Текст книги "Великая Отечественная на Черном море. часть 2 (СИ)"

Автор книги: Борис Никольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 47 страниц)

С наступлением рассвета 3 июля 1942 года на поле аэродрома и вокруг него разгорелись жестокие бои. Начались танковые атаки фашистов. Со всех сторон из капониров, предназначенных для самолетов, на танки бросались с гранатами красноармейцы и краснофлотцы. В этот день отражением атак руководили инициативные командиры.

По воспоминаниям военврача И. Иноземцева, возле землянки, где он находился по ранению, руководил боем и стрелял по щелям танков инженер-майор, высокий и широкоплечий, из аэродромной команды. При каждой танковой атаке он выбегал из землянки и кричал: «Товарищи! Способные держать оружие, выходите, на нас опять идут танки!» Из его землянки то и дело выскакивал с наганом легкораненый лейтенант в армейской форме. Он бежал со связкой гранат во весь рост, а затем после броска гранаты полз по земле по-пластунски. В этих боях подбили два танка. Один загорелся и ушел, второй опрокинулся в воронку из-под авиабомбы. После контратаки собирали патроны и набивали пулеметные ленты, готовились к следующему бою. Атаки чередовались с бомбежками и артобстрелами. Землянки переполнены ранеными. Жарко, душно, жажда, морская горько-соленая вода вызывала еще большую жажду. Всех не покидала надежда на приход наших кораблей.

День 3 июля 1942 года, как отмечает старший лейтенант Г. Воловик, который находился на позициях 55-го зенитного артдивизиона, был днем кошмара. В этот день погибло и было ранено множество людей.

15 ч 00 мин. Военный совет флота получил телеграмму с резолюциями Буденного и Исакова: «На побережье СОР есть еще много отдельных групп бойцов и командиров, продолжающих оказывать сопротивление врагу. Необходимо принять все меры для их эвакуации, посылая для этой цели мелкие суда и морские самолеты. Мотивировка моряков и летчиков невозможности подхода к берегу из-за волны неверная, можно подобрать людей, не подходя к берегу, принять их на борт в 500-1000 м от берега. Прошу приказать не прекращать эвакуацию, а сделать все возможное для вывоза героев Севастополя. Ватутин, Рыжков».

16 ч 00 мин. Ответ Октябрьского: «Москва, Генштаб. Ватутину, Буденному, Исакову, Алафузову. Операции по съемке и вывозу отдельных групп начсостава, бойцов СОР не прекращались и не прекращаются, хотя это связано с очень большими трудностями и потерями корабельного состава. Подводные лодки прорваться в Севастополь не могут. Все фарватеры противник закрыл своими катерами. О трех подлодках еще не получены сведения, где они, хотя все сроки их возвращения прошли. Вернувшиеся лодки весь путь преследовались авиацией, катерами-охотниками, на каждую лодку сброшены сотни бомб. Еще не вернулись два катера МО. Сегодня посылаю еще шесть катеров МО, которые вернулись. Каждый доставил больше сотни человек. Буду продолжать операции. Докладываю, что сопротивление врагу оказывается нормально (?). Октябрьский».

Как вам нравится такое развитие событий? Московское командование уговаривает адмирала Октябрьского активизировать действия по спасению гибнущих защитников Севастополя, а он отказывается, приводя какие-то несерьезные аргументы!!!

В 18 часов наши части отошли к 35-й батарее, и к вечеру линия фронта оказалась между верховьями Камышовой и Казачьей бухт. Таким образом, к исходу дня 3 июля, подытожил Пискунов, противник вышел на побережье юго-западной части Гераклейского полуострова, а начиная с утра четвертого июля, приступил к очистке бухт от осевших там воинов Приморской армии. Причем, район бухт Песчаной, Камышовой, Казачьей и Херсонесской он очистил от наших войск 4-го июля. Район Стрелецкой и Карантинной бухт – 5 июля. Очистка Ново-Казачьей (Голубой) бухты и 35-й батареи растянулась до 12 июля 1942 года и повторялась дважды 9 и 12 июля.

