Текст книги "Легенды Приграничья (сборник)"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)

Глава 15

Прошло пять часов, закончились еще два баллона с кислородом. Все это время мне как-то удавалось удерживать курс на Пльзен. Если хотите знать, что такое поддержание постоянного курса вблизи массивных небесных тел при отсутствии навигационных приборов и средств управления – представьте себе эквилибриста, удерживающего на кончике носа бильярдный кий, а на конце кия – весь ассортимент посудной лавки. Причем номер длится не пять минут, а пять часов…

Да, нужно еще добавить, что этот эквилибрист обладает крайне замедленной реакцией. Все было бы проще, если бы можно было манипулировать гироскопами и ручным управлением прямо из рубки. Однако каждую команду приходилось сперва говорить Анне, она передавала ее Никки, и тот, спустя некоторое время, ее выполнял. Я подумал, было: «А не надеть ли и Никки скафандр, – тогда он получал бы приказы из первых рук», – но от этой мысли пришлось отказаться. Работать с приборами в перчатках скафандра чертовски неудобно, а модели со съемными шлемами и перчатками на «Лунной девушке», увы, отсутствовали. Да и откуда взяться на этом корыте современным дорогим моделям – есть какие-то, пока еще исправные, да и ладно.

Более всего я страдал из-за отсутствия радара. Без его помощи наше скачкообразное снижение проходило на авось. Согласно закону Мерфи, служба навигационной помощи в порту практически отсутствовала. Будь у меня радар, я мог бы вывести корабль на нормальную стабильную орбиту вокруг Венцеслава, пока не подоспеет помощь и что-нибудь не предпримет. А без радара посадка была наименьшим злом.

Радио тоже здорово могло помочь. Но только в том случае, если в службе управления полетами космопорта Пльзен догадаются использовать частоту, на которой работают рации скафандров, сообразив, что главное радио отказало. Как я узнал впоследствии, они обшарили все частоты, пока один башковитый тип не догадался о скафандрах. К тому времени, когда связь установилась, служба управления полетами уже ничем не могла мне помочь. И звонкий голос в наушниках являлся просто-напросто надоедливым и затрудняющим работу.

Надоедливым?

Да просто опасным!

– Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Вы слышите меня? Прием.

Я игнорировал этот звук.

– Анна, готовить ручники номер два и три. Секундная готовность.

– Готовить ручники номер два и три. Секундная…

– Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Что случилось? Прием.

– Главный двигатель – ноль запятая три пять «G».

– Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Что случилось? Прием.

– «Лунная девушка» вызывает Порт Пльзен. Заткнитесь, мать вашу! Анна! Главный двигатель – ноль запятая два пять.

– Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Вы отклонились от курса. Вы отклонились от курса. Исправьте траекторию приземления. Прием.

Я уставился на экран перископа увлажнившимися глазами. Мне уже видны были купола административных зданий, вышка наблюдательной башни. И посадочное поле хорошо виднелось: серый круг, казавшийся почти черным из-за серебристой пыли вокруг. И еще я видел на поле корабли: один большой – видимо, Лунный паром, и два поменьше. Если бы поле было свободно, я бы рискнул сесть на него. И, конечно, я бы приземлился на поле, если бы корабль нормально управлялся. Но я уже просто не мог вынести этого жуткого бильярдного кия с горой посуды на моем покрытом испариной носу. Край поля совпал с краем экрана перископа. Я позволил кораблю уйти в сторону. Серебристая пыль приближалась. Все ближе и ближе. Я уже видел искорки, пыль, сгорающую в выхлопе наших двигателей.

– Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Вы отклонились. Исправьте положение. Исправьте положение. Прием.

– Главный двигатель, – приказал я – ноль запятая два. Ручник номер один – секундная готовность. Главный двигатель, ноль запятая один… Вырубай все!

– Вырубай все! – ответ Анны.

– Порт Пльзен вызывает… Вы…

Мы упали.

Мы упали дальше, чем я предполагал. Я собрал волю в кулак, чтобы не потерять сознание, но удара о поверхность так и не последовало. Мы упали и продолжали падать. Когда я увидел серый мельчайший порошок, струящийся через пробоину в рубку, я понял, что произошло.

Если бы в машинном отделении никого не было, если бы я мог осуществлять управление непосредственно из рубки, я рискнул бы запустить главный двигатель – кроме всего прочего, «Лунная девушка» не была моим кораблем. Но Анна была там, да и Никки. Следовательно, риск исключен.

