Текст книги "Признание шефа разведки"

Автор книги: Боб Вудворд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц)

Несколько вопросов задал Голдуотер.

– У вас есть какие-нибудь соображения насчет вашего помощника?

– Да, и много, – сухо ответил Кейси, понимая, что сейчас начнется барабанный бой.

– Я думаю, не погрешу против истины, если сообщу вам, что адмирал Инмэн пользуется большим уважением этого комитета, – сказал Г олдуотер с бесстрастным выражением лица. – И мы, я опять-таки говорю от имени всего комитета, не хотели бы встретиться здесь с политиком со стороны, которого вы нам пришлете. Мне кажется, адмирал Инмэн будет хорошим дополнением.

– Я надеюсь, что он сможет найти дорогу к нам, – сказал Кейси и добавил: – Если он этого захочет.

– Я поднимаю этот вопрос, – сказал Г олдуотер, – поскольку читал в газетах, что есть еще целый ряд других кандидатов на должность вашего заместителя, но ни о ком из них я ничего не слыхал. А Бобби Инмэна мы все знаем.

– Я не знаком с этим списком, – сказал Кейси, бросая наживку обратно Голдуотеру, – постараюсь получить его. – И добавил с подковыркой: – Может, кто-либо из них окажется хорошим кандидатом.

– Да, но я даже не припоминаю, где я его видел, – ответил Голдуотер.

Байден перенес упор на подотчетность. Кейси без колебаний дал отпор молодому сенатору.

– Я думаю, что бывают моменты, когда слишком строгая подотчетность, слишком детальная подотчетность может помешать делу, и я считаю, что это следует признать.

Некоторые вопросы сенатора Байдена Кейси просто обошел стороной: «У меня нет собственного продуманного мнения, а я не хочу высказывать непродуманное личное мнение», «Нет», «Нисколько», «Я рассмотрю этот вопрос».

После этого Байден перешел к рекламированию Инмэна: «Самый лучший, безусловно самый лучший в любом отношении из всех, кто когда-либо давал показания в этом комитете». Тряся рыжей шевелюрой, Байден сказал, что, если Инмэн станет заместителем и у Кейси возникнут проблемы, пусть он посылает Инмэна сюда, он здесь знает все ходы и выходы.

Эти слова не прошли мимо ушей Кейси. Лучше, пожалуй, получить Инмэна, даже просто как своего человека в комитете.

Дни, оставшиеся до вступления Рейгана в должность, Кейси посвятил изучению разведывательных данных, особенно по иранскому кризису и американским заложникам. Документы поставляло Агентство национальной безопасности, которое расшифровывало закодированные переговоры между Ираном и Алжиром, который выступал посредником в торге США с Ираном. Очень важно было не допустить искажений, Иран и Алжир должны получать совершенно точную и правильную информацию о позиции США. Перехват является двойной проверкой того, так ли алжирцы и иранцы поняли то, что хотели сказать США.

Несколько раз перехват показывал, что посредник искажал американскую позицию, и тогда принимались срочные меры. На Кейси это произвело впечатление. Это была действительно разведывательная поддержка, в которой нуждался Белый дом. Он отметил, что директор АНБ все это время находился в непосредственном контакте с президентом и другими лицами в Белом доме.

Кейси, как и руководители других спецслужб, внимательно следил за событиями в Польше. Предсказанное советское вторжение не состоялось. Как это часто случалось, ответ на вытекающее отсюда «почему?» приходилось искать в отрывочной, фрагментарной информации. ЦРУ имело детальный советский мобилизационный план, включая навевающий скуку список, где указывалось, какие части и куда должны проследовать. Кое-какие из этих сведений были получены от числившегося по списку «Бигот»[9]9
  Список «Бигот» – очень ограниченный круг лиц в правительстве, имевших доступ к донесениям особо важного агента. – Прим. перев.


[Закрыть] полковника польского генерального штаба. Вторжение требовало точного расчета времени и привлечения больших ресурсов. Мобилизация требовала привлечения сельскохозяйственных автомашин для транспортировки военных контингентов из западных районов России. Но фотографии со спутников показывали, что эти машины даже не были переброшены к польской границе. Возможно, концентрация войск на границе была только блефом, направленным на ужесточение политики польского правительства по отношению к «Солидарности». Или, возможно, публичная ругань Бжезинского и его предостережения по дипломатическим каналам отпугнули русских? Кейси был поражен: при наличии фотографий со спутников, донесений полковника польского генштаба, данных всех остальных разведок оставалось так много таинственного в этой истории.

