Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Борис Ярне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 93 страниц)

– Абсолютно, – ответил Манчини, – у вас есть срок для моего ответа с предложением конкретных действий?

– Два дня, – объявил Глен, хотя заранее он на это не рассчитывал.

– В субботу? Замечательно! – Манчини вспомнил, что о своём решении, касающемся возврата героина его хозяину, он также должен был сообщить в субботу. – Как мне вас найти?

– Я сам вас найду, – сказал Хайден.

Часть VI. Глава 9

К девяти часам вечера в четверг Максим уже исколесил весь Центр города. В отличие от его былого, вернее сказать, обыкновенного настроя, присущего ему в тех случаях, когда он бродил по городам, не так хорошо изученным а, тем более, не изученным вообще, он почти не смотрел по сторонам и не старался охватить взглядом как можно больше чего-то нового, не проявляя ни малейшего интереса, ни к архитектуре, ни к памятникам, ни к чему бы то ни было, что обычно вызывало у него живой интерес и, ни с чем несравнимое, ощущение соприкосновения с неизведанной красотой истории. Он просто шёл ради того, чтобы идти. На ходу ему лучше думалось. Какая избитая фраза, но это так. Единственная незадача состояла в том, что думалось-то, может, и лучше, да результатов этот процесс не приносил. Максим снова, в который раз, оказывался в тупике, куда он попадал, бродя по лабиринтам, сплетенным из собственных мыслей. «Что я получил от встречи с Леонардо Манчини? Ничего. Что получил Леонардо Манчини от встречи со мной? Очевидно, что-то получил, и это было видно, – подводил итоги Максим. – Вывод: все от меня получают пользу, не давая мне ничего взамен. Я, действительно, лишь катализатор происходящих событий, никак не влияющий на их ход. Все как-то влияют, а я только выталкиваю им информацию, причем, совершенно не задумываясь о её ценности. Ну, я, возможно, чересчур увлекаюсь самоуничижением, но ведь, как ни крути, а крутят мной. И, чёрт возьми, не знаю я, что делать! Но, трижды «чёрт возьми», нужно поменять это положение. Мне двадцать шесть лет! Ё-мое, ведь, действительно, мне уже двадцать шесть лет. Мне скоро двадцать семь! Я три года, как закончил институт. Я… Был бы я Лермонтовым – был бы уже убит. Стоп, стоп, стоп. Вот в чём проблема! Не одна, разумеется. Я, как всегда, побрел куда-то в «не туда». И это, ну, никак не поможет мне. Что за идиотизм! Так, пора двигать к Саре».

В десять часов Максим договорился встретиться с Сарой. Он попросил её об этом, не сказав конкретно для чего именно. Но Сара и сама горела желанием и узнать что-то новое об исчезновении Маргариты и обсудить, что же всё-таки делать дальше. Сара, будучи натурой деятельной и инициативной, готова была на всё и ко всему. Максим, также, будучи натурой деятельной, но несистематизированной и разбрасываемой в разные, самые немыслимые стороны, чему возможно способствовала его неуправляемая даже им самим деятельность, при том, что он был совсем не инертным, также был готов на всё и ко всему, но что это всё, определить не удавалось. Раз он решил отправиться в Ветреный, дабы приступить к чему-то, с чего можно будет начать при всем богатстве выбора, нужно было подробней узнать у Сары об этом селении и об их приятеле, разузнавшем о Белоснежке.

Следы, прощающегося с Городом, солнца, терялись, плавно бросая тени от домов на стены домов, кидающих их дальше до тех пор, пока тени не превратятся в темноту, которая, не успев стать темнотой, будет разбавлена множеством искусственных солнц, призванных прийти на помощь не столь сильному лунному свету.

