть высокая башня, с которой можно увидеть, что творится на обоих берегах.

– Если так, я не возражаю, – уступил Хамичи.

Учжу вызвал младших военачальников, Хэхэйда и Хуанбинну, и объяснил им, как действовать.

А в это время Хань Ши-чжун заметил, что на противоположном берегу цзиньские войска располагаются лагерем у Хуантяньдана, и созвал военачальников на совет.

– Учжу незаурядный полководец. Я уверен, что сегодня вечером он попытается с горы Цзиньшань осмотреть расположение наших войск. Я думаю, надо устроить засаду в монастыре Лунвана, – сказал он и приказал военачальнику Су Дэ: – С сотней воинов засядешь в монастырской башне. Как только подойдут чжурчжэни, возьмешь в плен цзиньского полководца. Мой сын Янь-чжи и я поможем тебе. – Потом он вызвал старшего сына Шан-дэ и сказал ему: – Устроишь засаду на лодках у южного берега. Как только услышишь пушечный выстрел, переправишься на северный берег, высадишься на сушу и отрежешь чжурчжэням путь к отступлению…

Вечером Учжу, сопровождаемый Хамичи и Хуанбинну, сошел на берег. Хэхэйда остался ожидать его в лодке.

Учжу верхом на коне поднялся на гору Цзиньшань. На расстоянии полета стрелы от монастыря он остановился и спешился. Отсюда как на ладони видны были оба берега.

Су Дэ, который сидел в засаде, заметил приближающихся чжурчжэней, и в восхищении воскликнул:

– Юаньшуай Хань, вы поистине провидец!

По приказу Су Дэ воины с барабанным боем напали на врага. На помощь им подошел отряд Хань Янь-чжи.

Учжу в страхе бросился бежать, но Хань Янь-чжи преградил ему путь:

– Стой, варвар! Сходи с коня и сдавайся!

Учжу свернул на первую попавшуюся горную тропинку и поскакал без оглядки. Лишь один из его приближенных не отстал от него. Дорога была неровная, и конь этого военачальника случайно оступился. Всадник свалился на землю. Хань Янь-чжи поднял копье и хотел его прикончить, но Учжу изловчился и секирой отбил удар. Военачальник успел вскочить на коня, а Учжу пришлось вступить в бой с Хань Янь-чжи.

Цзиньские воины с трудом добежали до берега, вскочили в лодки и отчалили. Но когда они добрались до середины реки, прогремел пушечный выстрел, и навстречу выплыли лодки Хань Шан-дэ. Однако чжурчжэни гребли так быстро, что догнать их не удалось.

А в это время Хань Янь-чжи взял Учжу в плен и привез его в лагерь.

На рассвете Хань Ши-чжун поднялся в шатер, с радостью выслушал доклад сына о поимке Учжу и велел привести пленного.

 
Если тигр в западне —
Разве тигра связать не смогли бы?
 
 
Если рыба в ухе —
На спасенье надеяться ль рыбе?
 

Если вы не знаете о дальнейшей судьбе Учжу, то прочтите следующую главу.

Глава сорок третья

Госпожа Лян бьет в барабан у подножья горы Цзиньшань. Учжу с разгромленным войском бежит в залив Хуантяньдан.


 
На его драгоценном мече
Семизвездный горит узор,
 
 
А изогнутый лук за плечами
Сотни раз прославлял стрелка.
 
 
Он задумал Учжу полонить
У подножья Цзиньшаньских гор, —
 
 
Преградил реку полководец!
Не спасла чжурчжэней река!
 

Мы уже упомянули о том, что Хань Ши-чжун приказал ввести пленника. Связанного Учжу втащили в шатер и поставили на колени.

– Это не Учжу! – вскочил юаньшуай. – Кто ты такой? Как осмелился меня морочить?

– Я – Хуанбинну, военачальник из цзиньского войска, – ответил пленник. – Военный наставник Хамичи велел мне так нарядиться из опасения, как бы вы и в самом деле не захватили Учжу в плен. Больше ничего вам не скажу – можете рубить голову!

