Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Борис Ярне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 93 страниц)

Часть VI. Глава 10

– Ремон, организуй мне вечером встречу с Термитом. Но так, чтобы ни одна живая душа это не пробила. Понимаешь? После этого бери его под колпак. Добро?

– Будет исполнено, босс! – воскликнул Ремон.

– Да ладно, – рассмеялся Манчини, – что ты, как мальчик? Сегодня мне предстоит две встречи кое с кем… Ты знаешь. После разложу всё в цвет. Пока сам до конца план не нарисовал.

– Будем считать, что я так и думал.

– Хорош, Ремон!

– Ладно, ладно, договорились.

Манчини был уверен в том, что он не находится под круглосуточным наблюдением МГБ, так же, как и в том, что они будут встречать его где-то, где он очевидно может появиться, поэтому, чтобы они не опередили Карла, он выехал из дома рано утром, встретился с Ремоном, после чего отправился в зоопарк. Эта идея пришла ему в голову неожиданно, сразу же после того, как он вышел от Ремона. «А почему бы и нет, – подумал он, – там я не был с детства. Заодно посмотрим, на что способны… Кто они, интересно, всё же? Слуги Дракона?»

Леонардо стоял перед стеклом террариума, кишащим ядовитыми змеями, когда услышал за спиной уже знакомый голос:

– Вас прозвали Змеем за ваш смертельный яд?

– Нет, что вы. – Манчини развернулся к Карлу. – За мою мудрость.

– Надеюсь, ваша мудрость помогла вам принять правильное решение.

– Правильное для вас, вы хотите сказать? – спросил Леонардо.

– Правильное для нас, – парировал Карл.

– Насколько я помню, вы не торгуетесь?

– Насколько я понял, вы намерены это осуществить.

– Приятно иметь дело с партнером, понимающим тебя с полуслова. Начну с того, что было. А именно, было две тонны товара. Полтонны вы вернули, плюс деньги за них. В итоге, у вас тонна в разных измерениях. Я прав?

– А с чего вы взяли, что первую партию с вашими деньгами мы вернули?

– Дорогой Карл, вы же не считаете меня настолько слепым и, как бы сказать, себя не обидев, недогадливым.

Карл исподлобья метнул в сторону Манчини острую молнию своего ледяного взгляда и тут же отвел глаза в сторону.

– Ну, так как же, я прав? – снова спросил Манчини.

– В чём-то, – уже улыбнувшись, ответил Карл.

– Вы согласны с тем, что это несколько несправедливо? Итак, всего мы имеем две с половиной тонны. Тонну вы уже получили. – Змей выдержал паузу. – А от тонны я уже избавился…

– Очень жаль, – холодно произнес Карл и добавил: – Вас.

– Я ещё не закончил. Остаются еще полтонны. Так вот их я и намерен вернуть. И не просто вернуть, а, если я правильно всё увидел, удовлетворить все нуждающиеся в этом стороны. Если всё пройдет ровно, думаю, результат компенсирует вам перенесенные финансовые неудобства. Одним словом, шестьдесят процентов оказываются вашими в чистом виде, а сорок в качестве своеобразного бонуса. Заметьте, мог ограничиться шестьюдесятью. Но, я не прочь с вами дружить.

Карл молчал.

– Вам даже не интересно, что это? – искренно удивился Змей.

– Когда вы намерены реализовать свой бонус?

– Думаю, в первую половину ближайшей недели.

– Не промахнитесь, господин Змей, – подняв голову вверх, произнес Карл, – мудрый змей. До встречи.

Он развернулся и быстрым шагом направился прочь.

Подъезжая к дому, Манчини сразу же заметил автомобиль, хоть и не тот, что был два дня назад, но определенно принадлежавший «горбезопасности». На этот раз, он, не успев выйти из своей машины, поймал на себе взгляд одного из представителей власти. Этим взглядом тот предложил ему ехать за ними.