С некоторым испугом Кейси наблюдал за тем, как адмирал Тэрнер расправлялся с последними серьезными разведывательными делами, которые еще оставались в его ведении. Прежде всего с совершенно секретным расчетом стратегического баланса между СССР и США, где речь шла о возможностях и намерениях Советского Союза. После нескольких доработок Тэрнер наконец направил окончательный вариант всем главным лицам, ответственным за национальную безопасность, включая президента.

Поскольку директор центральной разведки одновременно является директором ЦРУ, то его позиция – это позиция ЦРУ. Кейси знал, что другие разведслужбы наверняка обставят документ своими возражениями и несогласиями, но ЦРУ до сих пор никогда не расходилось во мнении с директором центральной разведки. Однако на этот раз несовпадение точки зрения ЦРУ с мнением Тэрнера достигло таких размеров, что он впервые допустил отражение позиции ЦРУ в опубликованном расчете. Точку зрения Тэрнера в письменном изложении Кейси нашел не более убедительной, чем его недавний устный доклад президенту по этому вопросу. Он также обнаружил прореху в аргументации Тэрнера: даже если у США окажется достаточно ядерного оружия для нанесения ответного удара после советского нападения, даже если сила сдерживания будет достаточно мощной, нельзя рассчитывать на какую-то логичность в действиях Советов. В конце концов, любая война нелогична.

Кейси чувствовал, что Тэрнер пытался методом анализа опровергнуть теорию отставания США в стратегическом балансе. Но бумаги и «рациональное мышление» не заменят военного превосходства. Влияние подобных расчетов на людей, делающих политику, основывается на единогласии этих расчетов, за документом должно стоять коллективное мнение разведслужб и директора центральной разведки. А этого как раз и не наблюдалось.

Кейси пришлось выдержать еще одну, последнюю, встречу с уходящим директором центральной разведки. В четверг 15 января, за пять дней до инаугурации Рейгана, Тэрнер посвятил его, Буша и Кейси в самые сокровенные тайны. Об этой встрече просил не Рейган, на ней настаивал Тэрнер.

Брезжило холодное утро. Буш и Кейси присоединились к Рейгану в приватной комнате в Белом доме, ожидая начала совещания. Люди из новой администрации чувствовали себя почему-то неуютно.

Тэрнер сообщил им, что наиболее важной засекреченной подрывной акцией является тайная поддержка сил сопротивления в Афганистане. ЦРУ имело также кое-какие ограниченные активные силы в Иране и некоторые планы действий в этой стране на тот случай, если Хомейни будет смещен или начнут убивать американских заложников в Тегеране (пока что их все еще было 52).

Но, пояснил Тэрнер, действительно секретными операциями являлись не тайные акции. Подлинно секретными были действия по сбору очень деликатной разведывательной информации, иногда настолько засекреченной и важной, что каждый день, прошедший без каких-либо разоблачений, считался уже успехом.

Прежде всего, это были агенты, которые, если их разоблачат, будут не просто потеряны, их убьют. Тэрнер назвал некоторых из них, например ответственного сотрудника индийского правительства, являвшегося давним агентом ЦРУ. Он информировал о поставках советского оружия в Индию. Его специализация – противовоздушная оборона.

Ценный агент в Советском Союзе, некто Толкачев, работал в одном из московских институтов и имел доступ к секретным документам. Толкачев поставлял «совершенно точные копии документов» – планы, спецификации, данные о результатах испытаний советских систем оружия.

Тэрнер сказал, что Рейгану предстоит решить, кто, помимо вице-президента и директора центральной разведки, должен знать хотя бы о существовании таких источников. Совершенно очевидно, что все зависит от президента, добавил он.

Ко второй категории сверхсекретных операций по сбору информации относился шпионаж против друзей и союзников – наиболее деликатнейшая проблема. Его точка зрения, с которой, как он надеется, согласится новая администрация, – такие операции необходимы, и, если нужно, их следует расширить. Конечно, многое поступает от технической разведки – фотографии со спутников, перехват каналов связи, удачно поставленные микрофоны. Здесь риск раскрытия может исходить от утечки сведений или от шпиона, внедренного в одно из разведывательных ведомств США. Спецгруппы из 2–3 сотрудников ЦРУ и АНБ в нескольких десятках американских посольств давали иногда потрясающие материалы.

