Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Борис Ярне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 93 страниц)

Часть IV. Глава 4

Акира пообещал выяснить, где можно найти Жанну Роллан, так, чтобы с ней удалось встретиться. Максима мучило любопытство относительно того, каким образом она могла узнать о том, что его забрали в полицию, и почему она решила принять в нём такое участие. «Просто так ничего не бывает, – думал он. – Особенно здесь и теперь». Этот вопрос интересовал его не меньше, чем ситуация с письмами и Белоснежкой. «Необходима была полная картина всего». Максим намеревался узнать у Маргариты, было ли во время его незапланированной командировки какое-то продолжение у истории с письмами, слежками и прочим загадками. «Вот только как бы это всё сделать, как к ней подойти после того, что произошло? Какой же я баран!»

Шел десятый час вечера. «Не прийти ли мне с цветами? – думал Максим. – А с чего бы это? В знак благодарности. Нет, вдруг не так поймет… А как она поймет? Да не знаю я, как она поймет! Женщинам нравятся, когда им дарят цветы. Звезды. Как там эта было в клубе?.. Вот чёрт! Вот меня переклинило!»

Он постучал в дверь. Маргарита была у себя.

– Я хотел выразить свою благодарность, вот… – промямлил Максим. – Так это говорится… В общем, большое спасибо за то, что ты меня спасла, что… и…

Максим тяжело вздохнул и опустил голову.

– Да ну что ты! Не за что! – воскликнула Маргарита. – Это же прямая обязанность женщин – спасать и защищать мужчин, следить за ними, оберегать…

Максим стоял, как столб, глядя в пол, и силился подобрать слова.

– И ещё… Я, честно говоря, почему-то, как бы это сказать… с детства не умею просить прощения… Совершенно! В общем, я уже, в принципе, говорил это… Ну, вот ещё раз… в общем… прости меня… пожалуйста…

Маргарита строго смотрела ему в глаза. Он совсем смутился и, не найдя ничего лучшего, добавил:

– Я больше так не буду…

Маргарита не выдержала и рассмеялась.

– Признаться, мне нет никакого дела, будешь ты так или нет. Я не твоя мать.

– Просто… – Максим переминался с ноги на ногу.

Маргарита не предложила ему присесть. «Она не имеет ни малейшего желания со мной разговаривать и ждет, когда я закончу бубнить и уйду, напряженно думал Максим. – Но я не сдамся».

– Просто, Рита, – продолжил он. – Мы же всё-таки земляки, так сказать. А тут такое… в общем… давай заключим мир?

– Мир? Максим?.. Вот детский сад! – Рита снова рассмеялась. – Что ты стоишь? Присаживайся.

Максим вздохнул с облегчением и сел в кресло.

– Выпить не предлагай, – заявил Максим. – Извини… что-то… Не очень у меня получается это… шутить…

– Ага, – согласилась Рита, – так же, как и извиняться.

– Я больше не буду… тьфу ты, черт! Снова извини. – Максим определенно робел.

– Чай будешь? – предложила Рита.

– Буду! – выпалил Максим.

Они сели за стол и минут через пять, когда Максим, наконец, справился со всеми своими комплексами, приступили к обсуждению их общих проблем.

– Я, даже не знаю, можно ли это назвать проблемой, но, тем не менее… Как-то нужно во всем разобраться. Если это всё не шутка, конечно. А если и шутка, то тем более. Да, кстати… – Максим притих и осторожно проговорил: – Я решил тут остаться. – Он настороженно смотрел на Маргариту.

– Я тоже, – спокойно ответила та.

– Здорово… то есть… в общем… ну, так вот…

И Максим рассказал Рите всё, что с ним произошло с момента их разговора о встрече на Триумфальной площади. Ну, почти всё… свои как бы любовные, вернее было бы сказать, интимные, похождения он опустил. Также, он смазал рассказ о Белоснежке. По той же причине. Кроме того, он ни словом не обмолвился о том, как он побывал в полиции, и что вызволила его оттуда Жанна Роллан. Даже так – о полиции он ничего не сказал, чтобы не упоминать о Жанне Роллан.