«Грамотно, – подумал Леонардо, – они меня оберегают, не желая засветить кому-нибудь. Что ж, пока я им нужен. Хотя, собственно, себя они тоже светить не желают».

– Если всё сложится, свой бонус вы отхватите в первой половине ближайшей недели, – объявил Манчини Хайдену. «Чёрт возьми, – тут же подумал он, – никакой фантазии – одни и те же слова».

– Как мы об этом узнаем? – спросил Глен.

– Вы же следите за тем, кто вам, собственно, нужен? – вопросом ответил Леонардо.

Хайден скупо улыбнулся.

– У меня всё, – весело сказал Леонардо.

– Мы надеемся, прокола не будет, – строго произнес Глен.

– Постараюсь не промахнуться, – обнадежил Манчини и снова подумал: «Да что ж за черт? Опять!»

– А скажите, – вдруг начал Леонардо, – что это у вас за манера такая, говорить от себя во множественном числе, вы по-другому не умеете? Вы, будучи в составе вашей организации, себя личностью не ощущаете, собой, тем, кто говорит за себя?

Хайден оторопел от неожиданности.

– Ладно, не обращайте внимания, – осекся Манчини.

Поздно вечером, практически ночью, Манчини заехал к Ремону. Вид у него был измученный, что последний сразу заметил и чему был крайне удивлен.

– Лео, я тебя таким выжатым, кажется, не видел никогда. Это Термит?

Манчини упал в кресло.

– У тебя пиво есть? – отрешённо спросил он.

– Пиво? Ты, определенно, меня поражаешь. Джин, виски. Не хочешь?

– Нет, давай, лучше, пиво, – прошептал Леонардо.

– Как скажешь. – Ремон пожал плечами и вышел.

Леонардо закрыл глаза.

– Итак? – Ремон открыл две бутылки холодного пива и разлил по кружкам.

– Короче, Ремон, расклад такой: полтонны порошка закидываем Термиту. Это раз…

За каких-то пять минут Манчини изложил Ремону весь свой план.

– Ты сумасшедший. Я уже говорил тебе? – заключил Ремон.

– А я говорил тебе, что сумасшедшие вершат революцию?

– Акира собирается сдавать свою статью на следующей неделе, так что, как он не жаждал, а покинуть свою Лалу и отправиться с нами на поиски приключений у него не вышло, – говорил Максим Куперу.

– А ты хотел посадить его за руль и всю дорогу пить пиво? – спросил Джон.

– Кстати, хорошая идея, – рассмеялся Максим, – поздно подкинута.

– Ты успел поменять права?

– Да, за пять минут. Нонсенс. И, если честно, я не понимаю, как так можно.

– Ты о чём?

– Я показываю свое водительское удостоверение, выданное мне не то что в другой стране, городе, а в другом мире, и мне без вопросов выдают новые.

– Общество доверия. Оценил? – весело заметил Джон.

– Совсем вылетело из головы, что с моей тачанкой, и где она. Кстати, я ни разу не встретил автомобилей наших марок, российских. Все видел: немцев, японцев, англичан, американцев, корейцев, даже китайцев, а наших нет.

– Если ты думаешь, что я понял, о чём ты сейчас говорил, то ты ошибаешься.

– Как бы, так сказать. Не то, чтобы меня это удивляет, просто, за державу обидно. Да ладно, это я так. – Максим задумался. – И всё же, не могу я понять, откуда у вас автомобили из нашего мира.

– Ё-мое, Макс! То ты не можешь понять, откуда у нас немцы, японцы и американцы. Теперь ты не понимаешь, откуда у нас автомобили их производства. Начинать-то уж нужно с самого начала. Не тормози.

– Не бери в голову, – продолжил Максим. – Никогда я видимо не успокоюсь с этим… Этим… Да как это всё назвать-то?

– Не парься, Макс. Что ты, в самом деле, опять начинаешь. Забыл, что у нас совершенно другие задачи?

– Да, согласен. Пожалуй, пора спать. Выезд в девять. Ты уверен, что в понедельник мы уже будем на месте?