Весь мир думал, что США шпионят только против Советского Союза. Если там обнаруживали подслушивающее устройство или электронную аппаратуру для перехвата, то за этим следовало рутинное выдворение или дипломатическая нота. Правила игры были определенны и известны. Но если произойдет либо утечка информации, либо раскрытие масштабов – боже упаси! – шпионажа США против друзей, то возникнут не только дипломатические осложнения, могут быть затронуты межгосударственные отношения. (Кейси уже успел познакомиться с положением дел в этой области и был удивлен малым количеством таких сверхсекретных операций с микрофонами или при участии агентуры – всего что-то около тридцати.) Тэрнер привел несколько примеров.

В частности, он рассказал, как ЦРУ и АНБ опутали электроникой все египетское правительство и имели там агентов снизу доверху. Президент Египта Анвар Садат представлял собой абсолютно известную для ЦРУ и правительства США фигуру. Операции по обмену разведывательной информацией с некоторыми дружественными правительствами также представляли иногда хорошие возможности для сбора важных сведений.

Третья категория – это специальные операции с применением источников или методов, которые, в случае их утраты, серьезно ослабили бы национальную безопасность. Тэрнер во всех деталях обрисовал операции (в рамках специальной программы ВМС) по подключению к подводным кабелям связи. Когда Буш был директором центральной разведки, точно над кабелем должны были стоять подлодки, что увеличивало риск, привязывая подлодку к одному месту на несколько недель. Сейчас ВМС создали сложный аппарат под названием «кокон», который можно помещать над подводным кабелем и оставлять там для записи переговоров на недели и даже месяцы, а затем забирать их. «Кокон» плотно заворачивается в несколько слоев водонепроницаемого материала и устанавливается на каком-то расстоянии от кабеля, поскольку его не надо присоединять непосредственно к идущим внутри кабеля проводам. Если кабель поднимают на поверхность для проверки или ремонта, то никаких следов подключения не будет заметно. Каждая такая операция, особенно если она проводится в советских территориальных водах, подлежит утверждению президентом, так как никакая другая не ставит под угрозу столько человеческих жизней. Уже произошло одно столкновение с советской подлодкой. Имели место и другие инциденты. Если хоть одна американская подлодка будет захвачена, то последствия будут равны инцидентам с самолетом-шпионом У-2 и шпионским кораблем «Пуэбло», вместе взятым. А может, и хуже.

ЦРУ и АНБ нашли и сухопутное применение для аппаратуры ВМС. Ее подключали к линиям связи на земле, либо к проводам между телефонными столбами, либо к зарытым в землю кабелям.

Имелись еще кое-какая техника и приборы, которые пока не использовались, их придерживали на случай кризиса или войны. Часть из них предназначалась в качестве дополнения к существующей технике, а часть – на всякий случай. Вообще резервов разведслужбам не хватало, трудно было выбить деньги на дорогостоящую технику, которая не идет в немедленное использование. Никто не хотел платить за будущее.

Расшифровка кодов Агентством национальной безопасности также считалась сверхсекретной областью. Из двадцати взятых на прицел ведущих стран, сказал Тэрнер, можно было ставить на дешифровку лишь несколько объектов и лишь на некоторое время, но чтобы расшифровывать все и все время – так не получалось. Да и необходимости не было. Десятки стран не представляли интереса для АНБ, хотя оно и могло расшифровывать их коды.

Упор в этой области разведки делался на то, чтобы подключаться к радиопередачам и линиям связи там, где другие страны, и особенно Советский Союз, и не предполагали о такой возможности, например подводные лодки или внутренние линии связи. Поэтому при использовании этих каналов часто не применялись коды высшей степени шифровки, а то и вовсе обходились без них. Иногда по возросшей частоте сеансов связи или включению новых линий АНБ, даже не прибегая к дешифровке, могли сделать вывод, что намечается, скажем, испытание ракеты, и направить самолеты воздушной разведки туда, где они имели возможность получить дополнительные и более точные сведения.

Имелись также автоматические дистанционные реле, которые можно установить или сбросить на территорию любых стран, и они будут передавать перехваченные сообщения. В некоторых случаях АНБ обнаруживало «утечку» на микроволновых линиях связи, которые подвергались перехвату.

В общем и целом, суммировал Тэрнер, существует множество возможностей, многие из них используются, а о многих еще даже не думали.

