Текст книги "Обязан жить. Волчья яма
Повести"
Автор книги: Борис Силаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Глава 18
Закупоренный дверями на засовах и дубовыми ставнями с железными полосами, оглушенный тишиной, дом стоял темный, мрачный. И внутри он был такой же – черные коридоры, как туннели, пролегали в его толще.
С фонарем в руке Неудачник прокрался к двери квартиры Джентльмена и, проскрипев отмычкой, вошел в первую комнату. Он двигался осторожно, скользящим медленным шагом. Луч бегал по стенам, выискивая шкафы и стол. Руки торопливо обшаривали одежду, висевшую в углу, раскидали в шкафу вещи. Опустившись на пол, буфетчик скатал тяжелый ковер и просветил каждую половицу. Фонарь стоял рядом, сквозняк из-под двери колебал пламя свечи – вот-вот потухнет.
Неудачник перешел к письменному столу. Он без скрипа выдвинул все ящики и стал рыться в них, выкладывая на пол толстые бухгалтерские книги, пачки папирос, наган в кобуре. Руки его тряслись, он испуганно вздрагивал от любого шороха и замирал, не сводя глаз с закрытой двери в спальню. Затем приступил к работе снова – заглядывая в тумбы стола, залезал в них почти с головой…
Рывком вытащил тяжелую металлическую шкатулку. Замок был сломан, Неудачник отбросил крышку. В шкатулке лежал большой альбом в бархатном переплете.
Первый лист был пустой. Только следы от уголков когда-то приклеенных фотографий сохранились на мягком картоне. Не было снимков и на второй странице. И только на третьей увидел аккуратные ряды глянцевых квадратиков с человеческими лицами.
Буфетчик захлопнул переплет и взялся за дужку фонаря, но в это время тихий голос сказал:
– Подожди, Неудачник…
Он поднял голову. В дверях спальни в одном белье стоял Джентльмен.
– Своих уже чистишь? – Джентльмен, волоча по полу штрипки кальсон, тяжело прошел к столу и опустился на стул. – Ну, давай, давай, ищи дальше…
– Своих?! – задыхаясь, прошептал Неудачник. – А это откуда у тебя? Альбомчик откуда? Забулдыгу помнишь? Так шлепнул его, да?! Он тоже был своим… Не пожалел его, сука!
– Вот как, ты уже все знаешь? – криво усмехнулся Джентльмен. – Тем лучше… Легче поймешь.
– Часы подложил мне, – продолжал с ненавистью Неудачник. – Хотел от себя подозрение отвести… А меня в тюрягу?
– Какие часы? – нахмурился хозяин.
– Золотые! Те, что у Забулдыги были… Не притворяйся. Мне их сегодня показывали.
– Кто?
– Из контрразведки… Офицер.
– Ты что?! – прошипел Джентльмен. – В своем уме?
– А-а, – со злорадством обрадовался Неудачник. – Испугался? Уж они тебя потрясут!
– Цыц! – грохнул кулаком по столу Джентльмен. – Тебя же самого заметут, дура…
– Нет, – засмеялся ему в лицо буфетчик. – Меня отпустят и дадут двадцать четыре часа свободы. А там ищи ветра в поле!
– За какие же заслуги? – прищурился Джентльмен.
– Вот… За это! – буфетчик пальцем постучал по альбому. – Тебя он погубил, а меня спасет.
Джентльмен молча поднялся со стула. Коренастый, взъерошенный, с кривыми медвежьими ногами остановился перед Неудачником и положил руку на его плечо.
– Ладно, извини, кореш… Черт, надо было тебе сразу все рассказать. Каждый день собирался, да то одно, то другое. Я Забулдыгу пришил…
Джентльмен непроизвольно распрямил пальцы и медленно сжал их в жесткий кулак.
