Текст книги "Воскрешение"

Автор книги: Брайан Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

В этот момент погас свет. Бейкер, задержав дыхание, остался сидеть в темноте. Слышен был только тихий механический скрип внутри магнитофона. И удары его сердца – один, другой…

Потом свет зажегся вновь, и Бейкер с удивлением осознал, что плачет.

***

– Когда вы едите, – спросил Бейкер по внутренней связи, – почему не съедаете все тело целиком? Почему так много оставляете?

– Потому что многие из наших братьев ждут своего часа, чтобы прийти, – ответил Об. Его скрипучий голос звучал так возмущенно, будто зомби был раздражен тем, что ученый спрашивал такие очевидные вещи. – Им бы это понравилось: прождать целую вечность и вернуться из Пустоты только чтобы вселиться в существо, не способное даже двигаться. Туловище без рук и ног – просто мешок плоти, который валяется и ничего не делает. Это все равно, что сбежать из одной тюрьмы и попасть в другую. Конечно, мы пробыли в Пустоте так долго, что иногда наших братьев заносит. Они приходят в бешенство. Мы, сиккизм, ненавидим вас со всей отпущенной нам силой. И это так приятно – разрывать вас в клочья.

Бейкер помолчал, припоминая, как мертвая рыбка уничтожила своих сородичей.

– Расскажи мне еще о том месте, откуда вы пришли. О том, что ты называешь Пустотой.

– Ничего я тебе не расскажу, – отрезал Об. – Мне нужно наблюдать за собратьями. Я голоден. Отпусти меня, и я тебя не трону.

– Отвечай на мои вопросы, и я тебя покормлю. – Бейкер постарался не выдать дрожи в голосе.

– Ты играешь в опасную игру, умник. Не думай, что я ради того, чтобы освободиться, побоюсь повредить эту оболочку, которую ты знал как Пауэлла. Я легко найду другую, если будет надо.

– Это стекло пуленепробиваемо. А стены железобетонные.

– И поэтому мне еще легче разрушить это тело, сбежать и насытиться. – Об усмехнулся.

– Я повторяю свое предложение. Отвечай на вопросы, и я тебя покормлю.

– Дурак ты! Я жажду не плоти. Мне нужна месть.

– Боюсь, это невозможно. Ты должен понимать, что главный здесь я.

– Но твоя раса больше не главная. Сиккизм унаследовал эту Землю, как и было предсказано. Мы вольны бродить по ней снова, как когда-то давным-давно.

– Вы уже бывали здесь раньше?

– Были, до вас. Мы вообще были одними из тех, кто был здесь до того, как возникла эта Вселенная.

– Почему человечество никогда не сталкивалось с вашей расой?

– Потому что есть… правила. Ограничения. И есть кое-кто, кто выступил против нас. И помог нам попасть в Пустоту.

– Расскажи мне про эту Пустоту, – не унимался Бейкер.

– Хорошо. – Существо выдохнуло зловонный воздух из гниющих легких. Бейкер был только рад, что не почувствовал запах со своей стороны стекла. – Но имей в виду, профессор, ваш век завершился. Мы – ваши наследники.

– Пустота… – начал Бейкер.

– Там холодно! – проревел Об, вдруг бросившись к окну и зарядив кулаком Пауэлла по стеклу. Бейкер отскочил назад. – Холодно, потому что Он жесток! Он знает, что лед приносит больше боли, чем огонь. Я жил там, на многие века запертый вместе с моими братьями, властелинами элилума и терафима. Он отправил нас туда! Изгнал в промерзлые пустоши. И мы, бессильные, наблюдали, как вы тут суетились, будто муравьи, плодились и размножались, купаясь в Его равнодушной любви. Мы ждали, мы были терпеливы. И, не теряя бдительность, таились на пороге. А ты, умник, вместе со своим приятелем дал нам путь к спасению. Как ваши тела становятся нам храмами, вы стали нашими вратами!

Существо снова ударило в стекло. Бейкер поморщился. По, казалось бы, небьющемуся стеклу спиралью пробежала небольшая трещинка. Кулак Пауэлла получил при этом явное повреждение, но Оба это, похоже, не заботило. Свет снова замигал.

– А сейчас моя очередь задавать вопросы, умник. – Об усмехнулся. – Думаешь, когда вы умрете, то попадете в рай?

