Текст книги "Сердце с горьким ядом (ЛП)"
Автор книги: Бринн Уивер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Черт.
Оставить ее здесь просто кажется неправильным. Я все еще хочу перемолоть ее кости, но понимаю, что она тоже страдала. И все еще страдает. Наверное, как мы все. У всех есть воспоминания, которые хочется подавить, горе, которое нужно пережить, или любовь, которую потеряли, и разбитые сердца, которые нужно залечить. Мы все ищем свое место. Может, иногда стоит помогать друг другу. Думаю, мир станет лучше.
Ладно, оговорюсь: кроме Ашена. Ему не помогать. По понятным причинам.
Но мне становится легче, когда я говорю:
– Пойдешь с нами.
И я вижу, что ей тоже становится легче. Она неуверенно, но с облегчением улыбается и кивает.
Наша группа направляется в гостиную, Давина слегка отстает, наблюдая с края комнаты, пока Коул и Эрикс двигают мебель, освобождая место для портала Эдии. Я на мгновение задерживаюсь, наблюдая, как она раскладывает на полу сосновые иглы, обугленные травы и кости, прежде чем идти за сумками. Пишу мистеру Хассану записку, вырванную из блокнота, с извинениями за испорченные простыни. Оставляю ее на кровати, проводя рукой по поверхности матраса, будто моя кожа может впитать воспоминания.
Когда я возвращаюсь к остальным, Эдия уже читает заклинание, широко раскинув руки. Черный вихрь галактик раскручивается по ее зову, и я с восхищением смотрю на подругу.
– Она и целительница, и путешественница? – спрашивает Давина, останавливаясь рядом со мной и наблюдая, как с пола поднимается мерцающая черная сфера. Я поворачиваюсь к ней с гордой улыбкой и слегка киваю. – Мама была путешественницей. В мое время их было очень мало.
– Сейчас еще меньше, – говорю я. – Большинство были уничтожены со времен твоей эры.
Я не уточняю, но это висит в воздухе. Правда в том, что большинство этих ведьм пали от клинков Жнецов. Их убивали за преступления, сфабрикованные только для того, чтобы сокрушить их силу и подчинить ковены. А если не Жнецы, то люди. Страх человечества перед неизвестным обрек многих сильных ведьм на страдания и костры.
Давина сглатывает и отводит взгляд, прежде чем исчезнуть в портале. Эрикс и Коул следуют за ней, поблагодарив мистера Хассана и взяв у него пакеты с едой с благодарными улыбками. Эдия обнимает старика и смотрит на меня долгим понимающим взглядом, прежде чем шагнуть в мерцающую черную сферу.
– Я не знаю, как тебя отблагодарить, – говорю я старику, сжимая его руки. В моих глазах появляются слезы. Я вижу, как они блестят и в его глазах.
– Azizati. Я уже говорил. Из всех бессмертных существ вампиры – мои любимые. А ты – больше всех.
Сердце расцветает, как цветок, в груди. Хочется спросить, почему. Но и не хочется. Я не уверена, что оправдаю его ожидания. Просто хочу принять его слова, будто я их заслуживаю.
– А как мы отплатим за твои услуги?
– Жнец позаботился об этом.
Я закатываю глаза.
– Конечно, еще бы.
Старый аптекарь улыбается.
– Я скажу твоему Жнецу, куда ты ушла, когда он вернется.
Я фыркаю и поднимаю глаза к потолку, прежде чем посмотреть на старика.
– Скажи что угодно, только не Равелло. Буквально что угодно. Рейкьявик4. Лима5. Середина Сахары.
Мистер Хассан широко улыбается. Он точно скажет ему про Равелло. Возможно, даже точный адрес. Не удивлюсь, если он прицепил ко мне GPS-маячок. С меткой: «Вампирша ЗДЕСЬ».
– Почему? – спрашиваю я.
– Как думаешь?
– Потому что ты безумный старый романтик, вот почему.
– Может, чуть-чуть.
– Ты же понимаешь, что это из-за него меня бросили в темницу и пытали, да?
– Разве, azizati? Потому что он также единственная причина, по которой ты сейчас стоишь здесь.
Хочется сказать: «Да, это все его вина», но я молчу. Улыбка аптекаря становится немного печальной. Сердце сжимается, и я стараюсь не думать о том, что тысячелетия забрали и у него.
