Текст книги "Воскрешение"

Автор книги: Брайан Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Джим улыбнулся, мужественно пытаясь побороть смех. Затем объяснил Дэнни, что он просто нравится девочке и что ему следует сделать, чтобы защитить себя от дальнейших мучений, не причинив при этом боль Энн-Мари.

– Знаешь что, пап?

– Что, Пшик?

– Я рад, что могу говорить с тобой про такое. Ты мой самый лучший друг.

– Ты тоже мой самый лучший друг, – проговорил Джим, сглатывая комок в горле.

На заднем плане послышалось, как Тэмми что-то прокричала. Джим скривился от звука ее голоса.

– Маме нужен телефон, так что нам придется попрощаться. Позвонишь на следующей неделе?

– Обещаю, зуб даю.

– Люблю тебя больше Человека-паука.

– Люблю тебя больше Годзиллы, – ответил Джим, подхватив знакомую игру, которую они придумали еще тогда, когда Дэнни только научился разговаривать.

– Люблю тебя больше бесконечности, – сказал Дэнни, выиграв в этой игре в тысячный раз.

– И я люблю тебя больше бесконечности, дружище.

Затем раздался щелчок и в трубке послышались гудки. Таков был последний раз, когда Джим общался с сыном.

***

Джим сквозь слезы смотрел на улыбающегося с фотографии мальчика. Его не было рядом с ним все это время. Его не было рядом, когда сын каждый вечер укладывался спать, устраивал эпичные битвы между фигурками из «Звездных войн» и «Людей Икс», играл в мяч на заднем дворе, учился ездить на велосипеде.

Его не было рядом, чтобы его спасти.

Джим закрыл глаза.

Кэрри рыла землю и вне себя от голода звала его.

Палец напрягся.

Зазвонил мобильный.

Джим встрепенулся, уронил пистолет на кровать. Телефон зазвонил еще раз. Зеленый цифровой индикатор зловеще мерцал в мягком свете фонаря.

Джим не двигался. Он не мог сглотнуть, не мог дышать. Ощущение было такое, будто его ударили в грудь и одновременно зарядили ногой в пах. Охваченный ужасом, он попытался пошевелить руками, но обнаружил, что те буквально застыли.

Третий звонок... четвертый... Он тронулся рассудком, ну разумеется. Как еще это объяснить? Мир был мертв. Да, электричество еще работало, а спутники продолжали молчаливо и печально наблюдать за останками разрушенной цивилизации, но сам мир был мертв. Не могло быть ни единого шанса, чтобы кто-то позвонил ему сейчас сюда, под землю, под руины Льюисберга.

После пятого звонка у него из горла вырвался стон.

Сбрасывая с себя эмоциональное оцепенение, Джим вскочил на ноги. Телефон снова настойчиво зазвенел. Он протянул к трубке дрожащую руку.

«Не бери! Это Кэрри или кто-то... такой же. А то и похуже. Возьмешь – они прорвутся и тогда…»

Звонок оборвался. Повисла оглушительная тишина.

Дисплей моргнул. Телефон пикнул.

Кто-то оставил сообщение. Ну мать вашу!

Он схватил трубку так, словно держал живую гремучую змею. Поднес ее к уху и включил автоответчик.

– У вас одно новое сообщение, – произнес механический женский голос. Эти равнодушные интонации показались самым дивным звуком из всех, что ему когда-либо доводилось слышать. – Чтобы его прослушать, нажмите один. Чтобы стереть, нажмите решетку. Если вам требуется помощь, наберите ноль и с вами свяжется оператор.

Он нажал на кнопку и услышал далекий механический шум.

– Суббота, первое сентября, двадцать один час, – сообщила ему запись.

Джим выдохнул воздух, который, сам того не заметив, удерживал в груди. А потом услышал другой голос:

– Папочка…

Джим ахнул, пульс у него подскочил. Комната снова начала вращаться.

– Папочка, мне страшно. Я на чердаке. Я…

Голос Дэнни прервали помехи, а потом он вернулся, совсем тоненький и испуганный.

– Я помнил твой номер, но не мог настроить телефон Рика. Мамочка долго спала, но потом проснулась и настроила его мне. А сейчас она опять спит. Она спит с тех пор, как… с тех пор, как они добрались до Рика.

Джим закрыл глаза, земля уходила у него из-под ног.

