Текст книги "Обязан жить. Волчья яма
Повести"
Автор книги: Борис Силаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
– Есть тут торговка краденым, – неопределенно сказал Андрей и рукавом пиджака вытер лоб. – Кость поломали.
– Один там живешь? – продолжал полковник.
– Еще двое воров… Из тюрьмы вместе бежали.
– Проверим, – буркнул полковник и черкнул карандашом в раскрытой папке. Лицо его, снова спокойное, делалось все скучнее, он безразлично поднял глаза на Андрея и бросил конвоиру – Уведите.
Когда дверь за Андреем закрылась, полковник повернулся к Фиолетову:
– Поручик, – Пясецкий придвинул к краю стола папку и положил на нее белую, в синих венах, маленькую руку. – Используйте этого уголовника в деле Лещинского. Дайте ему задание.
– Не помешает ли он другим? – осторожно спросил Фиолетов.
– Вы его ни о чем не информируйте, – сердито оборвал полковник. – Понимаете? Просто пусть опознает или наведет на след и все!
– Слушаюсь! – коротко ответил поручик и щелкнул каблуками. – Разрешите идти?
– Ступайте.
Фиолетов привел Андрея в свой кабинет и усадил на стул. Медленно прошелся от двери к окну, остановился за его спиной, положил руку на плечо.
– Доверия к тебе нет… Полного доверия… Сиди! Доверие ты обязан еще заслужить. Кроме того… Мы не та организация, куда можно просто так захаживать… Как на блины к теще. Улыбаешься? Ну, ну… Рад, что у тебя хорошее настроение. Если ты выполнишь наше поручение – то будешь отменно награжден.
– Отпустили бы меня подобру-поздорову, – жалобно проговорил Андрей.
– Может быть, – улыбнулся Фиолетов и сел за стол, придвинул к себе стопку бумаг. – Ты станешь нашим доверенным лицом. Это откроет перед тобой иную дорогу. Будешь жить красиво. Вкусно есть, сладко пить, спать с бабами… И участвовать в идейной борьбе.
– Стукачом хотите сделать? – угрюмо пробормотал Андрей.
– Ты таким уже стал, – небрежно махнул рукой Фиолетов и зашелестел бумагами. – Слушай и запоминай… Недавно в городе убили весьма уважаемого человека.
– Мы на мокрое дело не ходим, – торопливо вставил Андрей.
– Ты слушай дальше, – нахмурился поручик. – Вот заключение нашей экспертной группы… Читаю: «Обследование показало: дверь, ведущая в коридор, взломана коротким ломиком – „фомкой“. Отсутствие следов торопливых скользящих ударов говорят об опытности преступника… Замок сорван в левую сторону, что сподручно человеку, обладающему более сильной левой рукой… В темноте коридора он шел, прикасаясь пальцами к стене, – на побелке остались короткие мазки… Естественно предположить рост преступника – 170–180 сантиметров… Труп убитого лежал на правом боку, упершись в подлокотник кресла – удар в висок был нанесен тем же ломиком…»
Андрей сидел у стола согнувшись, в усталой и неудобной позе, опустив голову. Он старался не пропустить ни одного слова. Ему было ясно, что читается дело фотографа Лещинского. Мысленно он сейчас представил все снова с удивительной ясностью: полумрак ателье, сияющее стекло витрины, за которым безлюдная улица… черные конверты, разбросанные по полу, убитый фотограф и вскрытый тайник. Кем вскрытый?.. Что узнала об этом контрразведка?.. И где альбом?..
– «…Характер преступления, – с выражением читал поручик, машинально приглаживая гладко причесанные волосы, – почерк преступника напоминает действия уголовников, профессионального вора и убийцы по кличке Забулдыга. Дактилоскопический метод показал идентичность отпечатков пальцев, найденных на предметах и находящихся в полицейской карточке преступника. Старший эксперт…»
Поручик замолк и посмотрел на Андрея:
– Понятно?
– Никак нет, господин поручик, – торопливо вставил Андрей.
– Экий ты, братец, – недовольно проговорил поручик. – Речь идет о поисках убийцы… Мы знаем его, но в этих чертовых трущобах среди многотысячной толпы… попробуй, найди его!
Поручик швырнул через стол квадратик картона с фиолетовой печатью.
– Полюбуйся. Запомни малейшие приметы.
С фотографии исподлобья смотрел мрачный мужчина с одутловатым круглым лицом. Полосатая арестантская куртка обтягивала его покатые плечи.
