Текст книги "Сердце с горьким ядом (ЛП)"

Автор книги: Бринн Уивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

...

...

«Ты права, стерва».

Взгляд Ашена скользит по чертам моего лица, прежде чем вернуться к глазам. Он улыбается, и это выглядит слишком проницательно для моего комфорта.

– Ты когда-нибудь просто просыпаешься спокойно, или каждый твой день начинается с какой-нибудь битвы? Интересно, бывает ли в твоих мыслях покой.

Я сужаю глаза. Его улыбка становится чуть шире.

– О чем ты думала только что?

– Не скажу.

Ашен слегка смещается, нависая надо мной, его вес прижимает мое плечо к матрасу. Он целует мою шею, его дыхание вызывает мурашки на груди.

– А если я потребую, чтобы ты сказала? Тебе, кажется, нравятся мои требования.

Я подавляю дрожь желания.

– Думаю, пора вставать, – ворчу и выскальзываю из-под него, его рука тянется вслед.

– Ладно, вампирша, – говорит он, пока я направляюсь к шкафу. В его голосе слышится самодовольная улыбка. – Подкинешь мне мой кинжал, когда будет возможность? Тот, что я вытащил у тебя из рук. Может, как-нибудь обсудим, что ты собиралась с ним сделать.

Я замираю и бросаю на него убийственный взгляд через плечо. В ответ он выдает самую дразнящую, раздражающе милую ухмылку. Я замечаю кинжал в паре шагов, поднимаю его с пола, перекидываю с ладони на ладонь, не отводя взгляда от Ашена.

– Вампирша... – низко предупреждает он, хотя улыбка все еще играет на его губах.

Кинжал вылетает из моей руки и с глухим стуком вонзается в изголовье. Ашен смотрит на лезвие у своей головы, затем на меня, его улыбка становится шире.

– Промахнулась, – говорю я, пытаясь метнуть в него взгляд не менее острый, чем клинок, который он выдергивает из дерева.

– Нет, не промахнулась.

– Могу повторить.

Ашен смеется. Боже всемогущий, этот звук. Как будто мне наносят удар в грудь. Но в хорошем смысле. Ну, типа, приятный удар. Ладно, возможно, это звучит странно. Просто это не теплые объятия, не как завернуться в плед и смотреть из окна на падающий снег, потягивая горячий шоколад. Это шок. Это неожиданно. Это перехватывает дыхание и захватывает меня. Я чувствую его отголосок в костях, когда он затихает.

Но почему?

Потому что это так редко случается? Демоны-жнецы не славятся легким смехом. Потому что это тяжело заработать, и это я вызвала его к жизни? Или просто... это он? Потому что мне нравится видеть и слышать, как он преображается, когда позволяет себе отпустить контроль?

«Дура, это потому что ты влюбляешься...»

«Заткнись, женщина».

Улыбка Ашена растет, когда он смотрит на кинжал.

– Я видел, как ты метаешь лезвия даже боковым взглядом. Ты никогда не промахиваешься, – его взгляд скользит ко мне, он дарит мне темную, самоуверенную ухмылку. Я не могу решить, хочу ли дать ему по лицу или сесть на него. – Значит, я тебе нравлюсь?

Я стараюсь не краснеть и отворачиваюсь, надевая халат.

– Возможно. Как ракушки нравятся китам, или блохи – собакам, или...

– ...только не эти осы...

– ...или те осы, что откладывают яйца в пауков, зомбируют их, заставляя плести безумную паутину, а потом высасывают из них все соки и убивают. Да, ты мне нравишься именно так.

Он набрасывается на меня, прежде чем я успеваю закончить, подхватывает одной рукой за талию и бросает нас обоих на кровать.

– Ты, вампирша, в неминуемой опасности, – рычит он, зажимая меня между своих конечностей. Он пытается выглядеть серьезно, но я вижу тепло в его глазах.

– Почему? Ты умеешь откладывать яйца?

Я хохочу, пока Ашен неумолимо щекочет мне бока, пока я не умоляю его остановиться. Мы смотрим друг на друга, смех затихает, я пытаюсь отдышаться.

Я не чувствовала себя так легко уже давно. Так свободно. Я знаю, что, как только мы выйдем из этой комнаты, реальность снова настигнет нас, но в этот момент острые края моего разбитого сердца кажутся чуть менее колючими.

