Текст книги "Поездка к Солнцу"

Автор книги: Борис Костюковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Он открыл дверь сарая и увидел, что лебедь, расправив крыло, пошёл прямо к нему. Андрейка не успел опомниться, как лебедь наскочил на него Грудью и сбил с ног. Андрейка задохнулся от обиды, Хотел крикнуть что-то злое, но не смог. Лебедь выскочил, захлопал крыльями, неистово закричал. Одно крыло было у него большое, а второе меньше: перья ещё не отросли. Лебедь подскакивал и падал на бок.

Андрейка поднялся, отряхнул с себя землю и позвал Няньку.

Но Няньку не надо было звать: она уже вертелась вокруг лебедя. Птица вытягивала длинную шею, стараясь клюнуть Няньку, била крыльями о землю и отступала назад. Нянькин лай разносился по степи и достиг слуха бабушки Долсон.

Она шла из кошары, прижимая к себе руками двух ягнят с торчащими длинными ушами. Из-под полы дэгыла выглядывали мордочки ещё двух кургашек.

– Почему это Нянька лает? – крикнула бабушка.

Андрейка не ответил. Он сопел и вместе с Нянькой наступал на лебедя. Когда бабушка подошла к сарайчику, Андрейка уже закрывал дверь на засов.

– С утра лаешь, – сказала бабушка Долсон Няньке. – Пошто лаешь?

Нянька завиляла хвостом и вывалила длинный язык.

– Пойдём, кургашек кормить будешь, – проговорила бабушка спокойно. – Десять штук родилось в эту ночь. Совсем тощие нынче кургашки.

В юрте бабушка положила кургашек на овчину, налила в бутылку молока, надела на неё соску. Андрейка сунул соску в открытые чмокающие губы кургашки. К бутылке потянулись и другие мордочки, Андрейка еле-еле успевал отнять соску от жадной кургашки, как тут же её подхватывали другие губы.

А как все кургашки кричали, как просили Андрейку, как обижались!

– Пошто Нянька лаяла на белую птицу? – повторила бабушка Долсон свой вопрос.

И тогда Андрейка рассказал всё, что случилось в сарайчике: как Лебедь-Лебедин сбил его, Андрейку, с ног, выскочил из сарая и стал размахивать крыльями.

– Он хотел улететь, – задумчиво сказала бабушка.

Андрейка засопел и надул губы.

Куда и зачем это хотел улететь Лебедь-Лебедин, когда ему так хорошо в Катькином сарайчике? Неужели он не боится, что хромой Бадма снова подкараулит его, выстрелит из ружья и попадёт в длинное крыло и в здоровую лапу?

Все работают!

Давно уже мы расстались с бабушкой Бутид. И Дулму давно не видели. Она всё не едет и не едет к Андрейке. Сколько раз Андрейка посматривал в степь с надеждой увидеть чёрную точку, которая будет расти, расти, а потом окажется, что это к Андрейкиным юртам скачет на Саврасухе Дулма.

Андрейка вбил себе в голову, что Дулма должна ездить к нему. А почему бы ему не сесть на Рыжика и самому не проехать до юрты Бутид Балбаровой?

Попробуйте сказать об этом Андрейке, и он замотает головой, так произнесёт своё «не-е-а», что вы рассердитесь на этого маленького упрямца. Но вы можете сердиться сколько угодно, а если не знаете степи, то к Дулме не попадёте.

Новый человек в степи немало будет блуждать там, где Андрейка пройдёт с закрытыми глазами! Для новичка вся степь одинакова: сопки похожи друг на друга, пади различаются только тем, вспаханы они или уже засеяны. А дороги… Степные дороги так же быстро рождаются, как исчезают. Прошла грузовая машина, примяла траву. Потом следом проехала телега. Тракторист, хоть ему это и не совсем прямо, повёл свой гусеничный трактор и окончательно проложил колеи. Ну, а потом пошло и пошло: машины, верховые лошади, отары, возы, гружённые сеном, верблюды с навьюченными юртами… Вот так живёт новая дорога в степи. Живёт до тех пор, пока однажды кто-то не заметит, что по ней ездить тряско, что колёса то и дело попадают в выбоины, что стала она пыльной. Тогда прокладывается новая дорога, а старая зарастает травой. Разобрать, куда ведут эти дороги, не просто.

