Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Беги Суханов

Соавторы: Аширмурад Мамилиев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Одна из улочек города, ведущая к базарной площади.

Двор небольшого караван-сарая, приюта бездомных бедняков, нищих и странствующих дервишей.

Хозяин караван-сарая  Х а д ж и – а г а  сидит в одиночестве на коврике у двери, удрученный, размышляет вслух.

Х а д ж и – а г а. О аллах всемогущий, в чем мы провинились перед тобой? В чем я согрешил? За что ты обрушил на мою старую, седую голову все эти напасти?! Сердце кровью обливается, глядя на страдания соотечественников из-за сна одного сумасбродного, тупого владыки, из-за его прихоти! Народу запрещено спать! По ночам стражники шаха врываются в дома жителей города, проверяют, следят – выполняется ли шахский указ? Но ведь не может человек жить без сна! Люди, конечно, спят. Но как? Тайком, урывками, прячась друг от друга, боясь доносов, не доверяя друг другу. Сосед опасается соседа, отец – сына, мать – дочери, и наоборот… Разве это жизнь?! Вырождается нация! Скудеет характер народа! Уходят лучшие, смелые, талантливые! Остаются трусливые, изворотливые! Остаются доносчики! Остаются предатели! Остаются подлецы! И от них пойдет поколение! И каждый знает про всех остальных: они спят! И каждый делает вид перед другими: я не сплю. И в то же время знает, что все знают: он лжет. Знает, что ему никто не верит! Рождается нация лицемеров! Нация трусов! Нация без достоинства! Люди думают одно, говорят – другое, делают – третье! Во что тебя превращают, о народ, о человек – венец природы?! Даже у зверей нет подобного! Позор! Позор и проклятие на головы тех, кто придумал такое, кто насилует и калечит душу народа! Исчезают самые достойные люди, приносящие наибольшую пользу народу! Исчезли Табиб Кемал и его внучка, исцелявшие больных и страждущих! Исчез тот парень, что перекупил у маклера шахский сон, приснившийся мне! Светлая голова! Смелое сердце! Где он?

Во двор входит  д е р в и ш.

Д е р в и ш. Салам алейкум! Добрый вечер, почтеннейший Хаджи-ага!

Х а д ж и – а г а. Ваалейкум салам! Добрый вечер, дервиш. Ну, удалось узнать что-нибудь?

Д е р в и ш. Увы, ничего не узнал. Очень у вас здесь трудная и бестолковая страна. Надо поскорее уходить из ваших мест. Завтра или послезавтра двинусь в путь.

Х а д ж и – а г а. Очевидно, бродяжничество у вас, дервишей, в крови. У вас все просто: покидаете страну – и никакой грусти в душе. А мы, грешные, привязаны к родным местам. Ну, что ж, будем довольствоваться тем, что нам на роду написано!

Д е р в и ш. Вид у тебя неважный, почтеннейший Хаджи-ага. Глаза красные.

Х а д ж и – а г а. Еще бы! Уже которую ночь не спим по-человечески. Трудно жить без ночного сна, уготованного человеку природой и всевышним!

Д е р в и ш. Это верно, нет более тяжкой муки, чем принудительная бессонница! (Садится на коврик.)

Во двор входит  х а м м а л – н о с и л ь щ и к.

Х а м м а л. Благополучие и счастье твоему дому, Хаджи-ага! Салам!

Х а д ж и – а г а. А, это ты дружище хаммал? Салам, салам! Добро пожаловать!

Х а м м а л. Спасибо, Хаджи-ага!

Х а д ж и – а г а. Проходи, садись.

Х а м м а л. Боюсь даже присесть.

Д е р в и ш. А что случилось?

Х а м м а л. Да вот, присел я утром на базаре и задремал. А кто-то донес. Начальник стражи Рябой Реджеб заставил меня в наказание целый день таскать камни для своего нового дома. За весь день во рту не было ни крошки.

Х а д ж и – а г а. Считай, что тебе повезло, хаммал. Другие, бывало, заснут на земле, а просыпаются в гостях у аллаха. Поблагодари случай и аллаха всемогущего за то, что голова твоя осталась на плечах. Устраивайся поудобнее. Только смотри не спи. А то опять донесут – и на тебя, и на меня: за подстрекательство ко сну.

Х а м м а л. В таком случае, Хаджи-ага, выпью-ка я чаю покрепче. (Садится на коврик, наливает в пиалу чай, пьет.)

Входит  с л е п о й  н и щ и й.

С л е п о й  н и щ и й. Примите божьего гостя!