Ашен смахивает пряди волос с моих щек, изучает мое лицо. Этот свет все еще в его глазах, даже когда улыбка почти исчезает. Его рука скользит по моей шее, останавливается на пульсе.

– Ты уже любишь меня, вампирша?

Я издаю недоверчивый смешок.

– Абсолютно НЕТ.

Выражение Ашена становится только теплее, несмотря на мой ответ.

– Уверена?

– Неужели ты думал, что я влюблюсь в тебя за одну ночь? Каким бы умопомрачительным ни был секс, этого не случится.

Самоуверенная ухмылка снова появляется на его губах.

– Умопомрачительным?

Я закатываю глаза, а его ухмылка становится еще наглее, что, казалось бы, невозможно.

– Сотри эту улыбку с лица. Ты и сам знаешь, Жнец. Но суть в другом: одна ночь ничего не меняет.

– Но может, если позволить. Самые значительные перемены в жизни случаются в одно мгновение, – говорит Ашен. Его низкий голос звучит тише, взгляд скользит к моим губам, улыбка растворяется. Его пальцы ласкают линию пульса. – Десятилетия проходят без изменений. Один день сливается со следующим. Они текут медленной чередой воспоминаний и сожалений, становятся статичными, неизменными, пока жизнь – это просто существование. И вдруг ты оказываешься в переулке лицом к лицу с красивой, дерзкой, бесстрашной вампиршей, и она наполняет твой мир цветом и светом. Один вздох времени – и ты понимаешь, что жил в черно-белом мире. Одной ночи хватило, чтобы изменить мою жизнь.

Мое сердце бьется так сильно, что Ашен наверняка чувствует его под своей ладонью. Мы смотрим друг на друга, и в его глазах вся тоска, желание, потребность. Но в нем есть что-то, чего я не видела до прошлой ночи. Легкость. И решимость.

Мой мозг наконец включается. Я сглатываю комок в горле, воскрешаю боль, которая живет в моей груди, как пойманное существо.

– Мгновения хватает, чтобы разбить сердце. А чтобы починить разбитое, нужно время. Если оно вообще того стоит.

Ашен наклоняется ближе, не отводя глаз, пока не прижимает губы к моим в долгом поцелуе.

– Я говорил, моя вампирша. У меня бесконечное время, – говорит он, отстраняясь.

– Времени недостаточно.

– Тогда скажи, что тебе нужно.

– Твои секреты. Правду.

Ашен глубоко вдыхает, будто собирается с силами.

– Спрашивай что угодно.

Я беру его руку, провожу пальцами по золотым и черным татуировкам на костяшках.

– Почему Мастер Войны здесь, в Мире Живых? Один?

– Чтобы найти тебя и вернуть, – говорит он без предисловий, промедления или эмоций. Мы смотрим друг на друга, он оценивает мою реакцию. – Ты не удивлена.

– Нет. Я так и думала. Говорила тебе в клубе «Caelum»? – я не отпускаю его руку, хотя признание все равно вонзает иглу боли в живот. Я хочу, чтобы он знал: его честность стоит усилий.

– Я не сказал, что сделаю это.

– Но ты мог бы, когда мы закончим то, что начал Семен.

– Я мог бы уже сейчас, если бы хотел, – говорит Ашен, и мои брови вопросительно поднимаются. – Тот ученый, которого ты атаковала в подземелье? Ты не убила его. Совет считает, что Коул освободил тебя по своей инициативе. Они не знают о причастности доктора Келлера. Но у него нет преданности тебе, учитывая обстоятельства. Он сделает все, чтобы выжить, и он все еще в Царстве Теней, анализирует образец и работает над сыворотками. Они уверены, что он найдет способ завершить твою трансформацию. Моя единственная миссия от Совета – вернуть тебя живой, и я убедил их, что действовать в одиночку увеличит шансы на успех.

– Если они хотели меня живой, зачем посылали змей?

– Нингиш должен был доставить тебя, а не убить. А теперь, когда он мертв, Зида захочет мести, а не выполнения миссии. Она придет, чтобы добить тебя.

– И как мне знать, что ты не решил продлить миссию, чтобы выманить Коула, или Эрикса, или узнать планы Царства Света?

Ашен задумывается на долгий момент, наблюдая за мной.

– Это было бы логично. Но не поэтому я остаюсь, и все, что я могу сказать – тебе придется мне доверять.

