Текст книги "Сердце с горьким ядом (ЛП)"
Автор книги: Бринн Уивер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Остаются лишь последние шепоты дыхания – и Уртура больше нет. Я наблюдаю, жду, и сначала ничего не происходит, но наконец первые хлопья пепла поднимаются от его тела. Я склоняю голову с облегчением. Он возвращается в Царство Теней.
Но облегчение длится недолго.
– ЛуЛу… – голос зовет меня выше по склону, с которого мы только что скатились.
Блять.
Я перебираюсь через рассыпающееся тело Уртура и выглядываю в трещину разбитого стекла.
Черт, черт.
Ашен стонет, придя в себя на переднем сиденье.
– Лу, – его голос слаб и медлителен, будто он изо всех сил цепляется за сознание. Он поворачивает голову, глядя на пустое пассажирское место. В голосе прорывается паника: – Лу!?.. Лу…
Я не отвечаю, забираясь обратно на свое место. Он морщится от боли, пытаясь пошевелиться, и теперь я вижу, что его левое плечо неестественно опущено – вывих. Одна из многих травм на этой стороне тела, и его сердце бьется ради меня тревожным ритмом.
– Все в порядке, вампирша? – спрашивает он, осматривая порезы на моем лице и кровь, проступающую сквозь рубашку. Тянется убрать осколки стекла с моей щеки. Я отстраняюсь.
– Счастливая ЛуЛу, – напевает Эмбер, приближаясь, осторожно спускаясь по крутому склону. – Пора возвращаться в Царство Теней, Лу.
Взгляд Ашена встречается с моим, и время останавливается.
Я вижу страх. Настоящий страх.
– Как она узнала? – шепчу я. Горячие яростные слезы наполняют глаза.
Я должна уже бежать, но не могу пошевелиться. Губы дрожат. Руки трясутся от шока.
Есть только одна правда. Боль, выжигающая меня целиком, тело и душу.
Эмбер столкнула нас со склона, зная, что Ашену нужно лишь умереть, чтобы воскреснуть невредимым в Царстве Теней. А я, вампир, могу быть изувечена – и выживу.
Особенно если выпила достаточно крови заранее. Крови Альберто.
И крови Ашена. Крови, которую он принес для меня. Крови, которую заставлял меня пить.
– Как она узнала, где мы будем? – на этот раз мой голос режет, как осколки стекла. Глаза горят. Сердце превращается в пепел и проваливается в груди.
– Лу, я…
– Что ты наделал?
Яростный взгляд прожигает слои боли и печали в его глазах.
Ашен не отводит взгляда. Покорность гасит разгорающийся в его глазах огонь.
Он протягивает мою катану через консоль. Мы смотрим друг на друга, пока звук ломающихся веток приближается, и Эмбер зовет меня.
– На клинке остался яд, – говорит Ашен. Я бросаю взгляд на меч, затем на него. Мое лицо, должно быть, выражает тысячу эмоций – ни одной хорошей, только страх, смятение, потерю, ярость, отчаяние. Ашен кладет руку на мою, сжимает, когда мои пальцы белеют от силы хватки. – Сдержи слово и беги, вампирша.
Я не прижимаюсь губами к Ашену в последний поцелуй. Не говорю добрых слов. Только бросаю на него последний злобный взгляд, прежде чем развернуться с клинком в руке. Держусь за решимость в мыслях, за боль в сердце.
– Вампирша, – Ашен зовет, когда я хватаюсь за края разбитого окна. Я останавливаюсь вопреки здравому смыслу, но не оборачиваюсь. – Я люблю тебя, Лу.
Его слова застревают в груди, холодные, как лед.
– Конечно, – говорю я, не оглядываясь. – Вот только недостаточно.
Я выбрасываю меч в окно и вылезаю следом. Приземляюсь с глухим стуком, от которого боль расходится по сломанным костям. Из-за угла и перевернутого фургона Эмбер меня не видит, хотя уверена – она близко. Я оставлю кровавый след и отпечатки на снегу. Как бы быстро ни бежала, она догонит.
Пригибаюсь, перекатываюсь через каменистый выступ. Укрытие позволяет спуститься ниже, к группе вечнозеленых деревьев. Добравшись, приседаю и оглядываюсь на фургон. Дорога отмечена поваленными деревьями и развороченной землей, ведущей к металлической груде, шипящей на снегу.