4 июля 1942 года.

00 ч 15 мин. Более двух тысяч защитников полуострова предприняли попытку прорваться в горы, прорвалось менее 200 человек. Фашисты открыли огонь по всем площадям Гераклейского полуострова. Район прорыва был освещен осветительными ракетами.

04 ч 00 мин. Начались массовые опускания бойцов к воде под скалы. У защитников осталась территория в районе мыса Херсонес размером примерно 3 на 5 км, где находились десятки тысяч бойцов и командиров.

05 ч 00 мин. Бои возобновились с новой силой. Вражеская пехота и танки рвалась к 35-й батарее и аэродрому. В течение дня атаки врага чередовались с бомбежками и артобстрелами. Группы приморцев и моряков, потеряв последнюю надежду на эвакуацию, на плотах, лодках, досках и вплавь уходили в море в надежде, что их подберут наши корабли. Немецкие самолеты расстреливали их из пулеметов.

06 ч 00 мин. Немцы с воздуха разбросали листовки с призывом сдаваться в плен. Реакции не последовало.

06 ч 30 мин. Началась огневая обработка всего участка обороны на Херсонесском полуострове.

07 ч 00 мин. Немецкая пехота начала штурмовать последнюю линию обороны. Атаки чередовались с бомбежкой и артобстрелами.

09 ч 00 мин. в газете «Правда» было опубликовано сообщение Совинформбюро о том, что 3 июля наши войска оставили Севастополь.

09 ч 00 мин – 10 ч 00 мин. Немцы расчленили оборону полуострова на участки, начали брать в плен оставшихся последних защитников Севастополя.

12 ч 00 мин. Немецкие танки с берега стали стрелять по плывущим в море морякам и приморцам, с моря заходили немецкие самолеты, расстреливая плывущих из пулеметов.

13 ч 00 мин. Некоторые группы, сопротивлявшиеся в районе аэродрома и батареи № 35, понеся огромные потери убитыми и ранеными, прекратили бой. 35-я батарея, где было много армейцев и моряков, упорно оборонялась, и гитлеровцы боялись туда врываться. В районе аэродрома собрался большой отряд из моряков и приморцев и продолжал ожесточенно сражаться с превосходящими силами противника.

14 ч 00 мин – 15 ч 00 мин. Измотанные в кровопролитных боях бойцы и командиры, последние защитники города, без пищи, воды, медикаментов и боеприпасов не могли больше продолжать сопротивление, немцы брали их в плен.

18 ч 00 мин. Противник занял побережье юго-западной части Гераклейского полуострова. Разрозненные подразделения защитников города продолжали отходить к ББ-35. Катера противника подошли с моря к Херсонесскому полуострову и, проходя вдоль берега, вели огонь по скрывавшимся в нишах и пещерах, но не сдававшимся защитникам Севастополя.

19 ч 00 мин. Противник очистил от наших войск район бухт Песчаной, Камышовой, Казачьей и Херсонесской.

5 июля 1942 года

00 ч 00 мин. В ночь на 5 июля в развалинах 35-й батареи собрался старший военно-политический состав защитников. Было решено пробиваться в горы, а там перейти к партизанским методам борьбы. Такие попытки отдельными группами предпринимались и раньше, но все они были обречены на провал. И все же, как и было решено, ночью было решено прорваться. Завязался бой, защитники города понесли значительные потери, но прорваться в горы не смогли.

02 ч 00 мин – 03 ч 30 мин. Из Новороссийска в Севастополь снялся последний отряд сторожевых катеров в количестве 6 единиц: СКА-039, СКА-0175, СКА-0108, СКА-088, СКА-074 и СКА-071.

05 ч 00 мин – 18 ч 00 мин. Укрываясь от сильного огня противника, защитники Севастополя спустились под обрывистые скалы. И под кручей, разбившись на группы, продолжали сопротивление. Враги прочесывали пулеметно-автоматным огнем скалы, бросали вниз сотни гранат. Немцы стали закладывать динамит и подрывать скалы, ибо со стороны суши укрывшиеся под скалами севастопольцы были малоуязвимы. В выступах и пещерах крутого берега образовалось несколько ярусов, где томились обессиленные от голода и жажды герои.