Вот и узнай, куда тебе ехать. Если даже тебе расскажут, куда свернуть, на какую горку подняться, где повернуться к солнцу лицом, через какой сухой ручей переехать, то всё равно ты приедешь куда угодно, но только не туда, куда спешишь. Поэтому лучше обождать попутчика. Может, завернёт на своей Резвой дядя Куку. Может, председатель колхоза, «обегая» на «Победе» отары, остановится на несколько часов около юрт Нимаевых. А может быть, и сам Арсен Нимаев захочет проведать Бутид Балбарову.

А пока в степь окончательно пришла весна.

Андрейка все дни проводил в кошаре или у Лебедя-Лебедина. Уж что-что, а лентяем его не назовёшь.

Как только ему не надоест возиться с Лебедем-Лебедином! Был бы ещё у лебедя покладистый характер, как у Няньки или Рыжика, а то Андрейка принесёт ему для подстилки сена, а лебедь нарочно садится на голую землю. Поставит перед ним еду, а лебедь ни за что не притронется, пока не уйдёт Андрейка.

Однажды Андрейка долго задержался около юрты и пришёл в сарайчик, когда солнце стояло над самой головой.

Как только Андрейка открыл дверь, Лебедь-Лебедин поднялся, приступил на больную лапу и сердито закричал: «Где ты ходишь, Андрейка? В белой миске выпита вся вода и в корытце нет еды. Я хочу есть и пить!»

– Н-но-а! – ответил Андрейка. – Вот вода, а вот крупа. Пей. Ешь.

Лебедь-Лебедин обиженно отвернул голову.

– Ладно, – сказал Андрейка просяще, – ешь!

Лебедь вдруг вытянул шею, она стала у него длинной, сунул голову сначала под крыло, быстро-быстро перебрал перья, залез себе под живот, закинул голову через спину, потрогал больное крыло и так замер.

– Ешь, – ещё раз попросил Андрейка.

Голова Лебедя-Лебедина лежала теперь на спине, и Андрейка разглядел её. Чёрные полоски шли от глаз к самому клюву. Со всех сторон похожий на оранжевый жарок клюв словно обведён чёрной тоненькой ленточкой. И на самой середине тоже чёрная полоска.

Интересно, почему это у белого лебедя такие чёрные лапы и чёрные полоски на клюве?

Лебедь открыл клюв, поводил им из стороны в сторону, потом сунул его в воду и снова запрокинул.

Андрейка довольно хмыкнул и пошёл к овцам в кошару.

Спотыкаясь на длинных ножках, тычась мордочками куда попало, ходили новорождённые кургашки. А овцы есть такие, как верблюдица Мая. И они не хотят кормить своих детей.

Андрейка заходит в загородку, берёт двух кургашек и выносит во двор кошары. А кургашки кричат, надрываются. Андрейка сопит, сердится, ему жалко их, но что тут сделаешь? Няньки сегодня нет и Катьки нет. Они бы тоже сердились на упрямых и глупых овец.

Нянька и Катя каждое утро стали уходить с отарой. Катька идёт впереди всех овец, её не надо подгонять. Овцы идут за ней. Нянька обегает отару и помогает отцу собрать овец в одну кучу. Нянька стала теперь рабочей собакой, а Катька – поводырём отары. Все работают: отец, мать. Нянька и Катя пасут отару. Бабушка Долсон и Андрейка ухаживают за овцами и кургашками в кошаре.

Каждый день рождаются в кошаре новые кургашки, и надо, чтобы овцы не задавили их (а есть и такие неловкие овцы, что лягут и придавят кургашку).

Надо, чтобы кургашки сразу же начали сосать вымя. Самых слабых, голеньких кургашек Андрейка и бабушка Долсон забирают в юрту, кутают их в овчинные одеяла и поят молоком из резиновой соски, надетой на бутылку. День вот так поживут кургашки, поспят в юрте ночь, а потом Андрейка вынесет их на солнце. А на солнце кургашки начинают подпрыгивать, падают и снова становятся на ноги.

Бабушка Долсон уносит их к овце-матери, садится на корточки и начинает петь песни. Она поёт, а овцы слушают. Она поёт жалобно, тоскливо, а овцы не замечают, как в это время Андрейка подсовывает под вымя кургашку. От песен овцы становятся тихими и жалеют своих кургашек. Стоит только кургашке схватить сосок вымени, и тогда уже всё хорошо, тогда можно петь весёлые песни. Овцы не понимают, что Арсен Нимаев и Андрейка дали слово сохранить всех кургашек.

