Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Борис Ярне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 93 страниц)

Часть VII. Глава 1

– Ты любишь её?

Максим вздрогнул. Сидя в отеле, в кафе за чашкой чая, в субботу, накануне отъезда в Ветреный, он задумался и не заметил, как к нему за столик подсела Варвара Ильинична.

– Простите? – обратился он к ней.

– Любишь принцессу?

– Какую принцессу? – Максим никак не мог понять, о чём его спрашивают.

– Да брось ты, Максим. Ты прекрасно меня понял, – улыбнулась старушка.

– Вы всё называете Риту принцессой?

– А как же её ещё называть, если она и есть принцесса.

– Принцессе нужен рыцарь, – проговорил Максим, вспомнив слова цыганки.

– Каждой женщине нужен рыцарь, – сказала Варвара Ильинична.

– Так вы об этом?

– Не слышишь ты меня, молодой человек, – рассердилась бабушка.

– Почему, я всё понял. Просто, мне все эти принцы с принцессами, да рыцарями, да драконами, да не знаю, как там ещё, так…

– Ты её любишь?

– Почему вы так решили?

– Ну, во-первых, потому, что ты не отвечаешь, во-вторых, это вводит тебя в смущение, в-третьих, ты готов ехать за ней на край света, хотя даже не представляешь, где она и что с ней. В-четвертых, и я в этом уверена, о ней ты думаешь больше, чем обо всех твоих драконах, хоть и не признаешься в этом даже себе.

– То есть, вы вот так взяли, и ответили за меня.

– Принцесса не принцесса, она чудесная девушка. Скажи ей. Обязательно скажи, иначе упустишь.

– Что сказать, что она чудесная девушка?

– Вот ты балбес! Это-то, само собой. Тебе же не пятнадцать лет, что ты всё как мальчик? Обязательно скажи, как найдешь.

– Что сказать? Я не понял.

Варвара Ильинична встала, помотала головой и, уходя, бросила:

– Всё ты понял.

– Кстати, всё забываю спросить, Макс, ты любишь её?

– Чёрт! – Максим снова очнулся. На этот раз он находился в салоне автомобиля. Укачавшись от монотонной дороги и слегка задремав, он вспомнил свой разговор с Варварой Ильиничной.

– Что такое? – удивился Купер.

– Может, остановимся вон там, кабак какой-то и заправка. Я как раз взбодрюсь и сяду за руль.

– Давай. Ночью вести я не люблю. Очень любезно с твоей стороны, – Джон рассмеялся. – Сколько сейчас? Ага, половина десятого. Тормозим.

Заведение, в котором решили остановиться Максим с Джоном, было довольно-таки скромным. Единственное, что придавало ему некоторую солидность – это телевизор с большим экраном, видимый из любой точки кафе. Судя по всему, хозяин заведения любил развлекать своих посетителей трансляциями спортивных мероприятий.

Но сейчас было время последних новостей, и немногим посетителям придорожного кафе приходилось вместе с ужином поглощать сладкий голос дикторши, вещавшей о событиях уходящего дня:

– Беспрецедентной по своему масштабу можно было бы назвать сделку, пресечённую сегодня днём в одном из прибрежных отелей, если бы она была единственной за последний месяц. Эпидемия наркоторговли – так характеризуют текущее состояние криминального мира в департаменте полиции. В результате операции, проведённой отделом полиции по борьбе с наркотиками совместно со спецназом Министерства Городской Безопасности, было изъято пятьсот килограммов героина. Преступники были задержаны непосредственно в момент совершения сделки. По информации, полученной нами в пресс-центре Департамента полиции, в сделке участвовали такие известные в криминальном мире авторитеты, как Чен и Тадеуш Буковски, более известный как Термит, в прошлом правая рука лидера преступной группировки Артура Фридмана по кличке Князь. Но, говоря о популярных людях, здесь стоит упомянуть и ещё об одной широко известной личности уже политического, а, следовательно, и общегородского масштаба. Лидер коммунистической партии Города, кандидат в президенты, Диего Санчес, присутствовал в отеле, ставшем местом преступного действия. Благодаря оперативной съемке, проводившейся на протяжении всей операции, вы можете видеть, что в переговорах с Ченом и Буковски принимает участие Диего Санчес. Более того, доподлинно известно, и также видно, что ни у кого иного, как у Санчеса, в конечном итоге, остаются деньги от продажи героина. В данном случае и Министерство Городской Безопасности, и Департамент полиции, и наш канал воздерживается от каких-либо комментариев. Однако стоит задуматься, кого собирается избирать народ, в ком он видит свою защиту и своё будущее, а также на какие средства существует так называемая народная партия, а также проводится её предвыборная компания.