– Может, твой Жнец делал плохой выбор. Может, он делал единственный возможный выбор. А теперь пытается сделать лучше.
– Это... загадочно. И не особо помогает.
Аптекарь смеется и поворачивает меня к порталу, подталкивая к темноте.
– Удачи, shakhs shabun. Я буду думать о тебе.
Я улыбаюсь через плечо, не сводя глаз с мистера Хассана, пока тень сферы не поглощает пространство за мной, и шагаю в теплую ночь Италии.
ГЛАВА 14
– Почему у вашего рода так много клубов? – спрашиваю я, одергивая платье, облепившее мои ноги, и слегка пошатываясь на каблуках после двух бутылок вина, выпитых с головокружительной скоростью в Вилле Датура. Ведьмы ковена Датура оказались очень гостеприимными: усадили нас выпить, предоставили гостевой дом на территории, дали нам одежду и наложили заклинание, чтобы скрыть крылья Эрикса на время нашей вылазки в Клуб «Caelum». Они явно торопились указать нам направление к Кассиану, что наводит на мысль – его короткий визит уже успел всем надоесть.
Что, впрочем, неудивительно.
Эдия смеется и вцепляется мне в руку, пока мы ковыляем по крутым улочкам Равелло. Ночной воздух пропитан ароматом цветов и оживленной итальянской речью.
– Может, мы, ведьмы, просто любим танцевать. Или выпить. А может, и то, и другое.
– Подтверждаю. Оба варианта верны, – говорю я, снова поправляя платье.
Эдия шлепает меня по руке.
– Хватит его теребить.
– Оно чертовски тесное.
– Так и задумано.
– Будто меня в него нарисовали, господи.
Каблуки мне велики на полразмера, платье – минимум на два размера мало. Вырез спереди глубокий, сзади – еще глубже. Черное, с блестками, едва прикрывающее задницу и кинжал, притороченный к бедру на пределе анатомических возможностей. Идеально для клуба. А еще может служить салфеткой.
– Ты выглядишь сногсшибательно. Тесно – это хорошо.
– Твое не обтягивает, а ты выглядишь потрясающе, – парирую я, кивая на ее сверкающее бирюзовое платье. Вырез соблазнительно открывает грудь, а ее темная кожа будто светится в лунном свете. Ее наряд тоже короткий, но явно удобнее.
– Ну, знаешь... Не помешает напомнить Кассиану, чего он лишился за эти века. Если хочешь убедить его пойти за тобой, даже если ради его же блага.
– Это... очень плохая идея.
Эдия смеется и прижимает меня к себе, оглядываясь на Эрикса и Коула, за которыми следует Давина. Затем ее взгляд устремляется к фонарям клуба «Caelum» – массивному каменному зданию, нависающему над морем под звездами.
– Что это значит? – спрашиваю я.
– Ты про что?
– Вот это.
Эдия делает невинное лицо.
– Этот взгляд. Эта улыбка, – настаиваю я, указывая на ангела и демона позади нас.
Эдия пожимает плечами.
– Да ничего! Просто проверяла, не проявились ли крылья Эрикса.
Я фыркаю от смеха.
– Что?
– Конечно. И точно не потому, что ты мечтаешь оказаться между демоном и ангелом, как начинка в бутерброде.
Эдия громко хохочет – слишком громко, выдавая себя. Ее кожа слишком темная, чтобы разглядеть румянец, но я чувствую, как кровь приливает к ее щекам.
– Не мечтаю, – шипит она.
– И как это назвать? «Демангелведьм»?
Эдия не может сдержать усмешку.
– Нет. Правильный термин – «демангелсосветпалочковедьм».
Мы заговорщически ухмыляемся друг другу, и я немного крепче сжимаю Эдию. Голоса, смех и музыка льются по улице, как вода. Сегодня мы – часть этого мира. Обычно смертные существуют где-то рядом, но сейчас, среди этого оживления, я чувствую, что жизнь все еще может быть прекрасной – даже для таких, как мы. Я задумчиво улыбаюсь и смотрю на звезды, пока мы идем в тишине.
– Как ты? – внезапно спрашивает Эдия, понизив голос и похлопывая меня по руке.
Улыбка сходит с моего лица.
