Текст книги "Инстинкт"

Автор книги: Бен Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

В прыжке она выбросила вверх сжатые в кулаки кисти и резко свела их вместе, так что оса оказалась между ними. Хотя ее руки не встретились, они сблизились настолько, что раздавили переднюю часть брюшка насекомого. Раненая оса, напоминавшая теперь вертолет со сломанным хвостовым винтом, испустила феромон тревоги, и вся ярость, вся злоба, заполнявшая комнату, сфокусировалась на Гаррет. Она прекрасно знала, что происходит, когда ты убиваешь осу вблизи других таких же насекомых, но желание завладеть блокнотом победило все другие чувства.

– Какого черта она делает? – спросил Бишоп.

Лора отошла от мониторов и стояла в другом конце комнаты, прижав ладонь к губам. Уэбстер в ужасе следил за изображением на экране. Неужели ему суждено увидеть гибель еще одного члена его команды?

Гаррет рванулась вперед, в глубину лаборатории. Это движение застало ос врасплох, они не ожидали, что она бросится им навстречу. Поравнявшись с насекомыми, Гаррет упала на пол, сгруппировалась и покатилась дальше. К тому моменту, когда осы ее обнаружили, она успела схватить блокнот и сунуть его в карман. Не желая видеть этих тварей, Гаррет закрыла глаза, снова сложилась в подобие шара и покатилась к двери.

Во второй раз ей удалось сбить их с толку. Осы поумнее, которые полетели вдогонку, столкнулись с теми, кто думал, что она возвращается в лабораторию.

Гаррет выкатилась наружу, но никто не позаботился тут же закрыть за ней дверь. Подняв глаза, она поняла, что дело плохо. Она услышала гул, и смертельный страх снова сжал ее сердце.

– Да закройте вы дверь! – заревел Бишоп.

Уэбстер, внезапно поняв, что находится ближе всех к кнопке, резко ударил по ней ладонью.

Створки начали сдвигаться, но две осы уже были рядом с Гаррет. Повернувшись, она увидела ближайшую, схватила одной рукой ее крылья, а пальцами другой вцепилась в фасеточный глаз насекомого. К ее удивлению, оса почти не обратила на это внимания, продолжая нападать с прежней свирепостью.

В этот момент к ней вплотную приблизилась вторая оса. Стиснув в кулаке первую, Гаррет со всей силы ударила ею вторую, отшвырнув ее обратно к дверям. Туда же она бросила осу, зажатую в руке.

Когда осы оправились, чтобы возобновить атаку, створки сблизились и сдавили обеих – одну в передней части груди, вторую в брюшке. К ногам Гаррет упала отрезанная голова осы, а половина второго насекомого скользнула по двери и улеглась на полу у того места, где сошлись створки.

Гаррет слышала мягкие удары в дверь оставшихся в лаборатории ос и переживала последние мгновения страха. Чувства переполняли ее. Она потеряла представление о том, что ей теперь следовало делать. Чтобы сдержать слезы, она крепко зажмурилась и закрыла глаза рукой.

– Выходи оттуда, Гаррет! – крикнул Бишоп в микрофон Уэбстера. – Скорее проходи вторые двери, и я загерметизирую весь отсек. Стоит чему-нибудь случиться с этим входом, и мы снова окажемся по уши в дерьме!

Она не реагировала.

– Гаррет! Немедленно выходи через внешнюю дверь! – твердил Уэбстер. – Ты меня слышишь, Гаррет?

Теперь она неотрывно смотрела на дверь, ожидая нападения очередной партии ос. Поняв наконец, что опасность осталась позади, Гаррет снова зажмурилась, затем открыла глаза и с ненавистью взглянула прямо в камеру. Все они прочли обвинение в этом взгляде. Ведь именно работа ученых привела к трагедии. Не будь их, Ван Аренн наверняка остался бы жив.