– Воздержалась от комментариев, – не сдержался Купер.

– По данному инциденту возбуждено уголовное дело по статьям…

– Да пошли вы в задницу со своими статьями! Вот суки! Это же подстава! Очевидно. Или, вообще, монтаж. – Джон завёлся.

Судя по всему, посетителей кафе также заинтересовало последнее известие, полученное с большого экрана телевизора, и они также начали его обсуждать, может не столь импульсивно, как Купер, но с тем же возмущением.

– Поверь, Макс, найдутся ослы, которые поверят в этот понос и заберут свои голоса у коммунистов, или, вообще, не придут на выборы. И этот дебил засядет ещё на четыре года. Нет, этот Город может спасти только революция…

– Ты коммунист? – поинтересовался Максим.

– Нет. Я оппозиционер.

– То есть, как только коммунисты… если коммунисты придут к власти, ты будешь агитировать против них.

– Макс, я сейчас говорю об элементарной справедливости.

– То есть… при чём тут справедливость? Это политика. Политика и справедливость практически антонимы. О чём ты говоришь?

– Макс, ты был на окраине Города? Я имею в виду даже не то, куда мы сейчас направляемся, а окраину Центра. Ещё полчаса езды от последней станции метро. А то и дальше. Поселения вокруг заводов. Как там существуют люди, ты знаешь? Ты месяц живешь в самом Центре, да ещё на халяву…

– Ну, извини…

– Да… Я не об этом. Просто…

– Слушай, Джон, я из России. Не надо мне парить мозг, я всё то, о чем ты хочешь мне рассказать, знаю гораздо лучше тебя. Так что, давай, допивай свой чай, а я свой кофе, и в путь. У нас другая цель.

– Хрен с тобой. Погнали. Начнёшь засыпать, буди меня. Утром мы должны быть в Ветреном.

Ведя автомобиль по пустой трассе, Максиму вспомнилось, как он, выехав из Москвы, попал в коридор. Так же пусто, так же ровно, так же в никуда.

«Нет, сейчас не «в никуда». Сейчас… Я должен её найти. Потому что… Потому что… Потому, что я должен. Она из моего мира. Нет, не то. Она… Она нужна мне».

– Ты припозднился, Карл.

– Простите, неотложное дело.

– Какие могут быть дела после столь блестяще проведенной операции? – задорно поинтересовался тот, кому недавно дали имя господин Д.

– Дело в том, господин магистр, что эту блестяще проведенную операцию необходимо как можно глубже закопать. Вы понимаете меня?

– Карл, только такой ум, как у тебя смог просчитать мои цели и убить сразу двух зайцев. Я прав? И не нужно меня именовать магистром. Мы на востоке. Гуннар.

– Вы понимаете, Гуннар, что мне непросто работать на два фронта…

– Карл, фронт у тебя один. Ты же на моей стороне, ведь так? А твой долг? Ему же мои задания не мешают. Ты хочешь ясности?

– Я хочу справедливости, – отчеканил Карл.

– Уволь, Карл. Древними методами мы ничего не добьемся. Изжили себя легенды. Любую легенду можно выкупить. Ты убедился.

– Чего вы хотите?

– Я хочу наладить дипломатические отношения с Городской властью и…

– И?

– Подзаработать. Согласись, героин – это мой личный проект и мои деньги. Иных ресурсов тут нет и быть не может.

– И только?

– Карл, ты о чём?

– Только подзаработать?

– Скажем так, он будет приятно удивлен результатами моей, прости, нашей деятельности.

– Он что-то знает?

– Нет. Ты его боишься?

– Я ему служу.

– Проглочу обиду. Согласно иерархии, твой непосредственный начальник я. Ты согласен?