– Я устала разгребать твои беспорядки, братец, – говорит Эмбер. Она у водительской двери. Я не вижу ее отсюда. Не вижу и Ашена, только слышу его прерывистый выдох. – Вернусь за тобой.
Я разворачиваюсь и бегу.
Карабкаюсь по камням, пробираюсь между деревьев. Ветки цепляются за одежду и кожу. Спотыкаюсь о скрытый снегом лед на мелководье ручья.
– Могла бы и остановиться, ЛуЛу. Я все равно догоню, – кричит Эмбер. Она уже ближе, чем я ожидала.
Я выбегаю по тропе на небольшую поляну. На другом конце оборачиваюсь, обнажаю меч, бросаю ножны в снег.
Она права. Могла бы и остановиться. Тело еще слишком разбито, чтобы продолжать.
Ожидание растягивается в вечность, хотя Эмбер близко. В голове назойливо крутится глупая поговорка: «Кто над чайником стоит, у того он не кипит». Тысячу лет я вглядываюсь в просвет между деревьями, пока она наконец не появляется.
И, конечно, появляется. Выходит на поляну, будто у нее все время мира.
Волосы Эмбер собраны в высокий хвост, макияж безупречен, будто не было ни аварии, ни погони по склону.
– Надеюсь, не заставишь меня потрудиться, ЛуЛу?
Я поднимаю меч и качаю головой.
Эмбер улыбается, доставая два коротких меча за спиной.
– Так и думала.
Она бросается вперед, я встречаю ее на поляне, отражая удар всей своей ослабевшей силой. Она атакует быстро и жестко. Я отбиваюсь, но не могу нанести удар. Эмбер быстра. Умела. И, в отличие от меня, не ранена. Два быстрых удара обрушиваются на мою левую руку. Порезы достаточно глубоки, чтобы отбросить меня.
– Ой, – она зловеще улыбается. – Прости за это.
Я молчу, лишь усиливается ненависть во взгляде. Ее ухмылка в ответ тоже.
Она снова нападает. Вспышки солнца сверкают на клинках. Острая боль пронзает кожу, когда третий удар приходится на руку. Запах снега, крови и сосны заполняет ноздри. Если бы я могла хотя бы ранить ее… Но Эмбер парирует каждую атаку.
Наконец мне удается пнуть ее по руке. Один меч летит в сторону. Темный зловещий смех – единственное предупреждение перед новой яростью ее атак.
Эмбер использует силу, рубя меня с жестокой грацией. Она неумолима. Меч бьет по моему снова и снова. Уворачивается, только чтобы обрушить новый удар. Я едва держусь. Но, возможно, в этом проблема. Нужно попробовать другое. Падаю в снег, пытаясь выбить ноги из-под нее.
Как в замедленной съемке, я наблюдаю свою ошибку.
Эмбер прыгает выше, но опускается всем весом на клинок. Сталь вонзается мне в лодыжку. Сухожилие рвется с глухим щелчком. Появляется ослепляющая боль, и я кричу от ярости.
– Ну-ну. Голос вернулся. Как интересно.
Эмбер бьет по руке, меч падает вне досягаемости. Она приседает достаточно близко, чтобы я чувствовала исходящее от нее тепло, но так, что дотянуться не могу.
Я смотрю на нее с красной яростью в глазах, в ее – черное пламя, дымчатые искры клубятся за спиной.
– Я изрежу тебя на ленточки, Леукосия. Целую или по частям, но верну в Царство Теней.
На ее губах застывает злобная улыбка. В следующее мгновение горячая кровь брызгает мне в лицо.
– Не сегодня, – раздается за спиной Эмбер знакомый низкий голос. Мы обе смотрим на упавший в снег меч, окровавленное лезвие торчит у нее под ключицей. Она судорожно вдыхает, наши взгляды встречаются.
Я улыбаюсь.
– Пошла нахер, Эмбер, – говорю я и со злобным шипением вкладываю в удар всю свою ярость.
Эмбер падает без сознания.
– Stai bene, zanne dolci13? – Кассиан подходит ко мне с привычной кривой ухмылкой, добрые теплые глаза улыбаются.
Я опускаюсь, измотанная, окровавленная, разбитая, но победившая. Победа, которая все равно чувствуется поражением.