– То есть, оторвался ты на полную катушку, – заключила Рита, – хотя… мне кажется, ты что-то не договариваешь. Чего-то не хватает…

– Да нет, вроде, ничего не упустил, – попытался защититься Максим и слегка покраснел. Ощутив это, он, не давая Рите заметить свое смущение, обратился к ней: – А что происходило тут?

– Не так безумно, конечно, но тоже кое-что было…

Маргарита рассказала Максиму всё. Ну, почти всё… опустила она разве что появление двух поклонников. Также она не упомянула о притязаниях Рената, и ни словом не обмолвилась о знакомстве с Валдисом.

– То есть, ты устроилась на работу? – восхищенно спросил Максим, – и в институт почти поступила?

– Ну, с институтом, еще не все ясно.

Действительно, весь сегодняшний день Маргарита демонстрировала свои практические навыки медицинской сестры, чем и произвела благоприятное впечатление как на дядю Сары, являющимся главным врачом больницы, так и на всех членов собранной им комиссии. В результате было решено принять её в штат в течение ближайших двух месяцев. Время было предоставлено ей для решения вопросов, связанных с поступлением в институт.

– И всё же мне кажется, ты что-то не договариваешь, – хитро вторил ей Максим.

– Ну, хорошо, – согласилась Рита. Он извлекла из тумбочки листок бумаги и произнесла: – Вот это письмо я получила на следующий же день после бала.

Максим взглянул на письмо.

– «С сего дня я преклоняюсь перед вами», – процитировал он. – Так это же я писал!

Маргарита удивленно взглянула на Максима.

– Ну, – поник Максим, – это я так…

– Неудачно пошутил, – помогла ему продолжить Рита.

Максим рассмеялся.

– А почему ты решила остаться? – спросил вдруг он.

Маргарита задумалась на мгновение и сказала:

– Мне показалось, будто жизнь мне дает шанс начать всё заново! Там всё шло не так с самого начала, – я тебе рассказывала, – но виной тому была не я, и это совсем не оправдание. Так я для себя решила. А теперь всё будет зависеть только от меня самой. Что делать, куда идти, с кем знакомиться. Что я в итоге получу. Всё это будет в моей власти. Здесь моя жизнь представляет собой чистый лист. Всё, что необходимо, как я считаю, я возьму из той жизни и начну здесь новую. Только новизна будет заключаться не во мне лично, а в окружении, и в том, как я буду принимать его влияние на себя.

– Оно будет влиять? – спросил Максим, стараясь уловить мысль Риты.

– Конечно, – хитро сказала Рита, – только я установлю нужный фильтр. Отныне я намерена поступать так. Смерть матери, отец с его новой семьей… всё остальное… – Рита задумалась. – Это предательство, которое стало для меня последней каплей… да, мне кажется, эта было последней каплей, сыгравшей решающую роль. Не понимаю, как это произошло, как это происходит… Может, потому, что я сама хотела, чтобы так произошло. Чтобы покинуть тот мир, ту жизнь… а ты почему решил остаться?

– Ну, тут я не оригинален, – начал Максим. – Хоть у меня ничего подобного не было, – не было последней капли. Похоже, вся моя жизнь была последней каплей. – Максим ухмыльнулся. – Мое существование протекало мерно, вернее было бы сказать, вяло, тускло, как в тумане… как в болоте. Оно могло изредка нарушаться разве что внешними раздражителями или моими увлечениями, свидетелем которых ты недавно была. Меня там ничего не держало. Какой-либо привязанностью я не был обременен. Так уж сложилось, что родственные узы меня не сильно держат. Друзья повзрослели и обзавелись семьями, или нашли свое дело и разлетелись… как песни. Своей семьи у меня нет, обозримых перспектив тоже не было видно, да я и не стремился к этому, поскольку не знал, к чему нужно стремиться. Своего дела, своего пути я так и не нашел. И себя я в этой жизни не нашел… в той жизни… в общем… ничего у меня не было…

– Чистосердечно, – улыбаясь, прокомментировала Рита. – А как же так? Ты же ведь работал где-то, наверняка?