– Абсолютно, господин магистр.

– Так мы на одной стороне, Карл?

– Вы доверяете Фернандо Коста?

– Хм, ответа нет… Хотя… Ну что ж, изволь. Он не посмеет мне навредить, поскольку чувствует мою силу и ту силу, что за мной. С другой стороны, он не настолько наивен, чтобы думать, что я посмею перегнуть палку. У нас договоренность. Взаимовыгодное сотрудничество. Тебе достаточно?

– Вполне, – неуверенно проговорил Карл.

Гуннар заметил это.

– Так мы на одной стороне?

– Да, господин магистр. Позвольте мне передать отчёт.

– Ах да, безрезультатные хлопоты. Напомни, что там у нас. Мальчик нам не нужен. Девочка не нужна?

– Девочка пропала, – уточнил Карл.

Гуннар взглянул на Карла и нахмурился.

– Не думаю, что это они. Зачем? Ты с этим хочешь ехать? Давно пропала?

– Неделю назад. Никаких следов. Объявлена в общегородской розыск.

– Весьма странно. Скорее совпадение. Ладно. Езжай.

– Да, если в пути возникнут новые обстоятельства или информация, требующая доработки, я отложу доклад.

– Не буду тебя пытать, я тебе верю. Ты сделаешь всё, как нужно. И не забывай, мы на одной стороне.

– Да, господин магистр. Позволите удалиться?

– Ступай. Удачи тебе, Карл.

– Спасибо.

Карл вышел. Гуннар сел за стол и задумался. Проведя ладонью по лицу, он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

Выйдя на улицу, Карл сел в свой автомобиль, достал карту, полистал её и остановился на странице с надписью: «Ветреный».

Часть VII. Глава 2

Перед сном замок готовился окутаться нежной тьмой. Тьма понемногу подступала, зажигая на небосклоне звезды. Морские волны принялись убаюкивать берег.

Она уже приняла перед сном ванну и, как обычно, в легком одеянии, небрежно облегающем её изящную фигуру, вышла на балкон. Как не привыкли звезды, всё же они, как обычно, хором ахнули, сраженные её совершенной красотой, назвать которую только неземной было бы слишком скудно, поскольку для звёзд она была также чудом.

Город внизу готовился ко сну. Фонари уже всюду были зажжены, в окнах квартир постепенно гас свет. На улицах становилось тише и тише.

– Спокойной ночи всем, – ласково произнесла она.

После она некоторое время стояла, закрыв глаза, и что-то нашептывала. Вдруг она резко замолчала, улыбнулась, открыла глаза и устремила свой взор на восток, уже полностью скрытый во тьме.

– Ты не спишь, мой милый! Ты приближаешься ко мне. Ты очень взволнован. Успокойся. У тебя всё должно получиться. Ты справишься. Ведь я думаю о тебе. А ты так и не ответил мне, ты думаешь обо мне? Смешно, не правда ли? Как я могла тебя спросить? Иногда мне так смешно становится от того, что я говорю, особенно, когда разговариваю с тобой, мой дорогой. Мой милый мальчик. Мне так жаль, что я не могу тебе открыться прямо сейчас. Быть может, это облегчило бы тебе твои страдания, и погасило все твои беспокойства. Ведь ты страдаешь, тебя беспокоит что-то, о чём ты никак не можешь догадаться. А я бы могла тебе помочь. Советом. Или просто добрым словом. Или одним лишь взглядом. Я уверена, тебе будет достаточно одного моего взгляда. Я уверена в этом потому, что мне будет достаточно одного твоего взгляда. Не нужно лишних слов, не нужно слов. Мы способны общаться без слов. А ведь ты даже не знаешь обо всём этом. Ты и не догадываешься о том, как я тебе нужна. Ты не догадываешься о том, как ты нужен мне. А ты мне так нужен. Я, наверное, всё это уже говорила. И могу повторять это снова и снова. Я готова ждать тебя столько, сколько этого потребует от нас время, пусть оно и совпадёт с вечностью. Если для того, чтобы ты стал готов нужна вечность, я буду ждать вечность. И снова я могу это повторить. Мой хороший. Будь осторожен. А я пойду спать и буду ждать тебя во сне. Жаль, я так и не могу разглядеть твоего лица. Пожелай мне спокойной ночи, милый.