– Так себе, если честно. Не стоило пить вторую бутылку, – признаюсь я, прикрывая отрыжку кулаком. Голова гудит с тех пор, как я очнулась на полу у мистера Хассана, а смешивать эликсир с алкоголем мне не хотелось – я выбрала последнее. Боль то накатывает, то отступает, но не исчезает. И дело не только в ней. Я чувствую себя... не собой. Вино должно было отвлечь или хотя бы дать повод для отвратного самочувствия. Что ж, получила второе.
– Я имела в виду, как ты себя чувствуешь из-за встречи с Кассианом, – говорит Эдия, хотя и оглядывает меня обеспокоенным взглядом. Думаю, мы обе надеялись, что процедура в Каире волшебным образом все исправит. Но в магии есть забавная вещь. Иногда она совсем не волшебная.
– Да, насчет этого. Хороший вопрос. Не знаю, немного странно, наверное? – На самом деле я старалась об этом не думать, что было еще одной причиной выпить столько вина. Но Эдия не настаивает на большем, просто кивает, когда мы останавливаемся под синими фонарями бара ковена Датура.
Мы ждем, пока остальные нас догонят, когда достигаем входа в клуб, двери которого охраняют два колдуна-вышибалы. Помимо того, что они немного великоваты, эти огромные колдуны ничем не отличаются от обычных посетителей, которые ждут в очереди или спотыкаются, выходя из клуба, но я чувствую магию в них. Она окружает это место такой толстой пеленой заклинаний, что воздух почти мерцает. Персонал, очевидно, был предупрежден о нашем прибытии и отступает, чтобы пропустить нас.
Музыка накрывает нас волной, смешиваясь с запахом пота, алкоголя и зелий. Сердца бьются вокруг, голоса сливаются в гул.
Клуб погружен во тьму, разрываемую лишь светом со сцены, где диджей сводит треки. Эдия ведет нас через границу между танцполом и высокими столиками. Длинный бар изгибается волнообразной линией слева от нас, бармены за ним выстраивают стопки шотов и смешивают коктейли. Мы направляемся к лестнице, где еще два вышибалы охраняют бархатный канат, отгораживающий VIP-зону. Увидев нас, они открывают проход и отступают в сторону.
С каждым шагом по лестнице мое сердце бешено колотится. Прошло очень, очень много времени с тех пор, как я видела Кассиана, но я все еще помню каждый дюйм его кожи. Я почти чувствую, как мои пальцы обводят глубокий шрам, который рассекает его левую бровь, и еще один, поменьше, на верхней губе. Следы кровавых сражений.
Горячий римский воин с загорелой кожей и мускулами, с большими карими глазами, которые сверкали от улыбки даже тогда, когда он вспарывал животы? Да... Мы, вампиры, такое замечаем. И нам это нравится. Так что, конечно, я была по уши увлечена им тогда. Он был своего рода психотически горячим.
Я влюбилась сильно и быстро.
Всего через месяц после встречи с ним я сделала Кассиану предложение, и он принял его. Я сделала его бессмертным. И поначалу он был великолепен. До некоторых пор.
Я чувствовала себя так, словно меня развели, понимаете? Я искала воина, который пойдет со мной в бой, а вместо этого получила типичного парня из Тиндера, который на фотке держит рыбу. Ладно, может, это немного грубо... он все же убивал людей. Много людей. Но его больше интересовала политика: дорогие одежды, ужины и манипуляции смертными.
Это было скууууучно.
Я пыталась убедить себя, что все наладится, когда мы поженимся и свяжемся кровными узами. В конце концов, Кассиан сделал мне поистине эффектное предложение, которое вполне соответствовало его вкусам. Мы, вампиры, обожаем романтические жесты. Я бы предпочла что-нибудь более скромное и интимное, но, к его чести, он приложил много усилий. Там были колесницы цветов. Там были певцы и дети, танцующие по улице в мою сторону, как какой-то дурацкий маленький флешмоб. Он даже поставил пьесу, черт возьми, о мифической женщине, которая крадет душу простого солдата, и тра-та-та, тра-та-та, они жили долго и счастливо, Леукосия, выйдешь ли ты за меня замуж, КОНЕЦ.
…….
………Да, это было так же кринжово, как и звучит.
Но я, конечно, сказала «да». Как можно отказать, когда на тебя с надеждой смотрят пара сотен человек? И мне было одиноко. А в таком состоянии я, как мы уже выяснили, творю полную дичь.
Плюс он был горяч, и обращался со мной хорошо. Ничего ужасного – например, не бросал меня в подземелье на месяц пыток. Он любил меня. И я его. По крайней мере, мне так казалось. Но, видимо, недостаточно.