– Его к смерти приговаривали и белые, и красные, – сказал поручик, – но везет подлецу. То власть поменяется, то убежит из-под стражи. Этому человеку терять нечего. Рано или поздно, его ожидает смерть через повешение. Но нам необходимо, чтобы это случилось не когда-то. Сейчас! Сегодня! В крайнем случае – завтра! И ты нам в этом поможешь, Блондин. Не мне тебя учить, как это делается. Ты с этим прекрасно сегодня справился. Отличная работа. Будем надеяться и на вторичный успех. Почему ты молчишь?
– Убьют они меня, – подавленно проговорил Андрей. – Как вошь раздавят. У них методы почище ваших. При малейших подозрениях перо в горло вставят. А кто я сейчас такой? Беглый вор. Меня любой полицейский имеет право арестовать и посадить в кутузку.
– Ну для полицейских… – задумчиво сказал Фиолетов и вдруг ткнул пальцем в фотографию. – Возьми себе… С печатью – это почти документ. Будешь опознавать… Дадим тебе и справку о благонадежности. Каждые три дня ты будешь приходить ко мне. Агентам вход через двор, со стороны базара. Не вздумай скрываться – найдем и шкуру спустим. Иди, Блондин!
Андрей встал со стула и пошел обратно было к дверям, но вдруг остановился и тихонько кашлянул в кулак. Фиолетов поднял голову:
– Ну что еще тебе?
– Насчет денег, – робко проговорил Андрей. – Вы обещали. Как в газетах писали.
– Какие деньги? – побагровел поручик. – Ах ты, хамье! Морда уголовная! Деньги?! Угробил человека! Ты докажешь, что это был чекист? У тебя есть свидетели? А может быть, то был порядочный, уважаемый гражданин, которого мы шлепнули по твоему подлому доносу!
– Как же обещанное? – упавшим голосом, с обидой сказал Андрей. – Деньги не маленькие… Мне жить надо. Иль опять воровать? Так сами поймаете и за решетку упрячете.
– Убил человека, да еще хочешь поставить в документе официально зарегистрированную подпись, – неожиданно спокойным тоном сказал поручик. – Прошу!
Фиолетов раскрыл толстую, шнурованную тетрадь и тонкой ручкой, нетерпеливо постукивая пером по дну чернильницы, размашисто написал, бормоча вслух:
– Мною получено от господина Фиолетова за активное содействие в ликвидации большевистского агента, проживавшего в доме номер два, по улице Екатерининской… восемь тысяч рублей… И подпись.
– Деникинками? – с трудно скрываемым пренебрежением спросил Андрей.
– Хочешь николаевскими?
– Когда-то это были настоящие деньги. Не чета нынешним. Какая власть, такие и деньги.
– Ты обнаглел, братец, – усмехнулся Фиолетов и придвинул Андрею тетрадь. – Грамотный? Вот здесь. На поля не вылезай. Деньги, между прочим, уже сами по себе власть. А отношении того, какая сейчас власть…
Фиолетов открыл ящик стола и достал небольшой железный сундучок. Отомкнув его крошечным ключиком, вынул стопку денежных ассигнаций. Ловко, словно играючи, поручик отсчитал нужное количество и протянул Андрею.
– Здесь ровно четыре тысячи. До свидания.
– Господин поручик, – растерянно проговорил Андрей, держа на ладонях широкие бумажные листы. – Так ведь в газетах…
– Власть такая, что может сделать с тобой, что захочет, И ты будешь молчать, как мышь. Иди!
Андрей неловко поклонился и вышел из кабинета.
Он миновал несколько дворов и вышел на центральную улицу. Здесь сел на скамейку и обессиленными вялыми пальцами с трудом достал из пачки папиросу. Закурил, и табак показался пресным. Он чувствовал невероятную усталость, раскалывалась от боли голова. В саду бил фонтан, там слышалась музыка военного оркестра и смех. Проносились рысаки, и, вытянув, деревянные руки с вожжами, лихачи покрикивали на прохожих. Истошно вопили мальчишки, размахивая пачками газет:
– …Полный развал красного фронта!
– …Главнокомандующий принимает военный парад!
– …Праздничный бал в дворянском собрании!
Кафе «Фалькони» уже выставило свои столики на тротуар, засветив на каждом по керосиновой лампе под зеленым абажуром, хотя было еще светло.