Колени подогнулись и он рухнул на пол.

– Мне страшно, папочка. Я знаю, нам нельзя уходить с чердака, но мамочке плохо, и я не знаю, как ей помочь. Я слышу, что они на улице. Иногда они проходят мимо, а иногда, похоже, пытаются прорваться внутрь. И мне кажется, Рик тоже там. – Дэнни плакал и Джим стонал вместе с ним. – Папочка, ты обещал, что позвонишь! Мне страшно, и я не знаю, что делать…

Опять послышались помехи, и Джим выставил перед собой руку, чтобы не растянуться на полу, уткнувшись лицом вниз.

– …и я люблю тебя больше Человека-паука, больше Пикачу, больше Майкла Джордана, больше бесконечности, папочка. Я люблю тебя больше бесконечности!

Телефон умолк у него в руке, батарея израсходовала последнюю искру жизни.

В ночи над бункером завыла Кэрри.

***

Он не знал точно, сколько времени провел сидя на полу, пока мольбы Дэнни отражались эхом у него в голове. Наконец силы вернулись к его онемевшим конечностям и он сумел подняться на ноги.

– Я люблю тебя, Дэнни, – пробормотал он. – Люблю больше бесконечности.

От душевной боли не осталось и следа – ее сменила решимость. Джим схватил перископ и вгляделся в темноту. Ничего не было видно, только неровная серебристая полоса света, отбрасываемая луной. А потом на него злобно уставился запавший, многократно увеличенный глаз. Джим отскочил от окуляра, поняв, что зомби тоже смотрит в перископ. Затем заставил себя взглянуть еще раз, и зомби, очень медленно, ушел прочь.

Труп Кэрри стоял, залитый лунным светом, сияя гнилостными пятнами. Ее живот ужасно раздулся – беременность никуда не делась – и его уже не могли скрыть лохмотья шелкового халата, в котором ее похоронил Джим. Истрепанные клочья шелковой ткани развевались на ветру, обнажая ее посеревшую кожу.

Он вспомнил вечер, когда она сказала ему, что беременна. Кэрри лежала тогда рядом, и их тела остывали после любви. Его голова лежала у нее на животе, щека прижималась к ее теплому, мягкому телу. Ему вспомнилось то непередаваемое ощущение, возникающее в миг, стоило им лишь соприкоснуться. Вспомнился ее запах и крошечные, едва различимые волоски на животе, что мягко колыхались, когда он на них дышал. Внутри нее рос их ребенок.

А что копошилось внутри нее сейчас – Джиму не хотелось и думать.

Он повернул перископ на сто восемьдесят градусов. Жизнь после смерти оказалась милостива к их пожилому соседу, мистеру Томпсону. Его бледное лицо хоть и имело оттенок овсянки, выглядело все равно ярче, чем то, что было у него прежде. Онемевшие суставы, мучившие старика при жизни, были видны и сейчас, когда он держал в руках лопату, только теперь его гниющие, изуродованные артритом пальцы вряд ли болели. Когда мистер Томпсон поднял лопату и воткнул ее в землю, из рваной кожи, текстурой напоминающей пергамент, показались костяшки.

Тот факт, что зомби могли пользоваться инструментами, Джима не удивил. Сидя в осаде, он с ужасом наблюдал и бессильно вслушивался, как эти твари пытаются добраться до его твердыни. Очень быстро им удалось сгрести дерн и обнажить бетонную плиту. И только эта плита его и спасла.

«Интересно, им это может когда-нибудь надоесть? – думал он. – И вообще, они способны здраво рассуждать?» Он этого не знал. А наблюдать мог лишь за тем, что было видно в перископ. Временами ему казалось, что твари общались, даже размышляли... Но это тоже могло происходить только у него в воображении – его разум мог приписать им свойства, которыми те не обладали. Бывало, труп Кэрри отсутствовал по несколько дней, но неизменно возвращался обратно. Существо, некогда бывшее ему женой, явно тянуло к этому месту. Может быть, потому, что она помнила его из прошлого, а может, просто потому, что следовала инстинкту. Но твари, упорно разрывая землю над убежищем, похоже, понимали, что там находилось. Они помнили. И если эта теория верна…

Джим содрогнулся, подумав, к чему вела эта мысль. Он был все равно что селедкой, тихонько сидевшей в душной потемневшей банке. Рано или поздно твари вверху подберут нужную открывашку и сожрут его.