Я не отвечаю, и, кажется, Ашен не ждет ответа. Он просто смотрит, изучает. Запоминает. Тишина затягивается, пока его пристальное наблюдение не начинает нервировать.

– Что будет, если ты явишься в Совет с пустыми руками? – спрашиваю я тихо. Меня это беспокоит, хоть я и не хочу признавать, что нервничаю из-за того, что они могут с ним сделать.

– Не знаю, – говорит Ашен, отводя взгляд, играя прядью моих волос. Он накручивает ее на палец, раскручивает, снова и снова. – Не знаю.

Я поднимаю руку, кладу ему на лицо. На мгновение задумываюсь, стоит ли. Но затем он прижимается к моей ладони, возвращает взгляд ко мне, и кажется правильным – быть пойманной его глазами.

– Спасибо.

В его выражении мелькает удивление.

– За что?

– За то, что рассказал мне это.

Он улыбается. Я улыбаюсь в ответ. Поднимаю другую руку к его лицу, притягиваю его к себе, целую долго и глубоко. Наши языки лениво переплетаются, дыхание смешивается со сладким потоком воздуха. Жажду между нами, кажется, невозможно утолить, и вскоре тепло разливается внизу живота. Еще несколько мгновений в этой комнате, одни, без остального мира. Вот все, чего я хочу.

Естественно, мир хочет мне в этом отказать.

В дверь стучат, наш поцелуй резко обрывается, будто мы оба удивлены, что реальность снова настигла нас.

– Слушайте сюда, секс-маньяки, – раздается голос Эдии за дверью. Я стону, проводя рукой по лицу, Ашен фыркает. – Все готово к отъезду в Румынию. Но мы не можем подобраться к Мэгуре через портал. Валентина наложила на район слои заклятий. Портал откроем в Кымпулунг, возьмем машины и поедем по земле. Так что заканчивайте трахаться, поехали.

Я фыркаю.

– Да, дорогая.

– И под «трахаться» я имею в виду один раз, а не шесть.

– Господи.

– И не забудьте про труп на полу. Коса хочет собрать с него все ценное, пока он не начал разлагаться.

– Как ты...

Но Эдия уже уходит по коридору. Слышны ее недовольные шажки.

– Один! Не шесть! – кричит она, а я закатываю глаза и тяжело вздыхаю.

– Обожаю ее, но она невыносима, – говорю я, пытаясь выскользнуть из-под Ашена. Он хватает меня за талию, прижимает губы к моей шее. – Что ты делаешь? Ты же слышал женщину, нам пора собираться.

– Я слышал. Она сказала «один раз». Я знаю, что лучше не ослушиваться ее прямых приказов, – говорит он между поцелуями, его рука скользит под халат.

Я смеюсь, но уже сжимаю его плечи, провожу пальцами по спине. Прижимаю губы к его горлу, пока его ладонь скользит вниз, огибает грудь, опускается к животу, пока не достигает самого желанного места.

– Вампирша, – мурлычет он, обнаруживая, что я уже мокрая от возбуждения. Он кружит вокруг клитора легкими, дразнящими движениями. – Всегда такая мокрая для меня.

– Так же, как ты всегда такой твердый для меня, – говорю я, обхватывая его член. Он стонет, когда я провожу рукой по стволу.

– Болезненно твердый, и чаще, чем мне хотелось бы признать.

Ашен накрывает мой рот в жестком поцелуе, пока мы трогаем, дразним друг друга. Я теряюсь в его тепле, в желании, что клубится внизу живота. Румыния, порталы, машины – все исчезает, остаются только руки Ашена, его рот и эта ненасытная потребность.

Ашен прерывает поцелуй, прижимает лоб к моему, его дыхание прерывисто.

– Если бы мы были умны, мы бы сделали это в душе, чтобы угодить и Эдии, и Косе нашей пунктуальностью.

– Согласна, – говорю я, запыхавшаяся и отчаянная. – Но я не могу ждать.

– Слава богу, – Ашен входит в меня, мы оба вздыхаем, мое тело принимает его. Его пальцы продолжают играть с клитором, пока он вгоняется в меня глубоко и сильно. Я покусываю его плечо, пока он не кладет руку на мою щеку, мягко направляя мои губы ближе к его шее. – Возьми еще, – шепчет он.

Я смеюсь, дыхание обжигает его кожу.