– …подвесил на стропилах… а чердак поджег. Но перед этим был у нас разговор… Я пришел раньше пяти часов. Разговор один на один. Сообщил Забулдыга мне об альбоме, как хочет продавать фотоснимки… Все во мне перевернулось. «Ах, думаю, гад такой! Тебе фарт, а мне смерть верная…» Ударил его со спины, он носом в пол… Деньги забрал, альбом….
– И много заработал?
– Деньги есть, – Джентльмен посмотрел ему в глаза. – На двоих хватит. У меня и раньше кое-что было запрятано. Проживем, Неудачник. До утра времени у нас хватит. Собирай шмотки и на вокзал.
– Бросишь ты меня, – с тоской проговорил Неудачник.
Джентльмен метнулся в спальню. Он вернулся с портфелем и вывалил перед ошеломленным Неудачником стопки денег.
– Это все на двоих! Разделим пополам! Хоть сейчас бери свою долю.
Неудачник дико смотрел, как Джентльмен швыряет ему банкноты, не считая, пачку за пачкой – навалом. Затем сдвинул их на край стола, ладонью вытер с лица пот.
– Вот какой я… Все твое.
Неудачника трясло от волнения. Слева лежал альбом в зеленом переплете, справа куча денег. Джентльмен схватил альбом и кинулся к камину. Бросил его туда на чугунную решетку, стал рвать на мелкие клочья.
– А с ним покончим. Был и не был… Гори он синим пламенем!..
Джентльмен чиркнул спичкой и поднес огонек к бумаге. Она медленно загорелась, и язычки заплясали в темной пещере камина. Неудачник жадно и со страхом глядел, как почернели газетные комья, распались на серый пепел, и пламя начало лизать углы бархатного альбома.
– Сейчас, сейчас будет ему конец, – шептал Джентльмен и железными щипцами ворочал в огне. – Сейчас… Беги, собирай шмотки… Торопись…
– Нет! – вдруг закричал Неудачник и, отшвырнув хозяина, выбросил из камина дымящийся альбом. Прижав его к груди, отбежал к двери и повторил истерически: – Ни за что! Не дам, не дам!!
Приподнявшись на локтях, Джентльмен зло спросил:
– Почему?
– Верну им альбом… А ты пропадай к черту! Никуда тебя не пущу. Пусть знают, кто настоящий!..
– Идиот! – процедил Джентльмен. – Уйди с дороги. Ну?!
Андрей сидел, вжавшись между кирпичной стеной дома и грудой разбитых ящиков, от которых пахло прокисшими помидорами и луком. Он курил, зажав папиросу в ладони, прислушивался к тишине и никак не мог решиться покинуть свое убежище. Кажется, уже было три часа… Пора… В кармане отмычка. В пиджаке наган…
Во дворе хлопнула дверь и мелькнула чья-то тень… Нет, почудилось… Пора, а то скоро будет светать…
Андрей выбрался из-за ящиков и пересек дворовую площадку.
Дверь на черную лестницу ресторана была открыта, и это не удивило его. Так он договорился с Наташей. Она должна задержаться, убирая зал, и уйти последней. И «забыть» замкнуть дверь на свой ключ. Пока все идет нормально. Сегодня ночью можно еще не беспокоиться.
Андрей настороженно прокрался по ступеням, рукой нащупал ручку двери в квартиру хозяина. Наклонившись, заглянул в замочную скважину и увидел неясный свет, идущий откуда-то снизу. В этой бледной желтизне темнели очертания мебели.
Он тихонько нажал на ручку, и дверь подалась вперед. И сразу, почувствовав тревогу, Андрей вынул из кармана наган. Он шагнул в комнату… и замер у двери.
На полу валялся скомканный ковер и стоял фонарь, в котором трепетало под сквозняком пламя свечи. У стола, раскинув руки и подтянув к животу колени, лежал в одном нижнем белье мертвый человек. Андрей перевернул его на спину и узнал Джентльмена. Череп его был расколот чем-то тяжелым. Андрей поискал глазами и нашел бронзовый канделябр, залитый кровью. Сунув за пояс наган, он кинулся к столу, увидел вывороченные ящики, несколько пачек денег и пустую железную шкатулку с разбитым замком.