«…больше бесконечности, папочка, – вновь прозвучал у него в сознании отчаянный голосок Дэнни. – Я люблю тебя больше бесконечности!»

Он повернул окуляр обратно к Кэрри и заметил, что та улыбалась: ее почерневшие губы растягивались вокруг грязных зубов. Между ними исчезло толстое тело земляного червя. Сглотнув, она вскинула голову и засмеялась. Были ли в этом омерзительном завывании скрыты слова? Он точно не знал. Ему снова вспомнилось, как за последние несколько недель он не раз видел – и готов был в этом поклясться, – как твари общались между собой, будто бы действовали сообща, пытаясь проникнуть в его укрытие. Но пока их усилия, к счастью, не увенчались успехом.

Кэрри копалась в земле, вырывая ее горстями. В ее разлагающейся глотке исчез еще один червь. Джим с ужасом вспомнил, как она ела спагетти на их первом свидании.

Вдруг он уловил резкое движение. Зомби заметили вращающийся перископ и поплелись в его сторону. Вдалеке Джим увидел множество других тварей, которых привлекло волнение возле его убежища. Вскоре они все будут рыскать здесь, пытаясь обнаружить вход. Шанс выйти наружу, избежав боя, только что исчез. Теперь они знали, что он жив. Хотя оставалось неясным, насколько велики были их мыслительные способности, но то, что зомби чувствовали близость добычи, сомнений не вызывало.

Их было штук пятьдесят, а то и больше. Расклад не из лучших. Он отпустил окуляр.

В голове его по-прежнему раздавался умоляющий голос сына. Джим начал готовиться:

– Держись, Пшик. Папочка идет.

2

Гора Рашмор[5]5
  Гора в Южной Дакоте, знаменитая высеченными на ее склоне изображениями четырех выдающихся американских президентов.


[Закрыть] говорила на каком-то неведомом языке. Это было первое, что заметил Бейкер. А второе – что из гранитных глаз исходил зловещий красный луч, который притягивал вертолет к скале. Борясь с вышедшей из-под контроля машиной, Бейкер закричал, а Джордж Вашингтон принялся нашептывать непристойности на мертвых языках…

Когда Бейкер проснулся, голос покойного президента еще звучал в его голове. Бейкер резко выпрямился за столом. На промокашке перед ним собралась слюна, которая протянулась нитью, когда он поднял голову. Он прислушался. Ругань доносилась из коридора.

От твари в смотровой номер шесть.

Еще не вполне понимая, что происходит, Бейкер заморгал. Он всегда испытывал некоторое замешательство, когда просыпался, особенно если ему виделся сюрреалистический кошмар, совсем как сейчас. Он огляделся, осознавая знакомую обстановку.

– Порядок, – пробормотал он. – Опасности нет. – И рассмеялся.

Бейкер сидел у себя в кабинете, в полумиле под комплексом Хейвенбрук. А над ним были врата Ада, открытые нараспашку.

И он помог повернуть ключ.

Помещение после трех месяцев без уборки сильно напоминало поля сражений в Афганистане. Тут и там стояли грязные керамические кружки, покрытые окаменелыми остатками кофе. Всюду были разбросаны бумаги, книги и диаграммы. В одном углу виднелась мусорная корзина, давным-давно переполненная, отчего содержимое вываливалось на пол. В другом – темное пятно, где аквариум протекал на ковер.

Посмотрев на пятно, Бейкер содрогнулся.

***

Это Пауэлл предложил поэкспериментировать с аквариумом. На тот момент им не хватало образцов и все исследования сводились лишь к домыслам, не подкрепленным реальной практикой. Они заперлись втроем – Пауэлл, Хардинг и Бейкер – в своей части комплекса, когда остальные сотрудники, те немногие, кто еще оставались на рабочих местах, все-таки сбежали. Собравшись в кабинете Бейкера, они обсудили свое безвыходное положение и прикинули, насколько безопасно подниматься на поверхность – ведь они так и не получили сообщения, которого им велели дожидаться и которым их должны были уведомить о том, что наверху все чисто.