Будь я в лучшей моральной и физической форме, я бы успел вовремя отцепиться, чтобы выпрыгнуть из кресла – и это был бы наихудший изо всех возможных вариантов. Корабль, глубоко зарывшийся в пыль, как мне стало известно позднее, обнаружить легко; а вот отдельного человека, утонувшего в пыли, значительно тяжелее. Ему повезет, если его найдут до того, как у него кончится кислород. Так я и сидел, пристегнутый, а отсек понемногу заполнялся мельчайшей пылью: постепенно она дошла до уровня гермошлема и поднималась выше.

– Служба управления полетами порта вызывает «Лунную девушку», – произнес голос с мрачным удовлетворением типа: «я-же-вас-предупреждал». – Вы сбились с курса.

– Я знаю, – ответил я.

– Джонни! – резкий голос Анны. – Джонни! Где мы? Что произошло?

– Мы опустились на поверхность, – сообщил я. – И опускаемся еще ниже.

Я, не отрываясь, смотрел на серую пыль, едва различимую в слабом свете встроенных осветительных систем моего гермошлема. Интересно, а что будет, если стекло не выдержит? И успокоил себя, впрочем, без особой убежденности, что здесь, на планете с низкой гравитацией, давление не может быть значительным.

Послышался новый голос, он излучал авторитет и производил впечатление, что его владелец знает, о чем говорит:

– Здесь капитан порта, «Лунная девушка». Спасательная служба на подходе. – Пауза. И затем: – Вы слышите меня, «Лунная девушка»?

– Я вас слышу.

– Что случилось? Какова ситуация на борту?

– Взрыв, – сказал я. – Повреждения в рубке управления. Капитан, главный офицер, оба вторых офицера, главный инженер – мертвы.

– Кто говорит?

– Джон Петерсен. Пассажир.

– Кто управлял кораблем?

– Я.

– Какова ситуация, Петерсен? Сколько выживших? Где они?

– Выжило трое. Казначей и второй инженер – в машинном отделении. Помещение загерметизировано, но есть лишь один скафандр, и баллоны почти пустые. Я сам застрял там, где раньше была рубка управления, похороненный в этой чертовой пыли. В скафандре. Воздуха осталось где-то на полчаса.

– Спасибо. Все оставайтесь на местах.

– Не вижу другого выхода, – отвечал я, глядя на бесформенную серую массу.

– В каком отсеке пробоина? – спросил капитан порта.

– В отсеке управления, в офицерской комнате. В настоящий момент в стволовой шахте вакуум: нам пришлось использовать внутренний воздушный шлюз.

– Хорошо. Попросите вашего инженера разгерметизировать стволовую шахту.

Я передал приказ Анне и услышал, как она повторяет его инженеру.

– Анна, какого рода спасательное оборудование у них здесь есть? – спросил я ее.

– Я его видела, – сказала она. – Оно всегда в состоянии готовности. Видела оборудование, но никогда не видела, как его используют. Наподобие огромного трактора, но на самом деле это лодка с плоским дном. У него гибкий шланг, вроде туннеля, и он может опускаться в пыль на нужную глубину…

– Надеюсь, это не займет у них много времени, – сказал я, с опаской поглядывая на показания датчика запаса воздуха внутри шлема. Как будто передо мной песочные часы, отсчитывающие минуты моей жизни. Наблюдение за этим датчиком, как ни странно, спасало меня от паники. У меня на спине что-то ужасно зудело: по идее, я мог облегчить зуд, если бы покрутился на месте. Но крутиться-то я и не мог. Давление пыли на скафандр не давало мне шевельнуться. Однако опасность, в которую я попал, волновала меня гораздо сильнее, чем это чувство дискомфорта!

– Капитан порта вызывает «Лунную девушку». Прямо над вами – бластер в работе.

Я не знал, что там за бластер. Звук его мне не нравился, это точно. Я был готов спрашивать о деталях, как вдруг хлынул яркий свет, и пыль рассеялась, как туман. Посмотрев вверх, я увидел огромную трубу, на конце ее желоб, в котором пыль исчезала, как в водовороте. Труба погрузилась ниже, и я заметил в ней человека в скафандре, держащего в руках длинный стержень. Конец стержня прикоснулся к искореженному металлу края пробоины, вспыхнул голубой огонек. Кусок обшивки потек, отвалился и бесследно исчез, как перед этим исчезала пыль.