– Что значит работать? Продавать себя ради хлеба насущного? Это не работа, это средство выживания. Тоска! Страшная тоска. Выживать? Для чего? Знаешь, в Советском Союзе была хорошая задумка. Может, рассчитана она была и на что-то другое, но тем не менее она была. Был идеал, у страны была цель – коммунизм, светлое будущее, и эта общая цель страны была индивидуальной целью каждого. То есть, если своей цели у тебя нет – вот тебе общая, работай – не хочу. Хватило этого, конечно, ненадолго, в том же Союзе… но ведь было же! Веры тоже нет… Нет ни единого стимулирующего фактора. Да, собственно, откуда вера и цель могут взяться в стране, которая на глазах развалилась, и начала стремительно умирать. А если и выйти за рамки одной страны, то картина не сильно будет отличаться. Стоит лишь убрать материальную составляющую. А эта составляющая всего лишь итог усердного выживания. А жизни всё равно нет. Я не о каком-то там смысле этой жизни, а просто… скучно. Не понятно, зачем это всё. Я, – честно тебе говорю, – в детстве хотел стать космонавтом, после, если не космонавтом, то ученым или писателем, великим, обязательно, великим. Впрочем, со временем я понял, что я не знаю, чего конкретно я хочу, но главное, чтобы это было что-то, что-то значимое. А величие этого «что-то» заключалась в оказании влияния на мир. Не то, чтобы лавры Александра Македонского спать мне не давали, но по мере моего восприятия окружающего мира я приходил к выводу, что мир этот нужно менять. Банальное стремление юноши, но меня оно не оставляет и по сей день. Я, как минимум, должен всем сказать, что всё не так, как надо. И пусть я не знаю, как надо… пока не знаю… но… Пусть даже все уже итак это знают, знают о том, что всё не так, как надо, но они должны услышать это ещё и от меня. Раз им столько уже говорили об этом, но ничего не изменилось, то, может, если скажу я, что-то сдвинется с места?

– А почему что-то должно сдвинуться с места, если о том, что что-то не так, скажешь именно ты?

– Я не знаю, но мне это нужно.

– Зачем?

– Я не знаю…

– Хорошо, но ведь, чтобы что-то изменилось, не достаточно сказать о том, что что-то не так, нужно, как минимум предложить что-то, что так. И не только предложить, но и делать это что-то. Разве не так?

– Так. Я уже сказал, что не знаю, как надо, но дело не в этом! – завелся Максим, – А в том, что во всём этом-то я и запутался. – Он рассмеялся. – То есть, не то чтобы запутался, я не смог найти то, с чего мне начинать, а пока я думал с чего начинать, временно начинал что-то простое, совершенно мне не интересное, но доступное, что в результате отсутствия моего интереса теряло интерес ко мне и проваливалось, не принося никакого результата. В частности, таким образом, я менял места работы, занятия. А приходилось мне кувыркаться в этом хаосе по одной простой причине: я находился под давлением окружающей среды, я был зависим от внешнего мира. Но это давление не было столь сильным, чтобы я смог в борьбе с ним воспитать свою волю и ответным ударом победить всех, но и не было слабым, чтобы я мог не замечать его и идти по выбранной дорожке. Да что там идти! Хотя бы найти эту дорожку. Оно было умеренным, не дающим ни повода, ни мысли решиться на что-то большое, ответственное, нужное дело всей жизни…

– Давление было умеренным, или ты сам был таким? – хитро спросила Рита.

– Да и сам я, конечно… но стал я таким под этим давлением. Мне кажется, заявление о том, что кто-то сделал себя сам, слишком смелое. В биографии любого, думаю, можно найти штрих, маленький штришок, давший мощный толчок к чему бы то ни было. Да, согласен, защитная реакция неудачника, но… Но! Великая способность, я считаю, решиться на то, чтобы сделать себя самому. Именно решиться, а не сделать. Потом уже, когда ты что-то сделаешь, можно говорить о том, что сделал, и только тогда будет видно, сам ты себя сделал или нет.

– А что тебе мешало сделать себя самому?