Андрей медленно курил, стряхивая пепел между колен. Слева от него сидел пропахший потом фельдфебель с пышными усами. Он беспокойно оглядывался, видно пришел на свидание по амурным делам. Слева тяжело шевелилась на скамье полная женщина с летним зонтиком, густо напудренная и в шляпе с пером. Проходящие мужчины посматривали в ее сторону. По аллее сквера то и дело пробегали нарядно одетые дети, погоняя палочками деревянные обручи.
Андрей курил и снова видел дощатую вышку, грязный асфальт двора гостиницы «Палас» и тело с размозженной головой… Что не предусмотрели? Ведь все задуманное получилось. Он связан с контрразведкой. Знает убийцу Лещинского… Ему верят. Иначе бы поручик не ограбил на четыре тысячи. Смертельно хочется спать… Не уберегли того парня… Увидеть бы сейчас Наташу. Хоть краем глаза… Он всегда вызывал ее из дома тихим посвистыванием, и через несколько минут она выбегала из подъезда, на ходу надевая шляпку… Как мало он ее знает! Познакомились случайно. Ее отец очень не любил Андрея. Желчный старик с бородкой и лысиной, окруженной курчавыми седыми волосами, совершенно беспомощный и потому подозрительный. Он оберегал дочь от жизни со старческим фанатизмом. Был счастлив, когда она сутками сидела в квартире. Но она убегала, и они часто встречались. Она – посетительница курсов стенографисток и он – скромный служащий какого-то весьма неответственного советского учреждения…
Андрей пошел среди праздничной толпы, сквозь стекла витрин заглядывая в переполненные рестораны, обходя фланирующих молодых офицериков и не отвечая на оклики проституток.
Глава 6
Он пришел в подвал злой и усталый до изнеможения. Людмила накрыла на стол – нарезала крупными ломтями черный хлеб, поставила миску вареной картошки и перед каждым положила по деревянной ложке.
Все ели молча, изредка посматривая друг на друга. Джентльмен хмуро сопел, сдерживая раздражение. Неудачник, задумавшись, перестал жевать, уставился неподвижными глазами на огонь керосиновой лампы.
Первым не выдержал Андрей. Он швырнул на стол ложку И ударил кулаком так, что подпрыгнули миски:
– Это же черт знает что! – с ненавистью сказал он. – Сявки нищие! Козлы вонючие! Какой день сидят за бабиной юбкой!!
– Ты лучше скажи, где был! – вскочил Джентльмен на ноги. – Где тебя носит нечистая?
– Вот именно! – подхватил Неудачник. – Что за дела у тебя?! Отколоться хочешь, сволочь?!
– Ты мне за сволочь ответишь! – рванулся к нему Андрей. – Чего окрысились?! От безделья беситесь?!
– А ты вот это видел? – вкрадчивым тоном вдруг проговорил Джентльмен и подошел к окну. Он осторожно отодвинул штору и пальцем поманил к себе Андрея.
В подворотне одного из домов маячила темная фигура.
– Второй час здесь бродит, – зловещим шепотом сказал Неудачник. – Сюда стучался. Комнату вроде как бы ищет… Чей хвост, не твой ли, Блондин?
«Конечно, мой, – подумал Андрей, стараясь из узкого окошка подвала разглядеть человека. Был тот среднего роста, узкоплеч, одет в длинное пальто. – Фиолетов проверяет. Значит полностью не верит. Но ничего. Это даже к лучшему: убедится, что мы „честные“ жулики…»
– Совсем сдурели, – спокойно сказал Андрей. – Кто мы для них? Вот дураки… Сейчас на каждом углу по тихарю. Ловят совработников. На центральной площади виселицу видели? На двенадцать человек… Будут они, что ли, специально охранять Карташевича? Чего боитесь?! Воры называется! Сявки уличные! Верное дело! Золото! Камешки! Золото вернее всяких денег! Возьмем Карташевича, а потом гуляй до скончания века!
– Подождем, – Джентльмен опускается на скамью и тянется за ложкой.
– Чего ждать?! – не унимается Андрей.
– Может, завтра, – бормочет Неудачник и не смотрит в глаза.
– Боитесь, да?! Суки трусливые… Все уже сделано! Сегодня лучшая ночь – по воскресеньям у него гости… Будет спать, как убитый…
– Да вы ешьте, – говорит Людмила и выходит из комнаты.