– Я… я верю, что после всего этого что-то существует. Но что именно, не знаю. Некоторые, да, называют его раем.

– О да, после всего этого правда что-то существует. Но в рай вы не попадете. Вы попадете в то место, которое он приготовил специально для вас! И тогда ваши тела будут принадлежать нам! Мы – ваши хозяева. Демоны – вот как вы привыкли нас называть. Джинны. Монстры. Благодаря нам, сиккизм, вы слагаете свои легенды – вот почему вы до сих пор боитесь темноты. Мы управляем вашей плотью, Бейкер, и мы долго ждали момента, когда наконец вселимся в вас!

Об снова стукнул по стеклу. Трещина стала шире, по поверхности потянулись паутиноподобные линии. Рука, которая прежде принадлежала доктору Тимоти Пауэллу, которая когда-то держала бокал мартини, размахивала клюшкой для гольфа и ловко управлялась с панелью РКТИ, теперь превратилась в таран из гниющего мяса. Бейкер отпрянул, когда мертвые пальцы раскроились, явив зазубренную кость, которая поцарапала стекло изнутри.

– Я выйду на волю! – проревел Об. – Я поведу своих братьев, и мы опустошим эту планету, а когда сделаем это, перейдем к следующей!

Бейкер выбежал из комнаты. Он зажал уши руками, но это было бесполезно. Крики Оба преследовали его в коридоре, гремя из громкоговорителей:

– Мы есть сиккизм! Мы ждали, пока сможем завладеть вами, и теперь вы у нас в руках. Йидде-они! Энгастриматос ду аба парен тарес. Мы – Об, Эб, Апи и Апу. Нас больше, чем самих звезд! Нас больше бесконечности!

Бейкер услышал, как разбилось стекло. Мгновение спустя погас свет, погрузив весь комплекс во тьму. Громкоговоритель тоже выключился. Внезапно наступившая тишина в некотором смысле пугала даже сильнее, чем вопли Оба. А потом раздался новый звук. Шаркающие шаги.

– Я чую твой запах, умник…

Бейкер съежился в коридоре, в ужасе прислушиваясь, как зомби ковылял вслед за ним.

А свет все не зажигался.

3

Встав и высунув голову из-за разбитого самосвала, Фрэнки на мгновение вспомнила одну из своих многочисленных неудавшихся попыток избавиться от зависимости. Судья постановил, чтобы она посещала реабилитационные собрания и сеансы психотерапевта. В первый же день ее заставили встать и сказать: «Меня зовут Фрэнки и я наркозависимая».

Сейчас она переборола желание повторить эти слова. Как-никак именно из-за этой зависимости она и попала в нынешнюю переделку. Почему бы не прокричать об этом во весь голос? Почему бы не сообщить хищникам, которые за ней охотились – и живым, и мертвым, – где она находится, положив тем самым конец жалкому существованию? Последние несколько дней она только и делала, что убегала и пряталась. И очень устала. Но дело было не только в этом: ей отчаянно требовалась доза. Она держалась, сколько могла, зная, что ворованный героин почти закончился. Было крайне сомнительно, что ей удастся раздобыть еще. Следующая доза, вероятно, должна стать последней. Так почему бы не прекратить мучения прямо сейчас? Почему бы не сварить, закинуться и, наконец, сдаться?

– Потому что меня зовут Фрэнки, – прошептала она. – И я, может, и наркозависимая, зато выжила.

Пусть и не благодаря большому уму, признала она недовольно. По крайней мере, пока. Воровать наркоту у кучки дилеров – это не очень разумно. Равно как и проворачивать это в разгар зомби-апокалипсиса. Да и последний ее план, включавший побег через Международный аэропорт Балтимор-Вашингтон, был обречен на провал. Вот только когда по ее венам струился героин, это казалось совершенно разумным. Она собиралась просто добраться до аэропорта, сесть на какой-нибудь рейс – куда угодно – и сбежать подальше от этого дерьма.