– Да я об этом не думал. Я был увлечен поиском свободы… – Максим примолк. Неожиданно? И только тут вдруг, соединив всё, что в моем куполе собрано, – он постучал себя по лбу, – я понял, что сделать себя самому, в полном смысле этого слова, можно лишь через осознание своей свободы, через настоящее осознание настоящей свободы, а выйти на путь к ней можно лишь ощущая себя самим собой. То есть необходимым условием для осознания свободы является обретение себя самого. Сначала нужно найти себя, потом дорогу, и, идя к свободе, сделать из обретенного себя то, что ты хочешь.

– Интересно, Максим, а ты сможешь это все повторить? – улыбаясь, спросила Маргарита.

– Думаю, да, но я не исключаю, что мой алгоритм может измениться. Пока я считаю именно так. Я тебе нарисовал грубую схему. Признаюсь, если я начну углубляться, меня унесёт очень далеко. – Максим засмеялся.

– Странный ты какой-то, – мягко сказала Рита.

– Почему? – удивился Максим.

– Не знаю, поэтому и странный. Честно говоря, я так и не поняла, чего ты, собственно, хочешь.

– Вот. Это и нужно выяснить. Сразу видно, с Пингвином ты не пресекалась. – Максим усмехнулся. – Я вижу это так: вот это всё, что накопилось и спуталось. – он снова постучал себя по лбу. – Нужно распутать и приступить к реализации.

– Ну, как скажешь. – Маргарита зевнула и тут же засмеялась. – Извини, просто я сегодня весь день в больнице. Устала очень.

– Ничего, я не обиделся, – обиделся Максим.

– Но, ты так далеко ушёл от того, что явилось причиной твоего решения остаться здесь, что я просто запуталась. Или ты это всё и имел в виду?

– Да, также как, и в твоем случае. Думаю, это шанс начать всё заново. Даже, не заново, а просто, начать. Это же толчок, но в силу его загадочности, можно считать его толчком изнутри. Кстати, что самое интересное, – думаю и в моём и в твоём случае, это будет верно, – к решениям, которые мы с тобой приняли относительно того, чтобы остаться здесь и начать всё с начала, мы с таким же успехом могли прийти и там, у себя. Но не пришли! И причина, мне кажется, в том, что мы не верили, что из замкнутого круга, или из крайней точки отчаяния можно выбраться, просто путем уничтожения её. Мы не пытались, а тут рванем вперёд, заново начав жить? Сенека сказал: «Плохо живут те, кто всегда начинают жизнь сначала».

– Не уверена, что к нам это в настоящий момент подходит, – заметила Маргарита.

– Возможно, – согласился Максим, – к тому же мы, не то чтобы начинаем всё с начала, мы просто переходим на совершенно новый этап, кардинально отличающийся от предыдущего. По осмыслению, по… да, по всему, короче. И если судьба дает нам шанс, если это именно он, то мы должны воспользоваться им и сами вершить свою судьбу, давая шансы ей. О как!..

– Вижу, ты тоже устал, – смеясь, проговорила Рита. – И с чего же мы начнем? С твоей Белоснежки или с Триумфальной арки?

– Это я ещё не решил, надо подумать, – сказал Максим. – Тут ведь ещё твои поклонники появились, и о первом письме я только что узнал.

«Чёрт возьми, – подумал он, – это тут при чём?»

Видимо Маргарита разгадала порыв Максима. Она улыбнулась, не без удовольствия осознав, сколь ей это льстит и спросила:

– Думаешь, нужно их всех допросить?

– На самом деле, я думаю, они просто поклонники. – Максим улыбнулся в ответ. – Меня волнует только то, что с момента получения первого письма, с признанием в любви, пошла третья неделя. Столько же с момента получения мной писем с предостережениями и угрозами, и о встрече на площади. То есть, они, загадочные они, приглашают, признаются в любви, угрожают, но ничего не происходит.

– Шутят?

– Вот, как бы ни оказалось, что мы уделяем этому столько внимания тому, чего на самом деле нет. Ну, в чем смысл этих шуток? Лучше, со всем этим разобраться по порядку. А этот полицейский, о котором ты говорила – хороший ваш знакомый? Я что-то упустил этот момент.

– Да он и не знакомый вовсе. Я же говорила – сосед молодого человека Сары. Ты хочешь привлечь полицию?