– Сегодня и пойдем, – вдруг шепчет Джентльмен. – В три часа, годится! При ней молчи!
– В три, так в три! – громко, чтобы и за стеной было слышно, с радостью подхватывает Андрей и пододвигает к себе миску, с довольным видом разминает картошку. – Вот это разговор… Это я понимаю!
Людмила вошла, неся котелок горячего узвара. Поставила на стол, отмахнувшись от пара.
– Все ссоритесь… Какой день кричите и все без толку. Вам бы слушать и делать, что Блондин говорит, а вы словно малые дети. Все бы шепотом да тишком.
Воры растерянно переглянулись.
– И чего ты, Людмила, снова в монастырь не хочешь? – бормочет Неудачник, прожевывая хлеб. – Харчи казенные, крыша дармовая. И греха меньше.
– Ты мои грехи не считай, – сердито бросает Людмила. – Утопнешь.
– Да неужели много? – удивляется Неудачник.
– Много ума – много греха, – усмехается Людмила. – А что с дурака возьмешь?
Джентльмен насмешливо вскидывает брови:
– Грешный честен, грешный плут – в мире все грехом живут!
– Есть кому грешить, было бы кому миловать, – сухо отвечает женщина. – Живой не без места, мертвый не без могилы.
– Ты извини, – миролюбиво говорит Неудачник. – Извини, Людмила, радость наша… Может, я что-то не так сказал. Хорошо ты нас нахарчевала… И за что мы так тебе понравились? И еда, и ночевка…
– Молчал бы ты лучше, – холодно отрезает женщина и с невозмутимым, спокойным лицом начинает убирать со стола.
Неудачник откидывается на спинку стула, сытно рыгает и с наслаждением закуривает папироску.
– Трудно тебе без мужика, – ласково мурлычет он. – Баба ты справная… Выходи за меня, а?
Людмила вдруг опускается на стол, скрещивает на груди руки и тихо спрашивает, – на губах ее тонкая ядовитая улыбка, а глаза потемнели до черноты:
– А любить меня будешь?
– Да что мы, не люди? – хохочет Неудачник.
– То-то же, – презрительно кривится Людмила. – Людей много, да человека нет… На что вы годны? Барахло вонючее…
Она поднимается и, гордо выпрямившись, уходит на кухню, оставив за столом красного от гнева Неудачника.
– У-у, сука поповская, – шипит он.
– Расскажет Забулдыге, – спокойно произносит Джентльмен.
– А что я сделал? Что? – испуганно кричит Неудачник. – Пошутить нельзя?
– Кончай базар, – сердится Андрей. – Пошли… Еще раз все проверим…
Они выходят на улицу и молча шагают в тени деревьев. Джентльмен косо смотрит по сторонам, в его голосе кипит ярость.
– Эта зараза все прислушивается… Все вынюхивает. Конечно, Забулдыга за нами следит. На готовенькое хочет попасть.
– Его, наверно, и в городе нет, – равнодушным тоне произносит Андрей.
– Тут он! – с силой обрывает Джентльмен. – Никто и никогда не знает, где он находится… Сволочь такая… Чужими руками угли загребает.
– Чего вы боитесь? – пожимает плечами Андрей.
– Увидел бы ты его, – растерянно вздыхает Неудачник. – У него, может, вся полиция подкуплена…
– А при чем здесь монастырь? – поворачивается к нему Андрей.
– Он Людку из монастыря выкрал, – Джентльмен брезгливо и зло сплевывает. – Любовь… У него баб в каждом квартале по штуке. Они ради этого кобеля на каторгу пойдут.
– Вот как? – задумчиво говорит Андрей.
Воры садятся на скамейку, а Андрей входит в полутемный магазинчик Карташевича. В комнате пусто. За стеклом, низкой витрины поблескивают какие-то дешевые украшения, перстеньки, бусы. Они разбросаны на черном бархате, словно созвездия.
– Что вам угодно? – бесшумно появляется из двери хозяин – низенький лысый человек с густым, ласкающим ба сом, который исходит откуда-то прямо из чрева, затянутого суконной жилеткой. – Так поздно? Я уже закрыл.
– Интересуемся обручальным кольцом. – солидно говорит Андрей, стараясь повнимательней рассмотреть тонкие решетки на окне, дубовый шкаф в углу и дощатые ставни, прислоненные к стене. На ночь ювелир закрывает магазин изнутри. Дверь за его спиной ведет на второй этаж – там гостиная и спальня. Карташевич живет один, со старухой-домработницей.
