Текст книги "Признание шефа разведки"

Автор книги: Боб Вудворд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

12

Кейси собирался провести никарагуанскую операцию через контролируемую демократической партией палату представителей конгресса. Для этого требовалось заполучить голоса консервативных демократов с юга и запада США. Одним из них был Дэйв Мак-керди, 33-летний конгрессмен от демократической партии из штата Оклахома, который недавно стал членом комитета палаты по разведке. Твердый сторонник нынешней администрации, Маккерди, как предполагалось, был готов поддерживать всю внешнеполитическую и оборонную программу Рейгана. В частном разговоре Кейси сказал ему, что ЦРУ «сделает все необходимое» для оказания влияния на сандинистское правительство. Однако у Маккерди осталось чувство какой-то неопределенности от беседы с Кейси. Во время слушания в комитете Маккерди спросил Кейси, сколько сандинисты расходуют на строительство школ, дорог, больниц в Никарагуа.

– Не знаю, – огрызнулся Кейсн.

От этого резкого ответа в зале комитета на самом верхнем этаже Капитолия повис какой-то дух напряженности, нетерпимости. В этом небольшом зале конгрессмены располагались за столом в форме подковы, на краю которой сидел Кейси. Он дал понять, что находит слушание скучным, а вопросы Маккерди неумными и неуместными.

Маккерди спросил, означает ли ответ незнание самого Кейсн или отсутствие таких сведений в ЦРУ.

– Какой смысл вашего вопроса, конгрессмен? – осведомился Кейси.

– Я вырос в сельскохозяйственном штате, – сказал Маккерди, – и вы должны знать, почему мы в Оклахоме в основном принадлежим к демократической партии.

Далее он рассказал о том, как «новый курс» президента Франклина Рузвельта и программа электрификации сельских районов вывели фермеров Оклахомы в XX век. Отсюда и его вопрос, пояснил Маккерди. Делают ли сандинисты что-либо подобное, чем они привлекают народ на свою сторону?

До Кейси дошел смысл вопроса, и он несколько смягчился. Католическая церковь выступает против сандинистов, подчеркнул он. Если бы в Никарагуа состоялись подлинно свободные выборы, то сандинисты не смогли бы победить.

Маккерди пожелал узнать, как обстоят дела с «контрас», поддерживаемыми США. Что они несут народу страны, на чем основывают свою борьбу за сердца и умы простых людей? Вот, они зачем-то взрывают мосты. Взорвано зернохранилище, совершено нападение на ранчо, на электростанцию. ЦРУ утверждает, что электростанция – это военная цель, а оказывается, только 10 % производимой электроэнергии потребляется вооруженными силами, все остальное идет на гражданские цели. Но тогда взрыв электростанции – это что-то совсем противоположное программе электрификации. Это разрушение, а не строительство.

5 апреля 1983 г., в первый день после пасхальных каникул, Мой-нихэн и Лихи выступили в сенате конгресса с выражением озабоченности по поводу никарагуанской операции. Мойнихэн говорил о «кризисе доверия» между конгрессом и разведывательными службами. Про себя Мойнихэн считал, что военный и, если называть вещи своими именами, террористический нажим на Никарагуа – это действия, которые никак не могут привести к большей демократии в этой стране. Ведь какова реакция сандинистов? Приостановлено действие гражданских свобод, введена жесткая цензура для прессы, в стране создан аппарат полицейского государства.

Через неделю Голдуотер пригласил Кейси, Макмагона и Споркина на закрытое заседание сенатского комитета по разведке. На нем они хором утверждали, что никарагуанская операция является законной и утвержденной, что ее поддерживают президент, госдепартамент и руководящий состав ЦРУ. После заседания комитета Голдуотер выступил перед полным составом сената со страстной зашитой ЦРУ, заявив, что, как он уверен, они получали полную и своевременную информацию.

Прямо намекая на Мойнихэна, Г олдуотер сказал:

– Эти разговоры о кризисе доверия отбрасывают нас назад, к риторике 70-х гг., когда комитеты Чёрча и Пайка выползли в заголовки газет на спинах разведывательных служб.

Он подчеркнул, что сандинисты создали самую большую армию в Центральной Америке, по меньшей мере 40 тысяч человек вместе с резервистами.

