Текст книги "Инстинкт"

Автор книги: Бен Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Глава 20

Теперь Уэбстеру предстояло решить, какие два члена его отряда должны, рискуя жизнью, войти в лабораторию Хита. При обычных обстоятельствах в этом не было бы ничего особенного, поскольку с момента прибытия в БРЭВИС и до последнего времени эта команда не несла потерь. Все они знали об опасности предстоящей работы, но верили, что до крайностей дело не дойдет.

Так было до гибели Роуча и Мартин.

Эти первые потери среди военных базы заставили всю команду переосмыслить свое положение. Некоторые спокойно отнеслись к тому факту, что им приходится ставить свою жизнь под угрозу: в конце концов, они – солдаты, а для солдата, обученного убивать и самому смотреть в глаза смерти, мысль о такой опасности в порядке вещей. Однако среди них были и другие. Соглашаясь на эту работу, они полагали ее смягченным и хорошо оплачиваемым вариантом военной службы, который к тому же позволит им после отставки получать неплохую пенсию. Уэбстер знал об этом, когда принимал их в отряд, но возможности выбора были ограничены, поскольку предлагаемая работа не отличалась большой привлекательностью. Так что майору было не до капризов: приходилось набирать и физически слабых и сильных, но не приученных к дисциплине.

Картер, например, был уволен из спецотряда ВМС США из-за реакции на последнюю из целой серии расистских провокаций своего непосредственного командира – сержанта Элиаса Уилки; тот заметил, что для удержания на плаву шлюпки им надо вышвырнуть за борт какой-нибудь хлам, а потому ему жаль, что с ними нет «черножопой матери» Картера. В ответ Картер сломал челюсть сержанта в семи местах, что привело к преждевременному завершению его карьеры в ВМС, хотя во всех остальных отношениях его послужной список был безупречным. Впрочем, в том, что произошло, он винил только себя. Тревожило Картера лишь одно: как он сможет по-прежнему посылать своей матушке столь необходимый ей ежемесячный чек. Тут-то и объявился Уэбстер. Предложенные им условия оказались далеки от того, на что надеялся Картер, поступая на военную службу, но, как и у большинства других в БРЭВИСе, выбора у него не было.

Не все новобранцы стали такой находкой для Уэбстера, как Картер. Скажем, Питер Миллс был уж в возрасте. Его увольнение из британской морской пехоты произошло по целому ряду причин, включая грубое неповиновение приказу и появление на дежурстве в пьяном виде. В конце концов он оказался в БРЭВИСе, потому что его отказывались брать куда-то еще. Именно Миллс во время маневров в боливийских Кордильерах не закрепил должным образом ледобуры при восхождении на Чаупи Орко, [24]24
  Чаупи Орко – гора и крупнейший ледник Боливии, высота 6040 м.


[Закрыть]в результате чего трое солдат, идущих следом, повредили позвоночник. Миллс выразил сожаление о случившемся, но уверял, что виною всему было неисправное снаряжение, после чего служившие с ним солдаты потеряли к нему остатки уважения и его срочно перевели в другой полк. Через полгода службы на новом месте в Восточном Тиморе он заснул, находясь в дозоре. Через десять минут его разбудил свист пули, пролетевшей у левого уха, и он увидел десяток стремительно приближающихся вражеских солдат. Несмотря на пятикратное превосходство в численности, его подразделение оказалось прижатым к земле ураганным огнем и провело таким образом три часа, пока не подоспело подкрепление. Хотя этот случай не привел к гибели людей, Миллс снова, во второй раз за последний год, почувствовал со всей определенностью, что его сослуживцы не желают воевать рядом с ним.

К счастью для него, именно в это время Уэбстер распространил среди своих натовских знакомых известие, что он ищет солдат, не обремененных многочисленными дружескими и родственными связями, но достаточно опытных. А поскольку, как уже говорилось, при наборе людей в БРЭВИС слишком придирчивым быть не приходилось, то, несмотря на свой далеко не лучший послужной список, Миллс вскоре уже летел в Венесуэлу, где и остался служить, не проявляя большого рвения и не пользуясь особым расположением других членов команды.