17 ч 00 мин. По приглашению отдела пропаганды 11-й армии в Севастополе побывала группа иностранных журналистов, осмотревшая руины города и его окрестности.

18 ч 00 мин. Противник зачистил от наших войск район Стрелецкой и Карантинной бухт.

11 ч 00 мин – 14 ч 00 мин. Несколько вражеских катеров подошли в район ББ-35.

Немцы в мегафон кричали: «Рус, сдавайсь! Мы откроем огонь и уничтожим всех!» Сделав несколько выстрелов, катера удалились.

11 ч 35 мин – 19 ч 08 мин. Отряд катеров: СКА-039, СКА-0175, СКА-0108, СКА-088, CKA-074 и СКА-071 на переходе из Новороссийска в Севастополь подвергался семи атакам самолетов противника.

23 ч 00 мин – 24 ч 00 мин. Катера СКА-088 и СКА-0108 прибыли в район Херсонесского полуострова. Противник отвел свои войска с Гераклейского полуострова и оставил по всему побережью от Херсонесского маяка до Георгиевского монастыря усиленные посты.

6 июля 1942 года

00 ч 00 мин – 01 ч 00 мин. Катера СКА-088 и СКА-0108 подошли на расстоянии 100 метров от берега от м. Фиолент до Херсонесского маяка. В 00.11 по катерам был открыт с берега огонь. Людей не было видно. В 01.00 катера взяли курс на Новороссийск.

00 ч 53 мин – 02 ч 09 мин. Катера СКА-039 и СКА-0175 подошли к пристани ББ-35. С берега начался ружейный обстрел. Подобрали людей с плота. В 02.09 был убит командир отряда катеров – ст. лейтенант Щербина, катера легли на обратный курс.

01 ч 20 мин – 02 ч 25 мин. Катера СКА-074 и СКА-071 подошли к берегу, прошли от мыса Фиолент до Херсонесского маяка. Людей не обнаружили. Легли на обратный курс и в тот же день прибыли в Новороссийск.

00 ч 40 мин. Попытка прорыва наших бойцов в горы между мысом Фиолент и Балаклавой. Практически все наши бойцы погибли или попали в плен.

04 ч 55 мин. Катера СКА-088 и СКА-0108 обнаружили шлюпку, с которой сняли 12 военнослужащих.

13 ч 42 мин. Катера СКА-088 и СКА-0108 прибыли в Новороссийск.

18 ч 15 мин. Катера СКА-039 и СКА-0175 прибыли в Новороссийск.

23 ч 00 мин. Отдельные группы пытались пробиться к партизанам.

7 июля 1942 года.

00 ч 00 мин. Отдельные группы пытались пробиться к партизанам.

10 ч 00 мин. Со стороны моря к ББ-35 подошли два немецких катера и открыли огонь. Затем немцы предприняли попытку прорваться внутрь помещений ББ-35, но были отбиты, отошли на катера, которые через 10-15 минут ушли.

23 ч 30 мин. Отдельные группы пытались пробиться к партизанам.

8 июля 1942 года.

00 ч 00 мин. Отдельные группы пытались пробиться к партизанам.

16 ч 00 мин. Немцы начали лить в башни ББ-35 мазут, смешанный с керосином и бензином. Набросали зарядов и подожгли. Начались взрывы и пожар.

9 июля 1942 года.

07 ч 00 мин. Первая зачистка от наших войск района Ново-Казачьей (Голубой) бухты и ББ-35. На горизонте показались катера. Многие приняли их за свои, увидев в этом спасение. Катера все ближе подходили к берегу, но огня никто не открывал. Вскоре стало ясно, что это вражеские катера, которые блокировали осажденных защитников с моря.

