Текст книги "Воскрешение"

Автор книги: Брайан Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Вялый ветерок трепал ее грязные дреды и нес с собой что-то другое, очень далекое – детский плач. Фрэнки списала и этот призрачный звук на героин.

Слева от нее оказалось тусклое невысокое строение. Она потянула дверь на себя и шагнула внутрь. У нее под ногой хрустнуло что-то влажное. Смотреть вниз не хотелось, но она себя пересилила. Чем бы оно ни было раньше, сейчас там осталась лишь влажная красноватая неопознаваемая масса. Черви – бледные, слепые, раздувшиеся – извивались в этом месиве, прорезая себе дорожки в неведомой плоти. Фрэнки, поежившись, ушла от этой дряни подальше, оставляя мерзкие следы на кафельном полу. Черви невозмутимо продолжили заниматься своими делами.

«Они что живые, что мертвые, – мелькнула у нее мысль. – Им вообще есть разница?»

Над ней что-то шуршало, в тенях, среди паутины, – шуршало, будто наждачной бумагой по доске.

Резко попятившись, она наткнулась на стеклянную стену. Прикусив губу, Фрэнки развернулась. В террариуме было темно. Внутри что-то лениво поползло к ней навстречу. Костлявая игуанья голова, иссохшая, но грозная, стукнула по толстому стеклу, оставив на преграде кусочки себя.

Сверху снова донеслось шуршанье. Оно звучало все так же сухо, и Фрэнки не могла понять, что это. И прежде чем она сумела определить, с какой стороны исходит звук, дверной проем закрыла тень.

– Смотрите-ка, что у нас тут, – проговорил Си. – Вот ты и попалась, Фрэнки!

Фрэнки замерла. Ее усталый взгляд налитых кровью глаз сосредоточился на ноже, который Си сжимал в правой руке. Позади нее мертвая игуана снова ударила в стекло – только стена сдерживала ее ненасытный голод.

– Йоу, – проговорил Си в свой мобильный. – Сучка у меня. Она в змеиннике.

– Слушай, Си, – взмолилась Фрэнки. – Мы можем все уладить. Я могу сделать тебе приятно. Окороку необязательно об этом знать.

– Да ну тебя, сука, – ответил он. – Думаешь, я стану пихать в тебя свой член? Бля-я-я. Да и я тебя все равно не прикончу сразу. Окорок еще хочет с тобой сначала позабавиться.

Он сделал выпад – Фрэнки отпрянула. Выронив мобильный, Си ухватил ее за дреды и потянул, очень сильно. Фрэнки закричала от страха и боли. Мобильный скользнул по кафелю, шуршание сверху тем временем приближалось.

Си толкнул Фрэнки на пол, с корнями вырвав у нее клок волос. Она приложилась головой о кафель. В ушах зазвенело, перед глазами все поплыло. В горле появился вкус теплой соленой крови.

Си, забавляясь, оседлал ее. Придавил ее всем своим весом. Разрезал ей рубашку так, что лезвие оставило слабый алый след между ее грудей.

– Ну вот, теперь поговорим, – с вожделением проговорил он. – Может, я все-таки немного начну, пока не пришли остальные. – Он похотливо ухмыльнулся, и его золотой зуб сверкнул в полутьме, когда он скользнул ножом чуть ниже ее соска. – Слышь, че говорю, а?

Фрэнки затаила дыхание, боясь шевельнуться.

Си нажал лезвием чуть сильнее, пустив еще крови.

– Отвечай, сука. Ты меня слышишь?

– Прошу, Си, не…

С потолка свалилось что-то длинное и белое и обвилось вокруг него.

Си в ужасе выпучил глаза, сжатый разложившейся змеиной плотью. Фрэнки узнала животное. Анаконда, о которой когда-то много говорили на Северо-Востоке. И действительно, даже после смерти она была бесподобна. Однако Фрэнки не стала медлить, любуясь ее мертвенной красотой. Она была слишком занята тем, что пятилась, истекая кровью, чтобы восхищаться силе и быстроте змеи. Лишь подсознательно Фрэнки отметила длину ее раздувшегося тела и кости, что торчали из напоминающий пергамент кожи. Змея сжимала добычу, сверкая на нее единственным злобным глазом. Вторая глазница была пуста, внутри нее копошились черви.

Фрэнки опять закричала.