– Нет, только соседа. Ладно, есть у меня мысль, буду её думать… – улыбнувшись, сказал Максим и остановился, глядя на Маргариту. – Я смотрю, ты совсем спишь.

– Да, что-то разморило.

– Ну, тогда, как говорится, утро вечера мудренее. У тебя какие планы на завтра?

– Пока никаких.

– Хорошо, тогда высыпайся, а я зайду, как только что-нибудь придумаю.

– А ты у себя в номере думать будешь?

– Нет, я с Акирой думать буду. Он обещал про Белоснежку что-нибудь выяснить.

– А как он про неё что-то выяснить может?

– Уж не знаю, он журналист, все-таки. – Максим ощутил, как начинает теряться. – Ладно, спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

«Черт возьми, как бы мне не завраться с этой Роллан, – думал Максим, идя к себе в номер, – да и, собственно, что такого, что она меня вытащила? Ага? Нет? А если она замешана? В чём? Чёрт! Так, ладно, всё же, утро вечера мудренее».

Часть IV. Глава 5

– Я знаю, где она живет. И знаю, что сегодня она дома.

– Ты бесценный друг, «Куросава»!

– Я Такеши. Что будем делать, пойдем к ней? Или ты сам разберёшься?

– Думаю, это дело личное. – Максим подмигнул Акире.

– Отлично. Тогда я отправлюсь на поиски закона?

– Чего?

– Ты забыл? Я хочу написать статью о королевском влиянии на наши дни…

– Ах, ты ж, ну да… Маркес. И куда ты?

– В архив. Он в Центральной библиотеке. Хочешь, пойдем со мной, или подходи потом. Или… Ты как действовать будешь?

– Действовать? Решительно. Да просто пойду к ней и всё.

– Ну, давай, дерзай. Ты прямо сказочник! Пойду к примадонне города. – Акира рассмеялся. – Держи адрес. Если что, в семь, как вчера?

– Да, давай так.

– До встречи.

«Я чертовски хорош собой! – думал Максим, глядя на свое отражение в витрине магазина, – пять роз в букете, пять обычных роз в обычном букете для звезды первой величины – это, наверное, ничто. Но, ведь, главное внимание. Я не представляю, как, чем, вообще, можно отблагодарить звезду первой величины. Я купил букет роз для звезды первой величины! Это же бред какой-то! Учитывая, как сложно мне было это сделать, купить цветы, моя совесть спокойна. Определённо, слишком много переживаний из-за такого пустяка? Ты думаешь, это пустяк? Спокойно».

Максиму действительно было не так просто купить цветы. Цветочные магазины, по-хорошему, небольшие ларьки, не принимали гостевые карточки. Поскольку там, куда Максим обращался, с такой формой оплаты не сталкивались, ему могли лишь посоветовать обратится в банк. «Действительно, – думал он, – нельзя же всё везде оплачивать картой! Как я сразу не догадался? И, вообще, стоило бы подробней обо всем этом узнать».

В банке, первом попавшемся ему на пути, Максиму пришлось долго ждать, пока не появился менеджер, способный разъяснить ему, что к чему. Но этот менеджер не успел ему ничего рассказать, как появился директор банка, до которого, судя по всему, случайно дошел слух о том, что некий гость хочет разобраться с денежными проблемами. И этот директор банка изъявил желание сам помочь Максиму. И был этот директор ни кем иным, как господином Фогелем, тем самым Стефаном Фогелем, с которым Максим уже был знаком.

– Вы совсем пропали, молодой человек! – сетовал Фогель. – Мы уж решили, что с Вами что-то случилось. С момента нашей встречи мы раза три посещали кафе в отеле, и каждый раз интересовались вами, но никто нам ничего не говорил. Оказалось, что Маркес, философ, ну, помните, конечно, был последним, кто видел вас с Акирой, да и Акира что-то пропал – давно его не видно. Ну, слава богу, что с вами всё в порядке. Скажите, а мой банк вы намеренно выбрали?

– Честно говоря, я не знал, что он ваш. Зашел в первый, попавшийся на пути, – виновато ответил Максим.