Горло сжимается при мысли о том, что могло случиться. Она забрала бы меня, как и обещала. Швырнула бы в ту темницу. Второго шанса на побег не было бы – Царство Теней позаботилось бы об этом. Эти мысли уносятся, как обломки приливной волной, когда Кассиан перекидывает мою руку через плечо, и я крепко обнимаю его.
– Спасибо, Кассиан. Огромное спасибо.
– Все в порядке, – говорит он. – Ты будешь в порядке, – он обнимает крепче, когда я теряю часть себя в его доброте.
Авария. Боль. Бой. Страх.
Медный привкус на языке.
Я чертова дура.
Дрожу, сдерживая слезы, крик, рыдания. Ярость, какой никогда не знала. Не только к Ашену – к себе. Я хотела, чтобы сердце доказало, что разум ошибается. Хотела простить, любить. И к чему это привело? Ко дну склона, изрезанной в клочья.
– Почему? Почему я снова это делаю? Я влюбилась в него. Опять. Что, блять, со мной не так? – шепчу. Понимаю, насколько жалобно это звучит, что сама виновата не меньше других, но Кассиан лишь крепче обнимает. Делится теплом и тишиной.
– С тобой все в порядке, Лу. Твое сердце полно мужества, а любить – смелый поступок.
– Как ты можешь так говорить? Я сбежала от тебя. А мы подходили друг другу.
Кассиан смеется и крепче прижимает меня.
– Нет, не подходили, tesoro. Нам было нужно разное. Мы просто слишком долго не хотели в это верить, даже любя друг друга, – он отпускает, чтобы оставить целомудренный поцелуй на щеке. Смотрит долго, будто пытается разделить силу и надежду. – Ты не сбежала от меня. Ты побежала к себе. А теперь пошли. Выберемся отсюда, – он берет мою руку, и мы поднимаемся с замерзшей земли.
Когда я встаю на здоровую ногу, мы начинаем путь через поляну. Быстро находим ритм, и Кассиан осторожно ведет меня между корнями и камнями. Понимаю, что подъем будет долгим.
Но не понимаю, как мало у нас времени.
Внезапный хруст.
Скользкая сталь, входящая в плоть.
Кровь, заливающая легкое.
Вопль разрывает тишину луга. Проходит мгновение, прежде чем я осознаю, что кричу я.
Кассиан выпускает мою руку, я падаю в снег. Он смотрит, как клинок выходит из его тела, прежде чем опуститься рядом на колени.
Нет…
– Совет, вампирша: убедись, что враг мертв, прежде чем поворачиваться спиной, – говорит Эмбер, встряхивая меч, разбрызгивая густую темную кровь по снегу.
Кассиан падает на бок. Легкие выталкивают последнее дыхание в холодный воздух. Я переворачиваю его на спину, наши взгляды встречаются. Он беззвучно шевелит губами: Прости, пока кровавая пена собирается во рту.
Нет. Нет, нет.
Я кусаю свою руку, рву его рубашку, хотя он качает головой и пытается успокоить улыбкой. Он хватает мое запястье, не давая каплям крови упасть в рану. Слезы застилают зрение, когда я смотрю ему в глаза.
– Нет, Леукосия. Andrà tutto bene14, – шепчет он. Тело начинает трястись. Горло напрягается, пытаясь вдохнуть. – Спасибо за все эти годы. Ti devo la vita15.
Я трясу головой. Сжимаю его руку.
– Я не хочу, чтобы ты уходил.
Кассиан слабо улыбается перед тем, как тело содрогается. Его хватка – как железные тиски, но я не кричу.
– Ты хороший человек, Кассиан. Хороший человек, – повторяю снова и снова, пока его дыхание не обрывается, и он умирает у меня на руках. Я все еще держу его ладонь, даже когда она обмякает, а рука становится тяжелой. Держу, пока последние слабые удары сердца не исчезают в небытии.
– Очень интересно, – размышляет Эмбер, переводя взгляд с рукояти моего меча на лезвие. Ее глаза скользят ко мне. – Крыло Ангела. Что ж, одним вампиром в мире меньше, не великая потеря. Хотя тащить его в Царство Теней было бы приятно.
Я дрожу от ярости.
Эмбер наклоняется ближе. Кровь шипит, падая на снег.
– Ты закончила? Пора двигаться. Нас многое ждет.
Я буду сражаться до последнего вздоха. Сделаю каждый момент для нее таким же адом, как для меня. Если мне суждено страдать, то и она не избежит подобной участи.