Я отстегнул пояс и с трудом встал на ноги. Что-то схватило меня, дернуло и потащило к краю почти полностью открытой платформы, которая раньше была полом рубки управления.

– Ты, идиот, вернись на свое место! – раздался окрик в моих наушниках.

Я покачнулся, чуть не падая в струящееся море пыли, в дыру размером с небольшой плавательный бассейн, возле которого копошилась гигантская машина с длинным хоботом шланга. Я снова качнулся, пытаясь зацепиться взглядом за единственную неподвижную вещь в этом вертящемся нестойком окружении – за спасательный транспорт. Затем, в полном отчаянии, с усилием двинулся вперед. Меня сильно тянуло назад, чтобы удержаться, пришлось упасть на четвереньки и схватиться за подставку для радиоприемника. Зацепившись за нее, я перевел дыхание и начал перебираться в кресло, так неосторожно оставленное мною. Я едва успел заметить, что человек выбрался из трубы и теперь, со стержнем в руках, расчищал пол от мусора.

Я добрался до кресла, забрался в него и услышал характерный металлический звук. Посмотрел, что там такое, и увидел: труба опустилась, охватывая все пространство отсека, включая кресла и люк стволовой шахты. Спасатель пробежал своим стержнем всю внутреннюю окружность трубы – сейчас он производил сварку, а не резал и не сжигал.

– Как все это выглядит оттуда? – услышал я чей-то вопрос.

– Неплохо, Джо, – поступил ответ. – Пыль отступает, следов взрыва нет. Перемычки задраены наглухо.

– Тогда уменьшай давление, – он повернулся ко мне, помогая встать на ноги. – Теперь можешь снять шлем, если хочешь.

Еще как хочу! Внутри шлема было жарко и влажно, он не пропускал воздух. В трубе пахло машинным маслом, но воздух был чистым. Все, что я хотел сейчас – это дышать, дышать! Без особого интереса я наблюдал за странными манипуляциями с кнопками управления герметичными дверями: вот они раскрылись, и стала видна глубина стволовой шахты, внутри нее – спиральная лестница, по ней плавно взбираются две фигуры.

– Здесь все ваши? – спросил человек по имени Джо.

– Все, – ответил я. – Может, в офицерской комнате есть тела.

– Вам повезло, – сказал он. – Хорошо, что у нас были регулярные тренировки. Уже много лет прошло с тех пор, как последний корабль тонул в пыли.

– Надеюсь, что повезло, – согласился я.

Я помог Анне вылезти через люк. Она стояла рядом, пока не показался инженер Никки. В его взгляде не было благодарности, скорее, как я догадался и был шокирован, нечто близкое к ненависти. «И все-таки, – подумалось мне, – хоть ты и мелкоплавающий, но космолетчик, и понятно, отчего винишь меня: я чуть не угробил твой корабль». Чуть? На самом деле, я и понятия не имел, насколько хорошо работает служба спасения космопорта Пльзен. Они спасли наши жизни, но как насчет корабля?

Инженер медленно стал карабкаться по лестнице внутри гигантского шланга. Анна вцепилась в мою руку, это почувствовалось даже через перчатки, и последовала за ним.

– Иди наверх, – сказал мне спасатель. – Иди наверх, шкипер. Не знаю, сколько мы еще сможем удерживать эту страхолюдину, но, если она двинется с места, то сразу и очень быстро.

И я пошел наверх.

Глава 16

Прошло не меньше недели, прежде чем я смог приступить к делу, приведшему меня на Венцеслав. Я был свидетелем – главным свидетелем– в официальном расследовании, которое проводилось в связи с гибелью «Лунной девушки». Да, корабль все же погиб. Тросы, держащие его прикрепленным к огромным понтонам, оборвались и утонули в толще пыли. Корабль проваливался глубже к ядру спутника, и вместе с ним исчезала возможность экспертного исследования повреждений в рубке управления и выяснения их причин.

Я рассказал свою версию, слегка откорректированную.

Анна – свою, также слегка откорректированную.

Что касается этой корректуры, то, чтобы не вызвать подозрения в нашей искренности, мы решили: будет лучше, если дело о катастрофе на «Лунной девушке» так и останется незаконченным.

Никки поведал свою версию.