– Неужели мои коллеги всерьез считают, что несколько тысяч борцов за свободу могут поставить на колени эту марксистскую военную машину? – патетически воскликнул Голдуотер. – Да, тайная акция – рискованное дело, и вот тех, кто призван ее осуществлять, мы оставляем наедине с их ношей. Это просто несправедливо, это трусость, которая выводит меня из себя, – горячился сенатор.

Подчеркнув роль сената и его полную осведомленность относительно операции, Голдуотер сказал:

– Нам всем необходимо повернуться лицом к нашей собственной ответственности в таких вопросах, осознать нашу причастность к их решению, а не убегать из кухни, когда там становится жарко. Если сенату что-либо не нравится, то у него есть средство – это мощь кошелька. Коль скоро ассигнования тратятся на действия, которые мы не поддерживаем, то давайте урежем эти ассигнования.

* * *

В ту зиму много хлопот Кейси доставлял Ливан. После убийства Башира Жмайеля влияние ЦРУ и объем получаемой в этой стране информации пошли на убыль. Брат Башира Амин был избран президентом Ливана и уже вступил на этот пост. Амин Жмайель отошел от Израиля и от Соединенных Штатов, попытался укрепить связи с арабскими государствами. Но он нуждался в американском защитном зонтике.

Чтобы сохранить влияние в Ливане, США предложили свою кандидатуру на пост ливанского советника по национальной безопасности. Амин согласился и назначил на эту должность Вади Хаддада, 42-летнего ливанца, который ранее работал во Всемирном банке. Небольшого роста, опрятный и пунктуальный, Хаддад получил кличку Американец за свои тесные связи с США.

В начале 1983 г. Кейси встретился с Хаддадом. Оба выразили беспокойство по поводу сирийского влияния в Ливане, а также по поводу личности самого Амина Жмайеля. Хаддад считал, что сирийцы будут пробовать любые виды и формы тактики и, если какая-то из них начнет действовать, они объявят ее своей политикой.

– Если вы считаете, что сирийцы вас просто обманывают, то вы их еще плохо знаете, – сказал он.

Согласившись с Хаддадом, Кейси пожелал узнать кое-что о личности и прочности власти Амина, поскольку о новом президенте поступало много сообщений, характеризующих его отрицательно. В самый разгар последней суматохи в Ливане он отправился в Париж, где проинспектировал самые модные магазины одежды и купил 24 костюма, а также официальный вечерний гарнитур в салоне «Кристиан Диор». Говорят, армия его не любит и считает слабым лидером. Пользуется ли Амин поддержкой военных?

«Да», – сказал Хаддад, но сразу же добавил, что он надеется на это. «Значит, нет», – про себя заключил Кейси. Трения между ливанским советником по национальной безопасности и президентом Ливана были очевидными. Их отношения долго не продлятся.

Хаддад, в свою очередь, пришел к твердому выводу, что Кейси – именно тот канал, по которому можно кое-что довести до сведения президента Рейгана.

Другой путь к оказанию влияния Кейси на политику администрации на Среднем Востоке шел через Роберта Эймса, главного аналитика ЦРУ по этому региону, которого Кейси считал одним из наиболее ценных своих сотрудников. Эймс был человеком, полным идей и новых, порой совершенно необычных путей их осуществления. В бытность сотрудником оперативного управления он считался блестящим вербовщиком агентов и информационных источников для ЦРУ. Во время одной из своих длительных командировок в Ливан, еще в эпоху Хелмса, он стал первым, кто осуществил внедрение ЦРУ в верхний эшелон Организации освобождения Палестины, завербовав двух ценных агентов.

Один из них, по имени Али Хасан Саламех, возглавлял службу безопасности и разведки при председателе ООП Арафате. В 1979 г. Саламех был убит взрывом бомбы в автомашине, что скорее всего явилось делом рук израильской разведки. Эймс слыл также большим мастером так называемой войны секретных служб в Бейруте, где шпионы и разведки буквально наступали друг другу на ноги и где каждый выстрел, взрыв бомбы или дипломатический шаг имел своей подоплекой шпионаж. Выжить в этом мире означало иногда либо быть на равных с возможным предателем, либо устранить его.

Что касается израильтян, то, по мнению Эймса, они вели игру с вечно нулевым результатом. По их твердому убеждению, любой выигрыш любой страны и даже отдельного лица в отношениях с США достигался за счет интересов Израиля.