– Чем больше я беру, тем больше хочу.

– Я знаю.

– Ты играешь нечестно.

– Я не обещал играть честно.

Я поднимаю голову, ловлю его взгляд. Он улыбается, и хотя он дразнится, он также честен. И если я честна с собой – я действительно хочу больше. Ничто не сравнится с этим вкусом, с этими ощущениями. Я не знаю, магия ли это кровной судьбы, столетия одиночества или безрассудное желание хватать то, что я хочу, даже если это мне во вред. Но когда мои клыки опускаются, я знаю – не откажусь. Не могу.

Я целую его шею, затем вонзаю зубы в кожу. Проникаю ровно настолько, чтобы пить безопасно, затем делаю глоток. Электрическая энергия растекается по горлу, этот вкус, который так уникально принадлежит Ашену. Нежная сладость, теплая острота, насыщенная солоноватость с медным оттенком. Она шипит, как леденцы, согревает изнутри, разливается по венам, как молния.

Ашен впивается пальцами в мои волосы, прижимает к шее, пока я делаю еще один глоток. Его движения становятся ритмичными, менее резкими, но почему-то более мощными.

– Господи, – шипит он, голос вибрирует на моих губах. – Почему это ощущается так?

Я отстраняюсь, хмурюсь, глядя ему в глаза.

– Как?

– Как будто ты живешь в моих венах. Как будто вся сила миров перетекает в меня. Как будто я чувствую твою историю, живую, яркую, прямо под кожей, – шепчет он, смахивая волосы, прилипшие к моим вискам. Его глаза цвета коньяка полны надежды. – Так бы это ощущалось?

Я так поглощена его описанием, что не сразу понимаю вопрос.

– Что?

– Если бы мы были связаны?

Я качаю головой, едва заметно.

– Я... не знаю, – шепчу, и сердце наполняется новым видом яда. Не гневом, не печалью, не одиночеством или завистью. Это болезненный укол сострадания. Я вдруг понимаю, как мало в жизни Ашена было по-настоящему хорошего. То, как он смотрит на меня, будто вся его сила и мощь зависят от моего ответа, – это ясно, как хрусталь. Все, что знал этот мужчина – тьма и потери. То, что сказала Эмбер, правда. Он ищет свет и надеется, что я буду им.

– Не знаю, Ашен, – повторяю я, обнимая его крепче, стремясь к разрядке, что нарастает во мне с каждым движением. – Может, однажды мы узнаем.

ГЛАВА 26

Я надеялась, что мир оставит нас в покое хотя бы ненадолго. Но как только мы выходим из спальни, нас встречают конкретные вопросы и проблемы. Мелочи вроде того, что взять с собой в Румынию, где сейчас не по сезону холодно, учитывая ограниченный ассортимент, который может предложить Ковен Датуры. Другие проблемы – например, какую машину мы сможем арендовать, чтобы в ней комфортно разместился демон-шакал внушительных размеров. И большие вопросы, вроде того, что, блять, я вообще делаю со своей жизнью, о боже.

Я не влюбляюсь в него, я не влюбляюсь в него, я не влюбляюсь в него.

Мне приходится повторять это в среднем каждые три минуты двадцать шесть секунд. И я подсчитала это точное число, чтобы отвлечь себя. Потому что каждый раз, когда Эдия бросает мне понимающую ухмылку, или Эрикс смотрит на меня сверкающими глазами, или Ашен находит способ коснуться моих пальцев или задержать руку на моей спине, я чувствую, как таю. Как будто все мои эмоции написаны на лице. Что, вероятно, так и есть, и я уверена, что это видно не только по моему супервыразительному лицу, но и по рукам, одежде и... блять... Я не влюбляюсь в него.

Одна ночь ничего не меняет. Ему это было нужно, мне это было нужно, мы взрослые люди, которые заслужили немного удовольствия.

И мы его получили. Много удовольствия. В разных позах и на протяжении многих часов. И теперь я чувствую себя лучше, правда. Даже несмотря на то, что случилось, когда я попыталась петь – от этих воспоминаний глаза наполняются слезами, если я слишком долго думаю об этом. Знаю, что мне придется с этим смириться. Как-нибудь. Но каждый раз, когда кажется, что это меня захлестывает, Ашен оказывается рядом, будто знает, куда занесли мои мысли. Он проверяет, как я, отвлекает и просто... милый. И вина, которую я возложила на него, кажется теперь такой далекой, но, видимо, так и должно быть.