Ей никак не приходило в голову, что все самолеты и поезда в стране перестали совершать рейсы за несколько недель до того, как президент объявил чрезвычайное положение. Фрэнки не вспоминала об этом до тех пор, пока не вышла на улицу, надеясь угнать машину. Это была первая мысль, возникшая в ее прояснившемся сознании, когда она выбралась к въезду на кольцевую дорогу. А второй – что въезд оказался загроможден разбитыми машинами, между которых бродили ожившие мертвецы. И что еще хуже – Окорок, Черный, Кобель и остальные снова вышли на ее след. Она услышала свист – он разносился эхом по соседним улицам. И пока она стояла посреди улицы, чувствуя себя бессильной и беззащитной, пытаясь решить, что предпринять дальше, ее запах почуяло еще одно существо.

Первым признаком надвигающейся опасности стало рычание у нее за спиной. Фрэнки повернулась и увидела огромного мертвого питбуля. Фрэнки повидала немало зомби с тех пор, как началось воскрешение, но все они были людьми. И это была первая ее встреча с восставшим животным.

Мертвый пес снова зарычал, и Фрэнки на какой-то миг заметила – она была готова в этом поклясться, – что он пытался говорить. Списав это на остатки героина, все еще отравляющего ее кровь, она сосредоточилась на побеге. Безоружная и уязвимая, Фрэнки почувствовала, как от вони, исходящей от питбуля, у нее заслезились глаза.

– Хороший песик, – пробормотала она. – Ты же не хочешь меня съесть? У меня все равно только кожа да кости.

Пес зарычал еще яростнее и напряг задние лапы, обросшие спутанной, окровавленной шерстью. И только сейчас Фрэнки заметила, что по животу зверя тянулась огромная рана. Его выпотрошили – то ли перед смертью, то ли после нее. Но неудобств животному это, очевидно, не доставляло. Из раны свисало несколько высохших кишок.

Тогда-то Фрэнки и увидела перевернутый самосвал. Напрягшись, она оценила расстояние, прикидывая, сумеет ли добежать до него и вскарабкаться наверх, прежде чем собака ее догонит. Но не успела она принять решение, как голова зомби взорвалась, забрызгав тротуар кровью, мозгами и осколками черепа. Секунду спустя Фрэнки услышала выстрел.

– Какого?..

На крыше соседней многоэтажки на миг вспыхнул свет. А секундой позже в дорогу врезалась пуля – всего в футе от того места, где стояла Фрэнки. За этим тут же последовал звук выстрела. Только тогда она поняла, что в нее кто-то стрелял. Она бросилась к самосвалу и засела за ним, наблюдая, как солнце медленно ползет по небу. В какой-то момент ей захотелось помочиться. Пришлось сделать это прямо там, не покидая безопасного укрытия.

Теперь уже солнце клонилось к закату. Скоро должно стемнеть, а Фрэнки не хотела встретить ночь здесь. В районе, где она жила, это было опасно еще до того, как мертвые начали возвращаться к жизни. Она не имела понятия, оставался ли снайпер на крыше и действительно ли он целился именно в нее. Может быть, ее приняли за зомби? А что если ее застрелят, как только она высунется? Или того хуже: если ее преследователи до сих пор прячутся поблизости, ожидая, когда она выйдет?

Решившись рискнуть, Фрэнки выползла из-за самосвала. Затаив дыхание, она медленно поднялась и стряхнула землю и камешки с рук и одежды. Выстрелов не последовало, и она выдохнула. Прикрыв глаза от заходящего солнца, она присмотрелась к крыше. Если снайпер и был там, то очень хорошо прятался. Фрэнки принялась спускаться по лестнице, желая как можно скорее уйти из зоны видимости.

Ветер подул в другую сторону, и Фрэнки овеяло запахом города. Он пах, как открытая канализация. К ее ногам подлетел газетный лист. Фрэнки посмотрела на заголовок. «СТРАНУ ОХВАТИЛА МАССОВАЯ ИСТЕРИЯ. РАЗГУЛ МЕРТВЕЦОВ. ВОЗМОЖЕН БИОТЕРАКТ».

Следующий перекресток перекрывали битые машины. Фрэнки уже собиралась свернуть на соседнюю улицу, когда заметила одно авто, припаркованное у обочины. В нем сидел мужчина – откинувшись на спинку сиденья, закрыв глаза и чуть приоткрыв рот. Возможно, он сумел бы вывезти их обоих, рассудила она. Ей пришло в голову, что даже если бы и не сумел, шансов выжить вдвоем было больше. К тому же ей было одиноко.