Так что я... сбежала. В день свадьбы.
Да, страх подхватил меня, как парус, понес на восток через имперские провинции, путешествуя все дальше и дальше на протяжении веков, пока в конце концов я не оказалась в Японии, где сражалась вместе с Томоэ Годзэн. Тогда было много отвлекающих факторов. И еды. Дефицита в мудаках не наблюдалось. Охота была хороша, а войны помогали забыть, какая же я тварь – бросила человека, который хотел на мне жениться.
Кстати о мудаках: хочу забрать свою катану у Того Самого Жнеца-Мудака-Ублюдка.
В любом случае, в конце концов я немного собралась с духом и извинилась в письме, и после этого мы время от времени поддерживали связь. Знаю, знаю, все равно не очень хорошо. Я трусиха. Пару раз даже смутно подумывала о том, чтобы вернуться. Но я не вернулась. Я больше никогда не видела Кассиана. И насколько ему было известно, слух был правдой. Последняя из сирен умерла на костре триста лет назад.
Так что да, выражение шока на его прекрасном лице сейчас определенно оправдано.
Кассиан ставит бокал на стол. Едва. Его рука будто не слушается. Он медленно поднимается с кожаного дивана, где сидел с двумя ведьмами.
– Леукосия?..
– Привет, Кассиан.
Мой хриплый голос явно не совпадает с его воспоминаниями. Вижу это по морщинке между его бровями.
Он смотрит на старшую из двух ведьм, потрясающую женщину с длинными, седеющими каштановыми волосами, которые волнами спадают на плечи. Она выглядит уверенной. Контролирующей. Могущественной.
Женщина встает и идет к нам, протягивая мне руку. Ее тело слегка смещается, преграждая путь между мной и Кассианом. Но ее улыбка приветлива и безмятежна.
– Benvenuta, Леукосия, – говорит она с мягким итальянским акцентом. – Меня зовут Бьянка, а это моя дочь, Джанна.
– Джиджи, – поправляет младшая ведьма, наклоняясь в сторону, улыбаясь, и сходство с матерью бросается в глаза.
Я улыбаюсь в ответ и протягиваю руку Бьянке. Ее теплые пальцы обвиваются вокруг моих.
И прежде чем я успеваю понять, что происходит, она выхватывает длинную стальную булаву из-за спины и вонзает ее мне в сердце.
...В сердце.
...В чертово сердце...
– Какого хрена, – говорю я в ужасе. Она проводит булавкой по языку, пробуя мою кровь, а Эдия хватает меня за руку и оттаскивает назад. Я слышу взрыв адского пламени над клинком Коула. Смотрю вниз на след крови, вытекающей из моей груди, но чувствую, как рана уже затягивается изнутри. Когда снова смотрю на Бьянку, ее глаза затянуты клубящимися серыми облаками.
Ну блять…что за хрень.
– Это хреновый способ поздороваться.
– Прости, – морщится Джиджи. – Но только так она может видеть.
– Мои искренние извинения, вампирша. В наши дни нельзя быть слишком осторожной, – говорит Бьянка, ее глаза снова становятся темно-карими, когда она отворачивается, чтобы взять салфетку со столика. Она протягивает ее мне с доброжелательной улыбкой, затем окидывает взглядом остальных за моей спиной. – Пожалуйста, опустите оружие. Я не хотела причинить вред.
Я скептически фыркаю.
– Нашли то, что искали? – спрашиваю я, вытирая грудь.
Улыбка Бьянки расширяется.
– Это и многое другое. Присаживайтесь, выпьем. – Она изящным жестом указывает на кресла, затем поворачивается к небольшому, но хорошо укомплектованному бару. – Франко, prendi del sangue per la vampira6.
Теперь, когда я явно не представляю угрозы, Кассиан сокращает расстояние между нами и обнимает меня. Это чувство одновременно знакомое и новое, теплое, но сдержанное. Его тело не изменилось за века, но запах стал современнее – одеколон и дезодорант сильно продвинулись со времен Римской империи.
Когда он отстраняется, его сверкающие глаза изучают мое лицо. И снова – эта морщинка между бровями.
– Ты выглядишь… как-то иначе, – говорит он, его голос с акцентом звучит древнее, чем у Бьянки.
– В последнее время со мной кое-что происходило.