В дверное окно лаборатории Гаррет увидела, как две осы дочиста объедают кости Ван Аренна. Потом она опустила взгляд на фрагменты насекомых, раздавленных дверями. Покачав головой, она медленно подняла ногу, обутую в тяжелый ботинок, с наслаждением впечатала его в останки ос и растерла их, превратив в мокрое пятно на полу. Слева от себя в полуметре от двери она заметила влажный комок осиных внутренностей. Гаррет наклонилась, зачерпнула ладонью мокрую массу и размазала ее по объективу камеры. Четверо собравшихся в пункте наблюдения брезгливо отпрянули от экрана.

– Нам понадобится образец, – заметил Гарри.

Затем Гаррет приблизилась к наружной двери, подождала, пока Уэбстер ее откроет, и, более не оглядываясь, тяжелыми шагами вышла из коридора.

– О Господи, – сказал Бишоп, ища, на что бы опереться. Его рвало.

Глава 24

Скелет Ван Аренна стал четвертым в помещении двадцать третьей лаборатории. Где заканчивался именно он и начинались скелеты Роуча, Мартин или Хита, различить было невозможно, – особенно после того, как ботинки Гаррет раскидали ребра, зубы и позвонки по всему полу. Они превратились в мешанину коллагена и кальция, которая поставила бы в тупик любое уважающее себя похоронное бюро.

Смерть Ван Аренна, конечно же, стала ужасной трагедией, но она не отрицала необходимости в неотложных действиях. Надо было срочно ознакомиться с содержимым блокнота, каковой следовало со всей обходительностью попросить у Гаррет.

Уэбстер встретил ее у внешней двери в лабораторную зону. Она шла быстро и целеустремленно и не обратила внимания на попытки майора как-то ее утешить.

– Гаррет, мне очень, очень жаль, – сказал он, когда она проходила мимо, не замечая своего командира. – Гаррет, ты меня слышишь?

Он попытался ее догнать, но не успел помешать ей войти в лабораторию Гарри. Она заперла за собой двери и направилась прямиком к генным секвенаторам. [26]26
  Генный секвенатор – устройство для определения структуры гена.


[Закрыть]На пути к ним она должна была миновать два лабораторных стола, уставленных тесными рядами пробирок и колб. Отставив руку, Гаррет как бы невзначай смахнула их на пол, сотворив стеклянный водопад.

Помещение лаборатории было хорошо изолировано, так что оттуда доносились только приглушенные позвякивание и хруст.

– Черт побери! – Уэбстер стал бить кулаком в окно. – Гаррет! Гаррет! Ну же, открой дверь!

– Что она творит? – воскликнул Гарри.

Прежде чем Уэбстер открыл рот, Гаррет ответила за майора. Она повернулась к ближайшему термоциклеру и несколькими ударами тяжелого ботинка расквасила панель управления. Потом пнула и корпус, но на прочную сталь это никак не подействовало. Тогда она обратила свои усилия на стеклянный экран дисплея и преуспела: по его поверхности паутиной расползлись трещины.

Каждый удар она сопровождала воплем, исходящим, казалось, из самой глубины ее естества. Расслышать слова не представлялось возможным, но лицо женщины кривилось от боли и ярости, из глаз наружу рвался безудержный гнев.

– Боже мой, – прошептал Гарри. И он, и Уэбстер были бессильны. Им оставалось лишь наблюдать и ждать.

Затем Гаррет занялась шкафами с образцами. С грохотом падая, они изрыгали из себя ящики, которые скользили по полу, усеянному битым стеклом. Гарри в ужасе отпрянул от окна.

В это время к лаборатории подошли Бишоп и Лора, желая узнать, что вызвало столь длительную задержку. Когда Гаррет обратила свое внимание на термокамеры, Бишоп стал колотить в стекло.

– Эй! Гаррет! Прекратите немедленно! – Он повернулся к Уэбстеру. – Как туда войти?