Кейси ушел с чувством, что всего перечисленного мало. Почему? Что держит эту огромную разведывательную машину в резерве?

4

20 января 1981 г. исполнилось 444 дня с начала кризиса с заложниками в Иране. Инмэн все еще держал под личным контролем это дело, передавая всю информацию непосредственно президенту Картеру, который уже готовился к церемонии инаугурации Рейгана. Наконец, в 12 часов 30 минут, через полчаса после вступления Рейгана в должность, два самолета с заложниками на борту покинули аэропорт Мэхрабад в Тегеране.

На следующий день Кейси организовал телефонный звонок президента адмиралу Инмэну. Когда Инмэн снял трубку и услышал голос Рейгана, он понял, что разговор пойдет по уже написанному сценарию. Рейган говорил легким, почти игривым тоном, когда сообщил Инмэну, что Кейси и другие руководители разведслужб хотят видеть его на посту заместителя директора центральной разведки. Затем последовала не допускающая отказа фраза: «Вы мне нужны». В голосе верховного главнокомандующего звучала хорошо отработанная искренность.

Служба в правительстве приносила вознаграждения, военная служба давала виды на будущее, но служба при президенте по его личной просьбе отличалась единственным в своем роде особым качеством. Инмэн как бы со стороны услышал свой голос: «Почту за честь». Однако он добавил, что, как он надеется, срок от 18 месяцев до 2 лет будет достаточным. «Я вас прошу», – промолвил он.

21 января 1981 г., в первый день деятельности новой администрации, Кейси выделил время специально для решения еще одного важного кадрового вопроса. Инмэн был человеком разведки, а Кейси хотел заполучить еще не столь сведущего в разведке человека. Структура ведомства нуждалась в разнообразии. Кейси уже нашел такого, и он являлся полной противоположностью Инмэну. Это был тот самый «Ху-джул», которого Кейси упоминал в беседе с Джоном Броссом.

Макс Хьюджел, пятидесятишестилетний бизнесмен, уроженец Бруклина, был на полфута ниже Кейси, но из него ключом била та же самая мудрая энергия нью-йоркских улиц. Кейси испытывал особую симпатию к этому человеку, который представлял собой антрепренера в миниатюре с быстрым говорком, всем самому себе обязанного. Как и Кейси, он проглатывал слова, пренебрегал грамматикой, неправильно произносил длинные и короткие слова. Хьюджелу ничего легко не давалось, но он сколотил несколько миллионов своей трудоспособностью, обойдя других. Кейси назначил Хьюджела своим личным специальным помощником в ЦРУ.

Во время кампании 1980 г. они делили двухкомнатный номер в отеле «Марина Дель Рей», рае небесном для холостяков и яхтсменов. Поднимаясь в 5 часов утра, чтобы в случае чего ответить на телефонные звонки с Восточного побережья, где уже было 8 часов утра, Кейси и Хьюджел работали до глубокой ночи. Почти из ничего, фактически без капиталовложений Хьюджел создал организацию сторонников Рейгана, навербовав их из тридцати основных общественных групп по интересам: религиозных, профессиональных, этнических и даже ветеранских.

Кейси и Хьюджел представляли собой несколько необычную пару. Постоянство отношений и приверженность Хьюджела Кейси находил прямо-таки очаровательными. Хьюджел узнал, что Кейси любит бананы, и, когда шел в магазин, всегда приносил несколько гроздьев. Однажды порыв ветра сдул шляпу с головы Кейси. Хьюджел пустился за ней в погоню, но второй порыв ветра подхватил и понес по воздуху его парик, что оставило у очевидцев незабываемые воспоминания.

Хьюджел работал после второй мировой войны в американской военной разведке. Он говорил по-японски и в течение двадцати лет вел дела с японской фирмой «Бразерс индастри», которая производила швейные и пишущие машинки.

Вскоре Хьюджел уже заполнял многочисленные анкеты и формуляры для получения допуска к бумагам высшей степени секретности и к закодированным материалам, а также к любым вопросам безопасности и режима. Но ему еще предстояло раскрыть перед проверочной комиссией все подробности своего прошлого и настоящего. Кроме того, в программе проверки стоял и детектор лжи.

Через несколько дней Хьюджел сидел перед машиной с самописцем, опутанный датчиками. Проверяющий начал задавать тщательно подобранные по очередности и содержанию вопросы.