Как оно обычно бывает, множество не присутствовавших при аварии людей проявило недюжинную мудрость, так сказать, задним числом. Следовало бы сделать так, нет, следовало поступить эдак. Мне нечего было пытаться приземляться, надо было выстроить траекторию таким образом, чтобы миновать Венцеслав, я должен был быть уверенным, что нам вслед обязательно вышлют спасательный транспорт из Порта Пльзен. И так далее, и тому подобное. Я, понятное дело, не ожидал медали за храбрость, но все это жужжание жутко раздражало, особенно то, как члены комиссии изо всех сил старались произвести впечатление на «Корпорацию Лунных паромов», которая была настолько добра, что не потребовала с меня возмещения убытков за корабль.

И еще были свидетельства экспертов, пытавшиеся переиграть мой рассказ о взрыве в рубке управления. Мое сообщение о взорвавшемся приемнике казалось им курьезом. Один из них, суперинтендант радиоприемников из «Лунных паромов» заявил, что на «Лунной девушке» прямо перед этим полетом был установлен новый приемник, и уверил суд, будто резкое падение давления в отсеке не может причинить вреда оборудованию.

Наконец, состряпали теорию, благопристойно объясняющую причины трагедии. Маленький метеорит, заявили эксперты. Метеоритик, из камня. Службе управления полетами Каринтии было рекомендовано немедленно исследовать окружающее космическое пространство при помощи новейшей аппаратуры. Всем кораблям Каринтии также рекомендовали установить у себя специальные приемники, которые смогут передать сигнал опасности и предупредить другие корабли. Службу спасения поблагодарили за хорошую работу. Я же получил комплименты, скорее, в адрес удачливости, чем умений.

Ну что ж, значит, так тому и быть.

Когда расследование закончилось, мы с Анной вернулись в Отель космонавтов, где остановились. Я располагал временем, чтобы пропустить с ней стаканчик в баре, буквально на ходу. Она сейчас же собиралась на Каринтию на «Лунной императрице». Я проводил до воздушного шлюза и постоял, глядя на широкий оконный проем, где виднелась ее стройная фигурка в скафандре, шагающая к сверкающей башне корабля. Меня даже не особенно интересовало, увижу ли ее еще когда-нибудь.

Вдруг я почувствовал чье-то присутствие рядом. Повернулся: это оказался Джо, чьему искусству мы обязаны жизнью.

– Остаешься, шкипер? – спросил он.

– Да. На Венцеславе. Из Пльзена собираюсь уехать. У меня зарезервирован номер в «Штраус-Хилтон».

– Паб там недурен, – заметил он. – Выпьем? Из бара и посмотрим, как стартует «Императрица».

– Отличная идея, – согласился я.

Мы прошли в бар и устроились с бокалами пива у большого окна, наблюдая суету вокруг парома.

– Жаль, что все эти судьи – не космонавты и никогда ими не были, – сказал Джо. – Этот старый ублюдок так грубо с тобой разговаривал.

– Это его работа, – отреагировал я.

– Все эти разговоры о работе… – начал он.

– Продолжай, – предложил я. – Закончи то, что собирался сказать.

Он казался сбитым с толку:

– Может, это не мое дело, шкипер, но я точно слышал, ты вроде как детектив, хотя, никак не возьму в толк, как это можно быть сыщиком без полного офиса всяких приборов. Но тебе-то виднее, что к чему…

– Это точно, – подтвердил я.

Он оглянулся по сторонам, желая удостовериться, что никто не подслушивает. Зачем-то кинул подозрительный взгляд на робота, развозившего напитки и негромко жужжащего что-то себе под нос.

– Продолжай, – сказал я.

Он перешел на шепот:

– Здесь странные вещи происходят.

– Например?

– Саботаж.

«Радиоприемник», – подумал я.

– Мы же держали корабль с помощью трубы какое-то время. Потом перегрузили на понтоны и укрепили тросами. Время от времени заходили внутрь; все было в порядке. Надо было выставить охрану, да мы не стали.

– Я думал, что трос отсоединился, – предположил я.

– Трос и отсоединился, – отозвался он. – Но это ведь только гипотеза, шкипер. Я убедился, все тросы были закреплены. Но на одном было странное повреждение, как будто кто-то сдвигал его.

– Кто же это занимается такими вещами? – спросил я.

– Детектив у нас ты, – ответил он.

– Разве? – усомнился я.

Рев сирены прервал нашу беседу: в безвоздушном пространстве этот звук бесполезен, но он раздавался в административном здании. Мы увидели, как люди и машины быстро удаляются со взлетной полосы. Загорелись первые огоньки, бледные, почти неразличимые при свете дня. И вот «Императрица» поднялась, вначале медленно, потом ускорение стало расти.

