Текст книги "Суть тантры"

Автор книги: Бхагаван Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц)

Я слышал...

Умер журналист. Он был журналистом и даже в доме президента и премьер-министра он принимался незамедлительно; никогда не нужно было договариваться заранее – он был великим журналистом. Поэтому он устремился на небеса – почему он должен идти в ад? – но его остановил святой Петр. И святой Петр сказал:

– Подожди! Здесь журналисты больше не нужны. У нас их уже полным-полно; нам нужно только двенадцать. Фактически, они также бесполезны, потому что на небесах не печатают газет.

Новостей фактически нет! Там ничего не происходит, никогда. Дела там идут гладко; откуда будут новости? И какие новости вы можете придумать о жизни святых... они сидят под своими деревьями, деревьями бодхи, медитируют... Поэтому газета там неважная, так просто, выпускается чисто для проформы, выпускается газета – и каждый день написано “дата”... все по-прежнему.

– Нам не нужны никакие журналисты, ты иди в ад. А там постоянно требуется все больше и больше журналистов, потому что там много новостей, и газеты, и газеты... и планируются новые газеты, я как раз слышал. Ты иди туда, и у тебя будет большая работа и большое наслаждение!

Но журналист хотел быть на небесах, поэтому он сказал:

– Ты сделай одну вещь. Я знаю журналистов; если мне удастся добыть одного журналиста, который пойдет в ад, то мне будет дано место?

Святой Петр пожалел его, он сказал:

– Хорошо сколько тебе нужно времени, чтобы уговорить журналиста идти в ад?

Он сказал:

– Двадцать четыре часа, только двадцать четыре часа.

Итак, его впустили на небеса на двадцать четыре часа. Он немедленно начал распускать слух, что “планируется одна из величайших газет, и нужен главный редактор, помощники редактора, и возможность очень большая – но вам нужно будет пойти в ад".

Двадцать четыре часа он ходил повсюду. Он встречал всех журналистов, и через двадцать четыре часа, когда он подошел к святому Петру посмотреть, ушел ли кто-то, святой Петр просто закрыл дверь и сказал ему:

– Не выходи наружу, потому что они все ушли!

Но журналист сказал:

– Нет, тогда я должен буду пойти – может быть, там что-то есть! Ты, пожалуйста, не останавливай меня, я должен буду пойти.

Он сам распространил слух, но когда двенадцать человек поверили, тогда начинаешь верить сам. Вот это то, как ум стал таким хитрым. Вы обманывали и обманывали... он стал таким экспертом в обмане, что он и вас тоже обманывает.

Истец по делу о несчастном случае, появляясь в суде в инвалидной коляске, выиграл огромную сумму. Разъяренный адвокат приблизился к победителю в его инвалидной коляске:

– Вы притворяетесь, и я знаю, что вы подтасовываете, – закричал он. – Да помоги мне Господь, я собираюсь следовать за вами следом до конца вашей жизни до тех пор, пока я не найду доказательств.

Адвокат знал это совершенно точно, что тот человек был притворщиком, что инвалидная коляска – это шоу; он был совершено в порядке, с его телом все было нормально. Поэтому он сказал: “Да помоги мне Господь, я буду следовать за вами следом до конца вашей жизни, до тех пор, пока у меня не будет доказательств”.

– Будьте моим гостем, – ответил с улыбкой мужчина в инвалидной коляске. – Давайте я расскажу вам о моих планах. Сначала я собираюсь в Лондон за одеждой, потом в Ривьеру за солнцем, и после того – в Лурд за чудом.

Ум настолько хитер, он всегда может найти выход. Он может отправиться в Лурд... Но если вы проделываете такие штуки с другими, рано или поздно вы сами будете жертвой. Осознавайте свой собственный ум; не доверяйте ему, сомневайтесь в нем. Если вы начинаете сомневаться в своем уме, это великий момент. В тот момент, когда возникает сомнение по поводу ума, вы начинаете доверять себе. Если вы доверяете уму, вы сомневаетесь в себе. Если вы не доверяете уму, вы начинаете доверять себе.