Первый, попавшийся на въезде в Ветреный, мотель, а как оказалось позже и единственный, за исключением гостиницы в центре города, стал пристанищем для Максима с Джоном. Сняв номер, Максим тут же завалился спать, попросив Купера разбудить его часа через четыре.

Утренний сон, после ночи, проведенной за рулем, у Максима не задался. Не то, чтобы он совсем не мог заснуть, просто его сон был тревожен и перемежался с мыслями и воспоминаниями, которые бередили его мозг наяву и тут же незаметно проваливались в сон, стирая четкую границу.

Максим Сергеевич Волков. Родился 25 ноября 1974 года в Москве. Интересно, я имею какое-нибудь отношение к дворянскому роду? Поручик Волков это же я? Или не я? Это был сон или через коридор я очутился там. Не очень редкая у меня фамилия. Родители ничего не рассказывали о своих предках. Странное дело, почему-то в Советском союзе своя родословная в большинстве всём была по боку. Учитывая, что родственников у меня почти нет, это говорит о том… Да не о чём это не говорит. К чему это я всё? Москва. Конечно, когда до МКАД несколько шагов, сложно с уверенностью утверждать, что ты москвич, особенно, если это происходит всего лишь во втором поколении. О чём я думаю? Так я не усну. Или я уже сплю. Волков попал в плен. Откуда я знаю про его двоюродного брата? Владимир Лирин, он был младше его. Кто он такой? Жили они не бедно, это я откуда-то помню. У них были квартиры Москве и Санкт-Петербурге, дача в Крыму. Впервые я увидел его на балу, кажется, в двенадцатом году. Он был совсем мальчишка, застенчивый и чертовски симпатичный. Ну, как, собственно, и я. Нет, скромничать я не буду. Стоп, зачем я обо всём этом думаю. А, я сплю. Я-то жил с родителями в Алтуфьево, пока в институте учился. И с сестрой. Как у сестры получилось так взять и уехать в Европу? Навсегда. Она всегда умела устроить свою жизнь. В отличие от меня.

После защиты диплома мы гуляли месяц, наверное. И никаких видов на будущее. Ни цели, ничего, вообще. А кем я только не хотел стать в школе. Перехотел? Или испугался? Или не так хотел? Глупо во всём винить страну, которая начала разваливаться, когда я был ещё в школе, и развалилась к моему выходу в открытое плавание.

Девушка в форме гимназистки! Так я её назвал. Что же это за институт был? Помню, только, что я решил поступить в него, только ради того, чтобы снова её увидеть. Она стояла посреди холла. Я поднимался по лестнице и не мог отвести от неё глаз. Белая блузка, синяя юбочка до колен, короткие белые носочки и чёрные туфли на плоской подошве. Смуглая, с густыми чёрными бровями и пронзительными синими глазами. Да, да, я встретился с ней взглядом, мне, даже, показалось, она улыбнулась мне. А, может, и правда только показалось. Густые чёрные волосы, собранные в короткую косу, украшенную белым бантом. Ну, точно, гимназистка. Я был сражен наповал. Кстати, именно так, кажется, выглядела Ольга Оболенская, которая гостила у соседей Лириных, и в которую был влюблён Володя. Черт возьми, я всё же сплю.

Но, это стало моим идеалом красоты. Да я влюбился в неё! Да, с первого взгляда. Волосы, конечно, были не чёрными, а посветлее. Это брови? Брови, будто чёрные. А волосы? Как этот цвет называется? Не знаю. Каштановый! Да, тёмно-каштановый. Стоп!

Стоп! Смуглая, синие, или голубые глаза, чёрные брови, тёмно-каштановые волосы… Я описываю Маргариту. Это была она? Не может быть. Она младше меня, ей тогда лет двенадцать-тринадцать было. И что ей делать в Москве, в институте? Да, чушь какая-то. Или я сплю? Но какой-то похожий образ меня преследовал всё время, что я ходил в детский сад, учился в школе. Махнул. Да, я, вообще, влюбчивый был.

Институт пролетел. Были девочки, были, но этот образ, эта гимназистка не выходила у меня из головы. Да, чёрт возьми, какая связь между мной и моим двоюродным братом, жившим сто лет назад! Ох, я снова сплю.