Андрей опустился в кресло, с отчаянием сжал голову руками.
Выплавившийся из огрызка свечи фитиль упал на дно фонаря и, помигав, погас. Темная тишина, пропахшая нагретым воском и копотью, вошла в комнату.
Остаток ночи Андрей проблуждал по городу. Дважды его останавливали патрули, но, проверив документы, отпускали. Уже перед рассветом вышел к пустынной площади. Она лежала перед ним, плоская и большая, как каменное поле. Вдали, у домов, еще клубился сумрак, а здесь, на неровной от лбов булыжника поверхности, уже был первый неясный свет. На сером и голом небе тускло мерцали золотые купола церквей. А на середине площади одиноко возвышалась длинная виселица – тонкие ее подкосы и стойки казались вычерченными тушью. И такие же черные, неподвижные тела мешками свисали с перекладины…
– Стой! Кто идет? – закричал часовой, который сидел на ступенях.
«Лобное место города…»
Он ушел. Но долго еще в ушах стоял сонный окрик часового и память хранила тоску безлюдного каменного поля, плывущий свет и мертвую окоченелость вытянутых тел…
Глава 19
Снова встало солнце и опять жаркое – мягкий асфальт задышал смолой и пылью. Забегали мальчишки с чайниками, продавали стаканами воду, У колонок выстроились очереди.
Люди изнывали от палящего зноя и двигались медленно, погромыхивая жестяными ведрами и кувшинами, томительно долго приближаясь к закрученной жгутом слабой струе, текущей из чугунного крана… Поднявшийся ветер потащил по улице груды желтой опавшей листвы, она зашуршала, заструилась вдоль тротуаров, застревая между камней булыжной мостовой, кружась, взлетала на высоту второго этажа, приклеивалась к стеклам окон.
Неудачник долго брел переулками, обходя стороной шумный проспект, он побоялся идти на вокзал и теперь спешил покинуть город, но, кажется, были бесконечны эти крутые повороты, подъемы и спуски, стертые ступени и мостики через узкую речку. Город разворачивал свои бесчисленные дороги, сплетал паутину улиц, и прошел час, начался второй, а конца и края не виделось деревянным домам, башням колоколен, покосившимся флигелям и высоким зданиям…
Неудачник то почти бежал, придерживая у груди альбом, завернутый в старую газету, то шел медленно, прижимаясь к стене и пугливо оглядываясь по сторонам. За спиной ему все время чудились чужие шаги, в подворотнях мерещились таинственные фигуры. Измученный ужасом, чуть волоча ноги, он, наконец, опустился на поломанную лавку под чьим-то забором. Сунув альбом под полу пиджака, Неудачник долго смотрел в пустынный просвет глухого переулка, с трудом соображая: почему он здесь? что его сюда привело? куда идти дальше?..
Поручик Фиолетов напрасно прождал Неудачника целое утро. Пропуск у дежурного офицера никто не востребовал. Расстроенный, поручик взял извозчика и поехал к ресторану. Его удивила толпа у входа. Двери были распахнуты, несмотря на то, что «Фортуна» обычно открывалась только вечером. Соскочив с подножки, Фиолетов решительно направился к ресторану, плечом раздвигая людей. Полицейский у подъезда отдал честь и посторонился, пропуская офицера с черным ромбом на рукаве.
Не обращая внимания на стоящих у лестницы людей, поручик стремительно взлетел по ступенькам и распахнул дверь в комнату буфетчика. Шагнув в темноту, он на ощупь нашел ставню и распахнул ее. В свете дня Фиолетов увидел чисто подметенный пол, стол, застеленный линялой скатертью, и высокую кровать с пышно взбитой подушкой.
Поручик подошел ближе и ладонью провел по гладко расстеленному одеялу. Все было так, словно Неудачник сегодня ночью не прилег ни на минуту… Но где он? И почему толпа и полиция?