Фрэнки осторожно приблизилась к машине. Водитель не пошевелился. Его рубашка оказалась запятнана кровью. Голова поникла, подбородок лежал на груди. Она постучала в окно с водительской стороны, мужчина медленно поднял голову и открыл глаза.

В этот момент Фрэнки поняла, что он был мертв, потому что вместо глазных яблок у него зияли две красные дыры. И что того хуже – поперек горла тянулся длинный порез. Водитель ухмыльнулся, обнажив желтые зубы. Он слегка повернулся, и Фрэнки услышала, как стала открываться дверца.

Она бросилась наутек.

– Не уходи, – прокаркал зомби, вслепую вываливаясь из машины. – Мы ведь еще даже не познакомились.

Фрэнки не сбавляла скорость. Мгновение спустя зомби принялся сигналить, сообщая всем о ее присутствии.

– Нужно убираться с улицы, – пробормотала она.

Пройдя еще квартал, она услышала завывания зомби. Обогнула угол, нырнула за припаркованную машину и в ужасе уставилась на толпу существ, собравшихся на улице вокруг двух выживших. Мертвецы были вооружены мясницкими ножами, пистолетами и всевозможными увесистыми предметами. Их жертвы, двое испуганных мужчин, тоже имели при себе оружие, но находились в безнадежном меньшинстве. Когда зомби набросились на них и улицу наполнили крики, Фрэнки воспользовалась моментом и ринулась в другую сторону.

Она бежала бесцельно, ныряя в проходы и переулки. Сердце бешено колотилось, а легкие разрывались от напряжения. Она отчаянно старалась придумать себе какое-нибудь безопасное место и, занятая этой мыслью, выскочила из проулка за корейским магазинчиком, едва не столкнувшись с Окороком и остальными. Судя по всему, наркодельцы также пытались убежать от орды зомби и как раз собирались нырнуть в тот проулок, откуда появилась Фрэнки.

– Ну охренеть, – крикнул Окорок. – Лови суку!

Черный нацелил на нее пистолет.

– Отдай нам наше дерьмо, шалава!

– Иди на хер! – бросила Фрэнки и, развернувшись, побежала обратно.

Вслед ей прогремел выстрел, но в цель Черный не попал. Затем в воздухе просвистели еще две пули. На короткое мгновение Фрэнки подумала, что эти выстрелы возвещают о возвращении снайпера, что ее загадочный спаситель уложит наркоторговцев одного за другим, но, обернувшись через плечо, тут же избавилась от всех иллюзий. Преследователи гнались за ней с еще большим рвением.

Проулок вывел Фрэнки на улицу. Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела толпу зомби, которые теперь, привлеченные звуками выстрелов, бежали ей навстречу. Ринувшись в другую сторону, Фрэнки побежала дальше, уже преследуемая двумя разными группами врагов. Она повела их извилистой дорогой по проулкам, не думая ни о чем, кроме как о спасении. У нее кружилась голова, перед глазами все плыло. Она задыхалась…

И тут она увидела вход в Балтиморский зоопарк. Там, под широкими кронами высоких деревьев, стояла непроглядная тьма. Надеясь, что наконец нашла безопасное место, Фрэнки перелезла через железный забор, окружавший зоопарк, и спрыгнула на землю. Сзади раздались выстрелы, но она уже не знала, кто стрелял – живые или мертвые. В глубине души она чувствовала, как начинает расти жажда. Ей нужна была доза, и поскорее. Тогда все остальное не будет иметь значения.

На бегу Фрэнки пришло в голову, что она уже несколько часов не вспоминала о своем ребенке. А ведь раньше эти мысли обычно прогонял героиновый морок.

Она задумалась, что будет делать, когда наркотик закончится.

4

Покинуть убежище можно было двумя способами. Первый – по шахте, которая выводила во двор. Чтобы ею воспользоваться, Джиму нужно было повесить на себя все свои пожитки и взобраться по лестнице, после чего отпереть замок и, не привлекая внимания, поднять крышку люка. Но поскольку ему нужно было держать в руке хотя бы что-то из оружия, этот вариант отпадал. Зомби набросились бы на него, едва услышав, как открывается крышка.

Оставался только подвал.