– Вы когда-нибудь воровали деньги?

– Нет, – ответил Хьюджел, зная, что он должен отвечать только «да» или «нет».

– Занимались ли когда-нибудь гомосексуализмом?

– Нет.

– Употребляли ли когда-нибудь запрещенные наркотики, такие, как марихуана или кокаин?

– Нет, – сказал Хьюджел. Он действительно не употреблял ничего подобного, но понимал, что если он солжет, то маленькая стрелка, прослеживающая его жизнь и определяющая судьбу, сорвется со своего места.

– Подвергались ли когда-нибудь шантажу?

– Нет.

Были еще вопросы, и Хьюджелу казалось, что это тяжелое испытание длилось уже несколько часов. Вопросы касались даже далекого прошлого. Они стремительно следовали один за другим и требовали абсолютно однозначного ответа – «да» или «нет». Результаты теста, и Хьюджел это знал, можно опровергать или опротестовывать, а любой суд не принимал их как имеющие значение доказательства. Но от этих результатов зависело все. А как ты можешь вспомнить то, чего с тобой никогда не случалось, чего ты не говорил и не делал?

Наконец проверяющий сказал ему, что он прошел тест. С честью и развевающимися знаменами, добавил он.

После того как Инмэн согласился, или, точнее говоря, подчинился звонку президента, Кейси мог начать править всей разведывательной империей США.

В новой администрации произошла некоторая перетасовка, которая даже улучшила его положение.

Советник по национальной безопасности Ричард Аллен мог направлять свои доклады Рейгану только через Миза, нового старшего советника Белого дома. Это воспринималось как беспрецедентное ущемление власти советника по безопасности и его доступа к президенту, но усиливало позиции Кейси. Еще одна хорошая новость – Джеймс Бейкер, симпатичный и уравновешенный адвокат из Техаса, бывший во время кампании заместителем Кейси, стал шефом персонала Белого дома, естественно, при полной поддержке Кейси.

Бейкер, руководивший кампанией Буша на пост вице-президента, считался сильным и квалифицированным менеджером, полной противоположностью Мизу. У Миза нет-нет да что-нибудь пропадало то с самого дна бумажника, то из ящика его стола. Кейси также хорошо знал Майка Дивера по совместной работе во время кампании. Миз, Бейкер и Дивер – вот та тройка, которая вершит дела в Белом доме. Кейси не сомневался, что у него с ними будут хорошие отношения, а они, в свою очередь, тоже будут заинтересованы в нем. Кроме того, Кейси считал, что он может напрямую связаться по телефону с президентом или попросить его о встрече.

Отношения с Хейгом и Уайнбергером вроде тоже складывались неплохо. Кейси твердо занял полностью свободную от соперничества позицию по отношению к обоим ведущим членам кабинета. Хейг – это «дипломатия», Уайнбергер – «война». Если ощущался недостаток возможностей для проведения и того, и другого, то внешняя политика и агрессивный антикоммунизм администрации могут осуществляться через «разведку».

Он назначил встречу с Инмэном, чтобы в общем обрисовать ему свои планы. Если не будешь честным и откровенным, едва ли чего-либо добьешься.

Кейси сказал, что он хочет взять под свой непосредственный контроль аналитическое управление с целью улучшения качества докладов и оценок. Он желает также заполучить оперативное управление и тайные акции, а также сверхсекретные операции по добыче информации, все это нуждается в хорошей встряске и получит ее.

Инмэн был удивлен. Оба управления являлись двумя главными составными частями ЦРУ.

Технические и научные подразделения ЦРУ Инмэн может взять себе, если хочет, а в придачу еще административные и кадровые дела. Все вопросы, которыми Кейси не интересуется, Инмэн может забирать себе. Он же намерен держать в руках все доклады, сообщения, все операции. Инмэн обнаружил в нем решимость навязать свою волю, чего раньше за ним не замечалось. Кейси был преисполнен решимости, поза слушателя исчезла. Настало время перемен.

Он будет работать и руководить в своем собственном ведомстве – ЦРУ. Все остальные межведомственные вопросы принадлежат Инмэну, за исключением Белого дома. Все дела с Белым домом Кейси берет на себя. Он сам назвал себя офицером разведки при президенте, он поставляет самые последние, самые «горячие» сведения и должен быть уверен, что они дошли до президента.

Инмэн ушел несколько разочарованным.