Кто-то вырубил сирену.

– Ты сообщал об этом кому следует? – спросил я.

– О чем?

– Обо всех этих делах с тросом?

– Конечно. Я же хочу, чтобы на мне не было подозрений. В этом-то и беда. Все думают, я сам придумал эту историю, чтобы снять с себя подозрения. Но меня ни в чем не обвиняют. У всех бывают ошибки, и все такое прочее. Учитывая мои былые заслуги, и прочая муть, – добавил он. – Чертовски дорогие ошибки.

– Я рад, что другие люди тоже ошибаются, – сказал я. – Я в суде просто устал слышать о моих ошибках.

– Но ошибки не было, – настаивал он. – Все тросы были закреплены.

Мы с ним еще выпили, и я ушел. Его история с саботажем окончательно убедила меня в моих подозрениях. И что с того? «Понятно, – сказал я себе: – корабль провалился, уничтожив следы предыдущей диверсии. И совершенно очевидно, что взрыв приемника был химической природы».

Я отправился на телеграф послать сообщение Стиву Виналеку. Написал кое-что на листе, затем подумал, смял его и сунул в карман. Такое сообщение – а в нем я просил узнать, каково происхождение установленного на «Лунной девушке» оборудования, – пройдет через слишком много рук. История Джо наводила на мысль, что сейчас многие проявляют нездоровый интерес к Венцеславу. Мое любопытство подождет, пока я заселюсь в «Штраус-Хилтон» и обзаведусь личным видеофоном с шифровальным устройством.

Вернувшись в комнату, я занялся упаковкой вещей, заказал такси и облачился в скафандр, тот, в котором был на «Лунной девушке» и который «Лунные паромы» разрешили мне сохранить на память. Он был очищен и ароматизирован, и мне было в нем достаточно комфортно.

Я спустил свой багаж к главному выходу. Такси уже ждало меня. Оно имело весьма любопытный вид. Похоже на лодку-плоскодонку с высоко задранным носом. Места водителя и пассажиров находились в герметичной кабинке, представляющей собой прозрачную капсулу над основанием дна лодки.

Водитель высунулся из кабины, посмотрел на мой скафандр с явным недоумением; сам он был одет в рубашку без рукавов, шорты и сандалии.

– Незачем так одеваться, мистер. В Бетси пыль не попадает. Она так же безопасна, как корабль.

– Вот этого я и боюсь, – сказал я. – Впрочем, чтобы можно было разговаривать, не буду опускать стекло шлема.

Он с пыхтением уложил мои сумки в заднюю часть кабины, подождал, пока я заберусь в такси, и проскользнул на сиденье рядом. Когда двери закрылись, я увидел, как пополз вниз столбик в измерителе давления.

– «Штраус-Хилтон»? – спросил водитель.

– Совершенно верно.

Такси двинулось с места. Кабинка была высоко, но мне все же удавалось видеть, как растекается пыль. Да, этот способ передвижения действительно эффективен.

– Долго пробудете здесь? – спросил таксист.

– Не могу сказать.

– Прилетели на «Императрице», а?

– Нет.

Он подыскивал другую тему для разговора:

– Наверное, Луна покажется вам интересной. Здесь длинные дни. Она всегда повернута к Каринтии одной стороной. Но мы работаем по каринтийскому времени и календарю. И вы привыкнете.

– Уже, – сказал я.

– Ага. Конечно. Вы сказали, что не на «Императрице» прибыли, – он с любопытством всматривался в мое лицо: – Вы прибыли на «Девушке», – вскричал он с внезапным торжеством. – Тот самый парень, который посадил ее.

– Да.

– Так вы, небось, популярны сейчас, – продолжал он. – Да, сэр. Должны быть популярны. Корабль, тонущий в пыли…

– Такие вещи уже случались, – прервал я его.

– Но совсем нечасто, – возразил он.

– С меня уже достаточно, – сказал я.

– Ага. Могу поклясться, что так оно и есть, – несколько минут он вел машину молча. – Так это ваш первый выезд за пределы космопорта?

– Да.

– Тогда я разверну Бетси, чтобы вы посмотрели на Пльзен, – такси отклонилось влево. – Вот он. Прекраснейший из городов на Венцеславе. Город-сад.

Я посмотрел на купола, зависшие над горизонтом: они, казалось, были озарены изнутри зеленым пламенем – благодаря бурной растительности.