Когда он строил убежище, то пошел на склад лома в Норфолке, Виргиния, и купил два люка со списанного военно-транспортного самолета. Первый люк, открываясь изнутри убежища, вел в узкий коридор, по которому можно было попасть в дом. Заканчивался коридор у второго люка, который крепился к стенам подвала.

За предыдущие недели Джим дважды не мог справиться с депрессией и выходил к этой второй двери, намереваясь открыть ее и встретиться лицом к лицу с таящимся за ней ужасом. И оба раза останавливался, прислушиваясь к шарканью по ту сторону. Стены и тяжелая сталь приглушали грохот и хрипы зомби, но они несомненно были там – и были несомненно реальны.

Он открыл первый люк и прислушался, не раздадутся ли шаги или какой-нибудь скрип – что угодно, что выдало бы присутствие затаившихся в доме дьявольских существ. Но не услышал ничего – от тишины стало еще больше не по себе.

Джим робко прокрался по коридору и остановился у второго люка. Прижавшись ухом к холодной стали, он затаил дыхание и стал выжидать.

Снова тишина.

Джим вернулся в убежище, твердо настроенный покинуть свою «гробницу» в течение часа. Сменил сандалии на черные рабочие ботинки,

потрепанные и со стальными носками. Они хорошо ему послужили в годы строительства, и он надеялся, что продолжат службу и впредь. Затем натянул поверх черной футболки фланелевую рубашку. Она не позволит ему замерзнуть ночью и при этом легче куртки, а днем ее можно будет завязать вокруг пояса.

Расстегнув голубой нейлоновый рюкзак Кэрри, он уловил слабый аромат ее духов – как очередное призрачное напоминание о той, кем она когда-то была.

Отбросив нахлынувшие эмоции, Джим принялся собирать все необходимое. Легкость груза имела решающее значение для скорости. В вещмешок отправилась коробка патронов для «ругера». Потом он взял еще две обоймы для пистолета, вставил в каждую по пятнадцать патронов и отложил их в сторону. Затем настала очередь легкого, компактного Винчестера .30-30, сопровождавшего его во многих охотничьих вылазках, и Джим забросил в мешок несколько коробок патронов для него. Четыре бутылки дистиллированной воды, банки с тунцом, сардинами, лапша быстрого приготовления. Бинокль, дорожный атлас, бутылка тайленола, фотография Дэнни с машинкой для дерби, коробки со спичками, фонарик, свечи, керамическая кофейная кружка, которую Дэнни подарил ему на День отца, баночка растворимого кофе, зубная щетка и паста, кусок мыла, ложка, вилка и консервный нож – всему этому также нашлось место в мешке.

Он просунул руки в лямки и оценил вес. Убедившись, что перегруза удалось избежать, Джим положил в карманы две зажигалки, складной нож и еще одну обойму для «ругера». Сам пистолет висел в кобуре у него на боку. Затем он взял винтовку, ощутил приятно знакомую гладкость деревянной ложи. Еще раз перепроверив, что она заряжена, Джим глубоко вздохнул.

Комната закружилась. Его резко охватила тошнота, напряжение достигло критического уровня. Руки и ноги закололо, желудок свело судорогой. Джим со стоном выронил винтовку и рыгнул, забрызгав ботинки и пол.

После этого приступ тревоги наконец прошел. Дрожащими руками он поднял оружие.

– Ладно, – проговорил он вслух. – Пора выдвигаться.

И в последний раз оглядел свое убежище – зная, что никогда больше не увидит эти четыре стены из шлакоблоков. Хотя бы это доставляло ему радость. Взгляд скользнул по фотографиям Кэрри и Дэнни и остановился на мобильном.

Немного помешкав, он взял трубку. И поразмыслив мгновение, пристегнул к ремню. Батарея села, зарядки у него не было.

– На всякий случай, – проговорил он пустой комнате, пытаясь уговорить сам себя.

Пройдя по узкому коридору, он положил руку на рычаг. Медленно провернул его – каждый щелчок механизма громом раздавался в тишине. Когда прозвучал последний, люк со скрипом открылся.

Джим, выставив перед собой винтовку, распахнул люк до конца – за ним явился темный подвал. Там было тихо, однако знакомые очертания теперь приобрели зловещий вид. Шкаф с инструментами превратился в зомби. Печь стала зверем, готовым броситься на него. Сердце бешено колотилось во тьме.