08 ч 00 мин – 12 ч 00 мин. В боях против защитников Севастополя участвовали итальянские сторожевые и торпедные катера, которые получили приказ принять участие в штурме, т.е. заблокировать выходы из форта. В море вышли 4 катера, экипажи которых были вооружены автоматами и ручными гранатами. Маленькая группа итальянских моряков проникла с моря в галереи. Поднятый ими шум, стрельба из автоматов и взрывы гранат ввели обороняющихся в заблуждение относительно количества атакующих, что помогло врагу сломить оборону наших воинов.

08 ч 00 мин – 19 ч 00 мин. Немецкие катера 30-40 минут вели огонь из пушек и пулеметов и потом ходили целый день вблизи ББ-35. Немцы повторили выкуривание из батареи, начали лить в башни ББ-35 мазут, смешанный с керосином и бензином. Снова большой рпожар.

10 июля 1942 года.

00 ч 00 мин – 24 ч 00 мин. Катера противника лежали в дрейфе вдоль побережья, огонь по берегу не открывали.

08 ч 00 мин – 18 ч 00 мин. Противник закрыл выходы из башен и проник в командный блок ББ-35.

11 июля 1942 года.

00 ч 00 мин – 24 ч 00 мин. Катера противника лежали в дрейфе вдоль побережья, огонь по берегу не открывали.

12 июля 1942 года.

08 ч 00 мин – 11 ч 00 мин. Противник занял позиции по краю берега у батареи и забрасывал берег ручными гранатами.

11 ч 00 мин – 14 ч 00 мин. Вторая зачистка от оставшихся защитников района Ново-Казачьей (Голубой) бухты и ББ-35. С катеров на надувных лодках были высажены на прибрежную полосу автоматчики. Наши воины, полуживые от голода, ран, жажды и усталости были взяты в плен. Перед автоматчиками, цепью стоявшими вдоль берега, шли измученные, но не покоренные воины, защищавшие Севастополь до последней возможности и до конца выполнившие свой долг перед Родиной.

Что касается зачистки берега Херсонесского полуострова между маяком и 35-й батареей, то по данным В. Мищенко за Херсонесской бухтой в сторону маяка был участок берега, где до 17 июля скрывалась группа наших воинов. Отдельные группы бойцов продолжали прятаться в различных районах Гераклейского полуострова до 17 июля и, возможно, до начала августа 1942 года.

Хронологическая таблица, фиксируя основные события, не способна дать полной объективной картины происходящего в эти дни на Херсонесском полуострове, но имеемые в ней данные являются основой для дальнейшего накапливания информации по последним дням борьбы за Севастополь.

Подведем итог. С 1 и по 10 июля всеми видами транспортных средств (катера, подводные лодки, авиация, в том числе транспортная) из Севастополя было вывезено 1726 человек. Это, в основном, командно-политический состав армии и флота, раненые защитники и некоторые ответственные работники города.

Согласно архивным документам на 1 июля 1942 года в строю в войсках СОРа насчитывалось 79 956 человек. Можно считать, что в Севастополе оставалось 78 230 человек (без учета потерь, раненых, умерших в госпиталях и вывезенных на Кавказ в июне 1942 года). Почти такое же количество войск (79 539 человек) называют авторы второго тома «Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Однако, нельзя утверждать, что весь этот состав войск был пленен. Защитники Севастополя в июльских боях понесли потери, которые не поддаются учету. Остальные же были пленены, в их числе было немало раненых.

Основная задача защитников Севастополя сводилась к тому, чтобы как можно больше приковать на Севастопольском участке фронта немецко-фашистских войск и как можно больше уничтожить живой силы и техники противника.

Сколь успешно выполнил Севастопольский гарнизон свою задачу, это лучше всего видно из следующих фактических данных. Только за последние 25 дней штурма практически были обескровлены 22-я, 24-я, 28-я, 50-я, 132-я и 170-я немецкие пехотные дивизии и четыре отдельных полка, 22-я танковая дивизия и отдельная мехбригада, 1-я, 4-я и 18-я румынские дивизии и большое количество частей из других соединений.