– Грамотное позиционирование – одна из ключевых предпосылок успеха в бизнесе! – рассмеялся Фогель. – Да, у меня очень мало времени, на самом деле, встреча через полчаса. Так что, я готов вам помочь, но очень быстро. Итак, карточка. Сумма карточки составляет. – Фогель сделал паузу, взглянув на Максима. – Ясно, вы не знаете, семьсот пятьдесят рублей.

– О! – поразился Максим.

– Да, молодой человек, и это Городской бюджет, надо вам заметить. Надо полагать, гостей пребывает не так много и не так часто, и, возможно, не всем выдаются карточки, хотя кто знает. Так вот, семьсот пятьдесят рублей вы можете тратить в течение полугода. Сумма взята из расчета средней заработной платы в месяц – восемьдесят рублей. Скажу вам по секрету, она намного ниже, даже если взять только тех, кто живет в самом центре. Не знаю, откуда они берут эти цифры. Деньги хорошие. Важный момент: в месяц вы не можете потратить более ста пятидесяти рублей. Есть логическое объяснение, не будем вдаваться в подробности. То есть, если вы сейчас купите что-то на сумму сто пятьдесят рублей, то месяц вам придется голодать. – Фогель рассмеялся.

– Забавно, а почему мне об этом ничего не сказали?

– При покупке на такие суммы автоматически вам будет сделано предупреждение о месячном балансе, это вам скажут там, где будет осуществляться платеж. Вы можете снять наличные, но в этом случае лишитесь тридцати процентов.

– И это так со всеми карточками?

– Нет, что вы, это касается только гостевых.

– Ах вы! – Максим засмеялся.

– Да. Вообще, быть гостем – не так плохо, как видишь. Вы не забывайте, что за проживание вы не платите, плюс необходимые вещи, насколько я знаю, одежда, ещё что-то там, вам предоставляются бесплатно, а это значительный плюс. То есть, по большому счету, если брать среднемесячное обеспечение, то вас легко можно причислить к среднему классу.

– А что происходит через полгода?

– Честно говоря, не знаю. Видимо, подразумевается, что к тому моменту, вы либо будете уже где-то работать, либо вас тут уже не будет. Да, если вы устраиваетесь на работу до окончания срока действия карты, то вам придется обналичить её.

– И оставить вам тридцать процентов?

– Ну да, а что же делать. – Фогель улыбнулся. – И ещё. В этом случае, то есть, с момента выхода на работу, – поскольку это означает начало полностью самостоятельной жизни в городе, – вы переходите на самообеспечение по всем пунктам. То есть в отеле вы можешь остаться, но за него уже придется платить.

– И много? Я даже не интересовался, сколько это дело стоит.

– И не надо! – выразив изумление, произнес Фогель. – Могу сказать, что мне бы и в голову не пришло снять там номер. Итак, в общих чертах, всё. Так, пожалуй, я пойду готовиться. Вы подойдите вон к тому менеджеру, он всё сделает. Надеюсь, вы станете постоянным клиентом нашего банка. И потом, когда встанете на ноги. Я чувствую, что у вас высокий потенциал. Не разочаруйте меня, Максим. – Фогель рассмеялся. – Всё, удачи, если что, обращайтесь. Встретимся как-нибудь в отеле.

Так Максим получил наличные, купил цветы и направился по адресу, данному ему Акирой.

«Определённо, иногда кажется, что я в раю. Средний класс! И через полгода меня можно будет брать голыми руками. Зачем они создают такие тепличные условия?»

«Если верить Акире, то это здесь, – рассуждал Максим, оглядываясь по сторонам. – Неплохо живет шоу-бизнес».

Максим оказался в тихом районе, где-то в глубине Центрального округа Города. Буквально в двадцати минутах ходьбы отсюда располагался президентский дворец, который уже не раз привлекал его внимание, но до которого он никак не мог добраться и разглядеть внимательней. Судя по всему, район не трогали с момента его застройки, то есть, если перевести на земное время, как назвал его Максим, то лет двести. В основном это были двухэтажные особняки. «Местная знать, видно, жила, – решил Максим, – и продолжает жить». Дома были в идеальном состоянии. «Тихо, уютно, мило. Красота». Вокруг домов возвышались ограды, выстроенные, вероятно, гораздо позже самих домов, скорее всего совсем недавно. Одна ограда окружала три-четыре дома. «Экономно, – рассуждал Максим, – буржуи. А вот и наша цель».