Нет на свете более глупых животных, чем овцы и верблюдица Мая.

Начались ливни. Вовремя хороший дождь – большая радость и для хлебороба и для чабана. А если вот так день и ночь льют и льют на степь потоки воды, то это уже беда.

Арсен Нимаев не гонял отару в степь, подкармливал овец прошлогодним сеном, но они всё равно были голодны и так кричали, что сердце чабана долго выдержать не могло.

Подошла очередь в колхозной электрострижке для отары Арсена Нимаева. Но перегнать отару по такому дождю за двадцать километров – дело нешуточное! И всё же Арсен и Сэсык Нимаевы выждали время, когда пошёл мелкий дождь, и погнали отару. Катька бежала впереди, а Нянька своим густым лаем подгоняла зазевавшихся овец.

Андрейка целые дни проводил в кошаре с ягнятами или у Лебедя-Лебедина в сарайчике. Бабушка Долсон варила бараний суп не на костре, а в юрте на чугунной печке. Это было кстати, потому что от сырости стало очень холодно.

Как-то бабушка Долсон сказала Андрейке:

– Помогай ягнят кормить, кошару чисть. Вечером тебе сказку расскажу.

Андрейка очень любил сказки, а поэтому обещание бабушки Долсон обрадовало его.

Целый день он возился с ягнятами, до тех пор, пока бабушка не позвала его:

– Иди в юрту, чай-сливанчик пей, совсем мокрый ты.

Когда Андрейка немного пообсох в юрте и выпил несколько кружек чая-сливанчика, заправленного молоком, маслом и солью, бабушка Долсон начала ему рассказывать сказку.

Сказка о Солнце и Золотой юрте

В далёкие-далёкие времена буряты ни разу не видели солнца и даже не знали, что это такое. Они жили в Тёмном краю. На самой высокой сопке стояли большие тёплые юрты нойонов – самых богатых и злых бурят. У них было много овец, лошадей и верблюдов.

А все бедные буряты замерзали в Тёмном краю от ветров и шурганов, были всегда голодны и в рваных дэгылах.

Плохо жили буряты. Они и не знали, что им можно жить лучше.

Только нойоны были хорошо одеты, только у них было полным-полно баранины, только нойоны спали под овчинными одеялами.

Но вот однажды в Тёмном краю появился новый человек. Белое лицо его освещали синие глаза. И волосы у него были светлые и борода и усы светлые.

Посмотрел он, как живут в Тёмном краю буряты, и сказал:

– Разве можно жить без солнца! Вам обязательно надо достать солнце, тогда у вас всё будет. И зелёная трава. И овцы. И вода. И еда, и тёплые юрты. Пойдёмте со мной, и мы добудем солнце.

Услыхали нойоны такие слова, спустились с Высокой сопки и сказали:

– Не верьте ему, буряты. Он заманит вас в болота, и вы не выйдете оттуда никогда. Там ещё хуже, чем в Тёмном краю. Кто из вас слышал о солнце?

Что такое солнце? Никто этого не знает.

Послушались буряты нойонов и прогнали человека со светлым лицом и синими глазами.

Обиделся человек и так сказал:

– Ладно, я уйду. Раз вам нравится жить в Тёмном краю, раз вы не хотите узнать, какое бывает солнце, раз вы не хотите увидеть солнечный день, оставайтесь здесь. Но если среди вас найдётся отважный ба-тор, пусть он поведёт вас в Светлый край. Я живу там в большом доме, рубленном из брёвен. В моём доме три окна, и днём в нём всегда светло. Но за днём всегда наступает ночь, когда солнце спит и люди спят. Вот ночью мы и пойдём к солнцу. Но знайте: пусть каждый принесёт с собой посудину из глины, пусть у каждого будет топор. Вы отрубите кусочки от солнца и положите их в посудины. Эти кусочки вы принесёте в свой Тёмный край. Тот, кто поведёт вас, самый храбрый и честный из вас, соберёт кусочки вместе и слепит из них круглый шар. Он отвезёт этот шар на верблюде в конец вашего Тёмного края и оставит его там. Потом верблюда он угонит в другой конец Тёмного края и станет ждать. Шар поднимется, и от него пойдёт такой свет, что вы не узнаете всё вокруг. Шар поплывёт по небу, и все звёзды исчезнут. Шар поплывёт к верблюду, сядет между горбами, отдохнёт. Тогда снова появятся звёзды и будет ночь. Светлый шар отдохнёт и опять поднимется в небо, опять поплывёт в другой конец. И снова будет светло. Так свет будет приходить и уходить.