Фиолетов медленно вышел из комнатушки и тут увидел, что люди, стоящие в коридоре, зовут его:
– Господин офицер, сюда, сюда, пожалуйста… Это здесь…
Поручик, миновав переодетых полицейских, вошел в большую и светлую комнату. Первое, что бросилось ему в глаза, был труп человека в нижнем белье. Он лежал на ковре, раскинув руки. Фиолетов осторожно перешагнул через труп и подошел к развороченному письменному столу. Он перебрал несколько конторских книг, отодвинул в сторону револьвер в желтой кобуре и, подняв со дна одного из выдвинутых ящиков тяжелую пачку денег, взвесил ее на ладони.
– Что тут произошло? – тихо спросил он. – И кто это?
– Пока сообщить ничего достоверного не можем, – ответил полицейский. – Возможно ограбление… Убийство с ограблением.
– Кого подозреваете?
– Исчез буфетчик. А убит хозяин заведения.
– Обычная история, – добавил кто-то. – Там, где деньги, всегда такое.
– Продолжайте, – кивнул головой Фиолетов и пошел к выходу, провожаемый полицейским, который торопливо говорил на ходу:
– Разбаловался народ… Жизнь человеческая им ни в копейку. Слабо караем. Вот, рассказывают, в Париже казнят гильотиной… такой нож на веревке. А мы вешаем… Гуманизм это!.. Никаких особенных мучений…
Поручик подъехал к тюрьме и приказал остановиться под развесистым дубом напротив высокой стены, побеленной известкой, неподалеку от главных ворот.
– Иди, голубчик, – сказал Фиолетов, – иди подкрепись… Выпей чаю или еще чего там, – он протянул деньги извозчику, и тот, спрыгнув с козел, торопливо зашагал к трактиру.
Сняв фуражку и расстегнув ворот кителя, поручик полулежал на теплых кожаных подушках, и со стороны казалось, что он отдыхает, лениво смежив веки, но на самом деле неудача с альбомом расстроила Фиолетова окончательно. Ему надо было побыть одному, сосредоточиться.
«Почему убит хозяин ресторана? Куда исчез Неудачник? Проклятые вопросы… Порвались все нити, ведущие к ресторану, а именно туда вошел тот человек, которого тогда ночью выследил поручик. Осталась та девушка… Натали. Но что она может еще сказать? Сможет ли она объяснить трагедию, произошедшую в ресторане „Фортуна“?.. Поздно вечером она там была и, наверное, ушла одной из последних… Но для этого…»
Поручик открыл глаза, услышав громкий бой городских часов. Он проверил время по часам – ровно полдень. Извозчик еще не возвращался. На сторожевых башнях тюрьмы неподвижно стояли часовые. За каменной стеной слышался какой-то гул, раздавались приглушенные команды. Наконец железные ворота раскрылись, и на мостовую выехала тачанка с пулеметом, окруженная гарцующими на конях казаками. За ними медленно потянулась колонна полураздетых, истощенных людей. Зацокали о булыжник деревянные подковы. Застучали колеса подвод с неподвижными телами больных и раненых. Послышалось хриплое дыхание, стоны, защелкали нагайки, всхрапнули испуганные лошади…
Начальник конвоя подскакал к коляске, и поручик поднялся на ноги. Он протянул есаулу конверт, и тот, вскрыв его, быстро пробежал глазами:
– Господин поручик, сами найдете или помочь?
– Постараюсь сам, – ответил Фиолетов. – Далеко вы их?
– Эвакуируем… Сначала до Беляевки, а потом как знать…
– Желаю благополучного пути.
– Благодарю. Всего доброго, господин поручик.
Есаул лихо развернул коня и поскакал к голове колонны.
Поручик молча стоял в коляске, вглядываясь в проходившие мимо него ряды измученных людей, которые тащились, поддерживая друг друга и нагнув головы. Шеренга за шеренгой миновали они офицера, даже не поднимая на него взглядов. С высоты экипажа Фиолетов видел склоненные затылки и тощие плечи.