Х а д ж и – а г а. Проходи, божий человек, садись. Добро пожаловать в мой караван-сарай!

С л е п о й  н и щ и й. Хозяин, у меня всего-навсего одна таньга. Но в моей торбе есть немного черствого хлеба. Берите, кто хочет. Ешьте.

Х а д ж и – а г а. Мне не нужна твоя таньга, божий гость. Устраивайся поудобнее, как твоей душе угодно. Отдыхай.

С л е п о й  н и щ и й. Хозяин, ты пожалел бедного слепца. Так пусть аллах всемогущий сделает с тобой то же, что он сделал со мной!

Д е р в и ш. Послушай, божий человек, у нас, у правоверных, за оказанное добро принято благодарить, а не призывать беду на голову доброго человека.

С л е п о й  н и щ и й (садится на коврик). Неужели в этой стране остались еще добрые люди? Разве они все не в шахских темницах?

Д е р в и ш. Или тебе только что не оказали здесь радушного приема?

С л е п о й  н и щ и й. Жизнь научила меня судить о людской доброте с оглядкой, не по тому, как начинается, а по тому, чем все кончается.

Х а д ж и – а г а (дервишу). Уважаемый, оставь слепого в покое. Он по-своему прав. Каждый живет так, как его научили люди и жизнь. Видно, слишком суровы были уроки.

Д е р в и ш. Хаджи-ага, подсказать рабу божьему правильный путь – наш святой долг!

С л е п о й  н и щ и й. Судя по твоим словам, ты – дервиш, не так ли?

Д е р в и ш. Да, ты не ошибся, раб божий.

С л е п о й  н и щ и й. Я знаю, дервишам приходится странствовать по всему миру, видеть разные страны, многих людей, скажи, дервиш-ага, ты встречал таких, кто за добро платит черным злом?

Д е р в и ш. Обычно за добро платят добром, божий человек.

С л е п о й  н и щ и й. А как быть, как жить тем неудачникам, на добро которых ответили коварным злом?

Д е р в и ш. И все-таки их души не должны ожесточаться. Ведь сказано в священной книге: «Добром за добро может заплатить каждый, а вот ответить добром на зло и тем победить его – удел самых достойных и мудрых».

С л е п о й  н и щ и й. Посмотрел бы я на тебя, дервиш-ага, послушал бы я, что бы ты запел, если бы и тебя, как меня, за твое добро лишили зрения!

Х а д ж и – а г а. Вах, бедняга!

С л е п о й  н и щ и й. Не надо меня жалеть, Хаджи-ага, во всем виноват я сам.

Д е р в и ш. На все воля аллаха!

С л е п о й  н и щ и й. Значит, по-твоему, дервиш-ага, это аллах лишил меня зрения? Значит, это он издал для народа страны указ – не спать по ночам, не видеть никаких сновидений?! Какая глупость! Какая жестокость!

Х а д ж и – а г а. Аллаху нет дела до людей.

С л е п о й  н и щ и й. Глаза мне выбил не аллах, а недобрый человек, который сейчас служит у шаха начальником дворцовой стражи, – Рябой Реджеб.

Х а д ж и – а г а. Говорят, он умертвил нашего Табиба Кемала.

Д е р в и ш. Значит, это аллах внушил и подсказал Рябому Реджебу сделать так.

С л е п о й  н и щ и й. Не кажется ли тебе, дервиш-ага, что ты пытаешься сделать всевышнего соучастником преступления?

Х а м м а л. Земляки, давайте-ка лучше пить чай! Поговорим о чем-нибудь приятном!

Х а д ж и – а г а. Лишь бы хуже не было! Хотя куда уж хуже?..

С л е п о й  н и щ и й. Дервиш-ага, ты, наверное, думаешь, что, проповедуя от имени всевышнего, вы, дервиши, тем самым облегчаете горе обездоленных?

Д е р в и ш. Мы, дервиши, приносим свои жизни, свое личное счастье, покой, благополучие в жертву этому благородному божьему делу!

С л е п о й  н и щ и й. И даже не подозреваете, что ваши проповеди приносят нам, людям, только вред! Они – гашиш! Дурманят ум, усыпляют человека, ослабляют волю!

Д е р в и ш. Этого не может быть!

С л е п о й  н и щ и й. Еще как может! Вы призываете народ всю жизнь слепо, бездумно повиноваться воле аллаха и тем, кто якобы осуществляет эту волю на земле. И народ вам верит, люди вас слушают… Нас мучают, притесняют, убивают, вешают, нашим трудом пользуются бездельники, а мы еще говорим им, этим бездельникам, нашим притеснителям: «Спасибо вам за то, что вы – над нами! Делайте с нами и дальше все, что вы хотите!»