– Ну, я же не видел, как ты водишь, – Купер улыбнулся, – во вторник утром-то уж точно. Так, уже поздно. Нужно выспаться. Давай на расход.

– Давай. В девять у «Бомбы»?

– Может, пораньше? Перекусим тут и в путь.

– Договорились.

Ложась спать, Максим ощутил лёгкое волнение, волнение, присущее человеку, обуреваемому с одной стороны любопытством и жаждой разгадать тайну, с другой чувством ответственности за собственные действия, связанные с разгадкой этой тайны и тем, что разгадка должна в конечном итоге принести. А также страхом неизвестности, скрывающейся за тайной, и даже её успешной разгадкой.

В девять часов следующего дня, в воскресенье, 9 сентября, после легкого завтрака Максим с Джоном, погрузились в «Тойоту» Купера и выехали из центра Города.

Часть VI. Глава 11

Особняк, предназначенный, как правило, для частных торжеств или конференций, рассчитанных на узкий круг участников, расположившийся в живописном местечке, в трех часах езды от центра Города, на берегу моря, был окружен зеленью – плотным кольцом изящных деревьев и декоративного кустарника, защищавших оазис от континентальных ветров и дающих насладится лишь солёным морским дуновением. Песчаный берег, огороженный невысоким заборчиком, уходящим немного в воду, напоминающим о том, что триста метров полосы являются частным владением, был настолько чист и гладок, что создавалось впечатление, что кроме прилива и отлива к нему никто не прикасался.

Хозяин особняка отличался исключительным молчанием и кроме как о сумме арендной платы никогда ни о чём не спрашивал своих клиентов. Далеко немногие знали об этом чудном месте, но хозяин особняка никогда не ощущал недостатка в клиентуре. Обслуживающий персонал был минимален, нанимался в Городе в различных агентствах и постоянно менялся.

Репутация заведения была безупречна настолько, что даже события, произошедшие в нем 10 сентября, не смогли её подмочить и оставили в тайне его, его месторасположение и его хозяина.

А события эти пронеслись столь стремительно, что участникам и зрителям показалось, что какой-то невидимый оператор намеренно включил ускоренную перемотку и фактически отключил звук. Началось всё и всё мгновенно закончилось. Молния, рывок и финал.

Лишь три человека, знавшие что-то или догадывающиеся о чём-то, что должно было произойти, находились в зависимости от другого оператора, решившего сделать с событиями обратную манипуляцию, а именно, пустить замедленную перемотку и совсем отключить звук. Это были Леонардо Манчини, Глен Хайден и Карл. Они ждали финала. Они зависели от финала, они надеялись на нужный каждому из них финал.

А вот что произошло в ускоренной перемотке.

Некое частное лицо арендовало описанный особняк на понедельник, 10 сентября. Некое частное лицо пригласило туда на встречу другое частное лицо. Последнее лицо было не настолько уж частным, во всяком случае, очень даже общественным. Первым лицом был Тадеуш Буковски по кличке Термит. Другим же, Диего Санчес – лидер коммунистической партии и кандидат в президенты.

Буковски был в особняке уже с утра. Санчес подъехал к двум. За большим накрытым столом они сели втроем: Санчес, его коллега и правая рука по коммунистическому движению и Буковски. Охрана Санчеса оказалась не настолько проворной в отличие от спецназа МГБ, в одно мгновение поставившим особняк под прицел аудио и видео наблюдения.

Очень быстрая перемотка. О чём они говорят? «Прослушка» не успевает сообразить, только пишет. Изображение идеально – просторная гостиная, огромные стеклянные окна. Они как по указке расположились с противоположной морю стороны.

– Разумеется, безналичные перечисления не рассматривались. Как и с Фридманом, всё по той же схеме.

– Конечно, конечно, никто не спорит, но есть одно «но».

– В вашем деле всегда «но».

– Но зато и никогда однозначного «нет».

– Как, собственно и «да».

Кто это говорит, кому, потом специально обученные люди разберутся. Совместят с картинкой.