– Хитер чжурчжэнь! Сумел-таки меня обмануть! – усмехнулся Хань и приказал воинам: – Отведите его в тыловой лагерь и держите под стражей! Как только Учжу попадет в мои руки, казним их вместе! – И когда пленного увели, обратился к сыну: – Ты попался на хитрость, известную в военном деле под названием «цикада сбрасывает личинку». Запомни это и впредь будь внимательней!

Юноша поклонился и покинул шатер. Расстроенный неудачей, Хань Ши-чжун удалился во внутренний лагерь. Госпожа Лян встретила его и спросила:

– Почему вы так расстроены, господин? Мы еще можем схватить Учжу! Я знаю его характер – пусть мы его разгромили, но он не уйдет. Он сейчас думает, что мы упиваемся победой, и сегодня ночью попытается захватить наш лагерь. Давайте сделаем так: вы с подвижными отрядами засядете на берегу, а я возглавлю войско и буду оборонять водный лагерь. Если чжурчжэни нападут, бой не примем, будем только отстреливаться огненными стрелами. Когда чжурчжэни увидят, что я на них не собираюсь нападать, они непременно начнут переправляться через реку. Я же буду следить за ними с самой высокой мачты и подавать сигналы. Ударю в барабан – наступайте, смолкнет барабан – обороняйтесь. В какую сторону будут передвигаться чжурчжэни, я укажу флагом. Пора уже разгромить этих варваров, чтоб они и носа больше не осмеливались к нам сунуть!

– Ты рассчитала не хуже самого Сунь У! [2]2
  Сунь У– знаменитый древний стратег и теоретик, живший на рубеже IV–V вв., автор трактата по военному искусству.


[Закрыть]
– воскликнул восхищенный Хань Ши-чжун.

– Если вы согласны со мной, то велите написать приказ, – сказала госпожа Лян. – Если я подам неправильный сигнал, то взыскивайте с меня. Но если вы замешкаетесь, пеняйте на себя!

Супруги договорились обо всем и приготовились к бою.

Госпожа Лян отдала приказания военачальникам, которые должны были оборонять главный водный лагерь, а сама поднялась на мачту, захватив с собой небольшой барабан.

Наступил вечер. Госпожа Лян приказала одному воину из личной охраны встать у сигнального флага.

С высоты мачты ей было видно все, что делается в цзиньском лагере. Хань Ши-чжун с сыновьями, расположившись на берегу, дожидался сигнала к бою.

Восхищенные доблестью госпожи Лян, потомки сложили такие стихи:

 
Китая праведная дочь
Давно ушла от нас,
 
 
Но слава о ее делах
Не меркнет и сейчас!
 
 
Сияли серебром луны
Доспехи на плечах,
 
 
И солнце золотом цвело
На лезвии меча.
 
 
Но, видя беды, видя скорбь
Китайских рек и гор,
 
 
Невольно хмурилась она,
И был печален взор.
 
 
Не к славе скользкая тропа
Цинь Гуя привела,
 
 
О ней же до сих пор идет
Хорошая молва!
 

Между тем Учжу, избавившись от опасности, добрался до лагеря, перевел дух и сказал военному наставнику:

– Так ничего и не удалось разведать! Понапрасну потерял Хуанбинну. Как будем переправляться?

– Да, надо спешить с переправой – провианта мало. Долго нам не продержаться, – согласился Хамичи. – Давайте попробуем сегодня ночью!

Учжу не возражал. Он приказал старшему военачальнику Няньмохэ возглавить тридцатитысячное войско и на пятистах судах сдерживать противника у горы Цзяошань до тех пор, пока сухопутные войска не продвинутся вдоль южного берега и не овладеют дорогами на Лунтань и Ичжэн. Условились в третью стражу готовить ужин и кормить воинов, в четвертую – сниматься с лагеря, в пятую – начинать переправу. Все приободрились, повеселели.