Зато Си теперь был безмолвен. Пока ожившая змея обвивала его, его темная кожа стала фиолетовой. Ниже груди его было не видно – все скрылось под ста пятьюдесятью фунтами разложившейся плоти.

Фрэнки поднялась на ноги и проковыляла в кабинет, который оказался рядом. Вся дрожа, она захлопнула за собой дверь. Затем прижала изорванные остатки рубашки к ране, желая остановить кровотечение, и осмотрела порез. С облегчением увидела, что он был неглубокий, сосок остался не задет.

Затем оглядела помещение – ей нужно было оружие. На дубовых книжных полках стояли пыльные тома забытых зоологических знаний, которые больше никогда не доведется применить. По центру располагался стол под стать полкам. На нем находились пресс-папье, переполненная корзина для входящих и исходящих бумаг, магнитофон, компьютер и кофейная чашка, из которой торчало несколько ручек.

Она пересекла комнату и принялась рыться в ящиках. Какие-то люди улыбались из-под стекла, наблюдая за ней навеки застывшими глазами. Типичная американская семья: муж, жена и двое детей – мальчик и девочка. Девочка – младшая, лет четырех или пяти. Очень милая. Интересно, она еще жива?

Фрэнки снова показалось, будто она слышит детский плач. Она прижала руки к ушам, зажмурилась:

– Хватит, хватит, хватит!

Призрачный звук не утихал. Она задумалась о ручках, что были на столе. Найдется ли в ней достаточно храбрости, чтобы с силой вонзить одну из них себе в глаз и, пробив мембрану, проткнуть мягкие ткани мозга?

Когда Фрэнки открыла нижний ящик, на нее уставился револьвер. Старенький. Она порылась, ища патроны, но нашла лишь заплесневелые останки нескольких пачек «Твинки»[10]10
  Популярное в США бисквитное пирожное с кремовой начинкой.


[Закрыть]. Фрэнки не раз слышала, что пирожные могут пережить апокалипсис, но очевидно, это было не так. Она взяла пистолет, открыла барабан и рассмеялась в голос, увидев, что тот был пуст. Принявшись снова обшаривать ящик, зарываясь под упаковки нездоровой еды, она почувствовала, как екнуло сердце, когда там обнаружился пистолет сорок пятого калибра с полной обоймой.

Оставив пустой револьвер в ящике, Фрэнки схватила сорок пятый, чувствуя, что вера к ней вернулась.

А потом снова услышала плач – на этот раз громче и настойчивее.

Она подошла к окну и выглянула наружу. Вид на главную площадь ей загораживала изгородь, однако задняя сторона террариума выглядела заброшенной. Фрэнки, стиснув зубы, подняла окно и выползла в ночь.

Пригнувшись, она пробралась к кустам. Неподалеку что-то зашуршало – Фрэнки подняла пистолет.

Она выскочила из зарослей и едва не споткнулась о детскую коляску. Та лежала опрокинутая, наполовину на обочине, наполовину на траве. Внутри ремнями был пристегнут мертвый младенец. Он поднял головку, посмотрел на нее и завыл. Розовая сорочка с рюшем, в которую он был одет, выглядела грязной и запятнанной, как проявлениями природной стихии, так и его собственными выделениями. Кожа на голове, которую некогда покрывали тонкие пушистые волосики, теперь местами отстала, обнажив тускло сверкающий череп. Младенец тщетно пытался высвободиться, протягивая к ней ручки. Переливчатый плач зомби-ребенка не утихал, и в этом пронзительном рыдании ощущался голод, смешанный с потребностью в утешении.

Фрэнки смягчилась. Она зашаркала к младенцу, по ее бледным щекам потекли слезы, оставляя дорожки на запекшейся грязи и крови. Ее не волновало, что ребенок был мертв. Он нуждался в ней. Она взялась за коляску, поставила ее, и младенец забормотал что-то, размахивая в воздухе грязными кулачками. Она протянула ему указательный палец, и холодные костлявые пальчики радостно обвились вокруг него. Детские глазки медленно поднялись, встретились с глазами Фрэнки. Потом их пустой взгляд потух, и труп резко рванулся вперед, раскрыв голодную почерневшую пасть в попытке впиться ей в руку.

Фрэнки вскричала, вырвав палец из хватки зомби.