Именно в такие часы Максиму приходили в голову самые нереальные планы и неосуществимые мечты. И нереальными, и неосуществимыми они были не потому, что их невозможно было реализовать или осуществить, в принципе, а из-за намеченного срока их реализации и осуществления. Терпение Максима никогда не совпадало с возможностями. И поделать с этим он, как ни старался, ничего не мог. Прекрасно понимая, что объем устанавливаемых им для самого себя задач он не осилит, он не мог остановиться, намечая план действий. Ему казалось, что жизнь закончится завтра к вечеру, и за завтра нужно сделать всё. И не имеет значения, что даже при самом оптимистическом развитии событий времени требуется в разы больше, он в эти моменты был уверен, что именно завтра он завладеет волшебной силой и всё осуществит. Никогда не срабатывало. А он всё планировал, планировал и планировал. А потом злился, злился и злился. И злиться он начинал с утра, потому как, как ты не крути, а оно, утро, всё же мудренее вечера, и уже с утра он понимал абсурдность поставленных сроков и… это его злило. А когда планы рушатся на старте, марафон лучше перенести.

«Что со мной не так? – думал Максим. – Может это национальная черта? Глупо, конечно размышлять о национальных чертах в мире, где стерты границы между национальностями. Русские долго запрягают, но быстро ездят? Что за чёрт! Я не могу долго запрягать. Я могу только долго готовиться к этому, планируя, как бы быстрее запрячь. Кажется, у Достоевского было что-то про отличие русского от немца. Немец может всю жизнь работать, откладывая деньги, копить на старость, на наследство, на что угодно. Но, постепенно, планомерно, терпеливо, понемногу, медленно, но верно идя к поставленной цели. А русский так не может! Ему нужно всё и сразу! Вот рулетка – то, что надо. Пан или пропал! Или всё твое или пулю в лоб. Потому что терпения нет? А может воли не хватает? Манчини тут прав о недостатке волевых качеств. Есть тут связь? Как приятно и захватывающе обсуждать что-то, а не осуществлять это. Эх, и к чему это я всё сейчас? Буду терзать себя в свободное от… Вот от чего я могу тут быть свободным? Второй месяц «балду» гоняю. На стройку собирался. На кой чёрт собирался, если до сих пор не на стройке? Всё, найду Риту и пойду работать. Вот, хоть тут определился. Всё, всё, всё. А сейчас у меня встреча с Сарой. Вот, я только и делаю, что встречаюсь. Всё, я сказал. Иду на встречу».

– Есть что нового? – с ходу спросила Сара.

– Я собираюсь в Ветреный, – заявил Максим.

– Зачем? – по-деловому поинтересовалась Сара. – Мороженое хочу.

Максим вопросительно посмотрел на Сару и улыбнулся.

– Извини, – весело начала объяснять Сара, – привыкла, что Кальман всегда рядом. Пойдем до сквера догуляем.

Сара жила далеко за пределами бульварного кольца, но с инфраструктурой тут было всё замечательно. Максим давно отметил для себя, что забота о населении, в отличие от его великой родины, здесь не пустой звук. Во всяком случае, он пока не увидел чего-то обратного. «Хотя, – думал он на этот счёт, – сравнивать с моей страной, моей бывшей страной, какую-либо, по-настоящему, цивилизованную просто-напросто нелепо. Вот что-то на подобии Сьерра-Леоне ещё в одной весовой категории».

Они дошли до сквера, возле которого расположились несколько небольших магазинчиков. Максим купил Саре мороженое, потом, решив по привычке взять банку пива, купил мороженое и себе.

По дороге к скверу он рассказал Саре о причине, подвигнувшей его на путешествие в Ветреный, а именно, о встрече Купера с таинственным незнакомцем, о реакции того на известие о Белоснежке, и о том, что Ветреный каким-то образом связан с торговлей наркотиками, с которой связан таинственный незнакомец.

– Ты же понимаешь, что шансов мало, – справедливо заметила Сара, – хоть ты меня и запутал своими ниточками.

– Согласен, но это хоть что-то, – поддержал Максим.

– Много времени на дорогу уйдет, – настаивала Сара.

– Но ведь здесь я только жду, – словно оправдывался Максим. – Ян ничего не может найти – никаких концов. У нас только одна версия и… Нужно её отработать.