Невысокий симпатичный двухэтажный домик красовался за оградой. У входа, у калитки Максим увидел что-то наподобие огромной вазы, вырезанной, видимо, из пенопласта и придавленной кирпичами к земле, а в ней десятка два букетов. «Вот она слава и народная любовь». Тишину, пленившую Максима, нарушил цокот копыт и грохот проехавшей мимо кареты. «Ой, – испугался он, – я чуть не забыл, что тут лошади скачут повсюду».

Он подошёл к входу и подозвал охранника, сидящего в будке за оградой. Тот нехотя вышел, презрительно глядя на Максима и его цветы.

– Что ещё? – небрежно спросил он.

– Мне нужен дом по этому адресу. – Максим показал листок, который дал ему Акира.

– Ну, вот этот дом, дальше что?

– И мне нужна девушка, которая там живет. Я могу её увидеть?

– Ты дурак? – совершенно серьезно поинтересовался охранник.

– Вполне возможно. Но, тем не менее, могу я пройти?

– Слушай, иди отсюда. Ходят и ходят. Как бабы. – Он развернулся и направился к себе в будку.

С первых слов охранника у Максима возникло огромное желание отпилить ему голову. «Я, конечно, понимаю, его все достали, но почему нужно быть такой свиньей? И почему со мной?» Тут только Максим увидел на калитке щит с четырьмя кнопками, под каждой стояло число – номер дома. Максим выбрал нужную и нажал. Никакого эффекта, кроме мерзко улыбающейся физиономии охранника не было. «Да, – подумал Максим, – много нас. Что-то нужно делать». Максим подумал, стараясь вглядеться в окна дома, не попрыгать ли ему, привлекая внимание, или покричать. Этот страж, судя по всему, никоим образом не пойдет ему на встречу. Он снова помахал охраннику. Тот вышел, держа в руках резиновую дубинку.

– Если сейчас не свалишь – пеняй на себя. Кидай свой куст и исчезни.

– А не могли бы вы связаться с Жанной и передать, что пришли от Томаса Шнайдера с поручением. – Максим сам удивился тому, как это ему такое пришло в голову, и как он запомнил имя того неприятного типа, что увивается за Роллан. Видимо встреча с Фогелем освежила в его памяти события бала.

– Что? – опешил охранник, удивленно глядя на букет Максима.

«Видно, масштаб не тот, – проследив за взглядом охранника, подумал Максим, – не очень удачная идея, и вид у меня, наверное, неподходящий. Но, может, прокатит».

Тем не менее, охранник скрылся в будке и стал звонить. Через секунду он вышел и открыл калитку. Максим вошёл и направился к дому.

– Странно, он всегда сам приходит. Случилось что? – услышал за спиной Максим, но ему уже было всё равно.

– Да он заболел.

– Чем?

– Свинкой.

Максим подошел к входной двери и позвонил. Дверь открылась. Он неуверенно ступил внутрь и тут же услышал:

– С чего это вдруг Шнайдеру пришлось кого-то посылать? Это… Ты?..

Роллан напомнила какую-то голливудскую звезду пятидесятых годов. Она медленно сходила по ступенькам, шелестя домашним платьем, опускающимся до пят. Её густые светлые волосы были распущены и небрежно опадали на плечи. Максим растерялся и совершенно забыл, что собирался сказать при встрече, и собирался ли, вообще, что-то сказать.

– Здравствуй…те… вуй, – проговорил он, – я немного соврал там, просто, меня не хотели пускать.

– Здравствуй. А ты неожиданно находчив. Проходи, не стесняйся, – весело сказала Роллан, подойдя к Максиму вплотную, – цветы можно уже вручить.

Максим протянул букет.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. Если только чаю, – неожиданно для себя сказал Максим.

Через пять минут они сидели в гостиной комнате.

– Хороший дом, – сказал Максим, осматривая обстановку.

– Достался от дедушки, – объяснила Жанна.