26 января 1981 г., в первый понедельник пребывания новой администрации у власти, в Белом доме было созвано заседание правительства. Хотя ни Кейси, ни Инмэн еще не были утверждены сенатом, оба были приглашены, Кейси как директор центральной разведки, Инмэн как все еще возглавляющий Агентство национальной безопасности. Тема обсуждения – терроризм.

Государственный секретарь Хейг, легковозбудимый бывший протеже Киссинджера, натовский генерал и самозваный «духовный отец» новой жесткой линии во внешней политике, очевидно, взвинтив сам себя, произнес страстную речь о том, что может натворить банда террористов и фанатиков. Доказательство тому – Иран. Хейг выразил уверенность, что они вступают в период неопределенности, который явится пробным камнем для новой администрации. Необходимо продемонстрировать решимость и силу воли.

Он привел с собой госдеповского эксперта по терроризму Антони Куэйнтона, чтобы он сделал сообщение по проблеме терроризма.

– Террористическая группа может нанести удар по Соединенным Штатам в самих Соединенных Штатах, – сказал Куэйнтон. – США являются уязвимой страной.

Выступление наэлектризовало присутствующих. Члены правительства узнали, что если Иран уже позади, заложники уже дома, то проблема терроризма остается.

Миз поднял кое-какие вопросы из все еще свежей риторики времен предвыборной кампании: Картер и Тэрнер осложнили проблемы разведки, наложив чрезмерные ограничения на разведслужбы в плане проведения расследований как по случаям терроризма, так и по разоблачению иностранных шпионов.

Директор ФБР Уильям Уэбстер сказал, что он не согласен. Типичный американец, совсем молодо выглядевший бывший федеральный судья с приятной, не ершистой манерой поведения, Уэбстер подчеркнул, как важно проявлять осторожность во всем, что предпринимается в США для поимки шпионов или предотвращения терроризма. Его бюро, в функции которого входят как контрразведка, так и борьба с терроризмом, имеет в основном все, что для этого необходимо. Оно вполне может функционировать в рамках существующих законов и правил, сказал Уэбстер, приглушая раздутый было Мизом огонь.

Инмэн поддержал Уэбстера, сказав, что проблема главным образом упирается в недостаток ресурсов. Просто не хватает людей, чтобы делать всю работу. Задача состоит в том, чтобы разведывательные данные вовремя попали в руки тех, кто в них нуждается.

Кейси мало что мог добавить к сказанному. Ему надо еще изучить терроризм, который является одной из главных проблем разведки.

В конце заседания было решено, что Кейси изучит распоряжение Картера о работе разведки, которое имело силу закона. Если необходимы изменения, а все считали, что они нужны, то Рейган отдаст новое распоряжение.

На следующий день сенат без дискуссии утвердил Кейси директором центральной разведки 95 голосами, против не было. Днем позже его привели к присяге. Но кто удивил в этот день, так это Хейг. Он выступил на своей первой пресс-конференции в качестве государственного секретаря и без всяких колебаний обвинил Советский Союз в «обучении, финансировании и оснащении» международных террористов. С саркастическим намеком на администрацию Картера он добавил, что международный терроризм займет место прав человека. Для него самой большой проблемой в области прав человека является «безудержный международный терроризм». «Советы, – сказал он без всяких оговорок, – осуществляют сегодня политику или, если хотите, программу поощрения, поддержки и распространения этого вида деятельности».

Этот залп, преподнесенный как новость, заставил даже старших сотрудников Хейга пробормотать что-то в знак сомнения. Рональд Спирс, руководитель разведуправления госдепартамента, сказал новому государственному секретарю, что это его заявление не подтверждается последними донесениями разведки.

Минуточку, сказал Хейг, он узнал об этом, читая гранки выходящей в скором времени книги под названием «Сеть террора», автор – Клэр Стерлинг, американская журналистка в Италии. Она совершенно определенно указывает на русских.

Может быть, поступило что-нибудь новое, уступчиво сказал Спирс, конечно, вопрос достаточно серьезный, чтобы обратить на него внимание. Спирс направил официальный запрос Кейси подготовить специальную разведывательную оценку, с тем чтобы изложить коллективное мнение всех разведслужб США на основе того, что им известно по этому вопросу, и подсказать политикам, что им следует ожидать.