– Весьма сожалею, – разводит руками ювелир и многозначительно улыбается. – Золотых нет… С золотом, понимаете… Я с удовольствием сам его купил бы у вас… Такое время…
– Ну что ж, – разочарованно произносит Андрей. – Серебро меня не устраивает… До свиданья, – он коротко кланяется и выходит из магазинчика, чувствуя спиной подозрительный взгляд ювелира.
«Надо было бы купить серебряное, – приходит запоздалая мысль. – Он мог нас заметить раньше… Когда мы следили снаружи… Решетку перепилим… Стекло следует выдавить с помощью теста… Ставня деревянная…»
– Что ты будешь делать, – вдруг спрашивает Джентльмен, – когда ювелира накроем?
– Я? – не задумывается Андрей. – Уеду в Москву… Ну вас к черту с этим вшивым городом.
– Тут тоже жить можно, – как бы рассуждая вслух, произносит Джентльмен. Лицо у него жесткое, нос обострен. – Документы надо купить… И живи в свое удовольствие. Люди гребут деньгу, и волос на голове не падает. А тут под петлей ходишь. Проклятая житуха!
– Ишь какой! – удивленно хихикает Неудачник. – Ты еще купцом сделайся. А мы с Блондином до тебя в хату залезем!
– Поймаю – горло порву, – говорит Джентльмен.
– А мы с Забулдыгой! – не унимается Неудачник.
– Хоть с самим Деникиным, – огрызается Джентльмен. – Стану в дверях с топором…
– Мы тоже не с голыми руками, – угрожающе говорит Неудачник.
– Ша! – обрывает их Андрей. – .Грызетесь, как собаки.
– Да все он! Все он! – жалобно кричит Неудачник. – У-у, рвань тюремная!
– Цыц! – гаркает Джентльмен и наотмашь шлепает того ладонью по загривку. Неудачник спотыкается, испуганно бледнеет.
– Что ты? Что ты? – шепчет он, стараясь поймать руку разъяренного Джентльмена. – Мы ж товарищи… Я ж шучу…
– Шутил волк с жеребцом да зубы в горсти унес, – рявкает Джентльмен и, не выдержав его сумасшедшего взгляда, Неудачник отстает на несколько шагов.
«Недаром их Забулдыга опасается, – думает Андрей. – Всего ожидать можно. Пора разделываться… Воровская мелочь. Трусливые, злые шакалы. С ними крупной игры не получится. Одна надежда на сегодняшнюю ночь. Может быть, уже завтра объявится убийца фотографа… Странно, зачем ему потребовался альбом? Если забрал случайно, то мог давно подбросить деникинцам. Однако альбом до сих пор у него. Почему? Понять трудно…»
Перед входом в подвал Андрей оглянулся и сердито посмотрел на Джентльмена:
– Ну, где же тот тихарь, которого я за собой привел? Подурели совсем.
Тот промолчал, но, остановившись, долго вглядывался в темнеющую подворотню.
Людмила разделась и, тихо пройдя сквозь желтый свет керосиновой лампы в белом балахоне ночной рубашки, легла на свою не по-монашески пышную кровать. Воры остались сидеть у стола, равнодушно перебрасываясь картами. За окном уже было совсем темно. Тикали ходики, спокойно отсчитывая время, оставшееся до трех часов ночи.
Неудачник прислушался и осторожно прошептал:
– Спит…
– Мы сюда больше не придем, – хмуро сказал Джентльмен. – Прямо оттуда и на Петровскую… Я там комнатушку нашел. Никто не узнает.
– Посмотрим, – неопределенно пробормотал Андрей, тасуя захватанную пальцами колоду.
– Смотреть буду я, – угрожающе проговорил Джентльмен.
– Почему? – спокойно спросил Андрей.
– Пока я здесь главный.
– Разве ты предложил дело?
– Начхал я на это, – усмехнулся Джентльмен. – Без нас ты ни хрена не стоишь. Получишь в зубы свою долю и мотай к себе в белопрестольную.
– Черт с вами, – согласился Андрей.
Странный мир окружал его теперь. Он неискренен, лжив и весь словно соткан из притворства, лицемерия и подлости. Подспудные силы – корысть и зависть – вращают его, Aндрея, в замкнутой сфере всеобщего отчуждения. Люди едят, разговаривают, смеются, но за каждым из них стоит обнаженное и злое, как волчий оскал, порочное чувство. И жить среди них невыносимо тяжело, точно все время не хватает воз духа.