В этом весь смысл доверия Мастеру. Когда вы приходите ко мне, это просто техника помочь вам сомневаться в своем собственном уме. Вы начинаете доверять мне. Вы говорите: “Я буду слушать тебя, я не буду слушать мой ум. Я достаточно долго слушал свой ум; это никуда не ведет, это водит вокруг да около. Это снова и снова приводит на тот же путь; это повторение, это монотонно”. Вы говорите: “Я буду слушать тебя”.

Мастер – это только предлог, чтобы избавиться от ума. Когда вы избавились от ума, нет необходимости доверять Мастеру, потому что вы обретете своего собственного Мастера. Мастер – это просто переход к вашему собственному Мастеру. При помощи Мастера это становится легко; иначе ум будет продолжать обманывать, и вы не будете знать, что делать с умом.

Слушая Мастера, доверяя Мастеру, вы постепенно оставляете ум. И вам нужно отбрасывать ум много раз, потому что Мастер говорит что-то, что идет против него – он всегда идет против него! Ум начинает умирать, когда его не признают. Ум начинает умирать, когда ему не доверяют. Он приобретает свой правильный размер. Прямо сейчас он притворяется, прямо сейчас он притворяется, будто бы он – вся ваша жизнь. Это просто маленький, крошечный механизм: хорош для пользования, но очень опасен, чтобы делать его Мастером.

Ум говорит: “Станьте!” Мастер говорит: “Будьте!" Ум говорит: “Желайте!” Мастер говорит: “Восторгайтесь!” Ум говорит: “Вам нужно пройти долгий путь”. Мастер говорит: “Вы пришли. Вы Сараха – вы уже выстрелили в цель".

Третий вопрос:

Возлюбленный Ошо, что ты думаешь о цивилизации? Ты абсолютно против нее?

Цивилизации нигде нет, так что как я могу быть против нее? Ее не существует. Это просто претензия. Да, человек потерял свою первобытную, изначальную невинность, но цивилизованным человек не стал – потому что способа стать цивилизованным нет. Единственный путь стать цивилизованным – это опираться на вашу невинность, опираться на вашу первобытную невинность, расти оттуда.

Вот почему Иисус говорит: “До тех пор, пока вы не родитесь снова, до тех пор, пока вы снова не станете ребенком, вы никогда не узнаете, что такое истина".

Эта так называемая цивилизация – фальсификация, это фальшивая монета. Если я против нее, я не против цивилизации, потому что это не цивилизация. Я против нее, потому что это вообще не цивилизация, это подделка.

Я слышал...

Кто-то однажды спросил бывшего принца Уэльского:

– Какое у тебя представление о цивилизации?

– Это хорошая идея, – ответил он. – Кто-то должен положить ей начало.

Мне нравится ответ. Да, кто-то должен ее начать, она еще не начиналась. Человек нецивилизован, человек только делает вид.

Я против притворства. Я против лицемерия. Человек только изображает, что он цивилизован; копните его чуть-чуть, и вы обнаружите нецивилизованного человека. Копните его чуть-чуть, и все хорошее только поверхностно, а все плохое очень глубоко укоренено. Это цивилизация на глубину кожи. Все идет хорошо, вы улыбаетесь и все такое – и кто-то бросает вам просто слово, оскорбление, и вы сумасшедший, вы маньяк, и вы хотите убить. Всего лишь мгновение назад вы улыбались; и всего лишь мгновение спустя вы готовы убить, ваши возможности убивать всплыли на поверхность. Что же это за цивилизация?