Кейси обрадовался этому запросу. Такие оценки для него – хлеб насущный в его усилиях вдохнуть жизнь в работу ведомства. Эта оценка пойдет президенту, в Совет национальной безопасности, членам кабинета, занимающим командные позиции. Такие прогнозы и составляли основу системы раннего предупреждения в разведывательном сообществе. И он будет делать их очень хорошо. Он будет лично руководить процессом их подготовки. Терроризм является подходящей первой темой.

На третий день своего пребывания в должности Кейси получил копию специальной секретной записки, законченной как раз накануне его приведения к присяге. Озаглавленная «Ливия: цели и уязвимые места», записка на 12 страницах указывала на то, что можно было ожидать от Каддафи в ближайшее время. Каддафи переставал быть абстрактной проблемой для Кейси.

«Записка подготовлена директором центральной разведки, – прочитал Кейси. – Национальный совет по внешней разведке согласен, за исключением мест, отмеченных в тексте». Совет являлся совещательным органом директоров всех американских разведслужб, где теперь председательствовал Кейси. Основные выводы были такие:

1. Недавний успех Каддафи в Чаде является гарантией того, что его агрессивная политика будет представлять растущую угрозу США и интересам Запада. Несколько месяцев тому назад Каддафи направил тысячи солдат в соседний Чад, к югу от Ливии. Чад, французская колония до 1960 г., представлял собой одно из молодых африканских государств, лидеры которых постоянно стремились к захвату территорий. В оценке говорилось, что проблема Каддафи сама по себе не исчезнет, перспектива – еще больший авантюризм.

2. Внутренняя и находящаяся в изгнании оппозиция его режиму плохо организована и малоэффективна. Это означает, что для тайной акции потребуется нечто большее, чем только передача денег или оружия. Необходимо будет решать проблемы организации и морального уровня оппозиции.

3. Антизападная политика Каддафи служит интересам Советского Союза. Хотя Каддафи и не является пешкой Советского Союза, его отношения с ним можно охарактеризовать как слишком тесные.

Далее в записке говорилось, что в последнее время Каддафи «применял политические интриги, проявлял дипломатическую активность, практиковал терроризм, совершение покушений, а теперь в Чаде прибегнул к военной оккупации».

ЦРУ наняло психологов и психиатров, которые на основе полученных на месте разведывательных данных составили психологический портрет Каддафи. Записка давала анализ его личности, в ней говорилось: «В силу особых условий, в которых проходило его детство, Каддафи усвоил в преувеличенной форме примитивный идеализм бедуинов, религиозный фанатизм, непомерную гордость, аскетизм, боязнь иностранцев и чувствительность к неуважению».

Отец Каддафи, бедуин-кочевник, всю жизнь пас овец. «В результате дискриминации, с которой он, будучи бедуином, столкнулся во время учебы со стороны как ливийцев-горожан, так и иностранцев, у Каддафи получили сильное развитие острое презрение к избранной элите, прочная приверженность к его бедуинскому сословию, чувство принадлежности к угнетенным».

Одним из результатов этого, говорилось в записке, стал «его личный бунт против власть имущих и поддержка всех без разбора бунтарских выступлений во всем мире».

Погружаясь в глубины психоанализа, оценка отмечала: «В поисках собственной психологической защиты Каддафи развил в себе экзальтированное, претенциозное чувство самомнения. Представления Каддафи о будущем Ливии основываются на чистоте и простоте жизни нации, которые, как он считает, существовали в ранний период арабской истории».

В записке говорилось и о других странах, где Каддафи проводил нелегальную подрывную деятельность. «Ливия осуществляет тайные операции во всех странах черной Африки, используя в том числе подкуп местных лидеров. Как сообщается в последних секретных донесениях (под этим имеется в виду информация, полученная от агентуры и в результате применения технических средств разведки), в Тунисе, который имеет 200-километровую общую границу с Ливией, ведется вербовка и ускоренная военная подготовка тунисских диссидентов».

Каддафи в течение нескольких лет претендует на территориальные воды за пределами международно признанной 12-мильной зоны, утверждая, что залив Сидра шириной 275 миль, вдающийся в 800-мильное средиземноморское побережье Ливии, принадлежит ему. «Является вопросом, пойдет ли Каддафи на риск возможного американского возмездия, – говорилось в записке, – однако его вооруженные силы имеют постоянно действующий приказ атаковать корабли и самолеты США, вторгающиеся за эту линию». Этот раздел записки заканчивался выводом: «Возможности возникновения инцидента у берегов Ливии с участием США относительно велики».