– Господин Левашов! – негромко позвал поручик и взмахнул рукой. – Никодим Сергееви-и-ич!
Один из арестантов остановился, но его тут же толкнули в спину идущие сзади.
– Левашо-о-ов! – сердито закричал поручик. – Я кого зову?!
Старик-арестант выбрался из рядов и подошел к коляске.
– Садитесь, Никодим Сергеевич, – устало сказал Фиолетов и распахнул дверцу. Он обернулся к стоящему у дороги извозчику, и тот торопливо полез на козлы, разобрал вожжи и хлестнул лошадь.
– Вы меня не узнаете? – спросил поручик, – А ведь я это вас тогда арестовал.
– Это недоразумение, – прошептал старик, в изнеможении прикрывая глаза. – Я всем говорю – недоразумение…
– И оно выяснилось, – согласился Фиолетов, – как я и обещал вам… О вас очень беспокоится дочь. Места себе не находит, но я ей тоже обещал, что вы вернетесь живы и здоровы.
– Вы знакомы с моей Наташей? – оживился старик. – Господи, как там она без меня…
– Я знаю ее, – чуть поклонился поручик. – Милая девушка… Куда вас, прямо домой или к ресторану «Фортуна»? Не знаю, работает ли она сегодня…
– Будь проклята эта «Фортуна»! – с чувством воскликнул старик. – Моя дочь подает пьяным офицерам шампанское? Неслыханно! Какой позор! И все он! Уговорил девочку! Уломал, негодяй!
– О ком вы? – задал вопрос Фиолетов.
– Уж не знаю, как его и называть! – с горечью проговорил старик. – Квартирант? Денег не платит… Жених? Почему живет в доме невесты? А вообще терпеть не могу посторонних людей в собственной квартире!
Фиолетов остановил извозчика за квартал от дома, предложил отцу Наташи:
– Пройдемтесь… Я думаю, вам будет полезно после всего…
Старик суетливо вылез из коляски, зашагал рядом с офицером, стыдливо прикрывая отворотами пиджака отсутствующий галстук.
– Опять этот человек? – переспросил офицер. – Да кто же он такой?
– Ах, там все так сложно! – по-детски возмущенно всплеснул ладонями старик. – Раньше говорили, что он советский служащий… Теперь словно от кого-то скрывается… Секреты, поздние возвращения бог знает откуда… Это ранение! Просто криминальная история. Я боюсь даже представить, что Наташенька в чем-то запутана!
Поручик жестом руки притворно прервал старика:
– Господин Левашов, опомнитесь. Мои представления о чести русского офицера не позволяют мне слушать вас дальше.
– Вы представитель власти и порядочный человек. Доказательства очень убедительны. Я на свободе. Выслушайте меня. Я стар и понимаю: надо жить по законам того правительства, которое в данное время осуществляет порядок. Иначе произойдет сплошная анархия! А если тот человек в самом деле прячется…
– На вашу дочь не похоже, чтобы она связала свою судьбу с уголовником, – усомнился Фиолетов.
– Почему уголовником?! – растерялся старик. – Культурный человек… Манеры и обхождение. Смешно – уголовник! Даже представить невозможно… Дочь летит к нему со своими чувствами, как мотылек на огонь! – Старик вспыхнул гневом. – Летит бездумно! Увлекаемая безотчетной любовью к этому Федору Павловичу, простите, фамилию даже не знаю!
– Что я должен сделать? – вежливо спросил поручик.
– Поговорите с ней, – умоляюще произнес старик. – Тактично намекните на то, что она ходит по натянутой над пропастью проволоке… Запугайте, в конце концов. Я даю на это свое отцовское благословение!
– Хорошо, – усмехнулся Фиолетов. – Только больше никому об этом не рассказывайте.
– Только вам! Вам и вес. Могила! – торжественно проговорил старик. – Помните, господин офицер, мое и Наташенькино будущее в ваших руках!