– Говоришь, как заправский коп, – улыбнулась Сара.

– С кем поведёшься, – нашелся Максим. – Есть ещё такая немаловажная вещь, как предчувствие. Я чую, что копать нужно с запада.

– С самого запада? – настороженно спросила Сара.

– А если серьезно, ты веришь в Дракона? – тут же спросил Максим.

– Верю, но не совсем серьёзно, – ответила Сара.

– То есть, не веришь?

– Честно говоря, мои родители атеисты, поэтому я, будучи воспитана соответствующим образом, не верю ни в бога, ни в чёрта. Так уж получилось. А Дракон и все эти штучки, кажется, из той же серии.

– А если не из той? – спросил Максим.

– Что значит, не из той? – не поняла Сара.

– В том смысле, что ничего религиозного или мистического тут нет. А всё это была и есть реальность, просто её скрывают, а она сама совсем не хочет выходить на свет и становиться достоянием всех.

– Подожди, Максим, ты хочешь сказать, что существует именно нечто сказочное…

– Нет, нет, – перебил Максим Сару, – я имею в виду, что это не сказки, что это намеренно названо сказкой, или, не знаю, чем, но Дракон – это совсем не Дракон, а вполне реальный человек или люди, и действуют они с какой-то непонятной нам целью. Как-то так.

– А причем тут Рита? – удивлённо спросила Сара.

– А вот это и нужно выяснить.

– Ты меня запутал. Или? – Сара внимательно посмотрела на Максима. – Ты что-то не договариваешь. Ты не забывай – мы одна команда, и Рита моя подруга. Если мы с ней знакомы всего месяц, а не всю жизнь, это не значит, что она не может быть подругой близкой. Колись, Макс!

– Да ничего я не скрываю. Ну, может и скрываю…

– Вот с этого момента можешь приступать, – перебила его Сара, – колись.

– Хорошо, – сдался Максим, – только имен я называть не буду. Нет, не буду, – повторил он, увидев первые признаки возмущения во взгляде Сары. – Я совершенно случайно знаком с не очень хорошими людьми.

– В смысле? – справедливо не поняла Сара.

– С бандитами, – тихо проговорил Максим.

– Ты время зря не теряешь. Это через Купера?

– Нет, это меня самого угораздило. Я же говорю, случайно. Так вот, эти добрые люди тоже попали с этим таинственным незнакомцем.

– Куда попали? – снова не поняла Сара.

– В нехорошую ситуацию. И всё это вместе взятое как-то связано со мной.

– Очень подробно ты всё рассказал, – начала Сара, – и всё очень понятно.

– Извини, но, подробностей я рассказать не могу, – оправдался Максим.

– Ага, имен назвать не можешь, подробностей рассказать тоже. А Рита при чём здесь?

– Ох, – вздохнул Максим, – не знаю, но где-то она тут должна быть. Почему-то её украли те, кто связан с наркотиками, а, значит, они связаны и ещё с чем-то… Если бы мы знали с чем – вопросов бы не было.

– У нас одни вопросы, – задумчиво произнесла Сара. – Я разговаривала с дядей. Он поможет, чем сможет, но долго у него комиссию удерживать не получится. Это я про институт для Риты. И это я потому, что уверена, что с ней всё в порядке сейчас и будет в порядке потом. Ответственным за это я назначаю тебя.

Максим улыбнулся.

– Расскажи мне про вашего военного, – попросил Максим.

– Про Валдиса? А, ты же его не видел. – Сара сделала паузу. – А не усматриваешь ли ты ещё и с ним связь?

– Никто не застрахован, – серьезным тоном произнес Максим.

– Да это чушь! – искренне возмутилась Сара.

– Не спорю, – согласился Максим, – но, опять же, странное совпадение. Всё равно, расскажи. Я же смогу с ним встретится? А он мне город покажет?