Х а м м а л. Мне кажется, дервиш-ага, слова слепого не лишены смысла. Вот если бы все жители страны – все, как один! – наплевали на этот бессмысленный шахский указ о ночном бодрствовании, спали бы себе как ни в чем не бывало, видели бы сны…

Х а д ж и – а г а (перебивает). Тогда бы шах уничтожил всех нас, хаммал-джан!

С л е п о й  н и щ и й. Никогда! Ну, уничтожил бы сотню, даже тысячу, пусть – две! Но ведь он понимает, что, если перебьет всех своих подданных, ему придется царствовать над скотом и зверьем. Это его не устроит!

Д е р в и ш. С тобой, раб божий, невозможно толком разговаривать! Ты все переиначиваешь. (Кривит обидчиво губы, поднимается, отходит, садится в стороне.)

Х а д ж и – а г а. Как говорится, когда земля тверда, бык косится на быка. Трудна, очень трудна наша жизнь, вот мы и ссоримся, грыземся друг с другом.

Х а м м а л. Хаджи-ага, а где наш Ибрагим – гроза купеческих карманов?

Х а д ж и – а г а. Ибрагим как ушел утром – так пропал. Говорил, будто хочет пробраться в шахский дворец. Надеется разузнать что-нибудь о судьбе Табиба Кемала и о Мамеде.

С л е п о й  н и щ и й. Я ведь тоже, земляки, пришел в ваш город ради этого знаменитого лекаря и немного волшебника. Пришел из дальних краев. Выходит, напрасно.

Х а д ж и – а г а. Да, поистине наш Табиб Кемал был чудом, созданным природой на благо людей! На благо бедных и обездоленных! Был! Неужели – был?! Неужели его нет в живых?!

Х а м м а л. Неужели и это чудо было растоптано шахом и его придворными?!

Х а д ж и – а г а. Да накажет их всемогущий аллах за этот грех, за это кощунство!

С л е п о й  н и щ и й. Каждый день, с утра, у опустевшего дома Табиба Кемала собираются люди. Стражники разгоняют их, но через некоторое время они опять собираются. Народ идет и идет к нему за помощью.

Во двор входит вор  И б р а г и м.

И б р а г и м (выкладывает на скатерть перед собравшимися несколько лепешек, фрукты). Добрый вечер, люди добрые! Салам!

Х а д ж и – а г а (с легкой усмешкой). Добрый вечер, трудяга Ибрагим! Добро пожаловать! Легок на помине!

И б р а г и м. Ешьте, люди добрые, ешьте! Отведайте эти земные дары, да не забудьте поблагодарить за них торговца Хасана!

Х а м м а л. Пусть его богатство умножится в тысячу крат, пусть песок в его руках превращается в чистейшее золото!

И б р а г и м. Ну, ну, это уж слишком, хаммал! Таких пожеланий торговец Хасан не заслуживает. В сущности, это отъявленный жулик, обманщик и плут, какого на свете не сыщешь. Продает втридорога то, что скупает у приезжих крестьян за бесценок.

Д е р в и ш. Ты совершил большой грех, раб божий! Ты украл все это у ближнего!

И б р а г и м. Какой он мне ближний! Когда богатеи присваивают наш труд, наш пот, нашу кровь, наше добро, наши жизни – это можно, это им позволено, это, выходит, не кража. А когда мы, неимущие, берем у них маленькую, кро-о-ошечную толику того, что создано нашими руками, мы, значит, воруем, так?

Х а м м а л. Говорят, украсть у вора – не грех… Не будем портить себе аппетит ссорой, – давайте есть, земляки!

Х а д ж и – а г а. Как успехи, Ибрагим? Удалось узнать что-нибудь о Табибе Кемале?

И б р а г и м. Кое-что узнал, Хаджи-ага. Но утешительного мало. С час, не больше, Табиб Кемал находился в дворцовой темнице, затем его увели оттуда – для того якобы, чтобы казнить. Но главный шахский палач, у которого я, дабы расположить его к себе, стянул кошелек и тут же вернул, сказав, что подобрал кошелек на улице, признался мне, что ни через его руки, ни через руки его подручных Табиб Кемал не проходил. Никто не вешал его, никто не обезглавливал, никто не бросал его в бездонный колодец. С одной стороны, это добрая весть, но, с другой стороны, такое исчезновение меня беспокоит. Исчез человек… из темницы… Куда? Где он может быть?