– Об этом разговоре не рассказывайте даже Натали, – сказал поручик и остановился. – Вы дома, господин Левашов. Рад был ближе познакомиться.
Они распрощались, и поручик медленно зашагал к гостинице «Палас», не замечая того, что идет по проезжей части улицы.
Не успел Фиолетов сесть за стол, как раздался телефонный звонок. Не желая никого принимать, он, морщась, выслушал дежурного офицера и неохотно проговорил:
– Не знаете, кто он?.. Гоните в шею… Понятно, давайте его сюда.
Через несколько минут в коридоре раздался топот, дверь распахнулась, и два караульных солдата втолкнули в кабинет Неудачника. Небритый, в порванном пиджаке, он остановился перед офицером, испуганно оглядываясь, морщинистое лицо его в запекшихся царапинах казалось меловым. Неудачник прижимал к груди сверток.
– Вот… Господин офицер… – пробормотал он, опуская сверток на край стола и медленно пятясь к стене. – Я принес… Я пришел сам. Он меня не пускал…
– Господин поручик, – доложил один из солдат, – они в подъезде изволили скандалить… Хотели пробиться без пропуска…
Фиолетов не отвечал, он дрожащими пальцами разворачивал сверток, и, когда показался твердый, оклеенный зеленым бархатом переплет, сердце его сжалось от ликующего восторга. Он нежно, словно что-то живое, погладил альбом, бережно переложил его с места на место, потом вдруг, словно чего-то перепугавшись, торопливо сунул в стол.
– Идите… Станьте за дверью, – охрипшим от волнения голосом сказал он солдатам, и те, стукнув прикладами, вышли из кабинета.
Фиолетов снова достал альбом и взвесил его на ладони.
– Тяжела ты, шапка Мономаха, – почти шепотом произнес поручик. – Итак, все кончено… И все только начинается… «Горят костры горячие, точат ножи булатные…»
– Господин офицер, – проговорил Неудачник, со страхом наблюдая за поручиком. – Вы отпустите меня?.. Я могу идти?
– Куда?
– Вы же обещали, – затрепетал от ужаса Неудачник. – На все четыре стороны… Дали честное слово…
– Кое-что изменилось, – поручик спрятал альбом в стол и положил перед собой тонкую папку. – Почему ты убил хозяина ресторана?
– Это он пришил Забулдыгу, – с ненавистью проговорил Неудачник. – И альбом был у него. Он его не отдавал. Предлагал мне бежать, но я… Ведь это Джентльмен!
– А часы, – перебил Фиолетов. – Почему часы Лещинского оказались у тебя под подушкой?!
– Не знаю, – слабеющим голосом ответил Неудачник.
Фиолетов раскрыл папку.
– Немного истории, господин Неудачник… Я навел о вас справки. 1914 год… ограбление купца Семенова… Было сие?
– Да, – выдавил Неудачник.
– …1916 год, – сухо продолжал читать поручик, – взлом магазина на Пушкинской… Сознаешься?
– Да… Но это…
– …1918 год. Нападение на кассира…
– Но это же при большевиках! – закричал Неудачник. – Это же не в счет!
– Злостные, систематические преступления перед обществом, – констатировал Фиолетов и взял в руки листок бумаги. – Ты рецидивист, Неудачник… Вот приказ главнокомандующего… «Секретно. Согласно приказу номер… опасные преступники, мешающие наведению порядка и деятельности законных властей… подлежат немедленному расстрелу без суда и следствия…»
– Господин офицер!! – Неудачник рухнул на колени. – Помилуйте-е!
– Коршунов! – закричал Фиолетов, и в кабинет вошли два солдата. – Взять… В подвал!
Дюжие солдаты подхватили Неудачника под руки и поволокли к дверям.
Андрей поднялся по лестнице, свернул в коридор. Он держал руки в карманах, грея в правой ладони рубчатую рукоять нагана.
