Текст книги "Воскрешение"

Автор книги: Брайан Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

20

Мартин наклонился вперед, вцепившись морщинистыми руками в приборную панель.

– Это то, что я думаю, Джим?

Они как раз проехали знак въезда в Геттисберг, и Джим медленно остановил машину. Прямо перед ними стояло два «Хамви» и танк, преграждавшие путь. Несколько человек в военной форме, которые слонялись вокруг блокпоста, теперь сосредоточили все внимание на их машине. Башня танка вяло повернулась в их сторону.

– Поверить не могу, – воскликнул Мартин. – Это же солдаты, Джим. Это армия!

– А по-моему, скорее Национальная гвардия, – поправил его Джим. – Только какого черта они здесь делают?

– Может, это буферная зона? Может, мы покидаем зараженную территорию?

– Нет, это невозможно. Если так, то с чего это Нью-Джерси быть незараженным? Я полагаю, эта чертовщина происходит по всему миру. А помните, что сказал нам Клингер?

– Он сказал, что армия берет под контроль юг и центр Пенсильвании.

– Точно. Мне это не нравится, Мартин.

– А что мы сделаем? У этих ребят пулеметы, Джим. Против танка мы не устоим!

Двое мужчин, направив дула автоматов на машину, приблизились к ним и постучали в окно. Военные не улыбались.

– Джентльмены, – проговорил один из них, – я прошу вас выйти из машины.

– Сейчас, – ответил Джим, стараясь сохранять спокойствие. – А вы можете сказать нам, что происходит?

– У нас в периметре бродят зомби, сэр. Это ради вашей же безопасности.

И, словно в подтверждение его слов, один из солдат, сидевших за пулеметом в «Хамви», вдруг напрягся.

– На два часа, – крикнул он, направив оружие в сторону поля.

Сквозь ряды памятников Гражданской войны пробиралась кучка зомби – они двигались в сторону дороги. Джим и Мартин ощущали их запах даже с такого расстояния. Солдат в «Хамви» открыл огонь и принялся косить тварей одного за другим. Конечности и туловища разлетались в стороны, но существа продолжали наступать, пока пули не стали попадать им в головы. Только тогда они повалились на землю.

– Прошу вас, господа. – Солдат указал на дверь, и они неохотно подчинились.

– Как здорово, что вы, ребята, наконец прибыли, – сказал Мартин.

Военные ничего не ответили.

– Господа, нам необходимо проверить, если ли при вас оружие. Спасибо за понимание.

– Вы только скажите, что за…

– Руки на машину, сейчас же, мать вашу!

К ним подбежало еще двое военных, которые прижали Мартина к машине. Кровь брызнула у старика из носа, и от боли и ужаса он вскрикнул.

– Эй, – заорал Джим, – ты, сукин сын, не видишь, что ли, что он пожилой? Что тут, черт возьми, происходит?

Гневно сжав кулаки, он двинулся вперед. Солдат, стоявший у него за спиной, лягнул его по ногам, повалив на землю. Затем на него сверху навалились двое и, поборов его сопротивление, заковали в наручники. Еще двое скрутили Мартина.

– Что все это значит? – с вызовом спросил Мартин. – Мы американцы!

– Вы, джентльмены, теперь гражданские добровольцы, – уведомил их солдат. – Прошу следовать за нами.

– У нас есть выбор? – сострил Мартин.

– Вы не поняли. – Джим попытался вырваться. – Мне нужно добраться до моего сына!

– Теперь не нужно, – отрезал один из военных. – С этого момента вы призваны на службу.

– Ублюдки вы! – вскричал Джим. – Гребаные ублюдки! Отпустите нас! Меня ждет сын!

Солдаты затащили их в грузовик, и Джиму оставалось лишь проследить за тем, как их машина и Нью-Джерси скрываются за горизонтом.

***

Шагая по коридору, Фрэнки обхватила себя руками, но все равно дрожала всем телом. В больнице было холодно, и в ярком свете флуоресцентных ламп она видела, как изо рта у нее идет пар. В коридоре стояла тишина – были слышны только ее шаги. Она поморщилась, вдохнув стерильный химический запах, который всегда стоял в подобных учреждениях. Но помимо него Фрэнки уловила другой запах – слабый, но это точно был он. Вонь испорченного мяса. Запах нежити.