– А дедушка был князем?

– Дедушка был заместителем директора Департамента полиции.

– Ты не пошла по его стопам, – заметил Максим.

– Мне достаточно папы. Он генерал Министерства Городской Безопасности. В отставке, так сказать.

– Что значит «так сказать»?

– Всё рвется в бой. Считает, что не достиг дедушкиного уровня, и не может с этим смириться. Ударился в политику.

– Интересное занятие. Ты его поддерживаешь?

– Я не интересуюсь политикой.

Разговор получался натянутым. Максим не знал, как бы так взять, да и сказать про ресторан и полицию. Его мучили сомнения относительно того, действительно ли она вытащила его. Ведь Акира мог и ошибиться или получить намеренно неверную информацию (это сразу не пришло ему в голову). И если это она, то хотела ли она, чтобы он знал об этом. И почему?

Максим молчал, глядя в чашку с чаем. Жанна молчала, улыбаясь, глядя на Максима.

– Я никак не привыкну, – нашелся Максим, – уже третью неделю, вроде, и всё так похоже, но как-то не так. Я не мог себе представить, что так запросто могу сидеть со звездой шоу-бизнеса первой величины и пить чай прямо у неё в гостиной.

– Мне больше нравится слово оперетта, – поправила Жанна.

– Простите. Прости, – засмущался Максим.

Жанна рассмеялась.

– Что же ты никак расслабиться не можешь? Всё хорошо. Я тебя не съем.

– Я был в театре, на премьере! – Вдруг осенило Максима. – Я потрясён. Честно говоря, оперетту я никогда не слышал вживую. Спектакль превзошел мои ожидания…

– То есть тебе понравилось? – хитро спросила Жанна.

– Ещё как! – воскликнул Максим.

– Что же ты сразу не пришел, а ждал две недели. Я жду, жду его…

– Ты меня ждала? – недоуменно спросил Максим.

– А как же! Ко мне чуть ли не каждый день поклонники ходят, у входа всегда живые цветы, а его всё нет. Кстати, как тебе концовка спектакля?

– Замечательно, – запнувшись, ответил Максим.

– Мы вот с режиссером всё думаем, мне стоит с последней фразой обращаться в зал или к главному герою? Никак не можем ощутить разницу в силе эффекта. Нужно, видимо, стороннее мнение. Ты как думаешь?

– Последняя фраза, это, когда… – Максим покраснел.

Жанна засмеялась.

– Эх, рыцарь ты мой. Я всё знаю.

– Ты знаешь что?

– Что тебя не было во время второго акта.

– Ты видела? – удивленно спросил Максим.

– Нет, мне сказали.

– Кто? – недоумевал Максим.

Жанна сделала паузу, после ласково взглянула на Максима и сказала:

– У меня серьёзная личная охрана. И это не связано с моей работой. Папа постарался. Это исключительно мои люди. Ты их не увидишь. Они и за домом наблюдают. Нет, тот охранник не имеет к ним никакого отношения. Как-то, когда я была еще девочкой, ко мне пристали два каких-то урода недалеко от дома. Представляешь, и это в самом центре, средь бела дня. Благо у меня уже тогда был сильный голос. Папа подоспел вовремя. С тех пор он решил, что у нашей семьи должна быть своя служба безопасности. Он мог себе это позволить. Сейчас охранное агентство, которое практически всем обязано отцу, выделило нам людей. Двое лично мои. Один из них за тобой и следил.

– Ах, вот оно что! – Максим словно прозрел.

– Что это ты так бурно реагируешь? – засмеялась Жанна

– А зачем, а как? Что-то я не понял, – застопорил прозрение Максим, не понимая, зачем Жанне понадобилось следить за ним.

– Понимаешь, тот самый Томас Шнайдер, именем которого ты прикрылся, пройдя сюда, ужасно мстительная личность, кроме того, что личность эта не очень приятная. Так вот, после бала, провожая меня, он устроил «концерт». Он был крайне взбешён и грозился расправиться с тобой. И это только за то, что я отдала тебе танец, а он, видите ли, там пари уже решил заключать, или ещё что, не важно. В общем, пока он не остыл, я решила тебя обезопасить.