Человек может быть цивилизованным только тогда, когда он стал по-настоящему медитативным. Только медитация может принести в мир настоящую цивилизацию. Цивилизованны только будды. И это парадокс: будды не против примитивного – они используют примитивное как основу, они используют детскую невинность как основу. И на этой основе возводится великий храм. Эта цивилизация разрушает невинность детства, и тогда она дает вам просто фальшивые монеты. Сначала она разрушает вашу первичную невинность... когда первобытная невинность разрушена, вы стали хитрыми, умными, расчетливыми; тогда вы в ловушке, тогда общество продолжает вас цивилизовать.

Сначала оно отчуждает вас от вашего собственного я. Когда вы отчуждены, тогда оно дает вам фальшивые монеты; вы должны зависеть от него. Настоящая цивилизация не будет против вашей природы, не будет против вашего детства; она будет расти на его основе. У нее не будет никакого антагонизма по отношению к первобытной невинности, она будет ее цветением. Она будет подниматься выше и выше, но она будет укоренена в первобытной невинности.

Эта цивилизация – не что иное, как сумасшествие. Разве вы не видите, что вся земля стала большим сумасшедшим домом? Люди потеряли свои души, люди больше не люди; они потеряли свое я, они потеряли свою индивидуальность. Они потеряли все! Они просто притворщики; у них маски, они потеряли свои настоящие лица.

Я весь за цивилизацию – но это не цивилизация, вот почему я против этого. Мне хотелось бы действительно цивилизованного человека, действительно культурного. Но такая культура может только вырасти – она не может быть вызвана снаружи, она может прийти только изнутри. Она может распространяться на периферию, но она должна подняться, она должна подняться в центре.

Эта цивилизация делает прямо противоположное: она вызывает вещи снаружи. По всему миру существует проповедь ненасилия: Махавира, Будда, Иисус – все они учат ненасилию. Они учат ненасилию, потому что они следовали ему. А последователи? – они никогда не наслаждались ни единым мгновением ненасилия. Они знают только насилие. Но они последователи, поэтому они претендуют на ненасилие, они силой вызывают у себя ненасилие, они создают характер. Тот характер только вокруг них. Это броня. Глубоко внутри они кипят как вулканы, готовые извергнуться, а на поверхности они улыбаются фальшивой улыбкой, пластиковой улыбкой.

Это не цивилизация. Это очень уродливое явление. Да, я хотел бы, чтобы ненасилие пришло изнутри, чтобы оно не было культивировано снаружи. Это коренное значение слова “образование”. Это все равно, что черпать воду из колодца: образование значит "вытаскивать”, это коренное значение слова “образование". Но что делает образование? Оно никогда ничего не достает, оно заставляет. Оно продолжает насильственно вкладывать разные вещи в головы детей; оно вообще не обеспокоено ребенком, оно не думает о ребенке. Ребенок просто используется как механизм, в который нужно заложить больше и больше информации. Это не образование.

Нужно взрастить душу ребенка. Должно быть проявлено то, что скрыто в ребенке. Ребенок не должен быть сделан по образу; его свобода должна остаться нетронутой, и нужно помогать расти его сознанию. Больше информации – это не больше образования! Образование – это больше осознанности, образование – это больше любви. И образование создает цивилизацию.

Эта цивилизация фальшивая, ее образование фальшивое, вот почему я против нее. Я против нее, потому что, на самом деле, это не цивилизация.

Четвертый вопрос:

Возлюбленный Ошо, я так сильно смеюсь над твоими шутками. Я хотел бы задать один вопрос: почему шутки создают так много смеха?

Первое: вам никогда не давали смеяться, ваш смех подавляется. Это как нажатая пружина – одного движения достаточно, и она выпрыгивает. Вас учили быть грустными... длинные лица... вас учили быть серьезными.

Если вы серьезны, никто не думает, что вы делаете что-то неправильное; это принимается, так все и должно быть. Но если вы смеетесь, смеетесь слишком сильно, тогда люди начнут чувствовать себя стесненными вами. Они начнут думать: "Что-то странно: почему этот человек смеется?” И если вы смеетесь без всякой причины, тогда вы сумасшедший; тогда они отведут вас к психиатру, тогда они госпитализируют вас. Они скажут: “Он смеется без всякой причины!” Только сумасшедшие люди смеются без всякой причины.