Она остановилась перед двойными дверями и провела пальцем по табличке, что висела рядом на стене.

РОДИЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

Фрэнки надавила, и двери бесшумно распахнулись. Она шагнула в проем. Вонь гнилой плоти в этом крыле ощущалась сильнее.

Она остановилась перед смотровым окном, пристально глядя на десятки маленьких белых кроваток, выстроившихся перед ней аккуратными рядами. Каждая из них была занята. Крошечные кулачки и ножки рассекали воздух, и то тут, то там она замечала вихры пушистых волос.

«Интересно, который из них мой?»

Ответ она получила уже в следующее мгновение, когда в края одной из кроваток вцепились серые, испещренные пятнами ручки, и ее ребенок, приподнявшись, уселся в своей постельке. Затем, встав на крошечные ножки, он спрыгнул на пол и проковылял к ближайшему соседу. Забравшись в его кроватку, чудовище навалилось на новорожденного.

Остальные младенцы заплакали все как один.

Отвратительные чавкающие звуки даже не мог заглушить даже надрывный плачь и они просачивались сквозь плотную стеклянную перегородку. Не могли их заглушить даже ее собственные крики:

– Хватит! Хватит!

Кто-то ткнул Фрэнки, и она открыла глаза.

– Хватит, – вскрикнула она в последний раз и в замешательстве огляделась вокруг.

Молодая девушка, не старше четырнадцати, вздрогнув, отпрянула от нее. Девушка была хороша собой, Фрэнки даже подумала, что за ней станут увиваться парни, когда она подрастет. Происхождения она была смешанного – возможно, латиноамериканского и ирландского. Однако под ее печальными темными глазами залегли черные круги. И взгляд, и эти круги явно свидетельствовали о суровых жизненных уроках, что ей пришлось познать слишком рано. У Фрэнки самой был такой же взгляд в ее возрасте.

– Прости, – извинилась девушка. – Тебе снилось что-то плохое.

– Где я? – спросила Фрэнки.

– В Геттисбергском фитнес-центре, – ответила девушка. – Мы здесь живем между сменами в Мясовозке.

– Где?

– В Мясовозке, – повторила девушка. – Это место, где они заставляют нас заниматься сексом. Меня зовут Эйми.

– Привет, Эйми. Я Фрэнки. А сейчас расскажи мне, как отсюда выбраться.

– Никак. Если попытаешься – тебя убьют. Но здесь не так уж плохо. Некоторые даже начинают лучше с нами обращаться после того, как вставят свои штуки.

– Эйми, а-ну отойди оттуда!

Женщина, сказавшая это, очевидно, была ее матерью. Фрэнки обратила внимание на ту же бледную кожу, высокие скулы и волнистые сизо-черные волосы. У нее были такие же глаза, как у дочери, говорившие о боли и страданиях, унижениях и отчаянии.

Фрэнки хорошо знала этот взгляд. У нее был такой же, как сейчас казалось, целую жизнь назад.

– Джина, – представилась женщина. – Пить хочешь? У нас есть вода.

– А обезболивающих, которые ей можно запить, полагаю, не найдется? – поморщилась Фрэнки, прикасаясь к синякам на лице. Плечо и ребро ныли, рассеченная губа пульсировала болью. Ей захотелось героина, но она усилием воли прогнала эту мысль.

– Увы, – ответила Джина, – нам не разрешают держать таблетки. Наверное, боятся, что какая-нибудь девушка проглотит целую горсть и получит передоз. Иногда мне кажется, это был бы лучший вариант.

Она вручила Фрэнки бутылку воды и дала сигарету. Фрэнки жадно выпила и затянулась, позволив горькому, едкому дыму заполнить легкие. А потом медленно выдохнула.

– Я раньше никогда не курила, – продолжила Джина, – но сейчас мне кажется, рак легких – это самое меньшее, о чем стоит беспокоиться. Он, по крайней мере, позволяет умереть спокойно.

– Ага, – задумчиво отозвалась Фрэнки, – и это уж точно лучше, чем стать закуской для этих тварей. Спасибо.