– Никак. Лаборатория заперта изнутри.

– Господи! Гаррет, Гаррет!

Если она и слышала крик Бишопа, то никак этого не показала.

– На какое время это остановит работу? – пробормотал Бишоп.

– У нас достаточно оборудования в других помещениях, так что урон будет не очень чувствительным, – ответил Гарри. – Но как вы собираетесь объяснить все это тем, кто выделяет средства для базы. Финансовый ущерб немалый.

– Я вполне отдаю себе отчет в размере финансового…

Гаррет прервала Бишопа, перевернув лабораторный стол с большим геномным секвенатором. По помещению прокатился грохот, в котором смешались хруст разбитого стекла и звон соударяющихся металлических деталей.

В лаборатории не осталось ничего, что можно было бы сокрушить, и Гаррет вернулась к недобитому термоциклеру, чтобы еще с яростными воплями попинать его ботинком. Нанести стальной оболочке заметный ущерб по-прежнему не удавалось, и удары становились все реже. Отметив переднюю панель последними вмятинами, Гаррет нагнулась, присела на корточки, покачала головой и оглядела результаты своей разрушительной деятельности. Пожалуй, этого достаточно.

Она отперла дверь и вышла.

– Можете вычесть это из моего жалованья, – сказала она, направляясь по коридору в сторону кабинета Бишопа.

Остальные двинулись следом. Бишоп на ходу жестикулировал, давая понять, что займется этим делом, когда все уляжется.

В кабинете воцарилось неловкое молчание. Несмотря на все, что она натворила, выговаривать ей никто не осмеливался – такой силы ярость исходила от этой женщины. Лучший друг, человек, сделавший жизнь Гаррет здесь почти терпимой, этот человек на ее глазах был разорван в клочья и съеден. Стоило Бишопу сказать одно неверное слово, и она могла уничтожить здесь не только лабораторное оборудование.

Целую минуту она просто смотрела на книжные полки и тяжело дышала. Ее плечи поднимались с каждым вздохом и бессильно опускались с выдохом. Наконец она подняла глаза на Лору и Гарри, потом подошла к испуганному Бишопу, который сидел по другую сторону стола, и нависла над ним. Из кармана армейской куртки она вытащила блокнот Хита и бросила его на стол.

– Вот ваш гребаный…

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел Эндрю. Все головы мгновенно повернулись к нему. Мальчик понял, что тут происходит нечто важное и его появление некстати.

– Э… Мы закончили игру, – сказал он.

– Да, дорогой. Пожалуйста, пойди и разыщи господина…

– Картера, – пришел на помощь Лоре Уэбстер.

– Да, разыщи господина Картера и сыграй с ним партию в бильярд. Или посмотри какой-нибудь фильм. У нас здесь важный разговор.

Эндрю быстро кивнул, вышел и закрыл за собой дверь.

– Вот ваш гребаный блокнот, – со злостью проговорила Гаррет. – Надеюсь, он стоил жизни Дэвида.

– Я уверен, – сказал Бишоп, – что доктор Хит был бы рад узнать…

– Не тот ваш гребаный Дэвид. Я говорю о Дэвиде Ван Аренне. О моем Дэвиде, слышите вы, кусок дерьма. Да вы даже имен наших не знаете…

– Гаррет, – попытался остановить ее Уэбстер.

– Послушайте, Гаррет, прошу вас, успокойтесь. Я понимаю, что вы прошли через тяжелое испытание. Вы потеряли… – Бишоп посмотрел на Уэбстера, ища в его глазах подтверждения, что нашел правильные слова. – Вы потеряли самого близкого друга. Но это была жертва ради блага людей – и здесь, на базе, и за ее пределами. Ваше мужество…

– Не хрена говорить мне о мужестве, мать вашу. Зарубите себе на носу: я это сделала не ради вас и не ради вашей базы или как вы там называете свою помойку. Я сделала это ради моего друга – не хотела, чтобы он умер совсем уж зазря. Очень надеюсь, что в этой книжонке, – Гаррет посмотрела на Лору, – есть что-то и впрямь стоящее.