В лучшем мире, в более цивилизованном мире, в действительно цивилизованном мире смех будет приниматься как естественное. Лишь когда человек грустный, его нужно лечить. Грусть – это болезнь, смех – здоровье. Поэтому оттого, что вам не позволяли смеяться, любой маленький предлог... Шутки – это предлоги посмеяться, вы можете смеяться без того, что вас назовут сумасшедшим. Вы можете сказать: “Из-за шутки...” А у шутки есть механизм: она помогает вам раскручиваться. Весь механизм шутки очень сложный; снаружи выглядящий просто, глубоко внутри очень сложный. Шутка – это не шутка... это сложное явление. В нескольких словах, в нескольких строках она может создать такую перемену климата!

Что происходит? Когда рассказывается шутка, сначала вы ожидаете, что там можно будет посмеяться. Вы готовы к этому, вы себя гипнотизируете; вы становитесь бдительны. Вы могли дремать и спать, но сейчас шутка, вы становитесь бдительными. У вас прямой позвоночник, вы внимательно слушаете, вы становитесь более осознающим. А потом история продолжается таким образом, что она создает в вас все больше и больше напряжения. Вы хотите узнать, чем закончится. Шутка проходит в одной плоскости, и кажется, в ней нет ничего смешного, и тогда внезапный поворот... Этот внезапный поворот отпускает вашу пружину. Вы становитесь все более напряженным, потому что вы ждете, и ждете, и ждете... и вы видите, что в этом, кажется, нет ничего такого. И потом вдруг оно там! И оно там настолько неожиданно, настолько ниоткуда, что вы забываете о вашей серьезности, что вы забываете, кто вы, что в этой внезапности вы снова становитесь ребенком – и вы смеетесь. И ваш подавленный смех высвобождается.

Шутки просто показывают, что общество забыло, как смеяться. В лучшем мире, где люди будут смеяться больше, мы утратим одну вещь – шутку. Не будет необходимости; люди будут смеяться, и люди будут счастливы. Почему? Каждое мгновение будет мгновением смеха. И если вы можете видеть жизнь, вся она есть шутка! Но вам не позволяется видеть. На ваши глаза надеты шоры; вам позволяется видеть строго отведенное количество. Вам не позволяется видеть смехотворность этого. Это смешно!

Детям это видеть намного легче, вот почему дети смеются лепне и громче. И они создают в родителях стеснение, потому что они могут видеть всю нелепость этого. И шоры еще пока не закреплены. Отец продолжает говорить ребенку: “Не лги, никогда не лги!” А потом в двери стучится человек, и отец говорит: “Пойди и скажи ему, что папы нет дома”. Сейчас ребенок... отец не может видеть, что происходит, но ребенок смеется. Он не может поверить, что происходит, это так нелепо! И ребенок идет к незнакомцу, стучащемуся в дверь, и говорит: “Папа говорит, что его нет дома”. Он вкушает всю суть этого, он наслаждается каждым кусочком этого.

Мы живем с шорами. Мы воспитаны так, что мы не видим странность жизни; иначе это смешно. Вот почему иногда даже без шутки, в каких-то маленьких вещах... например, президент Форд поскользнулся и упал на землю. Почему люди, которые стояли там, хорошо посмеялись? Они, может быть, не показали этого, но они хорошо посмеялись.

Только подумайте... если нищий поскользнется на банановой шкурке, никто не побеспокоится. Но поскальзывается на банановой шкурке президент страны – и смеяться будет вся страна. Почему? – потому что банановая шкурка расставила вещи на свои места! Эта банановая шкурка показала президенту, что он такой же человек, как и нищий. Для банановой шкурки вообще не имеет разницы: пройдет нищий, пройдет президент, пройдет премьер-министр, никакой разницы – банановая шкурка это банановая шкурка, ее не волнует.