В третью стражу Учжу поел жареной баранины, выпил вина. Воинов тоже досыта накормили. Было приказано соблюдать тишину, для подачи сигналов пользовались только свистками. Тридцатитысячное войско на пятистах боевых судах отплыло в направлении горы Цзяошань.

Дул южный ветер, и суда под всеми парусами стремительно летели вперед. У горы Цзиньшань дозорные из сунского лагеря заметили противника и доложили в ставку.

Госпожа Лян отдала приказ обстреливать суда чжурчжэней из катапульт и луков.

У горы Цзяошань воины Няньмохэ подняли крик. Но в сунском лагере не было заметно ни малейшего движения. Учжу встревожился.

И вдруг ударила пушка. На суда градом посыпались камни, в воздух взвились тучи стрел. Строй кораблей Учжу распался. Цзиньский полководец поспешно отдал приказ плыть наискось по течению к северному берегу.

Госпожа Лян с высокой мачты заметила его маневр и ударила в барабан. На корабле загорелся красный фонарик, указывая направление, в котором двигались чжурчжэни. Хань Ши-чжун и его сыновья на быстроходных лодках двинулись вслед за ними. Но в бой не вступали. Только когда начало светать, они с трех сторон одновременно ударили на врага.

Чжурчжэней охватила паника. Они повернули корабли и сделали попытку уйти к Хуантяньдану. Госпожа Лян ликовала; не умолкая, гремел ее барабан.

В «Истории династии Сун» так говорится об этом беспримерном сражении: «Хань Ши-чжун нанес неслыханное поражение Учжу возле горы Цзиньшань, а его жена, урожденная Лян, следила за боем и била в барабан».

По этому поводу написаны такие стихи:

 
Мачты повергает в дрожь
Барабанный бой,
 
 
Многотысячное войско —
Сила велика!
 
 
И Му Лань [3]3
  Му Лань– легендарная героиня, прославившая свое имя боевыми подвигами.


[Закрыть]
бы не сравнилась
В этот миг с тобой!
 
 
Образ женщины прекрасной
Не сотрут века!
 
* * *
 
Облетела Четыре моря
Слава дочери верной Китая,
 
 
Светлой мудрости – нет предела,
Доброте – ни конца, ни края!
 
 
Никогда река не забудет
Гром призывного барабана,
 
 
И поныне рокочут волны,
Эту женщину вспоминая!
 

Дело в том, что Хуантяньдан – залив, из которого не было выхода, и Учжу, не зная этого, попал в ловушку!

Не в силах скрыть своей радости, Хань Ши-чжун воздел руки к небу:

– Воистину нашему государю помогает само провидение! Теперь Учжу конец! Не пройдет и нескольких дней, как чжурчжэни перемрут с голоду, и мы наконец сможем спать спокойно!


И Хань Ши-чжун отдал приказ сыновьям закрыть выход из залива.

Когда юаньшуай возвратился в главный водный лагерь, госпожа Лян устроила ему торжественную встречу. Один за другим являлись военачальники и докладывали об одержанных победах и взятых трофеях.

Су Дэ живьем захватил зятя Учжу – великого вана Лунху. Хо У обезглавил цзиньского военачальника Хэхэйда и преподнес его голову. Невозможно и сосчитать, сколько попало в плен цзиньских воинов, сколько было захвачено оружия и боевых кораблей!

Имена особо отличившихся военачальников были занесены в книгу подвигов и заслуг.

Хань Ши-чжун распорядился доставить из тылового лагеря пленного Хуанбинну, обезглавить его и вана Лунху, а их головы вместе с отрубленной головой Хэхэйда выставить на мачтах.

Это было в середине восьмого месяца. Стояла великолепная погода, на небе ярко светила луна. Сунские корабли вытянулись в линию вдоль берега на добрый десяток ли. Ярко горели фонари и факелы. Воины праздновали победу.

Юаньшуаю Ханю хотелось хоть как-то выразить свою признательность жене, и он предложил ей побродить по горам, полюбоваться луной и с высоты монастырской пагоды посмотреть на цзиньский лагерь.