Не поймите меня неправильно, это все еще очень сбивает с толку, ведь я хотела отыграться на нем как следует. И я все еще не могу сказать, что доверяю ему полностью. Факты есть факты. Возможно, он прав насчет того, что нас окружили в Царстве Теней, но мне все равно не нравится, как он стоял в стороне и наблюдал. И он технически проклял меня, так что я все еще злюсь и на это. Кроме того, я думаю, что у его действий могут быть и другие мотивы, и, возможно, нам обоим легко забыть о них и сосредоточиться только на чем-то одном в Мире Живых, будто остальные его обязанности перестают существовать, пока он здесь. Точно так же, как я чувствовала, отгораживаясь от внешнего мира, когда мы были одни в моей комнате.

Как бы он ни был мил, добр и чертовски горяч, он все еще демон с миссией, в центре которой – я. И это плохо. Очень плохо.

Не влюбляюсь. Нет.

Эти мысли, тревоги, надежды и страхи все еще крутятся во мне, пока Эдия создает портал, который перенесет нас на окраину Кымпулунга.

Мы стоим группой во дворе виллы, часть ковена выстроилась за улыбающейся Бьянкой, включая Джиджи, которая, как выяснилось, является Косой, забравшей тело Альберто из комнаты, когда мы с Ашеном наконец вышли, чтобы принять душ (и заняться любовью в последний раз, вопреки прямым указаниям Эдии). Ее ярко-зеленые глаза выделяются на фоне теплой загорелой кожи, а длинные каштановые волосы волнами спадают до середины спины. Она отделяется от группы ведьм, чтобы поцеловать Давину в обе щеки.

– Было так приятно встретить другую Косу, – говорит она.

– Спасибо, Джанна. Взаимно. Хотя для меня это было давно, – отвечает Давина.

– Пожалуйста, зови меня Джиджи. Однажды Коса – навсегда Коса, – улыбается Джиджи, ее улыбка ослепительна в лучах полуденного солнца. – Счастливого пути, Давина.

Давина машет на прощание остальным членам ковена, которые смотрят на нее с теплотой и легкой грустью, пока она проходит сквозь портал. Впервые я понимаю, что это место, наверное, было для Давины островком знакомого конфорта, где она была среди своих, даже если они не были ее кланом. В моем сердце щемит, когда я смотрю, как она исчезает из виду.

За ней следует Кассиан, который тепло прощается с Бьянкой и теми, кто стоит рядом. Эрикс, Коул и Эдия быстро следуют за ним. Затем идет Ашен, за ним по пятам следует Уртур, и перед тем, как войти в вихрь, он оборачивается, чтобы бросить на меня тревожный взгляд, будто боясь, что я не последую за ним. Я улыбаюсь ему, он кивает в ответ и, бросив последний взгляд на Бьянку, исчезает во тьме глубин космоса.

– Большое спасибо за гостеприимство, – говорю я Бьянке, делая шаг вперед. – Еще раз извините за беспорядок, который я устроила в вашей ванной.

Бьянка улыбается, в ее глазах играет веселье.

– Не беспокойся, vampira. Люблю развлечения.

Мы целуем друг друга в щеки, я машу остальным, с которыми не успела познакомиться, и подхожу к порталу.

– Vampira, – зовет Бьянка прямо перед тем, как я ступлю в темноту. Я останавливаюсь и поворачиваюсь с вопросом в глазах. – Не забывай. Gasaan tiildibba me zi ab. Ты уже знала.

Первая строка моего заклинания. Королева, дарующая жизнь умирающим. Я моргаю, и на мгновение снова оказываюсь там, в Сэнфорде, склонившись над Ашеном, пока моя кровь течет в его рану. Взгляд, который он бросил на меня перед этим – полный смирения, – свеж в моей памяти, будто я только что его видела.

Я снова моргаю и возвращаюсь в реальность, стою перед порталом, повернув голову к улыбающейся ведьме. Череп гудит от начинающейся головной боли, и я потираю висок.

Бьянка улыбается. Ее взгляд немного сочувствующий.

– Удачи, vampira. Она тебе понадобится.

«Ну, это пиздец как обнадеживает», – думаю я, хотя вежливо киваю в ответ. Поворачиваюсь и шагаю в портал, исчезая в изображении космоса и тайн пространства и времени.

