Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Борис Ярне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 89 (всего у книги 93 страниц)

– Что с тобой, родной?

– Я ощутил ещё один толчок к свободной жизни.

– Расскажешь?

– Нет, прости, но это из другой жизни. – Максим понял, что уж слишком разошёлся. Пора остановиться. Или нет?

– Это женщина? – хитро спросила Маргарита.

Максим допил шампанское и опустил голову.

– Да, – обреченно сказал он.

– Это Жанна, – всё также хитро продолжала допрос Рита.

Максим кивнул.

– Я это знала, – спокойно сказала Рита.

Максим не знал, как реагировать, он опешил.

– Я видела вас ещё на балу в «Рапсодии». Я поэтому и предложила тебе пойти в театр сегодня.

– Я тебя не понимаю.

– Есть вещи, которые мужчины никогда не поймут.

– Но зачем?

– Тебе стало легче?

– Определенно.

– Вот и всё, милый. Ты забываешь о том, что я принцесса и обладаю силой принцессы. – Рита тихо рассмеялась. – А пойти гулять всю ночь, я готова. Но спектакль смотрим до конца…

Часть XII. Глава 16

Маргарита приступила к работе на скорой помощи. Её сразу предупредили, что выходит она не в самый удачный период – Новый год и последующие праздники, до которых оставалось чуть больше недели. График у неё был ненормированный, к чему никак не мог привыкнуть Максим, особенно, когда дежурство Риты приходилось на ночь. Самому ему предложили работу только после новогодних каникул. С 15 января он должен был выйти на свою первую смену. За десять дней до свадьбы.

За то время, что они жили на новой квартире, они так свыклись с тем самым бытом, бытом обычного человека, что не представляли, как могли столько времени провести в отеле «Рапсодия» и на Пиратском острове. Хорошо, как говорил Максим, что одежду, выданную в «Рапсодии» им было разрешено оставить, да денег с карточки было достаточно, чтобы протянуть до весны, как минимум. А к весне, Максим, как заправский строитель, будет получать такие, как он утверждал, деньги, что они могут переехать ближе к зеленой зоне. Смысла, правда, в этом не было. Особенно для Риты, которая выбирала эту квартиру как раз поближе к больнице. Одним словом, всё шло своим чередом. Если неделя является показателем!

Но для Максима и Маргариты, очарованных взаимной любовью и общим счастьем, так и было. И не нужны были принцы и принцессы. Рита даже предложила отказаться от данной привилегии (согласно уставу Ордена, такое возможно), но решили не торопиться.

– Вдруг, во дворце решим пожить, – говорил Максим.

– Ну, тебя! – отмахивалась Рита.

Отослав свой адрес геологам, с которыми они познакомились на острове, они вскоре получили от них поздравления, и в ответ пригласили их на свадьбу. Те ответили, что всё будет зависеть от графика их экспедиций, а также другого графика, о котором те не хотели говорить, чтоб не сглазить, хотя Максим с Маргаритой всё поняли итак, и принялись составлять собственные графики. Пришло поздравление от Терезы с Пиратского острова, которая также получила приглашение на свадьбу. Поздравления от лиц, не знающих о новом адресе, приходили во дворец и после, по просьбе Маргариты, переправлялись домой. Самое загадочное поздравление, которое молодые люди получили, была телеграмма от Феликса. Она пришло сразу домой. Каким образом он смог узнать адрес, осталось загадкой, да и к этому моменту он должен был быть под судом. Джон Купер явился в «Рапсодию» в день коронации с двумя бутылками виски. После он забрал Максима в клуб, где они и отметили это событие с присущим Куперу шиком. В клубе их ждали Акира с Лалой, которые были реабилитированы бабушкой. Позже они все отдельно поздравили Маргариту.

Рик с Сандрой всё также встречались, с завистью поглядывая на грядущих молодоженов, но, намеки Сандры на Рика не действовали, пока в дело не вмешался Ренат, совершенно пропавший из вида, также, как и Валдис, который так и не вернулся из Ветреного.