Проблема заключалась в том, что для обеспечения всех необходимых работ при проведении операций Уэбстеру требовалась команда по меньшей мере из шести человек. При этом он старался увеличить эту численность, чтобы компенсировать возможные потери – такие, как в случае с Роучем и Мартин. Поэтому Уэбстеру приходилось соглашаться на компромисс и, хотя майор предпочел бы заполучить в свою команду таких людей, как Картер, Гаррет или Ван Аренн, он брал и солдат вроде Миллса или – с меньшим сожалением – Джейкобс.

Мэри Джейкобс была младшим лейтенантом ВМС США. Она вышла из семьи военных моряков и поэтому отправилась служить на флот, хотя не испытывала к этому никакой тяги, а, напротив, испытывала таковую, и притом сильную, к алкоголю. Отец, контр-адмирал, и мать, капитан третьего ранга, не баловали дочку своим вниманием. В пять лет ее отдали в частную школу-интернат, в девять она впервые попробовала алкоголь, а к двенадцати уже регулярно накачивалась сидром до бесчувствия. В школе знали, что с ней происходит, но родители лишь от случая к случаю общались друг с другом, а еще реже с Мэри, поэтому заинтересованность мамы и папы в том, чтобы направить дочь на путь истинный, никогда не воспринималась ею всерьез.

К тому времени, когда она оказалась в средней школе, за ней закрепилась прочная репутация легкомысленной девчонки, которая не прочь выпить и ради этого готова на все. Патерналистская психология вписала бы подобное поведение в классическую схему: вопль о помощи, жажда привлечь к себе внимание, – но все это не меняет того факта, что благоухающая «Егермейстером» Мэри нередко оказывалась на спине. Когда возраст позволил ей вступить в армию, родители сочли этот шаг единственным решением проблемы, тем более что при таком раскладе им и дальше не пришлось бы проявлять подлинный интерес к жизни дочери. Уж если военно-морской флот не сумеет усмирить ее, то им и подавно это не удастся, а потому либо она начнет служить как подобает, либо они умоют руки в твердом убеждении, что сделали все возможное.

Тем не менее за два года почти безупречной службы она прошла дистанцию от энсина – первичного офицерского звания в ВМС США – до лейтенанта. Затем ситуация стала развиваться в неверном направлении. Случайно оказавшись на одном корабле с матерью, она вновь возжаждала родительского внимания. Поначалу Мэри добивалась этого похвальными методами, выказывая служебное рвение. Однако, не заметив особого восхищения со стороны матери, она вернулась к ранее испробованным инструментам, позволяющим выделиться на общем фоне – пьянству, сексу, пренебрежению уставом. Первое время это сходило ей с рук – начальство учло ее прежние служебные успехи, да и вмешательство матери сыграло свою роль. Но после инцидента с участием трех унтер-офицеров и двух бутылок виски Мэри Джейкобс с позором уволили. В этот момент она и встретилась с майором Уэбстером.

Майор полагал, что Мэри вполне способна нести службу в его команде, но не возлагал на нее особенных надежд. Не имея возможности набирать людей из элитных частей НАТО, Уэбстер упорно искал важные для дела качества в любых кандидатах. В Мэри Джейкобс он не ошибся – она стала лучшим его приобретением за более чем два года. Он усмотрел в ней нечто особенное, смог это нечто развить и вытащить на поверхность. Джейкобс его не подвела. Она не пила с момента прибытия в БРЭВИС (отчасти из-за отсутствия алкоголя, отчасти из-за того, что полностью выпала из жизни родителей – как и они выпали из ее жизни) и с видимым усердием, если не сказать рвением, несла физически нелегкую службу. Так что она стала удачным пополнением в обойме майора.