Он стал осторожно пробираться среди разбросанных обломков своей прошлой жизни. Достиг лестницы, которая поднималась на кухню. Снова остановился, прислушался. Наверху тихонько скрипнула половица. Потом еще одна. Третий скрип сопровождался отчетливым скрежетом кухонного стола, который кто-то тащил по линолеуму.

Джим замер. Приложив палец к спусковому крючку, он отыскал в темноте нижнюю ступеньку. Найдя ногой опору, сделал неуверенный шаг.

На кухне снова раздался шум, а затем раздраженное рычание. Он нацелил винтовку на дверь и сделал еще шаг. Что-то легонько коснулось его уха, и Джим прикусил язык, подавляя крик. В следующий миг он осознал, что это была всего лишь муха. Насекомое зажужжало, невидимо кружа в темноте.

Он покачал головой, желая, чтобы муха улетела прочь. Послышался новый звук – монотонный гул, доносившийся сверху.

У мухи оказались подруги. И, судя по звуку, их было много. В ушах у него зазвенело. Вторая муха села ему на ладонь, за ней третья – на шею.

А потом он учуял запах – тошнотворный, как в мясной лавке. Вонь мертвых тел, потрохов и гнилого мяса.

Он сделал еще шаг, почувствовал, что коснулся макушкой потолка, и понял, что находится уже на середине лестницы. За дверью послышались тяжелые шаги. По скрипучим половицам легко отслеживались передвижения зомби. Собравшись с духом, Джим приготовился резко взбежать по оставшимся ступенькам и ворваться в кухню.

Под ногами хлюпнуло: он наступил на что-то скользкое. Жужжание зазвучало более сердито – мухи расстроились, что их обед потревожили. Вонь разлилась сильнее, стала почти невыносимой. Джим поскользнулся и завалился вперед, ударившись коленями о ступеньку.

Шаги на кухне заторопились к двери.

Джим, поморщившись, вынул из кармана зажигалку и взглянул вниз. Кишки. Чьи-то кишки застывшей кучей лежали на ступеньке.

Шаги остановились с той стороны двери в подвал. Зажав себе рот, Джим выронил зажигалку. Кишки воняли хуже всего, с чем он когда-либо сталкивался. Не обращая внимания на боль в коленях, он поднялся.

Ручка начала поворачиваться.

Он поднял винтовку, слепо нацелил ее в темноту.

Дверь с шумом распахнулась, и Джим уставился на отвратительное существо, возникшее перед ним. Внутренности на лестнице принадлежали мистеру Томпсону. Из пустой брюшной полости бывшего соседа свисали блестящие кончики кишок и качались, когда зомби поднял руки.

– Здорово, соседушка? – Язык зомби представлял собой почерневшую, набухшую массу, и каким бы это ни казалось невозможным, существо могло говорить. Его скрипучий голос напоминал звук, будто кто-то протирал стекло. – Я вижу, ты нашел остальную часть меня.

Джим выстрелил, но промахнулся, затем задвинул затвор винтовки и выстрелил еще раз. Грязные вельветовые брюки, в которых было существо, разошлись по шву посередине.

– Оооо, – оно глянуло вниз. – Миссис Томпсон это не понравится.

Со скоростью, явно несоответствующей его тяжелым движениям, зомби бросился вперед, ухватился за дымящийся ствол и вырвал его у Джима из рук.

Ошеломленный силой и скоростью, проявленной существом, Джим попятился назад. Зомби осмотрел оружие, после чего, ухмыльнувшись, развернул винтовку и навел на Джима. Кожа у него на пальцах потрескалась, когда он игриво взвел курок.

Сзади, за пределами кухни, хлопнула затянутая сеткой дверь. Джим услышал, что в дом вошли еще зомби. Тварь, некогда бывшая его соседом, шагнула вперед. Джим отступил к основанию лестницы и выхватил пистолет из кобуры.

– Итак, сосед, – проговорил зомби. – Я тебе когда-нибудь рассказывал про большую войну? Настоящую, не как во Вьетнаме, или «Буря в пустыне», или «Война против терроризма». Я там был. Ну, то есть не совсем я, конечно. Это тело там было. Я вижу его воспоминания.

Оно стало спускаться по ступенькам. Из полости, где у него находился желудок, выпал пухлый червь, и зомби раздавил его подошвой.