– Это чё, нахрен, было, йоу?

Фрэнки нырнула за изгородь как раз за миг до того, как из-за угла появился Окорок с еще двумя подельниками – их тоже привлек детский плач.

– Латрон, ты иди с передней стороны, – приказал Окорок одному из них, и тот потрусил за угол террариума.

– Черт, йоу, – пролопотал второй. – Тут гребаный ребенок!

– Ну нахер, нигга, – выпалил Окорок, стараясь перекричать ребенка. – Я по-твоему что, дебил, Террелл? Вальни его, пока я проверю то окно.

Террелл навел дробовик на коляску и сдвинул цевье. Глаза у него были широко раскрыты.

– Я никогда не стрелял по детям, Окорок. То есть я много дерьма наделал ради братьев и никогда об этом не жалел. Но стрелять в ребенка… Мне кажется, это неправильно.

– Это уже не ребенок! Пристрели гребаного выродка и идем уже прикончим ту шлюху!

И словно в подтверждение его слов вопли младенца переросли в непонятную речь. Террелл выстрелом разорвал его пополам. Но ребенок все равно ерзал и пытался говорить. Террелл выбросил гильзу и стрельнул еще раз, уничтожив голову.

Фрэнки с криком выбежала из кустов. Террелл повернулся к ней. Она выпустила в него четыре пули, прежде чем он хотя бы успел нажать на спусковой крючок.

– Мой ребенок, – простонала она.

Окорок посмотрел на лежащего Террелла.

– Чокнутая сука!

Фрэнки, ощерившись, выстрелила в Окорока. Гангстер бросился на дорожку, поднял пистолет Черного и открыл огонь. Выстрелы прошли ниже цели, осыпав Фрэнки осколками асфальта и грязи, но она сама осталась невредима.

Из террариума донесся крик ужаса: Латрон обнаружил, какая участь постигла Си. Окорок, опешив, отвлекся на звук. Фрэнки улучила момент и выстрелила. У Окорока посреди лба расплылось багровое пятно. Он крякнул, его грудь поднялась,… и он затих.

Фрэнки встала над ним и несколько мгновений просто смотрела на него невидящим взглядом. А потом выпустила последнюю пулю Терреллу в голову, чтобы тот больше никогда не поднялся.

После этого в зоопарке стало тихо.

Фрэнки взглянула на останки малыша и тут же отвела взгляд.

Пытаться сбежать, затерявшись в городе, было бесполезно. Улицы Балтимора и по ночам кишели людьми. А теперь еще и мертвецами – она уже успела это выяснить. Раньше ей просто повезло. Но сейчас Фрэнки была уверена: если останется в городе, удача от нее отвернется. Она задумалась, сколько зомби, привлеченных звуками стрельбы, теперь шаркали в сторону зоопарка. Улицы и переулки были перекрыты, равно как и кольцевая дорога. Она подумала, не спрятаться ли ей на крыше соседнего дома, но и там ничего хорошего ее не ждало. По телу прошла дрожь, когда Фрэнки вспомнила старика и голубей.

Кожа начала зудеть. Ее организм уже требовал новой дозы.

– И что мне, черт возьми, делать? – пробормотала она.

Неподалеку от себя она заметила крышку люка и подбежала к ней. В темноте что-то бормотало – наверное, обезьяна. Живая или нет – Фрэнки не знала и не хотела знать. Она вцепилась в стальную крышку и потянула, но та не сдвинулась с места. Пожелтевшие ногти девушки согнулись, затем сломались, но она все равно продолжала тянуть.

Сзади послышались шаги.

Продолжая бороться с люком, Фрэнки повернула голову и вскрикнула.

К ней приближались три зомби, все еще одетые в свои одежды из прежней жизни. Бизнесмен в красном галстуке, впившемся в раздувшееся, испещренное пятнами горло. Медсестра, чья некогда белая форма превратилась в «варенку», окрашенную различными телесными жидкостями. Работник зоопарка, у которого слева на груди все еще красовался логотип. В руках он нес электропогонщик, и при виде Фрэнки навел его на нее. Инструмент затрещал в темноте, испуская голубые искры. Зомби со смехом двинулись к ней.

Фрэнки завопила, яростно дернула упрямую крышку. У нее в спине что-то разорвалось, но она продолжала тянуть. Нарывы на руках полопались, брызнув смешанной с желтым гноем кровью. Крышка со скрипом подалась, и она сдвинула ее в сторону.