На первых порах Уэбстер работал с небольшой командой, которая справлялась с операциями начального периода. Никто толком не знал, сколько солдат может понадобиться для выполнения всех требований ученых, и Уэбстер старался не расширять состав отряда и обеспечивать скрытность его действий. Первые пять человек, пришедшие в отряд, погибли либо от ос, либо при зачистке в процессе вынужденных полевых испытаний новых видов вооружения. С тех пор набор людей в команду стал более или менее постоянной практикой, и по мере прихода новобранцев они замещали выбывших из строя. К счастью, эта часть работы майора – по мере того как управление осами и качество оружия совершенствовались – стала сходить на нет. Почти десять лет в отряде не было потерь, и Уэбстер испытывал глубокое удовлетворение. Именно поэтому ситуация, в которой он оказался сейчас, его угнетала. Вспоминать о событиях десятилетней давности не хотелось ни ему, ни Бишопу.

Когда возникала необходимость выполнить работу, требующую особой ловкости и смекалки, вот как эта, Уэбстер обычно вспоминал о Гаррет и Ван Аренне, и они никогда не подводили своего командира.

– Легко, – ухмыльнулась Гаррет, выслушав командира. – Возьмем пару огнеметов и гранату с жидким азотом, и все дела.

– На этот раз все не так просто, – сказал Уэбстер, понимая, что его люди никогда не проводили подобных операций внутри закрытого помещения. – Здесь не колумбийские джунгли и не пакистанские пещеры. Использовать наше обычное вооружение в данном случае практически невозможно. В вашем распоряжении будет баллон с жидким азотом, и мы снизим общую температуру – вот, в сущности, и все. Да, поскольку мы только что закачали туда инсектицид, вам придется работать в противогазах.

Уэбстер пристально изучал реакцию своих подчиненных. На их лицах отразилось некоторое удивление, но энтузиазм не пропал.

– Что ж, это даже интересно – вроде испытания, – заметил Ван Аренн и повернулся к Гаррет, желая убедиться, что она разделяет его мнение. Ободренная вниманием друга, Гаррет кивнула в знак согласия.

– Это не просто испытание. Знаю, мне не стоит напоминать вам о том, что случилось с Роучем и Мартин, и вам наверняка известно от других, что нам так и не удалось справиться с этими осами обычными методами. Они сильнее, умнее и агрессивнее, чем все другие виды, созданные на базе. Потому-то я и хочу, чтобы вы понимали всю серьезность задачи. Это посложнее, чем просто приоткрыть дверь, напустить туда жидкий азот и быстренько захлопнуть ее, прежде чем осы успеют понять, что произошло, и разъяриться. Они заметят вас еще в десятке метров от двери, а она запрограммирована так, что либо открывается настежь, либо не открывается вообще. Мы сейчас пытаемся как-то с этим справиться, но в любом случае дело вам предстоит опасное. Нам придется закрыть за вами дверь, чтобы ни одна их них не вылетела из лаборатории, а это еще более затруднит ваш отход. К тому же мы даже не знаем, подействует ли на них азот желаемым образом.

– Мы все поняли, майор, – ответил Ван Аренн с полной серьезностью, чем убедил Уэбстера, что ими руководит не пустая бравада.

– Вы должны только взять блокнот и тут же выйти оттуда. Будьте готовы ровно через час.

Отпустив Гаррет и Ван Аренна, Уэбстер вернулся в помещение пункта наблюдения.

Глава 21

Тем временем на поверхности Эндрю и Картер сидели рядышком на траве. Картер предложил покидать мяч, но американский футбол не привлекал мальчика. После смерти отца Эндрю было трудно общаться с мужчинами. С одной стороны, он преклонялся перед ними, поскольку ему случалось близко знать только актеров и спортсменов, но, с другой стороны, Эндрю не мог избавиться от ощущения, что отец бросил их с мамой, а потому считал его виновным. Вместе с тем мальчик понимал, что Картер – неплохой человек, и был не прочь с ним поболтать.

– Вы настоящий боец, лейтенант Картер?

– Самый настоящий, раньше служил в морской пехоте.

– А вы можете убить человека голыми руками? – спросил Эндрю.

– Еще бы, конечно, могу. Ты слышал о смертельном захвате, который называется «вулкан»?

Эндрю покачал головой.