Кейси обрадовался, когда узнал, что Эймс взял на себя роль неофициального советника Шульца по Среднему Востоку. В минувшем году заместитель министра обороны, а в недалеком прошлом заместитель директора центральной разведки Карлуччи как-то сообщил Шульцу, что есть только одна возможность понять, что происходит на Среднем Востоке. «Слушайтесь Боба Эймса, – сказал Карлуччи, – слушайте, что он говорит. Он хороший парень, потому что у него уравновешенный характер и нет личных амбиций». Через несколько месяцев на каком-то приеме Шульц отвел Карлуччи в сторону и сказал: «Один из самых лучших советов, который вы мне дали, это слушать, что говорит Боб Эймс».

Знаменитое хладнокровие Эймса нравилось Шульцу. Скоро Эймс стал доверенным лицом государственного секретаря по всем вопросам, связанным со Средним Востоком. Ход мыслей Эймса был прост: при наличии двух оккупирующих государств – Сирии и Израиля – дела в Ливане могут принять серьезный оборот. Что-то надо предпринять. Но, как и все на Среднем Востоке, это «что-то» очень сложная вещь, а может быть, как почти все на Среднем Востоке, и вообще невозможная.

В апреле 1983 г. Эймс выехал в служебную командировку на Средний Восток. 18 апреля он находился на совещании в посольстве США на набережной Бейрута. В это время на территорию, прилегающую к зданию посольства, въехала автомашина-пикап и взорвалась. Взрывом разрушило всю центральную часть семиэтажного здания. Когда из-под обломков извлекли тела погибших, то насчитали 63 трупа, из них 17 американцев, и среди них Эймс, резидент ЦРУ, его заместитель и еще по л дюжины сотрудников ЦРУ.

Кейси не мог заставить себя поверить первому сообщению о случившемся. Он ощутил почти физическую боль, как от нанесенной раны. Такого опустошительного удара возглавляемое им ведомство еще не переживало. Кстати, совещание сотрудников ЦРУ было посвящено проблемам терроризма. Может быть, террористы, совершавшие диверсию, знали об этом?

Агентство национальной безопасности могло расшифровать и читать радиотелеграммы из иранского министерства иностранных дел в Тегеране в посольства Ирана в Бейруте и Дамаске. После взрыва аналитики еще раз просмотрели все, что было перехвачено накануне диверсии. Некоторые телеграммы содержали довольно ясные указания на подготовку какой-то операции против американских объектов в Бейруте. В одной из телеграмм говорилось о выделении 25 тысяч долларов для некой точно не обозначенной операции. Эти расшифрованные телеграммы и другие разведывательные сведения задолго до диверсии были переданы американскому послу в Ливане. Однако они не содержали ни точной даты, ни ясного указания на то, что целью диверсии будет посольство. Агентурные донесения также не дали ничего конкретного.

И вдруг обозреватель Джек Андерсон и компания «Си-би-эс ньюс» сообщили, что разведка США перехватывает иранские каналы связи. Кейси сначала даже не поверил, что это результат утечки сведений. Подобные сообщения не такая уж новость в США, и на них почти не обращают внимания. Но в Иране их, оказывается, читают. В скором времени передача телеграмм из Ирана по радио прекратилась. Это очень расстроило Кейси, он надеялся, что дальнейшие перехваты подскажут, кто совершил диверсию в Бейруте. В будущем они могли указать на разработку новых планов или акций против США. Но теперь все кончилось. Из-за собственной небрежности потерян один из наиболее важных источников разведывательной информации по Ирану.

Это событие отрезвляюще подействовало на Кейси. Он приказал начать расследование с целью обнаружения источника утечки. Но перехваченные телеграммы получали сравнительно широкое распространение в Белом доме, госдепартаменте и министерстве обороны. Через два дня после диверсии в Бейруте в ежедневном разведывательном вестнике был опубликовал обзор перехваченных сообщений. Этот вестник читали сотни людей, включая и членов обоих комитетов конгресса по разведке.

150 экземпляров совершенно секретного ежедневного разведывательного вестника полагалось к концу каждого дня возвращать в ЦРУ, но обратно приходило только около 50 экземпляров, значит, около 100 оседали незаконным образом в правительственном аппарате. Фотокопирование вестника было запрещено, тем не менее на возвращенных экземплярах часто обнаруживались от руки написанные резолюции о снятии копий. Однажды были найдены 75 копий вестника только в одном учреждении.