За этот короткий период немцы потеряли под Севастополем до 150 тыс. солдат и офицеров, из них не менее 60 тыс. убитыми, более 250 танков, до 250 орудий. В воздушных боях над городом сбито более 300 немецких самолетов. За все 8 месяцев обороны Севастополя враг потерял до 300 тыс. своих солдат убитыми и ранеными. В боях за Севастополь немецкие войска понесли огромные потери, приобрели же руины. Немецкая авиация, в течение многих дней производившая массовые налеты на город, почти разрушила его.

С учетом наших потерь погибшими и пленными в последние дни борьбы за Севастополь, не следует слишком превозносить наши успехи, достигнутые в процессе обороны Севастополя.

На майской 1961 года военно-научной конференции впервые прозвучали обвинения в адрес командования СОР в том, что оставление позиций, которые войска занимали вечером 30 июня, лишило воинов возможности до конца исполнить свой долг и погибнуть в бою, и при отсутствии реальных условий для эвакуации привело к тому, что десятки тысяч защитников Севастополя были обречены на массовую гибель или позорный плен. Особенно убедительно и смело эти обвинения прозвучали из уст бывших военнопленных. После резкого выступления полковника Дмитрия Пискунова организаторы не решились ее продолжить на следующий день и объявили о завершении работы конференции.

Можно ли было всерьез принимать объяснения адмирала Октябрьского по низкой организации эвакуации с плацдарма, если сразу же после оставления города, оправдывая свои действия, Филипп Сергеевич напишет: «Последний мой приказ от 1.07.42 г. перед вылетом из Севастополя генерал-майору Новикову, который был оставлен старшим начальником, – «Драться до последнего, а кто останется жив, должен прорываться в горы к партизанам»? (Краткий отчет по итогам обороны Севастополя за июнь 1942 года. Июль, 1942 г. Краснодар).

Самое время ознакомиться с выдержкой из выступления адмирала Ф.С. Октябрьского на конференции: «Товарищи, обстановка тогда сложилась трудная. Севастополь был блокирован с земли, с воздуха и моря. В конце июня при помощи воздушных сил блокада достигла наивысшего предела. Даже подводные лодки не были в состоянии достигнуть берегов Севастополя, а о достижении их надводными кораблями и говорить не приходилось. В этих условиях встал вопрос, как быть? Если эвакуировать армию, то были бы потеряны армия и флот, оказавшийся (?) сильно приуменьшившимся из-за потерь в боях. В конечном счете была потеряна армия, но сохранен флот» (Из речи на конференции 1961года после роспуска президиума).

В работе этой конференции, проходившей в доме офицеров, принимало участие более 600 человек, многие их них прошли плен. В основном, это были бывшие младшие офицеры, старшины и матросы, которых такое объяснение не удовлетворило: они были свидетелями того, что именно подводными лодками вывозились с плацдарма материальные ценности, старший командный состав Приморской армии… А где же были обещанные Октябрьским корабли?

В 1962 году, к двадцатилетию борьбы за Севастополь на экраны вышел фильм «Трое суток после бессмертия». Хороший правдивый фильм, хорошие играли в нем актеры,  один только Крючков чего стоил… Быть может и борьбу на мысе Херсонесс после 2-го июля так же назвать – «Десять суток после бессмертия»?

Несомненный интерес представляет интервью, взятое у участника этой конференции Григория Замиховского. Григорий Ефимович – одессит, со студенческой скамьи призванный на флот, матрос-радист эскадренного миноносца «Бойкий», доброволец 1-го полка морской пехоты в боях под Одессой, защитник Севастополя, награжденный медалью «За Отвагу». Его свидетельства дорогого стоят:

«…Кто расскажет, что чувствовали тысячи голодных и израненных бойцов на скалах Херсонеса, когда немцы сверху закидывали их гранатами, да на головы мочились. Вы даже не представляете всю бездну отчаяния и черной убивающей тоски, которую пришлось испытать людям, брошенным своим командованием и обреченным на смерть и плен. А комиссар флота Кулаков, вдохновитель наш идейный. Узнал меня на последней встрече, подошел. Помнил он меня по одесским боям, – нас моряков, отличившихся в атаках, тогда ему лично представляли. Говорит мне – «Привет комсорг!». Взгляд мой увидел, сразу на часы смотрит – «Пора обедать» и отчалил. А я многих других комиссаров помню, которые с винтовкой в руках в атаку ходили и пулям не кланялись.