– Неужто не слышал? Эх, парень, чему же учат людей в армии ее величества королевы? – Последние слова Картер произнес с акцентом, который обычно пускают в ход американцы, полагая, что подражают принцу Чарльзу.

– Да наши ребята из Особой службы ВВС могут убить, даже не дотрагиваясь до человека, вот что я вам скажу.

Картер уважительно почмокал.

– Да, я об этом слышал. Ну а сам ты как? Знаешь хорошие приемы?

– Пожалуй, что и нет. Я немного занимался карате, но мне надоело. Зато я бойскаут-волчонок [25]25
  Бойскаут-волчонок – бойскаут младшей дружины (8–10 лет).


[Закрыть]и знаю много приемов выживания.

– Ого! Какие, к примеру?

– Умею идти по следу, оказывать первую помощь, ориентироваться на местности… Смотрите, какой у меня нож. – Эндрю не расставался со швейцарским армейским ножом, подарком отца ко дню рождения.

Лейтенант пооткрывал лезвия и различные инструменты и внимательно рассмотрел их. Потом вернул нож мальчику.

– Классная вещь, – одобрил он.

– А у вас есть нож? – спросил Эндрю.

Картер поддернул штанину, обнажив двадцатисантиметровый клинок с кожаной рукоятью, пристегнутый к икре. Ослабив ремень, он вытащил нож и показал его Эндрю.

– «Ка-Бар». Такие боевые ножи морпехи носят еще со Второй мировой войны.

– И вам такой здесь нужен?

– Никогда не скажешь, что может случиться.

– Правда? А что вы здесь делаете?

– Ну… Можно назвать это так: обеспечиваю безопасность.

Эндрю встревожился.

– Разве вам угрожают террористы?

Картер улыбнулся.

– Нет, нет, ничего похожего.

– Почему тогда здесь нужны военные, чтобы обеспечивать безопасность?

Картер не ожидал, что разговор примет такой оборот. Вряд ли он имел право говорить об этом ребенку, но он и не хотел, чтобы мальчик подумал, будто от него что-то скрывают.

– Да мы просто технический персонал. Тут работают ученые, а мы их охраняем.

– Надо же, в джунглях под защитой военных работают ученые, и им понадобился специалист по насекомым? – Не то чтобы Эндрю допытывался до истины, он просто не понимал, что же это за место такое.

– Ну… вроде того.

– Но…

– Слушай, а может, мы все-таки покидаем мяч, а?

Глава 22

– Я не жду, что вы с готовностью подвергнете риску все, над чем работали долгие годы, но откройте глаза: вы можете и БРЭВИСа лишиться, и угробить всех людей. Заморозьте весь комплекс и оставьте пустым на неделю.

Лора стояла в кабинете Бишопа у огромного дубового стола. Напротив нее сидел хозяин кабинета.

– Доктор Трент, я очень ценю ваш совет, – ответил Бишоп с нарастающим раздражением в голосе, – но не пытайтесь указывать мне, как поступить с БРЭВИСом. Полагаю, у меня накопился немалый опыт успешного управления базой и лучше меня никто не способен решить, следует уводить отсюда людей или нет.

– Так на кой черт вы притащили меня сюда, если не желаете прислушиваться к моему мнению?

– Ваша сфера – энтомология, а в данном случае – особенности экспериментирования доктора Хита. Именно по этой причине я, как вы выразились, притащил вас сюда, и по этой же причине меня интересует исключительно ваше мнение о поведении этих насекомых, а не о том, как это поведение может отразиться на судьбе базы.

– Но речь идет о жизни людей – и здесь, и снаружи. Как вы можете проявлять такое высокомерие, такую бесцеремонность…

– Смею уверить, что я вполне способен принять взвешенное решение, основанное на достоверной информации. А является ли такое поведение проявлением высокомерия, вопрос спорный, и мы, по-видимому, расходимся во мнении на этот счет. Благодарю вас, доктор Трент.

– Что ж, прекрасно. Я ухожу и буду ждать с Эндрю наверху.

Лора думала, что Бишоп станет в отчаянии умолять ее остаться, но тот даже не взглянул на нее.