Сказал всё это человек со светлым лицом и ушёл.

Много времени опять прошло. Буряты не знали, сколько они ждали. Дня нет. Лета нет. Однако зима есть. Как считать будешь? Совсем забывать стали о человеке с синими глазами и светлым лицом. Может, его и не было вовсе, приснился он? Или рассказал улегерши такую красивую сказку?

Но родился в Тёмном краю человек по имени Алтан-Шагай-мэргэн. Быстро рос он. Самым сильным стал среди бедных бурят. Захотели нойоны заманить его к себе на Высокую сопку и оставить у себя. Но не так-то легко было обмануть Алтан-Шагай-мэргэна. И купить его было нельзя.

Услышал храбрый мэргэн о человеке с синими глазами и светлым лицом. Услышал, что есть не только Тёмный край, но и Светлый край есть. Услышал, что можно принести кусочки солнца и слепить светлый шар.

Задумался Алтан-Шагай-мэргэн. Долго думал.

Бедные буряты ждали. Они верили юному Алтан-Шагай-мэргэну. Он не захотел променять свою рваную юрту на белую, тёплую юрту нойонов. Он отказался стать нойоном. И вот что сказал Алтан-Шагай-мэргэн своим друзьям:

– Зачем нам сидеть сложа руки? Что мы смотрим на Высокую сопку и ждём милостей от нойонов? Сколько уже терпели вы! Сколько ещё терпеть будете? Нойоны отбирают ваших овец и коней, нойоны боятся света. Если станет светло, все буряты увидят, что плохо и что хорошо! Буряты захотят прогнать нойонов с Высокой сопки. Я хочу поехать в Светлый край. Дайте мне сто коней, сто самых отважных бурят, сто глиняных посудин и сто топоров. Но со мной поедут только те сто бурят, которые верят мне во всём. Если попадёт хоть один, кто не верит мне, пускай лучше остаётся здесь. С ним не видать нам удачи.

Дали буряты всё, что просил у них Алтан-Шагай-мэргэн. Сели на сто коней сто самых храбрых людей из Тёмного края. И у каждого в правых тороках топор, в левых – глиняная посуда.

Алтан-Шагай-мэргэн объехал всех на своём гнедом коне, посмотрел каждому в глаза и вдруг сказал:

– Откройте свои сердца. Я увижу: у кого горит сердце, те верят мне, те хотят привезти в свой Тёмный край по кусочку солнца.

Открыли буряты свои сердца. Горят они, как звёзды. И видит Алтан-Шагай-мэргэн: только одно сердце не горит. Подъехал батор совсем близко и узнал обманщика нойона.

Пробрался он к бедным бурятам с Высокой сопки, хотел всё узнать и рассказать своим чёрным братьям-нойонам.

Умный и хитрый был Алтан-Шагай-мэргэн. Сделал вид, что не узнал обманщика нойона. Так сказал:

– Теперь вижу – у всех сердца горят. Все вы верите мне. Но я вижу одно сердце, которое горит ярче всех. – И показал бичом на обманщика нойона. – Твоё сердце горит ярче всех. Тебя я выбираю своим помощником. Будь всегда рядом со мной.

Обрадовался обманщик нойон.

Каждый обманщик думает, что его не видно. Каждый обманщик думает, что сердце у него может гореть, как у всех честных людей.

Усмехнулся обманщик нойон, низко поклонился Алтан-Шагай-мэргэну, чтобы скрыть свои глаза.

Решил обманщик нойон ехать вместе со всеми ч Светлый край, вместе со всеми достать кусочек солнца, но на обратном пути погубить Алтан-Шагай-мэргэна, забрать у всех кусочки солнца и привезти не бедным бурятам, а своим чёрным братьям-нойонам.

Алтан-Шагай-мэргэн тоже усмехнулся. Но не стал прятать свои глаза. Пусть думает обманщик нойон всё, что ему угодно. Пусть он едет всегда рядом. Зато чёрные нойоны ничего не узнают и не пошлют погони за Алтан-Шагай-мэргэном и его товарищами.

Так поехал Алтан-Шагай-мэргэн в Светлый край за солнцем для своих братьев-бурят. Долго он ехал. Глаз не спускал с обманщика нойона.

Обманщик думал, что это так любит его Алтан-Шагай-мэргэн.