Если падает обычный человек, вы немного посмеетесь, но не сильно, потому что он обычный человек; он никогда не пытался доказывать, что он больше, чем он есть в жизни, поэтому не так много смеха. Но если на банановой шкурке поскальзывается президент, вдруг смехотворность этого, реальность этого, что тот человек думал, что он на вершине мира... кого вы пытались одурачить? Даже банановая шкурка не одурачена. И вы смеетесь.

Смотрите... всегда, когда вы смеетесь, смехотворность жизни проходит через ваши шоры, вы снова ребенок. Шутка возвращает вам ваше детство, вашу невинность. Она дает шорам соскочить на мгновение с ваших глаз.

Послушайте несколько шуток...

Один мужчина был найден мертвым при необычных обстоятельствах, поэтому был назначен суд и судья вызвал для дачи показаний женщину, в чьей постели умер мужчина. Он заверил ее, что всем присутствующим известны обстоятельства дела, и от нее только требуется своими словами рассказать, что произошло.

Женщина рассказала, что она и мужчина, ныне покойный, встретились в местном кабачке, и когда он закрылся, пошли к ней выпить еще. Одно за другим, и они закончили вместе в постели. Внезапно она в его глазах заметила странный взгляд, который она описала суду такими словами: “Я думала, что он кончил, но оказалось, что он скончался”.

И вторая...

Старому дьякону, у которого была возможность провести ночь в отеле, дали комнату, с тремя отдельными кроватями, две из них уже были заняты. Вскоре после того, как погасили свет, один начал храпеть так громко, что дьякон не мог заснуть. По мере того, как ночь подходила к концу, храп все усиливался, становясь абсолютно непереносимым. В два или три часа после полуночи храпящий повернулся в кровати, издал отвратительный стон и замолк.

Дьякон предположил, что третий джентльмен спит, но в этот момент услышал, как тот воскликнул:

– Он умер! Слава Богу, он мертв.

И последняя шутка, очень интересная – помедитируйте над ней...

Однажды, когда Иисус проходил через деревню, он встретил разъяренную толпу, которая прижала к стене женщину, готовясь закидать ее камнями. Подняв руку, Иисус успокоил толпу, а потом торжественно сказал:

– Теперь пусть тот, кто без греха, бросит первый камень.

Маленькая старая леди тут же подобрала большой камень и швырнула в женщину.

– Мама, – сказал Иисус, скрежеща зубами, – иногда ты выводишь меня из себя.

И последний вопрос: Возлюбленный Ошо, это видно, что ты любишь оранжевый, но тогда почему ты сам не носишь оранжевое?

Я... и люблю оранжевое? Боже упаси! Я ненавижу его! Поэтому я заставляю вас носить оранжевое: это своего рода наказание мне – за то, что вы еще не стали просветленными!

На сегодня достаточно.

ГЛАВА 5
ЧЕЛОВЕК – ЭТО МИФ

25 АПРЕЛЯ 1977 ГОДА

Для мухи, любящей испорченного мяса запах, отвратен аромат сандала.

И существа, что нирвану отвергают, стремятся жадно в царствие сансары.

Отпечатки следов быка, наполненные водой, скоро высохнут; так с умом, который тверд, но полон качеств, которые несовершенны; эти несовершенства через время высохнут.

Как соленая морская вода, которая становится сладкой, выпитая облаками, так и твердый ум, который работает для других, обращает яд ощущения объектов в нектар.

Если несказанное, никогда не бываешь неудовлетворен, если невообразимое, оно само должно быть блаженством. Хотя от облака боишься удара грома, когда из него льется дождь, созревает урожай.

Человек – это миф, и самый опасный миф, потому что, если вы верите, что человек существует, тогда вы вообще не пытаетесь развивать человека, нет необходимости. Если вы верите, что вы уже человек, тогда весь рост прекращается.

Вы еще не человек, только потенциал быть им. Вы можете быть, вы можете не быть, вы можете упустить. Помните, это может быть упущено.