Жизнь закипала в таком позитивном русле, что жить не терпелось. Максим, хоть и остался на ближайший месяц без работы, принялся готовиться к институту. Кальман выказывал ему всевозможные консультации. Сара уже видела себя не только женой, главой семьи, матерью, но и домохозяйкой, лишенной какого-либо желания выходить на работу после декрета. Гашек успокоился после ночи, долго подготавливаемой им, но быстро осуществленной мести, получил майора и благополучно приступил к исполнению своих обязанностей в новом звании. Он частенько заглядывал к Саре с Кальманом, где Максим с Ритой могли его видеть. Глен Хайден вернул свою семью обратно и приступил к спокойному исполнению обязанностей начальника аналитического отдела в ожидании нового шефа МГБ, но уже надеясь работать в спокойном русле, как бы это и не звучало странно для такого ведомства.

В соответствующих кругах Центрального округа Города, да уже и всего Города, знали, а если и не знали, то догадывались о том, кто стоял за резнёй, унесшей жизни основных королей криминального мира. Некоторые, кто прослышал о похищении дочери Манчини, истолковывали бойню, как месть, доходчиво объясняющую всем, что стоит хоть ветру пролететь рядом с семьей Леонардо, последствия будут непредсказуемы. Укрепив авторитет и уважение среди своих людей, в целом по Городу, Змей посеял страх и напряжение. Были попраны правила, законы, понятия. Змей понимал – тот беспредел, что он учинил, просто так ему с рук не сойдет.

Жанна Роллан выступала на сцене, Филипп Роллан вступил в обязанности директора Департамента полиции, Фернандо Коста искали замену, в партии коммунистов начался переполох, президент готовился к инаугурации, Фридрих Шнайдер готовился к управлению Городом, Томас Шнайдер готовился к реваншу, Давид Кац искал новую звезду, его бывшая жена, Джессика, нового мужа.

Матвей Кузьмич и Варвара Ильинична продолжали исполнять свои обязанности в отеле «Рапсодия», готовясь к заключительному предновогоднему балу. Пингвин изредка появлялся в баре, расположенном напротив главного входа в отель, стремясь выбрать себе некую жертву для привлечения к игре в шахматы, или просто поболтать, составив тем самым конкуренцию завсегдатаям бара, Роберта Полански или Антонио Маркеса. Этих чудаков также позвали на свадьбу.

Стефан и Лориан Фогель, дождавшись, пока молодые люди переедут на новое место жительства, отправили им букет цветов, в котором были спрятаны дебетовые банковские карточки. Их также нельзя было не позвать на свадьбу, как-никак, они были одними из первых, с кем познакомился Максим.

Карл и Аманда Хаксли исчезли.

О предстоящей свадьбе, похоже, знал весь Город. Принцесса выходила замуж!

– День студента, кстати, – объявил Максим. – И день рождения Высоцкого.

– Надеюсь, дорогой, эти два факта не станут определяющими.

– Я шучу, моя радость, моя спасительница всех человеческих жизней. И главное моей собственной.

– Кстати, а как мы будем отмечать Новый год? Мы совсем о нём забыли. Как-никак, первый Новый год в Городе.

– Купер предлагает в «Бомбе», – смеясь, сказал Максим.

– Боже мой. Хотя, как вариант, можно рассмотреть. Я могу быть на дежурстве. Такое тоже возможно, учти.

– Ну, тогда это дежурство мы проведём вместе.

– Брось ты! Осталось меньше недели.

– Да придумаем что-нибудь. А тебе касательно дежурства, когда будет известно?

– Не знаю, дня за три, сейчас все начнут друг другу перекидывать, и мне, как новичку, придётся взять на себя. Так, что на Новый год рассчитывать не приходится.

– Ну и ладно, остается бал в «Рапсодии». Единственный вариант, хотя, если честно, идти мне туда совсем не хочется. Хватит нам этих торжеств. Я бы всё время проводил только с тобой, с тобой одной, любовь моя.

– Я тоже, любовь моя.

– Но эти злодеи настаивают!