Сделав еще один затяг, она осмотрелась. Как и сказала девушка, они находились в спортзале, вернее в том, что от него осталось. Тренажеры из зала убрали, и на их месте теперь лежали матрацы и одеяла. На них расположилось еще десятка два женщин, большинство из которых молча с интересом наблюдало за Фрэнки, в то время как остальные просто спали. Самой старшей на вид было лет под шестьдесят. Эйми была младше всех.

– Так что здесь происходит? – спросила Фрэнки.

– Они забирают нас посменно, – рассказала Джина. – Военные переделали огромную фуру в передвижной бордель. Чтобы поддерживать боевой дух. Его называют Мясовозкой. Там стоят двухъярусные кровати и офисные перегородки, которые делят помещение на небольшие пространства. Так… так легче. Если не сопротивляешься, то большинство обращается с тобой хорошо или хотя бы сносно. Некоторые грубы, но мне пока удается отвлекать таких от Эйми. – Она сделала паузу и затянулась. Затем, выдохнув, продолжила: – И все равно с каждой ночью жизни во мне остается меньше и меньше. Иногда мне хочется, чтобы меня наконец-то убили.

– Тебе нужно «уходить» куда-нибудь, пока это длится, – посоветовала ей Фрэнки. – Отделяться от тела.

Джина уставилась на нее, разинув рот, не в силах вымолвить ни слова.

Фрэнки пожала плечами:

– Раньше я этим зарабатывала себе на жизнь.

– Боже… – Джина покачала головой. – А сейчас чем занимаешься?

– Выживаю, наверное. Что не так уж отличается от моей прежней профессии. Только сейчас мне приходится еще и убивать всяких мудаков, чтобы оставаться в живых.

Эйми улыбнулась:

– И как, получается?

– Пока да. – Фрэнки улыбнулась в ответ. – Но сейчас, чувствую, мне придется попотеть.

Дверь открылась, вошли еще двенадцать женщин – усталых, пахнущих потом и сексом. Некоторые тихонько плакали. Четверо вооруженных мужчин прошли за ними и заняли позиции у двери.

– Следующая смена, – рявкнул один. – Вы двенадцать! Выдвигайтесь!

Зашаркав ногами, дюжина женщин покорно проследовала на выход, а те, что вернулись, заняли свои места, рухнув на свободные матрацы.

– Через несколько часов нам с Эйми тоже нужно будет идти, – сказала Джина, – но тебя, думаю, не будут трогать хотя бы эту ночь.

– Эй, – раздался через всю комнату резкий гнусавый голос, – что это за тощая черная сука спит в моей кровати?

– О черт, – пробормотала Джина и быстро, не глядя Фрэнки в глаза, отодвинулась. – Прости.

– Ты что делаешь в моей кровати, шлюха?

Женщина протиснулась сквозь толпу – Фрэнки лениво наблюдала за ее приближением. Она была крупной, можно даже сказать, тучной, но при этом подтянутой. На голове росли безжизненные, помойного цвета волосы, стриженные под горшок, а мясистые бедра и бока обтягивали выцветшие джинсы и черная футболка.

– Это Пола, – прошептала Эйми, но Джина спешно зажала ей рот ладонью.

– Я не видела, чтобы эта кровать была подписана твоим именем, – заявила Фрэнки, нарочито делая очередной затяг. – Но с другой стороны, поскольку нас не представили, я и не знала бы, какое имя мне искать.

– А ты у нас вся такая растакая умная, я погляжу? – воскликнула Пола. – Тебя как звать, милочка?

– Фрэнки.

– Фрэнки? Это же мужское имя. – И, уперев руки в свои широкие бедра, она расхохоталась. Больше никто из женщин не шевельнулся – все завороженно наблюдали за представлением, разворачивающимся у них на глазах.

– Что ж, Фрэнки, – толстуха нарочно поставила ударение на ее имени, – Я Пола.

– Пол?

– Пола! Ты чего, глухая, нахрен? П-О-Л-А… Пола!

Фрэнки оглядела матрац.

– Нет, никакой Полы здесь нет. Хотя вот написано: «Собственность жирной кобылы». Это ты?

Находившиеся в комнате женщины все как одна раскрыли рты и попятились, пытаясь встать как можно дальше. Пола, явно не привыкшая к таким дерзким ответам, изумленно выпучилась на Фрэнки:

– Что ты сказала?