Человек не родился; это не данный факт, вы не можете принимать это как должное. Это только возможность. Человек существует как семя, не как дерево – еще нет. Человек еще не проявлен, а разница между потенциальным и проявленным человеком большая.

Существующий человек – это просто машина, и, тем не менее, он работает, тем не менее, он преуспевает в мире, тем не менее, он живет так называемую жизнь и умирает. Но помните, его не существует. Он функционирует как механизм, он робот.

Человек – это машина. Да, эта машина может вырастить в себе что-то, что может выйти за пределы механизма. Эта машина – необычная машина; у нее есть колоссальный потенциал пойти дальше себя. Она может произвести что-то, превосходящее ее собственную структуру. Иногда она производила... Будду, Христа, Гурджиева – иногда она производила человека. Но не верьте в то, что вы уже человек. Если вы верите, ваша вера будет самоубийственной – потому что, однажды поверив, что что-то уже есть, мы перестаем искать это, тогда мы перестаем развивать это.

Просто подумайте: больной человек, серьезно больной человек, думает, что он здоровый. Зачем ему идти к врачу? Зачем ему принимать какие-то лекарства? Зачем ему проходить лечение? Зачем он будет стремиться попасть в больницу? Он полагает, что он здоров, он в совершенном здравии... а он умирает! Его вера убьет его.

Вот почему я говорю: этот миф очень опасен, самый опасный миф, когда-либо развитый священниками и политиками, – что на земле уже есть человек. Эти миллионы людей на земле – только возможности, и, к несчастью, большинство из них никогда не собираются стать проявленными; к несчастью, многие из них умрут машинами.

Что я имею в виду, когда говорю: человек – это машина? Я имею в виду, что человек живет из прошлого. Человек живет, исходя из мертвой структуры, человек живет по привычке, человек живет рутинной жизнью. Человек продолжает двигаться по тому же самому кругу, по тому же самому маршруту, вновь, и вновь, и вновь. Разве вы не видите в вашей жизни порочный круг? Те же самые вещи вы делали каждый день: надеялись, были злыми, желали, были амбициозными, чувственными, сексуальными, огорчались, снова надеялись... снова повторяется весь круг... Любая надежда ведет к огорчению, никогда иначе; и после каждого огорчения новая надежда, и все идет по кругу.

На Востоке мы называем это колесом сансары. Это колесо, спицы те же самые. И вы снова и снова обмануты этим, вы снова начинаете надеяться. И вы знаете: вы надеялись до этого, вы надеялись миллионы раз, и ничего из этой надежды не происходит. Просто колесо продолжает двигаться, продолжает убивать вас, продолжает разрушать вашу жизнь. Время утекает из ваших рук. Каждый момент, который потерян, потерян навсегда, а вы продолжаете повторять старое.

Это то, что я имею в виду, когда я говорю: человек – это машина. Я абсолютно согласен с Георгием Гурджиевым: он говорил, что у вас еще нет души. Он был первым человеком, который сказал это так решительно: что у вас еще нет души. Да, в вас может родиться душа, но вы должны будете дать ей рождение, вы должны будете стать способны дать ей рождение.

Священники на протяжении веков говорили вам, что эта душа у вас уже есть, что вы уже тот человек. Это не так; вы только потенциально таковы. Вы можете стать им и реально, но миф должен быть разрушен. Посмотрите на этот факт: вы не сознательное существо, а если вы не сознательное существо, как вы можете быть человеком?

В чем разница между скалой и вами? В чем разница между животным и вами? В чем разница между деревом и вами? Разница в сознании. Но сколько у вас сознания?., только проблески иногда. Только иногда, в редкие моменты, вы становитесь сознательным; и это только на секунды, и вы снова падаете назад в бессознательность. Да, это иногда случается, потому что это ваш потенциал.