– А кто там будет?

– Да все, даже Купер решил размяться. Сара, Кальман, Сандра, Рик, Фогели, Акира с Лалой. Да весь обычный круг.

– После всего, мы не можем их так взять и оставить. Да, мой рыцарь?

– Да, моя принцесса, а ты не боишься новых писем с приглашением на Триумфальную площадь, или ещё чего?

Маргарита рассмеялась.

– И танец с этим…

– Фархадом!

– Точно, полный букет! У меня дежурство начинается, кажется, в три, я так и так опоздаю надолго, подскочу к концу – мне же не в белом халате идти, а поскольку после дежурства я буду не очень энергичной, то…

– Мы откланяемся и улетим в своё гнездышко.

– Именно, дорогой. Всё, поздно, давай уже спать. Все параграфы изучил?

– Стремлюсь к познанию, как Ломоносов.

– Спокойной ночи, милый.

– Спокойной ночи, любимая.

А в «Бомбе» жизнь кипела. Купер стриг купоны с корпоративных вечеров, неизменно сам принимая в них участие. Его концерты, конечно, отличались ограниченным репертуаром, зато гостей он умел зажечь. Позже, сидя за барной стойкой, он жаловался, что настоящий артист, да что там, артист, настоящий рокер никогда бы на такое не пошёл, но тут же объяснял это затянувшимся творческим кризисом.

– В новом году ждите от меня новую программу!

Просыпался он ежедневно в своей каморке рядом с ожидавшими его тремя бутылками пива. Жизнь рок-н-ролла нельзя так просто убить. Джон страдал депрессией где-то до полудня. Потом был обед, виски, небольшой сон и всё восстанавливалось. Порой ему мерещились непонятные люди, или нелюди. Но он старался о них не думать и никому о них не говорить. Хотя был один случай, когда он не сдержался и позвонил Максиму. Было это 25 декабря, за неделю до Нового года. Праздник шёл своим чередом, он уже своё отпел и принялся грустить у стойки бара. Причем грустил он, как правило, один, изредка выдергивая кого-нибудь из знакомых, или улучив случай побеседовать с кем-то из поклонников, коих у него было немало. Времени было всего часов одиннадцать, но он был уже в пыль. Он допивал очередную порцию виски, как боковым зрением заметил изящную женскую фигуру. Он поднял глаза, чтобы увидеть продолжение фигуры и встретил прекрасные зеленые глаза. Глаза улыбнулись, глаза были в обрамлении шикарных бровей. Купер несколько раз потряс головой «Где я её видел? Она блондинка! Это не помогает. Какая кожа, какая изящная смуглая кожа. Для блондинки это плюс… Или она крашенная… О чем я сейчас думаю?» Тем временем блондинка продолжала улыбаться и шла к нему. Подойдя, она сказала:

– Угостите даму бокалом шампанского?

Купер готов был провалиться на месте от такого голоса. Во-первых, он мгновенно растаял, во-вторых, ему снова показалось, что он её где-то видел и слышал этот голос. «Где-то везде! Это как?». Он снова помотал головой и заказал бокал самого лучшего шампанского. Шампанское принесли. Блондинка взяла бокал и направилась к столику, за которым сидела ещё одна блондинка. Не такая эффектная. Тут блондинка остановилась, развернулась и произнесла волшебным голосом:

– Не уходи никуда, Джон, может, я захочу ещё бокальчик. А ты теряешь вечность и свободу, тебе не говорили? Не теряй вечность и свободу, по крайней мере, сейчас, пока я тут. Договорились, Джон? Я в тебя верю.

Блондинка подмигнула так, что Джон чуть под стойку не упал.

«Кто это? Я же точно её знаю! Она везде! Как такое может быть?»

А блондинка уже подсела к другой, той, что сидела за столиком.

– Привет, скучаешь? – спросила первая блондинка.

– Я не из таких, – ответила вторая.

– Можешь не рассказывать, из каких ты, Джессика, – сказала блондинка.

– Ты кто?