– Ты-то, конечно, на войне никогда не был? И не знаешь, как выстрел в живот действует на человека. Что ж, сейчас я тебе покажу. Это весело!

– Мистер Томпсон, – начал Джим, – Прошу вас. Я просто хочу увидеть своего сына.

– О, не беспокойся, – хихикнуло существо. – Увидишь.

За спиной злобно ухмыляющегося трупа Джим заметил других зомби, которые уже врывались в проем.

– Передвигаться ты сможешь все равно, – проговорил зомби. – Я хочу тебя только ранить, чтобы ты чуток пострадал. А потом мы съедим кое-какую часть тебя. Нам ведь нужно поддерживать в себе силы. Но мы оставим достаточно, чтобы ты мог ходить. Многие из нас еще ожидают такой возможности.

– Многие из вас?

– Мы есть сиккизм. Нас много. Мы превосходим числом звезды. Нас больше бесконечности.

Фраза отразилась эхом у Джима в сознании, напомнив о Дэнни.

Он быстро выпустил шесть пуль, одну за другой. Пули врезались в поганую плоть, пройдя сквозь мышцы и ткани. Зомби, смеясь, выстрелил в ответ. В подвале раздался грохот, пуля просвистела мимо. Сквозь грохот стрельбы прорвался голос другого зомби, который взывал к Джиму, пока он панически отступал обратно в подвал. Труп мистера Томпсона сместился в сторону, давая остальным возможность скользнуть вниз по лестнице.

Джим снова выстрелил из «ругера». У мистера Томпсона разорвалось глазное яблоко. Охотничья винтовка выскользнула из рук трупа, а сам он повалился назад. Джим понял: выстрел в голову, похоже, мог их остановить.

Орда нежити, взвыв, метнулась вперед.

Джим попятился к окну подвала, целясь в головы и стреляя на ходу. В обойме оставалось восемь патронов, и еще восемь зомби попадало на пол. Остальные встали на месте, образовав вокруг него полукруг. Джим целился в них, водя «ругером» взад-вперед. Он молил лишь об одном: только бы твари не поняли, что обойма пуста.

У него за спиной было окно, а рядом стояли полупустые ведра с герметиком. Он встал на них, балансируя на крышках, и быстро решился на следующий шаг. С разряженным пистолетом защитить себя он не мог. А стоило отвернуться, чтобы выбраться из окна, – они набросятся на него.

– Сдавайся, – проскрипел зомби, который когда-то был разносчиком газет на его улице. – Наши братья ждут выхода из Пустоты. Отдай нам свою плоть в пищу и в пользование.

Джим медленно протянул руку к обойме, что лежала у него в заднем кармане.

– Что вы такое?

– Цитируя известный фильм из памяти моего тела, «мы – то, что было, и то, что есть снова»[7]7
  Имеется в виду фильм «Зловещие мертвецы».


[Закрыть].

– Не понимаю!

– Мы есть сиккизм. Ваша плоть принадлежит нам. Когда ваша душа уходит, вы становитесь нашими. Мы вас поглощаем. Мы обитаем в вас!

Пальцы Джима сомкнулись вокруг обоймы.

Стекло позади разбилось – в окно просунулись две руки. Похожие на когти пальцы вцепились ему в плечи. Его потянули вверх и наружу, стеклянные острия полоснули руки и грудь. Зомби в подвале воодушевились. Когда Джим очутился во дворе, нападавший подбросил его в воздух. Он приземлился на влажную траву, почувствовал вкус крови во рту.

– Привет, Чокнутый, – с издевкой проговорила Кэрри.

– О боже… – Джим всхлипнул, выудил из кармана обойму и всадил ее в пистолет. – Милая, если ты меня слышишь, отступи! Я не хочу в тебя стрелять!

Ее голос напоминал шелест мертвых листьев на ветру:

– Разве ты не рад меня видеть, Джим? Я так долго тебя ждала и очень проголодалась. Я по тебе соскучилась. Пока я ждала, у меня были и другие дела, но я всегда возвращалась. Я знала, что ты не сможешь оставаться там вечно.

Она двинулась к нему, Джим отпрянул. Лохмотья ее платья развевались на ночном ветру.

– Отойди нахрен, Кэрри!

– И я не единственная, кто по тебе соскучился, Джим. С тобой хочет увидеться кое-кто еще.