Ядовитая улыбка расползается по лицу Эмбер, когда она протягивает руку, пальцы сжимаются, готовые вцепиться в мои волосы.
Вспышка света обжигает глаза. На мгновение я думаю, что это ожидаемая боль.
Но затем раздается крик.
– Прими свой конец, демон. Ибо это твои последние вздохи в любом из миров, – гремит знакомый голос над ослепляющим светом. Эмбер все еще кричит, когда я прикрываю глаза и вглядываюсь в сияние.
Кровь хлещет из ее отрубленной руки. Кисть Эмбер лежит в снегу, скрюченная, как умирающий паук.
Ангел из Саккары возвышается над Эмбер. Она замахивается моим мечом, но даже не успевает приблизиться к его светящемуся клинку. Он описывает мощную дугу, и меч рассекает ей живот. Внутренности вываливаются, она визжит, падая на колени. Еще удар – и голова Эмбер слетает с плеч, ужасный вопль обрывается благословенной тишиной.
Я не могу пошевелиться, наблюдая, как дергается ее тело. Кровь пропитывает снег, расползаясь дальше, поглощая чистый покров. Это… очень удовлетворительно.
Ангел становится передо мной, закрывая кровавую сцену своими сияющими крыльями. Протягивает руку.
– Отправляйся со мной в Царство Света. Нам есть что обсудить, Леукосия.
ГЛАВА 28
Ангел из Саккары оказался больше, чем я помнила. Слишком высокий. Пугающе высокий. И безумно красивый. Без своего странного белого балахона его черты стали видны: смуглая кожа, изумрудные глаза, острые скулы, полные губы. Он – воплощение контрастов, где каждая деталь пребывает в идеальном равновесии. Даже выражение его лица – гармония противоречивых эмоций: удовлетворение, сверкающее в глазах, и ярость, горящая там же.
– Откуда ты знаешь мое имя? – спрашиваю я.
– Какой уместный вопрос, – ангел улыбается, и в этой улыбке – одобрение и злоба. Он прячет меч в ножны. – Пойдем со мной, и ты получишь ответ.
– В прошлый раз ты разрезал мне щеку, будто Ганнибал Лектер, ищущий перекусить. Пусть я и благодарна за вмешательство, но мне не улыбается куда-то идти с тобой.
– Ты права, я так и сделал. Приношу глубочайшие извинения, – он слегка склоняет голову, но звучит это совсем не искренне.
В ответ я лишь сужаю глаза.
– Могу заверить, это больше не повторится.
Брови мои ползут вверх с явным сомнением.
– У тебя не так уж много выбора.
Вот в это я верю. Здесь власть явно не в моих руках.
Тяжело вздохнув, я размашисто взмахиваю рукой – жест неохотного согласия. Он улыбается моему яростному взгляду, разворачивается и подбирает мой меч и ножны из снега.
– Меня зовут Алорос. Я из Дома Эсагила, жемчужины Города Анура, – бросает он через плечо, будто бросает кость благодарной дворняге. Я закатываю глаза, но он этого не видит. – Дом Эсагила – один из самых могущественных в Царстве Света. Ты узришь наш зиккурат и заплачешь от его красоты. Нет храма величественнее во всем Царстве.
– Это в вашем доме нашелся предатель, отдавший крылья для яда Крыло Ангела, или он был из другого места?
Алорос оборачивается и сужает глаза, с трудом сдерживая гримасу.
– Я не в праве обсуждать это с вампиром, чья душа окутана тьмой.
– Значит, «да».
Его лицо искажается еще сильнее, а я отвечаю слащавой улыбкой. Ангел шагает ко мне, вкладывает меч в ножны и перекидывает ремень через плечо.
– Его звали Леандр. В последний раз его видели год назад, в Иерусалиме.
– Дай угадаю. Он был с ведьмой Милой Каррас. Она работала с Бобби Сарно и его отцом, собирая части для гибрида, да?
Алорос мрачно кивает, останавливаясь передо мной. Его хмурость смягчается, когда взгляд скользит по моей кровоточащей руке и щиколотке. Он протягивает руку, но я смотрю мимо него – туда, где в снегу лежит бездыханное тело Кассиана.
– Мне нужно передать сообщение моим спутникам, – говорю я, и в горле встает колючий ком. Алорос следует за моим взглядом, затем снова смотрит на меня, его рука все еще ждет моей.