– Это, вообще, не имеет значения. Чудесное у них шампанское. Тебе заказать? Джон готов на всё ради меня.

– Ты знакома с Купером?

– Немного. Так тебе заказать?

– Нет, я обойдусь этим дешёвым коньяком, – зло сказала Джессика.

– Как вульгарно ты это сейчас произнесла. Видимо, ты впала в чёрную полосу. Мужа нет, любовник отменил представление. Всё пошло не так.

Джессика не знала, что сказать, просто смотрела на незнакомую блондинку.

– Кого-то можно вернуть, если захочешь. Хотя, ты никого не хочешь вернуть. Но ты можешь преподнести любовнику и себе маленький подарок. Он довольно-таки распространен среди людей. Я бы даже сказала, без него они не смогли бы жить. Это маленькая месть. Тебе не нужно много запоминать. Только одно, только одно. Это она решила опозорить вас. Ты всё равно не докопаешься до корней. Кто её папаша? Через него она могла передать папаше твоего любовника, что, да как? Это просто так! Просто вопрос в никуда. Поразмышляй. Сделай глоток этого омерзительного коньяка и представь, как всё было. И главное, зачем? Зачем? Ответ кроется на поверхности… Что скажешь?

– Я не знаю, – Джессика была словно заворожена и только слушала.

– Хорошо, давай так. Кто не хотел, чтобы ты оказалась на месте принцессы, когда её вели через этот прекрасный тронный зал, дабы возложить на её прекрасную головку эту чудесную корону?

– Принцесса?

– Да принцесса тебя знать не знает, ни тебя, ни дружка твоего.

– Это всё она!

– Ну, наконец-то, – блондинка допила шампанское и направилась к Куперу. – Можно мне ещё бокал?

– Конечно, – произнес Купер и заказал шампанское.

– Ты подумал о том, что я сказала тебе о вечности и свободе?

– Я не успел.

– Торопись, Джон, торопись. – Блондинка взяла второй бокал и пошла к Джессике.

– Я всё поняла, – заплетающимся языком быстрым произнесла Джессика.

– Ну? – спросила блондинка.

– Это она всех обманула! Она! Она хотела отомстить и Томасу и мне! И опозорить нас на весь Город. Через своего папашу… Ну, точно, если бы не отец Томаса над нами бы сейчас хохотал весь город. Ведь так?

– Как скажешь. И, главное, кому и когда скажешь. Ну, мне пора. Сейчас, допью этот чудный напиток и пойду отдыхать.

Купер сходил с ума. «Нет, это же она!» Он бросился к телефону.

– Чёрт, какой у него номер, записал куда-то. На столе. Так. Так. Алло! Макс, ты не спишь? Да немного я. У меня видения. Очень смешно. Скажи, пожалуйста, что Жанне Роллан делать в такой час в «Бомбе»? Что ей, вообще, делать в «Бомбе»? Завтра, так завтра. Ладно. Спокойной так… и так далее…

Улетели демоны, улетели ангелы. Тишина и вой. Что-то произошло… Купер это чувствовал, но не мог понять, что думать. Утром, как всегда, часов в двенадцать он немного пришёл в себя. Образ блондинки не выходил у него из головы. Плюс эти фразы, которая она повторяла: «Не теряй вечность и свободу».

– Пора менять образ жизни, – прохрипел он, заходя на кухню.

– Ну, это вы каждый день говорите.

– Поговори мне. Там пусто?

– Пусто, нет ещё никого.

Купер вышел в зал. «Не теряй вечность и свободу».

– Твою мать! – вскричал он. – Какая Жанна Роллан? Это же была Белоснежка!