Пауэлл предложил, сначала просто в шутку, попробовать поставить опыты на драгоценных тропических рыбках Бейкера. Но смех и шуточки быстро сменились научной серьезностью, когда Бейкер ответил согласием. Они выловили одного из пестрых питомцев и с холодной отстраненностью проследили за тем, как рыбка забилась, жадно глотая удушающий кислород. Бейкер держал ее на ладони, пока та не перестала трепетать. После чего вернул в аквариум, где она тут же всплыла на поверхность, как и подобало всякой мертвой рыбе. То есть повела себя удивительно – и удручающе – нормально.

Но не прошло и десяти минут – в это время остальные ученые уже в десятый раз пересматривали запись «Своей игры» в общей комнате – как рыбка снова заплавала.

Бейкер поначалу замечал всплески воды в аквариуме лишь смутно. Все его внимание захватывал пасьянс, который он раскладывал на столе. Лишь когда всплески стали громче, он поднял голову. Вода покраснела. Между яркой галькой и пластмассовым замком разливались алые облачка: мертвая рыба систематически преследовала и пожирала своих собратьев. Сперва Бейкер мог лишь изумленно таращиться на аквариум, а затем, спохватившись, бросился сломя голову по пустому коридору и, задыхаясь, ворвался в общую комнату.

Когда все ввалились в кабинет, бойня уже закончилась. За считаные минуты, что потребовались Бейкеру на то, чтобы позвать остальных, рыбка убила в аквариуме все живое. Теперь там плавали только внутренности да чешуйки.

– Господи боже… – ахнул Хардинг.

– Господь Бог тут ни при чем! – выпалил Бейкер и указал пальцем на аквариум. – Это люди, Стивен. Это мы!

Хардинг молча смотрел на него и бесшумно шевелил губами, точно рыба. Пауэлл сидел в углу и тихонько плакал.

Мертвая рыба заметила ученых и, перестав двигаться, с явным презрением уставилась на них.

Бейкер изумился: рыба проявляла несомненные признаки интеллекта.

– Только посмотрите. Она изучает нас так же, как мы ее.

– Что мы наделали? – сквозь всхлипы пробормотал Пауэлл. – Господи, мать его, Иисусе, что мы наделали?

– А ну соберись, Пауэлл! – оборвал его Хардинг. – Нам нужно наблюдать за этой рыбой и выяснить все подробности, если хотим вернуть…

Его замечание прервалось очередным всплеском. Рыбка заметалась по аквариуму, поднимая со дна ил и затеняя им обзор. Вскоре она исчезла, скрытая клубящимся облаком крови, экскрементов и слизи.

– Возьмите кто-нибудь камеру, – крикнул Бейкер. – Нам нужно это заснять!

Но прежде чем они успели спохватиться, весь столик, на котором стоял аквариум, пришел в движение. Вода перелилась через край, по стенкам потекли алые ручейки. Рыбка отплыла назад, а потом снова рванула, врезавшись в переднюю стенку. Она атаковала снова и снова, не обращая внимания на повреждения, которые наносила сама себе. Бейкер видел расчетливую злонамеренность в ее мертвых глазах.

По стеклу паутиной расползлась сеть трещин. Столик опрокинулся и тяжело рухнул на пол. Стекло разбилось, осыпав их блестящими осколками. На них полетели брызги солоноватой воды.

Рыбка плюхнулась на ковер и стала ползти к ним. Сдвинув книги в сторону, Бейкер запрыгнул на стол, тогда как Хардинг отступил в коридор. Пауэлл упал, вскрикнув и вцепившись в ковер, а существо тем временем сокращало расстояние между ними. Поверх испуганных воплей Пауэлла Бейкер слышал звуки, которые, приближаясь к протянутым ногам ученого, издавала рыба.

Рыбка говорила.

Что именно, он понять не мог, но он видел явные признаки того, что животное имитировало разумную речь.

Тварь метнулась к паху Пауэлла. Когда она коснулась его брюк, он взвизгнул.

Бейкер соскочил на пол, чтобы швырнуть в рыбу монитор. Он наносил по ней удар за ударом, пока от существа не осталось лишь вязкое пятно среди осколков стекла и пластмассы. Он даже не замечал, что кричит, пока не почувствовал руку Хардинга у себя на плече. Тогда они переглянулись, и непомерная чудовищность того, на что они обрекли этот мир, обрушилась на них со всей мощью.

В ту же ночь Пауэлл вскрыл себе вены столовым ножом, который взял в буфете. Его нашли через несколько минут, когда заглянули, чтобы дать успокоительное. Но было уже поздно. Нож был тупой, однако он проделал свою работу хоть и грубо, но основательно, и быстро истек кровью.

***

Бейкер отвернулся от пятна на ковре и закрыл глаза. Затем медленно провел рукой по седеющим волосам и тихо заплакал.

В смотровой номер шесть тварь продолжала разглагольствовать, через каждые несколько слов переключаясь на новые и новые языки. Бейкер покопался в переполненной пепельнице, нашел недокуренную сигарету. Так и всхлипывая, поднес к ободранному окурку зажигалку и нажал на кнопку. Ничего не произошло. Огня не было. Ни искорки. Ближайшая жидкость, которой он мог ее заправить, находилась в полумиле над ним, в мире, который теперь принадлежал мертвецам.

Он швырнул бесполезную зажигалку через весь кабинет и та угодила в стеклянную рамку на стене. Газета, с такой гордостью выставленная под ней, выпорхнула на пол.

Бейкер устало подошел к стене и смахнул с листов осколки. Отряхнув газету, он разразился смехом. Это была статья, которая вышла несколько месяцев назад.

«УСКОРИТЕЛЬ ЯДЕРНЫХ ЧАСТИЦ СТАЛ ПРИЧИНОЙ РАЗНОГЛАСИЙ

Автор: Джефф Уитмен, «Ассошиэйтед Пресс»

Новейший ускоритель ядерных частиц, собранный в сердце Пенсильвании для воссоздания Большого взрыва, вызвал протесты во всем мире, различные группы активистов, физиков с международными именами, политиков и просто сторонники теорий заговора наперебой угрожали им судебным преследованием. Все они опасались пагубных неизгладимых последствий для окружающей среды. Кое-кто даже предполагал, что ускоритель создаст на Земле черную дыру, вызовет электромагнитные возмущения внутри Вселенной и даже «разрушит саму ткань пространства и времени».

Хейвенбрукские национальные лаборатории (ХНЛ) считались широкой общественностью одним из ведущих исследовательских центров, находящихся под контролем правительства США. Однако, по мнению ряда конспирологов, они являлись аналогом знаменитой Зоны-51. Какие только городские легенды не породила их лаборатория, начиная от потерпевших крушение летающих тарелок, заканчивая загадочным военизированным формированием, обретающемся в местном Черном Вигваме[6]6
  Место обитания мистических персонажей в сериале «Твин Пикс», находящееся в иной реальности и открывающееся только в строго определенное время.


[Закрыть].

Чтобы доказать взволнованной общественности справедливость инопланетных теорий, руководство лабораторного комплекса потратило десять лет и 995 миллионов долларов на строительство Релятивистского коллайдера тяжелых ионов (РКТИ) в Хеллертауне, Пенсильвания, неподалеку от границы штата Нью-Джерси. Проект создал сотни рабочих мест в экономически неблагополучном регионе, но и это не смягчило его противников – они неумолимо требовали его закрытия.

Однако несмотря на протесты, в прошлую пятницу было успешно проведено испытание ускорителя. По информации близких к проекту источников, ожидалось, что первые ядерные столкновения внутри устройства произойдут уже в этом месяце.

Вместе с тем, на прошлой неделе доктор Стивен Хардинг, исполнительный директор Хейвенбрукской лаборатории, поручил создать комитет, куда вошли ученые-физики, которые выяснят, способен ли проект привести к каким-либо катастрофическим последствиям для нашего мира. Согласно заявлению пресс-секретаря проекта, комитет был создан, чтобы успокоить общественность, однако другой источник сообщил, что решение Хардинга было обусловлено предостережением одного из ведущих мировых физиков. По словам последнего, существовал небольшой, но реальный риск того, что машина обладает способностью создать «страпельки» – новый тип материи, состоящий из субатомных частиц, известных как странные кварки.

Задача комитета – изучить вероятность того, что эти самые страпельки, если они образуются, начнут цепную реакцию, которая превратит все, с чем они соприкоснутся, в странную материю. Ученые полагают, что это действительно может привести к катастрофе. Также комитет рассмотрит менее вероятную альтернативу – соударяющиеся частицы достигнут такой плотности, что образуют внутри центра небольшую черную дыру. В космосе черные дыры образуются в результате коллапса массивных звезд или газового облака, образующего центральную часть галактики, и генерируют сильные гравитационные поля, засасывающие окружающую их материю.