– Мы можем сделать это позже, если пожелаешь. Демоница, скорее всего, была не одна. Нам нужно идти.
Я не отвожу глаз от Кассиана, даже когда киваю и беру руку ангела. Он поднимает меня на руки, прижимает к груди, и его крылья порхают, вздымая снег над полем боя в хрустальных вихрях. И я все еще смотрю на Кассиана, пока мы не пролетаем над лесом, и верхушки сосен не скрывают его из виду.
– Он умер с честью. Настоящий воин, – говорит Алорос, пока мы скользим по холодному воздуху. Я не отвечаю, потому что эти слова кажутся пустыми.
Мы движемся на юго-восток, и вскоре уже снижаемся. Перед нами – глыба серо-белого камня, устремленного в небо, и зияющий черный вход в пещеру, будто немой крик. Я знаю эту пещеру. Пещера Лилиечилор.
– Пещера Летучих Мышей? Серьезно? – говорю я, когда он опускает нас у входа.
– Да. Нам повезло, что портал оказался так близко к месту твоего краха. Божественное благословение, не согласна?
Тяжелое предчувствие оседает в животе, когда ангел несет меня в темноту.
– Учитывая, как судьба издевалась надо мной в последнее время? Нет. Не согласна.
Алорос невозмутимо шагает в тень. Его кожа излучает мягкий свет, освещая путь.
– Имей веру, вампир.
Мы замолкаем, когда он ставит меня на здоровую ногу. Мы стоим в зале, где сырость камня, влажная земля и запах гуано16 щекочут нос. Над нами, среди камней, спят летучие мыши, некоторые шевелятся и пищат от вторжения света.
– Если я заражусь бешенством от этих небесных грызунов, я прирежу тебя, – бросаю я, глядя на ангела. – То же самое, если твои сородичи заразят меня ангельским бешенством. Ты будешь первым, кого я укушу, когда пена пойдет изо рта.
Алорос смотрит на меня с смесью недоумения и отвращения.
– Ты странное создание.
Я вздыхаю с досадой. Почему только Жнец, кроме Эдии, действительно понимает меня?
– Ладно, ануннаки. Давай закончим с этим, чтобы я могла начать рыдать у твоего зиккурата.
Его взгляд задерживается на мне еще на мгновение, прежде чем он начинает читать заклинание.
– Sagzu galam gen galu nupade, – произносит Алорос, широко раскинув руки, будто обнимая тьму. «Твое сердце глубоко и не познано». Его голос разносится по пещере. Мыши суетятся вокруг. – Anshar. ati, me peta babka.
«Первый из небесных. Привратник, открой мне врата».
На стенах пещеры вспыхивают синие символы, окрашивая светлый камень в теплые тона. Крылья ангела мерцают, будто ловят звездный свет. Перед нами возникает столп света, и Алорос снова подхватывает меня.
– Это унизительно, – ворчу я, обхватывая его шею здоровой рукой.
– Согласен, – отвечает он. – Нести существо с темной душой в Город Анур… неприятно.
Я закатываю глаза.
– Я не об этом.
Алорос сужает глаза без тени насмешки, и я вздыхаю, когда мы шагаем в свет.
Искры дождем сыплются на нас, пока мы стоим в пульсирующем, как сердце, столпе энергии. Давление нарастает в голове, будто весь свет собирается там, пока мир не перестает вращаться во вселенной. Каждая искра вокруг замирает, повиснув во времени. Затем все взрывается и исчезает, и мы оказываемся в Царстве Света.
Алорос ставит меня на помост, перед высокими мраморными воротами. Они открыты, но охраняются ангелами в белых доспехах. Над аркой – «Эсагил», выложенное мерцающими золотыми нитями.
Позади раздаются смех и музыка. Оборачиваюсь: вдали виднеется парк аттракционов. Видимо, это край квартала Анура, посвященного Дому Добродетелей. Веселье парка проникает на улицы: музыка, смех, приветствия. Между домами развеваются яркие флаги. Дети, домашние животные и даже осел носятся в догонялки. Выглядит куда интереснее, чем строгий вход в Дом Эсагила. Я тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к воротам.
Мне не терпится покончить с этим, поэтому я прихрамываю вперед, но Алорос хватает меня за руку и ведет в лавку с одеждой.
– Ты не войдешь в зиккурат, выглядя так, будто проиграла схватку с демоном, даже если это правда, – говорит он, не оставляя места для возражений.