– Политика – опасная игра.

– Ваша игра не менее опасна.

– Так мы партнеры, ведь так мы решили на днях.

– И мне нужен партнер для партнерства с вами.

– Вы о чём сейчас?

– Для начала о наличных.

– Постойте.

– Прямо сегодня, здесь… и сейчас.

К особняку подъехал лимузин. Охрана рассыпалась. Охрана трех авторитетных личностей плюс «спецназ» и никто друг друга не заметил. Перемотка ускорила темп.

– В чём дело, Термит?

– Всё более чем отлично. Знакомьтесь.

– Я знаю, кто это. Я много слышал о Чене. Это и есть ваш партнер для партнерства с нами?

– Вы правы, господин Санчес.

– Термит! Мы для чего встречаемся?

– Господа, Чен очень импульсивен и подозрителен.

– Последнее особенно верно.

– Предлагаю спуститься и заняться небольшим делом. Простите, господа мы ненадолго.

Перемотка ускоряется. Те фразы, что мы отмечаем, это лишь то, что успеваем отметить. Всю беседу воспроизвести не удается. Как всё стремительно.

«Веди, веди их, не дай пропасть. Подключай восток. Не перебейте друг другу звук. Мне нужно видеть и слышать всё», – командует руководитель операции «спецназа».

– Вот товар.

– Вот деньги.

– Твои люди проверят товар?

– А твои деньги?

– Чен?

– Термит? Мы же партнеры. Я уверен, ты не подведёшь меня.

– Спасибо, Чен. Чистый героин.

– Настоящие деньги – целый мешок – столько, сколько хотел, хотя я хотел…

– Понимаю, Чен. Ты сейчас поймешь, что это такие инвестиции, что чуть больше, чуть меньше…

– Все же, пусть мои люди проверят товар.

– Подождем?

– Пару минут.

«В точку, – ликует «спецназ», – хреновый звук, но расслышать можно»

«Шеф, они в подвале».

«Ладно, не отвлекайся».

– Шеф, героин тот же.

– Я так и думал.

– Ты о чём, Чен?

– Такое ощущение, что все доят одну и ту же корову, но об этом сами не догадываются. В общем, мне это по «болту».

– Возьми мешок.

– Ты всё же решил пересчитать?

– Нет, Чен, просто такую массу денег мне не поднять, только моему бойцу.

– Ха-ха, Термит, твоя сила в голове.

«Ведем, ведем, – занервничал «спецназ», – сейчас пропадут».

Санчес очень удивился, увидев идущего рядом с Термитом широкоплечего молодца с большой сумкой.

– Инвестиции в ваше будущее.

– В наше будущее.

– Здесь…

– Здесь достаточно, чтобы… попробуйте сами.

«Санчес взял сумку! Открой, посмотри, посмотри, неужели не интересно?»

– Можно взглянуть?

«Молодец, коллега, – снова возликовал «спецназ».

Скрипнула молния.

«Видно!»

– Итак, вы понимаете, господа, насколько всё серьезно.

– Серьезна не сумма в ваших руках, а то, откуда она взялась.

– С Князем мы договаривались не обсуждать эти темы. Мне это не нужно знать.

«Проклятье!» – разочаровался «спецназ».

– Да Князь был крысой.

– Чен, здесь все уважаемые люди. Не стоит.

– Ну тебя, Термит. Во-первых, мы сядем за стол когда-нибудь? Дело сделано. Давайте «тереть» дела грядущие.

– Справедливо господа, хотя надеюсь, теперь я и вас могу называть товарищами. Присядем.

Ускоряйся перемотка, много лишних общих фраз, пафоса, и никакой конкретики.

– Товар.

– Вложения.

– Вложения от сбыта товара.

– Легальный бизнес.

– А что, если?

– Ни в коем случае.

– Будущее нас рассудит.

– В белых перчатках революцию не сделаешь.