Зомби уже подобрались совсем близко. Они ничего не говорили, и их молчание вселяло во Фрэнки еще бо́льшую тревогу. Она подумала о младенце. Злобное зомби-дитя казалось таким безобидным…

Руки ослабли, вены заплыли, но она все равно нашла в себе силы поднять руку и показать средний палец. А в следующее мгновение упала в дыру, позволив тьме поглотить себя.

Она снова убегала, и хотя уйти от зомби еще могла, ей было не спастись от себя – и от жажды, которая нарастала у нее в венах.

7

Мартин смотрел на распятого Иисуса и думал о воскрешении.

Лазарь пролежал в своей гробнице мертвым четыре дня, прежде чем к нему явился Спаситель. Мартин открыл свой экземпляр Библии с комментариями Скоуфилда и обратился к Евангелию от Иоанна. В главе одиннадцатой, стихе тридцать девятом Марфа говорит Иисусу: «Уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе»[11]11
  Здесь и далее Библия цитируется в синодальном переводе.


[Закрыть].

Что ж, очень точно.

Как и описание того, как Иисус вернул Лазаря из мертвых. «Лазарь, восстань!» – и мертвый, облаченный в саван, так и сделал. Тогда Иисус приказал толпе развязать Лазаря, после чего Иоанн оборвал повествование и перешел к заговору евреев и фарисеев.

Библия, которую Мартин знал, учил и любил последние сорок лет, была полна примеров возвращения мертвецов к жизни. Но не таких.

– И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек[12]12
  Евангелие от Иоанна, глава 11, стих 25.


[Закрыть], – проговорил Мартин вслух.

В пустой церкви его голос звучал тихо.

Он задумался, оставались ли еще существа, которых он видел на улице, верующими. Ведь когда-то многие из них были членами его прихода.

За свои шестьдесят лет Мартин повидал немало. В семь пережил укус медноголовой змеи, в десять – воспаление легких. Служил капелланом во Вьетнаме, вернулся живым, но «Буря в пустыне» взамен забрала его сына. Единственного их с женой ребенка. Жену он пережил. Ее звали Чеся. Пять лет назад она умерла от рака груди.

Пройти через все это ему помогла вера.

Мартин нуждался в ней и сейчас, цеплялся за нее, как утопающий за спасательную шлюпку. Однако он замечал, что подвергает ее сомнению. И не в первый раз: Господь посылал ему всевозможные испытания на протяжении многих лет, пусть и не такие основательные, как нынешнее.

Но, как Мартин любил говорить своей пастве, милостивый Господь не стал бы тратить свое время на тех, кому было нечего предложить.

Он пересек церковь, подошел к заколоченному витражу и посмотрел в отверстие от сучка в одной из досок. Рассвет еще не наступил в полной мере, но тьма понемногу отступала. Бекки Джинджерич, бывшая органистка, за ночь потеряла свое перепачканное платье и теперь сидела на корточках среди кустов в одних только грязно-белых хлопчатобумажных трусиках. Обвисшие груди свободно раскачивались. Она погрызла чье-то предплечье, словно это была куриная ножка, а потом отбросила его в сторону и тихо застонала, уставившись вдаль.

Что-то привлекло ее внимание.

На улице возник мужчина – он осторожно шел, прихрамывая. Одетый в грязные изорванные джинсы и фланелевую рубашку, он сжимал в руке пистолет, безвольно болтая им на весу. Пробирающийся в тенях труп он, казалось, не замечал. Затем мужчина устало рухнул на колени – прямо на тротуаре.

Изгородь зашуршала, и Бекки рванулась вперед. Но мужчина пребывал в полубессознательном состоянии и, судя по всему, не видел, что ему грозит.

– Эй, – крикнул Мартин, застучав кулаком по доске. – Осторожно!

Бормоча короткую молитву, старик бросился в притвор и попытался сдвинуть тяжелую деревянную скамью, прислоненную к входу. Когда ему это удалось, он схватил с вешалки дробовик, отодвинул четыре недавно установленных засова и выбежал наружу.

Услышав шум, незнакомец повернул голову и увидел зомби, который, шатаясь, ковылял к нему. Он поднял пистолет и выстрелил. Пуля врезалась Бекки в плечо. Пробежав поперек двора, Мартин пригнулся, когда второй выстрел прошел мимо цели.