Х а д ж и – а г а. А что с внучкой и помощницей лекаря, с Гюльбахар? Узнал что-нибудь о ней?

И б р а г и м. Увы, Хаджи-ага, о ней во дворце никто ничего не знает. Мне удалось переброситься несколькими словами с шахским шутом. Ничего оказался парень. Шут предполагает, что Табиба Кемала держат где-то в тайной темнице-зиндане.

Х а м м а л. Кто держит? Зачем?

И б р а г и м. Визирь и начальник стражи – чтобы использовать в своих корыстных целях. Все-таки знаменитый лекарь! Мудрая голова! И немного волшебник! (После паузы.) Это еще не все, Хаджи-ага. Оказывается, тот парень, Мамед, сказавший, будто купил у маклера и вновь продал ему же шахский сон, виденный тобой, жив! Шут говорит, что Мамед на свободе. Правда, я не очень-то верю в это. Шут говорит, очень шустрый парень этот Мамед, такие, говорит, вчера номера откалывал во дворце! Такое там будто бы творилось вчера… Ну, прямо, говорит шут, светопреставление! Но подробности он мне не рассказал. Побоялся. Не доверился.

С л е п о й  н и щ и й. Как я догадываюсь, ты, Ибрагим, говоришь о Мамед-джане. Я познакомился с ним недалеко от дома Табиба Кемала. Много лет бедняга был прикован к постели параличом, Табиб Кемал вылечил парня, спас от мучительной смерти. Если Мамед-джан действительно на свободе, я думаю, земляки, он тоже сейчас, как и все вы, пытается разузнать что-нибудь о своем спасителе, ищет пути вызволить Табиба Кемала из шахской темницы.

Х а д ж и – а г а. Вах, но как несправедливо устроена наша бедняцкая жизнь, ребята! Стоит нам протянуть наши руки с надеждой к чему-либо, как судьба тотчас подсовывает нам твердый камень! Стоит нам поднести к губам бокал вина – и в нем оказывается яд!

Х а м м а л. Увы, это так, земляки! А поэтому я предлагаю… Смотрите, перед нами свежие лепешки и фрукты. Давайте есть их, пока они не зачерствели, не испортились!

Д е р в и ш. Извини, Ибрагим, но я не могу притронуться к еде, которая была добыта воровством!

И б р а г и м. Воровство – моя работа, дервиш-ага. И учти, я никогда не халтурю в своей профессии. Так что можете считать, земляки, что вы едите честно заработанное.

Х а м м а л. Ибрагим, а ты мог бы на спор солгать в день тысячу раз?

И б р а г и м. Воровство и ложь – разные вещи, дорогой хаммал. Если тебя интересуют лгуны и обманщики, загляни во дворец, полюбуйся на шахских придворных, пройдись по базару, посмотри на торговцев-мошенников! Что же касается твоего покорного слуги, хаммал, то я – не лгун, я – честный вор и говорун!

Х а м м а л. Ну, тогда, Ибрагим-джан, сбреши нам что-нибудь не на спор, а просто так, от души. Сбреши что-нибудь забавное и интересное. Этим ты, во-первых, доставишь всем большое удовольствие, а во-вторых, поможешь нам скоротать долгую, бессонную ночь.

И б р а г и м. Хорошо, хаммал-джан, уговорил! Так и быть, потешу вас. Слушайте! Недавно приключилась со мной любопытная история. Хаджи-ага, помнишь тот день, когда мы с тобой отправились в пустыню за саксаулом?

Х а д ж и – а г а (улыбается). Конечно, помню, Ибрагим. Был на редкость холодный, морозный день. Разве такой забудется?

И б р а г и м. Так вот. Как ты помнишь, я немного задержался на базаре, делая кое-какие покупки. Потом бросился догонять тебя и бежал как угорелый, сломя голову, не разбирая дороги. Бежал и бежал по безлюдным пескам, с бархана на бархан. Вдруг вижу: огромный саксаул, а в тени саксаула – огромный казан. Поднимаю крышку и… ах, ах! Казан до краев полон горячего, жирного, душистого плова!

Х а м м а л (смеется). Выходит, Ибрагим, ты наскочил на зайца, который, еще не родившись, лежал в тени полыни, которая еще не выросла? Так, что ли?