Бьянка смеется, и ее смех обволакивает нас.
– «Кое-что».
Видимо, она почувствовала куда больше, чем «кое-что». Я встречаю ее взгляд, но она лишь улыбается.
– А ты не изменился, – говорю я, снова глядя на Кассиана. И это правда. Его шоколадные волосы чуть длиннее, чем я помню, но глаза все так же улыбаются, а загорелая кожа сияет. Взгляд Кассиана скользит за мою спину, и я отступаю, давая ему пройти.
– Эдия, рад снова тебя видеть, – говорит он. Они обмениваются теплыми приветствиями, целуя друг друга в щеки. Мы, бессмертные, часто пересекаемся – эти двое встретились в Риме века назад, еще до того, как я познакомилась с Эдией. – Не удивлен, что ты и Леукосия нашли друг друга. Вы, наверное, неразлучны.
– Абсолютно верно, – улыбается Эдия. – Рада тебя видеть.
Далее очередь представлять Давину. Я слышу, как ритм сердца Кассиана сбивается, когда он берет ее руку, но его приветствие звучит с легким, непринужденным шармом. Давина остается сдержанной и нечитаемой. Вежливой, но не дружелюбной. Умно. Не могу винить ее за то, что она ничего не выдает.
Когда все представления закончены, мы рассаживаемся по мягким кожаным диванам и креслам. Бьянка занимает кресло во главе импровизированного стола, а я сажусь напротив Кассиана, на ее прежнее место. Официант приносит поднос с бокалами, еще одну бутылку вина и высокий стакан крови для меня. Я бросаю взгляд на Эрикса, но он, слава богу, спокоен. Вряд ли мы произвели бы хорошее впечатление, если бы он сейчас рухнул в обморок. И что-то подсказывает мне, что впечатление для Бьянки важно.
– Где второй Жнец? – спрашивает она. Ее взгляд устремлен на меня, как отточенный клинок. Я прикусываю губу и прячу их за краем бокала, поднимая брови с наигранной невинностью.
– Второй Жнец?
Улыбка Бьянки становится чуть хитрой.
– Твой Жнец.
– У меня нет…
– Тот, что спас тебя?
– Как ты…
– Тот, с кем ты связана кровью?
– Связана… что?
– Высокий. Темные волосы. Хорошо одет.
– Связана кровью? Я не понимаю, о чем ты…
– Vampira, – мурлычет она, растягивая слово, полное и насмешки, и укора. Мои щеки пылают. Прощай, хорошее впечатление. Мой рот открыт, будто я рыба, выброшенная на берег и задыхающаяся на воздухе. – Связанные кровью. Чем больше ты пьешь, тем сильнее переплетаются ваши судьбы. Но, полагаю, они уже сплелись довольно крепко, раз ты почувствовала это с первой встречи. Все было в твоем заклинании.
– Ч-что? Я… заклинание… что? – я совершенно не ожидала такого поворота. Меня выбило из колеи. На лбу выступает испарина, и головная боль усиливается.
– «Saggiu Ashen hiu. Asallah libukkunu, assus martuktuk», – повторяет Бьянка мое заклинание.
Но я слышу его не ее голосом, а своим. Тем, каким он был раньше.
Моргаю – и вот я снова в переулке в Сэнфорде, склонившись над Ашеном, моя кровь течет в его раненое сердце.
Я слышу его прерывистое дыхание. Чувство поражения сковывает меня. Моя рука лежит на животе, там, где была его, когда он вытащил меня из боя.
Что-то тянуло меня к нему. Причина, по которой я его спасла. Не просто боевое товарищество. Не просто несправедливость от того, что демон умирает от яда «Крыло Ангела».
Это был он.
Это было прошлое, которое я чувствовала, но не видела. И будущее, которое могло бы быть, если бы я рискнула. Если бы приняла этот огромный риск.
Я моргаю и трясу головой. Эдия сжимает мою руку.
– Лу?..
– Я… я… – опускаю взгляд, на секунду радуясь, что на этот раз не описалась. Затем снова смотрю на Бьянку, стараясь не выглядеть так панически, как я себя чувствую. Кажется, не выходит. Ее улыбка расширяется. Да, точно не выходит.
– Это не так. Связанные кровью… это же не реально. И я ни с кем не связана, – лепечу я.
Бьянка пожимает плечами.