– Ветреный, ты имеешь в виду? Покажет. Отличный парень был. И есть. Настоящий мужчина. Вот смотришь на него и сразу понимаешь, что это и есть настоящий мужчина, то есть, что таким и должен быть настоящий мужчина. И не потому, что он военный…

– Кстати, – вдруг перебил Максим Сару, – извини, я вдруг подумал, зачем вам военные. Вам же не с кем воевать.

– Ну, история своё берет. Как не с кем? Ты сам только что про наркотики и бандитов рассказывал.

– Да, но у вас их так много. Хотя, конечно, может это и правильно – граждане чувствуют себя в полной безопасности. К тому же у вас тут еще где-то дикие племена.

– Ну да. – Сара отвлеклась и потерялась в своем рассказе.

– Извини, – сказал Максим, – не вовремя подумал.

– Так вот. Да что там говорить – отличный парень и хороший человек. Я с ним встречалась в школе, ох давно. Так что, я могу с уверенностью об этом говорить.

– А почему вы разошлись?

– Максим, ты что? Это было в школе, в молодости, да что там, в молодости, в юности. А в юности любовь быстротечна. Да и какая любовь в школе? Нет, в школе-то и любовь. Да что ты, в самом деле. – Сара засмеялась. – Подружили и пошли дальше, каждый своей дорогой. Но дружить, именно дружить не перестали. Он после школы в училище подался. Виделись редко, но связь держим и по сей день, как ты заметил. Не знаю, что тебе о нём рассказать. Действительно.

– А родители его кто? – вдруг спросил Максим.

– Тоже военные. Отец служил с Роллан, кстати, когда-то. Валдис рассказывал.

Максим невольно вздрогнул.

– Остались связи? – спросил он.

– Это ты к чему? – удивилась Сара.

– Сам не знаю. Ладно, проехали. И всё?

– Да я не знаю, что ты хочешь услышать. Зачем тебе это? Родители его живут здесь, в Центре. Отец ещё работает, вот даже не знаю, не интересовалась. В академии, кажется. Мать на пенсии, наверное. Да не знаю я его до такой степени. В школе знала, но… сколько времени прошло. Хочешь, чтобы я ему позвонила и устроила допрос?

– А ему можно позвонить? – вдруг спросил Максим.

– Нет, сам он может, а так нет. Мы же и в прошлый раз письмами обменивались.

– То есть, ему нельзя позвонить и сказать, что я приеду на днях. Туда сколько добираться?

– Смотря как ехать? Поездом дня полтора – два, смотря каким. На автобусе – далеко. На машине?

– А я же в аренду машину могу взять? – спросил Максим.

– Наверное, можешь, но это ещё дольше будет – спать тебе же нужно будет?

– А ты там сама была когда-нибудь?

– Нет, нечего там делать. Это не такой старый округ – лет пятьдесят. Там какое-то месторождение нашли – под это дело заводов понастроили и военную часть поставили. Никакой исторической и культурной ценности. Нет, не смотри так, – Сара засмеялась, – я не выпендриваюсь.

– Да я молчу. А округ большой?

– Да, не маленький. Да ты атлас купи, если своим ходом поедешь, всё и изучишь. Ну, ты точно решил ехать?

– Да, – уверенно сказал Максим. – Если, конечно, не случится чудо, и я не встречусь тут с тем самым таинственным незнакомцем, который тут же мне всё выложит. Да, поеду. Может, возьму, кого с собой. Купера, например.

– Ой, – Сара вспыхнула, – боюсь, как бы вы там не застряли надолго, в местных кабаках. Не очень подходящий вариант.

– Да ладно, – Максим засмеялся. – А ты можешь написать Валдису? Предупредить его о том, что я приеду. Только не говори, зачем.

– Хорошо. Придумаю чего-нибудь.

– Ну, значит, договорились? – деловым тоном спросил Максим.

– По рукам, коллега, комитет по розыску Маргариты и разгадок тайн Города принимается за очередное дело. Как хорошо, что завтра пятница.

– Расскажи мне, как Валдиса там найти?