И б р а г и м. Вот и ошибаешься, дорогой хаммал-джан! Та встреча с еще не родившимся зайцем произошла у меня в другой раз, а тогда, в тот день, я действительно наскочил на казан с горячим пловом. А рядом с пловом меня дожидались жареная курица и кувшин вина! Эх, какого вина! Я сделал всего один глоток – и голова моя пошла кругом…

Х а м м а л (хохочет). Да будет тебе заливать, Ибрагим! Ври, да не завирайся! В безлюдной пустыне – горячий заячий плов, жареная курица, кувшин вина! Откуда?

И б р а г и м. Ах, откуда?! Какой же ты недогадливый, хаммал-джан! Дело было так. Несколько купеческих сынков выехали в Каракумы – развлечься, подышать свежим воздухом, вкусно поесть, попить на лоне природы. Едва они сели за плов, как на них налетела банда разбойников. Купеческие сынки, конечно, на коней и драпать, спасая свои драгоценные шкуры! А разбойники – в погоню за ними. И в этот момент у саксаула оказался я. Хаджи-ага, как говорится, лгун всегда при свидетелях… Скажи, привез я вам тогда сюда целый казан плова или нет?

Х а д ж и – а г а (улыбается). Привезти-то привез. Вот только я, Ибрагим, не знаю точно, кого ты надул в тот раз, кого обвел вокруг пальца?

Д е р в и ш (тоже улыбается). Ибрагим-джан, откуда ты родом, живы ли твои родители?

И б р а г и м (вдохновенно). Мой покойный отец, дервиш-ага, жил тем, что покупал и продавал яйца. И вот однажды он привез домой с базара огромное – с голову нашего хаммала – яйцо…

Х а м м а л (усмехается, трогает руками голову). Так-так, а что было дальше?

И б р а г и м. Моя покойная мать положила это удивительное яйцо под нашу курицу-наседку. Хотите – верьте, хотите – нет, ребята, но из яйца на другой же день вылупился петушок, который начал расти не по дням, а по часам, прибавляя ежедневно в росте на четыре пальца… И в конце концов этот петух вымахал размером с крупного осла. Тогда мой отец стал навьючивать на него хурджуны и возить поклажу на базар и обратно. Долго это продолжалось, на спине трудяги петуха образовались даже коросты. Один наш знакомый посоветовал отцу: «Сдери эти коросты и посади туда, на спину, пяток абрикосовых косточек». Мы так и сделали. Косточки, брошенные на спину петуха, проросли, и через год мы имели огромный абрикосовый сад. Он давал столько плодов, что мы едва успевали собирать.

Х а м м а л. Ох, Ибрагим, заливаешь!

И б р а г и м. Не перебивай, хаммал-джан! Слушайте дальше! Желая полакомиться вкуснейшими абрикосами, мальчишки нашего аула кидали в кроны деревьев сухие комья глины, да так усердно, что вскоре на спине петуха образовалось поле. Кто-то посоветовал: «Разбейте там бахчу». Отец мой, покойник, был очень хозяйственным человеком. Он воспользовался добрым советом, распахал это поле на спине петуха и посадил там арбузы. Ах, какой славный получился урожай! Арбузы – огромные, тонкокорые, внутри краснющие! А сладкие какие! Ох, ох! Ешь – за уши тебя не оттащишь! Однажды, когда отец был на базаре, я взял его дамасский нож с рукояткой из драгоценных камней и решил полакомиться арбузом. Надрезал один… И вдруг не удержал нож, уронил его внутрь арбуза. Что делать? Нож-то драгоценный! Знаю, если я до возвращения отца домой не положу нож на место, он задаст мне взбучку. Я достал длинную веревку, один конец привязал к шее петуха, другой – к своему поясу и спустился внутрь арбуза, на самое дно. Ищу нож – не могу найти. Вижу: идут трое крестьян. Я к ним: «Что вы делаете в нашем арбузе?» – «А ты что?» – спрашивают они. Я говорю: «Нож ищу, провалился сюда, не находили случайно?» – «Эх, – смеются они, – глупец! Мы второй день караван верблюдов ищем здесь, потеряли, не можем найти, а ты нож захотел найти?!»

Все хохочут.

Х а д ж и – а г а. Ох, насмешил, Ибрагим! Лопнуть можно от смеха! Помолчи немного, дай передохнуть!

Во двор входит  М а м е д.

М а м е д (весело). Ассалам алейкум – всем сразу, земляки!

Все вскакивают на ноги, окружают Мамеда.

Х а д ж и – а г а (изумленно). Аллах, аллах! Ущипните меня! Не сон ли я вижу?