Когда мы появляемся с остальными в румынской глуши, головная боль усиливается, будто шершни размножились и решили, что места в моем черепе для них слишком мало. И они в ярости.

Я выпиваю глоток эликсира и прислоняюсь к дереву, осматривая окрестности. На земле тонкий слой снега, но солнце яркое, отражаясь на поверхности, как сверкающие драгоценности. Я закрываю глаза и жду, пока боль утихнет, делая еще один глоток.

– Ты в порядке? – спрашивает Коул, останавливаясь рядом со мной и наблюдая, как остальные обмениваются сумками и обсуждают последние детали. Я поднимаю взгляд и улыбаюсь.

– Да. Думаю, да.

– Он уже не так хорошо работает, да? – говорит он, кивая на флакон в моей руке. Я делаю еще один глоток, затем перевожу взгляд на заснеженные холмы.

– Нет.

Коул вздыхает и прислоняется к дереву. Тепло его плеча проникает через мой свитер и согревает кожу. Мы замолкаем, наблюдая, как остальные смеются и болтают. Крылья Эрикса сверкают на ярком свету, такие же сияющие и прекрасные, как и душа, которой они принадлежат. Высокая, грациозная фигура Эдии впитывает течение разговора, пока она смеется. Кассиан все такой же, каким я его знала, – добрые глаза, сверкающие весельем, пока он рассказывает какую-то оживленную историю, которая заставляет даже Давину улыбнуться. Ашен наклоняется, чтобы провести рукой по ночной шерсти Уртура, пока шакал тычется носом в снег. Он оглядывается через плечо, бросает на меня взгляд, который быстро сменяется беспокойством, когда он замечает боль на моем лице. Я улыбаюсь, он собирается встать, но я качаю головой, откидываюсь назад и допиваю последние капли дымчатой жидкости.

– Ты не станешь такой, как Арне, – говорит Коул.

Я испуганно смотрю на него. Понимаю, что эта мысль не была на переднем плане, но эта тревога висела где-то сзади, как вечное облако, закрывающее солнце.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю.

Мы долго смотрим друг на друга, затем я кладу голову ему на плечо и обхватываю его руку. На мгновение он напрягается, но затем накрывает мою руку своей ладонью.

– Ты хороший человек, Коул. Спасибо.

Коул выдыхает, и это похоже на облегчение, будто он носил это в легких слишком долго. Может, ему просто нужно чаще это слышать.

– Не за что, Лу, – шепчет он, и его голос звучит напряженно, когда он сжимает мою руку. Он откашливается и отходит от дерева. – Я пойду с Кассианом и Эдией за машинами. Ты будешь в порядке?

– Да, – отвечаю я, сжимаю его руку и отпускаю. – Все будет хорошо.

Коул бросает мне небольшую улыбку через плечо, засовывает руки в карманы и идет к Эдии и Кассиану. Они направляются в сторону Кымпулунга, Давина решает пойти с ними. Эрикс, Ашен и я остаемся, садимся на упавшее бревно и болтаем, наблюдая, как шакал катается в снегу.

Когда остальные возвращаются с двумя седанами и фургоном «Opel», мы грузим вещи и отправляемся колонной. Коул, Эрикс и Эдия едут впереди, за ними следуют Кассиан и Давина. Ашен укладывает Уртура назад в фургон, несмотря на протесты демонического зверя, который предпочел бы исследовать новизну снега, и мы замыкаем колонну.

Мы едем какое-то время молча. Это комфортная тишина, прерываемая только радио и взлаиванием Уртура, которому, видимо, снится что-то, что снится демонам-шакалам. Маленькие мышки или румынский снег, или фрисби в Равелло, наверное. Тишина позволяет мне погрузиться в мысли и воспоминания, пока мы проезжаем маленькие городки и широкие поля, холмы и заснеженные горы. Ландшафт становится все более знакомым по мере приближения к Брану, где замок Влада теперь является туристической достопримечательностью для тех, кто интересуется кровавой историей человека, которого я превратила в самого известного вампира в мире. То, что люди считают легендой, хотя это правда. Думаю, нам, бессмертным, только на руку ваше нежелание верить в нас. Хотя мы верим в вас.