Не постеснялся адмирал после войны себе звезду Героя на китель повесить…

Я бы все понял и простил, если бы был у этих «полководцев» готов план эвакуации защитников города, но немцы его, скажем, – сорвали и не дали осуществить. Война, что поделать… Но когда до нас, бывших севастопольцев дошло, что никто и не думал нас спасать!... – как потом видеть эти «личности» в расшитых золотом мундирах?

Уже 20 июня мы все понимали, что шансов отстоять город нет. Одними штыками и геройской кровью мы немецкую технику не остановили бы… Тогда, на встрече, в 1961 году люди вставали с мест и спрашивали прямо у сидящих за длинным столом, на сцене, наших бывших руководителей обороны. – Почему нас предали? Почему нас бросили?

Октябрьский с трибуны: – «Успокойтесь товарищи. У нас был приказ Сталина и Буденного оставить город с целью организации эвакуации оставшихся защитников морем на Кавказ». Чекистов и политотдельцев вывезли… Ценные кадры, которые решают все. Я не обвинитель. У каждого своя правда, да и вообще, кому эта правда нужна сейчас? Я свое мнение никому не навязываю. Для кого-то Октябрьский, может, и герой, а для меня… Мы на послевоенных встречах спорили, обсуждая поведение Октябрьского в июле 1942 года, кто-то говорил, что командующий флотом был обязан находиться в штабе флота, в Поти и нечего ему было в осажденном Севастополе делать…

Сидим мы тогда на встрече, большинство в затрапезной одежде, потертых пиджаках, стоптанных ботиночках. Многие прошли через плен, а потом у них жизнь не особо заладилась, времена-то какие были… Октябрьский увидел как мы одеты, приказал всех одеть в парадную морскую форму и выдать по солидному денежному подарку. Многие приняли. А некоторые, не смущаясь, сказали – «Мы не девки, чтобы с нами заигрывать, нам этих подачек не надо. Вы бы лучше, товарищ адмирал, в сорок втором году о кораблях для эвакуации позаботились, тогда бы мы сейчас в обносках не ходили». И пусть нам не говорят, что не было ни кораблей, ни возможности спасти севастопольский гарнизон. Могли нас выручить. Были корабли и на Тамани, и на Черном море. И даже не «тюлькина» флотилия. Если бы захотели, и самолеты бы нашли, чтобы прикрыть эвакуацию с воздуха…».

В подтверждение этих слов приводятся факты, когда с Тамани по личной инициативе отдельных решительных граждан, к берегу Херсонеса подходили шхуны, большие рыбацкие баркасы и брали на борт моряков… Что же тогда говорить о боевых кораблях?

Может быть и нам, в своих оценках деятельности Ф.С. Октябрьского по посту СОР, не стоит быть лояльнее матросов, солдат и офицеров свой кровью, страданиями плена и последующими загубленными судьбами, определившими ему настоящую цену?

Выводы по последней главе:

1. Преждевременное сворачивание работы 110-го отдельного полка связи Приморской армии. Как следствие – нарушение или потеря управления войсками в секторах.

2. Не предприняв всех возможных мер для организации жесткой обороны на тыловом рубеже и последующей эвакуации группировки войск, командующий СОР адмирал Ф.С. Октябрьский, командующий Приморской армией генерал-майор И.Е. Петров убыли на Кавказ, мотивируя это необходимостью руководить эвакуацией с Кавказа. Перед генерал-майором Новиковым, остававшимся за начальника СОР, стояла конкретная задача – обеспечить эвакуацию двух тысяч старших офицеров и политработников, собранных для этого в потернах 35-й батареи. Свою задачу Новиков не выполнил, прежде всего, из-за того, что с Кавказа не было прислано достаточное для эвакуации число кораблей.