Мы заходим в небольшую лавку. Пожилая женщина с кудрявыми волосами и широкой улыбкой провожает нас вглубь. Алорос усаживает меня на скамью, пока Мариам, хозяйка лавки, приносит таз с водой и чистые полотенца. Она снимает мою окровавленную одежду, пока Алорос роется на стеллажах, затем промывает заживающие раны, смывая последние капли крови с моей кожи.
К счастью, как и в Царстве Теней, деньги здесь не в ходу. Что хорошо, ведь при мне только одежда да катана, перекинутая через плечо ангела.
Хотя я бы не заплатила ни гроша за то уродство, что выбрал Алорос.
Это белое платье из воздушной ткани, бесформенное, с едва заметными рукавами и завязками на шее. Оно ниспадает до самых ног. Я выхожу из примерочной с каменным лицом и сталкиваюсь с Алоросом, который сменил запачканный кровью наряд на просторную белую тунику и льняные штаны.
– Мы что, собираемся прыгать с парашютом? – размахиваю руками.
Алорос сужает глаза.
– Я выгляжу так, будто перепутала тряпку для уборки с одеждой.
Он хмурится.
– Зато у меня есть платок, чтобы вытирать слезы, когда я заплачу у зиккурата.
Алорос закатывает глаза и тяжело вздыхает.
– Пошли, низшее существо. Ты прилично выглядишь для Дома Эсагила, скорее бы избавиться от тебя.
Он предлагает руку, чтобы поддержать меня, и мы не спеша выходим из лавки, проходим мимо стражей ворот. Теперь я понимаю, почему он выбрал эту одежду. Дом Эсагила сильно отличается от Дома Добродетелей. Здесь царит спокойствие и легкость. Нет смеха, шумных игр или грохота аттракционов. Все белое и золотое, изящное и тихое. Именно таким я и представляла скучное, мирное Царство Света.
Мы идем по узким безмолвным улицам, сворачиваем налево, где дорога заканчивается у великолепного сада с подстриженными деревьями и яркими цветами. За ним возвышается зиккурат, солнце играет на позолоте его вершины. Вблизи видны надписи, высеченные на камне храма, каждая подсвечена изнутри.
– Узри. Зиккурат Дома Эсагила, – говорит Алорос, останавливаясь у края сада. Он скрещивает руки на груди и с гордостью смотрит на храм, будто сам его построил.
Мы стоим в тишине. Долго. Очень долго.
Я ерзаю и прочищаю горло.
– Так когда начать рыдать, собственно? – спрашиваю я, когда Алорос смотрит на меня. Между его бровей залегает раздраженная складка. – Сейчас? Или...
Ангел прерывает меня с раздражением.
– Идем, низшее существо.
Коварная улыбка расползается по моему лицу, и я ковыляю за ним по дорожке через сад. Мы проходим через ворота крепостной стены, поднимаемся по каменному пандусу к входу в храм.
Внутри зиккурат не такой, как я ожидала. Если снаружи – это грозный камень, то внутри – поток естественного света, будто стены стеклянные. Виден парк аттракционов слева, город позади, поля, тянущиеся к горизонту. Полированный пол отражает свет, как вода, и каждый наш шаг оставляет яркие всплески цвета под ногами.
Алорос ведет меня к широкой лестнице в центре зала, мы поднимаемся на три пролета и выходим в коридор. Он тянется до самого свода, где мерцающий потолок напоминает поверхность моря, если смотреть на нее из глубины.
По обе стороны, доходящие до середины стены. Я чувствую мощь, окружающую нас. Она наполняет меня трепетом и ужасом. Сердце бьется чаще: а вдруг я снова стану пленницей?
– Что это за место? Для чего этот храм? – спрашиваю я, бросая настороженные взгляды по сторонам.
– Зиккурат выполняет множество функций для нашего рода, – отвечает Алорос, пока мы идем мимо закрытых дверей. – Здесь есть врата в Мир Живых. Места для размышлений и созерцания. Он показывает нам добро и зло в человечестве и тех, кто между.
Алорос останавливается у последней двери. Он берется за золотую ручку, и свет змеится по матовому стеклу. Скрытые механизмы щелкают, засовы отпираются один за другим.
– Мы даже принимали здесь врагов. Строили планы. Планы положить конец тирании, терзающей три царства.
Он открывает дверь, и взору открывается комната. В ней нет ничего, кроме мраморного алтаря, на котором лежит тело. Воздух застревает в легких.