Яну Гашеку казалось, что он всё-таки вышел на след. Вот только на чей след, он до конца понять не мог. С одной стороны, он продвигался в деле, которое вёл Симба, и именно из-за которого он всё и начал, и именно это должно было его радовать больше всего, и именно от этого он теперь хотел оградить Симбу. Чутье опытного полицейского подсказывало ему, что докопаться до истины ни ему, ни Симбе не удастся никогда. Оставалось только определить предел, до которого можно было дойти и остановить его старшего товарища. А после свести счеты с Карлом. Это было дело принципа, поскольку какой-либо другой причины у него не было и, как он понял после разговора с Хайденом, быть не могло. И был это, по большому счёту, как он сам себе признался, спортивный интерес – не более, личное дело – не более. Обида за то, что Карл от него ускользал, не видя в нём противника не то чтобы достойного, но и вообще, противника, а то и, вообще, не видя его самого, Яна, как не горько ему было осознавать. Не удивил бы даже тот факт, что Карл, вообще, не знает о его существовании и ни разу не заметил его. «Раз так, – думал Гашек, – нужно дать ему возможность познакомиться со мной поближе… Дать ему возможность познакомиться со мной. Так лучше».

Глобальный масштаб! Так Ян охарактеризовал текущую ситуацию. И даже не текущую, а грядущую. Он, как и многие, оказавшиеся замешанными в сплетении событий, не осознавал до конца, что же на самом деле происходит, а лишь чувствовал, что происходящее имеет что-то, именуемое глобальным масштабом.

В пропаже Риты было действительно что-то необъяснимое. Даже, если в итоге выяснится, что всё это имело вполне логичные причины, то всё равно эти причины не будут иметь заурядный характер.

С этими мыслями Гашек пришёл в отель «Рапсодия» и ждал у входа Максима.

– Карл, значит, – Максим улыбнулся, выслушав Гашека, поведавшего ему о своей встрече с Гленом Хайденом.

– Есть ещё кое-что, – немного погодя сказал Гашек. Он, следуя совету Хайдена, не стал упоминать имени Манчини. – В целях твоей же безопасности я не могу рассказать тебе всего, но в схеме министерства задействованы криминальные структуры.

– Да уж, ты меня прямо удивил, – нашелся Максим.

– Я имею в виду, что кто-то из них также может быть причастен к похищению, возможно, их использовали.

– Кто? Министерство? – не понял Максим.

– Да нет. – Ян задумался. – Дракон.

– Исключено, – с полной уверенностью заявил Максим. – Ты кого имеешь в виду?

– Я же говорю, я не могу сказать.

Максим помедлил и решил всё же, что будет лучше, если между ними не будет никаких тайн.

– Ян, дай слово, что часть информации останется между нами, что бы ни произошло. Так надо. Каким бы пафосом это не казалось, но по-другому никак. Дай слово.

– Макс, ты о чем? Ну, хорошо, даю слово, – удивленно произнес Гашек.

– Не «ну, хорошо», а дай слово.

– Даю слово.

– Говоря о криминальных структурах, задействованных в какой-то там схеме, ты говоришь о ком-то конкретно. То есть, ты знаешь, кто задействован?

– Я даже не знаю, задействован ли он, вообще. Но, скорее всего, да.

– Не понял я, скорее всего, задействован, или, скорее всего, ты знаешь, кто.

– Скорее, задействован…

– И ты знаешь кто? – закончил Максим.

– Да, – нехотя ответил Гашек.

– Змей? – напрямую спросил Максим.

– Что? – Ян был искренне удивлен.

– Леонардо Манчини по кличке Змей, – уточнил Максим.

– Как ты…

– Я с ним знаком. Не буду рассказывать, как. Это скучная история, но, тем не менее, факт остается фактом. Я с ним знаком и виделся с ним вчера вечером. У него предложение от нашего общего друга по имени Карл. Думаю, это и есть его участие в вашей схеме. Я вот только не уверен относительно того, чья эта схема. Министерства или Дракона. Похоже, они сами друг друга запутали. Но, это лишь предположение. Наверняка, мы с тобой почти ничего не знаем.