– И всё же мне кажется…

«Господи, ну, сколько можно? Или достаточно, – терял терпение «спецназ», – в принципе, достаточно, но всего лишь слово, произнеси слово».

– Вы о чем?

– О белых перчатках.

– Так и что, коллега?

– Хватит мудрить. Никогда не думал об этом, но вдруг пришло в голову, сколько мне будет стоить депутатское кресло?

– Зачем оно вам, Чен? Если мы будем с вами…

– Или мы будем с вами.

– Если мы будем вместе…

– Так о перчатках.

– Ну что вы всё заладили?

– Чен, держи себя в руках.

– Ты мне не указывай. Я задал конкретный вопрос. Может, я передумаю, но сейчас мне интересно.

– Насколько я понимаю, это деньги от товара, имя которому наркотики?

«Слава всем святым! Дальше».

– И что?

– Чен, не надо, не заводись.

– Это кто, вообще? Да, это деньги от наркотиков. Вы их не возьмете?

«Внимание».

– Минуту, товарищи.

– Нет, ответьте мне, вот вы, товарищ Диего. Вы не возьмете деньги от продажи наркотиков? Деньги, которые помогут вам занять президентское кресло.

– Товарищи.

– Господа, не о том вы.

– Термит, я не с тобой.

– Товарищ Санчес, вы возьмете деньги от продажи наркотиков?

– Не стоит, Диего.

– Дело в том…

– Вот вы политики, скользкие существа. Как с вами можно иметь дело? Я не буду его иметь, пока вы не ответите на вопрос. Возьмёте деньги?

– Да, деньги возьму. Для нашего общего дела.

– Деньги от продажи наркотиков?

– Послушайте, Чен, вам это так принципиально?

– Тут же все свои. Никто же нас не пасёт, надеюсь? Только мы.

– Друг друга.

– Если деньги помогут в борьбе против нынешней прогнившей, коррупционной, преступной власти, возьму деньги и от продажи наркотиков.

«Спектакль окончен. Фас!»

Что такого Манчини сказал Термиту остается загадкой, во всяком случае, Хайдену он этого не сообщил. Простейшая операция, элементарное исполнение. Ребенок мог до такого додуматься. Но, почему-то никак, ни у кого не получалось.

– Вам легко лишать жизни людей, или давать на это указания?

– Нет, я просто-напросто борюсь за выживание. Термит бы долго не стал молчать. Даже, если бы он молчал сам по себе, Чен бы его вытряс. Так что, спасибо за услугу.

Термита нашли мертвым в камере, на следующий же день после ареста. Констатировали инсульт.

– Согласитесь, всё элементарно? – Манчини выражал спокойствие, потягивая сигаретный дым.

– Санчес повёлся слишком… слишком всё просто.

– Халява привлекает всех, даже таких, как Санчес, – Леонардо ухмыльнулся. – Это Термит постарался. В нём я не сомневался, не зря же он был мозгом Князевой группы. И в Чене я не сомневался ничуть. Хотя, из тех скудных фраз, которыми вы мне описали операцию, он пошёл очень далеко. Переиграл самого себя. Ваш босс должен быть доволен.

– Да уж, – скупо согласился Глен.

– Что-то не так?

– Всё так, – улыбнулся Глен.

Если бы что-то прошло не так, Хайден даже не знал, что бы с ним сделали. За последние несколько дней он потерял несколько лет жизни. И, по сути, удачей он был обязан Змею. Ему казалось, что Змей чувствует это.

– Чена вы долго держать не будете? – спросил Манчини.

– А зачем он вам? – поинтересовался Хайден, хотя заранее было договорено и о том, что Термит должен быть убит в самое ближайшее время, и о том, что с Чена снимут обвинения через какое-то время.

– Мне? – переспросил Манчини. – Мне он нужен с той же целью, что нужен был нам только что. Надеюсь, вы не будете углубляться.

– Мне это не интересно.

– Итак, касательно наших интересов. Я перед вами чист. И… я, простите, могу быть свободен?

– Как договаривались.