– Сколько времени? – вдруг сонным голосом спросила из своего угла Людмила.
– Чего ты не спишь? – сердито буркнул Джентльмен.
– А ты?
– Я, – растерялся Джентльмен. – Мы в карты играем… Спи…
Женщина слезла с кровати и, подойдя к столу, взяла керосиновую лампу, подняла ее над головой и шагнула к стенке. Желтый свет качнулся, поплыл по вышитым салфеткам и фотографиям в узорчатых рамках, пока бледным кругом не озарил зеленые ходики с чугунными гирями в виде сосновых шишек.
– Господи… Царица небесная, – громко зевнула Людмила и поставила лампу на место. Она присела к столу, зябко повела плечами.
– Совесть у тебя есть? – нахмурился Неудачник. – Голая баба… В одной сорочке… Тьфу!
– Не помрешь, – оборвала Людмила и, не вставая, потянулась к тумбочке за гребешком. Стала расчесывать жидкие космы, насмешливо поглядывая на воров, переставших играть.
– Чего тебе не лежится? – с беспокойством сказал Джентльмен.
Она не ответила, только тихонько засмеялась ртом, полным железных шпилек.
– Дьявол с ней, – нахмурился Джентльмен. – Давай карту, Блондин…
Вдруг дверь без стука распахнулась, и в подвал, пригнувшись, вошел громадный мужчина в черном пиджаке.
– Мир дому сему, – прогудел он и выпрямился, головой чуть не доставая до потолка.
– Ты?! – растерянно пробормотал вскочивший из-за стола Джентльмен. – Забулдыга!!
– Я, господа, я! – вошедший явно любовался смятением воров. Он стоял, широко расставив ноги, заложив руки в карманы и насмешливо ухмыляясь. На плохо выбритом одутловатом лице его темнела щетина, кудрявые волосы с проседью падали на крутой лоб.
– Что ж не приглашаете гостя? – пробасил он весело.
– Ванечка! – женщина метнулась к нему, припала головой к его груди, счастливо засмеялась и бросилась к столу. Пододвинула стул, обмахнула сидение краем рубашки.
Забулдыга опустился у стола, положил на него тяжелые руки с наманикюренными желтыми ногтями, похожими на роговые панцири крошечных черепашек.
– Ну, здравствуйте, босяки, – пророкотал он, оглядывая всех по очереди. Взгляд его пытливо остановился на Андрее. В выпуклых светлых глазах мелькнул интерес.
– Так это ты новенький… Блондин, значит? Будем знакомы… Что ж вы играть перестали? Сдавай карту. Джентльмен. До утра еще далеко.
Все молчали. Джентльмен не притронулся к колоде. Андрей, отклонив голову в тень, внимательно присматривался к Забулдыге. Его приход был неожидан и мог помешать задуманному. Но он здесь, и это самое главное.
– Значит, ребятишки, – сказал Забулдыга, – решили ювелира потрясти? Стоящее дело. Ты предложил? – в упор спросил он Андрея.
– Я, – сознался тот.
– Хорошо придумал, – одобрил Забулдыга. – Да и то – второй раз… По знакомым следам…
Джентльмен бросил на Людмилу гневный взгляд. Она откровенно засмеялась, презрительно дернув щекой.
– У, стерва, – только и проговорил он.
– Ты мою старушку не ругай, – Забулдыга широким жестом запустил пятерню в ее волосы и ласково потеребил, раскачивая голову от плеча к плечу. Женщина по-щенячьи зажмурила глаза, на ее лице появилось выражение блаженства и отрешенности.
– Что же ты раньше нас не искал? – холодно спросил Джентльмен.
– Проверочка, – прищурился Забулдыга. – Да и новенького надо было прощупать.
– Ну и как? – сухо проговорил Андрей.
– Годишься, – ободряюще сказал Забулдыга. – Дело знаешь. Московский шик. Сразу ювелира. – Он повернулся к съежившемуся Неудачнику. – И ты золотишка захотел?
– А шо? Я ничего, – прошептал тот, облизывая пересохшие губы.
Джентльмен медленно прикрутил фитиль коптящей лампы, с трудом сдерживая злость, проговорил:
– Значит, с нами пойдешь сегодня? На готовенькое?