М а м е д. Нет, дорогой Хаджи-ага, не сон.

Х а д ж и – а г а. Вот чудеса! Ты ли это, Мамед?!

М а м е д. Я, Хаджи-ага, я!

С л е п о й  н и щ и й. Твой голос, человек, похож на голос Мамед-джана!

М а м е д. Не только мой голос, земляк, но и я сам сильно похож на него. Как две капли воды похож, почтеннейший. Я это, Мамед!

И б р а г и м. Не обижайся, брат Мамед, как я ни старался вчера, мне не удалось вызволить тебя из темницы-зиндана. Ты ведь не монета, а темница – не карман купца! (Делает ловкий фокус с монетой.)

Х а д ж и – а г а (Ибрагиму). Тогда, в суматохе, я не все хорошо расслышал. Кажется, ты, Ибрагим, говорил что-то про змею?..

И б р а г и м. Извини, Хаджи-ага! Но ведь надо было срочно спасать тебя от палачей. Вот я и ляпнул первое, что пришло мне в голову, а визирь поверил.

М а м е д. Еще как поверил! Он и во дворце еще долго не мог прийти в себя, без конца заикался.

Х а м м а л. Так ты и вправду был в шахском дворце, парень, не только в темнице?

М а м е д. Был немного и во дворце.

Д е р в и ш. Как поживает наш высочайший повелитель правоверных?

М а м е д. Ревет, как ишак, твой правоверный! А когда спит, храпит, как свинья!

Д е р в и ш. Эй, парень, нельзя так говорить про нашего шаха! Он – наместник аллаха на земле!

Х а д ж и – а г а. Мамед-джан, присаживайся к скатерти. Эй, ребята, накормите и напоите его!

Все садятся вокруг скатерти.

И б р а г и м. Ну, рассказывай, друг, о чем поговаривают во дворце?

Х а м м а л. Там, наверное, как в раю?

М а м е д. Точнее, как в аду!

Д е р в и ш. Не богохульствуй, Мамед! Ад – это плохое место! Ад – это на том свете! В аду – шайтаны!

М а м е д. Дервиш-ага, а как еще называть место, где есть все, что угодно, кроме правды, добра, человечности и порядочности?

С л е п о й  н и щ и й. Я согласен с тобой, Мамед-джан. Справедливые слова.

Х а м м а л (зевает). Не знаешь, Мамед-джан, долго нам еще терпеть это наказание – спать втихомолку, украдкой, дрожа, будто что-то воруем?

М а м е д. До тех пор, друг хаммал, пока будем иметь над собой таких шахов, таких ослов, таких самодуров! Подайте ему, видите ли, его высочайший сон!

Д е р в и ш. Сон, земляки, – необъяснимое явление, с которым сталкивается спящий человек. Сон – это прихотливый мираж, который тает при приближении. Как же они там, во дворце, собираются удержать ситом воду?

М а м е д. Это ты, дервиш-ага, спроси у самого шаха! Эй, люди, знайте: в шахском дворце творится что-то невообразимое! Все началось с того, что шах-заде занедужил странным недугом, превратился, можно сказать, в осленка.

И б р а г и м. Бедное племя ослов! Не поздравишь их с таким приобретением!

Х а м м а л. Как же это получилось?

Д е р в и ш. Все – от аллаха!

С л е п о й  н и щ и й. Это слезы народа выходят им боком.

М а м е д. Но и это еще не все. Слушайте дальше, земляки! Вчера в тронный зал залетела белая голубка и дала понюхать всем, кто там находился, красный, словно кровь, цветок. После этого шах заревел по-ослиному, визирь завыл по-шакальи, а начальник стражи залаял по-собачьи.

Х а д ж и – а г а. Чудеса!

М а м е д. Действительно, чудеса. Дело в том, что первым цветок понюхал я. Но мне он не сделал никакого вреда, напротив, прибавил сил и бодрости настолько, что я даже теперь не знаю, на что потратить их. Шах приказал мне найти в течение трех дней волшебницу белую голубку, и я согласился, в надежде, что, может быть, с ее помощью мне удастся разыскать и расколдовать мою возлюбленную Гюльбахар, превратившуюся, как вы знаете, в такую же белую голубку, как две капли воды похожую на эту волшебницу, а также разыскать и спасти ее деда Табиба Кемала. Кроме того, за белую голубку шах – будь он неладен! – обещает выпустить из темниц-зинданов всех узников и избавить народ от дурацкого указа, требующего от жителей страны круглосуточного бодрствования!