– Вот как? Вам известно, что ваш пилот сейчас здесь, внизу, отдыхает после рейса в жилой зоне военных? Или вы думаете, он тут же помчится за вами наверх? Есть еще одно чисто практическое соображение. Вы не произвели на меня впечатление человека, который способен оставить столь многих людей в смертельной опасности, когда в ваших силах многое сделать для их спасения. Особенно если в настоящую минуту опасность минимальна.

Лора сгорала от желания назвать эти слова Бишопа чистым блефом, сказать ему, что он ошибся в своей оценке ее качеств, и тут же идти к лифту. Она знала: если не сделать это сейчас, сию минуту, то она останется с этими людьми до того момента, когда опасность станет крайне серьезной. Но и Бишоп, и Лора понимали: победа на его стороне. Полная и окончательная победа. Все, что ей оставалось, это попытаться сохранить хоть немного достоинства.

– Я надеюсь, господин Бишоп, что, когда опасность перестанет быть, говоря вашими словами, минимальной, первым, до кого доберутся эти твари, станете вы сами.

Глава 23

Приведя в полную готовность оружие и снаряжение, Ван Аренн и Гаррет убивали оставшееся время за бильярдным столом. Другие солдаты входили и выходили, а они, словно две гориллы в крайнем возбуждении, переступали по кругу и гоняли шары, вскрикивали и принимали немыслимые позы для удара, показывая всем и себе самим, что вовсе не боятся предстоящего испытания.

По прошествии часа Уэбстер привел их туда, где главный коридор с лабораториями поворачивал к берлоге Дэвида Хита. Ни один из них не бывал здесь раньше – это место было им знакомо только по изображению на экранах системы наблюдения. Согласно указаниям Хита, по мере удаления от основной зоны комплекса его лабораторные помещения становились темнее. Дэвид понимал, почему Бишоп желал видеть интерьер базы стерильно белым, но БРЭВИС был и его детищем и он имел право приглушать эту белизну, если так ему было удобней работать. В результате его часть базы выглядела более естественной и немного напоминала пещеру.

Состояние лабораторий тоже менялось – чем дальше, тем они становились не только темнее, но и в большей степени захламленными. Казалось, Хит работал в каждой из них, пока хаос в ней не достигал определенного предела, после чего просто-напросто перемещал то, что ему было нужно, в следующее помещение и продолжал трудиться там.

Уэбстера, человека уже немолодого, поражали изменения интерьера, привнесенные Хитом: белые стены были густо покрыты нанесенными маркером схемами, диаграммами и формулами, а следы от ожогов, перевернутые столы и глубокие царапины на окнах свидетельствовали о том, что в своих экспериментах Хит нередко прибегал к взрывам. Стерильная среда сохранила в прекрасном состоянии трупы нескольких гигантских ос – они лежали на столах и полу как невиданные изделия чучельника.

Наконец они подошли к сплошной герметичной двери, ведущей в помещение с гнездом. Окна на ней не было, и когда Уэбстер набрал код на замке, свет, хлынувший из дверного проема, ослепил их. Со времени гибели людей Бишоп не выключал освещения в лаборатории, что подтверждалось записями камер наблюдения, но они просто не приняли это обстоятельство во внимание; во время подготовки к операции их мысли были заняты другим. На мгновение Гаррет и Ван Аренн зажмурились – так закрывают глаза люди, которых разбудил бьющий в глаза солнечный луч, – и Уэбстер решил воспользоваться этой паузой, чтобы в последний раз обратиться к своим подчиненным.

– Еще не поздно отказаться, и я отнесусь к этому с пониманием.

Было видно, что Уэбстер говорит серьезно и искренне, но все трое понимали: он просто дает им еще одну возможность с энтузиазмом подтвердить свою полную решимость выполнить возложенную на них задачу.

– Мне бы только добраться до этих гребаных букашек, сэр, – негромко, но твердо ответил Ван Аренн. Он бросил беглый взгляд на Гаррет, улыбнулся и снова повернулся к командиру. Гаррет улыбнулась в ответ.

– Я того же мнения, сэр!