– Но, как ты можешь быть знаком со Змеем? – не мог успокоиться Ян.

– Это ещё не всё, – Максим улыбнулся. – Наш начинающий репортер, Акира, встречается с дочерью Змея… И не знает об этом. А может и знает, но скрывает. Такие дела, Ян. Да, не спокойно в вашем королевстве.

– И не говори. – Гашек принял услышанное так, как оно есть. – А он что-то говорил…

– Нет, ты что, – прервал Максим, – ты хочешь узнать что-то о своих наркотиках? Нет, конечно. Он же не дурак. Он взял от меня то, что хотел. Я даже не знаю, что именно, но уверен, что он это получил. Я ему рассказал про Ветреный. Думаю, он также пробьет его, хотя, не уверен, что в этом есть смысл. Кстати, есть адрес самой фирмы? Фактический.

– Есть, но вряд ли по нему что-то располагается.

– Мало ли. Думаю, в субботу отчалить.

– Ты окончательно решил? Одному лучше не лезть, вдруг там действительно что-то есть.

– А ты думал, я собираюсь туда в надежде на то, что там ничего нет? Предложу Куперу, он художник вольный. Собственно, как и зять авторитета.

Гашек засмеялся.

– А что нужно было твоему «безопаснику», кстати? – спросил вдруг Максим.

– Не уверен, что ему нужно было что-то конкретное, но показалось мне, что его очень заинтересовала Белоснежка. Я намеренно обратил на это внимание. И его и Карла заинтересовало одно и то же.

– По разным причинам, скорее, – предположил Максим.

– Скорее, да, – согласился Гашек.

– Вот оно счастье! – Максим вспомнил подпись под рисунком Белоснежки. – Аманда Хаксли. Неожиданно ты стала объектом интереса такого количества мужчин, что, уверен, Холи Берри тебе бы позавидовала.

– Ты о чём? – не понял Гашек.

– Не обращай внимания. Кстати, а как с федеральным розыском? – спросил Максим и тут же поправился: – Общегородским.

– Тишина, – вздохнув, ответил Гашек, – все отделения получили запросы. Плохо, что фотографии нет. Только картинка, которую нарисовали с ваших описаний и словесный портрет.

– Во всех отделениях это во всех концах? Не только в Центре?

– Разумеется. И в западном округе тоже. Если ты о Драконе.

– Да я не только, я вообще, – медленно проговорил Максим.

– Ладно. – Гашек встал, приготовившись уходить. – Только маякни, как поедешь, а то, как бы тебя ещё в розыск не пришлось объявлять.

– Ничего, не потеряюсь.

– Знаешь, что меня совсем не удивило, когда я это понял? – философски безразличным тоном спросил Сурен Наирян, обращаясь к ГленуХайдену. – Не совру, если скажу, что я об этом думал и даже знал, но как-то никогда не сталкивался. Я и сейчас не столкнулся, но отчетливо понял.

– Отчетливо? – переспросил Глен.

– Именно отчетливо, – подтвердил Сурен.

– И что же?

– А то, что все эти бизнесмены высокого полета, эти владельцы заводов, с которыми мне пришлось встречаться в последние недели, намекая на проблемы, которые могут у них возникнуть в результате вполне вероятной смены политического курса, а именно, на переход с их капиталистических рельсов на рельсы плановые или, какие там ещё у коммунистов, не сильно этим обеспокоены. Они, конечно, обеспокоены и готовы, и уже приняли все мои пожелания, но… Они не высшая лига! Именно поэтому я не смог разглядеть в их глазах реальной озабоченности. Видел только готовность исполнить то, что им говорят. И знаешь почему, Глен?

– Потому что они не высшая лига, ты же уже сказал, – напомнил ему Хайден.