Кейси даже не знал, что Андерсон и Си-би-эс получили сведения о перехвате и собираются их опубликовать. Это, несомненно, явилось следствием его решения закрыть доступ в ЦРУ для прессы. Пожалуй, это было ошибкой. Ведь он мог бы уговорить Андерсона и Си-би-эс не называть точно источник и метод получения информации. Ему не хватало системы раннего предупреждения против американских средств массовой информации, Кейси начал подумывать о том, что ему, пожалуй, нужен сотрудник по связи с прессой.

В большом сером здании рядом с Белым домом, где размещались рабочие помещения аппарата президента, в комнате № 351 сидел грузный бородатый человек, выпускник Оксфордского университета, и рылся в кипах бумаг и разведывательных сводок, непрерывным потоком поступавших в его довольно захламленный кабинет. Этот кабинет и сидящий в нем человек являлись нервным центром политики администрации Рейгана по Среднему Востоку. Джеффри Кемп, главный эксперт аппарата Совета национальной безопасности по Среднему Востоку и Южной Азии, размышлял о том, что сейчас ждет администрацию в этом регионе.

Конечно, иранская рука чувствовалась в бейрутской диверсии. Но главный вопрос упирался в Сирию, а главная часть этого вопроса заключалась в том, имела ли связь Сирии с этим делом «оперативный» характер. Но разведслужбы США не могли дать ответ на главный вопрос или хотя бы внести в него ясность, необходимую для использования в дипломатическом плане. Политика США не может строиться на каких-то случайных моментах.

Сирийская разведка, несомненно, знала о том, что готовится и что делается, но когда, на каком этапе сирийское руководство взяло в свои руки контроль над операцией? Невозможность ответить на этот вопрос являлась следствием путаницы в представлениях, «что же происходит в самой Сирии». Там существовало много обособленных «княжеских уделов». Президент Асад, один из лидеров Ближнего Востока, знал и контролировал большинство этих уделов, но необязательно все.

Из тех проблем, что существовали в разведывательной трясине, Сирия была особенно трудной. И если повернуться лицом к фактам, то надо признать, что разведка США все больше теряет связь с политикой, и это касается не только Сирии, но и всего Ближнего Востока. Сырого разведывательного материала у Кемпа хватало. Сотни сообщений, перехватов, донесений живых источников, обзоров поступали каждый день. Но он никак не мог извлечь из них какой-то смысл. Так называемые обработанные разведывательные материалы – ежедневные вестники, утренние разведывательные обзоры из госдепартамента, оценки, справки, доклады – все они «кормили» лишь сами себя. Графики и карты оформлены великолепно, но, изучая их, Кемп с большим трудом отыскивал что-то полезное. Полностью отсутствовали какие-то организационные принципы, координация. Он мог работать над тем, что надо делать в Ливане, и не знать, что в этот день из Египта поступила более интересная и дельная информация по интересующему его вопросу.

Кемп нуждался в точном и четком понимании подлинных намерений, целей и действий стран и их лидеров. Это, конечно, приобретается годами. Смерть Боба Эймса оставила большую брешь. Она лишила Шульца глубины понимания проблем. Босс Кемпа Билл Кларк не имел достаточного опыта и отдал Средний Восток на откуп Шульцу.

Через 4 дня после диверсии в Бейруте Рейган объявил, что он направляет на Средний Восток государственного секретаря.

17 мая 1983 г. Ливан и Израиль подписали соглашение о выводе израильских войск и гарантиях безопасности на северной границе Израиля. Президент Амин Жмайель в беседах с Шульцем и американскими дипломатами двадцать раз затрагивал вопрос о Сирии. Шульц был уверен, что Сирия не наложит вето на договоренность Ливана с Израилем. Как он считал, США имели большее влияние на Сирию, чем кто-либо предполагал.

Жмайель постоянно обращался к одному и тому же вопросу: если ему и придется подчиниться сирийцам, то только будучи сильным лидером Ливана. Соглашение с Израилем объединит внутренние фракции и группировки в Ливане против него. Он хотел бы иметь поручительство США в поддержке.

В день ливано-израильского урегулирования Рейган направил Жмайелю секретное послание, содержавшее нечто вроде гарантии или обещания не допустить нападения на Ливан или нанесения ему ущерба в результате соглашения с Израилем. Как в свое время Баширу Жмайелю была обещана тайная поддержка и защита ЦРУ, так теперь президент США обещал его брату тайную поддержку – дипломатический и военный зонтик, подразумевающий присутствие американской морской пехоты в Бейруте.