Мужчина снова нажал на спусковой крючок, но опять промахнулся. Затем попытался выстрелить в четвертый раз, но у него закончились патроны. Он в недоумении посмотрел на пистолет и поднял взгляд на Бекки. Потом закрыл глаза, и Мартин услышал его шепот:

– Прости меня, Дэнни.

Мартин ударил существо дробовиком по спине. Бывшая органистка завалилась на тротуар лицом вниз, выбив пожелтевшие зубы. Мартин вставил заряд в патронник и приставил ствол к основанию черепа зомби.

Бекки яростно закричала.

– Ступай с Богом, Ребекка.

Он спустил курок. Мозговое вещество с осколками черепа забрызгали тротуар, будто пятна Роршаха.

Солнце выглянуло из-за крыш. Грохот дробовика разнесся эхом по тихим улицам, приветствуя рассвет.

– Боюсь, это привлечет внимание, – заметил Мартин мужчине. – Нам лучше укрыться внутри.

***

Джим уставился на своего спасителя. Пожилой темнокожий мужчина протянул ему руку, и Джим ее принял. Несмотря на возраст, хватка у него была твердая. Мужчина был в мятых брюках цвета хаки и черных туфлях, из-под воротника желтого свитера у него выглядывало что-то белое.

Колоратка.

– Спасибо, отец, – произнес Джим.

– Вообще-то я пастор, – поправил его старик, улыбнувшись. – Преподобный Томас Мартин. И нет нужды меня благодарить. Поблагодари лучше Господа, когда будем в безопасности.

– Джим Тёрмонд, и да, давайте убираться с улицы.

Голодный крик, за ним еще один – больше мотивации им не требовалось.

– Это ваша церковь, преподобный?

Старик улыбнулся.

– Это Божья церковь. Я здесь просто работаю.

***

Мартин устроил Джиму импровизированную кровать из скамьи и одеял. Джим сопротивлялся, настаивал, что ему нужно передохнуть совсем чуть-чуть, но сам тут же провалился в глубокий, беспокойный сон. Мартин отхлебнул растворимого кофе и стал караулить, прислушиваясь к редким воплям тварей снаружи.

Незадолго до полудня один из блуждающих зомби обнаружил труп Бекки и стал кормиться ее останками. Мартин с отвращением наблюдал, как еще несколько тварей, словно муравьи, собрались, привлеченные трапезой. Время от времени они оглядывались на окружающие дома и церковь. Мартин все думал, попытаются ли они внимательнее осмотреть окрестности, но их, очевидно, вполне удовлетворял имеющийся в их распоряжении бесплатный обед. Час спустя, когда кучка зловонных тварей рассеялась, от Бекки остались только кости да несколько красных пятен, размазанных по траве и тротуару.

– Господи, – прошептал Мартин, – яви мне Свою волю, ибо я более не могу этого вынести.

***

Джим проснулся на рассвете, сначала встревожившись и будучи не в силах вспомнить, где находится. Сел, оглядел церковь. «Это не убежище!» Но потом увидел священника, который улыбался в свете свечей, и вспомнил…

…и подумал о Дэнни.

– Вот, возьми. – Мартин вручил ему чашку горячего кофе. – Не самый хороший, но проснуться поможет.

– Спасибо. – Джим кивнул. Затем, отхлебнув кофе, осмотрелся получше. – Тут вроде как безопасно. Вы сами сделали все эти укрепления?

Священник тихонько усмехнулся:

– Да, Божьей милостью. Мне удалось привести тут все в порядок, пока не стало совсем плохо. У меня был помощник. Джон, наш уборщик. Это он заколотил окна.

– А сейчас он где?

Лицо Мартина помрачнело. На какое-то время он замолчал, и Джим начал сомневаться, что священник его услышал.

– Не знаю, – отозвался тот наконец. – Умер, наверное. А скорее, уже и ожил. Он две недели как ушел. Хотел пригнать свой пикап, чтобы вывезти нас отсюда. Меня и Ребекку. Это она пыталась тебя съесть. Она была… подругой.

– Мне жаль.