– Возможно. Но не волнуйся, vampira. Я не сказала, что вы связаны друг с другом. Я сказала – ваши судьбы переплетены.
Слава богу.
– Хотя чаще всего первое тоже верно.
Черт возьми.
– Да, часто это любовь. Или смерть. Или и то, и другое. Кто знает? Судьба полна загадок.
Твою мать.
– Связанные кровью? – переспрашивает Эрикс, наклоняясь вперед. Я стону. Его глаза буквально сверкают, будто в них насыпали блесток, когда он смотрит на меня. Да, именно так, сверкают глаза, а не яйца, как мы шутили. Ему чертовски нравится эта затея.
– Священные узы кровной связи, нерушимые расстоянием и временем. Две души, сплетенные общим началом. Это похоже на диалог Аристофана о любви в «Пире» Платона. Две половинки одного целого, разделенные богами, ищущие свою недостающую часть. Только в реальности такое встречается куда реже, чем предполагал Платон.
– Настолько редко, что это вообще миф, – замечает Эдия.
Бьянка смотрит на нее и ухмыляется.
– Для могучей ведьмы я думала, ты знаешь лучше.
– Простите, что? – переспрашивает Эрикс, озираясь. – Мистофелис7? При чем тут Кот? Я совсем запутался.
– Dio ci salvi tutti8, – стонет Бьянка. Эдия давится вином и выплевывает его обратно в бокал. Джиджи хохочет. Кассиан хихикает, пока не встречает взгляд Давины – пустой, оценивающий. – Не Мистофелис. Аристофан. Афинский драматург. Позволь угадать, ты бессмертен всего тридцать секунд, да? Современное образование такое убогое. Gesù Cristo9.
Эрикс откидывается в кресле, буквально сжимаясь.
– Платон написал «Пир» как философский диалог о любви, – объясняет Бьянка, ее жесты плавны и грациозны. – В произведении Аристофан высказывает идею о том, что боги разгневались из-за высокомерия людей, и поэтому Зевс разделил наши тела и души на две части. Мы остались без своих половинок и были вынуждены искать их. Когда две души встречаются, их охватывает родство, юмор и любовь. Мы возвращаемся к своей изначальной природе. Исцеляемся. Due anime diventano una.
– И ты думаешь, Лу и Ашен… это две души, которые когда-то были разделены? И теперь воссоединились? – переспрашивает Эрикс, снова наклоняясь.
– Кто знает? – пожимает плечами Бьянка. – Два древних существа, чьи корни уходят так далеко, как только можно проследить. Оба сломленные и одинокие, теперь связанные кровью узами, которые превосходят разум и магию. Две судьбы, сплетающиеся ближе с каждой каплей разделенной жизни. Разве это не похоже на миф, воплотившийся в жизнь?
Ее взгляд останавливается на мне, пронзая душу.
Мне хочется спорить, отрицать все, что она сказала. Сказать, что наша связь умерла, когда погиб Ашен. Что все, что осталось, было вырвано из меня, когда он стоял и смотрел, как меня уводят в клетку. Любовь истлела в подземельях Царства Теней. Я хочу рассказать ей, как каждый укол, каждый порез, каждый ожог и перелом разрывали наши судьбы. Как они крали у меня частицы меня – и все, что могло остаться в этой связи, умерло вместе с ним.
Но это не было бы правдой.
Возможно, мы распутались. Но где-то, как-то – мы все еще связаны. Болью, местью, любовью или смертью – но связаны. Я ставлю бокал на стол. Откидываюсь в кресле. Я хотела правды – и получила ее. По крайней мере, часть. Я чувствую это, каким бы невозможным оно ни казалось. Ашен и я… наши судьбы сплетены. Закончится ли это моей гибелью, его или чем-то еще, я не знаю. Но мы часть большого полотна, готового порваться. Я знаю это. Я чувствую, как судьбы плетут для нас нити, ведущие нас к тайнам миров.
– Мне нужно найти Валентину, – говорю я, не отрывая взгляда от Бьянки.
Уголки ее губ приподнимаются.
– Дай мне два дня.
– Нам нужно забрать Кассиана с собой, пока Семен не выследил его здесь.
– Пожалуйста, – улыбается она шире, когда Кассиан фыркает.
Голова проясняется. Вены наполняются легким жужжанием. Я встаю, кивая Бьянке.
– Два дня.
– Два дня.