В ЦРУ урегулирование рассматривалось как фальстарт. Сообщения подтверждали, что Сирия с ним не согласится. Разведывательная служба госдепартамента присоединялась к такой оценке. Во всех сообщениях выделялось три главных момента. Во-первых, внутренние проблемы Ливана настолько велики, что США не в состоянии решить их дипломатическим путем и даже с помощью своих войск, если только не будет дано согласия на посылку туда 50 тысяч американских солдат. Во-вторых, Амин Жмайель – это от рождения слабый лидер. В-третьих, американские силы по поддержанию мира в Ливане в конце концов начнут убивать арабов от имени той или иной фракции, заняв ее сторону, что вызовет соответствующую реакцию других фракций на политической сцене страны.

Кроме того, в аналитических записках содержался вывод, что, вопреки тенденции некоторых американских политиков, нельзя рассматривать Сирию как пешку Советского Союза, у этой страны есть своя собственная повестка дня, а президент Асад является гораздо более решительным и сильным стратегом, чем Амин Жмайель.

Изучая дела в Совете национальной безопасности, Кемп пришел к выводу, что одним из крупных недостатков разведки является ее неспособность разрабатывать хорошие психологические и политические портреты зарубежных лидеров. Личности Асада, Жмайеля и Бегина значили очень многое, но американская разведка не уделяла должного внимания их характеристикам. Руководство США не получало сведений ни о них, ни о других арабских лидерах. Например, секретный психологический портрет Каддафи, подготовленный в прошлом году начальником политикопсихологического отдела ЦРУ, в основном состоял из клише. В нем, в частности, говорилось: «Каддафи не является психопатом, вопреки распространенному мнению, он, как правило, сохраняет контакт с реальностью…» По некоторым данным, утверждалось, что у него неустойчивая психика.

Под воздействием стресса появляются периоды эксцентричного поведения.

И хотя Кемп считал все это глупостями, он все же предложил Белому дому для составления таких портретов привлекать и писателей-романистов.

Но поскольку Рейган не увлекался чтением романов, а с удовольствием смотрел кинофильмы, ЦРУ начало производить кинопортреты зарубежных лидеров, демонстрируя их президенту в Белом доме или Кэмп-Дэвиде. На Рейгана эти видеопортреты произвели большое впечатление. По мнению Кемпа, они стали полезными в деле просвещения Миза, Бейкера, Ливера, которые слабо разбирались во внешнеполитических делах. Диверу эти фильмы-портреты так понравились, что он довел до сведения ЦРУ похвальные отзывы президента в их адрес. Вскоре ЦРУ начало выпускать фильмы-путешествия по странам и столицам, которые Рейган собирался посетить.

Соглашение от 17 мая не предусматривало каких-либо контактов между Ливаном и Израилем. Но Жмайель разрешил своей секретной службе поддерживать тайные связи с израильской разведкой и передавать ей информацию о местопребывании палестинцев. Израильские воинские подразделения имели постоянно действующий приказ атаковать палестинцев в Ливане всюду и всегда, без указания сверху. Все более частыми становились воздушные налеты.

Шульц, сам бывший морской пехотинец, настаивал на том, чтобы 1500 морских пехотинцев из сил по поддержанию мира остались в Ливане. Кейси соглашался с ним. Уайнбергер и начальники штабов энергично возражали. Но президент не хотел создавать впечатления, что он отступается от своих слов, и морские пехотинцы остались.

Кемп был убежден, что военное присутствие США в Ливане ничего не даст. Но в администрации не существовало такой структуры политических дебатов, которая позволяла бы поставить вопрос: что будет, если войска завязнут там? Что будет, если они станут частью проблемы, а не фактором, ведущим к ее решению?

В своем домашнем кабинете, расположенном в полуподвале его дома в Вирджиния-таун, Стэн Тэрнер писал статьи (16 из них были опубликованы в первый год его пребывания в отставке) и мемуары о годах, проведенных в ЦРУ. Как все без исключения бывшие сотрудники ЦРУ, он подписал обязательство передавать в ведомство все им написанное на проверку. В настоящее время он как раз обрабатывал материал о никарагуанской операции.

Сотрудники ЦРУ, проверявшие писания Тэрнера, уже прижали его, утверждая, что он как человек, принадлежавший к внутренним кругам ЦРУ, не должен считать установленным фактом тайную помощь ЦРУ антисандинистам. Свой запрет цензоры ведомства обосновывали тем, что в бытность Тэрнера директором центральной разведки также проводились тайные операции по оказанию политической поддержки. Тэрнер находил такое обоснование абсурдным.