– Мне тоже. В общем, Джон был уверен, что это местная проблема, думал, что власти могли просто оцепить эту часть штата. Он считал, что нам нужно добраться до Бекли или Льюисберга, а то и Ричмонда. Он ушел, и… больше я его не видел.

– Насколько могу судить, этот кошмар сейчас творится повсюду, – сообщил ему Джим. – Я… я пришел из Льюисберга.

– Пешком, как я понимаю, – проговорил Мартин удивленно. – Как это тебе удалось?

– Меня же почти съели, – признал Джим. – Кажется, я шел на автопилоте.

– Иногда бывает, что люди вынуждены делать то, что должны. – Священник вздохнул. – Я надеялся, что где-нибудь ситуация другая. И молил Бога, чтобы у меня было любительское радио или хотя бы пара радионаушников, которые носили ребята до того, как появились эти смартфоны, – лишь бы знать, что происходит. У меня не было никакой связи с людьми, электричество почти не работало, только несколько уличных фонарей еще светили. Несколько дней назад я слышал, как пролетал самолет, но я его не видел.

– Когда я уходил, в Льюисберге электричество еще было. У меня работали и радио, и телевизор, и Интернет. Хотя от них сейчас никакого толку. В мире ничего нет, и никого нет. Что же до самой проблемы… Это безумие длится уже больше месяца. А может, и больше. Не знаю. Я потерял счет времени. Но мне кажется, останься в мире еще нормальная жизнь, сюда уже прислали бы военных.

Священник задумался, а потом, извинившись, скрылся в смежной комнате. Джим принялся зашнуровывать ботинки.

Вернувшись, Мартин предложил ему ужин – печенье «Орео», хлеб, крекеры в форме животных и теплый виноградный сок.

– Набрал печенья и крекеров в Воскресной школе. А хлеб и сок подавались для причастия.

Они ели в тишине.

Спустя несколько минут Мартин заметил, что Джим пристально смотрит на него.

– Почему? – спросил Джим.

– Почему что?

– Почему Бог позволил этому случиться? Я думал, конец света должен был случиться, когда Россия напала на Израиль и нельзя было ничего купить, если у тебя на кредитке не было трех шестерок.

– Это одна из интерпретаций, – согласился Мартин. – Но ты говоришь о пророчестве конца света и должен помнить, что существует много, очень много различных идей относительно того, что все это значит.

– Я думал, когда мертвые вернутся к жизни, случится Восхищение. Разве не это сейчас происходит?

– Ну, на самом деле слово «Восхищение» не встречается ни в Старом, ни в Новом Завете. Но да, в Библии идет речь о возвращении мертвых к жизни, которые потом будут жить с Господом, когда он вернется.

– Без обид, преподобный, но если Он вернулся, то здорово наломал дров.

– В том-то и дело, Джим. Он не вернулся… пока. То, что происходит, – это творит не Бог. Это деяния Сатаны, которому была дана власть над Землей. Это его рук дело, там, снаружи. Но даже сейчас мы должны оставаться тверды и верить в волю Господню.

– Вы в это верите, Мартин? Действительно верите, что это все Божья воля?

Мартин сделал паузу, осторожно подбирая слова.

– Если ты спрашиваешь меня, верю ли я в Бога, Джим, то да. Да, верю. Но что еще более важно, я верю, что на все есть свои причины – и на хорошее, и на плохое. Что бы ты ни слышал, плохие вещи делает не Господь. Когда случается торнадо, это происходит не по Божьей воле. Но это его любовь и его власть придают нам сил справляться с последствиями стихии. И эта же любовь помогает нам выживать сейчас. Я верю, что он сберег нас не без причины.

– Ладно, у меня есть причина. – Джим поднялся. – Мой сын жив, и мне нужно добраться в Нью-Джерси, чтобы его спасти. Спасибо, что накормили и что укрыли, преподобный, и что еще важнее – вытащили мою задницу из передряги. Я бы хотел вам отплатить, если позволите. У меня немного чего есть, но в мешке лежит немного лишних сардин и тайленол…

– Твой сын жив? – переспросил Мартин. – Откуда ты это знаешь? До Нью-Джерси далеко.

– Прошлой ночью он звонил мне на мобильный.

Старик посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Знаю, звучит безумно, но так и было! Он жив и прячется на чердаке у моей бывшей жены. Мне нужно к нему.

Мартин медленно поднялся со скамьи:

– Тогда я тебе помогу.