И вдруг он замер, остановился у лестницы, спиной прижался к стене, пропуская троих – два солдата волокли Неудачника. Он поймал на себе его невидящий, слепой взгляд, услышал клокочущие рыдания и тогда рывком, не спрашивая разрешения, распахнул дверь в кабинет поручика.
Фиолетов удивленно обернулся от окна, выплюнул в корзину для бумаг изжеванную папиросу.
– Ты чего? Стучаться надо, Блондин.
– Господин поручик, – беззаботно спросил Андрей, весело улыбаясь, – кого это от вас вынесли под руки? Как пана великого?
– А ты разве не рассмотрел? – настороженно прищурился поручик.
– Никак нет, – пожал плечами Андрей. – А что?
– Ничего, – пробормотал Фиолетов. – Бандит… Грабежами занимался. Оч-чень опасный тип. Таких мы без суда и следствия.
– А я думал – что-нибудь новенькое, – с разочарованием проговорил Андрей.
– Все старо, как в лавке антиквара, – усмехнулся Фиолетов и кивнул на стул. – Садись.
«Я совершил ошибку, – подумал Андрей. – Я должен был узнать Неудачника. Ведь это мой бывший товарищ… Не иначе – альбом у Фиолетова. Убить его. Забаррикадировать дверь и отстреливаться до последнего патрона. И в это время сжечь альбом… А если в кабинете альбома нет?..»
– Так что у тебя за дела? – небрежно спросил Фиолетов и, откинувшись на спинку стула, открыл ящик, в котором лежал револьвер со взведенным курком.
«Блондин не узнал Неудачника, а должен был это сделать, – мысленно сказал себе поручик. – Что за человек? Без документов пришел к нам и вот он уже сотрудник… Первым нашел Забулдыгу, но тот был мертв и бесполезен для нас. Это он, Блондин, познакомил меня с тем коммерсантом Курилевым.
Явно водил нас за нос. Дал нам для розыска уголовников их неправильные приметы…»
– Пришел, как всегда, – ответил Андрей. – Какие будут задания, господин поручик?
«Альбом, может быть, уже у полковника Пясецкого, – соображал Андрей, – надо подождать, как разовьются события дальше… Фиолетов должен меня арестовать… Но почему он не зовет караул? Если протянет руку к открытому ящику стола, я стреляю первым…»
Они сидели один напротив другого, перебрасывались ничего не значащими фразами, но с каждым словом атмосфера все более накалялась, казалось, малейшее неосторожное движение – и произойдет взрыв. Их взгляды уже не скрывали враждебности, они сидели, чуть подавшись вперед на стульях, готовые в любое мгновение вскочить на ноги для решительной схватки, а губы продолжали произносить привычные слова.
– Ты занимайся своим делом, – равнодушным голосом говорил Фиолетов. – Не оставляй без наблюдения базар и станцию…
– С утра до вечера толкаюсь, – жалобно тянул Андрей. – Ботинки не казенные, все каблуки пооттоптал…
«Ну почему он медлит?! Убить его… Что он задумал? Почему медлит?! Почему?! Об альбоме знает наверняка, но делает вид…»
«Он связан с Натали… Они хотели меня увести от альбома. Кто за ними? Подполье большевиков или кто-то другой? А какая разница?! Альбом у меня. Я еще посмотрю, на что способен этот Блондин… Я их всех взял за горло, и они это понимают…»
– Ну вот что, – холодно произнес Фиолетов, – мотай отсюда. Без тебя минуты свободной нет. Позовем, когда потребуешься.
Андрей медленно поднялся со стула и неловко поклонился.
– До свидания, господин поручик.
– Будь здоров, – буркнул Фиолетов.
Андрей вышел в коридор и прислонился к поручням лестницы. Рукавом вытер с лица испарину.
«Первым делом я обязан предупредить Тучу… Альбом только у Фиолетова… Надо убрать поручика… Пусть Наташа сходит в кафе „Фалькони“ и встретится с Тучей. За мной могут следить…»