С этими словами она вышла из кабинета, с треском захлопнув за собой дверь.

Все смотрели на все еще не раскрытый блокнот, лежавший на столе. Книжечка толщиной в сто страниц, формат почтовой открытки, черная кожа – такие можно найти только у очень разборчивых лондонских торговцев канцелярскими товарами. Страницы с золотым обрезом, как у записных книжек для адресов и телефонов. И большое засохшее пятно от раздавленных внутренностей осы, покрывающее часть лицевой и тыльной стороны и корешок.

– Доктор Трент, – тихо сказал Бишоп. – Я прошу вас заглянуть внутрь.

Лора взяла блокнот. Он открылся с легким треском – от затвердевшей крови. К ее облегчению, первое, что бросилось в глаза, были густо покрывавшие страницы слова, цифры и диаграммы, по всей видимости, отражавшие ход мыслей и результаты опытов Хита.

Бишоп, Гарри и Уэбстер напряженно смотрели на Лору, ища на ее лице признаки какой-либо реакции – положительной или отрицательной. Уловив их взгляды, она быстро пролистала блокнот, чтобы показать присутствующим, что тут немало материала для изучения. При этом чешуйки засохших останков насекомого осыпали Бишопа, который счел за благо этого не заметить.

– Мы сможем это использовать? – спросил он.

Лора бегло просмотрела содержимое блокнота.

– Изъятие транспозонных звеньев после интеграции… филогенетическое удаление… критерии секвенирования генома… Я понимаю этот язык, как вы понимаете английский, но здесь приведены подробности методик манипулирования с генным материалом, о которых мне ничего не известно. Чтобы понять эти записи, придется поработать над расшифровкой, и, надеюсь, Гарри мне поможет.

Бишоп посмотрел на часы.

– Уже поздно, я предлагаю поесть, а уже после ужина вы этим займетесь основательно.

– Сколько сейчас? – удивленно спросила Лора.

– Половина десятого, – ответил Уэбстер.

Глава 25

Обычно военные и ученые ужинали в разное время. Гаррет сидела, склонившись над тарелкой, но о еде и не думала. Джейкобс подогрела свою порцию и села рядом.

– Опять этот чертов чили, – сказала она – впрочем, без особого раздражения.

– Да, чили, но сегодня в него кое-что добавили. Послушай… А где Ван Аренн? – спросил Джордж.

При этих словах все, кто сидел за столом Бишопа, побледнели. Неужели и ученые уже знают? Уэбстер пытливо оглядывал присутствующих. Судя по доносившемуся смеху, Джордж задал свой вопрос случайно, не будучи в курсе дела. Но когда Гаррет в ответ вскочила и быстро ушла, остальные военные поняли, что произошло нечто серьезное.

В столовой воцарилась обычная атмосфера. Угрюмая тишина время от времени прерывалась обменом репликами.

– Мам, а куда здесь деваются какашки – ну когда ты идешь в туалетную комнату? – Эндрю любил при возможности ввернуть взрослое слово, скажем, «туалетная комната» вместо привычного «тубзика», особенно в школе.

– Милый, пожалуйста, не во время еды, – сказала Лора.

– Когда ты делаешь это в самолете, они падают вниз прямо на дома. А здесь их наверно выстреливают вверх, на поверхность, как из пушки.

– Именно так все и происходит, – подтвердил Уэбстер. – Они удобряют джунгли, и у них это неплохо получается. Когда мы сюда приехали, тут росло только одно дерево, а теперь вон что делается.

Эндрю улыбнулся.