– Нет, – Забулдыга перестал улыбаться, бросил карту из середины колоды на стол, потом взял ее в руки. – Туз пики… – твердо, не повышая голоса, сказал: – Это ваше дело мы потихоньку похороним с божьей помощью. Никуда вы не пойдете, господа.
– Кто как решит, – небрежно ответил Джентльмен. – А нам пора собираться.
– Пока еще в городе мое слово – закон, – с легкой угрозой произнес Забулдыга и пошлепал себя колодой по ладони. – Или не так?
– Нам гроши нужны, – внутренне кипя, тихо проговорил Джентльмен. – Сидим без документов, без денег… Чего ты лезешь в наши дела?
– Будет у вас все, – небрежно сказал Забулдыга. – Только слушаться меня надо.
– А если не будем? – вызывающе спросил Андрей.
– Ты молодой, – улыбнулся Забулдыга, – и новенький. Ты не понимаешь. Я ведь могу все, что захочу. Убить. Покалечить. Наградить по-рыцарски… Или полиции заложить.
– Господи! – вздохнул вдруг Неудачник. – Воровать уже не дают. Матерь божья!
Забулдыга откинулся на спинку стула и двумя пальцами, за цепочку вытащил из кармана жилетки золотую луковицу часов. Он нажал на головку, и в подвале раздался мелодичный бой колокольчиков, вызванивающих первые такты царского гимна.
Увидев вытянувшиеся лица воров, Забулдыга щелкнул крышкой, которая пружинисто отскочила, и показал эмалевый циферблат с разными стрелками.
– Именные, – небрежно сообщил Забулдыга, – очень солидного человека. Бьюсь об заклад, подобных в городе не сыщешь.
– Вот это вещь, – с восхищением качнул головой Андрей. – Таких и в белокаменной не найти. Позволь?
Он покрутил в руках часы, смерил их тяжесть, покачав на ладони, и на оборотной стороне крышки увидел выгравированную надпись: г-ну ЛЕЩИНСКОМУ М. С.
Забулдыга отнял часы, поднес их к уху и, с наслаждением прикрыв глаза, включил музыку боя.
– Вы мне нужны, господа воры, – сказал он почти весело, – для другого дела. Более важного. Я обеспечу вам приличную жизнь. Нужен ты! – Забулдыга ткнул пальцем в сторону Андрея и, подумав, показал на Джентльмена. – И ты!
– А я? – жалобно спросил Неудачник.
– А ты не нужен! – отрезал Забулдыга. Он поднялся из-за стола и привлек к себе женщину. Похлопал ее по спине, ласково прижал, продолжая пристально смотреть на воров.
– Все понятно? Завтра жду вас к себе. В пять часов дня. Там объясню.
– Куда приходить-то? – угрюмо пробормотал Джентльмен.
– Жду на Чебоксарской. Дом восемь. Со двора. Постучите три раза в чердачную дверь. И о разговоре никому ни слова, Желаю спокойной ночи. Проводи меня, старушка.
Они вышли, и женщина долго не возвращалась. Воры не смотрели друг на друга. Молча сидели у стола, слушали, как стучали неторопливые ходики. От света лампы лица у всех были малярийно-желтые, с чахоточными впадинами темных глазниц.
– Что ему от нас надо? – первым спросил Андрей.
– Черт его знает, – устало ответил Джентльмен. – Задумал какое-то дело… У него всегда так… По-человечески никогда не скажет.
– А меня, гад, отстранил! – с ненавистью проговорил Неудачник. – Я ему не подхожу… Яка цаца! Бандюга уголовная!
– Цыц! – не выдержав, гаркнул Джентльмен и грохнул кулаком по столу. Лицо его налилось кровью, стало неузнаваемым, злым и яростным. – Ты на кого так говоришь, собака?!
– Давайте спать, – хмуро сказал Андрей и, на ходу стаскивая через голову рубашку, пошел в угол, к брошенному на пол матрацу.
В это время в комнате бесшумно появилась Людмила. Она кивнула головой Андрею:
– Иди, он тебя зовет. Проводи его.
Андрей, ни слова не говоря, взял пиджак и шагнул к двери.
Забулдыга ожидал его в подворотне.
– Ну вот и хорошо, – удовлетворенно сказал он. – Я задержу ненадолго.
Они вышли из ворот и зашагали по темной стороне улицы, держась ближе к стенам домов.