Уэбстер вынул из кармана бронежилета листок.

– Мы находимся здесь, – сказал он, уперев палец в точку на грубой схеме. – Вы пройдете по этому коридору, – он поднял глаза от бумаги, чтобы сравнить реальный коридор с изображением на рисунке, – а затем, через десять метров, окажетесь вот тут, у восточного входа в лабораторию. Когда вы войдете в коридор, дверь за вами закроется и будет заблокирована. Хотя я и уверен, что вы не броситесь бежать сюда с одной из этих тварей, все же они умны, и мы обязаны свести к минимуму риск для остальной территории базы. Потом вы подойдете к двери, ведущей в лабораторию. К сожалению, блокнот находится в дальнем конце комнаты, а гнездо располагается точно над ним, поэтому вам придется подойти к очень опасному месту. Пусть это сделает один из вас – чтобы вынести блокнот, двоих не понадобится. Дверью в лабораторию мы можем управлять. Исходя из предположения, что осы не скопились у дверного окна, чтобы получше вас разглядеть, мы откроем дверь на счет «три». Это даст вам возможность приготовить баллон с азотом и сразу пустить струю в сторону гнезда. Затем дверь закроется, и мы сможем посмотреть, как осы среагируют на холод. Если эта реакция окажется благоприятной – то есть они будут обездвижены или погибнут, дверь откроется на промежуток времени, достаточный для того, чтобы один из вас взял блокнот и вышел обратно. Таков план. Но если что-то пойдет не так, если осы только притворятся мертвыми или придут в себя быстрее ожидаемого, вам придется уходить, но при этом вы не сможете покинуть коридор вместе с осами. Хочу подчеркнуть это еще раз: никто не знает, что вас там ждет, и наши возможности защитить вас ограничены. – Уэбстер закончил чуть громче, и его голос дрогнул: – Удачи! Мы будем следить за вами.

Щелкнув каблуками, отсалютовав и получив ответный салют, он оставил Ван Аренна и Гаррет у входа в коридор, а сам вернулся в пункт наблюдения. Там Лора, Бишоп и Гарри уже впились глазами в экраны, на которых были видны двое солдат. Уэбстер занял свое место у панели управления и придвинул к себе микрофон.

– Итак, открываю наружную дверь.

Он щелкнул переключателем, который приводил в действие замок, и дверь плавно и бесшумно открылась. Миновав дверной проем, Гаррет и Аренн пошли по коридору, пригнувшись, чтобы оставаться ниже уровня дверного окна лаборатории. В таком положении они могли видеть ос, будучи, как они надеялись, незаметными для этих насекомых. Наблюдатели перевели взгляд на соседний монитор, чтобы получить более четкое изображение пространства у лабораторной двери.

Теперь Гаррет и Ван Аренн могли видеть ос, но те никак не реагировали на появление людей, и они восприняли это как сигнал, что все пойдет по плану.

Ван Аренн подтвердил то, что наблюдатели уже видели на экране.

– Все тихо, майор. Они не двигаются, – прошептал он в микрофон своей рации.

– Хорошо. Будьте крайне осторожны, подходя к двери. Как только вы окажетесь рядом, мы начинаем десятисекундный отсчет до открытия. За это время вы должны подготовить жидкий азот.

– Так точно, майор!

Они преодолели последние метры коридора, и Ван Аренн поднял большой палец перед камерой наблюдения, показывая, что все в порядке.

– Хорошо, Ван Аренн, ты стой на месте. Гаррет, отойди к противоположной стене. Не следует находиться у входа обоим.

Гаррет кинула недовольный взгляд на камеру и нехотя отошла назад.

– Так, начинаю отсчет. Десять, девять…

Гаррет повернула диск баллона, программируя тем самым выброс азота через десять секунд.

– Восемь, семь, шесть…

Гаррет привела в готовность клейкую оболочку, с помощью которой баллон предстояло закрепить на стене под гнездом.

– Пять, четыре, три…

Она передала баллон Ван Аренну. Тот сосредоточил все внимание на двери. Вот-вот он должен был перейти роковую черту.