Взяв с собою несколько воинов для охраны, супруги поплыли в лодке к берегу. Хань Ши-чжун был одет в парчовый халат, подпоясан яшмовым поясом. Госпожа Лян тоже принарядилась.

Не спеша поднялись на гору Цзиньшань. У ворот монастыря их встретили монахи и пригласили в келью.

– Где наставник Дао-юэ? – спросил Хань Ши-чжун.

– Три дня тому назад ушел на гору Утайшань.

Выпив чаю, юаньшуай Хань приказал отнести вино и закуски на высокую монастырскую пагоду – оттуда было удобнее любоваться луной. Супруги сели друг против друга и выпили по кубку.

Внизу в цзиньском лагере, озаренном светом луны, не было видно ни единого огонька. Зато на сунских кораблях светлячками мигали фонарики и факелы. В воображении юаньшуая тотчас же встала картина: «Цао Цао с копьем в руке слагает стихи у Красной скалы» [4]4
  Цао Цао(154–220) – государственный деятель, полководец и поэт. Основатель династии Вэй. У Красной скалы на реке Янцзы в 208 г. произошла битва между флотом царства У и флотом Цао Цао, который потерпел поражение. О том, как Цао Цао слагал стихи перед боем у Красной скалы, рассказывается в романе Ло Гуань-чжуна «Троецарствие».


[Закрыть]
, и ему стало весело.

Госпожа Лян все это время сидела в задумчивости и, взглянув на довольное лицо мужа, со вздохом сказала:

– Нельзя упиваться небольшой победой и забывать о будущем! Учжу смел и умен, и, если мы не изловим его сейчас, он еще принесет нам много горя. Стоит ему вырваться из ловушки, как он уйдет на север и будет мстить за поражение. Не предавайтесь беспечности, иначе ваш подвиг может обернуться бедой!

Рассудительность госпожи Лян пришлась по душе ее мужу, и он с чувством глубокого уважения сказал:

– Я восторгаюсь твоей проницательностью и предусмотрительностью. Но сейчас опасаться нечего: Учжу так крепко заперт в ловушке, что ему не уйти – гибель злодея неминуема. Через несколько дней у него кончится провиант. Тогда мы возьмем его живьем и отомстим за двух императоров, которых он увел в неволю.

Он выпил подряд несколько кубков вина, выхватил меч и, размахивая им, запел песню на мотив «Озарена река багровым светом».

 
На десять тысяч ли раскинулась Чанцзян,
И бесконечным кажется теченье.
Не остановится она
Ни на мгновенье, —
Что перед нею
Суетная жизнь,
Где все цветет —
Но неизбежно тленье?
 
* * *
 
Оставшиеся в безвозвратном прошлом —
Что вспоминать эпохи и миры?
Что вспоминать про цинские дворцы?
Что вспоминать про ханьские шатры?
Зачем мечтать о яшмовых хоромах? [5]5
  Здесь иносказательно говорится о расцвете китайской империи в эпоху Цинь, Хань и Тан.


[Закрыть]

Не возвратить назад былой поры!
 
* * *
 
Туманом меч
Заволокло густым,
Лук заслонили
Пыль и едкий дым [6]6
  Под туманом, пыльюи дымомпоэт подразумевает предателей и корыстных дворцовых сановников.


[Закрыть]
.
 
 
Смотрю: тревожна
Неба высота,
Мерцают звезды,
От забот устав,
Покоя хочет
Каждая звезда…
 
 
Дракон и тигр
Прислушались с тоской,
А в плаче туч
Лишь слышен ветра вой.
Кому сказать,
Что много сотен лет
Спасенья людям
От печалей нет?
 
* * *
 
Смотрю на очертанья гор и рек,
Все той же скорбью отчий край объят,
И слезы безутешные текут
И падают на шелковый халат…
 
* * *
 
О! Звуки вражеских свирелей
Я слышу над рекою Бянь.
Испуганно к луне и солнцу
Метнулись фениксы-луань.
И вот я вызвал гонгом духа:
– Скажи мне, чья же тут вина,
Что грустно на ущерб уходит
Недавно полная луна? —
Но дух молчит.
И ночь темна…
 

Лишь в пятую стражу юаньшуай Хань и его жена спустились с горы и возвратились в лагерь.