– Твой демон выполнит свое обещание и захватит власть в Царстве Теней. И когда это случится, мы дадим ему то, за чем он пришел.
Я шатаюсь в комнату и падаю на колени у алтаря. Рука дрожит, когда я касаюсь холодной кожи знакомой щеки. Возможно, с опозданием, но, как и обещал Алорос, я плачу.
– Аглаопа из Анфемоэссы снова будет жить.
ГЛАВА 29
Она выглядит точно так же, как в моих воспоминаниях, а не так, как должна была быть в Царстве Теней. Длинные прямые черные волосы, ниспадающие на плечи, словно глянцевый шелк. Оливковая кожа, прохладная под моими пальцами. Ее гордые, острые черты, пугающе прекрасные, не изменились за столетия. Я беру ее руку и подношу к губам, целуя сеть вен под кожей.
– Как? – спрашиваю я. В голове роятся тысячи вопросов, но этот – единственный, который я могу выговорить. – Как она здесь оказалась?
– Из-за твоего демона, разумеется, – отвечает Алорос, обходя алтарь и останавливаясь с другой стороны, чтобы рассмотреть мое заплаканное лицо. – В Доме Эсагила поднялся немалый переполох, когда он явился с душой в Царство Света. Как ты понимаешь, такое сложно представить.
Мой взгляд мечется между сестрой и Алоросом, в глазах – тяжесть невысказанных вопросов.
– Он… что?
Алорос смотрит на меня с жалостью.
– Жалкое зрелище: он был мокрым, словно только что выплыл из Бухты Душ, чтобы достать Аглаопу из Анфемоэссы. Его демоническая кровь тлела под кожей в нашем мире. – он морщит нос. – Это было бы отвратительно, если бы не оказалось столь… захватывающим поворотом событий. Если бы ему не нужно было выполнить свою миссию в Царстве Теней, ему, несомненно, предложили бы вознесение в Царство Света за такой акт бескорыстной любви.
Мой рот открывается, как у рыбы, выброшенной на берег. Я разглядываю тело сестры, будто вижу ее впервые. Хотя на самом деле, новым взглядом я смотрю не на нее. Я поднимаю глаза на Алороса, и в груди разливается отчаянная растерянность.
– Зачем? Зачем он принес ее сюда?
Алорос смотрит на меня с легкой улыбкой, и в его глазах впервые появляется что-то похожее на искреннюю мягкость.
– Он рассказал о произошедшем с оборотнем, о том, что твое превращение началось, но не завершилось. Он был полон решимости освободить тебя до того, как Царство Теней завершит процесс, и просил предоставить тебе убежище и защиту, если ты захочешь остаться в нашем мире. Но он не хотел, чтобы ты была здесь одна. Он сказал, что нет ничего, чего ты желала бы сильнее, чем возвращения Аглаопы. И ведьме Эдии тоже разрешен проход в Дом Эсагила.
Сердце бешено колотится в груди. Голова кружится, будто мозг скребет по черепу изнутри.
– В обмен на что? – спрашиваю я, щурясь от боли.
– Ашен из Дома Урбигу согласился занять пост Мастера Войны, предложенный его Советом. Теперь он использует новую власть, чтобы захватить контроль над Царством Теней. Он уничтожит Эшкар и Ведьму-Жрицу Имоджен, а затем установит новый порядок и будет сражаться на нашей стороне, чтобы положить конец тирании, угрожающей всем трем мирам.
Я прижимаю пальцы к вискам, пытаясь прогнать боль.
– Тирании?..
Алорос долго смотрит на мою сестру, прежде чем повернуться ко мне с серьезным выражением.
– Мы забыли свое предназначение. Царство Теней должно вершить милосердное правосудие. Царство Света – дарить истинное спасение. Мир Живых – испытывать души и предлагать им новый путь. Но некоторые из нас поддаются шепоту соблазнов. А тем временем Нефилимы готовятся отнять у нас все. Если мы не объединимся. Если не дадим отпор. Надвигается война, и не та, о которой ты думаешь.
Я долго смотрю на Алороса, переваривая каждое слово. Кажется, будто пелена спадает с глаз, но я все равно ничего не понимаю. Смятение разжигает боль внутри – воспоминания о предательствах, которые, как кирпичи, годами держали меня на дне бесконечного отчаяния.