Тайная полувоенная операция администрации Рейгана носила совсем другой характер и преследовала совершенно иные цели. Кроме того, эта операция явилась предметом публичных дебатов в палате представителей конгресса в связи с поправкой Боланда. Однако цензоры стояли на своем, и Тэрнер решил, что против него ведется кампания с целью не допустить его публичного выступления с осуждением никарагуанской операции. После продолжительного торга по этим вопросам был достигнут компромисс: в своих высказываниях об операции Тэрнер будет ссылаться только на сообщения прессы и на дебаты в конгрессе без каких-либо собственных утверждений и выводов. Все его дискуссионные и критические положения должны начинаться с ограничительного слова «если».

Окончательный, утвержденный вариант статьи Тэрнера начинался так: «Если Центральное разведывательное управление действительно так глубоко вовлечено в оказание «тайной» помощи отрядам «контрас» в Никарагуа, как об этом сообщает пресса, то оно совершило грубую ошибку».

В воскресенье 24 апреля 1983 г. статья Тэрнера появилась в «Вашингтон пост» под заголовком: «Бывший шеф ЦРУ говорит: прекратите тайную операцию в Никарагуа». Кейси в общем-то не возражал против критики, даже от Тэрнера, но он подумал, что статья является рецидивом «инмэнизма» и что Тэрнера захватил этот рецидив. Если ЦРУ и администрация не сделают то, что они считают необходимым, то та же общественность выскажет свое разочарование. Оппозиция будет всегда, она так же естественна, как восход солнца. Но сейчас Кейси, как никогда, был полон решимости не поддаваться воздействию этой оппозиции. Центральную Америку нельзя отдавать коммунистам. Он принимает для этого меры, утвержденные Рональдом Рейганом.

В Белом доме Кейси обрисовал положение с никарагуанской операцией как угрожающее. Ему нужна помощь. Президент согласился лично провести кампанию с целью убедить конгресс не прекращать финансирование операции. Шульц, выступая в Далласе, утверждал, что Никарагуа стала основой для «новой формы диктатуры», нацеленной против «всей Центральной Америки». Рейган пригласил ведущих членов конгресса в Белый дом на предмет личного «выкручивания рук», многим другим он позвонил по телефону.

Вечером 26 апреля Рейган произнес 34-минутную транслировавшуюся по телевидению на всю страну речь на совместном заседании обеих палат конгресса. Впервые за время своего президентства он обращался к полному составу высшего законодательного органа с речью, посвященной внешней политике. Он призвал конгресс утвердить его запрос на 600 миллионов долларов для оказания официальной, открытой помощи Центральной Америке. Рейган, соблюдая правила протокола, не упомянул о тайной поддержке «контрас», но все поняли скрытый смысл следующих слов президента: «Мы не обязаны и не будем защищать никарагуанское правительство от гнева его собственного народа».

В своем ответном выступлении от имени демократической партии, также передававшемся по телевидению, сенатор Додд применил типичную тактику Рейгана – взять какую-то одну сторону действительности и дать ее живое, яркое изображение. Он выбрал Сальвадор. «Я был в этой стране, – сказал он, – и я сам видел сборщиков трупов, которые каждое утро проходят по улицам и подбирают тела тех, кого ночью отправила на тот свет сальвадорская охранка, эта банда убийц, я видел их жертвы с руками, скрученными проволокой за спиной, с простреленными головами. Нам внушают ужас такие картины, нас пугает наша связь с преступниками».

В течение нескольких минут в зале разгорелась ожесточенная дискуссия, но не по внешней политике президента и его речи, а в связи с поведением Додда и его выступлением. Даже демократы начали швырять в него камни – он слитттком далеко зашел, он оскорбил президента и Америку…

В Агентстве национальной безопасности обнаружился перехват одного сообщения, полученный несколько месяцев тому назад, когда Додд находился в Никарагуа. В нем сандинистское руководство обсуждало вопрос, как принимать Додда. Его характеризовали как хорошего человека, относящегося к сандинистам с пониманием, если не с симпатией. Копию этого перехвата переслали в сенатский комитет по разведке, что являлось обычной практикой, если всплывало что-то, касающееся кого-то из сенаторов. Додд воспринял это как умышленный и бесчестный выпад против него. Он в частном порядке пожаловался на это в Белом доме. У него сохранились копии документов госдепартамента, из которых было видно, что он занимал жесткую позицию во время встреч с сандинистами.