– Ты куда? – спрашивает Эдия, озадаченно глядя на нас.
– Вниз. Выпить и повеселиться, пока есть возможность, – отвечаю я, протягивая ей руку. Она берет ее и встает, остальные следуют нашему примеру. Ноги кажутся тверже, когда я поворачиваюсь к лестнице.
Я знаю правду.
Жнец вернулся в Мир живых.
И он идет за мной.
ГЛАВА 15
Музыка вибрирует в груди. Она окутывает нашу маленькую компанию бессмертных, словно вода, унося на своих волнах. В конце концов, за нашими плечами – века практики и десятилетия грации. Но когда ты вампир, танец обретает собственную мелодию. Он наполняет меня сердцебиениями. Звуком работающих мышц, воздуха, проходящего через легкие. Ритмичным стуком каблуков по полу. Голосами. Смехом. Шепотом кожи. Ласками. Поцелуями. Ароматами и звуками желания.
С каждой нотой я чувствую, как возвращаюсь к себе. Закрываю глаза и улыбаюсь так, как давно не улыбалась. Растворяюсь в этом потоке звуков. Танцую, пока тонкий слой пота не покрывает кожу, сверкая в мигающем свете. С каждой песней я все больше чувствую себя собой.
Через некоторое время я отделяюсь от остальных, останавливаясь у края танцпола, чтобы перевести дыхание и просто понаблюдать. Взгляд скользит к столикам, Давина сидит с Кассианом, робко улыбаясь, пока он, увлеченный рассказом, оживленно жестикулирует. В этом моменте есть что-то... большее, чем просто норма. Отворачиваюсь, будто тяжесть моего взгляда может разрушить их чары.
Я смотрю на гирлянды, обрамляющие сцену, слегка улыбаясь диджею, сводящему песни и биты, которых я никогда не слышала. Размышляю, какие ноты мог бы добавить мой голос, – и вдруг чувствую его.
Гул в моей крови подобен магии музыки. У него есть темп. Мелодия.
Я чувствую запах чернил. Невыкуренного табака, нагретого солнцем. Слышу одно сердцебиение, такое же медленное и мощное, как мое, его ритм почти так же знаком.
– Ты была права, – тихий голос звучит у самого уха, достаточно громко, чтобы перекрыть музыку.
Тепло разливается по спине. Я сопротивляюсь желанию прижаться к нему, закрываю глаза, и на губах появляется легкая улыбка. Тянусь к кинжалу на бедре, но чья-то рука медленно спускается по моему предплечью, отводя ладонь от лезвия. Его пальцы переплетаются с моими.
– В чем? – спрашиваю я, когда он подходит ближе, прижимаясь грудью к моей спине. Он отводит мои волосы с плеча, касаясь затылка, прежде чем откинуть их.
– Предательство, – говорит Ашен. Его губы скользят по шее. – На вкус оно было как медь. Но пахло тобой.
Огни прорезают темноту клуба, освещая меня, так же, как его слова освещают тени в моей душе. Тепло сжимается внизу живота.
– Рада слышать. Не хотелось бы, чтобы оно пахло другой женщиной. Было бы неловко. Хотя, погоди-ка...
– Вампирша... – его низкое рычание отдается в груди, и моя улыбка становится шире. Ашен говорит ровно, несмотря на ярость, кипящую внутри него. – Пошли со мной.
Что ж. Кажется, он все еще любит приказывать. А значит, я все еще буду получать удовольствие, отвечая:
– Нет.
– Пожалуйста.
– Не, спасибо.
Ашен вздыхает, и его дыхание будто запускает электрический ток по моей коже. Он проводит пальцем по открытой спине. Мое сердце взрывается с каждым его прикосновением.
Мы начинаем двигаться в такт музыке, но будто находимся на другом танцполе, чем все остальные. Кажется, они не слышат настоящей музыки. Настоящая музыка – медленная. Чувственная. Это ритм сердца Ашена, бьющегося у моего позвоночника, когда его рука опускает наши переплетенные пальцы мне на живот, притягивая ближе. В его ласке, когда я поднимаю руку и впускаю пальцы в его волосы. Музыка – в его дыхании, согревающем шею, в тепле губ, шепчущих в кожу.
На мгновение мне хочется забыть, что мы каратель и добыча, солдат и оружие, охотник и жертва, которая не сдается. Кто из нас кто – я уже и сама не знаю. Не хочу вникать. Просто хочу верить, что мы просто мужчина и женщина на танцполе. Ничего больше.