– Я удовлетворил ваши интересы? – Манчини выражал спокойствие, потягивая сигаретный дым.

– У вас тонкий аналитический ум. Я не буду лгать вам. Вы догадались о том, о чём я только сейчас догадываюсь. – Карл старался держаться жестко.

– То есть вы не были уверены в связи вашего, как там его… с господами из МГБ? Прямой связи.

– Всё очень просто вышло.

– По-детски, вы хотите сказать? Но, мы совместными усилиями добились цели.

– Вполне возможно.

– Вы бываете когда-нибудь удовлетворены результатом чего-либо, Карл? – спросил Леонардо.

– Никакой результат не бывает конечным. Вы меня понимаете?

– Ладно, а мы с вами? Я перед вами чист. И… я, простите, могу быть свободен?

– Ну что ж… – Карл задумался.

– Да ладно же, признаетесь, ваш босс доволен больше чем, если бы вернул себе порошок в полном объёме. Я прав? Ну, я же прав?

– Отчасти, – Карл скупо улыбнулся. – Но, уверяю вас, на этом всё не закончится.

– В этом я и не сомневаюсь.

Так долго и муторно всё двигалось, а разрешилось в один день.

И каждый был уверен в том, что на этом этапе, а это именно этап, всё не закончится. Кроме того, параллельно бурлило множество задач, которые в любой момент способны будут их всех заново пересечь между собой.

А Максим с Джоном Купером неслись на запад.

Часть VII

За окном бушевал шторм. Свеча, стоявшая на столе, едва заметно дрожала. И дрожала она совсем не из-за движения воздуха. Ей становилось не по себе от того, что разворачивалось за окном. Тьма закрыла собой стихию, о масштабе которой можно было судить лишь по её жуткому напряженному голосу, голосу, рвущемуся развернуть всю мощь, скопившуюся в терпеливо сжатом кулаке закованного деяния.

– Если ты не живёшь деятельной жизнью, но даёшь нести себя вялому течению обстоятельств, то в определённый момент ты сталкиваешься с катастрофой. И если ты по натуре личность недеятельная, или, даже не склонная к какому-либо действию, то тебя сломает. Сломает и вышвырнет вон, на обочину жизни. А эта обочина до того переполнена, что давно превратилась в стену, преграждающую путь тем, кто знает свою цель и движется к ней, чего бы ему это не стоило.

– А если у меня нет цели, но по натуре я деятельный или, как вы сказали, склонен к действию?

– Тогда катастрофа поможет тебе, придаст импульс, и ты должен будешь обрести цель, просто обязан, иначе конец твой – обочина.

– Насколько я могу предполагать, вы считаете, что в массе своей люди бездеятельны. Именно поэтому растут стены?

– Именно так. Именно поэтому человечество в целом несчастно.

Мощный порыв ветра ударил в стекло окна. Свеча колыхнулась.

– Но те, кто обрёл цель, те, кто обрел счастье быть деятельной натурой, они-то?

– Им тяжело в мире стен. Они сражаются и в большинстве своём гибнут. И гибнут очень часто нелепо, в силу безразличия и непонимания стен, неприятия, нежелания быть услышанными стенами, тупого ленивого упрямства стен, инертности масс стен, боящихся любых движений и любых перемен. Стена хороша тогда, когда защищает тебя от врага снаружи, но не тогда, когда не пускает наружу тебя, сама, становясь тебе врагом.

– Но катастрофа? Она способна разрушить стену?

– Всё может быть. Катастрофа – крайняя черта. Понимающие её близость стараются не допустить её приближения и приступают к действию.

– И их мало?

– Их крайне мало. В основном они одиноки. И именно поэтому им необходимо обладать не дюжей силой, чтоб встать на свой путь без поддержки.

– А если они не обладают должной силой?

– Должны приобрести. Цель поможет, должна помочь, обязана укрепить их в сознании своего пути и придать уверенности. Они станут сильными. Обязаны стать сильными.

– Или же их ждет обочина…

– Или же их ждет обочина.