Все обманщики думают, что их можно любить, как честных людей. Но в том-то и дело, что у них в груди нет сердца, а вместо сердца чёрный холодный камень, а камень ничего не чувствует.

Нелегко было доехать до Светлого края даже на хороших конях. Но Алтан-Шагай-мэргэн вывел своих товарищей к Светлому краю.

И то, что увидели здесь буряты, так удивило их, что долго они не могли произнести ни слова. Трава была зелёная. Вода голубая. Цвели луга. Ходили табуны сытых лошадей. Еле передвигались тучные отары овец. Пели в чистом небе птицы.

Да и друг друга не узнали буряты. В глазах у них отражался свет солнца. Блестели их белые зубы. Губы, оказывается, были красные, и на щеках играл яркий румянец. Особенно красивый был Алтан-Шагай-мэргэн.

В Тёмном краю люди не знали, что такое красота, а при свете солнца они увидели, как может быть красив человек.

Но Алтан-Шагай-мэргэн не хотел медлить. Он помнил о тех, кто остался в Тёмном краю, и хотел скорее помочь им.

Обманщик нойон тоже спешил. Ему надоело прятать свои глаза и мысли. Он тоже хотел скорее вернуться к своим чёрным братьям-нойонам.

Поэтому он сказал Алтан-Шагай-мэргэну:

– Разреши мне поехать вперёд и найти рубленный из брёвен дом светлого человека.

– Что же ты ему скажешь? – спросил Алтан-Шагай-мэргэн.

– Скажу, что ты ждёшь его в конце Светлого края.

– А не подумает ли светлый человек, что я очень гордый? Нет, лучше мы все вместе поедем к нему.

Промолчал обманщик нойон, только в злобе, как волк, зубами лязгнул. Но опять склонил голову.

Посмотрел Алтан-Шагай-мэргэн на солнце и сказал:

– Пойдём за солнцем. В том конце Светлого края оно отдыхает. Там стоит дом светлого человека.

Так и сделали. Опять долго шли. Ночь наступила. Устали все. Спать легли.

Один обманщик нойон всю ночь не спал. Никто не видел и не знал, что он делает. Даже Алтан-Шагай-мэргэн всё проспал: так устал. А когда он проснулся, обманщик нойон спал как ни в чём не бывало.

Поднял тогда всех своих людей Алтан-Шагай-мэргэн, и они тронулись в путь.

В конце Светлого края увидели они дом из брёвен. Три окна смотрят на бурят. Из дома вышли на крыльцо три светлых человека, похожих друг на друга, как близнецы.

Растерялся Алтан-Шагай-мэргэн: кто же из них тот, кто приходил в Тёмный край и предлагал помощь бедным бурятам?

Поклонился мэргэн и спросил об этом.

И один из трёх стоявших на крыльце сказал:

– Долго вас ждал наш отец. Все глаза просмотрел. Старый стал. Не дождался вас и умер. Наказал он нам, своим сыновьям, дождаться вас, показать дорогу к солнцу. Солнце спит сейчас в золотой юрте. Мы сторожим его. Скоро пора выпускать солнце. Взяли ли вы с собой глиняную посуду, как велел наш отец?

– Да, взяли, – ответил за всех Алтан-Шагай-мэргэн.

– И топоры взяли?

– И топоры взяли.

– Тогда пойдём к золотой юрте. Вот три золотых ключа от трёх золотых замков на золотой юрте. Мы, трое братьев, откроем замки. Каждый из вас войдёт в золотую юрту и отрубит кусочек солнца.

Так и сделали.

Светлые братья привели бурят к золотой юрте, открыли тремя ключами три замка и велели первому войти Алтан-Шагай-мэргэну. Тот полез в свои правые торока – нет глиняной посудины, полез в левые торока– нет топора.

– Выронил всё, потерял, – сказал Алтан-Шагай-мэргэн. – Чем солнце буду рубить? Класть кусочек солнца тоже некуда!

Задумались светлые братья и сказали так:

– Отец наказал нам: если кто придёт без топора, без посуды глиняной, пускай откроет перед солнцем своё сердце. Если сердце честное, то в него войдёт кусочек солнца. Придётся тебе, отважный мэргэн, везти солнце в своей груди до самого Тёмного края. Только не открывай в юрте глаза.

Так и сделали.