За едой Лора продолжала листать блокнот. Пометки на первых страницах свидетельствовали о попытках Хита выделить ген агрессии. Хит успешно заменил ненужные ему звенья ДНК на те, которые привносили с собой желаемые характеристики, и Лора восхитилась изяществом, с которым ее учитель провел эти эксперименты. Плотность мысли ученого, заключенная в записях, замедляла чтение. Кроме того, почерк Хита был не только удивительно четким, но и убористым. В результате на каждую страницу у Лоры уходило несколько минут.

Достигнутые Хитом результаты, в том числе выходящие за рамки экспериментов с боевыми осами, заставили ее почувствовать слабость собственных исследований – они показались ей архаичными, как папирус по сравнению с компьютером. Дэвид сумел выделить и модифицировать гены, которые до той поры считались в принципе невыделимыми, используя при этом методы, заимствованные из далеких областей биохимии, и вывел генетику на совершенно новый уровень.

Это было подлинное искусство. Безупречно выполненные диаграммы и схемы, описывающие результаты проведенных экспериментов, свидетельствовали о том, что эти исследования проводил человек, который мог с не меньшим успехом работать в самых различных областях науки. Однако – во зло ли, во благо ли – он выбрал для себя именно эту.

Глава 26

Гаррет сидела на своей койке не в силах собраться с мыслями. Все произошло так быстро, и сейчас в ее душе поселились одновременно гнев и горечь, отчаяние и страх.

Она вспомнила о своем разговоре с Ван Аренном после возвращения с операции. Была ли она достаточно убедительна, когда твердила, что эта база катится к катастрофе? Ведь окажись она тверже, сильнее, ее друг мог остаться жив.

На другом конце жилой зоны для военных в спальной ячейке Ван Аренна лежал его деревянный сундучок, оставленный хозяином. Гаррет подошла к нему и открыла. Перебирая фотографии и памятные безделушки Дэвида, она почувствовала острый приступ жалости. Последний снимок был сделан два года назад – на нем была изображена Гаррет, она стояла у вертолета, который доставил новую партию оружия из Пентагона. Кроме этого там был изрядно потертый черно-белый снимок старого беззубого толстяка с туповатым взглядом – Ван Аренна-старшего, насколько поняла Гаррет.

Остальное содержимое сундучка показалось бы любому человеку, кроме его хозяина, просто мусором: пуля, две бутылочные пробки, бусы из деревянных шариков, монетка в один цент с профилем Линкольна [27]27
  Такие монеты были выпущены в США в 2009 году в честь двухсотлетия со дня рождения президента Авраама Линкольна.


[Закрыть]и подвеска для кошачьего ошейника. За десять секунд эти предметы утратили всякий смысл.

Вокруг никого не было. Гаррет подняла сундучок и швырнула его через помещение жилой зоны. Одежда Ван Аренна и все эти памятные мелочи посыпались на пол. Удар деревянного ящика о подвернувшийся на пути топчан не вызвал большого шума, но оставил в нем широкую треугольную вмятину. Отскочив, сундучок упал на пол прямо под ноги только что вошедшей Джейкобс. Та перевела взгляд с сундучка на Гаррет, которая неотрывно смотрела на пол, стараясь сдержать слезы.

– Ты в порядке? – спросила Джейкобс после паузы.

– Нет. Осы убили Дэвида, – ответила Гаррет, возвращаясь на свое место. – Сожрали его целиком.

– О Господи, – тихо сказала Джейкобс. – Хочешь, я с тобой посижу?

– Как знаешь, – глухо ответила Гаррет.

Наступило неловкое молчание. Единственные женщины в отряде, они все же никогда не были близки. Гаррет был нужен только Ван Аренн. Других она держала на расстоянии, хотя и ни с кем не ссорилась.

Джейкобс, стараясь не обращать внимания на воцарившуюся тишину, принялась собирать вещи Ван Аренна и складывать их обратно в сундучок. Затем, задвинув его под койку, она повернулась к Гаррет.

– Сэди, если тебе нужна моя помощь…

Гаррет подняла взгляд на Джейкобс.