– Спасибо вам, Мартин. Правда, спасибо. Но я не могу вас об этом просить. Мне нужно идти быстро, а я не хочу…

– Чепуха, – перебил его священник. – Ты спросил меня о Божьей воле и значении всего происходящего. Да, это по Его воле ты получил тот звонок, и по Его воле остался в живых, чтобы его получить. И по Его воле я тебе помогу.

– Я не могу вас об этом просить.

– Ты и не просишь. Об этом меня просит Господь. – Мартин топнул ногой, а потом, уже тише, продолжил: – Я чувствую это сердцем. Не могу объяснить это так, чтобы было понятно, но мне кажется, что ты – ответ на молитву. Я просил Господа, чтобы Он снова дал мне цель. Чтобы предоставил мне дело. Я думаю, это ответ. Я хочу помочь, потому что этого хочет Господь – чтобы я помогал.

Джим немигающим взглядом смотрел на него. А потом на его усталом лице медленно растянулась улыбка.

– Хорошо. – Он протянул руку. – Если такова Божья воля, думаю, я не могу стоять у нее на пути.

Они пожали друг другу руки, прежде чем усесться обратно.

– Так какой у тебя план? – спросил Мартин.

– Нам нужен транспорт. Полагаю, у церкви ничего подходящего нет?

– Нет, – Мартин покачал головой. – Поэтому ведь Джон и ушел. За своим грузовиком. Но на улицах машин полно.

– Однако сомневаюсь, что служитель церкви знает, как их завести без ключей?

– Нет, зато рядом с трассой у нас есть автосалон. Там можно найти и машину, и ключи, и все, что нужно. Прямо у 64-й.

– Отлично, – сказал Джим. – Сам думал о том же, выбираясь из Льюисберга. Когда мы можем выдвигаться? Мне больше нельзя терять время.

– Выйдем вечером, – ответил Мартин. – Эти существа, по сути, не спят, но так нас хотя бы скроет темнота. Только благодаря ей меня до сих пор и не замечали. Я сижу тихо, днем за ними наблюдаю, ночью сплю. Поскольку окна заколочены, свечей они не видят, а я веду себя осторожно, стараюсь не давать им повода для любопытства.

– Что ж, будет надеяться, удача от нас не отвернется.

– Я же говорил тебе, Джим. Это не удача – это Господь. Если тебе что-то нужно – просто попроси Его.

Джим принялся перезаряжать оружие.

– В таком случае, пастор Мартин, я попрошу у него танк.

***

– Они умеют водить? – выпалил Мартин, закашлявшись от удивления.

Джим склонился над раскрытым на кафедре атласом.

– Те, которых я видел вчера вечером, точно умели. И они умеют стрелять, а еще пользоваться различными инструментами. В общем, делать все, что умеем мы с вами. Они просто немного медленнее. По крайней мере, большинство из них. Это наше единственное преимущество.

– Где-то неделю назад я видел одного, – сказал ему Мартин, делая свои ботинки водонепроницаемыми. – Сына Мэттью Родена, Бена. Мэттью работал у нас менеджером в банке. Так вот, Бен нес под мышкой скейтборд. Не ехал на нем, а нес, как будто собирался прокатиться, если найдет подходящее место. Я тогда подумал, что это какой-то примитивный инстинкт – воспоминание из прошлого.

– Это больше, чем воспоминание, скажу я вам.

Джим помолчал. Он мысленно вернулся в тот подвал, к тому, что ему сказали мистер Томпсон и Кэрри. Какая-то их часть, физическая, еще относилась к тем людям, которых он знал и любил. Но было в них и нечто другое. Что-то очень… старое. Даже древнее.

И очень, очень злое.

«Я там был, – изрек труп мистера Томпсона, рассказывая о войне. – Ну, то есть не совсем я, конечно. Это тело там было. Я вижу его воспоминания».

– Не думаю, что зомби – это те же люди, которых мы знали.

– Нет, конечно, те, Джим. Сегодня утром я застрелил Бекки Джинджерич. Она проработала у нас органисткой почти семь лет.

Джим бессильно попытался найти слова, чтобы выразить то, что думал. Он был строителем, а не ученым.

– Снаружи их тела прежние, это да, но мне кажется, то, что нечто иное заставляет их оживать. Какая-то неведомая нам сила.