Чжурчжэни потерпели тяжелое поражение: у них осталось не больше двадцати тысяч воинов и около четырехсот боевых судов. Остановившись в заливе, Учжу не знал, куда идти дальше, и послал людей в разведку. Им удалось захватить две лодки с рыбаками.

Учжу был очень ласков с пленными.

– Я четвертый сын правителя великого государства Цзинь. Войско мое разбито, и я не знаю, как мне уйти на родину. Выведите меня отсюда, и я щедро вас награжу.

– Мы, здешние жители, хорошо знаем местность, – сказал один из рыбаков. – Другого выхода, кроме как назад в реку, отсюда нет.

Учжу понял, что попал в ловушку, и его охватил страх. Он одарил рыбаков, отпустил их и тут же созвал военный совет.

– Положение опасное, – сказал Хамичи, узнав печальную новость. – А вы бы попробовали, государь, написать письмо Хань Ши-чжуну: пообещайте ему щедрые дары и предложите начать переговоры о мире. Посмотрим, что он ответит.

Учжу так и сделал. С письмом к Хань Ши-чжуну он послал рядового воина.

Когда о прибытии цзиньского посланца доложили Хань Ши-чжуну, тот распорядился привести его в шатер. Посланец преклонил колена и подал письмо. В нем говорилось:

«Если вы пропустите меня на родину, я готов заключить мир и навеки отказаться от нападения на империю Сун. Вы же лично получите от меня в подарок лучших коней».

Юаньшуай Хань только расхохотался:

– За кого меня принимает этот варвар?

Он написал ответ, приказал отрезать посланцу уши и нос и выгнать из лагеря. Стиснув зубы от боли, цзиньский посланец кое-как добрался до лагеря. Учжу опять стал совещаться с военным наставником, но тот ничего не мог посоветовать, кроме как сделать попытку прорваться через линии сунских кораблей.

На следующий день цзиньские суда двинулись к выходу из залива. Воины размахивали флагами, били в барабаны и кричали. Хань Ши-чжун все это предвидел и поэтому заранее приказал всем военачальникам держаться начеку, при появлении чжурчжэней – не ввязываться с ними в рукопашный бой, а лишь отбиваться из катапульт и самострелов, стараясь снова загнать их корабли в залив.

Так и получилось. Попав под град стрел и камней, Учжу приказал повернуть назад.

Вскоре в сунский лагерь прибыл цзиньский чиновник и сказал:

– Четвертый сын великого правителя государства Цзинь просит полководца на переговоры.

Повинуясь приказу главнокомандующего, воины развели в стороны суда первой линии и пропустили его корабль. Хань Ши-чжун стоял на носу корабля. Рядом с ним – заряженные катапульты и самострелы на случай какого-либо коварства со стороны противника.

Учжу на своем корабле тоже выехал вперед. Оба судна остановились шагах в двухстах друг от друга.

Учжу снял шапку и обратился к Хань Ши-чжуну – люди громко повторяли его слова:

– Срединная империя и государство Цзинь – одна семья. Ваш император и наш государь – как родные братья. Я поднял войска, чтобы покарать разбойников, которые взбунтовались в Цзяннани, а получилось так, что раздразнил тигра! Клянусь: если пропустите меня на родину, больше никогда не вторгнусь на Срединную равнину, и наши государства будут жить в вечном мире!

Хань Ши-чжун приказал чиновнику ответить:

– Ты уже не раз нарушал клятву, коварством захватил и увел в плен двух наших императоров, опустошил наши земли. Никакого разговора о мире не будет, пока не освободишь императоров и не вернешь нам Кайфын!

– Так и вернулся Учжу в свой лагерь ни с чем. Расстроенный, он пожаловался военному наставнику:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю