Текст книги "Воскрешение"

Автор книги: Брайан Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

БЛАГОДАРНОСТИ

За возможность опубликовать авторскую версию «Воскрешения» без сокращений я искренне благодарю всех сотрудников «Дедайт Пресс» и «Тандерсторм Букс», а также Карлтона Меллика, Роуз О’Киф, Пола Гоблирша, Алана М. Кларка, Ли Б. Хейга, Джона Фоли, Тода Кларка, Марка Силву, Стивена МакДорнелла, своих читателей (и новых, и старых) и, как всегда, своих сыновей.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Добро пожаловать. Если вы из тех, кто обычно не читает предисловий, а я захватил ваше внимание прежде, чем вы успели перескочить дальше, то, надеюсь, вы сделаете для меня исключение и позволите воспользоваться моментом, чтобы рассказать кое-что важное.

Со времени первой публикации «Воскрешения» прошло уже более десяти лет. С самого начала это произведение приобрело статус культовой книги и послужило основным источником вдохновения для нынешнего зомби-помешательства в поп-культуре. «Воскрешение» перевели на множество языков, ему без конца подражали, идеи и художественные мотивы быстро перекочевали сначала в другие книги, а затем и в фильмы о зомби. Этот текст стал предметом обсуждения даже в телевикторине на канале ABC. Знаменитости включали «Воскрешение» в списки своих любимых книг, оно легло в основу сценариев нескольких фильмов, которым так и не суждено было увидеть белый свет, а также злосчастной видеоигры и комикс-адаптации. Но, несмотря на все перипетии, только сейчас вы впервые можете прочесть этот текст таким, каким я намеревался написать его изначально.

В такой версии «Воскрешение» публикуется впервые. И, как по мне, это единственно верная редакция.

Оригинальная рукопись «Воскрешения» получилась объемом чуть более 120 000 слов. Но, к сожалению, издательские ограничения требовали, чтобы я сократил ее до 80 000—90 000 слов. Тому было несколько причин. Прежде всего, я был новым автором: «Воскрешение» стало моим первым опубликованным романом, а среди книготорговцев бытует убеждение, что читатели не станут браться за толстенный томище, написанный автором-новичком. Не знаю, насколько это правильно, но тогда мне просто не терпелось опубликоваться. Если бы в то время мне сказали, что народ не станет хвататься за роман, написанный автором с волосами на голове, я бы незамедлительно побрился наголо. Сейчас, конечно, мне все равно приходится это делать, чтобы скрыть залысины... Но я отклоняюсь от темы.

Во-вторых, когда «Воскрешение» было опубликовано впервые, то есть в 2003-м году, зомби уже долгое время не имели коммерческого успеха ни в литературе, ни в комиксах, ни в кино. Издатели чувствовали, что идут на риск, имея дело с этой темой, и предполагали, что шансы продать книгу возрастут, если она будет покороче. Третья причина заключалась в том, что «Воскрешение» – это жанровое произведение, а большинство жанровых романов (за исключением фэнтезийных) имеют объем в 80 000—90 000 слов. Не знаю, почему так сложилось. Да и сами издатели вряд ли знают. Лично мне всегда казалось, что литературе ужасов больше всего подходит форма повести, но об этом можно поспорить в другой раз.

Короче говоря, чтобы «Воскрешение» приняли к публикации, я сократил текст более чем на 30 000 слов. И всегда об этом сожалел. Если некоторые отрывки действительно требовалось вычеркнуть – хотя бы потому, что они замедляли повествование, – то были и вещи, которые я считал забавными, и меня печалило, что читатель так и не смог ими насладиться.

К счастью, я сохранил весь удаленный материал, и теперь мне удалось включить приличную его часть в несокращенную версию книги. Что-то так и осталось на полу монтажной (как, например, одна из ранних сцен, в которой Фрэнки пыталась добраться до Международного аэропорта Балтимор-Вашингтон), да я и не против. Однако старые читатели найдут здесь и немало нового (например, мучительный побег Бейкера из Хэвенбрука, знакомство с Фрэнки до зоопарка, расширение ролей второстепенных персонажей вроде Клингера и Харинги, а также многое другое).

Впервые «Воскрешение» вышло в твердом переплете, а год спустя было опубликовано под мягкой обложкой. Оба издания изобиловали орфографическими и пунктуационными ошибками, а также отличались нарушением ритма повествования – до сих пор не понимаю, как так вышло. Часть этих огрех возникла, конечно, по моей вине. Вообще, ошибки и опечатки проскакивают во все рукописи независимо от того, первый это ваш роман или пятидесятый. Равно как и нарушения ритма. Вот почему так важно иметь хорошего редактора, корректора и команду бета-ридеров. Но даже если у вас есть отличная команда, ошибки все равно неизбежны. Так, в опубликованную версию «Воскрешения» закрались ошибки, для исправления которых мы были вынуждены принять меры уже на стадии гранок. Но что еще хуже, эти же опечатки пробрались во все зарубежные переводы «Воскрешения», коих было немало. Думаю, вы понимаете, почему я так благодарен за возможность исправить их настолько, насколько возможно, хотя бы и через несколько лет после выхода первой версии книги.

Как я уже говорил, «Воскрешение» – мой первый роман. А посему я нахожу в нем все недостатки по части авторского стиля и голоса, свойственные романисту-новичку. При подготовке этого издания я сопротивлялся желанию переписать кое-какие части, каким бы соблазнительным это решение ни казалось. В основном я переписывал что-то лишь тогда, когда надо было сгладить переход между опубликованным ранее текстом и вырезанными при сокращении отрывками.

А вот финал остался неизменным.

Да, полагаю, нам стоит обсудить его подробнее. И если вы читаете роман в первый раз, вам, наверное, стоит пропустить следующие несколько абзацев. Я отмечу для вас, где начинаются спойлеры и откуда можно спокойно читать дальше.

ОСТОРОЖНО! СПОЙЛЕР!

Когда «Воскрешение» было опубликовано впервые, порядка семидесяти процентов рецензий и комментариев читателей указывали на неоднозначность финала. Некоторые думали, что им попалась бракованная книга, где недоставало страниц. Другие говорили, что автор поленился. Третьи – что это недостойная автора уловка, чтобы заставить читателя купить продолжение. Но ни одно предположение не соответствовало действительности. Тогда я даже не планировал писать продолжения. Напротив, я противился этой мысли еще полгода после того, как книга вышла. Подробнее я расскажу об этом в предисловии к рекомендованной автором версии «Города мертвых».

На самом деле финал представлялся мне понятным. Джим, Мартин и Фрэнки приезжают к дому. Джим заходит внутрь. Мартин читает отрывки из Библии о воскресших из мертвых сыновьях. Раздается выстрел, потом крик, затем еще один выстрел. Затемнение. Конец. Финал был обставлен по классической схеме «Невесты или тигра?»[1]1
  «Невеста или тигр» – рассказ Фрэнка Р. Стоктона, обычно упоминаемый при возникновении ситуации, которая не имеет решения.


[Закрыть]

Джим вошел внутрь, увидел, что Дэнни превратился в зомби, застрелил его, а потом застрелился сам.

Проблема была в следующем: на том этапе своей карьеры я просто не смог описать ситуацию достаточно хорошо. Много позже один из моих наставников выразился так: «За весь роман ты ни разу не дрогнул. Показал читателю все, что только было возможно. Но когда добрался до конца, то ушел в сторону. Поэтому люди и не поняли твоей задумки. Типичная ошибка новичка». И он был прав. Типичная ошибка новичка. И за нее меня ругали. Снова и снова.

Но я переместил фокус «камеры» не просто так, а потому, что знал Джима и Дэнни. Мои книги содержат немало полуавтобиографических элементов. Подобное поведение свойственно многим писателям, даже если они этого не признают. В моем случае это обычно какие-нибудь мелочи. Но иногда, как с «Темной лощиной», «Гулем» или «Девушкой на качелях», я тоже увлекаюсь. В «Воскрешении» Джим и Дэнни были отчасти списаны с меня и моего старшего сына. Это, конечно, не биографические зарисовки, но мы с ним многое дали этим персонажам, и когда я работал, то не мог не видеть на их месте нас. Так что, дойдя до конца, я прекрасно понимал, что произошло в доме, но побоялся показать трагедию во всей ее полноте.

Оглядываясь назад, я иногда сожалею о таком финале, но затем, поразмыслив, понимаю, что не закончи я так, как закончил, я никогда бы не написал ни «Город мертвых», ни «Воскрешение: Избранные эпизоды конца света», ни «Кликеры против зомби». Я никогда не испытал бы радость от новой встречи с любимыми героями.

Поэтому, если вы из тех, кто ругал меня за концовку, – спасибо вам за это.

КОНЕЦ СПОЙЛЕРА

Меня часто спрашивают: не испытываю ли я досаду, замечая, когда некоторые идеи из «Воскрешения» появляются в других историях о зомби. Я могу ответить честно: нет, не испытываю. Если я что и чувствую по этому поводу, то только гордость. Я всегда был поклонником жанра ужасов и особенно зомби-поджанра задолго до того, как стал зарабатывать писательством на жизнь. Я настоящий фанат и считаю, что повлиять на жанр в целом, невероятно здорово. Также я твердо убежден, что в жанровой литературе, особенно в хорроре, по-настоящему оригинальных идей осталось очень мало. Все уже испробовано до нас, ведь мы, авторы хоррора, имеем дело с избитыми мотивами. И наша работа, насколько я ее понимаю, состоит в том, чтобы придавать этим мотивам уникальные черты. О зомби, вампирах, оборотнях и призраках писали уже не раз. И главная задача всех новых авторов – рассказывать о них собственным голосом, придавать историям новый смысл. Это именно то, чего я пытался добиться и в «Воскрешении», и в сорока (на данный момент) книгах, что позже увидели свет.

Читатели, которым интересно следить за моими «Мифами Лабиринта», объединяющими все мои романы и рассказы в самую настоящую метаэпопею, заметят, что я начал высаживать семена будущих историй еще в самом первом романе. Действие «Воскрешения» происходит на Земле, но не в привычном нам всем мире – на это указывают некоторые факты, вроде того, что китайцы высадились на Луну, а Палестина стала полноправным государством.

Также читатели нередко спрашивали, как у меня возникла идея «Воскрешения». Началось все довольно просто. Мой старший сын жил в Нью-Джерси со своей матерью, которая не имела ничего общего с полностью вымышленной Тэмми. Однажды зимой я ехал на машине из Пенсильвании, чтобы повидать его, и трассу замела метель. Губернатор объявил чрезвычайное положение, и первый встреченный мной полицейский велел съехать с шоссе, пригрозив арестом в случае неподчинения. Я сделал вид, будто готов подчиниться, но, как только он скрылся из виду, вернулся обратно на трассу. Пока я ехал, то думал про себя: «Ладно, на пути к сыну меня не остановили ни метель, ни угроза тюрьмы. Что же тогда может мне помешать? Нашествие зомби? Нет, но из этого получилась бы офигительная история! Надо попробовать ее написать».

И я попробовал. Сначала у меня была недоразвитая идея романа под названием «Кабинная лихорадка» о парне, который выживал в убежище во время зомби-апокалипсиса. Потом он превратился в Джима – я вытащил его из той незавершенной рукописи (а еще через несколько лет превратил идею «Кабинной лихорадки» в другой роман – «Погребенный»). В общем, так я и написал «Воскрешение». Начал в 1999-м и закончил в 2000-м. Первоначально роман назывался «Больше бесконечности». Он был намного толще, как отмечалось выше. Ричард Лаймон и еще несколько моих наставников любезно его прочитали и указали на те места, которые не производили нужного эффекта. Я поправил их, насколько был способен, и отправил рукопись на рассмотрение.

Что случилось дальше, вы знаете.

«Воскрешение» никогда не было моим любимым произведением (в отличие от таких работ, как «Черви-Завоеватели», «Гуль», «Темная лощина», «В долгий путь домой» и «Девушка на качелях»), но она точно в числе любимых у многих моих читателей, поэтому я сам, мои бета-ридеры и издатели этой версии постарались отнестись к роману с должным почтением. И я искренне надеюсь, что наши усилия увенчаются успехом и вы испытаете истинное удовольствие, вновь посетив этот мир и встретив населяющих его персонажей. Сам-то я уж точно удовольствие получил.

Как всегда, благодарю вас за поддержку. Недавно я писал, что симбиотические отношения между автором и читателями – это вещь благородная. В читателях автор может черпать силы и находить успокоение. А книги, которые мы пишем, помогают читателям скрасить свое время в читальном зале библиотеки, за обедом, в дороге и даже в заключении (всякое бывает), отвлечь от неудачного брака, унылых служебных обязанностей, токсичных отношений или одиночества. А ваша поддержка делает то же самое для нас, писателей.

Поэтому спасибо вам за то, что вы есть. Вы даже представить себе не можете, насколько сильно я вам благодарен.

Итак, вот оно, «Воскрешение», в таком виде, в каком должно было быть. Оружие к бою. Соблюдайте бдительность. И цельтесь в голову…

Брайан Кин

март 2013 года

1

Мертвецы пытались отыскать вход в убежище. Его жена была среди них. Мертвая, она так же жаждала Джима, как и при жизни. Их бездушные крики проникали сквозь почву и камни и здесь, на глубине десяти футов, слышались слабо.

Керосиновая лампа отбрасывала тени на стены из шлакоблока, воздух в убежище стоял спертый, пахло землей. Джим крепче сжал свой «ругер». Кэрри наверху завопила и вцепилась в землю.

Она была мертва уже неделю.

Джим выдохнул и втянул сырой воздух. Снял металлический кофейник с обогревателя и налил себе чашку кофе. Чувствовать тепло было приятно, и он мгновение постоял у обогревателя, прежде чем с сожалением его выключить. Ради экономии топлива он использовал его только для того, чтобы разогревать еду. Но эти краткие минуты тепла лишь усиливали ощущение сырости и холода.

Он отхлебнул растворимого кофе и закашлялся. Напиток оказался нестерпимо горьким, как и все его существование.

Отойдя обратно к койке, он рухнул на нее. Шум сверху не затихал.

Джим построил убежище летом 1999-го, на пике «Проблемы-2000». Кэрри поначалу над ним смеялась, но лишь до тех пор, пока он не показал ей несколько статей. После этого она все равно до конца не избавилась от скептицизма, но непрерывный поток новостей заставил поверить в происходящее даже ее. Два месяца, десять тысяч долларов – и убежище готово. На покупку материалов ушла большая часть сбережений Кэрри, а для его возведения потребовались все его навыки строителя.

Убежище получилось маленькое – бункер десять на пятнадцать футов, где, впрочем, можно было с комфортом разместиться вчетвером. Но, несмотря на размеры, укрытие было безопасным и, что еще важнее, надежно защищенным. Джим оборудовал его генератором и вакуумным туалетом, нечистоты из которого сливались в отстойник под домом. Он отнес туда консервы, дрова, туалетную бумагу, медикаменты, спички, оружие... В углу стояло три поддона с упаковками бутилированной воды и пятидесятипятигаллонная бочка керосина. Здесь же был магнитофон на батарейках с широким ассортиментом кассет, подобранных в соответствии с их эклектичными музыкальными вкусами. Одну полку занимали их с Кэрри любимые книги. Джим притащил сюда даже свой старый компьютер – Magnavox 486SX. Работал он небыстро, зато не слишком напрягал генератор и обеспечивал контакт с внешним миром.

В канун Нового года они уселись смотреть канал новостей. Когда век сменился в Австралии и конец света не наступил, он понял, что все приготовления оказались напрасны. Страна за страной мир приветствовал новое тысячелетие, и нигде ничего не отключалось.

Тем вечером они отправились в гости к друзьям, Майку и Мелиссе. Когда стал опускаться новогодний шар[2]2
  Новогоднее шоу, проводимое на Таймс-сквер в Нью-Йорке и широко транслируемое по американскому телевидению. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] и подвыпившие гуляющие начали обратный отсчет, Кэрри крепче прижала его к себе:

– Видишь, чокнутый? Волноваться не о чем.

– Я люблю тебя, чокнутая, – прошептал он.

– И я тебя люблю.

И они забылись в поцелуе, едва обратив внимание на Майка, который отключил свет и в шутку закричал: «Проблема-2000!»

Шли месяцы, убежище покрывалось пылью, и к концу года о нем почти забыли. Но после терактов 11 сентября 2001 года усилился страх перед биологическим или ядерным оружием, и Джим снова наполнил его припасами. Хотя даже тогда это не было вопросом первостепенной важности.

Пока не произошли изменения. Пока не началось воскрешение.

В итоге призраки «Проблемы-2000», 11-го сентября и других столь же знаковых событий обрекли мир на погибель. Устав от непрерывного потока «пророчеств» о конце света и о «гибели Западной цивилизации, какой мы ее знаем», появлявшихся одно за другим, словно на параде, мир проигнорировал первые сообщения о трагедии. Началось новое столетие, в котором не было места для средневековых страхов и параноидального поведения. Это было время науки и технологий, время становления общечеловеческого братства. Люди в совершенстве освоили клонирование, разложили по полочкам геном человека и даже слетали дальше Луны, когда совместная китайско-американская миссия наконец ступила на Марс. Ученые всего мира твердили, что до открытия лекарства от рака осталось совсем чуть-чуть. «Проблема-2000» человечество не уничтожила. Терроризм ее тоже не победил. Общество столкнулось и с тем, и другим и в обоих случаях одержало победу. Цивилизация казалась непобедимой!

И при этом была мертва...

Сверху донесся приглушенный скрежет, будто кто-то потянул за перископ. Труба заездила, проворачиваясь из стороны в сторону. Царапанье сменилось недовольным ворчанием, и окуляр содрогнулся. Затем поднялся, ударился о потолок и упал обратно.

Джим закрыл глаза:

– Кэрри.

***

Он познакомился с ней благодаря Майку и Мелиссе. Как и Джим, она недавно пережила развод.

– Она не хочет серьезных отношений, – предупредил его Майк. – Ей просто нужно немного развлечься.

Джим это понимал. Он-то знал о разводах всё. Знал и о развлечениях. Знал о счастье и довольстве. Когда-то у него был замечательный сын, Дэнни, и прекрасная жена Тэмми. На них держался весь его мир.

Пока Рик, коллега Тэмми, о котором она никогда не упоминала, не увел их обоих.

После развода Джим получил свою порцию развлечений – пьяные связи на одну ночь, которые сливались в его сознании воедино. Он забирал Дэнни по выходным, и в эти драгоценные дни пиво и женщины полностью забывались. Тогда он снова становился папочкой. И только в эти часы был по-настоящему счастлив.

Тэмми и Рик поженились. Рик получил лучшее место в Блумингтоне, Нью-Джерси.

«Такой шанс выпадает раз в жизни», – заявила Тэмми. Это был конец. Они уехали из Западной Виргинии, забрав с собой единственную радость, что оставалась у Джима.

Их переезд его уничтожил. В одно мгновение еженедельные встречи с Дэнни по выходным сменились десятью неделями летом и неделей на Рождество, не считая редких визитов в Нью-Джерси. Будь у него деньги, будь он чуть более собран, он мог бы побороться за сына в суде. Но в то время Джим попался на вождении в нетрезвом виде. На работе, связанной со строительством, он теперь проводил меньше времени. Доверие к нему было подорвано. Он понимал, что адвокат Тэмми, оплаченный на его же деньги, сожрет его заживо. Ему дозволялось звонить Дэнни раз в неделю, но эти звонки лишь усиливали боль от расставания.

Наконец Дэнни стал называть Рика «своим другим папой», и это окончательно опустошило Джима.

В его жизни появились новые женщины, новые свидания на одну ночь. Он будто пытался напиться до смерти, но знал, что не сделает этого, потому что все еще нужен Дэнни. Он лишился работы, квартиры, водительских прав и самоуважения. Единственным, что поддерживало его на плаву, были эти еженедельные звонки и тонкий голосок на другом конце провода, который всегда говорил: «Я скучаю по тебе, папочка».

А потом он встретил Кэрри.

Джим всхлипнул, и горькие слезы отчаяния и гнева побежали по его изможденному, поросшему многодневной щетиной лицу.

Три года они с Кэрри были счастливы и наслаждались жизнью. Печалило Джима лишь то, что он не был частью повседневной жизни сына. Но Кэрри помогла ему притупить и эту боль. Она спасла его.

Восемь месяцев назад Кэрри за ужином объявила ему, что беременна. Придя в восторг, Джим подхватил ее на руки, стал целовать... В тот миг он почувствовал такую сильную любовь к ней, что буквально ощутил боль – настоящую физическую боль где-то глубоко в груди.

А потом мир погиб, унеся с собой в небытие его новую жену и еще нерожденного ребенка. Теперь Кэрри вернулась вместе с их мертвыми соседями и скребла сгнившими пальцами землю, желая воссоединиться с мужем. Она стала частью воскрешения.

Майк и Мелисса тоже были мертвы – их разорвала на части толпа этих тварей. Насколько мог судить сам Джим, они были в числе счастливчиков. Их тела оказались повреждены настолько, что воскреснуть не было никакой возможности. С содроганием Джим припомнил, как твари окружили машину Майка, пролезли сквозь разбитое лобовое стекло и очутились внутри. Они с Кэрри в ужасе наблюдали за этим из своей гостиной, а когда крики затихли и послышалось влажное чавканье, прошмыгнули в убежище. До этого они планировали бежать вчетвером. И это было их первой попыткой выбраться из Льюисберга.

***

Несмотря на холод, у Джима выступил пот. Он утер слезы и подошел к мини-холодильнику. Все еще держа в руке пистолет, открыл дверцу и помедлил, позволяя холодному воздуху обдать его тело. Он который раз подивился тому, что пробыл здесь уже три месяца, но так ни разу и не запустил генератор. Электричество по-прежнему чудесным образом работало, как и его мобильный. Он подумал о брошенных атомных электростанциях, которые в автоматическом режиме качали электричество для погибшего мира. Через какое время они отключатся или взорвутся? Сколько еще провисят спутники мобильной связи, радио и телевидения, ожидая сигнала от мертвецов?

***

В первые несколько дней воскрешения они общались онлайн и понимали, что повсеместно творилось одно и то же. Мертвые возвращались к жизни, но не безвольными пожирателями плоти, как в старых ужастиках, а злобными созданиями, нацеленными исключительно на разрушение. Причины происходящего обсуждались и вызывали споры. Биологическое или химическое оружие, секретные правительственные испытания, инопланетное вторжение, второе пришествие Христа, метеорит из космоса – все эти версии находили примерно равное количество сторонников.

Пресса вскоре затихла, особенно после того, как группа взбунтовавшихся солдат казнила шестерых репортеров во время прямого эфира. Цивилизация рушилась и даже самые преданные журналисты сдавались, предпочитая проводить время со своими семьями, не желая становиться вестниками разворачивающегося вокруг хаоса ради аудитории, которая могла увидеть, что происходит, просто выглянув из окна.

Несколько раз Джим отправлял лихорадочные сообщения Тэмми и Рику, пытаясь выяснить, все ли в порядке у Дэнни. Но ответов не получал. Каждый раз, когда он им звонил, ему сообщали, что все линии заняты. А потом перестал работать и автоответчик.

Он стал спорить с Кэрри, настаивал, что нужно попытаться бежать. Он был решительно настроен добраться до сына, однако она, действуя мягко, но настойчиво, сумела заставить его трезво оценить ситуацию. Дэнни наверняка был уже мертв, говорила она. В конце концов Джим смирился, но в глубине души по-прежнему задавался вопросом: действительно ли это так. Отец в нем отказывался сдаваться. Он поймал себя на мысли, что цепляется за надежду на то, что Дэнни еще каким-то чудом жив. Он поймал себя на том, что продумывал различные пути побега, лишь бы нарушить монотонность жизни в убежище.

Вскоре у Кэрри начались проблемы со здоровьем. Лекарств у них практически не оставалось. Витамины для беременных давно закончились. А потом она и вовсе подхватила воспаление легких. Джим с неохотой осознал, что уйти теперь невозможно. И примирился с мыслью, что Дэнни определенно мертв.

В следующие недели, пока состояние Кэрри ухудшалось, Джим не раз винил ее в страшной участи, постигшей сына.

И до сих пор ненавидел себя за это.

Однажды утром, проснувшись рядом с Кэрри, он обнаружил жену лежащей неподвижно, она сдавленно хрипела, из груди ее вырывались последние вздохи. А потом ее не стало – болезнь победила. Он прижался к ее холодному безжизненному телу и заплакал, навсегда прощаясь со своей второй женой.

Он знал, что хоронить ее бесполезно, ясно осознавал, что нужно сделать вместо этого – и поскорее. Скорость воскрешения трупа бывала разной. Иногда это происходило в считаные минуты после смерти. Иногда требовался час. Единственное, в чем можно было не сомневаться, так это в том, что, если не повредить мозг, умерший вернется. Но тогда скорбь затуманила ему рассудок и Джим никак не мог поверить, что с его женой может произойти подобное несчастье. Только не с Кэрри. Не с той женщиной, что спасла ему жизнь. Женщиной, которая за эти пять лет стала всей его жизнью. Мысль, что она превратится в одну из этих тварей, казалась ему практически богохульством. Он не желал обезображивать ее труп и уничтожать мозг. Таким образом он решил в последний раз проявить к ней свою любовь – позволил сохранить достоинство и после смерти.

Остерегаясь нежити, которая могла таиться неподалеку, он спешно закопал тело жены под сосной, которую летом этого года они посадили вместе. Всего несколько месяцев назад они держались за руки, стояли под этим деревом и мечтали о том, как оно станет оберегать их дом, когда они состарятся...

Но теперь оно оберегало ее.

В ту же ночь Кэрри восстала и со всей отпущенной ей теперь яростью попыталась до него добраться. К утру к ней присоединилось то, что осталось от семьи Томпсонов, живших в соседнем доме, а чуть погодя во дворе собралась уже небольшая армия зомби. С тех пор Джим использовал перископ лишь изредка и всякий раз впадал в отчаяние, когда видел, что по его лужайке бродит десятка три, а то и больше трупов.

Тогда-то он и начал сходить с ума.

Отрезанный от внешнего мира и осажденный нежитью, Джим в качестве единственного реального выхода рассматривал самоубийство. Он совершенно никак не мог узнать, оставался ли еще кто-нибудь живой в Льюисберге или, если на то пошло, хоть где-нибудь в стране. Для него весь мир превратился в гробницу, очерченную четырьмя серыми сложенными из шлакоблоков стенами. Недели шли за неделями, Интернет молчал, как молчал и телефон. Его мощный сотовый мог передавать и принимать сигналы за пределами бетонного бункера, но в прошлом месяце и он затих. Торопясь укрыться в убежище, Джим забыл взять зарядку. Теперь он держал аппарат в спящем режиме, стараясь сохранить заряд как можно дольше. Но толку от этого было немного. Сотовый работал уже на последней запасной батарее.

Телевизор выдавал одни помехи, только канал из Бекли все еще показывал заставку экстренного оповещения. Ни звуков, ни бегущей строки внизу экрана, ничего полезного – только один этот символ. В диапазоне ЧМ-вещания тоже слышались лишь помехи. АМ-радиостанция в Роаноке оставалась в эфире до прошлой недели. Джек Вулф, ведущий дневной разговорной передачи, одиноко дежурил у микрофона. Джим, словно завороженный, в ужасе слушал, как рассудок Вулфа рушился под натиском кабинной лихорадки. Последний эфир закончился выстрелом. И насколько мог судить Джим, он был единственным слушателем, который стал свидетелем трагедии.

***

Стоя у открытого холодильника, Джим почувствовал озноб. Затем достал последнюю банку пива и захлопнул дверцу. В тишине бункера хлопок открываемой банки прозвучал оглушительно, будто выстрел. У него зазвенело в ушах так, что звук этот заглушил доносившиеся сверху крики. В висках застучало. Он приложил холодную банку к голове, потом поднес к губам и осушил одним махом.

– На посошок. – Джим смял банку и швырнул ее в угол, где она прогремела по бетонному полу.

Он вернулся к койке и оттянул затвор пистолета. Первая пуля скользнула в патронник. В обойме оставалось еще четырнадцать, но ему было достаточно одной.

Стук в ушах теперь звучал громче, но он все равно слышал завывания Кэрри. Он взглянул на фотографии, разложенные на грязных простынях. Их снимок, сделанный в Виргинии-Бич. В те выходные она забеременела. Она улыбалась ему с фотографии и он улыбнулся в ответ. А потом разразился слезами. Прекрасная женщина на фото, такая энергичная и полная жизни, теперь превратилась в изломанное, гниющее чучело, пожирающее людскую плоть.

Он приставил дуло к пульсирующему виску, почувствовал холодную сталь...

С другого фото на него смотрел Дэнни. На снимке они были запечатлены перед домом: Джим опустился на одно колено, сын стоял рядом. В руках Дэнни держал приз, который выиграл на гонках на миникарах в Нью-Джерси и привез тем летом с собой, чтобы показать своему папочке. Оба улыбались. Сын выглядел точной его копией.

Сейчас он вспомнил их последний разговор по телефону. Палец на спусковом крючке напрягся. Тогда он не знал, что тот разговор окажется последним, но все равно ему в память врезалось каждое слово.

***

Джим звонил Дэнни каждую субботу, и они вместе полчаса смотрели мультики. Вот и в этот последний раз было именно такое утро. Они обсуждали ужасную опасность, в которой очутились герои «Драконьего жемчуга Зет». Говорили о школе и о том, что за последнюю контрольную Дэнни получил пятерку.

– Что сегодня ел на завтрак?

– Фруктовые хлопья, – ответил Дэнни. – А ты что?

– А я «Чириос»[3]3
  Сухой завтрак в форме овсяных колечек.


[Закрыть].

– Фу! – Дэнни фыркнул. – Как мерзко!

– Так же мерзко, как поцеловать девчонку? – подтрунил Джим. Как и всех мальчиков девяти лет, Дэнни представительницы противоположного пола отталкивали и в то же время странным образом озадачивали.

– Таким же мерзким ничего не бывает, – ответил он и вдруг умолк.

– О чем думаешь, Пшик? – спросил Джим.

– Пап, можно тебя спросить серьезно?

– Ты можешь спрашивать у меня что угодно, дружище.

– Бывает когда-нибудь так, что можно было ударить девчонку?

– Нет, Дэнни, это никогда нельзя делать. Никогда, ни в коем случае нельзя бить девочек. Помнишь, о чем мы говорили, когда ты подрался с Питером Клиффордом?

– Но у нас в школе есть девчонка, Энн-Мари Локазио. Никак от меня не отстанет.

– И что она делает?

– Постоянно ко мне цепляется, забирает портфель и гоняется за мной. Когда она так делает, пятиклассники надо мной смеются.

Джим улыбнулся. Пятиклассники[4]4
  В США пятый класс – последний в начальной школе, в нем учатся дети 10–11 лет.


[Закрыть] – вот кто заправляет на игровой площадке начальной школы. Вдруг он почувствовал себя старым, осознав, что Дэнни перейдет в их ряды уже в следующем году.

– Ну, тогда ты должен просто не обращать внимания на этих ребят. А если Энн-Мари от тебя не отстанет, не обращай внимания и на нее. Ты же сам здоровяк. Я уверен, ты можешь отделаться от нее, если захочешь.

– Она не отстанет, – заверил Дэнни. – Она хватает меня за волосы и…

– Что?

– Она пытается меня поцеловать… – Дэнни перешел на шепот. Ему явно не хотелось, чтобы его услышали мама или отчим.