В какой-то момент девушки, о которых мы так любили рассуждать, наверное, ещё больше, чем о пьянках, политике, музыке и футболе, ушли на второй план.

Я вышел из института с бесполезным дипломом, без будущего и без средств к существованию. Нужно было устраивать свою жизнь. Ненавижу это выражение. Некоторые друзья уже были женаты и… устраивали свою жизнь. Но, я не был женат. Да и как я могу жениться, если свою жизнь я не устроил. Я даже не знаю, как это. С чего начать? Найти работу? Кстати, когда я на стройку-то устроюсь?

Или выбрать цель. Моя цель – свобода! Но, какое отношение это имеет к организации жизни? Друзья обещали познакомить с девушкой, которая, как они решили, мне подойдет. И действительно, я уже полгода, как расстался со своей предыдущей подругой… Кто кого бросил? Она меня. Очевидно, я никого никогда не бросал. И никогда не задумывался о том, почему бросают меня. Может, потому, что я неудачник? А я не неудачник? Двадцать два года, а я не устроил жизнь, и не знаю, как это делать. Во мне нет уверенности в завтрашнем дне. Мне подходят только девушки на время. Такие тоже есть, но и они взрослеют, и «на время» уже не нужно, – нужно, чтоб была уверенность. А у меня у самого её нет. Дело – дрянь.

Но, любовь. Она же существует? Или только в совокупности с уверенностью в завтрашнем дне? Но, я чертовски привлекателен. Нет, не то. А почему я так много времени уделяю женщинам? Гимназистка? Рита? Всё уже было, чего вспоминать? И, тем более, то, что было, ничего собой не представляет. Что я могу вспомнить?

А устраивать свою жизнь? Постепенно друзья начали разлетаться в разные стороны. Студенческое братство не вечно. Все устраивают жизнь. Они знают, чего хотят? Не может быть, не верю. Они выбрали путь наименьшего сопротивления? Обидно за них. Но я-то, вообще, никак ничего выбрать не могу. Нет, могу: пойду, возьму пива и поразмышляю в Лианозовском парке. Выход? Отсрочка.

Одним словом, жизнь остановилась. Но, мне нужно движение, действие, борьба, я без этого чахну. Как это найти самому? Как выйти на путь, ведущий к свободе?

Устроить свою жизнь? Как скучно. Достигнуть немыслимых высот? Да. А вот потом уже устроить жизнь. Но каких высот? Где цель?

Через полгода я работал менеджером по продажам кондиционеров. Вот я и нашел себя в этой жизни. Что может быть лучше продажи кондиционеров?

Родители уехали на Урал, предварительно продав квартиру. Я заселился в квартиру бабушки. Год назад её не стало. И в силу отсутствия родственников, квартира стала моей. Двухкомнатная с балконом. Район тот же, и ближе к центру на целый квартал. Какое это имеет значение, когда я сплю?

Девушка-гимназистка не выходит у меня из головы. Что это был за институт? Я был там один? Рита! Где ты?

Как я, однако, логично рассуждаю. Последовательно.

Продавать кондиционеры оказалось совсем непросто. «Алло, здравствуйте, с кем я могу поговорить по предложению кондиционеров?» – «Вы хотите нам предложить?» – «Да, поэтому и звоню» – «Отправьте предложение по факсу» – «Хорошо, а какой у вас факс?..» – короткие гудки.

Не то, чтобы меня тошнило от всего этого, просто, возможно, я чего-то не понимал в этой жизни, которую нужно было устроить.

Меня уволили через три с половиной месяца. Странно, про испытательный срок забыли. Я же его прошёл. Нет, оператором ПК было как-то попроще. Вбиваешь накладные и все. Тошнит, но тебя не увольняют.

Сетевой маркетинг? Идите лесом.

Надо выпить. С девушкой, той самой, с которой меня свели друзья, дружил два месяца – ещё меньше, чем продавал кондиционеры. Нашли с кем знакомить, она всего на год младше – заканчивает институт. Разумеется, ей нужно устраивать свою жизнь, и, разумеется, я для этой функции не подхожу.