Фрэнки медленно поднялась на ноги и оказалась перед женщиной лицом к лицу. Придвинулась так близко, что они почти соприкоснулись грудями. Затем вынула изо рта сигарету и дыхнула дымом Поле в лицо:

– Сказала, чтоб ты, сука, отвалила, пока я не надрала твою жирную задницу. С этих женщин хватит и того, что с ними делают те мужчины. Им не нужно, чтобы еще ты, дура, портила им жизнь. А теперь исчезни.

Движение Полы было быстрым, но Фрэнки ее опередила. Толстуха замахнулась кулаком, целясь ей в щеку, но Фрэнки увернулась. Тогда Пола выбросила вперед другую руку и вцепилась Фрэнки в дреды, яростно их выкрутив.

Фрэнки, крякнув, подняла перед собой еще горящий окурок и ткнула им противнице в глаз. Пола с криком отпустила волосы Фрэнки и, схватившись за лицо, отпрянула назад. Фрэнки прицелилась ей в живот и ощутила, как ее нога погрузилась в рыхлую плоть. Крича от боли, Пола упала на колени.

– Я тебя убью, сука, – завыла она. – Мой глаз! Убью, нахрен!

Остальные женщины тоже закричали, единодушно поддерживая новенькую. Дверь распахнулась, вбежали два привлеченных шумом охранника. Увидев перепалку, они остановились и, с явным удовольствием, принялись наблюдать, быстро делая ставки на победителя.

Пола вслепую рванулась вперед, пытаясь схватить Фрэнки за ноги, но та отскочила назад и стремительно обошла скорчившуюся женщину. Когда Пола повернулась к ней, Фрэнки залепила ей пощечину, а потом ударила еще раз – тыльной стороной ладони. Ощущение было такое, будто она шлепнула по говяжьей туше – ее рука тотчас онемела. Раны, что она получила при изнасиловании, начинали вскрываться, и она поняла, что драку нужно скорее заканчивать.

Пола вдруг поднялась на ноги и, в ярости исходя пеной, бросилась на противницу. Фрэнки опять попыталась отступить в сторону, но на этот раз здоровячка оказалась быстрее. Навалившись всей своей массой, она повалила ее на пол, придавив Фрэнки так, что у той перехватило дыхание. Затем Пола боднула ее головой и принялась колотить по груди и лицу, избивая до потери сознания. Фрэнки пыталась кричать, но обнаружила, что не может.

Остальные женщины окружили их. Некоторые криками подбадривали Полу, но большинство все так же открыто болело за Фрэнки.

Пола запрокинула голову и снова нанесла ею удар. Но за миг до того, как он обрушился на нее, Фрэнки открыла рот и укусила противницу за нос. По языку потекла кровь вперемешку со слизью, но она вгрызлась только сильнее. Пола, все еще лежавшая на ней, забилась, неистово затрясла головой, но Фрэнки лишь стискивала зубы.

Наконец Пола мощным усилием откинулась назад, и Фрэнки вдруг снова обрела способность дышать – как только выплюнула кончик носа своей соперницы.

Пола словно напрочь о ней забыла. Обезумев от боли и шока, она закрыла лицо руками. Между пальцами лилась кровь – как из носа, так и из правого глаза.

Фрэнки двинулась к ней, намереваясь убить.

Один из охранников выстрелил в воздух. Фрэнки остановилась. На них посыпалась штукатурка, и только что ликовавшие женщины бросились врассыпную.

– Довольно, – заявил охранник. – Отойди.

Нацелив свое оружие на Фрэнки, они подошли к соперницам и отвели залитые кровью руки Полы от лица.

– Выведите ее и пристрелите, – небрежно приказал один из охранников. – Эта новенькая будет ей хорошей заменой. Эта все равно была слишком жирная.

С некоторым усилием они выволокли рыдающую женщину из комнаты. За ней тянулся кровавый след.

На мгновение в помещении воцарилась тишина, а потом все женщины разом заговорили. Фрэнки пожимали онемевшие руки, радостно похлопывали заплывшую синяками спину.