Беседа происходила в пятницу вечером, на следующий день после пробы Хайденом себя на оперативной работе, в ресторане, недалеко от здания Городского парламента. Хайден позволил себе выпить несколько рюмок коньяка, и был в крайне расслабленном состоянии – сказалась усталость и пережитый стресс: очень непривычно было выполнять поставленное ему директором задание, давая указание криминальному авторитету. Наирян поддержал приятеля и усугубил алкоголь в пределе, дозволенном им себе при встрече на не совсем деловом уровне.

– Именно так! – наклонившись ближе к Глену, шепотом произнес Сурен. – Есть кто-то, кто владеет владельцами, кто распоряжается их активами, кто покупает целые министерства, правительства, людей, нас с тобой. О них не знает никто, кроме тех, кому они дают указания. И это они дают нам деньги через этих акционеров, это они делают политику. Президент – никто, он их кукла, как и все там.

– Слишком примитивно, Сурен. Не находишь?

– Да плевать, что примитивно. Но это так. Может не совсем так, но где-то так. И поэтому ни мы с тобой, ни кто-либо ещё, ни народ в целом, никогда не сможет влиять ни на политику, ни на… что там ещё…

– На историю? – подсказал Глен.

– Да, на историю. Мы всего лишь можем делать карьеру в рамках, дозволенных этими, кому дозволено теми.

– Очень точное определение.

– А разве не так? Твой босс, я уверен, из тех, кто исполняет их указания. Да, тут без вариантов, директор Министерства Городской Безопасности не может решать, кому руководить Городом, ни генеральный прокурор, ни полиция, ни премьер-министр, они лишь проводники – слуги. И слуги далеко не народа. Мой босс, кстати, наверняка, там же. Хотя, может, даже он исполняет указание премьера, например. Фу ты, жарко аж стало. Ты никому этого не скажешь, Глен?

– Твоя фантазия, Сурен, вряд ли сможет претендовать на гриф «Совершенно секретно». Останови на улице любого, и он сможет потягаться с тобой в праве на обладание предположением того, каким образом устроена Городская власть. И поверь, ты услышишь много знакомого. И много вариантов, главным зерном которого будет наличие неизвестной силы, против которой бессильно что бы то ни было. Я аналитик, Сурен, не забывай. У власти бесконечное множество инструментов воздействия на массы. Твои подозрения, если и имеют под собой почву, не имеют практического смысла. Вообще, никакого смысла не имеют, даже, заметь, даже, если так всё и есть на самом деле. Тебя никто не услышит – это, во-первых, ты сам никому не захочешь рассказывать – это, во-вторых.

– Ты скучный, Глен. Умный, но скучный до безобразия. Так хочется порулить, а такое ощущение, что как я не рулю и не жму на педали, рядом сидит инструктор и рулит, и жмёт на свои педали так, чтобы я не дай бог ни срулил не туда или не превысил скорость, или не остановился в неположенном месте, или…

– Короче, тебя угнетает контроль, – помог Глен.

– Именно так, мой «горбезопасный» друг. Пойдем домой. Завтра суббота и мне нужно подготовить речь боссу к понедельнику. Итак, когда, говоришь, нам Роллана выпускать на арену?

– Где-то, через неделю. Ты сам поймешь.

– Мда, видимо, пойму.

– В понедельник обязательно организуй…

– «Спра-вед-ли-вость». Они на девятом месте. Никаких шансов. Будет наш Филипп Роллан Филиппом Справедливым. Я всё понял, Глен. Завтра запустим. После обеда босс заедет, вечером расскажу, как всё прошло. Всё будет как надо. Ты уверен, что недели достаточно?

– У нас выхода нет.

Глен подумал о том, что выхода нет и лично у него. Если со Змеем что-то сорвется… Об этом он старался не думать. Коста он доложил, что всё договорено и всё под контролем, что дополнительного вмешательства не требуется, что он лично отвечает за итог, что… Почему директор ему поверил? Наверняка, есть у него свои каналы для того, чтобы проверить достоверность информации. Или он действительно доверяет Глену? Глен боялся, как бы у него не сдали нервы. В воскресенье он уже будет всё знать. В воскресенье ему станет видна его дальнейшая судьба. А завтра?