Нужно купить автомобиль. Это придаст мне солидности. Где взять денег?

Ещё через пару месяцев меня взяли менеджером по работе с клиентами. Вовремя, а то, мне уже за квартиру платить нечем было. Об этом я вспомнил, когда проснулся как-то у себя в квартире рядом с девицей, которую я притащил из клуба, где за один вечер я спустил половину месячной зарплаты, оставшейся от фирмы, торгующей кондиционерами.

Ну, не идиот? Три месяца поработал, два месяца погулял. А мог отложить на машину.

С клиентами я работал полгода. Это были так называемые неактивные продажи. То есть, когда ты неактивен, тебе проще живется. Я даже накопил немного на автомобиль, отложил, точнее, положил в банк, чтобы не было искушений.

Но в августе 1998 года фирма с неактивными продажами закрылась. Никакой стабильности.

И снова в сплин. Я помню, тогда ничего не читал, ни о чем не думал, а просто бродил по городу. В основном один. Таких, как я, не устраивающих свою жизнь, становилось меньше. Может, я тот самый главный неудачник?

Родители практически не звонят. Похоже, они поставили на мне крест. Поставили давно. Похоже, они убеждены, что из меня так никогда ничего и не выйдет. А что из меня должно выйти?

Кто я? Где я? Куда я, куда? Это «Наутилус Помпилиус».

Я им тоже не звоню. Только когда напьюсь, беру телефон и думаю, с кем бы обсудить эту самую никчемную жизнь. И не с кем. И не звоню. Никому.

Региональный менеджер. Вот это была удача. До двух третьих машины позволил мне дотянуть контроль над продажей стройматериалов в близлежащих областях.

– А чего вы добились за год работы?

– Продажи идут.

– Вы ни разу не предложили оптимизировать что-то. Роста нет. Мир не стоит на месте. А вы встали. Вы считаете себя грамотным коммерсантом?

– Честно?

– Конечно.

– Я не считаю себя коммерсантом.

Новый 2000 год я встречал один в квартире. Я снова был безработным, но в банке лежали две трети машины. Кстати, рассчитывал я на «Ладу», «99-ю». Почему-то именно она в девяностых считалась в наших кругах верхом возможностей и самой крутой тачкой. Об иномарках в те времена среди моих друзей никто не заикался.

Новый год я встретил так, что потом две недели приходил в себя. Пришёл и вспомнил о девушке-гимназистке.

К чему это я? Ах, я же сплю.

Не знаю, как меня взяли менеджером по рекламе, вероятно на собеседовании я произвел впечатление способного на всё, специалиста. На собеседование я пришел пьяным, но никто этого не заметил. А когда я пьяный, в меру пьяный, я теряю все комплексы и элементы скромности и стеснительности. Плюс ко всему мой язык развязывается на столько, что Цицерон с Гитлером и Жириновским снимают передо мной шляпы.

Полтора месяца, и я снова на улице.

Только к лету я устроился в строительную компанию в отдел логистики и закупок. Судя по всему, меня взяли случайно. Но, как ни странно, как бы что и кто меня там не раздражал, как бы ни скучна и однообразна, за некоторыми исключениями, была работа, я прижился там.

Я снова начал читать и одновременно понял, что давно не видел никого из моих друзей. Неужели все устроили свою жизнь? Вполне, возможно, особенно если учесть, что каждый год праздновались по две-три свадьбы.

Мне двадцать пять. Где-то я слышал, что это самый боевой возраст. Возраст, когда можно всё.

Сплин, вот звезда, под которой я оказался в этом возрасте. Я, вообще, перестал с кем бы то либо видеться, за исключением тех случаев, когда меня куда-нибудь официально приглашали, на те же свадьбы.

Утром проснулся, поехал на работу, после работы поехал домой. В выходные отдыхал от однообразности и нагнетал на себя тоску от такого времяпрепровождения, такого вялого и бездарного течения жизни.

И, ведь, ничего не предпринимал для изменения своего существования. Неужели это моя судьба? Тупо, не правда ли? Загнать себя в свои рамки и самому обозначить их безвыходными. Тюрьма!