И б р а г и м. Сдается мне, ребята, что эта голубка действительно волшебница! Надо же! Превратить дворец в зверинец! Голубку нужно найти! Она нужна нам!

С л е п о й  н и щ и й. Ты прав, Ибрагим-джан. Белая голубка – возмездие аллаха шаху за слезы народа! Голубку надо найти!

Х а д ж и – а г а. Хорошо сказать – надо найти. Но ведь мир так огромен! Как в нем найти маленькую птицу?

М а м е д. Не такая уж она маленькая, Хаджи-ага! Я бы далее сказал, голубка довольно-таки большая. Кроме того, земляки, отступать уже нельзя. Повторяю, если мне удастся найти ее, шах освободит из темниц-зинданов ни в чем не повинных людей, а народ опять сможет спокойно спать по ночам. Вот, смотрите, у меня есть расписка-обязательство шаха с печатью! Кто знает, может, и Табиб Кемал гниет в одной из темниц…

Х а м м а л. Вах, если мы не найдем нашего чудотворного лекаря, кто будет лечить нас, бедняков, кто будет врачевать наших заболевших детей?

М а м е д. Вот именно. Я считаю, земляки, мы все должны отправиться на поиски белой голубки! Ох, как я хочу с ее помощью опять увидеть мою Гюльбахар!

Х а д ж и – а г а. Итак, ребята, вы думаете, что Табиб Кемал жив?

И б р а г и м. Шахский шут убежден в этом. И главный палач так считает.

М а м е д. Шакал визирь – хитрец и пройдоха. И Рябой Реджеб под стать ему. Они не станут убивать такого искусного лекаря и к тому же немного волшебника. Уверен, злодеи держат Табиба Кемала где-нибудь под семью замками в надежде использовать при случае в своих недобрых целях.

Х а д ж и – а г а. Так что будем делать, люди? Решайте!

С л е п о й  н и щ и й. Мамед-джан, сколько дней, говоришь, тебе дали на поиски?

М а м е д. Три дня. Но если я не найду…

С л е п о й  н и щ и й. Нам ясно, что с тобой будет, если ты не найдешь. Нельзя терять время, земляки! Давайте искать волшебницу голубку! (Сокрушенно.) Искать… Но ведь я-то без глаз!..

Д е р в и ш. Три дня, три дня… Что можно сделать за три дня? Мало надежды…

И б р а г и м. Надо сделать все, что в наших силах, братья! Три дня не такой уж малый срок!

С л е п о й  н и щ и й. Что толку сидеть сложа руки, земляки!

М а м е д. Под лежачий камень, говорят, вода не течет! Кто поможет нам, если мы сами не поможем себе? Уверен, мы не будем одни в наших поисках. С нами будут все добрые, честные, разумные люди страны!

С л е п о й  н и щ и й. Мамед-джан, мне по душе твоя уверенность! Сказано: кто ищет – тот найдет!

И б р а г и м (направляется к воротам). Пойду подниму на ноги всех городских воров!

Х а м м а л (также идет к воротам). Хаммалы города тоже будут искать волшебницу голубку! Три дня – немалый срок! Мы найдем ее!

М а м е д. Ребята! Через три дня встречаемся здесь же, у Хаджи-ага!

Х а д ж и – а г а. Ждем вас! Да сопутствует вам удача, джигиты!

Д е р в и ш. Аминь!

З а н а в е с.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Затемненная авансцена. Летит большая  б е л а я  п т и ц а. Это волшебница голубка. За ней гонится  М а м е д. Птица не дается ему в руки. Чувствуется, она заманивает Мамеда куда-то. Мамед тяжело дышит, смертельно устал.

М а м е д. Ну, погоди же, таинственная птица! Ну, пожалуйста! Дай поймать себя! Ты нужна мне! Ты нужна нам всем! Ты – наше спасение! Учти, если я сейчас упаду, то уже не встану! Целый день я гоняюсь за тобой!.. Куда ты заманиваешь меня, куда ведешь? Погоди!.. (Падает. Лежит ничком без движения.)

Голубка улетает.

Полностью гаснет свет.

Открывается занавес.

Диковинное ущелье в горах. Между больших камней, очертаниями похожих на людей и животных, растут невиданной красоты цветы. Некоторые горят, будто маленькие солнца, другие мерцают, напоминая звезды.

Среди камней ползет  М а м е д. Он почти без сил. С трудом поднимается, садится на камень.