 3. При подготовке взрыва 35-й батареи, специалисты-подрывники не могли не знать о последствиях взрыва. Тем не менее, находившиеся в потернах и помещениях батареи офицеры не были предупреждены о грозящей им опасности и практически все были контужены, обожжены и отравлены при взрывах и пожаре. В живых остались только те, кто знал о готовящемся взрыве и вовремя покинул опасную зону. Это уже полностью на совести генерала Новикова и офицеров его штаба.

Обзорно ознакомившись с боевыми сводками, донесениями по этапам и по дням обороны, просмотрев фрагменты воспоминаний участников событий, подытожив информацию по этапам обороны, остается сделать общие выводы:

Для начала следует заметить, что в подавляющем большинстве случаев, оценивая итоги обороны Севастополя, и прежде всего, деятельность руководства СОР, основной упор традиционно делался на последние 20-30 дней обороны – самый напряженный и трагический этап обороны города в ходе 3-го штурма его противником. Никто не спорит, именно в этот период борьба была направлена на изматывание дивизий и полков противника. Каждый день этой борьбы, связывая 11-ю армию Манштейна под Севастополем, отдалял начало решительного наступления немецкой армии на кавказском направлении и ослаблял натиск на Сталинград. Именно в этот период наши войска, защищавшие севастопольские рубежи в течение девяти месяцев, понесли самые большие потери, именно в этот период руководителями обороны были допущены самые серьезные ошибки, способствовавшие сворачиванию обороны и в конечном итоге, приведшие к трагической гибели армейской группировки в первых числах июля 1942 года. В процессе анализа всего хода обороны Севастополя мы убедились в том, что ошибки и очевидные просчеты руководители обороны допускали в течение всех этапов борьбы, только слишком очевидными они становились в критические моменты отражения штурмов – 1-го, 2-го и, особенно, 3-го.

Убедились мы и в том, что ряд ошибок, имевших печальные последствия, были совершены в результате грубого и не обоснованного обстановкой вмешательства вице-адмирала Октябрьского в вопросы планирования и проведения ряда операций армейского уровня. Пятаясь оправдать и легализировать факты отсутствия адмирала Октябрьского в Севастополе в критические периоды 1-го и, особенно, 2-го штурмов города, нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов, должно быть, сам удивляясь своей проницательности, заявлял, что «…даже в отсутствие членов Военного совета флота в Севастополе, они продолжали руководить обороной». Следуя мысли «мудрого» наркома, мы можем ответственно утверждать, что за все последствия, что случились с армейской группировкой Приморской армии после убытия на Кавказ вице-адмирала Октябрьского и дивизионного комиссара Кулакова, они должны были нести личную ответственность. Никто не снимает моральной ответственности за трагедию, постигшую Приморскую армию с ее командующего – генерал-майора Петрова и члена военного совета Чухнова, но юридически, убывая на Кавказ, они выполняли решение все того же пресловутого Военного совета главной фигурой в котором оставался Филипп Сергеевич Октябрьский.

C Ф.С. Октябрьского особый спрос, как командующий СОР и командующий флотом он должен был нести ответственность по нескольким пунктам обвинения:

1. Низкая организация процесса обеспечения группировок войск в Севастополе и Керчи, когда были загублены многие вспомогательные суда, сохранив которые можно было бы продолжить оборонять Севастополь, либо эффективно использовать их для эвакуации группировки войск. О многочисленных фактах гибели судов на своих же минах, о недостаточных силах охранения конвоев, о слабом зенитном вооружении судов и кораблей охранения, мы вели речь в соответствующих главах исследования.

2. Без должных на то оснований тратился моторесурс боевых кораблей, катеров и подводных лодок. Это и поиск мифических подводных лодок противника в первый период войны, это и охрана кораблями районов, в которых, по определению, не мог появиться морской противник. Все это привело к преждевременному износу материальной части, что в условиях ограниченных ремонтных возможностей явилось одной из причин уменьшения числа кораблей, способных выполнять боевые задачи по поддержке Севастополя.