Иногда это случается, невзирая на вас... однажды встает солнце, и вы сонастраивае-тесь с существованием – и оно вдруг там: его красота, его благословение, его аромат, его свет. Внезапно оно есть, и вы ощущаете, чем оно должно быть, чем оно может быть, что это. Но в то мгновение, когда вы осознаете, что оно есть, оно уже ушло. Осталась только память. Только на редкие мгновения: иногда в любви, иногда глядя на полную луну, иногда на восходящее солнце, иногда сидя в тихой горной пещере, иногда глядя на ребенка, играющего, смеющегося; иногда в музыке... Но эти моменты редки.

Если к обычному, так называемому человеку приходит семь мгновений осознанности за всю его жизнь, это будет слишком много. Редко, очень редко, входит всего лишь луч, и потом он уходит. И вы возвращаетесь к своей тривиальной жизни, скучной и мертвой. И это так не только с обычными людьми, это так и с вашими так называемыми экстраординарными людьми.

Как раз вчера я читал о Карле Юнге, одном из величайших психологов этого века... но иногда сомневаешься, называть ли этих людей психологами вообще или нет. Он был очень беспокойным человеком, абсолютно беспокойным. Он не мог ни одного мгновения сидеть тихо; он вертелся и носился, делая то одно, то другое. Если делать было нечего, он курил свою трубку, а он был заядлым курильщиком. Потом у него был сердечный приступ, и доктора сказали полностью прекратить курить. Но это было очень трудно. Он слишком сильно начал чувствовать свое беспокойство, он стал сходить с ума. Он ходил туда-сюда по комнате, он выходил на улицу без всякой причины, он сидел то на одном стуле, то на другом. И тогда он признал факт, что трубка очень, очень помогала. Это было облегчение, своего рода освобождение от его беспокойства. Поэтому он спросил докторов: “Могу ли я положить в рот пустую трубку? Это позволяется?" – пустую трубку! – “Это мне поможет"

Ему разрешили, и тогда на многие годы он привык класть себе в рот пустую трубку, просто притворяясь, что он курил. Потом он смотрел на трубку, держал трубку в руке, играл с трубкой. И это говорят о великом психологе этого века! Какая бессознательность! Быть настолько в руках привычек, настолько подвластным бессознательному! – это выглядит очень по-детски. И тогда мы продолжаем находить рациональные объяснения; тогда мы продолжаем притворяться перед самими собой, тогда мы продолжаем защищать и выгораживать себя, почему мы это делаем.

В возрасте сорока пяти лет Карл Юнг влюбился в женщину. Он был женатым человеком, жена его очень любила. Все было хорошо, но, должно быть, было беспокойство. Это почти всегда так случается что где-то в возрасте сорока пяти люди начинают чувствовать, что вся жизнь проходит. Смерть приближается, и из-за приближающейся смерти вы становитесь духовными, или вы становитесь более сексуальным.

Это единственные две защиты: либо вы обращаетесь на поиск истины, вечного, у которого не будет смерти, либо вы начинаете топить себя в больших эротических фантазиях. И особенно интеллектуалы, те, кто прожили все свои жизни через голову, в большей степени являются жертвами этого в возрасте сорока пяти лет. Тогда сексуальность берет реванш. Она отвергалась, сейчас приближается смерть, а там никогда не знаешь, будешь ли ты здесь снова или нет, будет ли там жизнь или нет. Смерть приходит сюда, а вы прожили жизнь из головы. Сексуальность вам мстит.

Карл Густав Юнг влюбился в молодую женщину. И это было очень сильно против его престижа. Жена была обеспокоена, а жена любила его невероятно и доверяла ему. Он эго прекрасно объяснил. Посмотрите на это объяснение – это то, как продолжает жить несознательный человек. Он будет что-то бессознательно делать, потом будет пытаться это объяснить, и будет пытаться доказать, что это не бессознательно: “Я делаю это очень сознательно – фактически, это нужно сделать”.