Неужели мне суждено умереть здесь?.. Нужен глоток воды! Глоток холодной воды!.. (Замечает родник.) Ура, я спасен!.. Родник!.. (Ползет, припадает к роднику.) Что это?! Вместо воды – алая кровь?!.. Может, это кровь земли? Чудеса!.. Как же быть?.. Напиться… или? Попробую… (Протягивает ладонь к роднику.)

В этот момент к Мамеду подлетает  б е л а я  г о л у б к а, задевает крылом его плечо. Мамед вздрагивает, поднимает голову.

Опять ты?.. Куда ты завела меня, птица?.. Ну, дайся же мне в руки! Позволь поймать себя! Ты нужна мне! Ты нужна нам всем! В тебе наше спасение! Если я не выполню волю шаха, погибнут тысячи невинных людей! Помоги мне их спасти! Помоги народу вернуться к нормальной жизни!.. Впрочем, разве к нормальной?..

Голубка перепархивает с камня на камень, будто ищет что-то.

Жажда мучает!.. Эх, была не была – напьюсь из этого родника!.. (Тянет ладонь к роднику.)

Голубка подлетает, бьет крылом по руке Мамеда.

Не хочешь, чтобы я пил?.. Но где мы находимся, птица?.. Куда ты завела меня?.. Какое странное ущелье!.. Никогда не видел таких красивых цветов!.. Где мы?.. Что за место? (Оглядывается, опять садится на камень.)

Внезапно появляется  ч е р н ы й  к о б ч и к, гоняется за белой голубкой.

Голубка, спасаясь, садится на колени Мамеда. Черный кобчик пытается клюнуть птицу в голову. Мамед выхватывает нож и убивает кобчика.

Ну, вот, таинственная птица, ты спасена! Я убил твоего врага! А теперь ты спасай нас! Давай дружить! Вернемся в город, вернемся в шахский дворец!.. Я вижу, ты не слушаешь меня…

Голубка, отлетев в сторону, срывает причудливый белый цветок, кладет его к ногам Мамеда. Затем кропит его кровью из родника. Поднимает цветок и переносит его на большой голубого цвета валун, очертаниями похожий на человека.

Такое впечатление, будто валун начинает легонько шевелиться и раскачиваться.

Г о л о с  в а л у н а (медленно, таинственно). Кто ты? Кто меня беспокоит?

М а м е д (вздрагивает). О аллах, что это значит? Чей это голос?

Г о л о с  в а л у н а. Что тебе надо здесь, человек?.. Кто ты?.. Зачем пришел сюда – топтать эту красоту? Красоту… Красоту…

М а м е д. Я… я… пришел с добрыми намерениями… Неужели это ты, голубой камень, говоришь со мной?.. (Осторожно подходит к валуну, касается его рукой.)

Валун исторгает на Мамеда огненное пламя. Мамед отдергивает руку и отскакивает назад.

Г о л о с  в а л у н а. Не тревожь меня, человек!.. Не трогай… не трогай…

М а м е д. Послушай, камень! Что плохого сделал я тебе? Почему ты пытаешься опалить меня своим огнем?

Голубка делает знаки Мамеду, предостерегая, чтобы он не подходил близко к валуну.

Г о л о с  в а л у н а. Не тревожь… не тревожь…

М а м е д. Извини, таинственный валун! Очевидно, я не так понял тебя! Но что я должен делать? Стоять на месте? Хорошо, стою…

Г о л о с  в а л у н а. Зачем, с какой целью ты пришел в это ущелье, человек?.. Человек… Человек…

М а м е д. О странный, таинственный валун! Я пришел сюда не по своей воле. Меня заманила сюда вот эта белая голубка. (Показывает на птицу.)

Наступает долгая тишина.

Г о л о с  в а л у н а (медленно, с трудом). Хорошо, слушай меня, человек… Это ущелье называется Волшебным… Здесь погибло много знахарей, лекарей, ученых, мудрых, начитанных людей… Все они тщетно пытались разгадать тайну этого Волшебного ущелья… Здесь текут родники с мертвой и живой водой… Зная секрет, из камней и песка этого ущелья можно получить серебро, золото и всевозможные драгоценные камни… Растущие здесь цветы и травы способны исцелять людей от тысячи болезней… Но для этого надо знать волшебное слово… Из смертных это волшебное слово удалось узнать лишь мне одному…

М а м е д. Из смертных? Выходит, ты – человек?

Г о л о с  в а л у н а. Был… был… был…

Долгая пауза.

М а м е д. Ну, пожалуйста, таинственный валун, открой мне свою тайну! Кто ты? Мне кажется, голос твой знаком мне…