У него в памяти всплыли насмешки зомби: «Ваша плоть принадлежит нам. Когда ваша душа уходит, вы становитесь нашими. Мы вас поглощаем. Мы обитаем в вас!»

Джим рассказал Мартину о своем побеге из убежища. Дойдя до Кэрри и ребенка, он сделал паузу, а потом, проглотив ком в горле, закончил.

– Похоже, что они овладевают нашими телами, но только после того, как мы умираем. Как будто им нужно, чтобы сначала ушла душа… или что-то вроде того.

– Демоны. – Старик понимающе кивнул.

– Может быть, – согласился Джим. – Но я никогда не принимал рассказы о демонах всерьез.

– Мертвые ходят по планете, Джим. Что может быть серьезнее?

– Ну да, да! – Джим ударил ладонью по кафедре. – Но если они демоны, то разве мы не можем прыснуть в них святой водой, изгнать их навеки вечные? Мы столько всего не знаем! Почему, даже если наделать в них дыр, это их не останавливает, а попадешь в то, что осталось у них от мозга, – сразу падают? Они едят нас, но не для того, чтобы питаться, а просто потому, что они гадские садисты! Их тела гниют, мясо отваливается от костей, но они все равно двигаются!

Джим умолк, сам пораженный своим выпадом. Он даже не осознавал, что плачет, пока не ощутил влагу на щеках.

– Простите, преподобный, – извинился он. – Я просто беспокоюсь за Дэнни.

– У меня нет ответов, Джим. Хотелось бы мне, чтобы были, но их нет. Только одно могу сказать: они есть у Господа и с Его помощью мы победим. И спасем твоего сына!

Джим согласно кивнул и уткнулся обратно в атлас.

В душе ему хотелось в это верить.

***

Через час они, уже готовые, сели в последний раз обсудить план.

– Я все равно считаю, что нам лучше избегать любых населенных пунктов, – проговорил Мартин. – Чем больше людей там жило, тем больше зомби, вероятно, обитает в том районе. Давай держаться деревенских дорог.

– Договорились, – уступил Джим. – Если бы речь шла только о нас двоих, я бы сказал, что нам надо подняться повыше в горы. Но чем дольше мы будем ходить, тем меньше шансов остается у Дэнни. Вся эта часть Восточного побережья, кроме Аппалачей, по сути, один большой населенный пункт. Хотя бы на трассе мы можем избегать поселений, что больших, что малых. Если эти твари активно передвигаются и их много, нам легче будет от них убежать по трассе, которую я знаю, чем петлять по проселочным дорогам.

– Логично. – Мартин кивнул.

– Так вот, – продолжил Джим, – мы заходим в автосалон «шевроле», берем машину, оцениваем, сколько внимания привлекли. Если рядом никого не окажется, ненадолго заглядываем рядом в «Супер Март», запасаемся в охотничьем отделе и возвращаемся на трассу. Нормально звучит?

– Не особо, – усмехнулся Мартин, – но ничего лучше предложить не могу.

Джим ответил улыбкой:

– Идемте.

Они прошли к выходу, отодвинули тяжелую скамью, подняли засовы и выглянули в ночь. На улице никого не было.

Крадучись, они пересекли улицу и скользнули в тень. Мартин указывал путь, скорость и выносливость этого немолодого человека удивляли Джима. Они пробирались между домами, стараясь держаться подальше от лунного света и редких участков, где еще работали фонари. Мартин вел через задние дворы, небольшой лесок вокруг бейсбольной площадки, мимо толстой водопроводной трубы. Периодически они замечали мертвецов или улавливали издаваемые ими звуки, но всякий раз успевали предусмотрительно спрятаться и не выходили из своего укрытия, пока опасность не миновала.

Наконец, выбравшись с кукурузного поля, они подошли к парковке. Автосалон делил выезд на трассу с выстроившимися в ряд небольшими магазинчиками, гастрономом «Сэкономь-ка», торговым центром «Супер Март» и несколькими заведениями фастфуда. Призрачные натриевые фонари заливали парковку желтым светом.

– Похоже, заброшенная, – прошептал Мартин. – Думаешь, тут безопасно?

– Не думаю, что хоть где-нибудь вообще сейчас может быть безопасно, преподобный, – отозвался Джим. – Но выбирать нам не приходится.