И будто все вышесказанное не внушает достаточных опасений, некоторые конспирологи утверждают, что высокая плотность, образованная сталкивающимися частицами внутри РКТИ, теоретически могла бы разрушить барьер между нашим и другими измерениями.

Официальные лица в ответ на подобные предположения лишь усмехаются и заявляют, что процесс полностью безопасен.

В ускоритель поместят атомы золота, после чего они, избавившись от внешних электронов, будут закачаны в одну из двух круглых трубок протяженностью в 4,2 мили, находящихся в составе основной части устройства. Затем с помощью мощных магнитов эти атомы разгонятся до 99,9 % скорости света и будут двигаться в противоположных направлениях с целью усилить силу столкновения. Когда атомы соударятся, то образуются крошечные фаерболы сверхплотной материи. По словам исследователей РКТИ, в данных условиях атомные ядра испарятся в плазму еще меньших частиц, известных как кварки и глюоны. Затем эта плазма по мере охлаждения испустит дождь из других частиц, среди которых должны появиться так называемые странные кварки. Эти частицы уже обнаруживали в других ядерных ускорителях, но они всегда были прикреплены к другим частицам. Теперь же официальные представители заявляют, что РКТИ, будучи самым мощным подобным устройством из когда-либо построенных, способен создать одиночные странные кварки – впервые со времен зарождения Вселенной. И такая возможность приводит причастных к проекту ученых в восторг. Хотя разделяют его, похоже, не все.

Представитель ХНЛ Тимоти Пауэлл подтвердил, что высказываемые протестующими опасения действительно обсуждались. Уильям Бейкер, профессор ядерной физики, научный руководитель проекта, на пресс-конференции заявил, что угроза аварии бесконечно мала, однако Хейвенбрук обязан заблаговременно ее оценить, чем и намеревается заняться в ближайшее время. «Конечно, всех нас волнует самый главный вопрос, – сообщил он, – не исчезнет ли наша планета в секунду, не превратится ли в черную дыру или, может быть, не порвется ли ткань пространства и времени? Спешу вас заверить: мы не допускаем даже отдаленной вероятности подобных событий. Это не очередная серия «Звездного пути». Тут все по-настоящему. Наша миссия сугубо научна. Мы не стремимся, как вы говорите, «проделать дыры в иные измерения». Мы стремимся лучше узнать Вселенную и наше место в ней. И хотя я с уважением отношусь к тем опасениям, которые сейчас высказываются, но риск, прямо говоря, настолько мал, что его даже не стоит рассматривать»».

Бейкер смял газету в кулаке.

Дальше по коридору, в звуконепроницаемой комнате, укрепленной железобетоном в двенадцать дюймов толщиной, мертвое существо, некогда бывшее Тимоти Пауэллом, кричало что-то по-шумерски. Оно умело пользоваться системой громкой связи и рассылало проклятия по громкоговорителям. Каждый звук эхом разносился по пустому подземному комплексу и поднимался вверх к столь же мертвому миру над ним.

Эти дикие крики заглушили рыдания Бейкера.

***

Бейкер вытер глаза. На столе перед ним стоял магнитофон. Он был древний, как и сам ученый, массивное устройство, использующее старые компакт-кассеты, не способное записывать информацию в цифровом формате. Бейкер вздохнул, нажал кнопку записи и включил внутреннюю связь.

– Пауэлл, – начал он робко. – Т-ты меня слышишь? – Труп Пауэлла неподвижно лежал в углу комнаты.

Затем существо подняло голову и уставилось на стекло. Бейкер увидел в его взгляде осознанность. Ужасающую осознанность… и что-то еще.

– Привет, Билл, – проскрипел мертвец, скользнув тускло-серым языком по шелушащимся губам. – Как делишки?

Бейкер принялся что-то поспешно царапать у себя в блокноте. Существо в смотровой номер шесть не было Тимоти Пауэллом. Он знал это из предыдущих исследований. И тем не менее оно его узнавало. Бейкер ничего ему не ответил. Лишь магнитофон тихонько шипел.

– Язык проглотил, малыш Билли?

– Как ты себя чувствуешь, Тимоти?

– Если честно, то на части разваливаюсь, Билл. Может, все-таки принесешь мне что-нибудь поесть?