Вошёл в золотую юрту Алтан-Шагай-мэргэн, раскрыл своё сердце, и оно из светлого, цвета звезды, стало красным. Но позабыл зарок мэргэн и взглянул на солнце. И глаза его стали сверкать, как два огня. Запахнул мэргэн на себе дэгыл, вышел из юрты, и все увидели, что у храброго Алтан-Шагай-мэргэна глаза совсем другие стали.

– Не выдержал, посмотрел ты на солнце? – спросили светлые братья.

– Посмотрел, – ответил мэргэн.

Твоё счастье. Теперь в твоих глазах всегда будет жить солнце. Хорошо, у тебя совесть чистая, а то выжгло бы тебе глаза.

Обманщик нойон решил взять по кусочку солнца в сердце и в глаза.

Нойон был уверен, что он честный человек.

И вот один за другим буряты стали входить в золотую юрту. Все они выходили оттуда с глазами, в которых сверкали солнечные огоньки.

Вошёл в юрту и нойон. Он отрубил кусочек солнца, положил его в посудину. Потом открыл свою грудь., Но чёрный камень как был чёрным, так и остался.

Нойон посмотрел на солнце и сразу ослеп.

Но сам нойон это не заметил. Только когда вышел из золотой юрты, все увидели, что вместо глаз у него чёрные угли.

И сказал тогда Алтан-Шагай-мэргэн:

– Все смотрите на него. Это нойон. Один из чёрных братьев с Высокой сопки. Он хотел обмануть нас, но солнце не обманешь. Возьмите у него посудину с кусочком солнца и прогоните его.

Так и сделали.

Обманщик нойон обрадовался, что Алтан-Шагай-мэргэн забыл о сердце. Ведь нойон тоже открывал своё сердце перед солнцем.

Нойон ушёл от бурят и до сих пор ходит один и никуда не может прийти. Он думает, что у него в сердце и в глазах солнце. Но люди-то теперь видят, что вместо глаз у нойона чёрные угли, а вместо сердца – чёрный холодный камень.

Алтан-Шагай-мэргэн со своими товарищами поспешил вернуться в Тёмный край.

И было там потом всё, как обещал человек с синими глазами и светлым лицом.

Собрал Алтан-Шагай-мэргэн все кусочки солнца в большую глиняную посуду. Стал большой шар. Увёз на верблюде этот шар в самый конец Тёмного царства, толкнул шар в небо, и все буряты впервые увидели светлый день.

Запели птицы. Растаяли снега. Потекли голубые реки. Расцвели цветы. Зазеленели луга. Деревья распустили листочки. А на Высокой сопке, где жили нойоны– чёрные братья, высохла вся трава и не стало воды. Захотели нойоны спуститься в долины и пади, но буряты их не пустили.

Алтан-Шагай-мэргэн с тех пор сторожит солнце, когда оно спит. Да и нельзя не сторожить. Буряты знают, как плохо было жить без солнца в Тёмном краю.

Немало ещё злых людей бродит вокруг. Тот же обманщик нойон. Те же чёрные братья с Высокой сопки. Ох, как мешает им солнце! Но поделать они ничего не могут.

Теперь уже навсегда за ночью наступает день. И ни разу Алтан-Шагай-мэргэн не дал солнцу проспать.

Навсегда перестали буряты звать свой край Тёмным. Теперь здесь Солнечный край…

Андрейка слышал эту сказку много раз и всегда удивлялся: зачем и от кого сторожить солнце?

Но тут вдруг Андрейка вспомнил о хромом Бадме и призадумался. Нет, всё-таки ещё надо сторожить солнце, пока в степи ходит хромой Бадма.

И надо следить, чтобы солнце не проспало.

Ах, если бы Андрейка всё-таки мог доехать до солнца! Он дал бы Алтан-Шагай-мэргэну отдохнуть. Андрейка и Нянька постерегли бы солнце.

А уж с Нянькой не проспишь.

Дулма осиротела

Пока Андрейка слушал сказку бабушки Долсон, в степи началось наводнение. И юрты и кошара стояли на высоком месте, а в низинах шумела вода. Её мутные потоки соединялись в ручьи и целые реки. Хотя дождь прекратился, но казалось, что вся его сила скопилась по падям и распадкам, а теперь вот обрушилась на степь.

Бабушка Долсон вышла из юрты, осмотрелась кругом слезящимися глазами и сказала:

– Беда плохо. Однако, кто в низинах стоит с отарами, шибко худо.

И, не сказав больше ни слова, пошла в свою юрту, упала на колени и стала молиться богам.