Я жаждал свободы, не пытаясь четко определить для себя, что это, я хотел бороться с несправедливостью в стране, но ничего для этого не делал, я хотел найти девушку-гимназистку, но только мечтал об этом. Обо всём я только мечтал.

Убедив себя в том, что дальше мечты это никогда не уйдет, я уверовал в бессмысленность собственного существования, я уверовал в бессмысленность собственной жизни.

Единственной целью моей тогда было купить автомобиль, что я и осуществил в начале лета 2001 г.

Купив машину, мне уже ничего не было нужно. Даже путешествия, о которых я мечтал всю жизнь, изжили себя в томительном ожидании под знаком моей непреходящей депрессии.

Я превратился в намертво заколоченный ящик, в котором было похоронено всё мое, весь я. Я ничего не хотел. Прекрасно осознавая, что я сам загнал себя в угол, причем не знал, почему и зачем, я продолжал ковырять свой мозг и терзать свою душу убеждением в собственной никчемности. Выход только один – порвать с существованием. Не изменить жизнь, а остановить её.

Насколько слаб я был! И насколько у меня хватило таланта убедить себя самого в этом.

Выхода не было. Выход был где-то за пределами моего сознания. Возможно, именно там – осознанная борьба за справедливость, там свобода, и там девушка-гимназистка с белым бантом.

И всё же я сплю.

– Браво! – улыбнулся Брат.

И ты мне тоже снишься. А тогда я о тебе и не подозревал. А, не сочти за лесть, ты мне был нужен. Хотя, очень часто мои внутренние монологи превращались в диалоги с кем-то безличным. Возможно, это и был ты?

Если какое-то время я не терзался самоуничижением, меня автоматически начинала обуревать жажда действия. И жажда того действия, осуществить которое я не мог в силу разных объективных причин. Я начинал с остервенением читать. Читать и думать, думать и читать. Когда же я думал о том, как мне всё же начать реализовывать свою неуёмную энергию, я попадал в тупик, что приводило меня в тихое бешенство. Но энергия продолжала переть изо всех щелей моей богатой натуры. А пути для неё я найти не мог. А энергия рвалась наружу. Что делать? Погасить её. Как? Выпить? Ведь, двадцать шесть лет – это уже… Это уже очень много. И уже грустно.

А что же случилось тогда, двадцать седьмого июля? Я пришёл домой. Вышел на балкон и… Ха! Подумал о девушке-гимназистке. Подумал о борьбе за справедливость и о свободе. То есть, я решил выпить.

Выйдя на улицу, я всё ещё думал о девушке, свободе и справедливости и, помню, мне это так понравилось, что я не хотел останавливаться и сел в автомобиль.

Мысли захватывали меня. Я двинул в сторону центра. Был достаточно поздний вечер, поэтому центр был относительно свободен. Все ринулись из Москвы – пятница. Помню, я подъехал к Кремлю со стороны Лубянки. Повернул на Тверскую, выехал на Ленинградский проспект. Точно, было уже поздно, но ещё светло. То есть, более-менее свободно, чтобы не стоять в пробке. Ленинградское шоссе, МКАД. Там я погнал, меня подгоняли мысли. Но мешали чужие автомобили. Пропустил Зеленоград и… ушёл вправо в сторону Рогачевского шоссе. Вышел на него и… куда вывернул? Дмитровка или Ленинградка? Да никуда! Я настолько ушёл в себя, что очнулся уже… да, именно так, в коридоре…

Сплю я, сплю. Где же ты, девушка-гимназистка? Где ты, Рита?.. Где я?..

Сон. Сон… Полет… Тишина… Смерть? Сон…

Вставайте, граф, вас ждут великие дела!

К чертям гоните происки Морфея!

Судьба знак подвига в холодный ум вплела

Так рвитесь к славе, славою пьянея.

Не пропустите жизнь, что так цинично коротка.

До дна её мгновенья выпивайте.

Прибудет силы вам от каждого глотка.

Дела вас ждут, вставайте, граф, вставайте!

– Что? – Максим открыл глаза.

– Ничего, – сказал Купер, – ты просил разбудить тебя через четыре часа, вот я и бужу. Я и сам чего-то заснул. Случайно. Укачал ты меня, пока рулил. Одиннадцатый час. Пора бы и позавтракать. В смысле, пора в бой, но сначала надо бы позавтракать.