– Ты голодный? Как насчет супа? Был сезон голубых крабов, пока… пока это не началось. На кухне еще осталось немного крабового супа. Я заморозил…

– Не хочу суп. Как насчет твоей руки? Или метра-другого кишок?

– А обычную еду не можешь есть?

– Ты – моя еда! Не хочешь зайти ко мне?

Бейкер, объятый ужасом, завороженно проследил за тем, как зомби прошаркал к окну и сел с таким видом, будто приходился ученому сокамерником. Затем прижался разлагающимся лицом к стеклу и растянул губы в улыбке. Стекло не запотело, как это бывает от дыхания. Существо спокойно произнесло что-то на языке, который Бейкер не смог даже определить. И он сомневался, что его определил бы и сам Пауэлл.

– Кто ты такой? – спросил Бейкер.

– Ты знаешь, кто я. Тимоти Пауэлл, заместитель руководителя программы РКТИ Хейвенбрукской лаборатории. Я же твой приятель, амиго. Ты чего, малыш Билли? Только не говори, что у тебя посттравматическая амнезия!

– Ты лжешь, – уверенно заявил Бейкер. – Доктор Пауэлл никогда не назвал бы меня малышом Билли. А значит, ты не Тимоти Пауэлл.

Существо сорвало с бедра кусочек отслоившейся кожи. В обнаженной ране извивался червь. Зомби вытащил его, оценил на свету, а потом сунул извивающееся угощение себе в рот. Почерневшие зубы сжались, и на лице твари отразилось удовольствие

Бейкер отвернулся.

– Ну что ты, – проговорил зомби. – Ты мне не веришь? Помнишь, когда мы с тобой и Уэстон взяли недельный отпуск и махнули в Колорадо? Жили в домике доктора Скэлиса в Эстес-парке, рыбачили. Уэстон поймал здоровенного судака, а ты – только разве что простудился.

Труп с ухмылкой прижал распухшую руку к окну. Бейкер присмотрелся к обручальному кольцу Пауэлла. Потускневшее золото глубоко впилось в похожий на сосиску палец. Рваные раны, оставшиеся после самоубийства, разошлись вширь, обнажили хрящи и сухожилия. Когда зомби убрал руку, на стекле осталось жирное пятно.

– Кто ты такой? – снова спросил Бейкер, стараясь не дрогнуть голосом. – Кто ты на самом деле? Ты и правда Тимоти Пауэлл?

– Об, – ответило существо ртом Пауэлла.

– Это твое имя или просто то, чем ты называешься?

– Об, – повторило оно. – А ты Билл.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут?

– От того, кого ты называешь Тимоти Пауэллом. – Существо постучало пальцем себе по виску. – Он много чего хорошего мне оставил. Вкусненького. Ты знал, что он частенько ходил к проституткам? Вот его жена вряд ли.

– Я не очень понимаю, как это…

– Он платил им, чтобы они сношали его дилдо.

Труп хихикнул, потом кашлянул, заплевав стекло кусочками собственных внутренности.

– Правда? – Бейкер стиснул зубы. – И как именно ты это узнал?

– Это знание здесь, со мной. Они все здесь, только бери и доставай. В основном от них никакого толку. Но у вас, людей, всегда так. Все это массовое сознание, которое ничего не стоит. Человечество так мало достигло за отпущенное ему время. Он, наверное, очень разочарован в Своем творении.

– Кто?

– Он. Я не буду называть Его имени. Ты зовешь его Богом. Я зову жестоким предателем. Разрушителем. Тем, кто… неважно. Мы не будем об этом говорить. Его день еще придет. Я немало об этом думал, пока сидел там.

– А где это «там»? Что это за место, в котором ты находился?

Существо не ответило. Вместо ответа оно принялось слизывать красное пятно со стекла.

– Пауэлл?

Опухшие, потрескавшиеся губы размазали по окну кровь. Бейкер попробовал еще раз:

– Об?

И на этот раз был удостоен ответа. Зомби с улыбкой откинулся назад.

– Я голоден, – простонал он, и его ухмылка стала шире.

***

– Голоден, – сказал Бейкер серым холодным стенам. – Я и не замечал, что сам так проголодался.