К вечеру Андрейка услышал лай Няньки, а потом топот копыт. Он приложил ухо к земле и замер: приглушённо и дробно отдавались удары. Конечно, это скакал конь.

Через некоторое время показался всадник. Но, кажется, он был на лошади не один. Андрейка узнал Воронка, а на Воронке сидел отец, кого-то крепко прижимая к себе одной рукой.

Долго Андрейке гадать не пришлось: впереди отца сидела Дулма. Андрейка хмыкнул от удовольствия: всё-таки сама к нему приехала Дулма.

Но, когда Воронко остановился около юрт, Андрейка замер от удивления. С губ Воронка хлопьями падала розовая пена. Видно, отец гнал его, не жалея, и разодрал в кровь поводьями губы. Арсен Нимаев был неузнаваем. Даже на его смуглом лице, выдубленном ветрами, проступила такая бледность, что он был похож на тяжелобольного.

Арсен Нимаев молча кивнул, осторожно передал бабушке на руки Дулму.

– Мать, – сказал он, – положи Дулму под овчинное одеяло, разотри ей спиртом ноги, спину и грудь. Совсем застыла она. Жар у неё большой.

– Беда, беда! – завздыхала бабушка Долсон. – Мокрая вся девка!

– Э, что там! – Арсен Нимаев махнул рукой. – Еле добрались: кругом вода. Воронко вон молодец, а то бы пропали.

У Дулмы глаза были закрыты чуть вздрагивающими веками, и в уголках застыли слезинки.

Андрейка сразу посерьёзнел и не отрывал взгляда от Дулмы.

Арсен Нимаев снял с Воронка седло и укрыл его спину тёплой кошмой. Отдав повод Андрейке, отец велел привязать Воронка к изгороди.

– Пускай выстоится. Покарауль его, Андрейка.

Арсен низко опустил голову и молча стоял, расставив широко ноги, пока удалялась бабушка.

– Беда, беда, – сказал он таким же тоном как и бабушка Долсон. – Не говори пока бабушке, Андрейка, не говори… – Арсен Нимаев так сжал челюсти, что его и без того бледные щёки совсем побелели. – Вода беды наделала… Почти всю отару Бутид Балбаровой унесла… Юрту унесла… Бутид вытащила Дулму на сопку… Овец спасала… Штук сто выгнала и вынесла из воды… Эх! – простонал Арсен. – Носила, носила, пока сама не упала. Залило её водой. Пропала Бутид Балбарова… Дулма сиротой осталась. – Арсен отвернулся и помолчал. – Одна Дулма осталась. Никого нет. Брат у Бутид есть. Худой человек. Хромой Бадма Балбаров. Из колхоза выгнали, ламой в дацан ушёл. Сам знаешь, много рассказывал тебе о нём.

Глаза Арсена Нимаева сузились, под бледной кожей заходили желваки. Он сжал кулак и погрозил им куда-то в сторону.

– Не отдам девчонку хромому Бадме! Драться буду, не отдам! Мама сказала: дочкой нам будет. Не отдам!

Когда расцветают жарки

Дулма не вставала с кровати. Лечить её приезжал дядя Куку и даже сам Дядьсаш, заведующий сельской больницей. Бабушка Долсон почти не отходила от Дулмы. Отлучалась только, чтобы помолиться своим богам.

Над степью как будто и не было непогоды. Снова засверкало солнце. Вся вода ушла, оставив после себя размытые песчаные следы и провалы. Зелень буйно ожила, а в небе заливались жаворонки.

Трудно сказать, что думал Андрейка глядя на Дулму. Но он понимал, что всё теперь изменилось.

Ему никогда теперь не захочется дразнить Дулму. Он не станет её обижать, как раньше. И вообще, скорее бы она встала на ноги и больше не болела!

Дулма очень похудела, и голос у неё стал такой тонкий, как у самой маленькой кургашки. Она почти ничего не говорила, только очень часто повторяла:

– Пи-ить!

Бабушка Долсон уговаривала её поесть, но Дулма только мотала головой.

И тогда Андрейка, который не любил манную кашу, сел рядом с Дулмой и, к удивлению бабушки Долсон, съел несколько больших ложек каши.

– Вкусно! – сказал он, причмокивая языком. – Дулма, хочешь каши? Вкусная каша. – Андрейка протянул ложку к губам Дулмы.

И та, не смея отказаться, стала есть.

Лекарства она тоже приняла из Андрейкиных рук без всяких возражений. Бабушка Долсон ласково и понимающе качала головой, глядя на них.