Жанна была единственным ребенком в семье. Родилась она далеко от Центра, в округе Сувай, на северо-востоке от Центрального округа. Там её отец проходил службу. Из своего детства она помнит только гарнизоны, переезды, боевые машины, военных и постоянный вопрос отцу: «С кем он собрался воевать?». «Мы, девочка, представляем городскую безопасность, мы созданы, чтобы защищать наших граждан», – отвечал он. «От кого?» – не унималась девочка. «От плохих людей». «А где живут плохие люди?» «Плохие люди есть везде». Пока один из младших офицеров по имени Феликс не забирал её поиграть, маленькая Жанна не отставала от папы. В четыре года она перестала задавать вопросы и начала писать стихи. Почти сразу же она начала на эти стихи сочинять музыку. Солдаты не могли поверить в то, что всё это маленькая Жанна придумала сама. Её мать была холодна к ней, как, в общем-то, ко всем вокруг, не исключая её отца. Несмотря на то, что кочевой их жизнь назвать было нельзя, переезд раз в год опостылел ей настолько, что она собрала вещи и уехала, оставив пятилетнего ребенка на руках отца – майора «спецназа». Перед тем, как покинуть семью, мать часто рассказывала Жанне, что бывают огромные округа, где кипит разноцветная жизнь, но её отец никак не хочет сходить к своему начальнику и попросить отправить его туда. Мать уехала, не сказав ни слова, ни мужу, ни дочери. Жанна плакала, когда поняла, что произошло. Но на помощь снова приходил молоденький лейтенант Феликс. Когда Жанне было шесть лет, военная часть её отца остановилась в большом округе Тарнеу. Вечером хозяин ресторана, где планировалось провести свадьбу одного из офицеров, проводил осмотр музыкальных коллективов, по очереди выходивших на сцену ресторана. Он всеми был недоволен. Жанна с Феликсом сидели как раз в ресторане и наблюдали за происходящим. В какой-то момент он так разозлился, что бросил фразу, что этот семилетний ребенок сможет исполнить любой номер лучше всех их вместе взятых. «Иди девочка, попробуй», – предложил он Жанне. «Если не хочешь, не ходи», – сказал Феликс. «Мне шесть лет», – смело сказала Жанна, взбираясь на сцену. Она взяла микрофон, огляделась по сторонам и тихо запела. Оркестр начал ей аккомпанировать, тогда она запела громче и, не останавливаясь, спела все три свои песни. Наступила тишина. «Кто учил тебе петь?» – спросил хозяин ресторана. «Никто», – ответила девочка. «А что это за песни?» – спросил он. «Я их сама придумала. А ещё я сама научилась танцевать». Хозяин ресторана был в самом настоящем шоке. Вечером, во время тожества, он познакомился с Филиппом Ролланом и рассказал ему всё. Тут нужно добавить, что сам хозяин ресторана в прошлом был эстрадным певцом, закончил перед этим музыкальное училище, но певцом остался лишь для таких ресторанов. «И что вы предлагаете?» – спросил Филипп, предполагая, куда клонит хозяин ресторана. Впервые Филипп Роллан заплакал, только этого никто не видел. Феликс утешал его тем, что Жанне так и так уже пора в школу. Гарнизонные школы – это не то, что ей нужно, даже если бы речь шла не только о таланте. Летом, перед началом учебного года, Феликс по поручению своего командира отвёз Жанну Роллан в Центральный округ и показал её приемной комиссии музыкальной школы. Жанна была зачислена мгновенно. С пятнадцати лет Жанне стали поступать предложения изо всех концов Города, но она выбрала четкую позицию – окончить академическую школу, Городское музыкальное училище. Благодаря своей незаурядной внешности уже с шестнадцати лет ей предлагали карьеру модели. С целью получения дополнительного заработка она временами принимала эти предложения, чем затмила ведущих моделей Города. В восемнадцать лет Жанна окончила училище, и была осыпана градом предложений. Но, остановиться решила на театре оперетты. Вездесущие акулы шоу бизнеса, оценив многосторонние способности девушки, не давали ей проходу. В конце концов, они пошли в обход неё, через администрацию театра и… сломили, предложив немыслимые гонорары. Понеслось сразу всё: кино, телевидение, всевозможные шоу, концерты, участие в конкурсах и так далее и тому подобное. Её отец к тому времени уже вышел в отставку и был до безумия счастлив за свою дочурку, сумевшую собственными силами добиться таких результатов. Феликса к тому моменту уже давно не было. Он пропал, куда, Филипп объяснить не мог. Но тому самому владельцу ресторана Жанна не раз отправляла подарки с благодарственными словами. Её жизнь превратилась в фейерверк, пока не появился Кац со своими предложениями, в частности, с контрактом о периодических появлениях на публике с Томасом Шнайдером. Но и это всё было в прошлом. Как не жалела Жанна о тех годах бешенной славы, она давно для себя определила предел своих собственных сил и критерии свободы, которые, и это самое главное, она, опять же, определила сама для себя. Ей было двадцать пять лет, она была в самом расцвете творческих и человеческих сил. И главное, в ней бурлила самая настоящая жизнь!