3. Нежелание или неспособность конструктивно взаимодействовать с командующими Закавказским и Крымским фронтами, что пагубно отражалось на боевой и повседневной деятельности Севастопольского оборонительного района.

4. Ряд принципиальных ошибок в планировании и проведении боевых операций в секторах обороны, приведших к большим, неоправданным потерям и перерасходу боеприпасов, как результат, к ослаблению боевой устойчивости группировки. Это обвинение относится в равной степени к Октябрьскому и Петрову как основным руководителям обороны.

5. Отсутствие реального, оправданного обстановкой плана на эвакуацию.

6. Неоправданное обстановкой прекращение обороны на тыловом рубеже в ночь с 30-го июня 1942 года. Прекращение руководства войсками на плацдарме до полного истощения сил и средств обороны. Крайне непоследовательные действия по организации обороны на рубеже прикрытия эвакуации.

7. По прибытии на Кавказ, адмирал Октябрьский не принял всех возможных мер для эвакуации войск с Херсонесского плацдарма.

Каждый из пунктов обвинения требует обоснований и доказательств. Свидетельства участников событий, выдержки из документов по этим пунктам были представлены и обобщены в соответствующих главах исследования.

НИКТО НЕ ЗАБЫТ… НО И НИЧТО НЕ ЗАБЫТО…

В качестве эпилога

До конца 50-х годов приезжих в Крым поражало обилие немецких кладбищ. Очень много их было под Севастополем. Сохранились фотографии, на которых квадраты 200 на 200 метров с правильными рядами могильных крестов занимали целые поля. Удивляла геометрическая правильность рядов и колонн крестов из бетона, поставленных словно по нитке, – на каждом свастика, табличка и каска. В первые послевоенные годы такая «живописная» картина окрестностей Севастополя должна была радовать и местных жителей, и участников войны: смотри и радуйся, сколько мы их «наваляли»! Затем эта живописная, но противная славянскому менталитету системность, аккуратность и правильность стали раздражать… Кого, вы спросите?… Работников совхозов «Золотая Балка» или «Софьи Перовской»? Или кого-то другого, чересчур мнительного и осторожного? Не раздражали же наших русских крестьян скифские «бабы» и целые поля дальменов и мельгиров на курганах, буграх и косогорах того же Причерноморья и степного Крыма. Так почему же, вдруг (?) кресты на немецких могилах стали раздражать? Тем более, что со временем каски с крестов в плановом порядке были сданы в утиль, да и располагались кладбища в основном, на возвышенностях и пологих склонах холмов. Хозяйственные и дальновидные немцы, старались не задействовать под кладбища пахотные массивы. Так что сетовать на то, что немецкие кладбища мешали увеличению сельскохозяйственных площадей не совсем верно.

Причина массовой запашки мест захоронения немецких воинов была в другом. Видя перед собой обширные и тщательно оформленные немецкие кладбища, наши не в меру «пытливые» граждане все больше и больше стали задавать вопрос: а где кладбища наших воинов? На первых порах «нездоровый» (?) интерес любопытной публики можно было удовлетворить показом братских захоронений советских воинов, погибших при освобождении Севастополя, и это до какой-то поры вполне удовлетворяло вопрошателей, большинство из которых слабо разбиралось в этапах сражений под Севастополем. Большая часть памятников, возникших в окрестностях Севастополя, было возведено воинами тех полков и дивизий, что освобождали Севастополь в апреле-мае 1944 года. Так появился памятный знак на высоте «Геройской» над Балаклавой, на 7-м километре Балаклавского шоссе на братских могилах воинов армян и грузин, на мысу Северной стороны воинам 51-й армии, на Сапун-горе, под селом Терновка и пр. Но войска, освободившие в кровопролитных боях Севастополь, очень скоро были отправлены дальше, на Запад, а подразделения тыловых частей, состоявшие в большинстве из перепуганных новобранцев, мудрые военачальники опасались активно задействовать на этом скорбном похоронном поприще. Процесс «увековечивания памяти» ограничился скромными обелисками, изготовленными из подручных материалов, а затем и вовсе затормозился…