– Ничего, скоро здоровой будешь, – приговаривала она.

Нянька всё время не уходила из юрты, как будто понимала, что теперь главное – это быть здесь, около больной Дулмы.

Андрейка всё чаще и чаще стал вспоминать одну сказку бабушки Долсон.

Это была сказка о том, как в далёкие-далёкие времена бедный и больной бурятский мальчик отдал незнакомому умирающему старику последний кусок мяса и глоток воды. Старик этот в благодарность открыл ему тайну жарка.

Цветёт в Сибири удивительный цветок, и за то, что он похож на раскалённый уголёк, его назвали жарком.

Иногда в степи можно встретить целые поляны, усеянные жарками. Когда дует лёгкий ветер, так и кажется, что поляна охвачена язычками пламени.

Старик сказал, что если мальчик подкараулит, как расцветает жарок, то должен сорвать этот цветок, заварить его с чаем и выпить. Тогда мальчик станет самым здоровым и сильным в степи.

И мальчик долго приучал себя вставать рано. Долго караулил, пока не увидел, как распускается жарок.

Тогда он сорвал его, бросил в кипящий чай и выпил.

С тех пор мальчик вырос, стал таким здоровым и сильным, что народ назвал его Алтан-Шагай-мэргэном…

И вот Андрейка всё думал и думал о чудесном жарке.

Вдвоём с Нянькой он долго ходил по степи и что-то высматривал в траве, а Нянька, не понимая, принюхивалась.

Однажды утром Андрейка поднялся так рано, что это и нельзя было назвать утром: солнце ещё и не думало показываться из-за Верблюжьей сопки. Он тихонько оделся, пошёл вместе с Нянькой и лёг в траву в том месте, которое выглядел ещё вчера.

В степи было очень тихо. Только где-то неподалёку звенел боталом Рыжик да рядом, словно после бега, часто дышала Нянька. Звёзды с удивлением смотрели на мальчика: им было непонятно, зачем он сюда пришёл.

Нянька тоже ничего не понимала, но, привыкнув слушаться во всём своего маленького хозяина, смотрела на него преданными глазами и в нетерпении скулила.

– Нно-а! Тихо! – приказал мальчик.

На тонких стеблях покачивались круглые тёмные шарики. Андрейка дотронулся до одного из них пальцем: шарик был мокрый от росы.

Хорошо! Андрейка вот так будет лежать и смотреть на этот шарик, пока из шарика не получится настоящий жарок. Он будет лежать сколько угодно и смотреть. Лишь бы увидеть, как расцветают жарки…

У Андрейки стали слипаться глаза, он клюнул носом раз, другой и опустил голову на руки… Под боком уже похрапывала Нянька. От неё шло тепло, как от печки… Проснулся Андрейка, когда солнце уже светило вовсю. К его радости, зелёные шарики качались на своих стеблях и не думали распускаться.

На следующее утро он опять пришёл на это же место, но дал себе твёрдое слово.

И он не заснул. Это было очень трудно – вот так лежать и смотреть на круглые шарики. Постепенно всё стало светлеть, и из тёмных шарики сделались зелёными. Свет проникал в траву и будил там кузнечиков. Они посвистывали, попискивали и прыгали перед самым Нянькиным носом. Нянька то и дело разевала пасть и щёлкала зубами.

Степь уже не была тихой. На сотни голосов разливались птицы и пичуги, звенели степные пчёлы и осы, из кошары доносились то жалобные, то развесёлые голоса кургашек, переливчатые и дрожащие голоса овец.

Зелёные шарики всё качались и качались от лёгкого ветерка. Андрейка терпеливо ждал. Вдруг ему показалось, что один шарик стал чуть шире. Зелёный листочек отделился от самой макушки. Андрейка засопел и подвинулся на руках вперёд. Нянька щёлкнула за его спиной зубами и стала что-то с хрустом жевать. Шарик делался шире, словно изнутри его кто-то распирал. И тогда стало видно, что вокруг шарика прилепилось несколько зелёных листиков. Они разошлись настолько, что сверху показался спрятанный цветок. Он и в самом деле походил на горящий в костре уголёк. Медленно повёртывался он к солнцу, а там, внутри него, расходились оранжевые лепестки. Он уже больше не был зелёным, а стал настоящим жарком – цветком, от которого человек становится здоровым.

Пока Андрейка смотрел на один жарок, вокруг распустилось ещё несколько шариков.