– Мэри, мне можно помочь только в одном деле – я хочу выбраться отсюда.

Глава 27

Когда обитатели БРЭВИСа покончили с ужином и были готовы кто продолжать работу, а кто ложиться спать, Бишоп отвел Уэбстера в сторону.

– Карл, Гаррет нужно запереть. В таком состоянии она может поднять против меня и других. Я не уверен, что мы в состоянии это предотвратить, но каждая выигранная секунда будет отделять нас от полного хаоса.

– Это нетрудно сделать, – сказал Уэбстер.

Ему уже приходилось оказываться в подобных ситуациях, и служебный долг неизменно брал верх над человеческими чувствами. Ведь именно за такое качество он и получил назначение на эту должность. Начальство знало, что столь незначительная вещь, как чувство,не сможет помешать ему в защите добра большего масштаба, и Бишоп неоднократно этим пользовался. Да, Бишоп уже много раз сталкивался с такого рода инцидентами и столько же раз обращался к Уэбстеру с аналогичными просьбами, а потому не сомневался, что и сейчас Уэбстер его не подведет.

Майор направился к казарме, а Бишоп вернулся к столу.

– Доктор Трент, Эндрю, у нас здесь есть превосходные помещения для гостей. Заранее не угадаешь, когда случай пошлет нам важного посетителя, который сможет остаться здесь на достаточный срок, чтобы успеть проникнуться симпатией к нашей базе. Прошу вас, позвольте мне проводить вас.

Он повел Лору и Эндрю к небольшой двери за входом в жилую зону военных. Большинство обитателей базы полагали, что там находится нечто вроде складского помещения, и никто из сотрудников, за исключением Бишопа, никогда туда не заходил.

– Когда здесь кто-нибудь оставался в последний раз? – спросила Лора.

Бишоп на мгновение задумался. Потом немного помялся и сказал:

– Знаете, доктор Трент, я не уверен, что кто-либо и когда-либо вообще здесь оставался. Похоже, вам оказана честь стать первой.

Помещение было обставлено и декорировано как гостиничный люкс конца девяностых. Книги и журналы на полках вышли из печати еще до рождения Эндрю. Кто-то даже догадался принести сюда проигрыватель для компакт-дисков и коллекцию записей, включая звуковую дорожку к «Титанику» и «Луч света» Мадонны. На стенах гостиной висели копии работ Дэмиена Херста [28]28
  Дэмиен Херст (р. 1965) – популярный и один из самых дорогих английских художников. Центральная тема его работ – смерть.


[Закрыть]в рамах: разноцветные кольца и бабочки, увязшие в розовой краске.

Бишоп показал им спальни, которые выглядели бы вполне привлекательно, если бы Лорой не владело чувство, что они ходят по могиле еще живого человека.

– Здесь я вас покину, – сказал Бишоп. – Если вам что-нибудь понадобится, без колебаний обращайтесь ко мне. Я живу рядом с кабинетом, за комнатой отдыха. В глубине кабинета справа есть дверь. Уэбстер спит в казарме, там же, где и члены его команды. Не стесняйтесь будить майора, если возникнет нужда в его помощи. Мы все отдаем себе отчет… – тут он заметил Эндрю и продолжал после секундной заминки, – в серьезности сложившейся ситуации.

С этими словами он попятился к двери и оставил Лору с сыном одних.

Эндрю внезапно почувствовал, что очень устал – с уходом Бишопа его тут же стало клонить в сон. Он молча пошел в ванную, пустил струйку в унитаз, почистил зубы, поцеловал маму и пожелал ей спокойной ночи.

– Я вижу, милый, ты без сил. Мы поговорим с тобой утром.

Лора тоже приготовилась ко сну, но снова открыла блокнот Хита, будто это был увлекательный роман, от которого невозможно оторваться. Она понимала, что ей следует выспаться, но желание читать и читать дальше оказалось сильнее.