– Ты, придурок, уверен, что мы успели проскочить мимо охраны?

– Вы меня туда за каким хером ставили?

– С тебя станется. В прошлый раз ты полицейский автобус не заметил.

– Давай это теперь всегда вспоминать! Достал…

– Оба пасти прикрыли! Груз в фургоне, валим на точку. И времени у нас нет. Чё ты затух? Гашетку жми. Так, идиоты! А кто в фургоне?

– Твою мать, Череп, ступили. Я мигом…

– Только не поцарапай экспонат!

– А эта сучка нам там к херам?

– Отошлем. Боссу захотелось. Не задавай таких вопросов. Вообще, не задавай вопросов. Жми давай, пока не «чухнули», и на перехват не дернули.

– Понял, Череп. Полчаса и мы на точке.

– Через гараж загоняй.

– Да ясен лось.

– Вытаскивайте. Ты какого рожна ей так втащил? Сам откачивать собрался?

– Да укачало её, Череп. Ща всё будет.

Пустая комната. Окон нет. Только кровать, шкаф, четыре стула. Больно было в челюсти, больно и мокро, какая-то тряпка, слабо привязанная за затылком, закрывала рот. «Я в костюме, в котором, собиралась идти домой. Ведь так? Что произошло? Нужно сосредоточиться. Сегодня среда, 26 декабря, последняя репетиция перед гала-концертом новой программы. Что происходит? Я опять свалилась с ванной? А эти люди. Да, эти странные люди… Я плохо соображаю, я или упала… Или… Или…»

– Нееееееет! – что есть мочи закричала Жанна.

– Какая тварь затыкала хлебало?

Жанна потеряла сознание.

– Я сказал табло не трогать!

– Прости Череп, она так заорала.

– Заткни ей хайло и всё!

– Чем?

– Ты дебил?.. Колготами.

– Какими, Череп?

– Своими, кретин!.. С неё сдери, всё с неё сдери и привяжи к кровати. Одна рука в этот угол, одна в тот, нога и так далее. И хайло ей заткни. Затолкай ей в горло колготки и перемотай скотчем. Так, чтобы не звука от неё не было. Шпатель, помоги, что встал, как приведение?

– Череп, не моё это.

– Я тебя не спросил. Быстро, я сказал!

«Я не могу дышать, я не могу говорить, я голая, я связанная, я… Это я?»

– Чего картинку попортили, придурки?

– Босс, издержки производства. Не такое бывает.

– Ну чё, налюбовалась, красотка?

– А вы дальше ничего делать не будете?

– А это не твоё сучье дело. Ты свое получила, на такси и чтоб духу твоего тут не было, а то… ты меня знаешь.

– Знаю, голубок. Еще полминутки.

– Вали, «шмара»!

– Иду, иду. Очень маленький подарок, – вполголоса проговорила Джессика и направилась к выходу из комнаты. Комната находилась в заброшенном доме, вот уже несколько лет готовящимся к сносу. Дойдя до двери, она развернулась и, очень надеясь на то, что Жанна её увидит, подмигнула.

– Ну чё, босс, пускаем уже на круг? Пора, а то девка может кони двинуть, нервишки у неё аховые. Или взбодримся?

– Взбодримся, – сказал Томас Шнайдер.

– Шпатель, – скомандовал Череп.