Под тонкой тканью ее халата что-то шевельнулось. Костлявыми пальцами она развязала пояс, позволив одежде соскользнуть с плеч.

Джим закричал.

Живота у Кэрри не осталось – его проели изнутри. В образовавшейся полости барахтался ребенок, сжимавший гниющую пуповину, которая все еще соединяла его с матерью. Зомби-младенец улыбнулся и помахал крошечной хрупкой ручкой. Попытался заговорить, но ничего из его слов разобрать было нельзя. Голос у него был глубокий, гортанный и взрослый. Джим содрогнулся.

– Обними свою дочку! – провизжала Кэрри.

Младенец-зомби спрыгнул на землю. Вместе с ним упали влажные клочки ткани. Ребенок подбежал к нему, болтающаяся пуповина тянулась следом, будто поводок.

– У нас девочка, дорогой, – проскрипело существо, когда-то бывшее Кэрри. – Разве ты не счастлив? И она тааааак голодна!

– Милая, – взмолился Джим. – Не делай этого. Мне нужно идти за Дэнни. Он жив!

– Не надолго, – поддразнила Кэрри. – Кто-то уже ждет, чтобы занять его место. Так же, как ждет и твоего.

Ребенок, тяжело дыша, заковылял по влажной траве, подбираясь ближе.

– Па… Па… Па…

От его насмешливых гортанных криков Джима будто парализовало. Каждое полусформулированное слово звучало, будто отрыжка. Младенец споткнулся об остатки пуповины. Наконец мертвое дитя разорвало свою мерзкую привязь и сократило расстояние между собой и Джимом. Маленькие разлагающиеся пальцы коснулись его подошв. Крошечная ручонка схватила его за лодыжку.

Издав вопль, Джим открыл огонь. Пули врезались в тело ребенка, отбросив его назад. Крики утонули в выстрелах.

Младенец уже перестал шевелиться, но Джим все равно продолжил стрелять.

Кэрри, разъяренная, бросилась к нему, на ее лице отражалась ненависть. Она изливала непристойности, сулила тысячи пыток, которым собиралась его подвергнуть

Из ствола пошел дым, пистолет нагрелся в руках. Десятая пуля попала Кэрри в лоб, повалив ее на землю. Палец Джима сжимался и разжимался даже после того, как в пистолете закончились патроны. Его губы оставались разжатыми, хотя он издавал только тихий жалобный вой.

Жена и дочь лежали на земле, снова мертвые.

Джим вскочил на ноги – из дома хлынули засевшие там твари. Он вставил в «ругер» третью обойму и снова открыл огонь, машинально каждый раз целясь в голову. А потом выбежал на дорогу, стуча тяжелыми подошвами по асфальту. Он бежал от своего дома, своего района, жены, нерожденной дочери, от своей жизни – ускользал во тьму, оставляя за собой лишь след из слез.

Мучительные крики эхом отдавались на пустых улицах Льюисберга, Западная Виргиния, но здесь не было живых, кто бы мог их услышать.

***

После часа, проведенного на дороге, страх и отчаяние уступили место судорогам. Изнуренный, Джим рухнул у обочины и больше ничего не видел.

***

Через некоторое время он проснулся в канаве, продрогший, мокрый и несчастный – но не один. Ночь была наполнена звуками мертвых. Джим вытер пот со лба и содрогнулся, когда над холмами эхом пронесся ужасный невнятный смех. Он был уверен: это охотятся за ним. Спустя несколько минут смех затих, но оставшаяся после него тишина казалась не менее зловещей.

Джим лежал в темноте. Луну заслоняли грозовые тучи. Он решил не зажигать спичек и не включать фонарик. Только стряхнул воду с циферблата часов и прищурился – было начало четвертого утра.

Он отключился, упав на живот, и грязная вода, бегущая по кульверту, промочила ему джинсы и рубашку. Пошарив в темноте рукой в поисках пистолета, он обнаружил его лежащим на берегу.

Вещмешок остался более-менее сухим. Джим осторожно выполз из ручья и снял груз с ноющих плеч. Внутри что-то хрустнуло. Он перерыл содержимое, уколол палец зазубренным осколком керамики. Кофейная кружка, та самая, что он упаковал в довесок, та, что ему подарил Дэнни на День отца, разбилась.