Такой поворот событий как. нельзя лучше устраивал Кейси. На данный момент не ЦРУ стало предметом шумихи, а сенатор Додд с его речью о «скрученных руках» и хорошей характеристикой, полученной во время пребывания в Никарагуа.

3 мая директор выступил в комитете палаты представителей по разведке. В результате состоявшегося там голосования 9 демократов – членов комитета проголосовали за ликвидацию секретного фонда для финансирования никарагуанской операции, 5 республиканцев – за сохранение этого фонда.

6 мая Кейси явился в сенатский комитет по разведке, его последний шанс. Он спокойно позволил дискуссии сползти на техническую проблему о цели директивы президента, подписанной в 1981 г. Члены комитета пришли к единому мнению, что цель изменилась и вышла за рамки пресечения поставок оружия в Сальвадор.

Кейси проявил почтительность к их мнению. Да, директиву надо бы переработать.

Г олдуотер предложил запросить новую директиву с изложением новой цели – оказание давления на сандинистов в направлении демократизации их правительства и принятие мер, с тем чтобы заставить их начать переговоры.

Кейси проявил примирительное отношение к такому предложению. Администрация еще раз рассмотрит программу и более четко изложит ее цели. Это уже было существенной уступкой. Директивы президента являлись ревниво оберегаемой прерогативой исполнительной власти. Президент принимает решение о проведении тайной акции, комитеты конгресса по разведке только «ставятся в известность».

Мойнихэн, Лихи и ряд других сенаторов полагали, что в комитете имеется явное большинство за немедленное прекращение финансирования никарагуанской операции.

Но Голдуотер, который заранее переговорил с Рейганом и Кейси, предложил компромисс – ни безусловное продолжение финансирования, ни его полное прекращение.

Кейси знал, что законодатели любят компромиссы. Назови предложение компромиссным да еще поставь имя Голдуотера, и успех обеспечен. Нынешний компромисс Голдуотера предусматривал продлить финансирование операции на 5 месяцев и утвердить еще 19 миллионов долларов на следующий финансовый год для оплаты расходов по новой президентской директиве, где будет изложена конкретизированная цель программы. Однако в компромиссном предложении оговаривалось, что эти 19 миллионов долларов на следующий год «подлежат утверждению большинством голосов членов комитета».

Мойнихэн и Лихи сказали, что предложение является новым и важным подтверждением полномочий сенатского комитета по разведке в отношении тайных акций, поскольку оно давало комитету право голосовать «за» или «против». Мойнихэн так и сказал: «Президентская директива должна утверждаться большинством голосов членов комитета».

Компромиссное предложение было принято 13 голосами против 2 – республиканцев Уоллопа и Чафи.

Кейси остался доволен. Конгресс получил временный выигрыш в виде нескольких словесных формулировок. Зато ЦРУ получило свои деньги.

В газетах появились многочисленные сообщения о никарагуанской операции. Кейси считал, что его оппоненты в конгрессе предприняли арьергардные выступления с намерением запугать общественность. Заголовок статьи в «Вашингтон пост» аршинными буквами на всю полосу гласил: «Поддерживаемая США никарагуанская мятежная армия разбухает до 7000 человек». С помощью тонких намеков в статье подвергалась сомнению «искренность брифингов ЦРУ для членов комитетов по разведке». Статья в «Нью-Йорк тайме» приводила высказывание неназванного члена комитета палаты представителей по разведке, демократа: «ЦРУ все равно врет нам». Через несколько дней в той же газете появилась передовица под заголовком: «Как сообщают, ЦРУ предсказывает изгнание сандинистов». Это уже была неправда, и Кейси заставил «Нью-Йорк тайме» на следующий день опубликовать на первой странице соответствующую поправку.

В один из майских вечеров Кейси находился в числе 500 гостей на банкете в вашингтонском отеле «Хилтон» по случаю награждения Ричарда Хелмса премией Донована, основателя Управления стратегических служб. Кейси рассматривал это награждение как конец эры 70-х гг., десятилетия унижений и притеснений ЦРУ, когда Хелмсу пришлось возглавить это ведомство. Кейси выступил на банкете с хвалебной речью в адрес Хелмса, Буш тоже. В личном письме президент Рейган отмечал «верность Хелмса зову совести».