– Два, один… Открытие.

Промежуток между створками расширялся. Кровь бешено гнала адреналин по венам наблюдателей.

Ван Аренн метнул баллон в лабораторию.

– Закрывай! Закрывай! – сказал он в микрофон.

Сворки снова сомкнулись, и Ван Аренн с Гаррет приблизились к окну, чтобы посмотреть, какое действие на ос произведет жидкий азот.

Баллон прикрепился к стене чуть ниже гнезда, сантиметрах в тридцати от него. Большей точности достигнуть было невозможно. Удар баллона о стену, а затем шипение истекающего оттуда азота встревожили ос. Несколько особей показались из гнезда и закружили у стены, пытаясь понять, что за шум и откуда досадливый холод. Еще через несколько секунд эта попытка вторжения в их дом вызвала ярость насекомых. Как и в случае применения инсектицида, они вернулись в гнездо и применили ту же тактику защиты, закрыв отверстия своими телами.

Четыре пары глаз вперились в монитор. Еще две пары наблюдали за происходящим через окно. Все затаили дыхание.

Через минуту Гаррет пробормотала, что азот не действует – прошло уже достаточно времени. Ван Аренн не обратил внимания на ее слова и продолжал всматриваться в пространство лаборатории через усиленное оргстекло. Еще через минуту он прошептал в микрофон:

– Мы ждем. Как поняли?

Не отрывая взгляда от экрана, Уэбстер ответил:

– Вас понял. Ждите…

В этот момент из отверстия в гнезде на стол упала оса.

– Ван Аренн, Гаррет, вы видели?

– Так точно. Упала оса. Нам входить или еще ждать?

Вопрос нелегкий. Судя по шевелению ног и антенн, оса со всей очевидностью не умерла. Но оказалось ли парализовано только одно насекомое, или то же происходило с остальными, укрывшимися в гнезде? Настал ли наиболее подходящий момент для завершения операции, или солдаты могут подвергнуться нападению тех ос, которые скрываются в глубине гнезда? А если ожидать и дальше, не придет ли в себя упавшая оса?

Это предстояло решить одному человеку в пункте наблюдения – тому, кто отчаянно желал успеха этой операции, чтобы наконец исчезла необходимость свернуть работу всей базы. Бишоп чувствовал, что взгляды всех присутствующих обратились на него. Он знал, что гибель еще двоих людей при исполнении его приказа стала бы полной катастрофой, но избегнуть такого риска не мог.

Как раз в момент этих тяжелых раздумий он получил спасительный сигнал: из гнезда выпала вторая оса. А сразу за ней третья и четвертая.

– Пусть входят, – сказал Бишоп, как будто только и ожидал этого момента.

– Ван Аренн, Гаррет.

– На связи, майор.

– Начинаем изъятие блокнота. Один из вас остается снаружи, если положение не станет критическим.

– Понял вас.

– Я начну десятисекундный отсчет до открытия двери. Как поняли?

– Вас понял. Десятисекундный отсчет до открытия, – ответил Ван Аренн. Он еще раз заглянул в окно. Осы продолжали падать.

– И не забудьте надеть защитные маски. Десять, девять…

Гаррет отошла в сторону, уступая место Ван Аренну, который изготовился для прыжка в дверь.

– Восемь, семь, шесть…

Кровь стучала в висках Ван Аренна все сильнее, заглушая отсчет Уэбстера.

– Пять, четыре, три…

Он опустил маску на лицо и принял позу спринтера на старте.

– Два, один, открываю!

Створки разъехались с мягким шелестом, и в ту же секунду Ван Аренн был внутри. Не обращая внимания на гигантских насекомых, которые лежали на спине и вяло пошевеливались, он устремился к дальнему концу помещения, где, втиснутый между системным блоком и монитором, лежал блокнот Хита. Отодвинув монитор, Ван Аренн схватил блокнот – еще пять секунд, и задача будет выполнена.

Уже поворачиваясь к двери, он почувствовал, как что-то мягкое и тяжелое упало сверху на защищенный маской затылок. Ван Аренна пронзил ужас – ледяной, как азот, струящийся из баллона над его головой. Что это было? Оса? Живая оса? Живая оса, готовая его убить?