– Пошли со мной на улицу, – снова говорит Ашен, на этот раз мягко. Соблазнительно.
– Нет, – так же тихо отвечаю я, продолжая двигаться с ним в такт.
– Ты не сможешь избегать меня вечно.
– Могу попробовать.
Его зубы слегка касаются уха. Слова звучат в голове моим новым, хриплым голосом. Могу попробовать. Но я не хочу. Пока нет.
Ашен крепче обнимает меня. Его пальцы скользят по линии челюсти. Дыхание вторит пульсу. Из моих губ вырывается стон – так тихий, что даже я едва слышу, но Ашен чувствует его по вибрации в горле. Я понимаю это по тому, как его поцелуй становится огнем на коже. Мое тело тает в его объятиях под звуки музыки.
– Пойдем со мной, вампирша.
Я вздыхаю, отчасти из-за его настойчивости, отчасти из-за прикосновений.
– Ты не сдашься, да?
– Как и ты. Ты самое упрямое существо во всех мирах.
– Удивлена, что ты только сейчас это понял, – говорю я, и легкий смешок Ашена согревает кожу. – Кажется, я была ясна, Жнец. Я скорее умру, чем позволю тащить себя обратно в Царство Теней.
Его хватка крепчает, когда моя рука опускается.
– Я не собираюсь тебя туда тащить.
– Со всей возможной грубостью заявляю, Жнец: я тебе на слово не верю.
– Хм, – он гудит прямо у шеи. Волна жара устремляется вниз живота, а по коже разливается румянец. – Тогда вот что: я обещаю не забирать тебя и не позволю никому другому увести тебя из этого клуба. Если только ты сама не попросишь.
Я искренне смеюсь, но смех быстро становится едким. Ашен, кажется, не смущен. Его пальцы все еще переплетены с моими. Он кладет подбородок мне на плечо.
Не могу сказать, что пытаюсь вырваться из его объятий, но и выходить с ним в ночь тоже не горю желанием. Ощущение, что мы просто мужчина и женщина, ускользает. Оно испаряется, как туман на солнце.
– Ты? И обещание? – мой голос звучит сладко и невинно, несмотря на боль и злость, скрытые под поверхностью. – Ты нарушил почти все данные мне обещания. Кроме того, Жнец, тебе давно стоило понять: среди бессмертных единственные обещания, что чего-то стоят, оплачиваются кровью.
Его свободная рука скользит по запястью, поднимается выше локтя. Медленно, осторожно, будто он смакует каждое прикосновение. Грудь вспыхивает, когда его ладонь касается плеча. Мурашки следуют за его пальцами, как хвост кометы, когда его рука движется к ключице и останавливается над сердцем.
– Тогда я заплачу кровью, – говорит Ашен, его губы касаются уха с каждым словом. Он поднимает руку, поднося запястье к моим губам.
Я закрываю глаза. Горло горит от желания при виде вен под кожей. Но дело не только в этом. В намеке. В самом жесте, который притягивает меня не меньше, чем запах, вкус или ощущение его сущности, текущей по моим жилам. Это больше, чем сила секретов и времени в его крови. Это магнитное притяжение, будто мы должны найти друг друга через любые расстояния, миры и время.
«Связанные кровью», – вспоминаю я слова Бьянки. «Чем больше ты пьешь, тем сильнее переплетаются ваши судьбы».
Эти слова оседают в груди, как раскаленный стеклянный шар. Они расширяются, заполняя каждую пустоту, покрывая меня правдой изнутри. А правда в том, что эта кровная связь жестока. Все не должно быть так. Мне не нужно что-то настолько священное от того, кто предал меня.
Я убила почти всех, кто предавал меня за эти тысячелетия. Но тот, кто ранил сильнее всего, сейчас здесь, обнимает меня. И я позволяю. Не могу остановиться.
Нет, все не должно быть так. Не с этим врагом. Не с человеком, который никогда не должен был стать моим.
Та печаль, что поднимается при этих мыслях, – как зыбучие пески. Как место, где мне не положено быть. Как пустыня, что отталкивает меня от моря и поглощает. Сухая, иссушающая. Бесконечная. Безжалостная. Она затягивает, не оставляя ничего, покрывая мой мир грубыми зернами, пока не задыхаюсь, теряя даже волю бороться.