– Она была ужасная, – сказала Джина. – Избила несколько девочек, даже сама их насиловала между сменами.

– Не за что, – пробормотала Фрэнки, падая на кровать. – А сейчас дай мне еще сигаретку, пожалуйста.

Джина, кивнув, поднесла ей сигарету. Еще несколько женщин также предложили свои пачки.

– А сейчас, – начала Фрэнки, – расскажите мне все, что нужно знать об этом месте, чтобы я придумала, как нам отсюда выбраться.

***

Внутри вертолета было очень тесно, и Бейкер испытал приступ клаустрофобии еще более неприятный, чем тот, что охватил его, когда он взбирался по шахте лифта, покидая Хейвенбрук. Вместе со Скипом и Червем они сидели спина к спине на полу. Руки и ноги были связаны. Шоу, МакФарланд и Гонзалес устроились вокруг. Торрес находился впереди, рядом с пилотом.

– Мы заметили немного впереди, полковник, – крикнул Торрес поверх рева двигателей, и Шоу понимающе кивнул.

Заговорив, Шоу не повысил голоса, но Бейкер прекрасно его понял, несмотря на шум.

– Нравится вид, профессор Бейкер?

– Не особенно, полковник. Боюсь, отсюда мне мало что видно.

– Сейчас будет лучше, профессор. Обещаю, вы все увидите. А сейчас расскажите, остался ли в Хейвенбруке кто-нибудь в живых.

– Как я уже вам говорил, насколько мне известно – нет. Но Хейвенбрук – это очень большая база! Вы даже представить не можете ее масштаб. И я не могу ничего утверждать, особенно, когда дело касается некоторых закрытых зон, так как я там никогда не бывал.

– Понятно. – Шоу спокойно состриг себе ноготь. – То есть вы на этом настаиваете. Я нахожу странным, что вы, как научный руководитель, никогда не бывали в каких-либо секторах.

Бейкер пожал плечами:

– Это правда. Центр включает в себя несколько отдельных организаций.

– И сейчас оттуда все ушли?

– Верно, – ответил Бейкер. – Оставался только я.

– Только вы и этот… Об… так ведь вы его назвали, да?

– Верно, – повторил Бейкер. – Об, так он сам себя назвал. Поймите, полковник, эти существа – Об называл их сиккизм – не те люди, которых мы знали, когда они были живы. Как только тела умирают, твари вселяются в них. Используют их как средство передвижения, если хотите.

– Поразительно. А почему, по-вашему, они овладевают телами только после того, как жертва погибает?

– Потому что эти сиккизм занимают то место, где находилась душа. Судя по всему, где-то в мозгу. Душа должна покинуть тело прежде, чем они получают возможность войти.

– Душа, значит? Тогда скажите мне, профессор, если это так, то почему животные тоже становятся зомби? У животных разве есть душа?

– Не знаю! – воскликнул Бейкер. – И мне не хотелось бы спорить с вами о философии, полковник. Я ученый. Я рассказываю только то, что знаю.

– Вы были довольно видным ученым, правда?

Бейкер не ответил.

– Были, – продолжил Шоу. – Мои люди говорят, что видели вас по CNN. Сам я телевизор не смотрел. Как по мне, там все слишком предвзято, особенно во всех крупных СМИ. Однако я много читал и поэтому в курсе ваших работ. Вы были numero uno. Важным человеком. Большой шишкой. Я убежден, вы знаете больше, чем желаете мне рассказать. Я понимаю: у вас есть чувство долга. Я это уважаю. Может быть, вы не желаете раскрывать государственных тайн. Но сейчас больше нет правительства, профессор. Я теперь вместо него. Я – все правительство, что осталось в этой части страны. Задумайтесь об этом на минуточку.

Бейкер вздохнул:

– Я уже сказал вам, полковник, я не вернусь в Хейвенбрук. Прошу, послушайте меня хоть в этом. Бросьте эту идею. Пытаться вернуться туда – настоящее безумие! Что бы вы ни ожидали там найти, уверяю, вы этого не найдете. Единственное, что там осталось, – это великое зло!

Шоу, не обращая на него внимания, переключил внимание на Скипа.

– А ты о чем думаешь, рядовой Скип?