– Итак, с чего начнем? – спросил Джон Максима, когда они сидели за столом в кафе напротив мотеля.

Максим, который никак не мог избавиться от ночных видений, медленно проговорил:

– Начнем мы с… как там его, Валдиса. Сара мне дала адрес. Это не в самом Ветреном.

– Что не в самом Ветреном?

– Военный городок в часе езды отсюда. – Максим зевнул.

– Принято, что потом? – Купер сосредоточенно жевал бекон.

– Потом найдём фирму, которая арендовала склад, Гашек дал мне координаты. Ну, это, скорее всего, ни к чему не приведёт – мы ничего не найдём. Потом проверим адрес, который был указан в паспорте Белоснежки. Не просто же так именно она там прописана? Потом «прошерстим» весь Ветреный. Уверен, что-то мы должны нарыть. А что ты спрашиваешь, мы же уже определили план действия.

– Да я это… – Купер проглотил кусок, запил соком. – Думаю, сколько мы тут проторчим, до субботы управимся? Тут «шерстить» особо нечего. За день, ну, два, от силы.

– А зачем тебе суббота? – удивленно спросил Максим.

– На концерт, можем, сходить, – Купер засмеялся и указал куда-то в сторону улицы.

Максим посмотрел в том направлении и тут же оторопел, ощутив приторный холодок, прокатившийся по его телу.

На рекламном щите, стоящем на углу улицы, красовалась яркая афиша:

«15 сентября. В 17.00. В Зеленом театре. В рамках тура «Золотая осень» концерт Жанны Роллан. Билеты в кассах театра».

– Не твой стиль, – совладав с собой, сказал Максим. – К тому же, вряд ли мы тут до субботы пробудем. Так что, можем купить диск и слушать на обратном пути.

– Эх, как же так, – сокрушался Джон, – единственный концерт! Хотя, не скрою, как оперную певицу, я её уважаю. Только вот, когда её распихали во все щели, она превратилась в дешевую «попсовую чиксу».

– Бизнес не может остановиться на достигнутом. Ты закончил?

– Да, погнали.

По прибытии в военный городок Максима с Джоном ждало разочарование. Им сообщили, что Валдис Райнис в настоящий момент находится на учениях, а именно принимает участие в марш-броске, рассчитанном на неделю, и вернется домой не раньше пятницы. На вопрос Джона, можно ли его найти там, где проходят учения, дежурный офицер, встретивший их на КПП при въезде в городок, лишь рассмеялся. Потом притих и с серьезным видом спросил, не шпионит ли он против правительства в пользу какой-нибудь реакционной партии. Потом снова рассмеялся и предложил, раз уж Райнис так нужен, дождаться пятницы.

– Как вы обходитесь без мобильной связи? – раздраженно спросил Максим Купера, когда они возвращались домой.

– Без чего? – не понял Джон.

– Без радиотелефонов. Ладно, не важно. Интересно, а письмо Сары он успел получить? Если и получил, и, если даже что-то ответил… Чёрт. Уже не имеет значения.

– Так вот, как ни крути, а на концерт мы попасть успеем, – Купер рассмеялся.

У Максима опять что-то ёкнуло в животе.

– С чего тогда начнем, – продолжал Джон, – с фирмы или Белоснежки?

– Давай… – Максим задумался. – Да по фигу, давай с Белоснежки. Где у меня тут адрес?

Ветреный представлял собой городишко, как его назвал Купер, с населением порядка тридцати тысяч человек. Для городишка, расположенного на таком расстоянии от центра и в таком районе, это было немало. Возможно, как думал Максим, именно поэтому Ветреный оказался в списке населенных пунктов, стоящих в гастрольном графике Жанны Роллан. Высота жилых домов не превышала пяти этажей. Отовсюду были видны трубы заводов, на которых и работала большая часть населения Ветреного.

– Надо будет изучить географию Города. У меня с собой атлас, – объявил Максим.

– Мы после Ветреного отправимся в путешествие? – полюбопытствовал Купер.

– Как знать, – задумчиво произнес Максим.

С Белоснежкой им тоже не повезло. Сколько не звонили они в дверь, никто им не открыл.