– И вы хотите объединить миры против Нефилимов… И вы верите, что Жнец сдержит слово? Что он не предаст вас, захватив власть?..
Алорос смеется.
– Да, вампир. Я верю, что он сдержит слово. Но не ради меня. Он не похож на других. И у него есть… мотивация.
Я опускаю взгляд на дрожащие руки, пытаясь осмыслить этот безумный пазл. Кажется, я никогда еще не чувствовала себя такой перевернутой с ног на голову. Аглаопа, лежащая передо мной, так же прекрасна, как века назад… Жнец, который принес ее сюда и заключил немыслимую сделку с врагом… И ангел, который сейчас смеется над моей наивностью, его острые перья скребут по полу, когда он обходит алтарь и останавливается рядом.
– Демон говорил, что ты была у Провидицы. И все же, кажется, ты избрала слепоту. Позволь мне показать тебе то, что ты упустила, – Алорос кладет руку мне на лоб. От прикосновения его теплых пальцев мир растворяется.
Время распадается на нити света, заполняющие мое зрение. Каждый разговор, каждое признание, шепотом сказанное между мной и демоном, разматывается и танцует вокруг. Они кристаллизуются, становясь ясными и жгучими, как яд.
«Ты знаешь лишь малую часть, вампирша».
«Я люблю тебя, моя вампирша. Неважно, как ты изменишься, что потеряешь или обретешь».
«Я верю в тебя».
Я моргаю и вижу Ашена в Царстве Теней. Он лежит на черном каменном алтаре в пещерном зале, освещенном лишь факелами, точь-в-точь как в том видении, которое я пыталась забыть. Он открывает глаза, моргает в замешательстве, затем резко садится, проклиная что-то. Он уже собирается встать, когда Эмбер выходит из тени и бросает ему черный шелковый халат. За ней – трое жнецов с обнаженными мечами.
– Здравствуй, дорогой брат.
Он молчит, лишь смотрит на нее с подозрением, продевая руки в рукава.
– Кажется, твоей вампирше несладко. Семен Абдулов схватил ее.
Ашен резко вдыхает и бросается вперед.
– Я должен ее спасти…
– Позволь мне сказать, что ты сделаешь дальше, – Эмбер улыбается, и другие жнецы смыкаются вокруг него. – И ты выполнишь все, что я скажу, иначе я заставлю Леукосию страдать. Начну с того, что она увидит, как ты умрешь вечной смертью.
Я слышу треск – громче, чем когда-либо. Он раскалывает мой разум, и видение меняется.
Теперь я вижу Ашена на берегу Бухты Душ. Черная вода омывает его босые ноги. Его обнаженная грудь тяжело вздымается, когда он смотрит на воду. Волны движутся неестественно, будто под масляной поверхностью скрывается что-то зловещее.
Каждая мышца напрягается, когда Ашен делает первый шаг в море. Кажется, одно прикосновение волн причиняет ему боль. Брови сведены. Кулаки сжаты. Челюсть напряжена до хруста. Но, несмотря на явные мучения, он не сводит глаз с островов вдалеке и делает еще шаг, затем еще. Каждый кажется хуже предыдущего. К пятому он уже готов рухнуть на колени, но все равно плывет вперед, стиснув зубы от агонии. Он страдает.
Затем я вижу его в разбитом фургоне у подножия холма. Слышу стук его сердца – слишком быстрый для обычного ритма. Дыхание оставляет в холодном воздухе облачка пара. Он закатывает рукав.
– Ana nurika nami azziz. Ana elleti tiparika azziz, – шепчет он, и татуировка вспыхивает на коже.
«К яркому свету взываю. К сияющему свету взываю».
Через несколько тяжелых вдохов за окном машины появляется звезда – крошечная, как точка иглы, но ярче солнца. Она расширяется, наполняя воздух гулом энергии, заключенной в светящиеся нити. Шар растет, и Ашен заслоняется рукой, когда он взрывается, рассыпаясь искрами по снегу.
Из сверкающих осколков выходит Алорос.
– Ты звал, демон?
Ашен тяжело дышит. Медленно поворачивает голову, наблюдая, как ангел сильным движением открывает покореженную дверь. Алорос долго изучает его раны своими мерцающими зелеными глазами.
– Вампирша, – голос Ашена слаб. – Нас подловили. Моя сестра преследует ее. Она хочет вернуть Леукосию в Царство Теней.