Он открыл банку печеных бобов, следуя скорее инстинкту, чем желанию, но едва попробовав, стал есть жадно, наслаждаясь их острым вкусом. Он бы с удовольствием съел и гамбургер, но огромный морозильник был занят, а Бейкер не хотел туда заходить. Там лежал Хардинг с аккуратной дырой в голове. У него случился сердечный приступ через день после самоубийства Пауэлла и последовавшего за этим помещения его ожившего трупа в камеру. Бейкер проткнул ему голову ледорубом, отчаянно желая, чтобы для этого ужасного случая у него был с собой пистолет. Но все оружие исчезло вместе с солдатами, бросившими свои посты.

Тишина в пустом буфете действовала на нервы. Бейкеру хотелось с кем-нибудь поговорить, с кем-нибудь, кроме того, кто называл себя Обом.

Возвращаясь по коридору к своему кабинету, Бейкер гулко стучал ботинками по зеленому кафелю. Он наслаждался издаваемым шумом. Свет замерцал, потускнел и снова загорелся ярче. Электричество пусть и медленно, но иссякало. За последние несколько дней свет заметно ослаб. Бейкер не знал, работает ли комплекс еще на общих ресурсах или перешел на собственные резервы.

Каково будет в этом коридоре, когда здесь станет совершенно темно?

Еще и с той тварью поблизости…

Бейкер тяжело уселся за стол. Стул протестующе застонал. К его удивлению, за время кризиса он набрал несколько фунтов – по-видимому, от недостатка физических упражнений, вычеркнутых из дневного распорядка. Теперь его дни состояли из бесконечно однообразных исследований. А ночи (если это действительно были ночи, ведь различать время суток он не мог) проходили в беспокойном сне и попытках сбежать от настойчивых сюрреалистичных кошмаров. Он откинулся на спинку стула, положил ноги на стол и включил магнитофон.

– Хотя я не биолог, но, будучи ученым, наблюдал в субъекте поразительную перемену. – Свет замигал, и Бейкер сделал паузу, а потом продолжил: – Субъект, ранее бывший Тимоти Пауэллом, является не просто ожившим мертвым телом. На самом деле, пусть я и не могу этого доказать, сознание… которым обладает труп Пауэлла, это сознание совершенно другого существа, а не того человека, которого я знал. И это сознание контролирует тело Пауэлла. Труп моего знакомого, умершего несколько дней назад, во многих отношениях функционирует как живое существо. Прежде всего, он ищет пищу, особенно в виде человеческой… плоти. Я не знаю наверняка, но у меня сложилось мнение, что это имеет ключевое значение для выживания его вида. Я могу ошибаться, но, если судить по записям, которые прислали нам из Федерального агентства по управлению в чрезвычайных ситуациях, моя гипотеза подтверждается. Только следующую запись агентство, конечно, пришлет мне нескоро… – Бейкер издал нервный смешок, который сменился приступом кашля. Отдышавшись, он продолжил: – Прошу прощения. Мускулатура субъекта, похоже, во всех отношениях приспособлена к… омертвелости. Хотя имеет место явное разложение, похоже, оно не оказывает на организм пагубного действия. Хотя оно не оказывало бы такого действия даже в том случае, если бы субъект был мертв в привычном нам смысле слова. Все-таки разложение – это только часть естественного процесса, который протекает после смерти. Но в данном случае, в случае Пауэлла, учитывая возвращение субъекта к жизни, можно предположить, что на функционирование его организма, скорее, пагубно бы подействовало более сильное разложение. Однако пока наблюдения этого не показали. Опять же я не могу не подчеркнуть, что моя квалификация совершенно не позволяет мне делать такие выводы, но… похоже, что конечности Пауэлла, кожа и даже жизненно важные органы, такие, как легкие и сердце, не имеют никакого отношения к функционированию субъекта. Единственный орган, без которого труп, вероятно, не может функционировать, это мозг. – Бейкер сделал паузу, возвращая в памяти звук, раздавшийся, когда ледоруб вбивался в мозг Хардинга. Затем, содрогнувшись, сглотнул ком в горле, сделал вдох и продолжил: – Субъект выражает желание отведать человеческой плоти. И хотя сам я не наблюдал, чтобы этот субъект ел, я видел записи о предыдущих субъектах. Те записи будто бы наводили на мысль, что плоть, которую едят эти существа, не проходит через их пищеварительную систему. А вместо этого усваивается в результате какого-то пока неизвестного нам процесса. После чего пища преобразуется в…