Мы сворачиваем до Брана и направляемся на северо-запад, к Мэгуре. Узкая грунтовая дорога петляет вверх к горам Пятра-Крайулуй, делая крутые повороты. Уртур просыпается, когда мы подпрыгиваем на неровностях, и скулит, когда его голова ударяется о крышу фургона на особенно резкой кочке. Мы все еще движемся хорошо, несмотря на участки с выбоинами и канавками, где вода стекала с гор и прорезала дорогу.

– Я знаю, что это не то же самое, но все равно красиво, Лу, – тихо говорит Ашен, вырывая меня из мыслей о Владе.

– А?

– Твой голос.

Я не осознавала, что напевала под песню по радио – что-то румынское, чего раньше не слышала, но с запоминающейся мелодией. Наши взгляды встречаются, и Ашен видит мою небольшую улыбку благодарности. Я перевожу взгляд на пейзаж за окном.

– Сколько эликсира у тебя осталось? – спрашивает он, и хотя он старается говорить ровно, я слышу беспокойство в его голосе.

Я тереблю рукоять катаны, чтобы не тереть висок, это все равно не помогает унять пронзительную боль.

– Наверное, недостаточно.

– Как только мы найдем Валентину, найдем и способ это исправить, – говорит Ашен. Я вижу, как он бросает на меня взгляд краем глаза, но продолжаю смотреть на дорогу.

– Не думаю, что это будет так просто, Ашен.

Я молчу, наблюдая, как задние огни машины Кассиана исчезают за поворотом впереди, а затем снова появляются, когда мы его проезжаем.

– Мы же не можем просто прийти в какую-нибудь генетическую лабораторию и приказать им во всем разобраться.

– Нет. Но мы можем найти Семена и забрать сыворотку у него.

Я ничего не отвечаю. Я все еще не доверяю Ашену настолько, чтобы рассказать ему все. Не про сыворотку Семена и то, как он сможет контролировать меня с ее помощью, используя свою силу Альфы. Не про то, что мне нужно будет сделать, чтобы победить его без передачи этой силы следующему оборотню. Нет, я ничего не скажу об этом. И хотя я могу прижаться к его прикосновению, когда он протягивает руку через консоль и проводит пальцами по моим волосам, мои мысли уплывают далеко, запертые вне его досягаемости.

Я смотрю на две машины впереди и переключаю мысли на бессмертных внутри них, пока мы петляем вверх по горной дороге.

– Давина была Косой?

Ашен напрягается при этой внезапной смене темы, которая, как я надеюсь, отвлечет его от других мыслей. Я бросаю на него острый взгляд, напоминая, что он согласился раскрывать мне свои секреты, и хотя вижу, что ему не хочется обсуждать Давину, он все равно сделает это.

– Да. Она была Косой.

– Что случилось? Почему ее «скосили с должности»?

Ашен делает глубокий вдох. Его хватка на руле становится крепче, пластик протестует под его ладонями.

– Она забрала тело, которое не должна была.

– Жнеца?

Ашен качает головой.

– Нет. Намного хуже.

– Ангела? Думаю, это бы плохо кончилось.

Долгая пауза.

– Нет, Лу. Не ангела, – смотрю на него, но он молчит, пока я не теряю терпение и не шлепаю его по руке. Он хмурится, и я вижу, как он борется с собой, чтобы раскрыть этот секрет. – Полубога.

– Чего?

Его глаза темнеют. Он кивает.

– Полубога?.. Серьезно?

Ашен снова кивает, и его брови сдвигаются.

– Да.

– И Давина забрала этого полубога? Кто его убил? Как? Что это было? Я никогда о таком не слышала. Почему?

– Только Царство Теней и Царство Света должны были знать об этом. Это было тщательно охраняемой тайной по указу богов. Прошли века с тех пор, как последний полубог умер. Они были более хрупкими, чем другие существа, более смертными, хотя и обладали некоторыми силами своих предков. И ангелы, и демоны были обязаны защищать знание об их существовании от всех остальных.

Мой взгляд скользит по пейзажу за окном, пока я пытаюсь осмыслить его слова.

– Так она просто наткнулась на тело или знала, что делает? Ты рассказал ей, что это было?

– Да. Это я рассказал ей о его существовании. Я любил ее. Думал, что могу ей доверять. Но ее жажда мести за смерть родителей была сильнее, чем я предполагал, и она использовала эту информацию, чтобы заключить сделку с вампиром, который хотел, чтобы кости были перемолоты в пыль, а пепел от сердца – собран. В обмен вампир должен был захватить Барбосса Сарно для Давины.