– Я думаю, что вы с ума сошли, – ответил Скип. – А раз вы меня все равно убьете, то иди ты нахер, полковник Шоу. Да, иди нахер, чокнутый мудила!

– Я тебя убью? – Шоу положил ладонь себе на грудь, притворившись уязвленным. – Убью? Нет, рядовой, ты неправильно понял. Ты признан виновным в измене и, что еще хуже, в трусости. Мы просто дадим тебе шанс снова проявить храбрость.

Он засмеялся, и через мгновение Гонзалес, МакФарланд и Торрес присоединились к нему.

– Мы над целью, сэр, – доложил пилот.

– Хорошо! – Шоу оживился. – Давайте начинать. Джентльмены, позволите?

МакФарланд и Гонзалес встали со своих мест и достали из ящика что-то длинное и черное. Бейкер не знал, что это было, но, судя по всему, что-то резиновое. И хотя ученый не видел Скипа, он почувствовал, как тот затрясся всем телом. Когда они подцепили один конец продолговатого предмета за лебедку, Бейкер понял, что это был толстый, промышленного размера амортизирующий трос.

– Опусти нас немного, – приказал Торрес пилоту, – а потом выровняйся.

– О нет, – взмолился Скип. – Не надо, полковник. Бросьте вы. Только не это! Что угодно, только не это!

– Боюсь, уже слишком поздно, рядовой Скип. Я солгал. Мы тебя все-таки убьем. Ты ведь и сам понял это, как только мы сели в вертолет. Просто возьми себя в руки и подумай о том, что перед смертью ты еще сможешь в последний раз проявить мужество.

Двое офицеров пристегнули ремни к его животу. Со связанными сзади руками и ногами Скип не имел шансов сопротивляться. Когда же он стал издавать удушающие звуки, Бейкер понял, что мужчина буквально давился слезами.

– Пожалуйста, – умолял он. – Не делайте этого, прошу! Ради бога, не надо! Только не это. Просто пристрелите меня – пристрелите и все!

– Ты этого недостоин, – спокойно ответил Шоу. – И сказать по правде, рядовой, мне не хотелось бы тратить на тебя патроны. Этот метод гораздо лучше.

Скип застонал. Его протащили к двери и открыли ее. Всех охватил поток холодного ветра, и Бейкер невольно поежился. Скип бесшумно шевелил губами, его глаза, казалось, были готовы лопнуть прямо в глазницах.

– Прошу, застрелите меня! Перережьте мне горло, черт возьми! Но только не делайте этого!

– Последнее слово будет? – спросил его МакФарланд.

– Да, – сказал Скип, его ужас внезапно сменился ледяной решимостью. – Идите нахер, чокнутые вы ублюдки и садисты! Надеюсь, вы все сдохнете! Надеюсь, вы все нахрен сдохнете. Ничего им не говорите, Бейкер! Не водите их в Хейвенбрук, потому что вас они тоже убьют, как только вы им все расскажете!

Он наклонился вперед и плюнул Шоу в глаза. Ни один мускул не дрогнул на лице полковника, на нем не отразилось ни малейшей эмоции. Он лишь равнодушно махнул рукой и утер слюну носовым платком.

– Bon voyage[26]26
  Счастливого пути ( фр. ).


[Закрыть], – сказал Гонзалес и вытолкал Скипа наружу.

Скип издал единственный протяжный вопль. Бейкер закрыл глаза, дожидаясь, когда он стихнет.

– Покажи им, – приказал Шоу, и солдаты подтащили Бейкера и Червя к двери.

Бейкер ахнул.

Скип летел головой к земле, трос тянулся за ним. Внизу простиралось бесплодное поле, а там в ожидании собралась толпа зомби. Скип падал точно на них. Он закрыл глаза – ветер свистел у него в ушах, а желудок словно был готов вывалиться через горло. Кишечник и мочевой пузырь одновременно ослабли, и в штанах возникло неприятное тепло, которое затем пролилось на спину, грудь, запачкало волосы.

Пока Бейкер в ужасе наблюдал за происходящим, зомби уже подняли головы и вытянули руки к неожиданному подарку. Скип приземлился в самую их гущу, но когда трос натянулся, он снова взмыл вверх и вертолет легонько покачнулся. Затем он снова упал, и на этот раз зомби удалось несколько раз его укусить, прежде чем его опять унесло вверх.