Что он сделал? Он вдруг развил теорию, что в мире есть два типа женщин: один – материнский тип, заботящийся тип, тип жен; а другой – тип любовницы, возлюбленной, которая становится вдохновением. И мужчине нужны обе – и мужчине, как Карл Густав Юнг, конечно, нужны обе. Вдохновение ему тоже нужно. Ему нужна заботящаяся женщина; это выполняет его жена – она любящий, материнский тип. Но это не удовлетворяет его нужды – ему нужно и вдохновение тоже, ему нужна романтическая женщина тоже, любовница, которая может взять его в глубокие мечты; для него это должное. Юнг развивал эту теорию... это рационализация.

Он никогда не развивал ее другую часть: что есть мужчины двух типов. Вот где вы можете обнаружить, что это рационализация. Если бы это было настоящее озарение, тогда другая часть, что есть два типа мужчин, тип отца и тип любовника... тогда жене Юнга нужно и то и другое! Если Юнг думает, что он тип любовника, тогда ей нужен тип отца; если Юнг думает, что он тип отца, тогда ей нужен тип любовника. Но этого он никогда не развивал. Вот как вы можете увидеть, что это не озарение; это просто трюки ума,рационализация.

Мы продолжаем рационализировать. Мы делаем вещи бессознательно, мы делаем их, не зная, почему мы их делаем. Но мы не можем принять факт: это очень унизительно принять, что "я делал что-то, в чем я не отдаю себе отчета, и я не знаю почему”. Остерегайтесь рационализаций.

И как такие люди могут быть благотворны для других? Хорошо известен факт, что многие из пациентов Карла Юнга совершили самоубийство. Почему? Они пришли, чтобы им помогли; почему они совершили самоубийство? Что-то должно быть в корне неправильно. Его анализ просто поверхностный. Он очень самонадеянный человек, очень эгоистичный, постоянно готовый сражаться. Может быть, весь его психоанализ развился только как его невежество по отношению к Зигмунду Фрейду. Может быть, это опять просто рационализация, потому что он сам, кажется, страдает от тех же самых проблем, в которых он думает помочь другим.

Юнг всегда боялся духов; даже в преклонном возрасте он боялся духов. Свою самую важную книгу он не публиковал при жизни, потому что боялся, что люди узнали бы факты. Поэтому его мемуары были опубликованы, но он удостоверился, что их опубликуют только когда он умрет. Так есть ли здесь истина? Он так сильно боялся, что обнаружат неправду, или что он ошибается, что он никогда, пока он был жив, не позволял, чтобы раскрылся хоть один факт о его жизни.

Я читал анекдот...

К психиатру пришел человек и принялся разворачивать перед доктором свою историю жизни, включая детские переживания, эмоциональную жизнь, свои вкусы, проблемы с отпуском, и все остальное, что только он мог придумать.

– Ну, – сказал доктор, – мне не кажется, что вы в чем-либо нездоровы. Вы выглядите таким же здоровым, как и я.

– Но, доктор, – запротестовал пациент, в его голосе появилась нотка ужаса, – но эти бабочки! Я не могу их выносить. Они на мне везде.

– О боже! – отскакивая, вскричал доктор. – Не сбрасывайте их на меня!

Пациенты и доктора – все они в одной лодке. Психоаналитик и анализируемый недалеко ушли друг от друга. Это игра. Может быть, психоаналитик более умный, но это не значит, что он знает реальность, потому что, чтобы узнать реальность, вам нужно будет стать полностью осознающим; другого способа нет. Это не вопрос интеллектуального мышления, это не имеет ничего общего с вашим философствованием. Чтобы познать реальность, нужно вырасти в осознанности.

Гурджиев говорил о будущей психологии. Он говорил, что психологии еще не существует, потому что как она может существовать? Даже человека не существует! Если еще нет человека, как может существовать наука о человеке? Сначала должен существовать человек, тогда может существовать наука о человеке. То, что существует сейчас – не психология. Может быть, это что-то о машине, которой является человек.