– Пусть Бурый, – ответил Шпатель и закурил.

Бурый достал литровую бутылку джина, сделал глоток и передал следующему. Допив до половины бутылки, Череп пробормотал:

– Право первой ночи, король.

– Держите её, – сказал Шнайдер, – и дайте резинку.

– Да она уже раз десять обоссалась! – Заржал Бурый.

В четыре года она начала писать стихи. Почти сразу же она начала на эти стихи сочинять музыку. Солдаты не могли поверить в то, что всё это маленькая Жанна придумала сама.

– Резинку дай, а то рядом ляжешь! – скомандовал Шнайдер. – И держите её! Она дергается вся! Держите! Мать вашу! Подушка есть?

– Босс, чё ты там копошишься? Вот дрань какая-то! Чё с ней делать-то?

– Сунь ей под зад и ноги держите!

– О, босс, да вы эстет!

– Понеслась, примадонна!

Крик без голоса! Голос без смысла! Нет, это не позор и не унижение, это даже не убийство… Что есть омерзительней? Есть, много чего есть. Только это нас не касается. А коснется? Что будет омерзительней?..

Жанна кричала, кричала молча, кричала всем своим существом. Её связки, её голос, которым восхищается весь Город, умер, она умирала. Она умирала… Она умирала…

– Давай, Череп!

– Опа-опа-опа…

«Кто учил тебе петь?» – спросил хозяин ресторана. «Никто», – ответила девочка. «А что это за песни?» – спросил он. «Я их сама придумала. А ещё я сама научилась танцевать».

– Так, мужики, а мне бы перевернуть её, я сзади люблю.

– Штапель, пойдешь таким же путем, чтоб десять раз не крутить?

– Да мне по хрену.

– Доставай второй флакон.

– У нас кроме джина есть чё?

– Нет, пять бутылок джина.

«Почему я не могу потерять сознание. Хотя бы потерять сознание. Боже, я не просила тебя никогда, я не прошу тебя дать мне умереть, хотя бы потерять сознание».

– Открываем второй круг. Переворачиваем. Можно отвязать, я думаю, она уже спеклась.

– Не, мало ли чё. Слышал про состояние аффекта?

– Как скажешь. Понеслась.

Ей было двадцать пять лет, она была в самом расцвете творческих и человеческих сил. И главное в ней бурлила самая настоящая жизнь!

– Всё, хорош, и бухло не лезет, и туда уже не лезет, вы как?

– Мы за. Телка, похоже, двинулась.

– Проверь, потом мы её хорошенько отшлепаем, так, чтоб наверняка и всё. Джин есть ещё?

– Да, босс, полторы бутылки.

– Дай приложиться. Ты что, Череп?

– Да нормальная телка была, мне нравилась.

– Череп надрался. Давайте. Ё, она сама свалилась? Каждый по подходику.

– Руки об эту суку не марать. – Шнайдер стал заговариваться. – Короче, ушатайте и, Бурый, Шпатель, сначала влейте ей в глотку пол-литра джина.

– Так, тогда и пинать не нужно будет.

– Я кого-то спросил?

– Как скажешь, босс.

Жанна ещё дергалась, когда ей вливали в горло джин, потом её, уже неспособную двигаться, начали избивать.

И главное в ней бурлила самая настоящая жизнь!

– Ты номера снял?

– Да снял я. Вот район Череп подобрал. Я бы сюда сам никогда не додумался вкатить. Да, Шпатель? Чё притух?

– Не парься. Улицу выбрал?

– Да тут любая покатит, такая помойка. Давай сюда.

– Готов?

– К чему?

– Дебил, если нас с трупом повяжут, тебя никакой Шнайдер не отмажет. Выбирай самую пустую. На ходу скидываем, дальше по плану.

– Вот, заворачивай. Скидываем на выезде. Жми.

Тело бесшумно скатилось в снег, смешанный с нечистотами.

Ей было двадцать пять лет, она была в самом расцвете творческих и человеческих сил. И главное в ней бурлила самая настоящая жизнь!