Червь вскрикнул и, уткнувшись лицом Бейкеру в грудь, крепко зажмурился. Бейкер обнаружил, что не может также отвернуться, пусть ему и отчаянно этого хотелось.

Истекающий кровью и вопящий от ужаса Скип в третий раз опустился к земле, и на этот раз зомби вцепились в него крепче. Они сгрудились вокруг, толкаясь, жадно стремясь подобраться к телу жертвы. Волна трупов хлынула на него, придавив к земле, и принялась рвать на куски. Кожа и мышцы выдирались, руки и ноги обгладывались до костей. И трос, и веревка, за которую он был привязан, натянулись, и вертолет снова качнуло от дополнительного веса.

– Ровнее, – предостерег пилота Торрес. – Не оборви.

МакФарланд и Гонзалес рассмеялись.

– Обожаю эту шнягу! – Гонзалес хлопнул товарища по плечу. – Только глянь на них! Как стая пираний, чувак! Такие голодные, совсем не оставят на нем мяса, не дадут ожить.

– Да оставят, – поспорил МакФарланд. – Всегда оставляют.

– Не всегда.

– Как минимум голову оставят.

Шоу не говорил ничего, равнодушно наблюдая за происходящим, словно ему было скучно.

– Хех, – фыркнул Гонзалес. – Видел, как его кишки выпали вон тому на голову? Вот умора! Кишечный душ, а!

– Хватит, – приказал Шоу. – Поднимайте его.

Лебедка зажужжала, и веревка вместе с привязанным к ней тросом начал подниматься. На тросе показалось то, что осталось от Скипа, – красное, влажное, едва узнаваемое. Морщась от отвращения, они отвязали его и тело задергалось.

– Он превращается, – заметил Гонзалес. – Скорей!

Они вытолкнули тело обратно, где оно плюхнулось на поле посреди галдящих зомби.

Шоу указал на Червя.

– А сейчас, отсталый, твоя очередь.

Бейкер пришел в ужас.

– Нет, вы не можете! Оставьте его!

– Уже поздно протестовать, профессор. Поскольку вы сегодня усвоили урок, мне кажется, пора сделать его чуть более личным.

– Бога ради, Шоу, мальчишка же вам ничего не сделал! Он безобиден! Он даже не понимает, что здесь происходит!

– Скоро всё поймет, – пропыхтел МакФарланд, поднимая Червя с пола. – Да перестань ты дергаться, дебил!

Червь впился зубами капитану в руку. Тот с криком отдернул ее, и Червь отполз прочь.

– Бейхар! Не ай им иня абрать!

– Черт возьми, Шоу, он же ни в чем не виноват! Он просто пацан!

Гонзалес сел на Червя верхом, придавив его к полу. МакФарланд застегнул на мальчике окровавленный ремень, с которого еще свисали обрывки плоти Скипа. Червь снова и снова выкрикивал имя Бейкера – пронзительно, будто сирена, которая, казалось, никогда не смолкнет.

– Беййййййййкерррррррр!

Шоу ухмыльнулся:

– Попрощайтесь с вашим другом, профессор.

Они подтолкнули Червя к двери.

– Ладно, – закричал Бейкер. – Ладно, я это сделаю! Я проведу вас в Хейвенбрук! Только прошу, не трогайте его. – И не выдержав, зарыдал, уткнувшись в сиденье.

– Вот видите, джентльмены, – сказал Шоу, – как работает сила убеждения? Очень хорошо, профессор. Я верю, что вы человек слова. Но на всякий случай я, пожалуй, оставлю вашего юного друга при себе. В качестве страховки.

– И вы не причините ему боль?

– Даю вам слово. С ним все будет хорошо. Более того, боюсь, он будет жить в куда лучших условиях, нежели вы. Но я надеюсь, о своем обещании вы не забудете. Потому что в противном случае я не колеблясь убью его так медленно и так мучительно, насколько это возможно.

Бейкер свирепо глянул на Шоу:

– Я сдержу обещание, полковник. Я покажу вам путь в Хейвенбрук и заведу внутрь. Но то, что вы там найдете, вам не понравится.