– Что? Бобби Сарно? Она знала Бобби?

Ашен мрачно кивает и тяжело вздыхает.

– Ты не единственная, кого Бобби Сарно предал.

Я фыркаю и смотрю, как две машины впереди входят в крутой поворот, гравий сыплется вниз по обрыву справа.

– Это еще мягко сказано. Уверена, очередь желающих убить Сарно была длинной. Кто был вампиром?

– Давина отказалась сказать. Она лишь сказала, что вампир убил полубога и устроит засаду на торговом корабле Сарно в обмен на сбор. Вампир должен был захватить Сарно и передать Давине сообщение, чтобы она могла открыть портал и убить его сама.

Резкий вдох застревает у меня в легких.

Сердце замирает в клетке из костей.

«И я обязана тебе», – сказала Давина в Равелло.

Мой ответ эхом звучит в памяти: «Ты ничего мне не должна. Ты мне ничего не обязана».

Я помню, как твердо прозвучали ее следующие слова.

«Ты ошибаешься».

И голос моей сестры на утесе в Анфемоэссе, перед тем как она столкнула меня в безопасность моря.

«Найди Барбосса Сарно, с того корабля. Возьми заклинание. Возьми оружие и отомсти».

– Аглаопа, – шепчу я, и холодный ужас ползет по коже.

Я поворачиваюсь к Ашену. Он смотрит на меня. Его глаза расширяются.

Взгляд Ашена все еще прикован ко мне, когда это происходит. Он не видит того, что вижу я – то, что прямо за его окном.

Острый край бронетранспортера, металл сверкает на солнце.

Последняя ясная мысль кричит в моей голове, пока ее не заглушает грохот крутящегося металла и звон бьющегося стекла. Бьянка была права.

Я уже знала.

ГЛАВА 27

Я чувствую руку сестры на моем мокром плече. Она вдавливает песчинки в мою влажную кожу, улыбаясь мне сверху вниз. Грохот океана нарастает, волны бьются о пляж и скалы, выступающие из моря.

Не волнуйся, дорогая. Я позабочусь о тебе.

Я открываю глаза.

Океан оказывается кровью, бурлящей в моих ушах. Песчинки – осколками стекла, впившимися в плечо и лицо. Запах бензина, машинного масла, охлаждающей жидкости и крови наполняет разбитый фургон едкими ароматами. Уртур скулит, заглушая шипение пара, тревожные сигналы приборной панели и стоны умирающего двигателя.

Я осматриваю свое тело. Все в крови и обломках. Все болит. Голова. Рука. Один палец вывернут неестественным образом. Сломанные ребра скребутся друг о друга острыми краями. Глубокий порез на бедре кричит от боли, когда я поворачиваюсь к водительскому сиденью.

Голова Ашена склонена вперед, подбородок уткнулся в грудь. Кровь стекает по его лицу ручейками и тяжелыми каплями падает на ноги. Я слышу хрип проколотого легкого и клокотание внутреннего кровотечения. Он без сознания, тяжело ранен, но жив.

Из задней части фургона доносится шорох. Я уже чувствую и ощущаю запах повреждений, когда смотрю на Уртура.

Янтарные глаза шакала встречаются с моими, и я слышу, как он виляет хвостом, даже сквозь скулеж. Он дышит прерывисто, поверхностно. В его дыхании – запах крови. Ломаных костей. Желчи от пробитой печени. Уртур снова поскуливает и опускает голову, его тело дрожит.

Я неуклюже расстегиваю ремень безопасности. Стиснув зубы от боли, разворачиваюсь к Уртуру. Он скулит, когда я выползаю из сиденья. Сломанные ребра начинают срастаться, но недостаточно быстро, чтобы не впиваться в легкие при каждом вдохе.

– Эй, дружок, – шепчу я, опускаясь на колени рядом с Уртуром, зажатым между сиденьями. Провожу рукой по его шелковистой шерсти, пахнущей серой. Он скулит, но теперь слабее. Каждый вдох поверхностнее предыдущего, каждый удар сердца – тише. – Все хорошо, – шепчу я, обхватывая шею Уртура. По моей коже катятся слезы. Его скулеж затихает. Я чувствую, как он ускользает у меня в руках. Тело обмякает. – Все будет хорошо.