Насекомое соскользнуло с головы Ван Аренна и упало на пол. Он увидел, как осиные ноги толщиной в карандаш скребут по его ботинкам. На мгновение он задумался, следует ли ему защищаться, и за это время краем глаза заметил еще две желто-черные твари.

С того момента, как блокнот оказался в его руках, прошло не более двух секунд, но Ван Аренн знал, что ему предстоит еще преодолеть семь метров до двери. Мышцы напряглись для рывка, и в этот момент что-то задело затылочную часть маски, но не упало на пол, а оказалось на его плече, и он почувствовал, как шесть лап по-кошачьи царапают его спину и шею.

У дверей он видел Гаррет, которая кричала, чтобы он немедленно убирался из лаборатории. Конечно, Ван Аренн знал, что следует делать, но тут же почувствовал, как тонкий горячий шип проникает под его правую лопатку, а два жвала впились в шею сзади. Ему показалось, что Гаррет уплыла куда-то вдаль. Ее размытый образ то появлялся, то исчезал из поля зрения, вытесненный тремя разъяренными осами, которые устремились к нему, в то время как три другие летели к Гаррет. Он поднял руку, пытаясь защититься, но задел застежку маски, и та со стуком покатилась по полу. Теперь Ван Аренн видел только пятна света и нечеткие темные фигуры, которые становились все больше и больше. Стоять он больше не мог и против воли опустился на колени.

В помещении наблюдательного пункта Уэбстер что-то кричал в микрофон, пытаясь руководить действиями Ван Аренна.

– Да закройте эту чертову дверь! – заревел Бишоп.

Уэбстер не обратил внимания на эту команду. Он видел, как Гаррет опустилась на корточки в дверном проеме, готовясь встретить летящих на нее насекомых. Женщина знала: если ей не удастся спастись самой, то она не сможет прийти на помощь Ван Аренну. Подпрыгнув, Гаррет с размаху ударила одну из ос тыльной стороной руки. Оса столкнулась с другой, и обе они, оглушенные, упали на пол между Гаррет и Ван Аренном. Третья оса с жужжанием вилась у самого лица Гаррет, выбирая место, куда бы вонзить жало.

Тем временем Ван Аренн, хотя и различал еще какие-то предметы, уже не понимал, что с ним происходит. В этом была своя справедливость – кому хотелось бы сохранять сознание, наблюдая, как три осы отрывают куски мяса от твоих груди и бедер. Кровь из вскрытых вен и артерий мешалась с остатками плоти и скапливалась под ним набирающей ширину лужей.

Лорой овладел ледяной ужас.

– О Господи, – прошептала она и отвернулась от экрана.

Число ос росло, их уже четыре… пять… шесть… семь. Стряхнув оцепенение, овладевшее ими под воздействием холода, насекомые быстро осваивались с новыми обстоятельствами. С безжалостной яростью они набросились на Ван Аренна, и вот уже его лицо было обглодано до костей. Теперь оно напоминало переднюю часть черепа с редкими клочьями кожи на лбу.

– Дьявольщина! Ван Аренн! – Уэбстер понимал бессмысленность этого восклицания, но не мог молча наблюдать гибель храброго солдата. Впрочем, хотя эта картина никогда не сотрется из памяти майора, самый глубокий след в его душе оставило вовсе не зрелище растекающейся кровавой лужи. Еще больше поразило Уэбстера выражение лица Ван Аренна, пока оно оставалось лицом: спокойное, готовое к неизбежному и вовсе не омраченное невыразимыми муками страшной смерти.

Когда Гаррет отражала атаки третьей осы, ее взгляд упал на останки Ван Аренна. Мука, ярость и жажда выжить, диктуемая инстинктом, смешались в душе женщины. Она понимала, что немедленный уход дает ей шанс уцелеть, но что-то подсказывало ей: выйти из этой ситуации с честью можно, только добыв блокнот Хита. Это будет означать, что Ван Аренн погиб не напрасно.