– Идиотская жизнь. Травят, как волков. Поневоле с благодарностью вспомнишь царя-батюшку. Я полиции на каждый престольный праздник пенсион составлял. Одна торговля ворованым барахлом чего стоила? Коммерция первого пошиба! Как-то вы там сейчас в белоглавой?
– Плохо, – ответил Андрей. – На каждом углу приказы в аршин: «За разбой – расстрел, за бандитизм – смертная казнь, грабеж – карается лишением жизни…»
– Эти тоже хороши, – Забулдыга ткнул рукой куда-то в темноту. – Эти все виселицей стращают. А Москва… Господи, лучшие мои годы. В Бутырке сидел?
– Приходилось, – Андрей прислушался, ему показалось, кто-то за ними идет, ступая очень осторожно, словно прячась.
– Был и я, – продолжал Забулдыга. – Сидел в камере, в которой царские сатрапы держали Емельяна Ивановича.
– Кто таков?
– Емельян Иванович Пугачев. Говорят, сиживал там же и нынешний председатель чрезвычайки. Это ж надо только подумать, как можно было ему голову свернуть!
Забулдыга остановился прикуривая, и Андрей услыхал, как замерли те далекие шаги идущего за ними человека.
– Поговорим откровенно, – продолжал Забулдыга, – но учти, если хоть кому слово одно – вколочу живого в гроб. Лизать сапоги будешь – не пощажу.
– Могила, – поклялся Андрей.
– Я следил за одним… Знал, что деньжата у него есть. – Забулдыга начал неохотно, часто замолкая. – Все как-то было не с руки… А тут красные стали драпать. Неразбериха… Поутру ломиком дверь взломал на черной лестнице… Прошел в комнату… Ну, в общем, как говорится, незваный гость хуже татарина… Тот, хозяин, спал. Он и не пикнул. Да, зачем я тебе все это рассказываю? Грошей-то у него почти и не было. Взял я железную шкатулку. Перед ним стояла на столе… Нда-а. Дома вскрыл, а там… – Забулдыга даже головой покачал.
– Да не тяни, – заторопил его Андрей. – Что там?!
– Фотокарточки, – почти шепотом проговорил Забулдыга. – Понимаешь? Целый альбом. С адресами снимки-то… И все это коммунисты да важные люди советской власти.
– Господи, – пробормотал Андрей, не в силах унять волнение. – Да выбрось ты их на помойку, ради бога. Утопи в речке. Ты знаешь, что с тобой сделают? И красные, и белые. Ты для них самый ненавистный дьявол. Жилы из тела вытянут.
– Не стращай, – с насмешкой перебил Забулдыга. – Объявления читал? За каждый адрес по восьми тысяч. А тут еще и снимки. Штук триста. Понимаешь? Это же тебе – два миллиона четыреста рублей!
– Как же ты ими торговать будешь? – спросил Андрей. Он чувствовал на спине холод.
– Вот такие, как ты и Джентльмен, помогут. Парни вы хваткие. Будете моими торговыми агентами, – Забулдыга говорил теперь быстро, жарким шепотом, все у него, кажется, было давно продумано. – Какое предприятие! Золотое дно… Без риска и ответственности. Все по закону. Целая фирма! Вы держите связь с деникинцами. Я поставляю нужный материал. Барыши на три части. По восемьсот тысяч на рыло! И мотаем отсюда! Скупаем золотишко, драгоценности и айда! В Сибирь! В Париж и Лондон! За такие снимки можно просить натурой – хром, мануфактура. На базухе реализуем на золото…
– Схватят и на кол посадят, – оборвал его Андрей, пораженный планом Забулдыги. Ему даже пришла в голову мысль: а не броситься ли сейчас на него и задушить… Но альбом? Где он его хранит? И не тот человек Забулдыга, чтобы с ним можно было справиться голыми руками… А вдруг он сумасшедший? Нормальный такое не придумает… – Схватят! – с ненавистью сказал Андрей. – Запытают до смерти. Ты ихнего человека убил. Не пощадят. Одумайся, Забулдыга! Ты понимаешь, на что идешь?!
– А вы не будьте дураками! – психанул Забулдыга. – Чтобы торговать человеческими головами, надо самому ее иметь Найдем нужного человека в контрразведке… Или через почту. Фото по почте, а деньги в условленном тайнике. Две тысячи способов! Завтра обмозгуем все по порядку. А сейчас иди спать. И, как договорились, молчок. Глаза пальцами вырву. Будь здоров, Блондин!
